Текст книги "Дракон в серебряной чешуе"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Ты не принес мне вассальной клятвы. У тебя есть свой лорд. Уходи к нему – это твой долг!

– Тебе, леди, я клятвы не принес, но дал клятву себе и последую за тобой по твоему пути. Я не позволю никакому колдовству сломить мою волю. Монахиня в замке дала мне вот это, – он потянул из-за ворота кольчуги цепочку с крестообразной подвеской из лунного серебра, и я поняла, что он говорит правду. Это был сильный амулет, и даже мне потребовалось бы много сил, чтобы разбить его защиту, и он мог охранить Джервона. Однако меня удивило, что монахиня послала за мной человека, не владеющего Мудрыми Знаниями.

– Пусть так, – согласилась я, – но тогда условимся: если ты почувствуешь что-нибудь… некое принуждение… сразу мне скажешь. Чары проклятия способны обратить друзей во врагов, а это открывает врата для страшной опасности.

– Согласен.

Итак, дальше мы продолжали путь вдвоем. Когда стемнело, мы остановились на гребне холма между двух высоких скалистых пиков.

– Ты знаешь, куда ехать дальше? – спросил Джервон, молчавший почти весь предшествующий день, и если бы я не слышала стука копыт его коня, то вообще могла бы забыть о его присутствии.

– Меня притягивает, – и больше ничего не стала объяснять, так как сейчас слишком хорошо знала, что ждет меня там – проснувшееся, раздраженное. И еще я знала, что своим умением сравниться с Древними не могу.

– Далеко или близко? – спросил он.

– Скорее, близко, – так я разъясняла себе раздражение того существа, – а это значит, что дальше ты не пойдешь.

– Вспомни мои слова, – он коснулся амулета. – Я иду за тобой.

– Здесь нет никакой опасности, исходящей от людей… – Я остановилась, прочитав в его взгляде, что понапрасну трачу слова. Его нельзя было остановить ни словами, ни мечом, ни магией, и оставалось лишь дивиться такому невероятному упорству. – Ты не понимаешь, на что идешь, – предупредила я со всей возможной убедительностью. – Ты встретишься с оружием не стальным, а таким, которого ты и представить себе не можешь.

– С тех пор, как в Дорке я увидел действие оружия Псов, я готов ко встрече с любым оружием. С того самого дня, когда очнулся в вашем поселке, я живу чужой жизнью. Я должен и обязан был умереть вместе с теми, кого любил и чей мир был моим. И я не держусь за эту жизнь – ведь она не моя. У меня осталось только одно желание – видеть, как ты сразишься с теми невиданными и неслыханными силами, о которых рассуждаешь с таким знанием. А потому, если мы уже близко, – изготовимся к бою!

Мне нечем было ответить на решимость, прозвучавшую в его голосе, и я только смотрела вниз, с холма, прикидывая, как нам безопаснее спуститься, потому что внизу расстилался непроглядный мрак.

Я отыскала дорогу, проложенную, по всей видимости, Древними, а точнее, тропу, узкую и прямую, как стрела, но она, достигнув леса, начала петлять между огромными стволами.

В лесу стояла невероятная тишина, которую не нарушал ни крик ночной птицы, ни треск ветки под лапой зверя. И еще неотступное чувство, что НЕЧТО медленно просыпается.

– Нас ждут, – тихо произнес Джервон. – За нами следят.

Выходит, у него были способности определенного рода, раз он тоже это почувствовал, однако угрозы я пока не ощущала. Просто НЕЧТО заметило наше появление.

– Я тебя предупреждала, – предприняла я последнюю попытку уговорить Джервона уйти, – что мы встретимся с силами, которые не имеют ничего общего с человеком. Да, нас ждут, и я не знаю, что будет дальше. Но все мои доводы были бесполезны, и он не хотел отступать.

Тропа была так извилиста, что я потеряла всякое представление о ее направлении, но связующая нить не порвалась, и я знала, что она приведет меня к цели.

Наконец мы приблизились к спиральной колоннаде, которую я помнила по своему видению. Сейчас от нее исходило холодное, ледяное сияние.

Я услышала короткий вскрик Джервона и в испуге повернулась к нему. Амулет на его груди разбрызгивал яркий огонь, точно был изготовлен из алмаза, а не серебра. Я знала, что это чары колоннады заставили проявиться силу амулета.

То же произошло и с моими седельными сумками. От них исходило слабое излучение, согревавшее мои колени. Я вынула кубок, на котором оставался светлым лишь узкий ободок.

– Не двигайся с места! – приказала я Джервону.

Возможно, он ослушается, но сейчас я должна думать только о спасении Эйнина и ни о чем другом. Джервон сам сделал выбор и пусть не сетует на последствия.

Я подошла к колоннаде, держа в одной руке кубок, а в другой – один из амулетов монахини: жезл из рябины, очищенной от коры, пропитанный соком ее же ягод и побывавший в ночь полнолуния в Месте Власти. Жезл был почти невесом, в отличие от меча, висевшего у меня на поясе, но я не отбросила его, ибо он был изготовлен из металла, который мой отец принес из жилищ Древних, и, значит, мог служить здесь талисманом.

Вооруженная жезлом, кубком и сознанием, что мне предстоит встреча один на один с таящимся в глубине, я двинулась вперед.

Глава шестая. ПОЕДИНОК

Поначалу меня словно увлекло течением, а потом течение резко повернуло вспять, чтобы отбросить меня назад. То, что таилось в глубине, похоже, почувствовало, что я не сломлена и не раздавлена, подобно прочим его жертвам. Потом последовал промежуток – ОНО замерло. Я уверенно шла вперед, держа кубок и жезл, будто щит и копье, изготовившись к поединку. А потом…

На меня обрушился сильнейший удар, но я устояла. ОНО не поставит меня на колени и не вынудит отступить. Я боролась с этим напором, двигаясь, словно против штормового ветра, и шагала твердо, хотя меня шатало от усилий. И как я ни старалась напрягать силы, с каждым шагом выигрывала лишь крохотное расстояние. Я заставила себя полностью сосредоточиться на своих дальнейших действиях, не допуская ни одной посторонней мысли, ибо любая прореха в моей защите могла впустить страх и оставить меня безоружной. Во мне теплился слабый огонек надежды. То, что таилось здесь, превосходило мощью и мастерством все, известное мне от Эфрины. Но оно проявляло их не в полную силу, очевидно потому, что ни разу за время своего существования не сталкивалось с сопротивлением. А именно сопротивление могло уничтожить его уверенность в дальнейшем неизменном развитии событий. Я заметила, что, хотя колонны находились друг от друга на значительном расстоянии, они были связаны эманацией силы, и однажды войдя в спираль, ее уже нельзя было покинуть. И я едва не оказалась в самой незамысловатой западне из-за первоначальной оплошности. Я шла обычными ровными шагами, не сообразив, что действую на руку Темным Силам. Догадавшись, в чем дело, я принялась разбивать чары, то убыстряя, то замедляя шаг, иногда даже передвигаясь прыжками, тем самым избавляясь от подчиняющего тело и разум ритма заклинания. Я была готова к следующему нападению. ОНО уже дважды атаковало меня, и оба раза безуспешно. Следовательно, третья атака должна быть не в пример сильнее.

Здесь не было видно луны, светились сами колонны, подобно огромным светильникам. Они источали зеленоватый свет, в котором мои руки выглядели замаранными. Зато жезл и чистый ободок кубка горели, как два факела. От них исходило сияние, какое бывает от чародейных свеч.

На сей раз то, что нападало, попыталось воздействовать на мое зрение. Среди светящихся колонн заскользили, перетекая из одной в другую, образы столь мерзкие, какие только могли создать Темные Силы. Я заставляла себя смотреть на кубок и жезл, не оглядываясь по сторонам.

Затем оно начало действовать на слух. Голоса моих близких то молили, то приказывали, то предостерегали. Ударив одновременно через зрение и слух, то, что таилось здесь, стремилось опутать меня своей паутиной, но это лишь укрепляло мою волю к сопротивлению, и я шла, как меченосец в кольце врагов, способный, однако, удержать их на расстоянии, не сворачивая с пути.

Внезапно все исчезло – голоса, видения, напор. Но я знала, что это не победа, а передышка. То, что таится здесь, собирает силы, ожидая в сердце спирали, прежде чем обрушить на меня все свое могущество. Воспользовавшись моментом, я ускорила шаг и оказалась в середине спиральной колоннады, сооруженной, а точнее, использованной той, что некогда наслала проклятие на владетелей Громового ущелья, и обнаружила, что я не одна: здесь, обратив лицо к центру круга, стояли мужчины, числом двенадцать, последний – Эйнин.

Ни в одном не было и проблеска жизни. Точно статуи, так искусно изготовленные, что им не доставало лишь тепла и дыхания, чтобы стать живыми. Да, именно этого им не доставало. Нечто, на что они все смотрели, окаменило их.

В середине находилась круглая каменная плита, а над ней…

…заклубился туман и, уплотнившись, отлился в образ обнаженной женщины необычайной красоты. Приподняв руки, она отбросила назад свои пышные волосы, но они не упали ей на плечи, а поползли вверх, как усики растений, и, кажется, такие же живые. Тело женщины было словно соткано из серебристого лунного сияния, и такими же серебряными были волосы, только глаза – черные, лишенные белков, походили на глубокие провалы, из которых кто-то злобно взирал на мир.

Она была прекрасна, она была совершенна, и я понимала, что влекло к ней мужчин – в ней получила жизненное воплощение сама идея Женщины.

Но меня это вовсе не привлекало, напротив, ибо все пороки, присущие женщине – злоба, подозрительность, зависть – тоже воплотились в ней в чистом виде и притом возведенные в абсолют. Уверена, что до нее только сейчас дошло, что я не та, кем выгляжу, и это вызвало в ней подлинный взрыв злобы. Но я успела подготовиться и тут же подняла жезл с кубком. Пряди ее волос яростно клубились и тянулись ко мне, словно каждая прядь стремилась вцепиться в меня мертвой хваткой.

Потом она расхохоталась. Так могла бы смеяться королева, если бы с ней посмела соперничать последняя судомойка. Она упивалась своей силой.

Отбросив назад волосы, сияющие подобно расплавленному серебру, она принялась заплетать их в шнурки. Я не стала ждать, пока она закончит. Эти чары были мне известны. Они относились к разряду любовных и в изначальном виде считались сравнительно безвредными. Но оборотной стороной любви является ненависть, и такие чары, обратившись своей противоположностью, способны убить.

И я начала заклинать – не вслух, а мысленно. Я неотрывно смотрела на женщину, и так же неотрывно мое заклинание следовало за каждым движением серебряных пальцев, незримо сплетая такую же сеть.

Ее колдовство, разумеется, значительно превосходило силой знакомые мне любовные чары, что неудивительно, принимая в расчет ее природу, однако это были знакомые чары, а это обстоятельство отчасти перевешивало весы в мою пользу. Я думала встретиться с высшими знаниями, магией посвященных, а видела ремесло, которым владеет любая Мудрая Женщина. Правда, это лишь начало, и дальнейший поединок будет трудным и сложным. Изготовив петлю, она не швырнула ее, а стала перебрасывать из руки в руку, не сводя с меня своих черных глаз. Ее оружие – эманация женского начала, призыв плоти – заметно ослабело. И не только это: ее тело уже не было образцом совершенства – руки и ноги вытянулись и утончились, груди одрябли, лицо обратилось в обтянутый кожей череп. Не изменились лишь волосы.

Ее губы исказила презрительная усмешка, когда она впервые заговорила со мной. Не знаю, был ли это голос или мыслеречь.

– Взгляни на меня, ведьма, и взгляни на себя. Что в тебе может привлечь?

Если она хочет принизить мое самолюбие… Неужто она так плохо понимает женщин, что собирается купить даже временный перевес такой ничтожной ценой?

– Разве найдется мужчина, который пойдет за тобой?

Внезапно она перестала издеваться. Подняв голову, отвела от меня взгляд, руки ее замерли, петля из волос обвисла. Казалось, она к чему-то прислушивается, хотя я не слышала ничего. Затем она снова переменилась. Ее тело вновь налилось красотой – предел желаний для плотских утех любого мужчины. И она снова рассмеялась.

– Я недооценила тебя, ведьма. Видно, такой мужчина все же нашелся. Очень жаль. Что ж, с этим ничтожеством тоже можно поиграть. Так посмотри, ведьма, каково могущество… – она встряхнула головой. Отлично – она настолько увлеклась, что чуть было не выдала мне своего подлинного имени. Сделай она это – ей конец. Слишком долго она не сталкивалась с противоборством и потому забыла об осторожности, из чего следует, что я обязана постоянно быть настороже, используя любой ее возможный промах.

– Оборотись же и смотри, ведьма! Посмотри, кто пришел на мой зов, как приходили все те глупцы!

Но я не должна отворачиваться, чтобы не рассеивать внимания. Если Джервон пришел, пусть сам за все и отвечает. Я не могу позволить себе отвлечься от магического поединка. Я скорее услышала, чем увидела движение поблизости, затем в поле моего зрения оказалась рука Джервона, рука с обнаженным мечом, направленным на серебряную женщину. Та запела нежно и обманчиво, простерла к нему руки, и я, женщина, различала в ней все соблазны нашего пола, все обольщения плотских наслаждений, сводящих мужчину с ума. Джервон двинулся к ней. Я не могла его винить, ибо подобное колдовство не способен одолеть даже амулет на его груди. Слишком властные, слишком утонченные чары. И в ответ на них во мне полыхнула злость, точно серебряная женщина покушалась на все, что оставалось мне дорого. Но я была не просто женщиной, я была Мудрой, и все мои порывы усмирились разумом. Из уст ее лился поток певучих и сладких звуков, обращенных к Джервону. Меч в его руке качнулся, острие его уперлось в землю. Другой рукой он ухватился за амулет и рванул его, словно пытаясь разорвать цепочку и отшвырнуть амулет. Однако я ощутила и нечто иное.

Как ни могущественны были чары серебряной женщины, он им сопротивлялся, но не от страха, как бывает с людьми, рвущимися бежать от смертельного искушения. Он боролся, ибо в глубине души сознавал, что в действительности не хотел этой женщины.

Не знаю, как я сумела это понять – может быть, потому, что это понимала она, протягивая к нему руки – воплощение женской страсти, обращенной к единственному желанному мужчине. Его рука по-прежнему сжимала амулет, но теперь он уже не пытался сорвать его, а держался за него, словно за спасительный якорь.

И тогда произошло то, чего я ждала, – петля из волос взметнулась в воздух, но устремилась не ко мне, а к Джервону, точно его упрямое неподчинение вывело серебряную женщину из равновесия. Я, изготовившись, перехватила петлю жезлом, вокруг которого она тотчас обвилась, но тут же расправила кольца, чтобы переползти на мою руку. Как только кольца ослабли, я взмахнула жезлом, и петля полетела к той, что ее метнула. Упав у подножья каменной плиты, на которой стояла женщина, она по-змеиному вытянулась и вновь поползла в нашу сторону, а серебряная женщина уж© сплетала новую петлю и довольно споро.

Джервон стоял с опущенным мечом в одной руке и крепко вцепившись в амулет другой. Я знала, что по-иному он защититься не может. Отразить нападение могла только я, однако теперь я оказалась в значительно худшей ситуации, чем прежде. Если я не буду защищать заодно и Джервона, он погибнет. Но должна ли я это делать? Я никак не могла решить и была зла на себя. А выбора у меня нет. Я обязана оставить Джервона и сосредоточить все силы на поединке.

Серебряная женщина сплела вторую петлю, но не бросила а уронила ее, и петля поползла к нам вслед за первой. Улыбка снова заиграла на лице женщины, и она принялась плести третью петлю.

Подобная тактика могла победить, однако пусть она не слишком тешится этой мыслью. Сунув кубок за пояс, я выхватила меч из ножен.

Его лезвие не отразило света и было темно, как ночь без луны. Раньше с ним ничего подобного не случалось – он всегда казался простым мечом.

Я положила его перед собой, острием в сторону петли. Действовала я по наитию, так как некоторые чары можно было победить металлом. Правда, были чары, которые могли сами легко уничтожить металл, но мой меч ковали не из обычного металла, и я доверяла своим родителям, ибо они, надо думать, знали, что делали.

Снова достав кубок, я ждала нападения, не выпуская при этом из поля зрения ни женщину, ни ползущие петли – теперь их стало три. Одна из них подобралась к мечу, свилась в кольцо, словно готовая к броску змея, затем ее конец приподнялся и стал раскачиваться из стороны в сторону, точно уткнувшись в неодолимую стену. В это мгновение я поняла, что избрала верный способ защиты.

Удивительно, но Джервон мучительно медленно шевельнулся, рывками, будто преодолевая невыносимую тяжесть, поднял меч и перерубил петлю. Она отскочила, скрутилась к замерла.

Выходит, обычное оружие тоже может служить защитой! Те, что стояли, подобно статуям, почти все были вооружены, но мечи их оставались в ножнах. Похоже, что все эти люди были настолько под властью чар, что даже не пытались защитить свою свободу.

Серебряная женщина зашипела, как разъяренная кошка, и швырнула в меня четвертую петлю, однако я опять перехватила ее и отбила жезлом. Теперь я понимала, что настала пора мне перейти в наступление. Уравновесив жезл, как копье, я метнула его прямо в грудь серебряной женщины. Она пронзительно закричала и, как щитом, прикрылась волосами, но жезл глубоко вонзился в ее тело, а волосы, сквозь которые он прошел, расплавились и отвалились. Однако женщина вырвала жезл и переломила его о поверхность каменной плиты, на которой стояла, но половина волос все же съежилась и опала. Я быстро подхватила меч. Джервон, продолжая двигаться так, словно обе его руки скованы свинцовой тяжестью, с усилием бил по остальным петлям. Он действовал так медленно, что они успели окружить его.

Но мне некогда было любоваться на Джервона, надо было срочно нападать, и я, перепрыгнув через петли, оказалась перед круглой плитой. Лицо женщины снова обратилось в череп. Руки оставили в покое волосы и стали удлиняться на глазах, а пальцы превратились в огромные когти, подобные кинжалам. Я взмахнула мечом и занесла удар… в пустоту. Но женщина никуда не исчезла, и ее когти по-прежнему тянулись, готовясь перервать мне горло. Я снова ударила и поняла: передо мной – морок, видение, а источник магии в другом месте, и победить я могу, только отыскав его.

До меня донесся слабый крик. Джервон успел перерубить две пели, а третья оплела его ноги и ползла вверх. Но у меня нет времени возиться с ним – я должна найти источник магии. Он наверняка где-то поблизости, иначе сила бы его ослабла.

Женщина стояла на месте, а ее окогтившиеся руки продолжали удлиняться. Она вертела головой, делая немыслимые обороты, чтобы ни на миг не выпустить меня из поля зрения. Злобное рычание вырывалось из ее рта, с каждым мгновением она все больше утрачивала сходство с человеком, и ее злоба в точности соответствовала обличию. Сейчас я уже понимала: она привязана к каменной плите чарами и ни на что, кроме фокусов с волосами, не способна.

Миновав строй неподвижных фигур, я медленно двинулась по кругу, не отводя глаз от женщины. Когти ее вновь превратились в пальцы, и она поднесла руки к лицу, сложив ладони чашей, словно скрывая в них какую-то драгоценность, и придвинув эту чашу к губам, осторожно дунула. Она явно готовилась к новому нападению, только неясно, какому. Внезапно она раскрыла ладони. В них находилось какое-то маленькое существо. Прежде я ничего подобного не видела, но не сомневалась, что это – порождение зла.

У него была острая морда, увенчанная рогами, и когтистые крылья – все алого цвета, точно искра, вьющаяся над пламенем. И эту гнусную тварь женщина подбросила вверх. Я была уверена, что тварь немедленно ринется на меня, но она сделала в воздухе круг и исчезла. Неизвестно, когда и где возникнет она опять, но роскоши ожидания я себе не могла позволить. Необходимо было продолжать поиски. Я перебегала от колонны к колонне, а женщина, скаля зубы в злобной усмешке, продолжала следить за мной.

Лишившись жезла, все свои надежды я связывала с кубком. Создание Власти должно указывать на источник Власти по мере приближения к ней, таким образом я надеялась найти его, этот источник Власти, которой подчинялась женщина. Но светлый край кубка больше не блестел.

Я отошла от колонны. Несомненно, источник силы – в центре, под каменной плитой, на которой стоит женщина. Как же ее поднять или сдвинуть?

Я остановилась за спиной Джервона. Его ноги оплели не только петли, но и отдельные пряди волос, отброшенные женщиной. Они ползли вверх, но рука его, державшая меч, все еще оставалась свободной. Теперь мне было ясно – нужно действовать сообща. Однако сумеет ли он помочь… и захочет ли?

Я обвела вокруг него своим темным мечом и паутина волос, съежившись, рассыпалась. Джервон повернул ко мне голову. Его бескровное лицо было неподвижно и во всем сходно с лицами тех, остальных. На нем жили только глаза.

– Помоги мне… сдвинуть плиту, – я положила меч на его плечо. Он дернулся и тяжко двинулся с места.

Я ни на миг не забывала про крылатую тварь, что выпустила женщина. Зачем? Для нападения? Или она послала за помощью?

Джервон сделал шаг, а потом, с моей помощью, другой – чудовищно медленно. Я убрала кубок за пояс, перехватила его руку с мечом и вонзила острие в зазор между плитой и полом.

Страшная когтистая рука взлетела к самому лицу Джервона, но что-то отвело ее, вероятно, амулет. Я укрепила в зазоре и свой, меч и громко крикнула:

– Поднимай!

Обеими руками я сжала рукоять меча, и в то же мгновение неизвестно откуда возникла алая тварь, целясь мне прямо в глаза. Я откинула голову, но силы, которым я так долго служила, помогли мне не выпустить меч.

Меня словно полоснули горящим факелом по лицу, я слышала визг и шипение, но думала только о каменной плите. И она поддалась. Напрягая все силы, я налегла на меч и снова крикнула:

– Поднимай, Джервон!

Действуя вдвоем мечами, как рычагами, мы приподняли камень. Крылатая тварь пронеслась над нами, и Джервон, вскрикнув, отшатнулся. Дело, однако, было сделано – плита опрокинулась.