355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анатолий Шестаев » Тайны Колымского РОВД » Текст книги (страница 3)
Тайны Колымского РОВД
  • Текст добавлен: 2 апреля 2017, 00:00

Текст книги "Тайны Колымского РОВД"


Автор книги: Анатолий Шестаев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Собрание

Собрание обещало быть деловым и коротким. В принципе, предстояло решить всего один вопрос: утвердить характеристику бывшему начальнику следственного отделения РОВД майору Крутикову, который около полугода назад перевелся на Чукотку.

Председательствующий зачитал заявление Крутикова и характеристику, гладкую и невыразительную, как все подобные документы.

Кто-то из зала спросил, для чего эта характеристика. Толком никто не знал, видимо человек двинулся на повышение.

И вот тут-то и началось. Встрепенулся задремавший было старый следователь Ципарёв; прислушавшись, переспросил соседа, о чем речь, и тут же, подняв руку, ринулся на трибуну. Поудобней устроился в тесной кабинке, оглядел всех собравшихся и заявил громко и внушительно:

– Хорошая характеристика, но в ней не хватает двух слов, всего двух слов! Вы знаете, я долго с ним работал, под его руководством, помните, дело расследовал о краже комбикорма…

Председатель перебил, держа наготове ручку, чтобы дописать два слова в характеристику:

– Евгений Петрович, не тяни, давай два слова, а воспоминаниями потом поделимся.

Из зала поддержали:

– Давай заканчивай, домой пора!

Ципарёв откашлялся, еще раз оглядел всех и веско произнес:

– Лицемер и лизоблюд!

В зале наступила тишина, стало слышно, как посапывал во сне перебравший вчера участковый Мельников. Председатель, начавший было писать пресловутые слова, вздернул голову и недоуменно произнес:

– Ты что, шутки шутить вылез на трибуну?

В зале наступило оживление, послышались смешки. Потом кто-то крикнул:

– Женя, еще пару слов добавь!

Ципарёв, помолчав, продолжил:

– Да, вот именно, лицемер и лизоблюд! И я настаиваю, чтобы эти слова были в характеристике товарища Крутикова. Прошу обсудить мое предложение и поставить на голосование.

Председатель собрания, кстати им был в этот раз замполит майор Есимчик, постучал по столу, утихомирил зал и, сдерживая улыбку, спросил выступающего:

– А аргументы у тебя есть, Евгений Петрович?

– Конечно есть. Вот по делу о краже комбикорма я и говорю. Почему его прекратили и кто прекратил? Оснований для прекращения не было, но нераскрытое дело портило статистику. Я отказался прекращать, так Крутиков забрал дело и сам прекратил. Было такое? Было. Дальше. Чтобы угодить начальству и улучшить показатель раскрываемости, он таким же образом прекратил дело о краже свиньи. Спросите других следователей, они то же самое расскажут. Если не согласны со словами «лицемер» и «лизоблюд», давайте напишем: «подхалим» и «угодник».

– Так с такой характеристикой он сразу наверх попрет, такие люди там нужны, – не преминул съехидничать опер ОБЭП Багулин.

С чувством выполненного долга Ципарёв выбрался из кабинки и прошел на свое место, гордо подняв голову. Соседи стали жать ему руку, что-то горячо шептать. Тут же поднял руку и попросил слово другой следователь, тоже проработавший с Крутиковым не менее трех лет, майор Охрименко.

Еле втиснувшись в трибунку, с ходу начал:

– Полностью поддерживаю Ципарёва, все эти слова надо вписать: и подхалим, и лицемер, и угодник.

– Не много ли будет для одного? – заикнулся председатель.

– В самый раз, а лучше еще добавить, – отрезал Охрименко.

Багулин уже ржал непотребным образом:

– Он же сразу генералом станет!

– Давай и тебе такую характеристику дадим! – с другого конца зала крикнул Багулину дежурный РОВД майор Лаптин. Зал веселился вовсю.

Замполит, отбив кулак, кое-как успокоил разбушевавшуюся стихию.

– Поступило одно предложение – добавить в характеристику слова: лицемер и лизоблюд, другие будут?

Предложили вместо «лизоблюд» написать «угодник» – за эту характеристику проголосовали единогласно.

Собрание еще не закончилось, как дверь приоткрылась, и помощник дежурного РОВД старшина Пуговкин попросил майора Лаптина на выход. Начальник РОВД Ершов недоуменно спросил Лаптина:

– Что ты тут делаешь? Ты же дежуришь!

Тот ухмыльнулся:

– Я же для стопроцентной явки.

Ершов не унимался:

– Погоди, а зачем тебе дежурный? Что там случилось?

Видно, шестым чувством угадал начальник ЧП.

Пуговкин зашел в зал и брякнул:

– Побег.

В зале ахнули. Ершов, налившись кровью, встал и, сдерживаясь, сказал Лаптину:

– Стопроцентная, говоришь? Объявляй пока тревогу, потом с тобой разберемся.

Побледневший Лаптин пулей выскочил из зала вместе с Пуговкиным.

Ершов быстро распределил сотрудников по маршрутам и объектам и начал разбираться в обстоятельствах побега.

Оказалось, что дежурный милиционер ИВС[2]2
  Изолятор временного содержания.


[Закрыть]
не закрыл на замок дверь из коридора в прогулочный дворик, дальше – больше. Оставив задержанного Ушакова наводить порядок на кухне и в душевой, сам вышел к помощнику дежурного. Пользуясь отсутствием дежурного, который в это время развлекался на собрании, они стали играть то ли в нарды, то ли еще во что (правды от них так и не добились).

Ушаков прибрал на кухне, случайно толкнул дверь в прогулочный двор и обомлел – дверь открылась. Любопытный и зловредный, как все зеки, он заглянул во дворик, думая, что дежурный ИВС, возможно, там.

Милиционера во дворе, конечно, не оказалось.

Ушаков тихонько закрыл за собой дверь, подкатил один из хранившихся там мотоциклов к стене, взобрался по нему на крышу, прошел по ней и спрыгнул на улицу. Подождал для приличия пару минут, нет ли погони.

Все было тихо. «Ну и хрен с ними, если так службу несут», – подумал Ушаков, которого и так бы выпустили через пару дней, и двинул к своим друзьям в соседний поселок.

Выйдя на окраину райцентра, стал голосовать проезжавшим попутным машинам. Минут через двадцать его подобрал КАМАЗ, а еще через полчаса он был в родном поселке. Но в это время уже мчались по тревоге наряды милиции, перекрывая все пути-дороги, проверяя все машины и автобусы. Возле дома Ушакова ждала засада, также и возле дома его кореша, куда и направлялся счастливый беглец. Не успел он взяться за ручку двери, как сзади подошли два сотрудника ОВО[3]3
  Отдел вневедомственной охраны.


[Закрыть]
, взяли его под руки и мгновенно транспортировали в подъехавший «уазик».

Лаптин с Пуговкиным и дежурный ИВС отделались выговорами: Ершов не хотел выносить сор из избы.

А через неделю с Чукотки прилетел Крутиков, и снова провели собрание.

На этот раз оно действительно было коротким. Крутиков слезно попросил дать ему хорошую характеристику, иначе его могут не утвердить на должность начальника одного из чукотских РОВД. Но его сурово спросили:

– Было такое по уголовным делам?

– Было.

И менять в характеристике ничего не стали. Не солоно хлебавши Крутиков отбыл на Чукотку.

Неизвестно куда была направлена эта уникальная характеристика, но через несколько лет Крутиков занял самый высокий пост в органах внутренних дел на Чукотке: помогла-таки характеристика. Впрочем, никого это не удивило: все знали, что на высокие посты порядочных сотрудников назначали очень редко.

В августе 1991 года…

В один из погожих теплых дней августа Синегоров с Равилем Валиулиным приехали по служебным делам в областной центр.

Синегоров быстро справился со своими делами и ждал Валиулина в «уазике» возле областного УВД.

Ждать, к удивлению, пришлось недолго. Обычно руководители РОВД (а Валиулин как раз являлся заместителем начальника одного из колымских РОВД и в настоящее время исполнял обязанности начальника) находились в УВД не менее часа. Не больше чем через 10 минут Равиль выскочил из дверей, забрался в машину и весь какой-то побледневший и возбужденный глухо произнес:

– Поехали домой, быстро.

– Что случилось? Дыню вставили?

– Какой там, в Москве переворот, Горбачева отстранили, комитет какой-то всем командует.

– Да что ты! Серьезно?

– Серьезней некуда. Кончилась на хрен перестройка.

– А конкретно что говорят?

– Да никто ничего не знает, приказали ждать команды и собрать весь личный состав.

В РОВД, отдав команду дежурному на общий сбор, пришли в кабинет Валиулина и включили телевизор. На экране в лад задвигались стройные девушки в балетных пачках и зазвучала бессмертная музыка Чайковского «Лебединое озеро» – машинально отметил Синегоров. Они еще не знали, что танец маленьких лебедей придется смотреть почти двое суток. Но вот наконец появился диктор и трагическим голосом сообщил, что Горбачев серьезно болен, в связи с чем власть перешла к вице-президенту Янаеву, создан комитет ГКЧП в составе восьми человек, объявлено чрезвычайное положение и т. д. Прослушав сообщение, сначала долго молчали, потом все взорвались возмущенными возгласами; к этому времени в кабинете собрались все начальники отделений.

– Какой там ГКЧП?!

– Кто такой Янаев?

– Еще и Пуго туда влез!

– А этот герой труда как там оказался?

В течение часа дежурный собрал весь личный состав отдела и выстроил его перед зданием РОВД.

Валиулин перед строем объяснил ситуацию, что пока ничего не ясно и надо ждать развития событий и приказа УВД. Затем объявил свой приказ о назначении исполняющим обязанности заместителя начальника РОВД майора Синегорова и приказал всем оставаться на своих рабочих местах.

Снова собрались в кабинете и смотрели «Лебединое озеро», молчали, думали о своем. Дежурный принес телеграмму и молча протянул ее Валиулину. Тот, пробежав ее глазами, тут же зачитал вслух. Телеграмма была за подписью министра внутренних дел Пуго и требовала от сотрудников ОВД пресекать все выступления против ГКЧП, работать круглосуточно и обеспечивать порядок. Несогласных и колеблющихся отстранять, увольнять, задерживать и содержать под стражей.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – вздохнул Матвеич.

Гена Дьячков возмущенно заорал:

– Пошел он на хер! Уйду в горы, и хрен меня найдешь!

– Гена, не ори. Один уже уходил, так его в лагере и прикончили потом, – утихомирил Дьячкова Синегоров.

– Это ты про кого? – недоуменно захлопал ресницами Гена.

– Да про Алитета.

– А он что, в лагерь попал?

– Ну да, он же на Серпантинке сгинул, не знал?

– Нет, впервые слышу.

– Вот так было, в горы-то он ушел, но его и там достали, раскулачили – и в лагерь, но об этом Семушкин ничего не писал.

– Так, мужики, кончайте болтать, что будем делать? – перебил их Валиулин.

– А что, давайте еще раз соберем личный состав, спросим, кто за ГКЧП, кто против, и дальше – по обстановке, – предложил Матвеич.

– Надо будет разделить отдел на две смены, а то долго не продержимся, – подал хорошую мысль всегда отмалчивавшийся начальник следственного отделения Юмашев.

– Правильно, так и сделаем, я до ночи, с ночи ты, Матвеич, и все отделения разделить, получить оружие и ждать, – заключил Валиулин.

Дежурный быстро выстроил весь личный состав отдела. Перед строем вышли Валиулин и Синегоров. Зачитав телеграмму, Равиль объяснил ситуацию, что неизвестна пока позиция УВД, нет никаких указаний из МВД России, неизвестно, где Ельцин, в Москве танки и стягиваются войска. В заключение сказал, что обстановку в общем и так все знают, слушая радио, и предложил всем, кто согласен выполнять указания министра внутренних дел СССР Пуго, выйти вперед, сдать оружие и идти домой.

Ни один человек не сделал даже попытки выйти вперед, а наоборот, все возмущенно заговорили:

– Против народа не пойдем, мы за Россию, мы за Ельцина!

Разделив отдел на две смены, отпустили вторую смену отдыхать до 21 часа, но никто почти не ушел. Все ждали известий из Москвы.

Взяв с собой Дьячкова, жившего в другом поселке, Матвеич пошел домой обедать-ужинать. Не успели открыть дверь, как на них накинулись жена Матвеича Надежда и жена его друга – опера ОБЭП Багулина – Марина.

– Где вы пропали, немедленно увольняйтесь, вас же посадят, вы же, дураки, пойдете выступать!

Кое-как успокоили их и выяснили, что только сейчас по телевизору передали сообщение о том, что органы МВД обязаны пресекать все попытки неповиновения ГКЧП, а тех сотрудников, кто не будет выполнять это указание, отстранять от работы, увольнять и вплоть до ареста. На экране телевизора беззаботно порхали маленькие лебеди. Женщины накрывали на стол и плакали. Подошел и Саня Багулин, не нашедший свою жену дома. Все были подавлены, понимали, что стоят на пороге гражданской войны. Дьячков рассуждал;

– Здесь-то мы не пропустим ГКЧП. Единственная сила – РОВД. А мы против этих алкашей, и народ нас поддержит.

– Решаться-то не здесь будет, а в Москве, – заметил Багулин.

– Если в Москве стрельба начнется, то пойдет по всему Союзу, и тогда неизвестно, чем кончится, – покачал головой Матвеич.

На экране показалась невеселая группа руководителей ГКЧП.

– Смотрите, у него же руки трясутся, – показала Марина на Янаева.

– Да они все от страха уже обо…сь, – подхватил Гена.

Отдав должное кулинарному искусству Надежды, друзья отправились в отдел. Там, конечно, никто почти делами не занимался, собирались по кабинетам, пили чай, кофе, ждали.

В 21 час никто из первой смены домой не пошел. Синегоров с трудом отправил их отдыхать, напоминая, что впереди самое трудное, и нужно отдохнуть.

В 22 часа дежурный принес ему телеграмму. Прочитав ее, Матвеич недоуменно спросил дежурного:

– Ты как ее получил?

– Как обычно – по телетайпу из УВД.

– Читал?

– Конечно.

– Ну, слава Богу, теперь все определилось. Собери всех в Ленкомнате.

Через 20 минут Синегоров зачитал собравшимся в зале сотрудникам указание министра внутренних дел России Баранникова, который требовал не выполнять распоряжения ГКЧП, подчиняться указаниям правительства России и Ельцина.

Сотрудники дружно захлопали и обрадованно загалдели:

– Наконец-то, давно пора!

А Матвеич все недоумевал: «Телеграмма почему-то из Архангельского… и как ее пропустили по каналам связи, что это за ГКЧП? Марионетки какие-то. Ленин что говорил? В первую очередь взять в свои руки вокзалы, почтамты, банки. А эти что? Ни хрена не делают, только «Лебединое озеро» транслируют. «Все будет хорошо!»

Рано утром позвонили из УВД, выяснили обстановку, сказали, чтобы держались, все дальневосточные УВД поддерживают Ельцина и выполняют указания Баранникова, войска выступать не будут, а остальные против нас не пойдут.

– А кто это остальные? – поинтересовался Синегоров.

– А то сам не знаешь? – закончили разговор.

Утром подошел Валиулин, выяснил обстановку, и тут же дежурный принес вторую телеграмму из Архангельского. На этот раз Баранников требовал взять под охрану все важные объекты жизнеобеспечения, связи, задерживать активных сторонников ГКЧП и ждать дальнейших указаний.

– Ну, у нас особо активных нет, первый секретарь райкома где-то вообще пропал.

– Давай всех сегодня соберем и выясним, кто есть кто, – предложил Синегоров.

В это время зазвонил телефон. Равиль взял трубку, поздоровался, послушал, ответил:

– Нет, нет. Вы к нам, штаб у меня будет, здесь и поговорим, – и положил трубку.

На немой вопрос Матвеича, улыбаясь, сказал:

– Председатель райисполкома через 10 минут подойдет.

Стали звонить первому секретарю райкома партии, но его нигде не было. Пока его разыскивали, в кабинет зашел прокурор района Зеленский, затем подошел председатель исполкома Островский. Валиулин тут же объяснил обстановку, зачитал телеграммы Баранникова и объявил, что РОВД будет выполнять все его указания.

Островский не колебался ни секунды:

– Молодцы, я с вами.

Зеленский также не колебался. Когда они ушли, Валиулин засмеялся и сквозь смех проговорил:

– Ну вот, вся власть в наших руках.

– А на хрена она нам нужна, и своей хватало. Скорее бы всё кончилось. Где же Горбачев? Что Ельцин медлит? – ответил Синегоров.

В это время, постучавшись, в кабинет вошли начальник отделения КГБ Лисицын и его заместитель Захарчук, поздоровавшись, сели за приставной стол и повели беседу о политической обстановке в стране, оперативной обстановке в области и районе. И постепенно перешли к РОВД, осторожно выясняя его позицию. Выслушав, Равиль открыл папку, взял телеграммы и зачитал их. Вопросительно посмотрел на гостей, мол, все понятно? Добавил внушительно:

– Мы всецело поддерживаем правительство России и выполним все указания МВД России.

Лисицын заерзал на своем стуле.

– Мужики, надо осторожнее, как бы дров не наломать.

– Дрова уже наломали, да не мы, а в Москве Пуго, Крючков и иже с ними! – вскипел Синегоров.

– Да вы неправильно поняли, мы тоже не против, но все-таки это центральная власть, вице-президент, наши руководители, – продолжал Лисицын.

Валиулин незаметно показал Матвеичу четыре скрещенных пальца, тот отрицательно покачал головой. Гости и так поняли, что здесь их не поймут, и поспешно покинули отдел. Следом ушел Синегоров, отдохнуть немного дома. По телевизору все так же бесконечно звучала музыка Чайковского. К вечеру его разбудила жена:

– Вставай, ребята пришли.

Первое, что бросилось в глаза Синегорову, это сине-красно-белый флаг России на экране телевизора. Все завороженно смотрели на него, и потом Гена заорал:

– Ура, мы победили!

Багулин хлопнул его мощной ладонью по спине:

– Не ори, победитель, давай в магазин.

Но никто не отрывался от экрана. А там мелькали российские флаги, танки, демонстранты.

Матвеич тут же позвонил Валиулину, поздравил его, обсудили ситуацию и решили вторую смену отменить и вернуться к нормальной работе.

Надежда, уже, кстати, приготовила свой знаменитый плов, и, не отрываясь от телевизора, отпраздновали победу и бесславный конец ГКЧП.

В это время Валиулин уже поставил охрану к дверям райкома КПСС и приказал никого туда не пускать. Утром по пути в РОВД Синегоров с Багулиным опечатали все двери кабинетов райкома и еще раз приказали никого в них не пускать.

Через час Багулин с комиссией начали инвентаризацию имущества райкома, разрешив сотрудникам вынести только личные вещи. Под шумок некоторые из них пытались вынести телефоны, калькуляторы, ковровые дорожки, но Багулин все эти попытки пресекал и на их истерические выкрики, что они вернутся и все вспомнят, только усмехался. Он вместе с Синегоровым и Дьячковым еще год назад сдали свои партийные билеты, когда это еще чревато было неприятными последствиями, а начальник РОВД Ершов оставался в рядах КПСС.

Через некоторое время, когда уже Горбачев сдал власть Ельцину, в райцентре объявились свои герои сопротивления ГКЧП. Они публиковали в местной газете «Заря Севера» (которую народ ехидно называл «Зря на Севере») воспоминания о своем героизме: начальник узла связи героически не задержал телеграммы Баранникова, начальник отделения КГБ не допустил массовых выступлений (непонятно кого и против кого). Валиулин с Синегоровым только смеялись, читая весь этот бред. Матвеич на всю жизнь возненавидел «Лебединое озеро».

Пока все спали

– Открывай, Иса, дело есть!

– Какое дело в час ночи? Приходи утром, дорогой.

– Я по-хорошему прошу, Иса, открывай, поговорим, – настаивал Захарченко, пробуя дверь на крепость. Дверь так себе, деревянная, замок тоже хлипкий. Он махнул рукой операм, чтобы подтянулись поближе. Андрей молча приподнял правую ногу, демонстрируя готовность вышибить дверь, но Захарченко отрицательно покачал головой. И в этот момент по радиостанции раздалось: «Штурм!».

Команду отдал Синегоров, находившийся с двумя понятыми и внештатником Мишей на улице под окнами квартиры Исы. Квартира располагалась на пятом этаже блочного дома почти в центре поселка. Все не спускали глаз с окон квартиры, и не зря – открылась форточка, и вниз полетели какие-то предметы. Миша вовремя начал съемку, а Синегоров тут же скомандовал по рации: «Штурм!».

Услышав команду, Захарченко махнул рукой Андрею:

– Давай!

Дверь вылетела мгновенно, и Андрей с Пашей, а следом Виктор с понятыми вошли в квартиру.

Побледневший Иса, подняв руки, отступал в комнату.

Отбросив его в сторону, Паша ринулся на кухню, но опоздал.

Жена Исы уже закрывала форточку.

– Ну, Иса, все равно докажем, никуда не денешься, – повернулся к хозяину Захарченко.

– А у тебя ордер есть?

– Есть, есть, – успокоил его Паша и, зачитав вслух, продемонстрировал ему ордер, а затем заставил расписаться на постановлении. Покочевряжившись для приличия, Иса расписался. Затем приступили к обыску.

Обыск проводили сверхтщательно, знали, что золото и наркотики можно спрятать в самых неожиданных местах. Поэтому проверяли все банки, кастрюли на кухне, раскручивали приемник и магнитофон, осмотрели люстру и плафоны. Понятые добросовестно следили за процессом. Иса нервно посмеивался:

– Нет у меня ничего. Ответите за незаконный обыск.

– Обыск как раз законный, а то, что ты выкинул в форточку, сейчас принесут, – успокоил его Паша.

К концу обыска в квартиру вошел Синегоров в сопровождении Миши и понятых. Он вопросительно посмотрел на Пашу, тот отрицательно покачал головой.

В это время Иса сорвался с места и начал кричать, обращаясь к понятым:

– Смотрите, смотрите, они мне сейчас подкинут что-нибудь!

Все замерли, и Синегоров успокаивающе поднял руку:

– Внимание понятым, следите за всем, что происходит, а вы, гражданин, успокойтесь: то, что вылетело из окна этой квартиры, уже упаковано и опечатано в присутствии понятых.

Побледневший еще больше, Иса сел на диван и закрыл лицо руками. Изъяв изоленту, бумагу и тряпки из мусорного ведра, обыск закончили.

– Что, Иса, за наркоту взялся? – спросил Синегоров.

– Ошибаешься, начальник, – процедил тот в ответ.

– Может, и ошибаюсь, экспертиза покажет, а вот металл-то твой, и вес приличный, килограмм, наверное, будет.

Иса заскрежетал зубами и замотал головой.

– Да он же пьяный, – присмотрелся Синегоров.

– Вроде трезвый был, – удивился Паша.

В это время Иса налил в стакан из трехлитровой банки какой-то красной жидкости и залпом выпил.

Андрей молча взял банку, понюхал – вино! Попробовал на вкус:

– Да еще крепкое.

– Он же полбанки выпил, – вспомнил Витек.

– А ты куда смотрел? – накинулся на него Захарченко.

– Да я думал – компот, – оправдывался Виктор.

– Ты бы еще вместе с ним накомпотился, – злился Паша.

– Всё, хорош, мужики. Давайте на выход. Иса, с нами пойдешь, – распорядился Синегоров.

Опустив голову, Иса молча пошел вслед за ними к выходу. И никто не обратил внимания, как в тесной прихожей он мимоходом прихватил с тумбочки свернутую газету. В подъезде было темно, как в шахте, только снизу поступало немного света. Синегоров почти на ощупь спускался по ступенькам, внимательно вглядываясь вперед, и вдруг сзади раздался крик Виктора и тут же глухой удар, затем еще один и стон. Синегоров мгновенно обернулся назад: чуть выше на площадке Андрей прижал к стене Ису и выкручивал ему руку.

– Что такое? Что он сделал? – крикнул Синегоров.

– Матвеич, он вас чуть не убил, нож у него в газете был, – возбужденно заговорил Витек, – а я сзади шел и вовремя увидел, крикнул, а Андрюха тут же уложил его.

– Спасибо вам, мужики, и всем наука, не хрен их жалеть, давай наручники.

– Да уже, – пробурчал Андрей, поднимая Ису.

Витек поднял с пола небольшой нож:

– Смотрите, какой острый, вот гад, убить же мог!

– Еще раз рыпнешься, застрелим, – пообещал подошедший Захарченко.

Иса только постанывал в ответ, пытаясь вызвать к себе жалость.

Выйдя на улицу, быстро уселись в «уазик», Ису усадили сзади возле левой, никогда не открывавшейся дверцы. Паша прогрел машину, и помчались в город. Километров через 30 Иса попросил остановиться. Но Паша его не слушал и гнал машину дальше. Иса уже чуть не плакал, умолял остановиться на пару минут, мол, совсем невтерпеж.

Нехотя Паша остановился, и Андрюха с Витей вывели Ису на обочину. Витек перестегнул ему наручники вперед, а когда Иса закончил свое дело, не стал перестегивать назад. Так Иса и уселся в машину. Проехали еще километров десять, и тут перед крутым поворотом Синегорова как током ударило. Он обернулся и встревоженно спросил:

– Где наручники?

– На руках, – спокойно ответил Витек.

– Назад ему руки, назад, ты что, сдурел?!

Но Андрей уже держал своей ручищей Ису и, сняв наручники, завел ему руки за спину и снова застегнул.

Захарченко вопросительно посмотрел на Синегорова. Тот покачал головой:

– Вот именно.

Впоследствии Иса признался, что он собирался на повороте накинуть наручники на горло водителя, и будь что будет, все равно впереди тюрьма и долг за килограмм золота и килограмм наркоты, да еще пьяный был, злой.

Больше в пути не останавливались. В город въезжали часов в пять утра. В эти часы он был красив: мигали светофоры, переливалась реклама, сияла огнями в конце главной улицы Колымы телевышка.

С бухты Нагаева тянул пока еще легкий туман.

Дежурный эксперт быстро провел исследование и выдал две справки. Первая удостоверяла, что предъявленное на исследование вещество желтого цвета является драгоценным металлом – золотом и вес его составляет 987 граммов, вторая – что вещество бурого цвета является наркотическим средством – гашишем весом 946 граммов.

Иса надолго выпал из цепочки «хищник» – скупщик – курьер – Назрань.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю