Текст книги "Москва в начале ХХ века. Заметки современника"

Автор книги: Анатолий Гуревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Чистильщиков сапог было много, почти на каждом углу оживленных улиц. Они имели небольшие шкафчики, табуретку и подставку для ноги. Стульев или кресел для клиентов не было, во время чистки ботинок они стояли. На открытых дверцах шкафчика развешивались шнурки и плетеные соломенные стельки, на полочке выставлялись банки с гуталином.

Газетных киосков не было. Их заменяли стоявшие у стен домов шкафчики, почти такие же, как у чистильщиков обуви. На дверцах натягивались веревочки, на которых, с помощью деревянных бельевых зажимов, развешивались газеты, журналы и неизбежная бульварная литература, вроде бесконечно продолжавшихся приключений сыщиков Нат Пинкертона, Ника Картера и Шерлока Холмса, не имевшего никакого отношения к Конан Дойлю. [77]77
  … бесконечно продолжавшихся приключений сыщиков Нат Пинкертона, Ника Картера и Шерлока Холмса – Речь идет о бульварной «литературе выпусков», наводнившей Россию во второй половине 1900-х – нач. 1910-х гг. «Вскоре у газетчиков на углах улиц появились разноцветные книжки ценою в пять и семь копеек – эти книжки стали называться выпусками» – вспоминает в кн. «Родители, наставники, поэты» Л. Борисов. «А так как газетчиков в те годы было значительно больше, чем сегодня так называемых «киоскеров» (сколько углов, столько было и газетчиков, и не было у них домика, где они сидели бы со своим «товаром»), то скоро выпуски примелькались, как шапка на голове городового: тоже сколько углов, столько городовых. Выпуски эти повествовали о подвигах сыщиков, главным образом американских и английских. Выпуск первый подвигов Ната Пинкертона назывался «Заговор преступников» – это название помнит все мое поколение, ибо с ним впервые появились всевозможные сыщики. За этим выпуском недели две спустя появились такие же книжечки приключений (напечатано было – «похождения») сыщика Ника Картера, в каждой книжечке было не 32 страницы, как в тех, что стоили пятачок, а 48, и цена им семь копеек. Еще неделя-другая, и появился Шерлок Холмс с трубкой в зубах (в медальоне на обложке каждого выпуска) ‹…› и Пат Коннер, и Этель Кинг – женщина-сыщик, и «Победитель Шерлока Холмса Арсен Люпэн», и «Начальник Санкт-Петербургской сыскной полиции Иван Дмитриевич Путилин» ‹…› Появились и такие выпуски, которые стоили три копейки, в каждом выпуске была аляповатая картинка (не в красках), и выпуски в обложке цветной, но уже за пять копеек. Были буквально знамениты «Пещера Лейхтвейса» – 73 выпуска, «Гарибальди» – 71 выпуск, «Палач города Берлина» – 44 выпуска, сильно искаженный и переводом и сокращением роман Евгения Сю «Парижские тайны» – забыл уже, сколько выпусков он занимал». Главным поставщиком этой литературы на книжный рынок было петербургское издательство «Развлечение», тиражи отдельных «выпусков» составляли десятки, а иногда и сотни тысяч экземпляров. По утверждению Борисова, некоторые «выпуски» были ради заработка или развлечения сочинены такими литераторами, как А. Куприн, М. Кузмин и Н. Брешко-Брешковский.


[Закрыть]

Книжных магазинов было мало. Наиболее крупный был в доме Сытина на Тверской, там же было его издательство, типография (во дворе) и редакция газеты «Русское слово». На базе этого издательства возникли советские газеты «Известия», «Труд» и ряд других изданий. [78]78
  … доме Сытина на Тверской, там же было его издательство, типография (во дворе) и редакция газеты «Русское слово» – И.Д. Сытин (1851–1934) – виднейший российский книгоиздатель, был причастен к созданию издательства «Посредник», издавал журналы «Книговедение», «Вокруг света», «Военную энциклопедию», широко распространенный «Всеобщий календарь»-справочник, художественную литературу, учебные пособия, песенники и т. д., владел обширной сетью книжных магазинов. Дом Сытина в стиле модерн (Тверская, 18Б) был построен в 1905–1907 гг. по проекту А. Эрихсона, в 1979 г. был передвинут в связи со строительством нового здания издательства «Известия». Либеральная ежедневная газета «Русское слово», начавшая выходить в 1895 г., была приобретена и реформирована Сытиным в 1897 г., тираж газеты до революции составлял 600–800 тыс. экз. «Русское слово» продолжало выходить вплоть до цензурного запрета в ноябре 1917 г. В начале 1918 г. издание возобновило выход; газета издавалась под измененными названиями и была окончательно закрыта в июле 1918 г.


[Закрыть]

Если говорить о «сервисе» в Москве описываемого периода, то будет правильным признать, что никакого специально-организованного сервиса не было, кроме указанных посыльных. Конечно, имелось большое количество ресторанов, трактиров, гостиниц и меблированных комнат, сдававшихся в наем с исполнением (по желанию съемщика) разного вида услуг, вплоть до питания. Было достаточно бань, были прачечные, артели полотеров и протирщиков стекол в витринах магазинов и многое другое. Но все это нельзя было назвать организованным сервисом, да и такого слова тогда не было. Все эти услуги возникали как коммерческие предприятия и преследовали единственную цель – прибыль, а не удобство для населения. Качество обслуживания определялось ценой услуг и опасностью конкуренции. Реклама предприятий (контор, артелей) обслуживания была ничтожной. Простой народ – рабочие, ремесленники, приказчики, извозчики и прочие не прибегали к сфере обслуживания, кроме бань, магазинов и трактиров.

Почти 100 % труда по обслуживанию этой части населения несли женщины – жены, матери, сестры, дочери. Они нянчили своих детей, кухарили, стирали, шили, штопали, наводили посильную чистоту, ходили за покупками в лавки «подешевле» и выполняли все остальные работы по домашнему хозяйству, умудряясь за 24 часа в сутки обслужить свою многочисленную семью, да еще помочь ей заработком по любой профессии, свойственной им по домашним обязанностям.

Все, кто мог оплачивать услуги, получал их в соответствии с затратами: от чистки обуви и услуг банщика до пользования постоянным извозчиком, подававшим свою пролетку в установленное время к месту, назначенному клиентом.

Очень многим можно было пользоваться, не выходя из дома – были бы деньги. Все можно было получать на дом, даже не имея прислуги.

Медицинская помощь была платной для всех, кроме беднейших слоев населения, пользовавшихся городскими больницами [79]79
  … городскими больницами – По состоянию на 1912 г. городские власти Москвы располагали 18 больничными учреждениями с 7,011 кроватями, 950 койками в арендованных частных домах, 787 кроватями в шести домах призрения для неизлечимых больных и семью богадельнями с 1,800 мест. Больничную помощь населению также оказывали клиники и институты медицинского факультета Московского университета, больницы ведомства имп. Марии, частные лечебницы и т. п.


[Закрыть]или услугами фельдшеров, имевшихся на больших предприятиях. [80]80
  … фельдшеров, имевшихся на больших предприятиях – в начале ХХ в. в Москве имелось 157 фабричных медицинских учреждений с 839 койками.


[Закрыть]Вообще население пользовалось услугами «частнопрактикующих» врачей, имевших у себя на квартирах кабинеты приема больных, а иногда содержавших небольшие лечебницы на несколько коек. [81]81
  … небольшие лечебницы на несколько коек – в описываемый период в Москве насчитывалось 88 частных лечебниц.


[Закрыть]Эти же врачи за определенную плату посещали больных на дому.

Случаи торга с больными за оплату лечения мне не известны, хотя неофициальная такса существовала почти у каждого врача и часто оплата не соответствовала средствам пациента. Врачи, пользовавшиеся большой известностью и обслуживавшие главным образом буржуазию, лечили больных по предварительной записи, с предупреждением о стоимости визита или курса лечения.

Вывески у врачей были скромные, небольшого размера, исполненные черными буквами по белой эмали. Иногда на улице не было никакой вывески, и только на двери квартиры имелась латунная дощечка с выгравированной надписью. Наиболее часто встречались вывески врачей-венерологов, иногда крайне лаконичные, вроде: «Сифилис 606 и 914 по Эрлиху. [82]82
  … «Сифилис 606 и 914 по Эрлиху» – В 1910 г. немецкий фармаколог и иммунолог, нобелевский лауреат П. Эрлих после испытания 606 соединений объявил об открытии средства сальварсан, позволяющего излечить сифилис. В 1912 г. Эрлих разработал видоизмененный вариант этого лекарства – «препарат 914» или неосальварсан.


[Закрыть]Триппер хронический», дальше следовал краткий адрес и часы приема. Профессия венеролога считалась доходной.

Существовала и скорая помощь. [83]83
  Существовала и скорая помощь – Первые станции скорой помощи в Москве были открыты при Сущевском и Сретенском полицейских участках в апреле 1898 г., при каждой станции имелась карета скорой помощи с медикаментами и врачебными инструментами (см. А. Вахромеев, «К истории создания Скорой помощи в Москве»). Выезжали на таких каретах врач, фельдшер и санитар. Радиус обслуживания ограничивался пределами данной полицейской части. Дежурство команды скорой помощи начиналось в 3 часа дня, заканчивалось в это же время на следующий день. К весне 1902 г. в Москве имелось семь станций с каретами скорой помощи, в 1903 г. появилась первая карета для перевозки рожениц, в 1908 г. возникло добровольное Общество скорой медицинской помощи. В 1912 г. общество открыло на пожертвования станцию скорой помощи на Долгоруковской ул. и оборудовало санитарный автомобиль. С началом Первой мировой войны станция прекратила свое существование и Москва оставалась без службы скорой помощи до октября 1919 г., когда была организована новая станция.


[Закрыть]Повозка в виде фургона с местами для двух носилок, с задней двойной дверцей, подрессорная, с колесами на резиновых монолитных шинах, с козлами для кучера и санитара, запряженная парой далеко не резвых лошадей, трусила по улице, подавая сигналы ударами звонка, действовавшего от педали. Цвет фургона – темнокоричневый или темно-синий, по бокам надписи золочеными буквами – «Скорая помощь». К услугам «скорой помощи» прибегали крайне редко, предпочитали пользоваться извозчиками.

9 Звуки Москвы

Москва была полна звуками, полностью исчезнувшими в настоящее время. Эти звуки ошеломляли провинциала, приехавшего впервые в Москву летом и попавшего на оживленные улицы, особенно с ломовым движением. Зимой было тише – снег глушил звуки, а двойные рамы в окнах делали многое неслышным.

Цоканье лошадиных подков по булыжникам, грохот колес ломовых телег; крики извозчиков на лошадей и рассеянных пешеходов; громкие и резкие звонки трамваев, грохот их колес по рельсам, визг и скрежет на поворотах, крики разносчиков, карканье огромных стай ворон и галок, тучами возвращавшихся перед заходом солнца к своим гнездам в парках, бульварах и больших садах, звуки рожков еще редких автомобилей, наигрывающих целые мелодии или просто тявкающих на одной ноте; звуки шарманок, фабричные гудки и гудки паровозов в районах вокзалов и поездных путей к заводам, плывущий над городом колокольный звон церквей, все это составляло специфическую симфонию, которую никому и никогда не придется больше услышать.

Если вы находились в своей квартире, особенно выходившей окнами во двор дома, то звуки были с утра до вечера уже другого рода.

Непрерывно один за другим заходили торговцы-лотошники и бродячие мастеровые, всякие скупщики и люди разных профессий.

Появлялся лотошник с решетами, сложенными стопкой на голове, зычно возвещавший: «Э-э, вот садова малина, вишня-ягода, крыжовник!» Не успевал он выйти за ворота, как раздавалось:

«Шурум-бурум! Старье-верье купаем!» – возвещал татаринстарьевщик с полосатым мешком за спиной и двумя, уже приобретенными шляпами на голове, одетыми друг на друга и скрывающими его собственную ермолку. [84]84
  «Шурум-бурум! Старье-верье купаем!» – возвещал татарин– старьевщик с полосатым мешком за спиной – «Скупленные вещи они выносили на толкучку, продавали их с рук или в старьевые лавочки, приютившиеся в нишах китай-городской стены» – пишет И. Белоусов («Ушедшая Москва»). «У татар– старьевщиков можно было встретить самые разнообразные вещи: старомодный пуховой цилиндр, фрак или вицмундир, вышедшую из моды дамскую шляпу с перьями и цветами, изъеденное молью меховое пальто, распаявшийся самовар и другие самые разнообразные вещи».


[Закрыть]

Вслед за этим раздавалось: «Кости покупаем, кости!» Затем: – «Рыба, живая рыба!» И так целый день один рыцарь сервиса сменял другого без плана, расписания и прочих способов порядка, словом – стихийно, но поодиночке.

Особую категорию составляли бродячие представители «культуры». То появлялись 2–3 слепых старца, ведомые мальчиком-проводником, одетые в крестьянские сермяги, часто босые, с неизменными длинными посохами. Остановившись всей группой, не снимая рук с плеч друг друга, они начинали «петь Лазаря» старческими голосами, сопровождаемыми дискантом мальчика. Иногда один из них аккомпанировал на скрипучем духовом инструменте, напоминавшем по размеру и форме скрипку без грифа и имевшем несколько клавиш и небольшую непрерывно вращаемую ручку. [85]85
  … на скрипучем духовом инструменте, напоминавшем по размеру и форме скрипку без грифа и имевшем несколько клавиш и небольшую непрерывно вращаемую ручку – Подразумевается европейская колесная лира, распространенный в России с XVII в. инструмент нищих бродячих музыкантов. Колесо лиры вращается рукой, заставляя струны вибрировать; звучание отдельных струн регулируется с помощью клавиш для воспроизводства мелодии, остальные сопровождают пение лирника монотонным гудением.


[Закрыть]По окончании «концерта» ждали милостыню, выбрасываемую в форточки – медяки, иногда завернутые в бумажку, а иногда просто так, собирал мальчик-поводырь.

To появлялся шарманщик с одноногой шарманкой за спиной и попугаем или морской свинкой, обученными доставать из коробки за пятачок или три копейки «счастье» в виде пакетика– записки с предсказанием судьбы. Иногда в «счастье» был вложен грошовый сувенир – колечко, брошка или сережки, как сюрприз.

Иногда шарманщик появлялся с обезьянкой на цепочке, одетой в курточку или платье и обученной показывать простейшие трюки, вроде «Как Марья Ивановна за водой идет», причем палочка на плечах обезьянки должна была изображать коромысло.

Часто шарманщик приходил с певицей, а то еще и акробатом. Шарманщик крутил ручку шарманки, исполнявшей несколько вальсов или других музыкальных произведений, певица надрывала свой пропитый голос, акробат скидывал одежду и, оставшись в трико, на расстеленном на земле коврике закладывал ноги за шею, становился на руки – словом, «ломался», как говорили мальчишки-зрители. Особенно интересно было посещение дворов цыганами, петрушкой и китайскими фокусниками.

Цыгане приходили группой, со скрипкой и бубнами, часто с медведем. Пели, плясали, заставляли медведя ходить на задних лапах по кругу, поворачиваться под музыку, кувыркаться и также показывать, как «Марья Ивановна за водой пошла». Цыганки тут же гадали по руке или на картах. Выбрасываемые из окон медные монеты ловили в бубны.

Петрушка был любимым зрелищем детворы. [86]86
  Петрушка был любимым зрелищем детворы – Петрушка – «кличка куклы балаганной, русского шута, потешника, остряка в красном кафтане и в красном колпаке; зовут Петрушкой также весь шутовской, кукольный вертеп», пишет В. Даль. В театре Петрушки, известном в России с XVII в., использовались как марионетки, так и перчаточные куклы. «Сценой» служила ширма из трех скрепленных вместе рам, затянутых ситцем; ширма ставилась на землю и скрывала петрушечника. В традиционных уличных представлениях Петрушка убивал своих врагов (цыгана-барышника, доктора, квартального, жандарма), иногда игралась также неприличная сценка «Петрушкина свадьба». «Убивая всех врагов, Петрушка клал их тут же на края ширмы, а потом складывал их всех на плечи и скрывался за ширмой, напевая: «Я в пустыню удаляюсь от прекрасных здешних мест» – вспоминает И. Белоусов, в чьей кн. «Ушедшая Москва» содержится подробное описание подобного представления. В нач. ХХ в. кукольная жестокость несколько смягчилась и Петрушка все чаще ограничивался только побоями.


[Закрыть]Как только раздавался пискливый голос: «Э – вот Петрушка пришел!», вся детвора высыпала во двор, а к ней присоединялись ребята с соседних дворов, уже успевшие посмотреть этот спектакль.

Петрушка, шарманщик, татарин-старьевщик и уличные торговцы. Фрагмент картины Л. Соломаткина (1870-е).

Артист расставлял на земле квадратную ширму, скрывался в ней и наверху появлялись фигурки Петрушки, кулака-мироеда или различные неприятности, но с каждой из них он, в конечном итоге, разделывался по– своему, крича пискливым голосом и колотя нещадно палкой. Даже попав в гроб, он восставал из него и лупил палкой хоронившего его попа по высокой шляпе.

Несмотря на явную вынужденность бунтарских действий Петрушки против «властей предержащих» и других столпов общества, зрелище это было не запрещено и все слои населения с улыбкой радости воспринимали этот подлинно народный спектакль, щедро бросая в шапку артиста подаяние.

Фокусники-китайцы, одетые в синий халат, онучи и черные туфли, с бритыми лбами и длинной черной косой за спиной, с маленькой черной шапочкой– тюбетейкой на голове, были нечастыми и притом молчаливыми гостями. [87]87
  Фокусники-китайцы. другие фокусы – Торговля вразнос, прачечное дело и уличные представления были в те годы основными занятиями китайцев в Москве. Помимо описанных, в репертуар китайских уличных фокусников входили и такие трюки, как поджигание во рту опилок и выдыхание огня, вытягивание изо рта бесконечной ленты, превращавшейся в цветные бумажные фонарики, трюк с чашей, всегда остававшейся полной, сколько бы из нее ни пили. В то же время, многие более профессиональные китайские артисты выступали в начале ХХ в. и позднее на российских сценах и манежах, демонстрируя фокусы, акробатические номера, эквилибристику и метание ножей.


[Закрыть]Они ничего не выкрикивали и не паясничали. Молча, с хорошей мимикой и жестами они глотали крупные шарики, показывали и другие фокусы. Некоторые китайцы расставляли на легких складных козлах лоток с хитроумной постройкой вроде какого-то замка и пускали в него разноцветных мышей – серых, коричневых, белых и пегих, проделывавших сложные путешествия по замку, попадавших в тюрьму с деревянной колодкой на шее и т. п.

Нужно сказать, что по дворам ходили так же одетые китайцы-торговцы, с большими тяжелыми, завернутые в белые простыни, тюками на спине и с железным аршином в руке. В тюках находились сатин, китайская «че-су-ча» и другие дешевые текстильные материи. [88]88
  … китайская «че-су-ча» – Чесуча – плотная шелковая ткань желтовато-песочного цвета из неравномерных по толщине волокон натурального шелка. В начале века были широко распространены мужские летние костюмы из чесучи.


[Закрыть]Им удавалось иногда находить покупателей, соблазнившихся доставкой товара прямо на дом.

Можно было видеть и китаянок в национальной одежде с туго забинтованными крошечными ступнями. В то время для китайских женщин маленькие ноги считались признаком изящества, и достигалось это тугим бинтованием ног с раннего детства. Эти китаянки продавали на улицах бумажные разноцветные веера, менявшие свою форму при встряхивании, или маленькие, цилиндрической формы, глиняные коробочки с бумажным дном-мембраной, привязанные на конском волосе к маленькой палочке с восковой головкой. При вращении палочки коробочка вращалась вокруг нее, натягивая волос и издавая резкий, жужжащий звук. Они продавали маленькие, свернутые из бумаги цветные мячики на резинке, всегда возвращавшиеся после броска к своему владельцу.

Все посетители дворов – продавцы, артисты, мастеровые, кроме китайцев, непрерывно наполняли дворы своими голосами. Шумели дети, играя в салки, прятки, казаков-разбойников и прочие детские игры, доносились из окон звуки различных музыкальных инструментов. Негромкими голосами пели мастерицы у портных во время работы, что дозволялось и было принято вообще во многих мастерских без тяжелого физического труда. Проникали шумы и с улиц.

В чинных домах с дорогими квартирами описанных посетителей во дворы не пускали, и в воротах вывешивалась оскорбительная надпись:

«Вход татарам, торговцам, музыкантам и мусорщикам воспрещается». Последних было много, но они не издавали никаких шумов, кроме шарканья своими опорками по асфальту или камню, и тихо копались своими палочками в помойках, выискивая бутылки, кости и прочий полезный утиль, собираемый в грязный мешок ради полуголодного существования.

Во всех остальных домах москвичи были привычны к звукам, доносившимся почти беспрерывно с дворов и входившим в их жизнь так же, как бой часов и звон колоколов. Кстати о последних: ведь окна многих квартир находились прямо против колоколен, имевших несколько колоколов, подвешенных вокруг центрального большого колокола, издававшего гул, от которого вибрировали близ стоявшие стены. И, тем не менее, люди привыкали к этому и не обращали на это внимания.

10 Бульвары, парки, зрелища

В 1919 году я впервые поднялся на крышу самого высокого московского дома. Этот дом и сейчас стоит в своем первоначальном виде в Б. Гнездиковском переулке, что у Пушкинской площади, на одной из самых высоких точек Москвы. Дом этот 9-ти этажный, этажи по современным понятиям очень высокие. Его внутренняя планировка совершенно необычна для того времени: он построен по коридорной системе и имеет однокомнатные квартиры с малюсенькими кухнями. Комнаты большие, с альковом.

Доходный дом Нирензее (вид 1920х-нач.1930х гг.)

Интересна история этого дома. Он принадлежал владельцу Нирензее, продавшему его банкиру-аферисту по прозвищу Митька Рубинштейн, а тот по каким-то соображениям подарил его (так говорили) царскому фавориту-проходимцу Распутину. [89]89
  Интересна история этого дома. Он принадлежал владельцу Нирензее, продавшему его банкиру-аферисту по прозвищу Митька Рубинштейн, а тот по каким-то соображениям подарил его (так говорили) царскому фавориту-проходимцу Распутину – Архитектор и предприниматель Э.-К. Нирнзее (Нирензее) прославился как создатель первых московских «небоскребов» выше 8 этажей, в 1903–1913 гг. построил целый ряд доходных домов в городе, включая и упомянутый 10-этажный дом в Б. Гнездиковском переулке (1912). В 1915 г. Нирензее продал дом банкиру Д. Рубинштейну за рекордную сумму в 2.1 млн рублей. Упорные слухи о том, что дом был куплен в подарок Распутину и об оргиях Распутина в этом доме не имеют документальных подтверждений. Дом Нирензее часто упоминается в прозе М. Булгакова («Сорок сороков», «Дьяволиада»); в этом доме писатель познакомился со своей будущей женой Е. Шиловской. В 1920-1930-х гг. в доме Нирензее жили сотрудники НКВД и партийные работники, в том числе печально знаменитый прокурор А. Вышинский.


[Закрыть]

В подвале этого дома находился небольшой театр– кабаре «Летучая мышь», организованный талантливым актером Балиевым, работавшим до этого во МХАТе, а после эмигрировавшим в начале революции за границу. Театр охотно посещался буржуазией, в особенности нуворишами. [90]90
  …театр-кабаре «Летучая мышь», организованный талантливым актером Балиевым – Этот театр был создан в 1908 г. актером Московского художественного театра Н. Балиевым (1877 или 1876–1936) и меценатом МХТ Н. Тарасовым, располагался на Пречистенской набережной, затем в Милютинском переулке и с 1915 г. в подвале дома Нирензее. В «Летучей мыши» ставились живые картины, инсценированные романсы и т. п. в сопровождении остроумного конферанса Балиева, позднее – сценические миниатюры на основе классических водевилей, оперетты. В 1920 г. Балиев с небольшой частью труппы эмигрировал в Париж, затем в Нью-Йорк; его театр прекратил свое существование в 1931 г. Московская «Летучая мышь» оставалась в доме Нирензее до 1922 г., когда место театра заняло кабаре «Кривой Джимми».


[Закрыть]

Впоследствии в его помещении начал работать цыганский театр «Ромэн».

Крыша этого дома была плоской и пользовалась для открытого ресторана, имевшего и закрытый павильон, на котором возвышалась дымовая труба в виде квадратной башни с площадкой наверху, вроде капитанского мостика. Высота ее соответствовала 12-му этажу.

После революции, еще до НЭПа, рассеялись как дым буржуи и им подобные, исчезли все кабаре, ресторан был закрыт и дом перешел в собственность Моссовета.

Знакомый киномеханик, бывавший в этом доме, пригласил меня в летний солнечный день 1920 года посмотреть в бинокль на Москву с «птичьего полета» и привел на верхнюю площадку, то есть на высоту 12-го этажа, в то время самую высокую обзорную площадку Москвы, если не считать колокольню Ивана Великого.

Выросший в этом районе и не ожидавший увидеть что-нибудь особенно новое, я был поражен открывшемся зрелищем. Москва лежала как на ладони, весь горизонт кругом был в дымке лесов и полей, разве только на юго– востоке виднелись на самом горизонте завод Гужона (теперь «Серп и молот») и Дангауэровская слобода. [91]91
  Москва лежала как на ладони, весь горизонт кругом был в дымке лесов и полей, разве только на юго-востоке виднелись на самом горизонте завод Гужона (теперь «Серп и молот») и Дангауэровская слобода – Ср. описание М. Булгакова в очерке «Сорок сороков»: «На самую высшую точку в центре Москвы я поднялся в серый апрельский день. Это была ‹.› верхняя платформа на плоской крыше дома бывшего Нирензее, а ныне Дома Советов в Гнездниковском переулке. Москва лежала, до самых краев видная, внизу. Не то дым, не то туман стлался над ней, но сквозь дымку глядели бесчисленные кровли, фабричные трубы и маковки сорока сороков». Завод Гужона – Московский металлический завод Ю. Гужона (1883–1917, с 1922 г. Московский металлургический завод «Серп и молот»). Дангауэровская слобода или «Дангауэровка» – жилой массив в Лефортово в Москве, возник в нач. 1870-х гг. как поселок для рабочих котельного и литейного завода Дангауэра и Кайзера, перестроен в стиле конструктивизма в 1928–1932 гг.


[Закрыть]Несмотря на то, что озелененными считались только бульвары и Садовое кольцо, зелень была видна всюду: в многочисленных церковных дворах и во двориках особняков и многих старинных домов. Хищники– домовладельцы еще не успели все повырубить и застроить доходными домами. [92]92
  Несмотря на то, что озелененными считались только бульвары и Садовое кольцо, зелень была видна всюду: в многочисленных церковных дворах и во двориках особняков и многих старинных домов. Хищники-домовладельцы еще не успели все повырубить и застроить доходными домами – В 1911 г. застройка охватывала до 48 % территории Москвы, озеленение составлял лишь 9 % и сельскохозяйственные земли (огороды и пустыри) – 21 %.


[Закрыть]

Тверской бульвар (конец XIX в.)

Внизу под ногами пролегал прямой, как стрела, Тверской бульвар с казавшимся маленьким памятником Пушкину. Трамвайного движения в тот год из-за нехватки электроэнергии не было. Извозчиков тоже не было – лошади либо околели с голоду, либо их пустили на конину, а если сколько-нибудь и осталось на весь город, то в этот момент их не было видно. Прохожих тоже почти не было.

Улицы с высоты казались удивительно чистыми, вопреки действительности. Несмотря на то, что в годы войны и революции железные крыши не красились и многие стояли ржавыми, город выглядел красавцем таким, каким его никогда не увидишь с земли. Он лежал подо мной, вызывая чувство радости, красоты и душевного подъема. С тех пор прошло более полувека, но эта картинка стоит передо мной так ясно, как вчерашний день.

Но спустимся с высоты на землю, на тот же Тверской бульвар и посмотрим, как он выглядел за 7–8 лет до этого дня.

Тверской бульвар задавал тон всем остальным бульварам Москвы. По обеим его сторонам вытянулись в линию старинные и современные особняки, а у Никитских ворот высилось несколько 5-6-ти этажных домов с дорогими буржуазными квартирами. На месте памятника Тимирязеву стоял трехэтажный дом, сгоревший дотла в Октябрьские дни 1917 года.

На бульваре находился дом градоначальника, с одного конца бульвара проходила Тверская с ее большим движением и разношерстной публикой, с другого конца академическая Б. Никитская и Малая Бронная улицы, с проживающими в большом числе студентами. Памятник Пушкину стоял на самом бульваре, а на том месте, где он стоит сейчас, находилась колокольня Страстного монастыря. [93]93
  Памятник Пушкину стоял на самом бульваре, а на том месте, где он стоит сейчас, находилась колокольня Страстного монастыря – Страстной монастырь, основанный в XVII в., был упразднен в 1928 г., затем превращен в Центральный антирелигиозный музей и в 1937 г. снесен при реконструкции ул. Горького (Тверской) и Пушкинской (Страстной) пл. Памятник Пушкину работы А. Опекушина, установленный в 1880 г., был перенесен на место прежней монастырской колокольни в 1950 г.


[Закрыть]

Страстной монастырь и памятник Пушкину (1900е-1910е гг.)

Само положение Тверского бульвара определяло особый состав его посетителей, характер и ритм жизни, протекавшей на его аллеях. С утра на бульваре появлялись дети с мамами, няньками или гувернантками – в зависимости от социального положения.

Позже – дамы с собачками, часто в сопровождении офицеров или мужчин с тросточками в руке. После полудня – гимназисты и учащиеся других средних учебных заведений, студенты.

Иногда можно было видеть старичков – отставных военных в шинелях с пелеринками времен Александра II. Часа в 3–4 все чаще попадались мужчины солидной внешности, идущие парами не спеша, вдоль бульвара, с видом обсуждающих серьезные вопросы.

Кормилицы, одетые как боярыни, шли по две или по три рядом, толкая впереди себя плетеные коляски с младенцами и не обращая внимания на их поведение, пока детально не будут обсуждены поступки их хозяев. Этим же вопросом были заняты и няньки, сидевшие на скамейках, около которых гоняли обручи и играли в песочек их подопечные. Только на бульварах няни могли повидаться и поговорить друг с другом – дома они были заняты с раннего утра допоздна и каждую неделю их отпускали «со двора».

Часам к 6–7 вечера состав публики на бульваре менялся. В деревянной ракушке-эстраде, стоявшей против Богословского переулка, рассаживался военный духовой оркестр под управлением бравого капельмейстера. Против эстрады устанавливались складные стулья, за пользование которыми взималась плата не то 3, не то 5 копеек, собираемая старичком сторожем с сумкой и билетиками, как у трамвайного кондуктора. Бульварные сторожа (их было несколько человек, следивших за чистотой и порядком) куда-то исчезали, зато появлялись городовые и дежурный околоточный надзиратель. Появлялось много молодых людей типа приказчиков с дешевыми металлическими тросточками и девушек типа модисток, портных и горничных. Последних легко было узнать по склонности грызть семечки. Начиналось завязывание знакомств. К этому же кругу тяготели гимназисты и реалисты из старших классов в лихо изломанных фуражках. Появлялись и солдаты, среди них иногда и сумские гусары в красных шароварах, голубых мундирах с белыми шнурами и в сапогах с кокардами на ботфортах. [94]94
  … сумские гусары – Гусары Сумского гусарского полка, сформированного в конце XVIII в.


[Закрыть]Эти пользовались особым вниманием. Студенты чувствовали себя как дома и были не прочь разыграть городового.

К вечеру картина такая. Темнеет. Зажигаются немногочисленные и неяркие фонари. Гремит полковая музыка. Солидная публика исчезла, разве несколько человек остались на стульях и слушают музыку. В небольшой будке поблизости раздается смех – это на силомере пробуют свою силу приказчики и над слабосильными смеются стоящие рядом девицы. И так до позднего вечера, с наступлением которого остаются только прохожие с нетвердой походкой, девицы легкого поведения и молодые люди, занятые решением проблемы «шерше ля фемм».

На других бульварах было потише. Оркестр, как помню, был еще только на Чистых прудах. Зелень на бульварах была чахлая, цветов мало. Газоны были огорожены деревянными заборчиками из наклонных круглых палочек, воткнутых в землю и перевязанных друг с другом. Большие широкие бульвары с тенистыми аллеями были: Новинский (ул. Чайковского), Смоленский и Зубовский – все на Садовом кольце; да еще Нарышкинский, [95]95
  да еще Нарышкинский – «Нарышкинский сквер, этот лучший из бульваров Москвы, образовался в половине прошлого столетия. Теперь он заключен между двумя проездами Страстного бульвара, внутренним и внешним. Раньше проезд был только один, внутренний, а там, где сквер, был большой сад во владении князя Гагарина, и внутри этого сада был тот дворец, где с 1838 года помещается бывшая Екатерининская больница. Еще в 1926 году, когда перемащивали проезд против здания больницы, из земли торчали уцелевшие столетние пни, остатки этого сада. Их снова засыпали землей и замостили» (В. Гиляровский, «Нарышкинский сквер»).


[Закрыть]Александровский сад выглядели так же, как и теперь, но грязнее и хороших клумб не было.

Публичных парков в Москве почти не было, хотя имелись крупные хорошие парки при институтах, закрытых учебных заведениях и больницах. Роль публичных парков с открытым для всех входом выполняли: Петровский парк с круговой аллеей для экипажей, находившийся на месте нынешнего стадиона «Динамо», с рестораном в центре круга; [96]96
  Петровский парк – парковый комплекс на северо-западе Москвы, созданный в 1820-х гг. С XIX в. – популярное место гуляний, где также размещались богатые дачи. В начале ХХ в. в Петровском парке находились знаменитые рестораны «Яр» и «Стрельна» (см. ниже). В 1928 г. парк был уничтожен, на его месте был выстроен стадион «Динамо».


[Закрыть]Сокольники с сохранившейся круговой аллеей и деревянным зданием ресторана в центре круга (недавно сломан), с лучевыми аллеями, заканчивавшимися дачными постройками; Воробьевы (Ленинские) горы. Фили, Кусково, Останкино и другие подобные места уже считались за пределами города. Наиболее демократичными были Воробьевы горы с единственным дешевым летним рестораном Крынкина [97]97
  От этого ресторана сохранился кусок кирпичной подпорной стенки (Прим. авт.)


[Закрыть]. [98]98
  …дешевым летним рестораном Крынкина – ресторан С. Крынкина, первый высотный ресторан в Москве, был открыт в 1891 г. и славился отличной кухней, видами и цыганскими хорами. «У Крынкина встречают нас парадно: сам Крынкин и все половые-молодчики. Он ведет нас на чистую половину, на галдарейку, у самого обрыва, на высоте, откуда вся-то Москва как на ладоньке» – пишет И. Шмелев в кн. «Лето Господне». Об этом ресторане упоминает в дневниковой записи 1899 г. и великий князь Константин Константинович (поэт К.Р.): «Съездил я с Робертом на Воробьевы горы, где я никогда не бывал. Там есть ресторан Крынкина с открытым балконом, оттуда восхитительный вид на изгибающуюся Москву-реку и всю Белокаменную. Только мы там сели пить чай, как на хорах хор певчих в русских боярских кафтанах затянул песню на мои слова «Умер, бедняга».


[Закрыть]На Воробьевых горах можно было лежать на траве, принести выпивку и закуску, не мешались сторожа и городовые.

Ресторан Крынкина на Воробьевых горах

Петровский парк и Сокольники посещала смешанная публика. Аристократия и богачи тоже бывали, но в своих экипажах или, как их называли, выездах, часто пароконных. Хорошо одетые мужчины в котелках или шляпах «канотье», с дорогими тростями и дамы в огромных шляпах со страусиными перьями проедут два– три круга, окинут взором толпу и встречные экипажи, церемонно раскланяются со знакомыми и уедут, не выходя из коляски. Та же картина была и в Сокольниках, но попроще.

В Петровский парк вела близость берегов, ресторанов «Яр» и «Стрельна», возникший в 1912–1913 гг. аэродром [99]99
  …возникший в 1912–1913 гг. аэродром – упомянутый аэродром был открыт в 1910 г. (см. прим. к с. 142).


[Закрыть]и более удобное сообщение: прямая как стрела дорога с Триумфальными воротами от самой Страстной площади. [100]100
  …Ресторанов «Яр» и «Стрельна» – «Яр», прославленный известной песней «Эй, ямщик, гони-ка к «Яру» и именами бесчисленного множества знаменитых завсегдатаев, был основан в 1826 г. французом Т. Яром (Ярдом) в качестве ресторации с гостиницей на Кузнецком мосту. В 1851 г. «Яр» переехал в Петровский парк на Петербургском шоссе (Ленинградский проспект). В 1910 г. здание ресторана, которым владел тогда А. Судаков, было полностью перестроено по проекту А. Эрихсона – появились громадные залы, уединенные кабинеты, летний сад. «Яр» был знаменит не только цыганским и русским хорами, но прежде всего кутежами – поездка «к Яру» на лихачах или тройках была неотъемлемой частью истинного московского загула. «А то вызывались в клуб лихие тройки от Ечкина или от Ухарского и, гремя бубенцами, несли веселые компании за заставу, вслед за хором, уехавшим на парных долгушах– линейках. И неслись по ухабам Тверской, иногда с песнями, загулявшие купцы. Молчаливые и важные лихачи на тысячных рысаках перегонялись с парами и тройками» – пишет В. Гиляровский («Купцы»). В 1950-х гг. бывшее здание ресторана было перестроено под гостиницу «Советская». С «Яром» соперничала «Стрельна», также расположенная в Петровском парке, с летним отделением под названием «Мавритания». «Тройки и лихачи всю ночь летали от Москвы к Яру, от Яра в Стрельну» – писал в одном из фельетонов А. П. Чехов. «Стрельна», созданная И. Ф. Натрускиным, представляла собой одну из достопримечательностей тогдашней Москвы – она имела огромный зимний сад. Столетние тропические деревья, гроты, скалы, фонтаны, беседки и – как полагается – кругом кабинеты, где всевозможные хоры» – вспоминает В. Гиляровский («Трактиры»). «Вспоминаются роскошные, излюбленные кутящими москвичами рестораны «Стрельна» и «Яр», умышленно расположенные за бывшей чертой города – сейчас же за Триумфальной аркой, по пути к Петровскому парку» – вторит Н. Телешов. «Сюда езжали на лихачах, на парах с отлетом и на русских тройках, гремя бубенцами и взвивая вихрем снежную пыль. Громадные пальмы до высокого стеклянного потолка, тропические растения – целый ботанический сад – встречали беспечных гостей; в широких бассейнах извивались живые стерляди и жирные налимы, обреченные в любую минуту, на выбор, стать жертвой кухни; французское шампанское и заграничные привозные фрукты, хоры цыган с их своеобразными романсами под звуки гитар и с дикими страстными выкриками. Разгоряченные вином некоторые чувствительные москвичи плакали, а иные в сокрушительной тоске по отвергнутой любви и в пьяной запальчивости разбивали бутылками зеркала».


[Закрыть]Через широкую Тверскую-Ямскую и широченное шоссе можно было промчаться на лихаче и даже на тройке.

Ресторан «Яр» (нач. 1910-х гг.)

Было еще Девичье Поле, лежавшее треугольником от Плющихи вдоль Большой Царицынской улицы (ныне Б. Пироговской). [101]101
  Было еще Девичье Поле … На этом месте устраивались гулянья с каруселями, качелями и прочими яркими ярмарочными удовольствиями – По воспоминаниям И. Белоусова, в конце XIX в. «под Девичьим было много мелких балаганчиков, в которых показывались разные необычайные вещи: теленок о двух головах, «мумия египетского царя-фараона», дикий человек, привезенный из Африки, который на глазах у публики ел живых голубей, человек с железным желудком, выпивающий рюмку скипидара или керосина и закусывающий этою же рюмкою, и еще много тому подобное».


[Закрыть]На этом месте устраивались гулянья с каруселями, качелями и прочими яркими ярмарочными удовольствиями.

Такие развлечения периодически устраивались и в других районах, на площадях. Они посещались, в основном, рабочим народом, мастеровыми и приказчиками. Домашнюю женскую прислугу хозяева пускали на эти гулянья не охотно, во избежание «опасных» знакомств.

Был один ежегодный вид общенародного гулянья, посещавшийся всеми сословиями, но в меньшей степени рабочими – это Вербный базар, устраиваемый на Красной площади перед праздником Пасхи.

Вербный базар на Красной площади. С картины Б. Кустодиева (1917)

Вся площадь от Исторического музея до Василия Блаженного застраивалась в несколько рядов наскоро сколоченными из некрашеных досок примитивными рыночными ларьками. Предметом торга были тут же выпекаемые вафли с кремом и без оного, дешевые пряники и другие сладости, вроде леденцовых петушков на палочках, горячие пирожки. Но самым главным предметом торговли были: разноцветные с блестками бабочки на проволоке, прикалываемые к одежде или прикручиваемые к пуговицам пальто (чем больше на тебе бабочек, тем больше шика); «тещины языки» – свистульки с бумажной надувной спиралью, с перышком на конце, распрямляющиеся и свистящие при надувании; пищалки с надувным из тонкой резины пузырем «уйди-уйди»; стеклянные чертики в стеклянных колбах или пробирках, [102]102
  …стеклянные чертики в стеклянных колбах или пробирках – воспетые бесчисленными мемуаристами игрушки, также называвшиеся «морскими жителями» или «американскими жителями». Ср. у В. Набокова в «Память, говори»: «Вспоминаю ‹…› картезианских чертиков, называемых «американскими жителями», – крохотных бесенят из стекла, поднимающихся и опускающихся в стеклянных трубках, наполненных розоватым или сиреневым спиртом, вроде как настоящие американцы (хоть эпитет означал всего лишь «иноземные») в лифтовых шахтах прозрачных небоскребов».


[Закрыть]залитых окрашенным спиртом или водой, поднимающиеся или тонущие при нагревании колбы ладонями или при нажиме на резину, закрывающую боковое отверстие в пробирке; всевозможные китайские бумажные веера, цветы, жужжалки и т. п., уже описанные выше, разные трещотки, дудки и так далее.

Все это бросалось в глаза яркими красками, гудело, трещало, свистело, пищало, жужжало, дополнялось криками продавцов вроде: «Вот стала теща помирать, язык велела отказать – покупайте всего за 5 копеек!» и уснащалось запахом выпекаемых вафель.

Тут же продавались ветки и букеты распускающейся вербы с ее серенькими мохнатыми почками, первым признаком наступившей весны. Хулиганства и приставания к прохожим не было, разве что старшеклассники-гимназисты старались достать «тещиным языком» до щеки встречной гимназистки или коснуться ее бумажным мячиком на резинке.

Помимо театров, двух цирков, нескольких кабаре, в Москве были народные дома (помню только один, там, где сейчас Дом кино). [103]103
  народные дома – просветительские народные клубы, которые начали создаваться в России с конца 1880 гг. при поддержке промышленников, частных благотворителей, муниципальных властей и обществ трезвости. В 1914 г. в Москве действовало 12 народных домов.


[Закрыть]Как грибы после дождя появлялись кинотеатры. Только на Тверской, от нынешнего телеграфа до площади Маяковского включительно, к началу войны 1914 года было пять «кинематографов». Самые большие московские кинотеатры дошли под старыми названиями до нашего времени: «Художественный» (Арбатская площадь), «Колизей» (Чистые пруды), «Форум» (на Садово-Сухаревской), «Уран» на Сретенке. [104]104
  .. «Художественный» (Арбатская площадь), «Колизей» (Чистые пруды), «Форум» (на Садово-Сухаревской), «Уран» на Сретенке – Кинотеатр «Художественный», называвшийся тогда «электро-театром», был открыт в 1909 г., перестроен по проекту Ф. Шехтеля в 1912 г. и остается единственным действующим с начала ХХ в. московским кинотеатром. «Форум» открылся в 1914 г., здание сохранилось. В здании кинотеатра «Колизей» (арх. Р. Клейн, 1912), разместился театр «Современник». «Уран», также построенный в нач. 1910-х гг., был снесен московскими властями в 1997 г.


[Закрыть]

«Художественный электро-театр» на Арбатской площади (нач. 1910-х гг.)

Но все это было лишь коммерческими предприятиями, помогавшими горожанам разогнать скуку. Подлинным искусством все они не занимались, а киноискусства в современном понятии в то время не было. Только Большой, Малый и Художественный театры могли служить и служили целям искусства. Да еще в цирке были Дуровы и клоуны Бим-Бом, отличавшиеся своим особым стилем и остроумием, [105]105
  …Дуровы и клоуны Бим-Бом – Дуровы – знаменитая цирковая династия клоунов-дрессировщиков, в описываемую эпоху на манеже выступали родоначальники династии братья В. и А. Дуровы, а также жена и дети В. Дурова. Дуэт клоунов Бим– Бом был создан И. Радунским (Бим) и Ф. Кортези (Бом). После гибели Кортези в 1897 г. роль Бома исполнял И. Станевский. Дуэт Бим-Бом прославился злободневными сатирическими куплетами и репризами. После 1917 г. оба комика эмигрировали, с 1925 г. вернувшийся в СССР Радунский восстановил дуэт с Н. Вильтзаком.


[Закрыть]а первые и своей школой дрессировки разных животных. Остальные артисты цирков не отличались особым исполнением своих номеров, среди них было много гастролеров– иностранцев, задававших тон. По этой причине даже наши артисты часто выступали под иностранными именами.

После 1910 г. в Москве появились еще два вида новых зрелищ. Одно для буржуазии – скетинг-ринки, т. е. катки для роликовых коньков. В продаже появились роликовые коньки заграничного производства и вскоре скетинг-ринки превратились в место примитивного спорта, развлекательного зрелища и место знакомств с женщинами того типа, которые всегда появляются там, где скапливается развлекающаяся публика.

Второй вид – аэродром на Ходынском поле против Петровского парка. [106]106
  аэродром на Ходынском поле – Первый в Москве аэродром Московского общества воздухоплавания (впоследствии Центральный аэродром им. М. В. Фрунзе) был открыт на Ходынском поле в октябре 1910 г. и состоял тогда из взлетнопосадочной полосы и шести ангаров для аэропланов.


[Закрыть]Первые самолеты, их тогда называли только аэропланами, имели смешной вид с современной точки зрения. Особенно бипланы «Фарман», имевшие сиденье летчика такое, что с земли были видны его ноги с согнутыми коленями. [107]107
  … бипланы «Фарман» – самолеты конструкции французского авиатора и авиастроителя А. Фармана (1874–1958). Одной из самых распространенных моделей 1910-х гг. был биплан Farman IV с толкающим винтом.


[Закрыть]Аэропланы совершали взлеты, делали два-три круга над аэродромом на высоте нескольких десятков метров и затем садились. Народ, собиравшийся посмотреть полеты, располагался стоя на краю поля, которое охранялось верховыми казаками, осаживающими время от времени крупами своих лошадей напирающую публику.

Аэродром на Ходынском поле (1910)

Но и тут не обошлось без коммерции: были быстро сооружены примитивные деревянные трибуны со скамейками в несколько рядов и за плату можно было сидя наблюдать полеты.

Два городских сада – «Эрмитаж» и «Аквариум» – функционировали только летом. [108]108
  Два городских сада – «Эрмитаж» и «Аквариум» – сад «Эрмитаж», первоначально называвшийся «Новый Эрмитаж», был создан ресторатором и театральным импресарио Я. Щукиным и открыт в 1894 г. В мае 1896 г. здесь состоялся первый в Москве общедоступный сеанс кинематографа, а в 1898–1902 гг. театр «Эрмитаж» арендовал Московский художественный театр. В настоящее время в саду расположены театры «Сфера», «Эрмитаж», «Новая опера» и ряд клубов. Сад «Аквариум» возник в 1893 г. как увеселительный сад «Чикаго». В 1898 г. сад арендовал француз Ш. Омон, переименовавший его в «Аквариум». В 1959 г. на месте зимнего театра «Аквариум» было построено новое здание для Театра им. Моссовета.


[Закрыть]Гастролировавшие там эстрада и оперетта не были целью посещения для большинства публики. Основной целью было времяпровождение в ресторанах на открытом воздухе, гуляние по коротким дорожкам вокруг клумб и, опять– таки, завязывание знакомств с дамами, внешне вполне приличными, но живущими за счет этих знакомств. Степенная и культурная публика эти места не посещала.

Сад «Эрмитаж» (1900е-1910е гг.)

Зимой открывались катки на городских прудах: Патриарших, Чистых, в Зоопарке и в других местах, в том числе и на Петровке во дворе дома № 26 (впоследствии каток «Динамо»). Вход всюду был платный, играл духовой оркестр. Катки посещались преимущественно учащейся молодежью, молодыми офицерами, кадетами, гимназистками. Случаи посещения катков рабочей молодежью мне не известны.

Мне рассказывали, но лично видеть не пришлось, что на Москве-реке зимой, около Бабьегородской плотины, что была чуть выше Каменного моста, собирался простой народ в попытках возобновить старинное русское зимнее развлечение – кулачные бои, «стенка на стенку».

Но, насколько мне известно, полиция это запрещала и дело ограничивалось только стычками двух маленьких групп. Там же, в церковный праздник Крещения 19 (6) января, совершался Крестный ход с большим стечением участников и зрителей, среди которых находились энтузиасты, окунавшиеся в прорубь – по-современному «моржи».

Никаких дансингов и танцплощадок не было. Танцевали только на вечерах и балах. В 1912 году в моду вошел танец танго, но исполнялся он преимущественно на эстрадах или особенно квалифицированными любителями. Последнее па заканчивалось отчаянным перегибом дамы и наклонившимся над ней партнером, поддерживающим даму за талию. Появился даже модный желтозолотистый цвет шелковистых тканей, называемый «танго».