Текст книги "Обман [Bubble]"
Автор книги: Андерс де ла Мотт
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 07
Just because you’re paranoid… [36]36
Просто потому, что ты параноик… ( англ.)
[Закрыть]
Он приложил стакан к другому месту на стене и плотно прижался ухом к донышку. Но стало не намного лучше слышно. То же тихое бормотание, несколько голосов сразу в равномерном гуле, но расслышать, что они говорят, было по-прежнему невозможно.
Вот черт!
Он уже несколько дней сидит в прихожей и прислушивается, ждет, что кто-нибудь придет или уйдет; он несколько раз звонил в дверь и даже купил чертову коробку шоколада в качестве приветственного презента для нового жильца…
И, несмотря на то, что он абсолютно убежден в том, что в квартире есть люди, новый сосед ему не открыл. Кто бы ни был там внутри, он или она ни при каких обстоятельствах не желает с ним видеться, что, в принципе, подтверждало все его подозрения.
Игра его железно контролировала, знала точно, когда он уходит и приходит. А это требовало наблюдательного пункта, причем очень выгодно расположенного. Эйч Пи хорошо представлял себе их, засевших в соседней квартире, команду одетых в костюмы агентов «штази», все на одно лицо, с огромными наушниками на голове, перемещающих по квартире микрофоны и сверлящих маленькие отверстия в стенах, чтобы ввести миниатюрные видеокамеры через электрические розетки.
И вот они бормочут, обсуждают следующую фазу операции…
Убрав стакан от стены, Эйч Пи быстро обошел квартиру.
Конечно же, ему нужно бежать. Свалить куда-нибудь, как можно дальше, и спрятаться в какой-нибудь норе. Но это не поможет, Игра непременно разыщет его рано или поздно. Пока Эйч Пи у себя в квартире, он знает, где они. Пока что Гейм-мастер не может знать о том, что он вычислил их тайный наблюдательный пост.
Это его преимущество…
Небольшое такое, но все-таки!
А если он не хочет его потерять, то придется предпринять определенные меры безопасности…
Армированная изолента. Нужно купить еще. Конечно, он уже заклеил все розетки, а также крупные щели и стыки, но все же нужно еще подстраховаться. Стены старые, в них полно всяких неровностей и выпуклостей, в которые легко можно вмонтировать микроскопический объектив.
Но, чтобы купить еще изоленты, ему нужно выйти на улицу, оставить квартиру без присмотра и дойти до хозяйственного магазина в середине улицы Хурнсгатан. На улицу он не выходил уже неделю, питался консервированными сардинами, сигаретами и водой из-под крана, пока отрыжка не приобрела явный привкус алюминия. Но выбора-то нет.
Первая остановка в универсаме «Консум»: галеты, икра сайды в тюбике, консервы, несколько готовых обедов «Финдус», а также столько пачек сигарет, что тетка за кассой чуть не подпрыгнула, когда Эйч Пи выложил на ленту свои покупки.
Быстро запихать все в пластиковый пакет – и снова на улицу. Уставившись в тротуар, Эйч Пи изо всех сил напрягал мышци шеи, чтобы подавить желание обернуться. Но, как он ни старался, все-таки не смог не оглянуться.
Их он увидел сразу. Двое, обоим лет по тридцать, стоят у витрины немного поодаль. Брюки-чиносы, черные ботинки, жесткий взгляд, смотрят на других, а не друг на друга. Копы, никаких сомнений.
Но могут работать и на Игру. Или и на тех, и на других…
Эйч Пи принял резко вправо, почувствовав, как их взгляды жгут ему затылок. До хозяйственного магазина оставалось метров двести; пара катушек изоленты – и домой. Когда он обезопасит квартиру, тогда наконец-то у него появится шанс подумать. На анонсах газетных номеров на стенах были последние новости о грядущей свадьбе кронпринцессы. Наряды, меню, список гостей… Как он и рассчитывал, его недавний арест уже давно забыт. Теперь обсуждался «сложный выбор», стоявший перед новоиспеченным принцем: в какой же благотворительной организации ему нужно будет числиться в качестве сотрудника, поскольку в дальнейшем все расходы по его содержанию возьмут на себя шведские налогоплательщики…
Смачно сплюнув в водосток, Эйч Пи снова быстро оглянулся через плечо. Его преследователи вдруг куда-то исчезли, что, вероятно, означало только то, что за ним следили больше двух человек. От пота футболка липла к телу, и он остановился у входа в хозяйственный, чтобы отлепить ее от груди. Из-под ворота потянуло застоявшимся потом, он поморщился. Ну и воняет же от него!
Он мельком взглянул на свое отражение в витрине. Влажная футболка нынче скорее желтая, чем белая, а дырявые джинсы почти стоят колом от покрывающей их грязи и пятен. Добавить сюда щетину, лохматые волосы, темные круги под глазами и бегающий взгляд – и диагноз становится очевиден. Ничего странного в том, что народ на тротуаре от него шарахается. Похож на психа.
Вдруг шум транспорта пронзил резкий звук, от которого Эйч Пи вздрогнул, а его пульс взлетел до максимальных значений. Но это были всего лишь пневматические тормоза автобуса сорок третьего маршрута, который остановился на другой стороне улицы. Эйч Пи сначала его увидел, а потом до него дошло. Третий ряд сидений с конца, парень у окна…
Ва-а-ашу мать!
Он кинулся прямо на проезжую часть. Машины истошно засигналили, тормоза завизжали, покрышки зашипели об асфальт. Но ничто из этого не заставило его оторвать взгляд от автобуса. Еще бы миллиметр, и его переехал бы какой-то «Сааб». Но тут «Вольво» в соседнем ряду немного запоздал с торможением и въехал в Эйч Пи на уровне колен.
Он влетел носом в асфальт, содержимое пакета рассыпалось по проезжей части, но Эйч Пи не предпринял ни малейшей попытки спасти свои покупки. Вместо этого он схватился за бампер «Вольво», чтобы вскочить на ноги.
Контроль состояния: ноющая боль, но, к счастью, ни кровавых ран, ни торчащих костей…
Пошатываясь, он прошел пару шагов. Боль терпимая. Водитель выскочил из машины, рожа красная, как помидор.
– Какогохренатычертовпридурок!..
Но Эйч Пи даже не остановился, чтобы это обсудить.
Автобус уже отъехал от остановки и набирал скорость по Хурнсгатан. Ноги как-то размялись и пошли – левая, правая, снова левая. Быстрее и быстрее. Он увернулся еще от одной машины и уже бежал за автобусом. Побежал еще быстрее, двигаясь почти на предельной для себя скорости, но автобус все же удалялся. Ну, ничего, красный свет на следующем перекрестке это исправит. Однако водитель автобуса не предпринял ни малейшей попытки замедлить ход, а, наоборот, похоже, только сильнее вдавил газ.
Эйч Пи увидел, что впереди зеленый свет. Fuck!
Он был теперь метрах в семидесяти пяти от автобуса, а с двух сторон от него мимо просвистывали машины, а водители изо всех сил сигналили.
После удара о бампер болели ноги, в легких все жгло от внезапного напряжения сил, но сдаваться он, черт возьми, не собирался, во всяком случае, пока еще не упустил автобус из вида.
Эйч Пи перебежал с проезжей части на тротуар. Похоже, что автобус-таки остановился вдалеке у площади Марияторъет. Йес!И он, снова поднажав, пересек улицу Торкель-Кнутссонсгатан. Силуэт автобуса уже приближался.
Пятьдесят метров.
Сорок.
Тридцать.
* * *
– Привет, это Нина Брандт!
– Привет, Нина, подожди секундочку…
Она отложила телефон, встала со стула и закрыла дверь в свой кабинет.
– Ну, вот, теперь могу говорить.
– У тебя все в порядке, Бекка?
– Да-да, все хорошо, – солгала она. – Правда, все как-то навалилось одновременно…
– Так ты уже скучаешь по полиции?
Ребекка выдавила из себя смешок:
– Да нет… пока, во всяком случае… Тебе удалось что-то выяснить? – быстро добавила она, прежде чем Нина смогла продолжить.
– Вообще-то нет…
Ребекка едва заметно выдохнула с облегчением.
– В системе на этот револьвер совершенно ничего нет. Никогда не сообщалось о его краже или связи с каким-то преступлением.
– О’кей, отлично!
– Но мой контакт в технической лаборатории все же хочет взять его на баллистическую экспертизу.
– Понятно, а почему?
– Потому что это тридцать восьмой калибр, изготовленный до восемьдесят шестого года…
– Что?..
– Слушай, Ребекка, револьвер чисто теоретически может быть О.У.У.П.
– Подожди, Нина, я не врубаюсь…
– Орудием убийства Улофа Пальме.
Пока Ребекка переваривала эту информацию, прошло несколько секунд.
– Но ведь убийца стрелял из «магнума триста пятьдесят семь»? [37]37
Пальме Улоф (1927–1986), премьер-министр Швеции (1969 по 1986), был застрелен наемным убийцей из револьвера Smith and Wesson.357 Magnum.
[Закрыть]Хольмер выступал по телевидению, и…
Она, наверное, раз сто видела эту картинку за все эти годы. Пресс-конференция, на которой начальник регионального управления полиции уверенно трясет двумя здоровыми револьверами.
– Ну, да, к сожалению, Хольмер и с этим налажал в расследовании, я хочу сказать, с орудием убийства. Понимаешь, Ребекка: у «тридцать восьмого» и «триста пятьдесят седьмого «магнума» один размер пули. Отличается только длина патрона. Некоторые варианты «тридцать восьмого» можно использовать для стрельбы боеприпасами для «триста пятьдесят седьмого», поэтому-то баллистики очень хотят пострелять из всех старых пистолетов, которые подходят под профиль О.У.У.П. Мой приятель из экспертизы может взять его на баллистику на следующей неделе…
– Ну, да, конечно… Слушай, Нина, я тебе перезвоню, тут кому-то неймется со мной поговорить… Спасибо тебе огромное! – добавила Ребекка. – Я позвоню тебе на следующей неделе, пообедаем вместе…
Закончив разговор, она отложила мобильник в сторону и медленно наклонилась над письменным столом. Посидев в таком положении несколько мгновений, выдвинула ящик письменного стола и достала какие-то бумаги. После посещения хранилища она никак не могла сложить куски головоломки.
А потом нашлась копия договора на аренду банковской ячейки.
До этого Ребекка не сомневалась в том, что ячейка арендована Хенке. Но она ошибалась. Ее открывали в 1986 году, ее и Хенке имена значились немного ниже, где указывались прочие лица, имеющие доступ к ячейке для ценностей.
Другими словами, Хенке о ячейке знал так же мало, как и сама Ребекка.
Письма с напоминанием об истечении срока оплаты ячейки, видимо, были направлены им обоим; разница только в том, что его почту, по всей видимости, конфисковали прежде, чем он успел его прочесть. Таким образом, секреты, хранившиеся в ячейке, принадлежали не Хенке, а человеку, чье имя значится в верхней строчке с указанием владельца. Человеку, владевшему связкой ключей до того, как ее унаследовал Хенке.
Эрланду Вильхельму Петтерссону.Их отцу.
* * *
Когда до автобуса оставалось метров двадцать, тот замигал левым поворотником. А он уже истощил все силы. Автобус отъехал от остановки. До него оставалось десять метров.
Восемь.
Пять.
Расстояние перестало сокращаться. Затем оно снова начало медленно увеличиваться по мере того, как автобус поехал под горку к Слюссену.
Проклятье!
Эйч Пи почувствовал, как внутри у него все сжалось, заметил, как подступает тошнота, и попытался ее подавить, сглотнув слюну и заставляя ноги бежать вперед…
Прямоугольный силуэт автобуса становился все меньше. Снова затошнило, почти вырвало. Автобус исчез из поля зрения. Но он не собирался сдаваться.
Третий приступ тошноты Эйч Пи подавить не смог, и ему пришлось, шатаясь, сделать несколько шагов, чтобы не заблевать себе кроссовки. Нет сомнения, что автобус приехал к Слюссену уже минуту назад, что означало, что Эйч Пи так или иначе туда не успееет. К тому моменту автобус уже будет ехать по мосту Шеппсбрун в сторону центра.
Придется ему положиться на удачу. В прошлый раз он видел двойника Эрмана у входа в метро; может быть, он и на этот раз туда направляется? Если повезет, Эйч Пи может успеть поймать его у дверей в вестибюль метро. Все, что ему нужно, это оказаться с ним рядом на пару секунд…
Он свернул направо на улицу Йотгатсбаккен и заставил свои негнущиеся ноги обойти музей города справа. Желудок сигнализировал, что готов снова «выстрелить». В этот же миг перед ним открылась площадь Рюссгорден. Эйч Пи резко остановился, прокашлялся и сплюнул на сторону из угла рта горечь. Легкие болели, сердце билось в груди так, что он машинально зажмурился от боли, но при этом не сводил глаз с площади. Он где-то здесь, среди всех этих людей.
Должен быть тут, во всяком случае.
Или…
Нет…
Черт!
Пульс медленно успокоился, отчего стали меньше и спазмы в животе. Эйч Пи сделал еще несколько шагов вперед по площади. По-прежнему никого. Либо уже успел зайти в метро, либо поехал в город на автобусе.
Вот это его, Эйч Пи, типичное невезение!
Всплеск адреналина начал сходить на нет, и он сразу почувствовал, что почти теряет сознание. Упершись ладонями в колени, снова выплюнул на камни под ногами поднявшийся из желудка сгусток рвоты.
«Вот гадость-то!» – прошипел кто-то справа от него, но ему было наплевать.
Брусчатка под ним, похоже, вертелась против часовой стрелки, по спине хлестал пот, мокрым был уже пояс брюк, а на рубашке светлых участков не осталось совсем. Эйч Пи еще ниже наклонил голову к коленям, чтобы кровь приливала к голове. Постояв так с минуту, он наконец собрался с силами. Когда земля под ногами перестала кружиться, сделал глубокий вдох и обернулся. И тут же увидел его. В застекленном вестибюле, ведущем к лифту, всего метрах в восьмидесяти от себя. Белая рубашка, костюмные брюки и светлый пиджак, непринужденно перекинутый через плечо.
Несмотря на другую одежду, несмотря на то, что этот мужчина гладко выбрит, выглядит похудевшим и абсолютно нормальным, он невероятно похож на Эрмана.
Можно даже сказать, похож до противного…
Нужно подойти еще поближе, чтобы убедиться окончательно.
Эйч Пи, шатаясь, сделал несколько шагов вперед, потом еще пару, и в эту секунду увидел, что кабина лифта начала опускаться вниз. Он еще ускорился, буквально заставляя себя переставлять ноги.
Сначала он увидел, как исчезли ботинки этого мужчины, затем ноги, затем торс, но прежде чем под уровнем улицы скрылась из виду его голова, Эйч Пи встретился с ним взглядом.
Мать честна я!..
* * *
Так какого же черта у отца была тайная банковская ячейка с фальшивыми паспортами, тысячами наличных долларов и крупнокалиберным револьвером? Если бы речь шла о шпионском романе, то ответ был бы очевиден, но ведь это же ее собственный отец, черт возьми! Обычный свенссон [38]38
Так в Швеции обозначают простых законопослушных граждан, обывателей, ординарных представителей массы населения (Свенссон – одна из самых распространенных фамилий в стране).
[Закрыть]с обычной работой, квартирой в Багармоссене, женой и двумя детьми.
В общей сложности пять паспортов, разложенных перед ней на письменном столе. Помимо южноафриканского, швейцарский, канадский, бельгийский и югославский. Все со штампами о въезде в другие страны, в основном в США, но случались штампы и других государств. Кроме всего прочего, на предпоследней странице канадского паспорта Ребекка нашла старую черно-белую фотографию, практически вклеившуюся между страницами. На ней были изображены человек тридцать молодых мужчин в военной форме, позирующих перед танком. На башне большие белые буквы «UN» [39]39
Сокращение от United Nations – ОOН ( англ.).
[Закрыть].
«В «голубых беретах», Кипр 1964», –написал кто-то на обороте старомодным изысканным почерком, очень напоминавшим папин, и ее сердце забилось еще сильнее.
Резкость на снимке оставляла желать лучшего, и большинство лиц едва можно было различить. Но один из мужчин, сидевший на корточках в третьем ряду, выглядел очень знакомо, особенно нос и глаза. Разве ее отец служил в миротворцах ООН? Почему же он тогда никогда об этом не упоминал?
Она знала, что в молодости он был резервистом – так они и познакомились с дядей Таге, – и встречи однополчан были одной из немногих вещей, приводивших его в хорошее настроение. Но чтобы папа служил за границей и никогда об этом даже не упоминал, это было как-то странно. Конечно, он был не из болтливых, но в любом случае какие-то эмблемы, дипломы или иные сувениры, которые привозили в большом количестве ее собственные послужившие в миротворцах коллеги и заполняли ими свои кабинеты, должны были сохраниться.
Ребекка несколько раз прокрутила в голове интерьеры дома своего детства, но ни одного подобного предмета вспомнить не смогла. Мамина коллекция испанских фигурок тореадоров и юбилейные тарелки – вот, в принципе, и все украшения, что были у них дома, а те немногочисленные предметы, что остались от отца, никаких ниточек не давали. Помимо его сорочек и костюмов, нескольких массивных предметов мебели и сломанной пишущей машинки, все его пожитки уместились в один пакет из винного магазина.
Идею о том, что револьвер мог быть служебным оружием отца, Ребекка вынуждена была постепенно отмести. Офицеры-резервисты в 50-е и 60-е годы получали, насколько она смогла это выяснить, отнюдь не револьверы, к тому же Министерство обороны непременно дало бы знать, если бы у них недоставало одной единицы оружия. Ничего из того, что она нашла в банковской ячейке, не было по-настоящему понятным, и, на самом деле, существовал один-единственный человек, кто мог бы помочь ей как-то установить истину. Она подтянула к себе клавиатуру, вошла в свою почту и открыла окно «Новое сообщение».
«Кому: [email protected]
Тема: Служба в миротворцах ООН.
Дорогой дядя Таге!
Надеюсь, у Вас все хорошо.
Я на днях нашла некоторые вещи, которые папа хранил в банковской ячейке. Среди прочего фото миссии миротворцев ООН на Кипре в 1964 году.
Я, вообще-то, понятия не имела, что папа служил, и надеюсь, что Вы смогли бы мне кое-что об этом рассказать.
Позвоните мне, пожалуйста!
С наилучшими пожеланиями,
Ребекка».
* * *
Эйч Пи рванул к лифту, но обнаружил, что тот спускается на уровень, где находится музей города, поэтому побежал к большой каменной лестнице, находившейся в нескольких метрах оттуда.
Перескакивая через три ступеньки, он растолкал семью с маленькими детьми и устремился ко входу в музей. Конечно же, он отстал, но от лифта к входу в музей вел длинный стеклянный коридор. У этого парня нет ни единого шанса дойти до двери до того, как сам Эйч Пи это сделает. И автоматическая дверь лифта еще не успела открыться до того, как он уже был внутри. Как и предполагалось, он успел туда первым.
Сделав два глубоких вдоха, Эйч Пи начал медленно двигаться по коридору к блестящим дверям лифта. Челюсти ходили ходуном; он чувствовал, как у него наливаются кровью глаза. В любой момент двери откроются, и он окажется лицом к лицу с Эрманом.
Потому что, мать его, это был Эрман!!
Чисто выбритый, помытый и сбросивший несколько килограммов. Но похож на него, как две капли воды. Очевидно, что парень не сгорел там, в лесу, у деревни Задрипки, и, похоже, его не мучила больше аллергия на электричество, заставившая его уйти от цивилизации.
Что, в свою очередь, означает, что… Что?
И выяснить это он собирается, как только откроются чертовы двери. И, желательно, с превышением пределов необходимой самообороны…
Эйч Пи сжал кулаки и почувствовал привкус адреналина во рту.
Прошло десять секунд.
Двадцать.
Тридцать.
Конечно, этот лифт – медленный вариант для людей с ограниченными возможностями, но все равно. Он уже должен был приехать.
Эйч Пи стукнул по кнопке вызова, затем обернулся и пару секунд прикидывал, не стоит ли ему снова рвануть на площадь. Но тут колокольчик известил его о прибытии лифта, и от этого звука он чуть не выпрыгнул из штанов. Сердце в груди билось как бешеная птица. Эйч Пи поднял кулаки и приготовился.
Двери стали медленно раздвигаться.
Глава 08
…it doesn’t mean they aren’t after you [40]40
Это не значит, что они тебя не ищут ( англ.).
[Закрыть]
– Да, алло!
– Добрый день, дорогой друг, или, скорее, доброе утро!
– Да, здесь вообще-то утро. Хорошо, что вы позвонили. Все готово?
– Более или менее…
– То есть? Разве вы не…
– Не беспокойтесь, дорогой друг, скоро все кусочки пазла встанут на свое место.
– Надеюсь, ведь неудача должна быть полностью исключена.
– Да, конечно, я это понял…
* * *
– Дорогая Ребекка, как я рад тебя видеть!
– Здравствуйте, дядя Таге, я тоже…
Она пришла на их встречу на десять минут раньше назначенного часа, но он, естественно, уже был на месте.
– Я думала, вы за границей… Когда вы вернулись?
Она нагнулась над столиком кафе и поцеловала старика в щеку. Его аромат был все тот же. Крем для бритья, лосьон после бритья и что-то еще очень знакомое. Что-то, что ей очень нравилось…
– А, пару недель назад. Ты будешь что-нибудь? Кофе, чай? Ну да, конечно, вспомнил… Девушка!
Он махнул рукой и позвал официантку.
– Капуччино, желательно на безлактозном молоке, если можно.
Он улыбнулся Ребекке, но она смогла ответить ему тем же только через пару секунд. Было видно, что он заметил ее реакцию.
– Прости, что я не дал тебе знать раньше, но с момента возвращения у меня был очень плотный график… Сейчас такая суматоха везде, ну, ты не хуже меня знаешь.
Он снова ей улыбнулся и пригубил свой кофе.
– Да-да, – пробормотала Ребекка. – Я понимаю, – добавила она чуть погодя, уже более бодрым голосом.
Официантка принесла ее капуччино, и она тут же сделала большой глоток.
– Так как дела с новой работой, Ребекка? Могу себе представить, что она отличается от работы в СЭПО…
– Спасибо, нормально. Поначалу были, конечно, проблемы с организацией дела. Оборудование, люди, лицензии разные и куча всего другого. Возня с бумажками заняла больше времени, чем я рассчитывала.
– Жернова шведской бюрократии вращаются медленно…
– Это мягко говоря.
На этот раз ей было легче улыбнуться ему в ответ.
– Догадываюсь, что вы подали заявку на право ношения оружия на службе. Как правило, частным предприятиям с трудом его дают. Государство крепко держится за монополию на насилие…
Открыв было рот, чтобы что-то на это сказать, Ребекка почему-то осеклась. И только кивнула в ответ. Вообще-то, чему тут удивляться?! Дядя Таге всегда отлично знал, чем она занималась, еще когда она работала в СЭПО, и, на самом деле, мало что поменялось из-за того, что она просто сменила место работы.
– Может быть, я смогу помочь. Сама знаешь, у меня есть связи…
– Конечно, большое спасибо!
Ребекка отлично помнила, как его связи помогли ей прошлой зимой. Каким-то образом он смог снять с нее подозрения в тяжком должностном преступлении и спас от увольнения. Вообще-то, не стоило бы ей его использовать теперь для такой ерунды, но отчасти дядя Таге сам предложил помощь, к тому же Ребекка уже два раза получила отказ на запрос о получении лицензии на ношение оружия. Ее команда ворчала по этому поводу все громче, поэтому момент, когда это ворчание дойдет до руководства, – лишь вопрос времени. А это ей совершенно не нужно…
– Ну, если это не очень сложно… – добавила она.
– Совсем не сложно, в понедельник сделаю пару звонков. Гарантировать ничего не могу, но сделаю все, что от меня зависит. Для чего же тогда нужны друзья, если не для того, чтобы помогать друг другу?!
– Большое спасибо, я очень вам благодарна, дядя Таге.
Он поставил чашку на стол и осторожно отодвинул ее в сторону.
– А теперь перейдем к твоему вопросу. Как я и написал, я не хотел обсуждать этот вопрос по электронной почте. Есть вещи, о которых лучше говорить с глазу на глаз…
Ребекка кивнула.
– Я с удовольствием расскажу о нашем с твоим папой совместном прошлом, но сначала моя очередь попросить тебя, Ребекка, о небольшой услуге.
– Все, что угодно, дядя Таге, вы же знаете.
– Отлично!
Он нагнулся над столом и, понизив голос, спросил:
– Ты что-то написала о банковской ячейке, принадлежавшей отцу, каких-то старых фотографиях?
– Да, так и есть.
Он еще ближе наклонился вперед.
– Я бы хотел, чтобы ты рассказала, что именно нашла там, Ребекка. Очень важно, чтобы ты ничего не упустила.
Неожиданно появившаяся в его голосе резкость удивила ее, и Ребекка слегка отпрянула назад.
– Там были бумаги, – ответила она, теребя пальцами чашку с кофе.
– Какого рода бумаги?
Казалось, что его взгляд пронзал ее насквозь, и она сделала нарочито медленный глоток, чтобы иметь повод отвести взгляд. Таге Саммер – один из старых друзей отца, она ему доверяет. И все же она вдруг засомневалась.
– Понимаю, что это довольно чувствительный момент, ведь речь идет о твоем отце… – Его тон сразу же смягчился, стал более доверительным. – Давай я тебе помогу для начала, милая Ребекка…
Он быстро окинул взглядом соседний столик, после чего стал говорить еще тише.
– Возможно, документы, которые ты нашла, это паспорта – иностранные паспорта с фотографиями твоего отца?
Еще немного посомневавшись, она медленно кивнула.
– Понимаю… – снова сказал дядя Таге, и на этот раз голос у него был почти печальный.
Они какое-то время посидели молча, похоже, он что-то обдумывал.
– Банковская ячейка – это что-то вроде капсулы или мыльного пузыря; ты когда-нибудь думала об этом, Ребекка? Жизнь идет своим чередом, какие-то вещи меняются, но внутри ее время останавливается. Так и с жизнью. Мы создаем собственную реальность, маленькие сферы, которые мы, как нам кажется, контролируем. На самом деле ощущение контроля – лишь иллюзия, и каждая сфера – не что иное, как своего рода мыльный пузырь. Но ведь всем пузырям суждено рано или поздно лопнуть, не правда ли?
Он покачал головой и продолжил:
– То, что я тебе сейчас расскажу, ты должна сохранить в тайне; обещай мне, Ребекка!
Она кивнула.
– Нельзя рассказывать это никому, даже твоему брату. Хенрик, как ты знаешь, не в состоянии хранить тайну так, как ты или я, и, если то, что я сейчас расскажу, станет общеизвестным, наступят последствия, серьезные последствия. Понимаешь?
– Конечно, дядя Таге, можете на меня положиться.
– Да-да, я это знаю, Ребекка. Ты похожа на твоего отца больше, чем можешь предположить…
Он криво улыбнулся ей, от чего у нее яростно забилось сердце.
– Все началось в шестьдесят четвертом году в одной деревушке на севере Кипра. Я был командующим ротой, а твой отец – одним из командиров взводов. Друг друга мы знали еще по военной академии и легко сошлись. Пожалуй, Эрланд не был от природы лидером, но он компенсировал это тем, что был всегда до мелочей готов к любым возможным сценариям. Кроме того, он был надежен и предан, а эти качества в наше время встречаются все реже…
Он чуть повернул свою чашку.
– Как-то раз нас выставили защищать одну турецкую деревню, которую постоянно обстреливали превосходящие по силам и значительно лучше вооруженные группы греков-киприотов. К сожалению, наше присутствие не прекратило стычки, и мы увидели, как эту деревню буквально расстреляли на наших глазах. Твой отец и пара его коллег никак не могли смириться с тем фактом, что у нас не было мандата вмешиваться, чтобы защитить более слабую сторону. Эрланд был очень принципиальным человеком…
Ребекка кивнула.
– Так или иначе, в отчаянии и к своему несчастью, они решили погрузить на пару наших бронетранспортеров с маркировкой ООН два тяжелых гранатомета и несколько ящиков боеприпасов, чтобы затем отвезти это все туркам. Идея заключалась в том, чтобы хотя бы чуть-чуть уравнять силы. При этом их действия ни в коей мере не были политическим решением, и даже если бы им удалось эту поставку осуществить, я сомневаюсь, что это всерьез что-то изменило бы… – Он медленно покачал головой. – Как бы там ни было, их остановил греческий блокпост, и тут началось такое… Было большое служебное расследование, твоего отца и его коллег немедленно отстранили от службы, а весь шведский миротворческий контингент передислоцировали на юг острова. Для Эрланда все это стало большим ударом. Он считал, что действовал ради защиты слабейшего, в точном соответствии с тем, что предписывала им их задача. Я не могу сказать, что не понимал его, но правила были абсолютно железные, а он не только их нарушил, но и навредил репутации миротворческой миссии ООН.
– И что было дальше?
Дядя Таге пожал плечами.
– Немедленное увольнение и из миротворцев, и из Вооруженных сил. Как его непосредственный начальник, я должен был при всем этом присутствовать и подписывать документы. Печальный был день, очень печальный…
Он сделал небольшую паузу, при этом ощупывал свою пустую чашку из-под кофе.
– Понимаешь, Ребекка, твоему отцу очень нравилось быть офицером, быть частью чего-то большого, быть окруженным такими, как он. Впереди у него была длинная и успешная карьера в армии. И вдруг он лишился всего, и…
– …обозлился.
Дядя Таге взглянул на нее.
– «Изменился»– вот слово, которое использовал бы я, но ты, конечно, совершенно права. Эрланд уже так и не пришел в себя…
* * *
Пустой!
Чертов лифт оказался совершенно пуст! И он до сих не мог понять, как же так произошло.
Ни в лифте, ни в коридоре, ни на входе в музей – никого. Так куда же этот хрен делся? Не мог же он испариться, как Джо Лаберо? [41]41
Джо Лаберо – шведский фокусник и иллюзионист.
[Закрыть]
Но Эйч Пи уже понял, что происходит. Эти твари трахают ему мозг! Мало того, что следят сквозь стены за каждым его шагом, теперь они еще хотят свести его с ума. Пробрались к нему в квартиру, пока его не было дома, подсунули телефон и это послание. Заставили его бегать за привидением по всему Сёдермальму.
Но им не удастся так легко с ним справиться! Теперь по ночам Эйч Пи загораживал входную дверь мебелью. В те редкие разы, когда отлучался, он приклеивал клейкой лентой над дверным проемом волосок, чтобы знать, побывал ли кто-то у него дома в его отсутствие. Но вообще-то он бы предпочел совсем никуда не выходить.
Весь пол в гостиной был завален коробками из-под пиццы и разными газетами. Он опустошил в принципе все полки в газетном киоске, сгреб все, что можно было прочесть. И все одно к одному. Странностей всяких хоть отбавляй: внезапно полетевшая компьютерная система, заклинило автоматику для выписки рецептов в аптеке; ни с того ни с сего попадали шлагбаумы в туннеле, ведущем к Южному путепроводу, или же погасли в аэропорту Арланды посадочные огни. Люди, вышедшие за сигаретами, так и не вернулись. Какие-то внезапно исчезающие предметы. Как, например, флаг над крепостью на Кастельхольмене, который должен быть поднят в мирное время. Вчера утром он вдруг исчез, и все стокгольмские пенсионеры уже звонят на коммутатор Вооруженных сил. Вот прикол-то, подумали газеты. Невинная шуточка перед свадьбой принцессы…
Но, как всегда, до мира свенссонов ничего не доходит. Ни флага тебе – ни мира.
Значит, война!
Хотят войны? Они, мать их, ее получат!
BIG TIME!!! [42]42
По полной программе!!! ( англ.)
[Закрыть]
Он встал с пола и начал дергать себя за щетину, отправившись к холодильнику. Пора проинспектировать склад с продовольствием: четыре банки легкого пива, шесть замороженных пирогов, полтюбика икры.
Нижняя полка в кухонном шкафу увеличила его запасы на три ломтика галет и банку консервированных колбасок. Другая полка была забита рулонами серебристой изоленты. Всего шестнадцать штук. Эйч Пи быстро пересчитал их, загибая пальцы. Хватит еще на три дня, может быть, четыре, прежде чем он будет вынужден выйти на улицу.
Отлично!
У него полно дел, things to do… [43]43
Есть чем заняться ( англ.).
[Закрыть]
* * *
– Так, а при чем же тут паспорта?
Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
– То, что я рассказывал до этого, – никакой не секрет. Обо всем этом можно прочесть в Интернете или в разных книгах по истории ООН. Но то, что я начну рассказывать сейчас, строго конфиденциально, понимаешь?
Она кивнула.
– После миссии на Кипре я продолжил военную карьеру. Был разгар холодной войны, и наши Вооруженные силы были тогда более значимым игроком, чем сейчас. Мы с Эрландом продолжали общаться, в основном по моей инициативе, потому что я отчасти чувствовал и свою вину в произошедшем. Будучи ему и другом, и начальником, я все же не смог ему помочь. По мере своего продвижения по службе я осознал, что потребность в лояльных, решительных людях, как Эрланд, есть всегда. И начал поручать ему некоторые небольшие… задачи по консультированию, наверно, так их можно назвать. Хочешь, кстати, еще чего-нибудь? Может быть, минеральной воды?
