Текст книги "Ярость подземелий (СИ)"

Автор книги: Анатолий Мусатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Мусатов Анатолий Васильевич
Ярость подземелий Глава 1 продолж. романа Аврелион

Глава 1

По сфере видеопласта, медленно перемещаясь в синхронном режиме с вращением планеты, плыла масштабная панорама региона. Раскинувшийся от Адриатики до изрезанных бесчисленными фиордами побережья Скандинавии, от западных отмелей Атлантики до скарановых редутов восточного рубежа Западноевропейский Консорциум был самым старым политическим образованием на планете Земля. Множество наций и народностей, существовавших когда-то в нынешних его границах, в конце двадцать третьего века, слились в единую политическую систему.

Ее костяк составили крупные нации, издревле доминировавшие на просторах Западной Европы. Большинство же малых наций давно растворились в беспощадном котле эволюции человеческой расы. Прибалтийские, балканские, прикарпатские, огромная и мощная культура славян, называвших себя украинцами и жившие когда-то на трансильванских равнинах народы исчезли как этнос, и культура их канула без следа в небытие. Великая и неодолимая сила власти капитала сделала с людьми то, что не под силу было никаким самым изощренным ударам глобальных катастроф.

Магденборг, неподвижно сидя в кресле, обозревал проплывающий перед ним ландшафт. Он смотрел на четко просматривавшиеся кварталы огромных мегаполисов, на остатки величественных небоскребов и россыпь окружающих их развалин порождали в Магденборге необъяснимое чувство бесполезности растраты неисчислимых капиталов, вложенных поколениями предков в эти гигантские руины. За свою долгую жизнь он несчетное количество раз видел их, но сегодня их привычных обзор порождал недоступное доселе чувство. Оно щемило и томило его мозг, но ощущал Магденборг это чувство где-то внизу, там, где раньше у него было человеческое сердце. Он еще помнил то время, а его минуло без малого почти двести лет, когда совсем юным подростком ощущал ровные и спокойные толчки, отдававшиеся в некоторых местах его тела мерными пульсациями. Ему было известно, что это бьётся его сердце и когда Магденборг, впервые не ощутил этого привычного чувства постоянства, ему поначалу казалось, что он вот-вот должен умереть.

Это случилось с ним после очередной атаки на одном из плато Луны, где отряд десантников прорывал оборону вражеского укрепрайона. Лежа в одном из первых реинкарнационных госпиталей, где над ним долго колдовали медики, Магденборг впервые за свою еще недолгую жизнь осознал себя хрупкой, уязвимой частицей того бытия, что зовется Жизнью. Долгие часы реабилитации он проводил в размышлениях, не особо вдаваясь в анализ своего нового, столь непривычного тела. Оно было настолько непривычным, что и телом-то его называть можно было с большой натяжкой.

Этот невероятный каркас из непонятных материалов, обтянутый жесткой, трудно поддающейся пальцам кожи, на давал Магденборгу расслабиться. Все его естественные инстинкты звали к непременному отправлению своих функций. В голове непрерывно порождались позывы к желанию утолить жажду, освободить переполненный желудок и просто надышаться воздухом, что ему никак не удавалось. Невозможно было его набрать в легкие, чтобы ощутить такое знакомое чувство полноты в груди.

Верховный Правитель не мог объяснить этих внезапно возникающих комплексов эмоций. Но их появление ему не доставляло, как прежде, неудобств. Раньше такие неконтролируемые флуктуации в блоках анализаторов и контроля градаций уровней состояния его конструктива считались вредными помехами и по мере их выявления тщательно уничтожались. Но с недавних пор, Магденборг по необъяснимой причине не желал избавляться от лишних «паразитных помех». Они стали доставлять ему постоянно растущее ощущение полноты восприятия окружающей событий. Это быстро превратилось в зависимость. И, как Магденборг стал замечать, весьма приятную.

Единственно, что несколько озадачивало Верховного Правителя, так это появление «прозрений», как он стал их называть в моменты его наибольших усилий по принятию важных решений. Он уже не удивлялся, что в новой реинкарнации ему стала доступна возможность проникать в мысли других сверхгуманов. Одно это уже стоило дорогого! Но если Верховный Правитель мог знать направление хода мыслей его оппонентов или соратников, то повлиять на ход их решений ему часто не удавалось. Это повергало его в состояние неудовлетворенного сознания своей беспомощности. Знать тайную информацию и не мочь воспользоваться ею в полной степени! Что-то подсказывало Магденборгу, что такая возможность заложена в недрах его нового донорского мозга. Эти мысли, проявляющиеся в его снах в образе зеленоглазого юноши, внушали ему такие надежды.

Общение с этим юношей становились все чаще и продолжительней. Магденборг даже потребовал от своих кураторов установить продолжительность цикла сна в блоке контроля равновесного состояния биосистем. И, несмотря на недоуменные возражения милинера Скаретти, настоял на своем. Магденборг не столько был заинтересован необычным состоянием своего психологического «эго», как постоянно возникающей потребностью в изыскании новой информации, касающейся ушедших столетий. Он недоумевал, что может быть прагматичного в этих позывах к изысканию исторических артефактов. Ничего подобного еще один-два года назад он и представить себе не мог. Его блоки стремительно очищающейся произвольной памяти словно бездонная пропасть требовали постоянной загрузки самой разнообразной информацией, на первый взгляд, не имеющих между разнообразными областями знания ничего общего. Куда эта информация утекала, Магденборг не понимал.

Полная самоотдача делам Консорциума, до этого времени занимавших все его мысли, незаметно отошла на второй план. Весь объем дел теперь он непроизвольно старался переложить на соответствующих служащих. А сам, бессознательно пытаясь удовлетворить измучивший его мозг чудовищно мощный позыв к изучению совершенно бесполезных или бессмысленных с точки зрения прагматика, надолго пропадал в запыленных, давно заброшенных Хранилищах артефактов канувших в вечность веков...

Теперь, когда индивидуал Магденборга был под его контролем, Пэр не стал терять время. Первое, что он предпринял, – установил реперные точки синаптической нейросистемы между своими чувственными локалями и областями интеллектуальных узловых точек симбионта. Пэр тут же ощутил всю выгоду от осуществления своей задумки. Ему теперь уже не надо было без лишней на то надобности нагнетать эмоциональный уровень чувственного пароксизма. Несколько таких выходов на этот сильнейший по напряжению уровень состояния нервной системы своего симбионта могли закончиться весьма плачевно. Пэр в последний раз с трудом смог в ментале опередить вмешательство кураторов

Скаретти и Костакиса, по выводу Магденборга из глубокой нейрокомы.

У него не было выбора в те разы. Шла напряженнейшая работа по восстановлению личностного индивидуала Крита, когда медлить было нельзя. Один из таких выходов в ментал пришелся как раз на момент, когда Магденборг находился на собрании Малого Совета. Пэр пошел на этот риск, ибо милинер Традецки находился тут же, и его интенсивная интеллектуальная загрузка забирала почти все ресурсы свободной памяти. Но именно в этой области мозговой ткани находился основной кластер индивидуала Крита. Пэр временно его передвинул в эту область, считая, что отсюда он сможет легче интерферировать всю информационную базу Крита на остальной области мозговой ткани.

Он едва успел закончить фиксацию основных потоков миграции интеллекта Крита, как почувствовал неладное. Пэр лихорадочно направил последний поток в блок оставшейся локали и в единый миг выскочил из ментала. Его взгляду в отражении оптических систем, обступивших Магденборга членов Совета, предстала неутешительная картина.

Магденборг с потухшей оптикой, обвисшей кожей на левой стороне лицевой панели безучастно взирал на суету вокруг него. Пэр понял все сразу. Не теряя ни одной миллисекунды, он оказался в ментале, сразу же в области чувственной паренхимы ткани мозга. Магденборга. По ее серо-пепельному виду Пэр понял, что еще немного и весь индивидуал Магденборга превратится в набор разрозненных модулей сознания. Он на неуловимых мгновениях инстинкта буквально ввинтился в самую глубину индивидуала Магденборга. За ним тянулись нескольких треков подключения энергии. Пэр одним мысленным усилием рванул все их заглушки и поток животворных струй психоэнергетического поля стремительно стали заливать гигантскую сферу индивидуала Магденборга.

И тут же Пэр почувствовал удар внешней химической интервенции. В мозг вливалась мощная, подавляющая все попытки противодействия струя психотропного вещества. Пэр на пределе своих реакций заблокировал основные каналы распространения губительного для него сверхактивного соединения. Он не столько боялся воздействия на свой индивидуал неизвестного блокиратора синаптических узлов, как того, что отключись он хоть на эксмаркерную миллисекунду, и тогда оставшаяся без единой контрольной области мозговая ткань будет переформатирована в неизвестную ему систему синаптических связей. Тогда он сам должен будет затратить огромное количество усилий, чтобы восстановить «статус кво». И самое неприятное будет заключаться в том, что в это время он не сможет выходить в ментал. Тогда Крит, которому сейчас нужна полная его поддержка, останется наедине с мощным потенциалом своего симбионта.

Больше таких промахов Пэр не допускал. Он намеренно заблокировал от случайных эмоциональных выплесков все области информации, отвечающие за синхронизацию связей с симбионтом. Чтобы подключить экстремальное воздействие чувственных импульсов на индивидуал Магденборга, Пэру нужно было проделать определенную процедуру в несколько этапов. Теперь можно было приступать к осуществлению главной цели – сбору информации обо всем, что касалось этого безумного мира машин.

Пэр знал, что это будет непростой задачей, но это был единственный путь к избавлению от самого мучительного рабства – потери интеллектуальной и физической свободы, единственного смысла в жизни каждого человека. А для того, чтобы это стало возможным, Пэр инстинктивно чувствовал, – пока он не сделает Магденборга своим единомышленником, не воскресит в нем утраченные чувства полноты жизни, он навечно останется в этом страшном плену...

Звуки шагов десантников скрадывала густая, в несколько сантиметров пыль. Она покрывала плотным ковром все дно штрека, открывшегося перед Марком. Он поднял левый средний манипулятор и идущее за ним отделение замерло в настороженном ожидании. Каждый из десантников напряженно сканировал все доступное их блокам анализаторов пространство на всех диапазонах излучений. Марк несколько раз мигнул приглушенным оттенком фиолетовых бликов на задней оптике. От основной группы десантников отделился один и неслышно ступая подошел к Марку:

– Не нравиться мне что-то этот сектор, Хэд... Возьми с собой еще двоих и выдвинься вон в ту нишу, видишь, в пятнадцати метрах отсюда. Нужно раздвинуть антенную базу сканирования. На этом уровне все слишком размыто. Я чувствую какую-то явную угрозу... Поляризация излучения нарушена. Как будто идет постоянное сканирование этого сектора чужой аппаратурой.

– Ясно, Трек. Разреши выполнять?

– Действуй. Вот что, Хэд, перед пересечением поперечного штрека... на всякий случай, задействуй блиц-скачок. Неизвестно, что там за хрень сидит. Уж очень необычное излучение. Ну, давай и Сила Творения с нами!

Хэд и пара следующих за ним десантников осторожно приблизилась к срезу поперечного штрека. Переведя на ноль все блоки излучений, чтобы не быть обнаруженным при броске через открытое пространство поперечного штрека, Хэд махнул боевым манипулятором, в котором был зажат переносной импульсник и принял позицию для скачка. Двое других, словно тени в точности повторили его движения и едва Хэд жестом отдал приказ к броску, как вся тройка словно превратилась в единую смазанную тень с троекратным ореолом – настолько быстрым был скачок.

И в тот же миг Марк услышал резкий свист разрываемого воздуха. Последовавший за ним характерный звук «чваканья» почти одновременно совпал с огромной сферической вмятиной, в несколько раз расширившей противоположный проход поперечного штрека. Все пространство мгновенно заполнилось мутной завесой распыленного вещества. Несколько хлопьев занесло турбулентной волной в штрек, где находилось отделение Марка и один из кусков мягко опустился к скарановой подошве его сапога.

Марк невольно выругался:

– Тысяча Зла мне в глотку! Кого-то зацепило... Внимание, всем приготовить импульсники. Готовность ноль-один. Три эксмаркерных миллисекунды на упреждение! Кажется, парни, что сюрприз у нас под самым носом, если не забыли еще, что это такое! Десантник Боди, ко мне!

– Да я и так тут, Трек, – проворчал, если тоном речевого анализатора Боди можно было передать звуки живой глотки, стоящий рядом с Марком десантник. Хотя все конструктивы десантников ни на йоту не отличались друг от друга, его конструктив казался мощной, темной глыбой тяжелейшего аренита.

– Пойдешь назад и возьмешь одну спарку вакуумника. То, что там сидит, напрямую не выбить. Кажется, нарвались на роботов-охранников. Их просто так не пройдешь. Выполнять!

– А что с Хэдом? – пробурчал не двинувшийся с места Боди. – Я без него не уйду!

– Молчать! – оборвал Боди Марк. – Что с ним, узнаешь потом. И если не поторопишься, то и о наших конструктивах можешь забыть. Эти твари пойдут на нас ровно через тридцать эксмаркерных минут. Вот это тебе срок для спасения всех парней отделения. Пошел, пошел...

Не дожидаясь, пока Боди скроется в сплошной мгле от поднятой разрывом импульсника пыли со дна штрека, Марк отвернулся и скомандовал:

– Всем приготовить ячейки в стенах штрека! И не мельче, чем на полтора корпуса конструктива! Если хотите дожить до эувенизации! Давай, парни, шевелись! Сейчас они посыплются, как блохи!

Не обращая внимания на ворчание десантников, вроде: «Все манипуляторы сотрешь, пока пророешь...», Марк с предельной осторожностью опустил на дно штрека небольшую коробочку и покрутив на ее корпусе круглую шкалу, направил ее через поперечный штрек, в сторону Хэда.

Коробочка, постояв некоторое время, вдруг стала невидимой и только едва различимый след на остатках пыли указал на то, что она пришла в движение. Марк, замерев, напряженно следил за ее следом. Вскоре он перестал различать его. Взглянув на циферблат, маячивший на встроенном дисплее перед глазами, Марк засек время. Коробочка должна была достичь расположения десантников через три минуты. Если ее не распылят перед этим...

Он не думал, что ему удастся обхитрить сторожевую систему роботов-охранников. Марк только надеялся на удачу. Там был Хэд и пока его судьба неизвестна, он с места не двинется, чтобы не прояснить ситуацию. Если зацепило кого, то это мог быть только последний из троих. Кто шел последним, он не знал, а потому сейчас Марк, застыв в ступоре ожидания, ловил каждый импульс, должный прийти по каналу личного кода...

– ...ты слышишь меня? Марк, это Хэд... твой кодовый блок я получил. Санти-пять погиб. Мы вдвоем сидим в каверне в двадцати метрах от поперечного штрека. Нас накрыл робот-охранник...

– Я тебя слышу, Хэд. Замри и не трать энергию на излучение. Кто их знает, какая система охраны здесь размещена. Если там левитаторы, то я не завидую никому из нас. Но, кажется, таких там нет. Иначе мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Приказ – молчать. Боди ушел за спаркой...

– Понял. Замер, пока не дадите сигнал к атаке...

Марк отключился от личного кодового канала и забрав с собой десантника-связиста прошел с ним в ближайший боковой отсек главного штрека. Спешно развернув портал экстренной связи, Марк назвал свой идентификатор и отрапортовал:

– Комон первой степени Мюсси-пятый, докладываю. Возникло непредвиденное препятствие. На уровне два, сектор четыре-два мы наткнулись на систему роботизированной охраны рудника. Изучить параметры и задействованные устройства не представляется возможным из-за абсолютной недоступности расположения системы. При попытке пересечь зону контроля системой охраны отделение понесло потери в количестве одного десантника.

– Ясно. Что намерены предпринять?

– Я распорядился задействовать спаренный вакуумный дезинтегратор. Мой десантник отправился в расположение штурмроты за ним. Есть обоснованная уверенность, что данная система охраны запрограммирована на активное уничтожение обнаруженных объектов проникновения по истечении тридцати эксмаркерных минут.

– Как думаешь, сублайн, сам сможешь справиться? Времени на задержки нет. Штурмроты должны пройти к телепорталам нуль-перемещения через пять часов. Иначе порталы успеют закрыть части шеф-генерала. Им поверху это сделать намного быстрее. Надежда на остатки китайскоазиатских частей, которые неспособны надолго задержать шеф-генерала довольно призрачны.

– Так точно, комон первой степени! С расчисткой я справлюсь. В подкреплении нет необходимости. Я ожидаю прибытия спарки. О ходе своих действий буду информировать по мере их осуществления.

– Хорошо. Для большей гарантии успеха я распоряжусь отправить в твое распоряжение несколько силовых экранов индивидуальной защиты. Много не обещаю, но на пятерку можешь рассчитывать. Действуй, сублайн.

Марк ощутил импульс удовлетворения и приказал связисту:

– Оставайся здесь. При любом повороте дела немедленно проинформируй командование. Канал личного кодовой связи не отключай. Переведи его в режим ожидания и отсюда ни с места.

– Приказ понял. Есть остаться здесь в режиме ожидания, – козырнул десантник.

Едва Марк вышел из бокового ответвления в главный штрек, как его услыхал сзади голос возвращавшегося Боди:

– Командир, полный комплект оборудования и силовики доставлены! Как Хэд, командир?

– Можешь не переживать, в порядке твой дружок!

– Мне и в голову не приходило переживать! Хэ, так и должно быть! Кто бы сомневался! Этот пройдоха везде даст фору любой твари!

– Отставить разговорчики! Переключайся! А то, я смотрю, ты весь от избытка счастья разболтался как лазерная «клепалка».

– Да я что! Командир, дай мне первому поцапаться с этими тупыми коробками! Выдели мне силовик и я их сам всех уделаю в скарановую крошку!

– Отставить, Боди! Дело намного серьезнее, чем оказалось. Сейчас они поползут и только по ходу мы сможем определить, с чем имеем дело. Я думаю, это охранники тринадцатой серии. Там у них понапихано куча бортового оружия с системой слежения на всех частотных каналах по полной программе. Чтобы завалить такого, нужно залповый удар на максимальном импульсе. А это чревато разрядкой энергопитателей почти на половину. Еще один такой импульс, и мы голенькие! Вот над этим надо подумать...

– Понятно, командир, – с досадой буркнул Боди. – Значит, кому-то из нас светит если не реинкарнация, то полная эувенизация наверняка! Спарка штука мощная, но против экрана-силовика, если у них есть этот наборчик, долго не потянет. Энергопитатель посадит за пару минут! Тысячу Зла им в пасть! Что будем предпринимать?

Марк молчал. Он понимал, что огневых средств для ведения затяжного боя маловато. Нужно было что-то изобретать. Вот только что?! Он некоторое время размышлял о неопределенности ситуации. Из этого состояния его вывел импульс опасности, поданный одним из десантников. Марк, мгновенно сориентировавшись, посмотрел туда, откуда, как из разверстой пасти диковинного зверя возникло багрово-фиолетовое свечение. Оно играло сполохами, волнами вырываясь из круглого жерла бокового штрека. Это было ни на что непохоже. И потому неудивительно, что десантники почувствовали мощный импульс угрозы, таившейся в этих мерцающих переливах и отблесках.

Одновременно с разгорающимися сполохами пламени отделение почувствовали тяжелое дрожание всей массы аренита, в которых были прорублены штреки рудника. Это дрожание инфразвукового диапазона передавалось в конструктивы десантников. Они чувствовали, как откуда– то исподволь на их разум наползает жуткая волна страха, неизвестного ужаса и боли. Некоторые из десантников, не в силах стоять, медленно опускались, отключая блоки самосохранения.

Марк, собрав остатки самообладания, невероятным усилием воли заставил функционировать блоки самосохранения. Чувство боли было весьма ощутимым, но ее можно было перетерпеть. Он видел, как десантники расслабляют нижние манипуляторы, обычно неразличимо прижатые к нижней части корпуса конструктива. Это было похоже на панику, на готовность немедленно бежать, задействуя самые быстрые режимы перемещения. Что могло так разбалансировать невероятно устойчивые блоки самосохранения, Марк не знал. Но в этой ситуации он даже и не думал об этом. Черта гибели отделения от неизвестной угрозы разверзлась перед ним, и Марк из последних сил помрачившегося сознания отдал импульс подчинения: «Отделение! Встать! Смирно! Манипуляторы сцепить! Собрать каре по пять! Исполнять!».

Десантники, словно сомнамбулы, медленно, подчиняясь заложенному в их нулевой уровень подсознания управления конструктивом, начали смыкаться в единый монолит. Их интеллект, соединенный в один мощный разум, почти сразу сбросил губительное наваждение чуждой силы. Марк осознал это и не теряя ни секунды отдал приказ: «Раскрыть силовые экраны! Первая шеренга – подключить спарку! Остальным – поднять мощность энергопитателей на двадцать процентов!».

Единая боевая единица отделения десантников тяжелого вооружения была готова отразить любое нападение противника, кем бы он ни оказался!

Первое время после ухода Пэра в Лес Миссу охватило состояние апатии. Слишком много перед расставанием она потратила нервной и душевной энергии уговаривая Пэра не делать этого опрометчивого шага. Мисса чувствовала всю необратимость последствий его решения. Она не поддалась на утешительные слова Пэра о якобы легкой и скорой прогулке по ближним окрестностям Леса. Они давно были исхожены и никакой опасности не представляли.

Но Мисса, согласно качая головой, чувствовала другое. Не было в этом лесном пространстве ни единого спокойного места. От близости к Лесу у нее всегда кружилась голова и Мисса инстинктивно старалась не приближаться к его опушке. Это был Лес! Он внушал страх и навевал жуть, как от неизвестной опасности. Она часто просыпалась по ночам, ощущая мощную энергетическую волну, исходившую из непроходимых дебрей Леса. Когда она заговаривала об этом с Деей, та легкомысленно отмахивалась от страхов подруги.

– Делать тебе нечего! Пойдем лучше в Центр Кутюрье. Я там присмотрела себе такую блузку! Да и на тебя есть чудненькие вещички! Только надо покопаться как следует. У них вчера Терминал Сертификации испортился! Такое старье стал выбрасывать! Мне даже плохо стало! Если ничего нового нет, то и жить станет противно! Не находишь?!

Мисса посмотрела на подругу отсутствующим взглядом, будто не слышала ее слов:

– Знаешь, я несколько дней назад во сне разговаривала с Пэром. И то, что он говорил, мне не показалось просто моими воспоминаниями. Пэр сказал, что он не пропал, жив, и обязательно вернется...

Мисса взглянула на Дею широко раскрытыми глазами и добавила:

– Он меня спросил то, чего никак не мог знать... о том, что у нас будет мальчик!

– Ну вот, у тебя уже развилось навязчивое состояние. Тебе надо пойти на Откровение! Жрец растолкует твои сны и снимет страхи и наваждения. Если хочешь, я пойду с тобой! Только добиться надо Откровения у Главного Жреца. Про него говорят, что только он может дать истинное успокоение.

– Дея, я не хочу идти на Откровение. То, что я знаю, никто не сможет изменить в моей памяти.

Мисса замолчала. Она смотрела перед собой, замерев в одной позе, совершенно забыв про сидящую рядом подругу. Дея с некоторым недоумением подождала несколько минут, заглянула в застывшие глаза Миссы, глядящие куда-то в бесконечность и осторожно встав, ушла.

Мисса не заметила ее ухода. Она была невероятно далека от того места, где находилось ее тело. Ее душа в этот миг неслась по необозримому пространству, влекомая непреодолимой силой. Это свершилось неожиданно и быстро.

Сознание Миссы, словно по давно изведанному пути, стремительно перемещалось в необозримой сфере. Мимо проносились мириады огней, сверкающий спиралей и туманных светящихся внутренним светом областей.

Странно, но то, что происходило с ней не пугало Миссу. Она словно ждала нечто подобного, но не могла вообразить свой полет вот таким, совершенно нереальным способом. Сверкающие бликами огромные облака света завораживали ее своей реальностью. Она будто знала, что это такое, чем они являются и зачем она тут. Мисса не могла назвать их каким-то определенным словом, но чувствовала к этим видениям невыразимую близость.

Внезапно она услышала, что откуда-то, из невообразимой дали до нее доносится едва слышный шелест голосов. Напрягая слух, Мисса отчаянно старалась разобрать эти шелестящие звуки. Что-то похожее на мольбу, или просьбу звучало в этих звуках. Слова сливались в едва слышимое звуковое кружево, но Мисса вдруг различила одно из них, и жаркая волна разлилась по ее телу: "Мисса... Мисса...".

Она без всяких колебаний узнала голос Пэра. Его голос доносился до нее не во сне, ни в забвении грез. Она тут же ощутила такую действительную реальность этих слов, что, не сдержавшись, закричала, что было сил: «Я слышу тебя, мой любимый, мой желанный!..».

Мисса очнулась от того, что ее кто-то осторожно встряхнул за плечо. Она непонимающе повела взглядом и остановила его на серо-жемчужном отливе на складках ткани, закрывавшей ей видимость. Мисса подняла глаза. Перед ней, чуть наклонившись вперед, стоял Жрец. Мисса сразу же узнала его. Это был Главный Жрец Храма Творения. Он молча глядел на девушку, ожидая от нее некой реакции. Мисса вздохнула и закрыла глаза.

– Тебе нехорошо?

– Нет, нет, Ваше Превосходство... – покачала головой девушка. – Я просто... мне...

– Что просто? Выглядишь ты скверно! Я помогу тебе добраться до дома.

Берне провел по запястью правой руки пальцем и через несколько мгновений около них опустился двухместный дранглайн. Берне, поддержав Миссу под руку, усадил ее на сиденье и, устроившись рядом, нажал на сенсор запуска. Дранглайн с небольшим ускорением поднялся и на высоте нескольких метров над зеленым газоном парка устремился по адресу.

Около дома, невысокого, двухэтажного коттеджа с балконом по всему периметру второго этажа, дранглайн остановился. Мисса не удивилась тому, как смог Главный Жрец узнать ее адрес. Она с месяц назад была на инициализации плода в Медцентре. Самого посещения Медцентра Мисса не помнила. Перед тем, как попасть внутрь, ее положили в удобный транспортный кокон, и она почти мгновенно погрузилась в полное беспамятство. Очнувшись, Мисса увидела перед собой Главного Жреца, который смотрел на нее глубокими черными глазами, словно проникая в ее душу.

Тогда их разговор был коротким и немногословным. Но Мисса отчего-то почувствовала, как необычно Главный Жрец отнесся к процедуре инициализации. Мисса не понимала, почему этот выдающийся, имеющий самый высокий статус в обществе интеллактов и мегалонов, священнослужитель богов Лакки, так бережно и почтительно вел с ней беседу. Мисса отнесла это за счет душевной и должностной обязанности Главного Жреца. И потому с легкостью и инстинктивным расположением отвечала на все его вопросы. Некоторые из них Главный Жрец задал по поводу Пэра.

И когда Мисса упомянула, что ее Пэр ушел с другом в Лес и давно должен был вернуться, Главный Жрец сделал длинную паузу перед следующим вопросом. Он внимательно смотрел на девушку, потом убрав с лица выражение сосредоточенного размышления, с улыбкой сказал, что ее ожидание будет вознаграждено. Боги Лакки к ней весьма благосклонны и потому их милость будет соизмерима с их величием. Мисса не смогла удержаться от промелькнувшей по лицу легкой скептической усмешки. Главный Жрец, заметив это, в свою очередь качнул головой и сказал: «Если у кого-то из нас бывают неудачные дни, то стоит ли возлагать вину за это на мудрость и провидение Высшей Силы?».

Мисса вздохнула и не стала сдерживать свою горечь от недавней потери: «В том, что мне пришлось испытать, нет моей вины! У меня было счастье общения с самым дорогим мне человеком... Я до сих пор не могу забыть ее, мою Адель!».

Главный Жрец чуть прикрыл глаза и, помедлив, тихо сказал: «У каждого из нас были в жизни горькие потери. Никого не минула чаша сия... Поверь, дитя, мне ведома твоя печаль и страдание. И вины богов Лакки в этом нет. Они лишь тени в наших душах. Может быть, когда-нибудь мы сможем поговорить об этом...».

Мисса вспомнила этот разговор потому, что Главный Жрец, едва она опустилась на сиденье стула, после пары слов о ее самочувствии, задал вопрос:

– Что сказал Пэр перед уходом в Лес?

– Он говорил что-то об испытании отладки какой-то аппаратуры...

Главный Жрец задумчиво покачал головой:

– Может быть и так... Но прошло уже больше месяца, а он не вернулся... Так ты говоришь, что с ним был и его друг Крит?

Мисса не помнила, чтобы она говорила о его друге, но, не желая терять надежду на хоть какие-нибудь сведения о Пэре, тихо сказала:

– Да, с ним был и его друг Крит. Он тоже не вернулся.

– Скажи, Мисса, они не намеревались предпринять поход в Лес раньше? Может, Пэр как-нибудь обмолвился об этом?

– Нет, – покачала головой Мисса. – Я никогда не слышала от него на этот счет ничего.

– Что-ж, значит, у Пэра с его другом были причины пройти...

Главный Жрец не договорил. Он с печалью в душе смотрел на девушку, совершенно точно зная, что она уже никогда не увидит Пэра. Такая уверенность возникла у Берне оттого, что он, сопоставив известные ему факты, отчетливо понял сложившуюся ситуацию.

Запрос на донорский резерв для реинкарнации двух высокопоставленных сверхгуманов был получен как раз за декаду до исчезновения Пэра и Крита. В нем запрашивались данные индивидуалов неких Пэра и Крита. Берне, запросив их данные, сначала не поверил своим глазам. Индивидуалы этих двоих были настолько уникальны, что если бы существовали некие сверхинтеллакты, то они, вполне вероятно были бы первыми среди равных.

Их исчезновение вызвало поток директив, которые поставили всю канцелярию Медцентра Аврелиона на ноги. Были исследованы все возможные места их нахождения, но поиски были безрезультатны. И только случай во время инициализации и закладке первичных параметров в плод интеллактки Миссы, прояснил ситуацию, благодаря чему Берне смог проинформировать о причине исчезновения запрашиваемых интеллактов. Ему тогда не очень были понятны настойчивые требования сверхгуманов на незамедлительное представление этих двоих в распоряжение телепортала нуль-перемещения Медцентра. Но теперь Берне был убежден – Пэр и Крит, их донорские индивидуалы будут использованы для реинкарнации самых высших чиновников Консорциума...