Текст книги "Рожденные среди звезд [= Рождение звезды]"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Раф поспешно проглотил еду и еще до рассвета занялся работой. Но как бы он ни был поглощен ею, все время посматривал на почву, по которой ступали его башмаки, на высокую траву; с неослабевающей дрожью постоянно вспоминал, что это не его родная земля или трава, что здесь никогда раньше не стоял человек. Это новая планета в новой солнечной системе.

Сказались подготовка и многочисленные тренировки. К вечеру флиттер был собран, лишь двигатель еще лежал на поворотной площадке: Маленькая группа совершила вылазку и, вернувшись, рассказала о небольшом ручье, скрытом в углублении равнины, а Вонстед принес пушистого зверька размером с кролика, которого убил на берегу.

– Он совсем ручной. – Вонстед гордился добычей. – Глупый зверь просто стоял и смотрел на меня, когда я бросал камень.

Раф поднял маленькую тушку. Шерсть красновато-коричневая, густая и очень мягкая на ощупь. Грудка желто-белая, передние лапки короткие и удивительно напоминают руки. Неожиданно Раф пожалел, что Вонстед убил зверька; впрочем, Чу, биолог, будет доволен. Но животное выглядело совершенно беззащитным. Не хотелось отмечать первый день пребывания в новом мире убийством, пусть даже глупого кролика. Пилот был рад, когда Чу забрал зверька и ему можно было больше не смотреть на него.

После ужина Рафа вызвали к капитану. Он доложил, что, если не произойдет ничего непредвиденного, завтра к середине дня флиттер будет готов к вылету. Ему показали увеличенные снимки, сделанные во время спуска РК-10.

Да, это город, он хорошо виден с воздуха. Хобарт пальцем указал на его центр.

– Он к югу от нас. Полетим в этом направлении. Рафу хотелось задать несколько вопросов. Город большой. Почему же он окружен пустыней? Почему его обитатели не заметили посадку корабля и не явились выяснять, что происходит? Он медленно сказал:

– Я установил одну пушку, сэр. Нужно ли устанавливать вторую? Это означало бы, что флиттер сможет взять трех человек, а не четырех…

Хобарт двумя пальцами оттянул нижнюю губу. Взглянул на помощника, потом на Лабле, молча сидевшего за столом. Первым заговорил Лабле.

– Я бы сказал, что видны явные следы упадка. – Он коснулся пальцем фотографии. – Возможно, это только руины.

– Хорошо. Вторую пушку не нужно, – резко приказал Хобарт. – И будьте готовы к полету на утро послезавтра. С полным запасом горючего. Вы уверены, что флиттеру доступен тысячемильный радиус?

Раф сдержал пожатие плечами. Можно ли ручаться, как поведет себя машина в новых условиях? На Земле флиттер подвергли всем возможным испытаниям. Другое дело, будет ли он действовать так же исправно здесь.

– Конструкторы считают, что доступен, – ответил он. – Завтра утром я установлю мотор и сделаю пробный вылет.

Капитан Хобарт кивком отпустил его, и Раф с удовольствием сбежал по лестницам и вышел на свежий вечерний воздух. Вдалеке двумя рядами летели какие-то птицы. По крайней мере они показались ему птицами. Но он не стал привлекать к ним внимание остальных. Продолжал смотреть им вслед, не испытывая желания присоединиться к экипажу, собравшемуся невдалеке у лагерного костра. Пламя, знакомое и веселое, словно частица родного мира, перенесенного сюда, на новую планету.

Раф слышал гул голосов. Но отвернулся и направился к флиттеру. Взяв фонарик, проверил сделанную за день работу. Завтра… Завтра он поднимет машину в сине-зеленое небо, сделает круг над морем травы, проведет короткий испытательный полет. Это ему хочется сделать.

Но мысль о полете на юг, к этому расплывшемуся пятну, в котором Хобарт и Лабле опознали город, почему-то вызывала неприязнь.

3. След ящера-дьявола

Дальгард, готовясь снова выйти в море, натягивал водонепроницаемый покров на лук. Одновременно он внимательно слушал Сссури.

– Но ведь это даже не слухи прыгунов, – возразил он, вмешиваясь в поток мыслей своего спутника.

– Конечно. Но вспомни: бегуны вчера были очень далеко. Для них одна ночь похожа на другую; они не считают время, как мы, не запасают воспоминания на будущее. Они оставили свою охотничью территорию и перемещаются на юг. И только очень большая опасность может заставить их так поступить. Это противоречит всем их инстинктам!

– Итак, давно, может, месяцы, недели или просто дни назад, из моря пришла смерть, и те, кто выжил, бежали… – Дальгард повторил скудную информацию, которую ночью после долгих уговоров получил Сссури. – Но что за смерть?

Большие глаза Сссури, серьезные и чуть усталые, встретились с его взглядом.

– Для нас существует только одна смерть, которой нужно бояться.

– Но ведь есть ящеры-дьяволы… – возразил разведчик колонии.

– Да, встреча со ящером-дьяволом – тоже смерть. Но быстрая смерть, такая смерть может прийти к любому живому существу, даже самому ловкому и осторожному. Для ящера-дьявола все живое и движущееся – всего лишь мясо, которым можно заполнить зияющую пустоту раздутого брюха. Но в старину мы знали другую смерть, гораздо хуже той, что несут когти и клыки дьявола. Этой смерти мы и боимся. – Он проводил пальцами по гладкому древку копья, как будто испытывал свое оружие, готовясь пустить его в ход.

– Иные! – Дальгард произнес это слово мысленно и вслух.

– Да. – Сссури не кивнул, но мысль его выразила полное согласие.

– Но раньше они не приходили, с тех самых времен, как сел корабль моих предков, – возразил Дальгард. Он возражал не против рассуждений Сссури, а против самой идеи.

Водяной встал, развел руки, указывая не только на бухточку, в которой они укрылись, но на весь континент.

– Когда-то все это принадлежало им. Но они воевали и перебили друг друга, так что осталась горстка – зализывать раны и ждать. И прошло множество троек сезонов, прежде чем они вышли из укрытия. Но теперь они вышли и пришли за добычей в место, где хранятся их тайны… Вероятно, за это время многое забыли и должны восстановить свои знания.

Дальгард положил лук на дно шлюпки.

– Наверно, нам нужно взглянуть самим, – заметил он, – чтобы доложить истину нашим старейшим. Не просто слухи, узнанные от ночных бегунов.

– Верно.

Они вышли в море и повернули нос легкого судна на север. Характер местности не менялся. По-прежнему берег ограждали утесы, в некоторых местах поднимаясь прямо от воды, в других – разбитые у основания волнами. И на вершинах их виднелись только летающие существа.

Но к полудню картина неожиданно изменилась. Широкая река разрезала стену и породила веерообразную дельту, густо покрытую растительностью. В глубине растительности виднелся купол, хорошо знакомый Дальгарду. Его поверхность, без дверей и окон, глянцевито блестела на солнце; на первый взгляд сооружение казалось нетронутым, словно его хозяева умерли или покинули его только вчера, а не несколько столетий назад.

– Это единственный путь к запретному городу, – объявил Сссури. – Когда-то здесь стояла охрана.

Дальгард хотел предложить осмотреть купол, но последнее замечание заставило его заколебаться. Если это одно из укреплений, окружающих запретную территорию, есть серьезная опасность попасть в автоматически действующую ловушку, даже столетия спустя.

– Поднимемся по реке? – Решение он предоставил Сссури, который может руководствоваться традициями своего народа.

Водяной взглянул на купол; по его отношению ясно было, что он не хочет осматривать его тщательней.

– У них были машины, которые сражались за них, и иногда эти машины продолжают сражаться. Эта река – естественный доступ для врагов. Поэтому она должна быть хорошо защищена.

При свете солнца зеленая дельта выглядела абсолютно мирно. На берегу рыбачило семейство уткособак, своими широкими клювами животные откапывали в песке водяных червей. Птицы-бабочки танцевали вверху, в восходящих течениях. Но Дальгард готов был согласиться со своим спутником: опасайся самых легких путей. Они глубоко погрузили лопасти весел в воду и поплыли поперек реки, к утесам на северном берегу.

Два дня пути вдоль берега привели их в большой залив. Дальгард ахнул, когда перед ними открылся вид на порт.

В скале были вырублены карнизы, серией гигантских ступеней они тянулись от моря в глубь суши. На каждом карнизе находились здания, и тут древняя война оставила свои следы. Сама скала кипела, в ней застыли пузыри; в полудюжине мест вниз по карнизам стекали затвердевшие теперь реки лавы, снося все сооружения на пути; в этих застывших потоках ярко отражалось солнце.

– Так вот каков твой тайный город! Но Сссури покачал круглой головой.

– Это всего лишь морские ворота к нему, – поправил он. – Здесь начался день огня, и нам не нужно бояться машин; в других местах они нас, без сомнения, ждали бы.

Они вытащили на берег шлюпку и спрятали ее в углублении под одним разрушенным зданием на нижнем карнизе. Дальгард послал ищущую мысль, надеясь установить контакт с прыгуном или хотя бы уткособакой. Но, очевидно, в развалинах нет животных; это же справедливо и для большинства других разрушенных городов, в которых ему довелось побывать. Фауна Астры сторонится всего, что построено Иными, как бы давно эти руины ни лежали под ветром и очищающими дождями.

С трудом, обходя застывшие реки лавы, они поднимались со ступеньки на ступеньку гигантской лестницы, не останавливаясь и не заглядывая в здания, мимо которых проходили. В городе чувствовалась тень чужой жизни, и Дальгард испытывал отвращение к ней и рад был бы побыстрее оказаться в чистой местности за пределами разрушений. Сссури неслышно шел вперед, согнув плечи; каждая черта его стройного тела выражала отвращение к сооружениям чужаков.

Когда они поднялись на вершину, Дальгард обернулся и посмотрел на беспокойное море. Какой вид! Возможно, Иные соорудили этот город для защиты, но, конечно, и они должны были гордиться таким подвигом. Такого поразительного зрелища он никогда не видел, и его сообщение займет достойное место в записях Хоумпорта.

Прямо от верха лестницы из гигантских уступов уходила дорога, она прямо шла в глубь местности, не обращая внимания на ее рельеф, с обычным высокомерием инженеров-строителей чужаков. Но Сссури не пошел по ней. Напротив, повернул налево, избегая легкого пути, пробираясь спутанными зарослями, которые когда-то были садами, или открытыми полями.

Они далеко ушли от города, когда заметили первого прыгуна, взрослого самца со странной светлой шерстью. Не проявляя обычного бесстрашного интереса к незнакомцам, животное бросило на них быстрый взгляд и убежало, словно по пятам за ним гнался ящер-дьявол. И Дальгард воспринял острую волну ужаса, как будто прыгун увидел в них страшную угрозу.

– Что?.. – искренне удивленный, он в поисках объяснения посмотрел на Сссури.

Прыгунов можно приучить. Они крадут любые яркие предметы, привлекающие их интерес. Но их можно уговорить меняться, и обычно они не боятся ни колонистов, ни водяных.

Покрытое шерстью лицо Сссури почти не способно на выражение эмоций, но Дальгард сразу понял, что водяной не меньше его самого поражен поведением зверька.

– Он боится того, кто ходит прямо, как мы, – наконец ответил Сссури.

«Того, кто ходит прямо». Дальгард тут же понял смысл.

Он знал, что Иные двуногие квазигуманоиды, более близкие внешне к колонистам, чем к водяным. И поскольку колонисты ни разу не заходили так далеко к северу, а соплеменники Сссури никогда не соглашались посещать запретную территорию, остаются только чужаки. Странные существа, которых колонисты боятся, сами не зная почему, которых ненавидят водяные, и ненависть эта нисколько не ослабла за годы свободы. Итак, слухи, принесенные переселяющимися бегунами, правдивы: прыгун тоже боится двуногих. И причина для такого страха должна была появиться и подействовать недавно, иначе всякое воспоминание о страхе выветрилось бы из сознания животного.

Сссури остановился на участке травы, достигавшей ему до пояса.

– Лучше подождать дотемна. Но Дальгард не согласился с ним.

– Лучше для тебя, с твоим ночным зрением, – возразил он. – Но у меня нет твоих глаз.

Сссури вынужден был признать справедливость его слов. Он может идти безлунной ночью так же уверенно, как и при свете солнца. Но непрактично вести за собой спотыкающегося Даль-гарда по незнакомой местности. Однако они могут передвигаться скрытно, и они так и поступили, пошли зигзагами, это замедляло продвижение, но так они переходили от одного кустарника к другому, от одной рощи к следующей, шли полями, подальше от дороги.

На ночь остановились в углублении у ручья, костра не разжигали. Дальгард оставался настороже, хотя знал, что мозг Сссури заглядывает гораздо дальше, пытается установить контакт с прыгуном, бегуном, с любым животным, способным дать ответ на их вопросы. Наконец Дальгард уже не мог держать глаза открытыми; последнее, что он запомнил: его спутник сидит неподвижно, как статуя, положив на колени копье, чуть склонив вперед голову, словно прислушивается к жужжанию ночных насекомых.

Когда на следующее утро разведчик колонистов проснулся, его спутник лежал растянувшись во всю длину по другую сторону ручья. Но как только Дальгард пошевелился, Сссури поднял голову.

– Мы можем идти вперед без страха, – заверил он. – То, что тревожило эту землю, ушло.

– Давно ушло?

Дальгард не удивился отрицательному ответу Сссури.

– Они были здесь несколько дней назад. И нам хорошо бы узнать, что им тут было нужно.

– Может, они решили снова основать здесь базу? – Дальгард открыто высказал опасение, нависшее над колонией, когда земляне узнали о том, что Иные уцелели, пусть за морем.

– Если таков их план, они этого еще не сделали. – Сссури лег на спину и потянулся. Он утратил напряженность охотничьей собаки на поводке, которая была так заметна накануне. – Это одно из их тайных мест, здесь хранится их знание. Они могут еще вернуться за ним.

И Дальгард сразу ощутил потребность торопиться. Если предположение Сссури справедливо, если Иные собираются восстановить знания, которые в опустошительной войне превратили в пустыню весь восточный континент… Вооруженные даже крохами прежних знаний, они превратятся в противника, против которого колонистам с Земли не устоять. То немногое оружие, которое беженцы принесли с собой в отчаянном полете к звездам, давно стало бесполезным, и у них не было возможности создать новое. С самого детства Дальгард не видел иного оружия, кроме лука и меча-ножа; все, кто уходил из Хоумпорта, вооружались так. А какая польза от лука или одного-двух футов заостренного металла против оружия, которое убивает на расстоянии или превращает скалу в расплавленную реку?

Дальгарду не терпелось идти, побыстрее добраться до города, где, по уверениям Сссури, скрываются тайные знания. Может, и колонисты могут ими воспользоваться, как Иные.

И тут он вспомнил – и не только вспомнил, его поправил Сссури.

– Не думай об их оружии в своих руках. – Формулируя это предупреждение, Сссури не поднимал головы. – Давным-давно отцы твоих отцов поняли, что знание Иных не для них.

Дальгард смутно вспомнил рассказ, предупреждение, полученное им во время первого похода в развалины вблизи Хоумпорта. Да, он знает, что есть вещи, запретные для его племени. Например, лучше не разглядывать пристально многоцветные полосы, которые служили Иным письменностью. Записи Иных отыскивались и сохранялись в Хоумпорте. Но никто из колонистов не пытался их изучить, расшифровать, понять, что в них записано. Когда-то такой эксперимент чуть не привел к катастрофе, и теперь такие исследования считались слишком опасными.

Но не будет вреда, если он заглянет в этот город; к тому же он должен сообщить Совету, что здесь находится, особенно если Иные здесь или бывают здесь.

До середины утра Сссури держался полей, избегая дороги, потом неожиданно повернул, и они вышли на дорожное покрытие, занесенное слоем почвы. Местность казалась совершенно пустынной. Птицы-бабочки больше не исполняли свой воздушный балет, не встретилось ни одного прыгуна. Так было до тех пор, пока дорога не углубилась в низину, и они увидели перед собой пространство, заполненное зданиями. Река, дельту которой они видели раньше, петлей огибала город. И никаких следов войны, разрушившей порт.

А посредине дороги лежал окровавленный клубок шерсти и расколотых костей, над ним гудели насекомые. Сссури копьем расправил маленькую тушку; она оказалась безголовой. И еще до первых зданий города путникам встретились еще четыре так же изуродованных тельца прыгуна.

– Это не ящер-дьявол, – заключил Дальгард. Насколько он знает, только огромные пресмыкающиеся и их меньшие летающие родичи охотятся па животных. Но ящер-дьявол от такого маленького животного вообще ничего бы не оставил, это всего лишь один укус для его вечно гложущего голода. А летающий дракон очистил бы добычу до костей.

– Они! – Ответ Сссури был короток. – Только они охотятся для забавы.

Дальгарда слегка затошнило. Для него прыгуны – друзья. Только с ящерами-дьяволами и летающими драконами колонисты вели вечную войну. Неудивительно, что прыгун вчера в ужасе убежал от них!

Здания впереди не купола одиноких ферм, а устремленные к небу башни. Путники прошли сквозь дыру на месте исчезнувших ворот; их проход сопровождался слабым шорохом песка, нагроможденного ветром миниатюрными дюнами.

Город оказался в лучшем состоянии, чем любые другие виденные Дальгардом. Но у него не было никакого желания заходить в зияющие двери. Город словно отвергал его и весь его род, как будто для сохранившегося здесь прошлого он все равно что прыгун или короткоживущая порхающая птица-бабочка.

– Все древнее, древнее…, и во всем знания… – уловил Дальгард мысль Сссури. Он был уверен, что водяной испытывает то же тревожное ощущение, что и он сам.

Улица привела их на площадь, окруженную грандиозными зданиями. И тут они сделали еще одно открытие, которое заставило забыть о запретных знаниях и разбудило ощущение нормальной, ежедневной опасности.

В центре площади находился фонтан. Больше в нем не играла вода, но из него вытекал небольшой ручей. И на берегу этого ручья в грязи глубоко отпечатался след ящера-дьявола. Почти взрослый, решил Дальгард, измерив след пальцами. Сссури быстро повернулся, изучая окружающие здания.

– Час…, может, два… – дал Дальгард охотничье заключение возраста отпечатка. Он тоже смотрел на эти здания. Встреча с ящером-дьяволом на открытом месте – одно дело, но играть с ним в прятки в таком муравейнике – совсем другое. Он надеялся, что рептилия ушла отсюда в открытую местность, но все же испытывал сомнения. Эти здания представляют собой прекрасное убежище, ящер-дьявол вполне может устроить в них свое логово. А ящеры-дьяволы не живут в одиночку!

– Попробуем у реки, – посоветовал Сссури. Как и Дальгард, он сразу согласился с необходимостью преследования. Ни одно разумное существо не упустит возможности убить змееящера, если такой случай подвернется. А водяной и разведчик много раз шли по такому следу вместе. И они сразу принялись исполнять свои роли, с привычкой, выработанной долгой практикой.

Они выбрали направление к реке и через несколько ярдов увидели доказательство, что водяной догадался верно: на слое наносной почвы глубоко отпечатался еще один след.

Здания здесь были другого типа, без окон, возможно, склады Но Дальгарду больше всего понравилось, что у всех них плохо запертые двери. Зверю здесь негде затаиться и подкарауливать их.

– Мы заранее услышим его запах. – Сссури уловил тревогу разведчика и дал свой ответ.

Конечно, они уловят запах издалека: ничто не может скрыть зловоние логова ящера-дьявола. По пути Дальгард усиленно принюхивался. Незнакомые запахи задерживались у этих зданий, но среди них нет отвратительных – пока.

– Река…

Да, впереди река; путь их закончился у верфи, построенной над маслянистым потоком. По обе стороны глухие стены. Если ящер-дьявол прошел этим путем, укрыться ему негде.

– За рекой…

Дальгард покорно хмыкнул. Почему-то ему не хотелось переплывать реку, не хотелось, чтобы медлительная вода с ее коричневым оттенком касалась его кожи.

– Вплавь не придется.

Дальгард посмотрел, куда указывал палец Сссури. Но то, что он увидел, не очень его успокоило. На волнах подпрыгивала лодка, по форме такая же чужая, как окруживший их город.

4. Цивилизация

Раф смотрел на широкую равнину; рассветный сумрак придавал всему серый оттенок, смягчал расстояния и позволял увидеть, как вечно колышется на ветру трава. Пилот пытался поить, что делает эту картину такой нетронутой, свежей и новой. На Земле тоже есть обширные районы, покинутые после Большого Пожара атомной войны или позже, после восстания, уничтожившего империю Мира, который отбросил человечество назад по дороге цивилизации. Но даже бывая в этих диких местностях, Раф никогда не испытывал такого ощущения. Он готов был поверить, что записи, которые показал ему Хобарт, неверны, что этот мир никогда не знал разумной жизни, сосредоточенной в городах.

Он медленно спустился по рампе, глубоко вдыхая свежий воздух. Когда взойдет солнце, станет теплее. Но сейчас именно такое утро, которое заставляет радоваться тому, что ты жив – и молод! Может, отчасти действовало и то, что он свободен от корабля, что он больше не просто дополнительный груз, а человек с определенными обязанностями.

Космонавты обычно молоды. Но до сих пор Раф никогда не испытывал беззаботности молодости. Сейчас же ему хотелось нарушить приказ, поднять флиттер в небо, направиться в начинающее голубеть небо не просто для испытательного полета, не лететь к городу Хобарта, а просто кружить над обширным морем травы, самому увидеть все чудеса планеты.

Но дисциплина, к которой он приучал себя почти с самого рождения, заставила проверить флаер и ждать, внутренне кипя от нетерпения, ждать, пока к нему не присоединятся Хобарт, Лабле и Сорики, связист.

Ждать пришлось недолго. Вскоре эти трое, увешанные оборудованием, тоже спустились по рампе, и Раф сел за приборы управления флаером. Он включил поле, которое будет служить ветровым щитом, и поднял флиттер в набирающее цвета утреннее небо. Рядом Хобарт нажал кнопку автоматической записи, а на заднем сиденье Сорики надел на голову наушники. Они не только делали запись всего увиденного, они непрерывно связывались с кораблем, который уже превратился в серебряный карандаш далеко сзади.

Спустя два часа они установили по крайней мере одну причину изоляции района, в котором совершил посадку РК-10. Под ними поднялись пологие холмы, а впереди, за многие мили, стали видны неровные вершины горного хребта на бирюзовом фоне неба. Это почти непреодолимая преграда для любого путника: в узких долинах и разорванных хребтах нет легкого пути. А небольшой ручей, вдоль которого они летели, спускался в долину целой серией великолепных водопадов. Дважды пролетали они над густыми зарослями деревьев, настолько тесными, что сверху они напоминали сплошной сине-зеленый ковер. Пробиться сквозь такой лес – задача невозможная.

Четверо во флиттере разговаривали редко. Раф все внимание сосредоточил на управлении. Часто встречались неожиданные воздушные потоки, и приходилось быть постоянно настороже, чтобы удерживать маленький флиттер в ровном положении. И потому пилот лишь урывками видел местность внизу.

Наконец пришлось высоко подняться над растительностью нижних склонов, чтобы перевалить через вершины. Запас воздуха за защитным полем оставался постоянным, можно было не опасаться отсутствия кислорода. Раф про себя подумал, что этот хребет по высоте вполне может поспорить с самыми высокими азиатскими горами на его родной планете.

Когда они поднялись над самыми высокими вершинами, чуть не произошла катастрофа. Порыв ветра, как гигантской рукой, подхватил флиттер, и Раф отчаянно боролся с управлением. Флиттер быстро терял высоту. Если бы пилот не ожидал заранее чего-нибудь подобного, они разбились бы об одну из вершин, рядом с которыми пролетали. Раф, с пересохшим ртом, с вспотевшими руками, снова поднял флиттер, поднял выше, чем необходимо, перевалил через последний хребет и увидел впереди спуск к равнине, которую горы разрезали пополам.

– Совсем чуть-чуть. – Четкий лекторский голос Лабле перекрыл гул мотора.

– Да, – подхватил Сорики, – могли бы стать мясом для шашлыка. Парень свое дело знает.

Раф чуть криво улыбнулся, но ничего не ответил. Он обязан знать свое дело. Иначе зачем он здесь? Все они специалисты в одной или нескольких областях. Но у него хватило здравого смысла промолчать.

Местность с юга от гор оказалась не такой, как дикая северная равнина.

– Поля!

Не требовалось указания Лабле, чтобы их увидеть. Местность внизу была искусственно разделена на длинные узкие полосы. Но растительность на этих полосах не отличалась от травы, которую они видели вокруг корабля.

– Поля не обрабатываются, – отменил ученый свое первое заключение. – Заросли травой.

Раф уменьшил высоту полета, и поэтому когда в зарослях кустов и деревьев показался купол, они пролетели над ним всего в пятидесяти футах. В округе дома не было никаких признаков жизни, а густые заросли свидетельствовали, что дом покинут не один год. Лабле хотел сесть и осмотреть строение, но капитан намерен был добраться до города. Одинокое здание мало что знает по сравнению с тем, что они могут узнать в метрополисе. И, к облегчению Рафа, он получил приказ продолжать полет.

Он не мог бы объяснить, почему сторонится такого исследования. Только сегодня утром ему хотелось улететь и осмотреть мир, который казался таким ярким и новым. А теперь он рад, что всего лишь пилот флиттера, что рядом другие, которые будут принимать решения. У него возникло странное отвращение к местности, нежелание приземляться рядом с куполом.

За первой покинутой фермой они увидели шоссе; растрескавшаяся и полупогребенная дорога шла на юг, Хобарт предложил использовать ее как видимый ориентир. На протяжении следующего часа полета попадалось все больше изолированных домов-куполов. С воздуха хорошо видны были поля. Но нигде земляне не видели признаков обработки и использования этих полей. И никаких животных или птиц. Странная пустота местности начала действовать на сидевших во флиттере. Что-то было в этой пустоте неестественное, и с каждой милей у Рафа все сильнее становилось желание лететь в противоположном направлении.

Купола попадались все чаще, на перекрестках они теснились группами, собирались в поселки, где эти здания, одного размера и формы, выглядели как ячейки огромного улья. Раф подумал, что те, кто построил эти сооружения, совсем не были гуманоидами; может быть, насекомые с роевым сознанием. Эта мысль была неприятна, и потому он решительно сосредоточил все внимание на машину, которую пилотировал.

Они пролетели над четырьмя такими поселками, все они были расположены на пересечении дорог, идущих с севера на юг и с запада на восток, всегда с абсолютной точностью. Солнце стояло в зените или чуть перевалило через него, когда капитан Хобарт отдал приказ садиться, чтобы можно было поесть.

Раф опустил флиттер на потрескавшуюся поверхность дороги, не доверяя травянистым полям. Все вышли и некоторое время ходили по покрытию, некогда ровному и гладкому.

– Скоростное движение… – Это Лабле. Он опустился на колено и пальцем проводил по поверхности.

– Прямая… – Сорики прищурился, глядя на солнце. – Их ничто не могло остановить, верно? Нам нужна здесь дорога, и мы ее получим! Такие дела. Должно быть, хорошие были инженеры.

Рафу эта прямая линия говорила еще кое о чем. Несомненно, хорошие инженеры. Но и безжалостные строители, не признающие никаких отклонений от первоначального плана, высокомерные и самоуверенные. Его не восхищали эти остатки цивилизации; больше того, смутное беспокойство все усиливалось.

Земля была так же неподвижна под шум ветра. Раф обнаружил, что постоянно прислушивается – хочет услышать жужжание насекомых, крик какого-нибудь зверька в траве, всего, что могло бы показать, что рядом есть жизнь. Жуя концентрат и отпивая из фляжки, Раф продолжал прислушиваться. Ничего.

Хобарт и Лабле рассуждали о том, что может находиться впереди. Сорики вернулся к флиттеру, чтобы связаться с кораблем. Пилот сидел на месте, довольный, что о нем забыли. Ему по-прежнему хотелось увидеть зверька, глядящего из травы, птицу, летящую в воздухе.

–., если не доберемся до ночи… Но город не может быть так далеко! Я останусь и попытаюсь добраться утром. – Это Хобарт. И поскольку он капитан, так оно и будет. Рафу не хотелось проводить ночь в этой населенной призраками местности. С другой стороны, он не решится ночью провести флиттер над теми вершинами. Только при свете дня.

Но проблема эта не возникла, потому что во второй половине дня они увидели город, дорога привела их прямо к удивительной группе зданий, которые казались вдвойне чуждыми, потому что среди них не было низких куполов, которые они видели раньше.

Тут были стройные тонкие башни и огромные массивные сооружения без окон, вдвойне громоздкие рядом с этими башнями; легкие мосты на головокружительной высоте от одного небоскреба к другому. Время и природа поработали здесь. Некоторые башни разрушились, мосты обвалились… Когда-то это был поразительный инженерный подвиг, гораздо более впечатляющий, чем шоссе, теперь же это медленно разваливающиеся руины.

Но прежде чем все успели охватить взглядом зрелище, Сорики возбужденно воскликнул:

– Что-то на нашей полосе, сэр! – Он наклонился вперед и впился пальцами в плечо Хобарта. – Какое-то сообщение, готов поклясться!

Хобарт сразу перешел к действиям.

– Курби, садимся, вот здесь!

Он выбрал для посадки плоскую крышу ближайшего здания, стоявшего немного в стороне от соседей, так что рядом не было ничего выше, кроме одной полуразрушенной башни. Раф повернул флиттер. Машина была специально сконструирована, чтобы взлетать и садиться на ограниченном пространстве, и он знал о таких посадках все, что можно узнать на родной планете. Но раньше он никогда не садился на крышу и понимал, что никакого пространства для ошибки у него нег. Хобарт нетерпеливо дышал рядом, руки его шевелились, словно он сам готов взять на себя управление.

Раф сделал два круга, разглядывая поверхность крыши в поисках трещин. Они могут вызвать катастрофу при посадке. И потом, не допуская никакой спешки, осторожно опустил машину, так что пассажиры не ощутили ни малейшего толчка.

Хобарт повернулся лицом к Сорики.

– По-прежнему принимаете?

Тот, прижимая к ушам микрофоны, кивнул.

– Дайте мне одну-две минуты, – сказал он, – и я определю направление. Они чем-то возбуждены, очень возбужденно болтают…

«О нас», подумал Раф. Разрушенная башня возвышалась к югу от них. К востоку и к западу расположены здания такой же высоты, как то, на которое они сели. Маневрируя, готовясь к посадке, он не заметил в городе никаких признаков жизни. Вокруг только разрушения.