Текст книги "Женихи и невесты или кое-что про любовь. Сказка и жизнь"

Автор книги: Анатолий Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Николай. А вот и ошибаешься.

Гриша. А вот и не ошибаюсь.

Николай. А вот спросим у Клавы.

Гриша. Пожалуйста. Спросим у Клавы.

Возвращается Клава.

Клава. Опять хотите что-то спросить?

Николай (решительно). Хотим!

Гриша (решительно). Нам просто необходимо это! Дело вот в чем… (Теряет пыл, подталкивает Николая) Давай.

Николай (тоже теряясь). Мы хотели узнать… (к Грише). Спрашивай ты. Милиция всегда была решительной.

Гриша. Ладно! (Встает, снимает фуражку. Надевает). Так вот… Поезд не опаздывает? (Садится).

Клава. Вовремя! Да вы что?

Николай. Действительно, мямлит, понимаешь. (решительно встает). Тоже мне, бравый милиционер. Ты объясни нам, для чего эти… В общем… А для чего тебе поезд? Встречаешь кого, что ли? (Садится).

Клава. Какое-то начальство, говорят, к нам на фабрику едет. А я – страсть любопытная.

Николай (подозрительно). Значит, мне опять придется на Галке «жениться»?

Гриша. На этот раз по-настоящему.

Николай! Нет уж! Ни по-настоящему, никак. Спасай Галку от женихов теперь ты!

Клава. Да перестаньте вы, ребята… Начальство, может, пожилое, ему, может, не до женитьбы теперь, а вы… (Ест яблоко). Галку я сегодня домой отвела. Что там было, что было, когда они узнали, что мы их разыграли! Елизавета схватила пузырек, стала нюхать и упала в обморок. Условно, как говорит Петька. Нерон Феофаныч заревел, как бык: опозорили перед всем коллективом фабрики! Перед руководством облместрома! Елизавета подняла с полу голову: «А меня – перед всеми членами домового комитета!» Нерон Феофаныч по комнате мечется, будто стены собирается проломить. Я говорю – лучше переводите меня обратно, в цех.

Гриша. Зачем вам в цех, Клава! Работаете на чистом воздухе. Для здоровья полезно.

Николай. О здоровье он беспокоится. Правильно, требуй перевода в цех.

Вбегает Галина.

Галя. Ой, Клавочка! Ребята… здравствуйте. (Смеется). Что дома было! Что было!

Николай. Слышали уже.

Галя. Спасибо тебе, Коля.

Николай. На здоровье.

Гриша. Кланяйся, кланяйся, когда женщина благодарит (Нагибает Николаю голову). Милиция еще должна вас благородным манерам учить.

Николай. Некоторым из милиции… самым поблагородней не мешало бы быть.

Гриша. Рассуждая диалектически – некоторым маякам производства – и подавно.

Клава. Ну, хватит. Петухи. (Смотрит на часы) Коля… тебе на работу пора. А то Нерон Феофаныч…

Николай (к Грише). Тебе тоже… за порядком следить надо. Ступай, ступай…

Клава. Да, ребята… Идите. Идите.

Гриша. Эх, служба.

Николай и Гриша уходят.

Галя. Ну что, Клавочка?

Клава. Гриша купит четыре билета.

Галя. Спасибо, Клава.

Клава. Чудачка ты… Взяла бы, да и сказала: так, мол, и так, товарищ милиционер. Я нарушила всякие правила поведения. Я влюбилась в тебя.

Галя. Я-то скажу… когда время придет. Пусть помучается. Крепче любить будет.

Галя. Дура я, наверное… Гриша ведь тоже тебя любит… У тебя сразу двое влюбленных, а у меня – ни одного… кроме этого противного Уклонова.

Клава. Ну, ну… (Галя всхлипывает). Дурочка и есть. Какая там любовь у Гриши? Так он…

Галя. Тетка может обратно вызвать Уклонова.

Клава. Теперь не вызовет, я думаю.

Галя. Отец вчера телеграмму получил. Собирается встречать этого… как его? Заполощенко, что ли.

Клава. Запорощенко.

Галя. Ну, смотри, Клавка! Если что, я сразу все отцу раскрою…

Клава. Сдурела, Галка! Ты мне все испортишь! Гляди веселей, вон Гришка возвращается. Я пошла за товаром… (Галя порывается уйти). Сиди ты! Ну, дура прямо и есть. И делай, как я тебя учила. Ну! Смелей. (Входит Гриша). Вот, поручаю ее милиции. (Уходит).

Гриша. Клава, погоди! А на сколько часов билеты брать? Ушла… (Садится рядом с Галей).

Галя (смущенно теребит косынку). Бери на восемь часов.

Гриша (сердито). Клава, что ли, так сказала? (Галя кивает). На восемь, так на восемь. (Пауза).

Галя. Гриша… (Хочет дотронуться до его плеча, но не решается). А ты любишь кино?

Гриша. Какое тебе еще кино?! (Галя обиженно поворачивается к нему спиной). Ай, черт! Прости, Галка. (Галя молчит). Ну, прощаешь, что ли? (Галя молчит). Да люблю, люблю. Сегодня вот идем… в это кино.

Галя. Очень мне нужно… с тобой ходить.

Гриша (расцветает). Галка! Значит, ты… с Колькой? (Хватает ее за руки). С Колькой?! Я вам отдельно билеты куплю.

Галя (далее всю сцену ведет отчаянно). Договорились! Ты знаешь, как я люблю… его? Мы ведь часто в кино с ним ходим…

Гриша. С ним?! С Колькой?!!

Галя. Ага.

Гриша (потирает от радости руки). Ну, Колька, ну, Колька! Дон-Жуан прямо!

Галя. Только свет потухнет, мы с ним вот так… (Прижимается к Грише, кладет голову на плечо).

Гриша. Галка… Люди же!..

Галя. А потом выйдем, сядем на скамеечке – и вот так! (Обнимает Гришу).

Гриша. Слушай! Я все-таки… при исполнении служебных обязанностей! (Встает, пытается освободиться). Галка! Да пусти же… (видел кого-то в окно). Отец! Отец твой приехал! И тетка! Сюда идут!

Галя. А когда прощаемся – вот так! (Снова обнимает Гришу, несколько раз целует, оставляя следы губной помады).

Гриша. Сдурела! Доложат по начальству – мне выговор! (Освобождается. Галя убегает. Гриша плюхается на диван). Да, выговор с интересной формулировочкой в приказе: «За целование с гражданкой такой-то… во время исполнения служебных обязанностей младшему сержанту Вихрову Григорию объявить выговор…» (Трет щеку). Однако… (Нюхает ладонь). Духи «Огни Москвы»… А может быть: не объявить выговор», а только «поставить на вид»? (Встает, ходит, потирает щеку, останавливается, задумывается). А духи – хорошие. И вообще. (Поднимает кверху палец). Однако стоп! Это что же получается? Если Галка и Николай любят друг друга, зачем только разыграли с этой свадьбой, а не по-настоящему? Думай, милиция, думай… Ничего не понимает милиция… (Ходит в задумчивости). Ага, да ведь Колька не ее любит. Не понимаю, чего он фордыбачится?

Торопливо входит Лупандин, за ним – Елизавета.

Лупандин. Вихров?! Где она?! Где она? Черт знает что?

Гриша (берет под козырек). Простите, Нерон Феофаныч, кто она?

Входит Клава с лотком.

Елизавета. Нерон Феофаныч спрашивает – где Галина?!

Гриша. Какая Галина?

Лупандин. Дочь, спрашиваю, где? (Заглядывает под диван). Ты сейчас целовался с ней! Я в окно видел!

Гриша (удивленно). Я? На посту? Да вы что, Нерон Феофаныч!

Лупандин. Черт знает что!!! В последние дни все кувырком идет. (К Елизавете). Может, мне показалось? Ты-то видела?

Елизавета. Что я, слепая? Целовался с кем-то. Ничего себе – милиция!

Лупандин. С кем-то… Я и сам видел – с кем-то. А с кем?

Клава. Со мной, Нерон Феофаныч.

Лупандин (садится без сил). О, боже! Опять она! Елизавета. Или избавь меня от нее… (Вскакивает). Или я убью ее!

Гриша. Спокойненько! Товарищ Платонова – прошу, для безопасности. А мы сейчас разберемся. (Клава выходит). Нерон Феофаныч, я фиксирую: с вашей стороны в адрес гражданки Платоновой была угроза… убийства. Такая угроза карается…

Лупандин (свирепеет). Какая угроза. Чего ты фиксируешь?! Это тебя гражданка Платонова зафиксировала! Сотри со щек губную помаду сперва!

Гриша (закрывает ладонями щеки и аж приседает). Зеркало, зеркало! Ползарплаты за зеркало! (Бежит прочь). Клава, зер… (Останавливается). А что Клава подумает! Елизавета Феофановна, зеркало! Умоляю.

Елизавета. Ладно уж… Иди, сотру. (Трет платком Грише щеки, но краску оставляет). Ступай. Милицейский кавалер.

Гриша (приосанивается, строго). Так насчет угроз, Нерон Феофаныч, попрошу! (Уходит).

Лупандин (нервно ходит). Нет, дьявол меня подери! В доме кавардак! На работе черт знает что творится! Перед облместпромом опозорился! И заметь, Елизавета, все началось после того, как ты ко мне переехала!

Елизавета. Я же и виновата. (Всхлипывает). Уж я ли не беспокоилась, чтоб вытащить тебя из этой дыры! (Плачет).

Лупандин (смягчается). Ну, хватит, хватит…

Елизавета. Ведь ты – талант! Ты – такой талант… в области мебельной промышленности. (Всхлипывает).

Лупандин. Гм… да… Ну, успокойся, успокойся…

Елизавета. Не будь я Елизавета, коль с помощью этого Запорощенко… я переведу тебя в областной центр. А может быть, и повыше. Предчувствия уж что-то у меня хорошие.

Лупандин. Я попрошу все-таки тебя, Елизавета, не очень… гм, да… Не так откровенно… В смысле – потоньше. Все-таки человек из Москвы. А может быть, и вообще ничего такого… Мне, собственно, и здесь хорошо.

Елизавета. Ему здесь хорошо! Да ты подумай, что говоришь! Твои однокурсники по институту где? Павел Прохоров – доктор этих самых… ученых наук, Терешка Самойлов – в Москве. Даже бывший директор здешней фабрики – теперь начальник облместрома. А ты? Чем ты хуже их?

Лупандин. Ну, хорошо, хорошо…

Голос радиодиктора: «Граждане пассажиры! Скорый поезд Владивосток-Москва прибывает на первый путь. Стоянка поезда – одна минута».

Елизавета. Пошли, Неронушка! Он в пятом вагоне. Или в шестом? Где телеграмма?

Лупандин. Да вот телеграмма. (Отдает ей телеграмму, уходит).

Елизавета (разворачивает). «Мебельная фабрика, директору Лупандину. Инженер главного управления мебельной промышленности тов. Запорощенко Трофим Евгеньевич…» Подумать только – инженер Главного управления. Из Москвы! Сердце заходится. «…тов. Запорощенко Трофим Евгеньевич совершает поездку по предприятиям мебельной промышленности области с целью ознакомления с образцами мебели, разработанными на местах…» Так, так… «Приготовить образцы… навести порядок на фабрике…» Так… Ага, вот: «К вам тов. Запорощенко прибывает 12 июля, поездом № 7, вагон 5. Просьба встретить. Начальник облместрома Уклонов». Просьба встретить! И без просьбы встретим. (Слышен шум подходящего поезда). Господи, опоздаю ведь! (Бросается из вокзала, в дверях сталкивается с Клавой и Гришей). Болтаются тут! Из-за вас товарища Запорощенко не встречу. (Убегает).

Гриша. Клавочка, значит – на восемь часов.

Клава. Бери на восемь.

Гриша. Два билета я беру отдельно. Для нас с тобой.

Клава. Это почему?

Гриша. Ну, зачем мешать влюбленным…

Клава. Каким еще влюбленным? (Замечает на его щеках губную помаду). A-а! Ну и гусь же ты!

Гриша. Клавочка! Клава! Не понимаю…

Клава. Не понимаешь! Меня в кино приглашаешь… билеты отдельно, а сам целуешься с кем-то.

Гриша. Клава, ни с кем… Клянусь…

Клава. Он – клянется! Смотри. (Сует ему зеркало).

Гриша (глянув в зеркало, стонет). О-о!.. Ну, Елизавета! (Яростно грозит кому-то). Клавочка, это не я… (Стирает краску). Ах, Елизавета!

Клава. О, боже! С Елизаветой! Ты целовался с Елизаветой!!!

Гриша. Да не с Елизаветой! Она мне стерла… Это Галка, понимаешь…

Клава. Та-ак! И с Елизаветой, и с Галкой. Нет, вы посмотрите, какой гусь!

Гриша. Клавочка, Клава…

Голос Елизаветы: «Прошу, прошу, Трофим Евгеньич…» Входят Трофим, Лупандин, Елизавета, Мошкина.

Елизавета. Чемоданчик сюда поставьте, Трофим Евгеньич… Передохнем. А я сразу догадалась, что это вы.

Трофим (хочет поставить чемоданчик, но, увидев Гришу, переставляет на другое место, становится к нему спиной. Клава делает ему ободряющие знаки). Уф. Устал, знаете, чертовски. Служба нервная.

Елизавета. Да уж, понятно, мы понимаем.

До конца сцены Гриша несколько раз пытается поглядеть в лицо Трофиму, но тот все время отворачивается.

Трофим. Нерон Феофаныч, я вам так благодарен, что встретили.

Лупандин. Чего там, Долг вежливости.

Трофим. Мне о вас много хорошего говорил… этот… этот… (Смотрит на Клаву, она делает ему знаки). Уклонов.

Лупандин. Уклонов. Начальник облместрома.

Трофим. Да, да, Уклонов. Фамилии перепутались. Устал. Я, знаете, уже возвращался в Москву, в родные, так сказать… столичные пенаты… Да Уколов… э-э, простите, Уклонов, попросил заехать. Посмотреть, что у вас тут и как…

Лупандин. И хорошо сделали.

Трофим. Да… надеюсь, гостиницу заказали?

Елизавета. Какая гостиница, Трофим Евгеньич! Помилуйте! У нас будете жить.

Трофим. Елизавета Феофановна… (Целует ручку. Многозначительно). Вы очень любезны.

Елизавета (заходится). Ох! Ну, что вы…

Лупандин. Живет, правда, не в центре, почти на краю города. Зато место дачное.

Клава делает Трофиму знаки, показывая на Мокшину.

Трофим. Да! (Хлопает себя по лбу). Вот что значит замотаться по службе. Я же не один. Знакомьтесь. Моя двоюродная сестра.

Мошкина. Да уж Тимчик такой рассеянный… (Знакомится). Павла Петровна… Павла Петровна. (К Елизавете). Какое на вас чудесное платье! В Москве у нас так не шьют.

Елизавета. Ну что вы!

Мошкина. Вы мне покажете здешнее ателье? Я платьев пяток у вас сошью.

Елизавета. Ну что вы? Это я сама…

Мошкина. Ох, Елизавета Феофановна! Вы извините, но я вас тогда попрошу… Поэтсклуатирую.

Елизавета. Павла Петровна… мне доставит удовольствие.

Трофим. Кто о чем, а женщины о платьях. Да, Павла Петровна начинает снова становиться женщиной. У нее, понимаете, трагедия – три года назад умер ее муж. Ее отец – известный профессор хореографии Петр Леопольдович Мошкин… Слышали, надеюсь?

Лупандин. Простите, не приходилось. В столице редко бываем.

Елизавета. А я, кажется, знаю. По телевизору показывали… Такой, с симпатичным бантиком на горле… палочкой махал… этой, хореографической. Не он?

Трофим. Возможно, возможно. Он часто по телевизору маха… простите, выступает. Да, так вот, ее отец попросил меня: возьми, говорит, Пашеньку с собой в командировку, пусть мир посмотрит. Развеется. И вот, ездим.

Мошкина. Да, спасибо Тимчику. Он меня развеял. Жизнь, кажется, возвращается.

Елизавета. Ну, что же мы! Поехали. Вам с дороги отдохнуть надо. Трофим Евгеньич! Павла Петровна. Будьте любезные.

Лупандин. Да, прошу. У меня – машина.

Уходят, пропуская вперед Мокшину и Трофима.

Елизавета (Лупандину, в дверях). Нерон… Женщина-то какая! Сколь тебе бобылем жить.

Лупандин. Ты выдумаешь еще.

Елизавета. Неро-он! Ты слушай, что я говорю! А я чую, чую, вот не быть мне Елизаветой Господи, сразу ведь можно в Москву! Нерон, это твоя судьба! (Уходит).

Клава. Уф! Пока, вроде, все хорошо.

Гриша (задумчиво). Где же я этого типа встречал? (К Клаве). Клавочка! Я хочу объяснить тебе с этим… (Трет щеку).

Клава. Не надо объяснений. (Идет прочь).

Гриша. Клава, Клава… Ну, а как же с билетами? Покупать?

Клава. Покупай. (Уходит).

Гриша. Так… Теперь, товарищ милиция, разберемся в обстановке. Будем рассуждать диалектически. Я люблю Клаву, это бесспорно. Колька любит Клаву – это тоже бесспорно. К сожалению, кого любит Клава – это неясно. Но кажется, подавала мне надежды. Теперь подавать не будет – она думает, что я целовался с Елизаветой и Галкой. Галка любит Кольку. Колька любит Клаву… (Берется за голову). Тьфу, черт все перепуталось. (Пауза). Но если Колька любит Клаву, почему он целуется с Галкой? И если Клава думает, что я целовался с Галкой или, тем более, с Елизаветой, почему она все-таки сказала, чтобы я покупал в кино билеты? (Пауза). Вся диалектика полетела вверх тормашками.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Вечер. Открытая веранда дома Лупандина, выходящая в сад. В саду стол. Лупандин, Елизавета, Трофим и Мошкина пьют чай. На Мошкиной – платье с большим вырезом.

Мошкина. Разрешите, я похозяйничаю. (Разливает чай). Нерон Феофаныч, вам покрепче? (Чуть не наваливается на Лупандина).

Лупандин (отстраняется). Да, да, лейте.

Мошкина. Ах, как у вас здесь чудно! Не то, что на нашей даче. Правда, Тимчик?

Трофим. Да, конечно. У нас, в Подмосковье, природа скромнее.

Мошкина. Век бы отсюда не уезжала.

Елизавета (многозначительно толкает Лупандина). Кушайте, кушайте, Трофим Евгеньич. Павла Петровна! Чем, как говорится, богаты. А коли нравится – отдохните недельку-другую. В Москве-то сутолка одна, под ногами – камень. А у нас – вот он, лес! Грибов нынче-е! В воскресенье за грибами сходим!

Трофим. Это же идея! Я черт знает сколько не был на лоне природы! Все заседания, совещания. То в управлении, то в министерстве.

Лупандин. Как вам наша фабрика?

Трофим. Фабрика… э-э, большая фабрика. Хорошая.

Мошкина. А это, Нерон Феофаныч, ваш собственный дом?

Елизавета. Его, его. Он не любит в казенных домах жить.

Лупандин. Да… простор люблю. Воздух. Взял у государства ссуду и построил. Между прочим, – все столярные, плотницкие, малярные работы сам сделал. Вот этими руками.

Мошкина. Что вы говорите! Да вы просто мастер.

Лупандин. Трудовую жизнь начинал с ученика столяра. Тут же, на этой фабрике…

Елизавета (толкает Лупандина). Вы кушайте! Трофим Евгеньич! Павла Петровна! Вот с этим вареньем попробуйте. Сама варила.

Лупандин. А как вам наша продукция?

Трофим. Изумительное варенье.

Лупандин. Я имею в виду продукцию фабрики.

Трофим. Ах, да, да… Диваны, столы, серванты. Я вам скажу – ничего. Правда, конечно… не очень.

Лупандин. Да, конструкции несколько устарели. Нас закритиковали, признаем. Сейчас разрабатываем новые.

Елизавета. Главная проблема у нас, – стул.

Трофим. В каком смысле?

Елизавета. В обыкновенном. Нет в городе стула.

Трофим. То есть? Какого стула, простите?

Лупандин. Обыкновенного. На котором сидят. В продаже нет.

Трофим. A-а, да, да… Мне говорили… Как же так?

Елизавета. Из области не присылают. Говорят – у вас своя фабрика. А наша фабрика стула не производит.

Лупандин. Собираемся осваивать. Разрабатываем модель.

Трофим. У меня есть с собой эскизы совершенно современного стула.

Лупандин. Это очень кстати.

Трофим. Да, да, я покажу. Вот отдохну, знаете, немного… (Смотрит на Елизавету) в вашей идиллии… от своей неуютной холостяцкой жизни.

Елизавета (отходит в сторону). Холостой! Холостой! (Возвращается). В самом деле, что ты, Нерон, со своим стулом? Дай гостям отойти с дороги.

Мошкина. Музыки хочется! (Глядя на Лупандина) И чего-то еще… (Лупандин неловко кашляет). Лизанька, я, кажется, пластинки у вас видела.

Елизавета. Сейчас принесу.

Мошкина. Что вы, я сама. Я знаю, где они лежат (Уходит в дом. Трофим закуривает, отходит к штакетнику).

Елизавета. Столяром начинал, учеником! Балда ты, Нерон… У нее натура, видать, этакая… культурная.

Лупандин. Во-первых, я ничего некультурного себе не позволил. Во-вторых…

Елизавета. Нерон! Ты не вздумай мне! Я знаю, что я делаю! Ты впечатление производи.

Лупандин. Да не хочу я производить впечатление! И жениться не хочу! У меня дочь уже студентка…

Елизавета (падает на стол, всхлипывает). Ну вот… Тут стараешься, стараешься, а он… Себя загубил в этой дыре, и меня хочет… (Сквозь слезу). А я женщина еще молодая… У меня еще мужа не было… законного.

Лупандин (беспомощно). Ну, ладно, ладно… Неудобно же! Перестань же, Елизавета… Прошу тебя.

Елизавета. Всегда так. Расстроишь сперва, а потом…

Голос Мошкиной. Нерон Феофаныч! Лизанька! У вас тут света нет. Я выключатель не найду.

Елизавета. Иди, иди… Покажи ей выключатель.

Лупандин. Ты бы сама…

Елизавета опять подносит платок к глазам.

Лупандин. Ну хорошо, хорошо… (Нерешительно идет, останавливается. Елизавета снова подносит платок к глазам. Лупандин обреченно машет рукой и уходит в дом).

Трофим (возвращается). Райские у вас места.

Елизавета. Перехваливаете. (Начинает убирать посуду).

Трофим Нет, отчего же… Позвольте, я вам помогу.

Елизавета. Не утруждайтеся, Трофим Евгеньич…

Трофим. Что вы, что вы, Елизавета Феофановна! (Берет у нее посуду). Какие у вас, простите, ручки (Хочет поцеловать руку).

Елизавета (стыдливо прячет руку). Что вы… рабочие руки.

Трофим. Не скажите… Куда посуду?

Елизавета. Поставьте на веранду. (Трофим уносит посуду). Неужели клюет?! Господи! Надо, однако построже… чтоб уж не сорвался… (Трофим возвращается) Садитесь, отдыхайте, Трофим Евгеньич. (Подвигает ему стул). У вас нервный вид кожи лица. Изводите вы себя работой.

Трофим. Да. В последнее время много работал над проектом стула.

Елизавета. Я уж понимаю. Нерон вот тоже. Как начнут новый диван или сервант осваивать – все его и рисуют, и чертят на бумаге. Дни и ночи, дни и ночи. Кажется – чего тут хитрого – диван! А все мучаются, мучаются…

Трофим. Оно и понятно, Елизавета Феофановна – вещь для населения. Мне особенно пришлось повозиться с этой… как ее? С верхней доской стула… вот с этой.

Елизавета. С сиденьем?

Трофим. Да, да… Форма никак не давалась. Надо было придать сиденью соответствующую форму.

Елизавета. Уж понимаю. Вот они где сидят у меня, эти формы. Нерон себя не жалеет, присматривать за ним некому.

Трофим. За мною – вы знаете, тоже некому.

Елизавета. Ну уж. У вас, поди, в столице-то поклонниц… Под окнами стоймя стоят, караулят.

Трофим. Бывает, да… Но я, знаете, разборчив. Мне нужна особая женщина. С большим интеллектом.

Елизавета (восхищенно). Какой вы, право.

Трофим. Что ж, я откровенно вам говорю.

Выходит несколько торопливо и смущенно Лупандин, за ним Мошкина с пластинками.

Мошкина. А теперь потанцуем. Люблю танцы. Нерон Феофаныч, где у вас проигрыватель?

Лупандин. Не знаю… Где-то был. Лиза, где проигрыватель?

Елизавета. В спальне, кажется… (Лупандин уходит). Включи там утюг!

Мошкина. Портновскую мастерскую, Лизанька, откроем уж завтра.

Трофим (бросает пустую папиросную коробку). Пашенька, у нас там остались папиросы?

Мошкина. В саквояже посмотри. (Трофим уходит). Только есть ли хорошая материя в магазинах?

Елизавета. Зачем нам магазин! У меня, Павла Петровна, есть чудные отрезы. Голубая шерсть, материя «Метро» называется. Вам будет к лицу.

Мошкина. Неудобно мне у вас брать.

Елизавета. Ах, какие пустяки! Просто вы меня обижаете. Да я уже скроила.

Мошкина. Ну хорошо, хорошо. Вы просто душенька, Лизанька.

Елизавета. Я только хотела спросить: вырезы больше делать?

Мошкина. Да, да… Мужчины, знаете, любят…

Елизавета. И Трофим Евгеньич? (Засмущалась). Ой, что я… Дура я.

Мошкина (притворно). Лизанька, да что вы! (Обнимает ее). Ах. Лизанька! Мы, бабы, действительно, дурочки. А Тимчик – мужчина представительный.

Елизавета. Нет, нет, что вы, Павла Петровна… Это я так. Они женщин и не таких видели. Что я?

Мошкина. Ну как не стыдно, Лиза! Да вы такая… – ну – прелесть. Хотите, я поговорю с Тимчиком!

Елизавета. Что вы, что вы? Ой, мне стыдно!

Мошкина. Дуры, дуры мы, Лизанька. Я сегодня тоже что-то… сама не своя. Музыки хочется, танцев… Забыться, Нерон Феофаныч давно холост?

Елизавета. Десятый год. (Волнуясь). А что?

Мошкина. Такой внушительный мужчина. Сильный. И один…

Елизавета. Ой, Павла Петровна!

Мошкина. Нет, нет, не подумайте. Это так, первое впечатление… Знаете, Лизанька, я как-то сразу чувствую мужскую силу. А сила требует подчинения.

Елизавета. Ой, требует… Фу, что это я?! Ну, где он там, с проигрывателем, Неро-он!

Мошкина. Откровенно вам сказать, Лизанька, я устала от одиночества, от какой-то пустоты…

Елизавета. Если откровенно, Нерон тоже. Ах, Павла Петровна! Если еще откровеннее – какая бы вы были пара!

Мошкина. Нет, нет… Первое впечатление бывает часто обманчивым. Вы, пожалуйста, ничего не говорите Нерону Феофанычу. Все это, знаете, такое деликатное…

Елизавета. У меня еще есть отрез оранжевого шелка. Завтра я и его скрою.

Мошкина. Вы такая, Лизанька, симпатичная…

Елизавета. Для хороших людей я открытая. Идут наши мужчины.

Мошкина. Лизанька! О нашем разговоре – ни слова, ни намека…

Выходят Лупандин с проигрывателем, Трофим Мошкина и Трофим выбирают, потом ставят пластинку.

Елизавета (вполголоса). Нерон! Пришла твоя судьба!

Лупандин. Елизавета, я прошу…

Елизавета. Тс-с… Ты мне не перечь! Я знаю, что я делаю… (в полный голос). Извините, пойду переоденусь. (Уходит).

Мошкина (Трофиму, вполголоса). У тебя пойдет легче, чем я рассчитывала. Эта Елизавета – дура набитая.

Трофим. А у тебя?

Мошкина. Со скрипом. Очень уж нерешительный, смущается. Но, на наше счастье, – под сапогом у Елизаветы. (В полный голос). Потанцуем! Нерон Феофаныч, пригласите меня.

Лупандин. Неважный, знаете, танцор. Я лучше посижу…

Мошкина (капризно). Нерон Феофаныч, женщинам надо уступать.

Лупандин. Ну, хорошо… Только уж извините.

Некоторое время танцуют молча.

Мошкина. Да вы скромник, Нерон Феофаныч. Отлично танцуете…

Лупандин. Куда там.

Мошкина. А ссуду вы уже погасили?

Лупандин. Какую ссуду?

Мошкина. Которую брали на строительство дома?

Лупандин. Ах, да, да… Давно.

Выходит Елизавета в платье с большим вырезом. В дальнейшем танцующие пары по очереди скрываются и появляются.

Трофим. О-о! Вы меня ослепляете.

Елизавета (смущаясь). Ну уж… Шутники вы, право.

Трофим. Я не шучу!.. Прошу (Подхватывает ее, танцует). Вы удивительно податливая.

Елизавета (кокетливо). Для кого как…

Мошкина. Какая у вас тяжелая рука.

Лупандин. Извините. (Снимает руку с ее спины, останавливается).

Мошкина. Нет, нет, что вы! Я в смысле – властная такая. Я люблю, знаете, властные руки. Правда, отвыкла. (Продолжают танцевать).

Трофим. Лиза, Лиза! Я сегодня будто попал в волшебный мир. Уют, музыка… И вы.

Елизавета. Это вам так кажется. Вы, холостяки, всегда разомлеваете… в семейной обстановке.

Трофим. Разомлеваемся. Если вам сказать по чести – я давно тоскую по женскому теплу.

Мошкина. Ах, Нерон Феофаныч! Какие у вас все-таки великолепные руки! (Тянет его руку к своей груди, прижимает).

Лупандин (отнимает руку). Ну, что вы! То есть, я хотел сказать – извините… (Плюхается на скамью). Уф!

Мошкина (садится рядом). Нерон Феофаныч! Это один из моих счастливых дней.

Лупандин (отодвигается). Возможно. Э-э… я очень рад.

Мошкина (пододвигается). Какая у вас благородная седина. (Пытается погладить его по голове).

Лупандин (отодвигается). Э-эм… Собственно, годы.

Мошкина (пододвигается). Какие там годы. Вы еще такой… интригующий мужчина.

Лупандин (отодвигается). Вполне возможно… То есть, я хотел сказать… Вы извините, мне надо… Извините (Встает).

Мошкина (удерживает его, сажает). Прошу вас – не ходите… Сегодня я могу наделать глупостей. Сегодня вы отвечаете за меня. Сегодня вы мой телохранитель.

Появляется Трофим с Елизаветой, прекращая танец.

Лупандин (отодвигается). Э-эй… Трофим Евгеньич, дайте, пожалуйста, закурить? (Встает).

Елизавета. Нерон! Ты же не куришь! (Лупандин обреченно садится).

Мошкина. Да, телохранитель… Пока – в переносном смысле.

Лупандин. Я, кажется… (Обрадованно). Утюг! Утюг! (Вскакивает).

Елизавета. Я выключила. (Лупандин садится).

Мошкина. На воздух хочется. В лес! В темноту. Я так люблю ночной лес!

Трофим. Действительно. Побродим, а? Лизанька?

Елизавета. С удовольствием! Перед сном подышать полезно.

Лупандин. Да, да. Вы, молодежь, идите, а я…

Мошкина (капризно). Нерон Феофаныч!

Елизавета (строго) Неро-он Феофаныч!

Лупандин (со вздохом). Ну хорошо, хорошо.

Мошкина. Я только плащ возьму! (Уходит).

Елизавета. И я… (Уходит).

Мошкина (из дома). Трофим, куда ты повесил мой плащ? Я не могу найти.

Трофим. Сейчас… (Уходит).

Лупандин на цыпочках крадется за веранду, прячется.

Елизавета (выходит). Это-то что за номер! (Вытаскивает его за шиворот).

Лупандин. Но, Лиза… Ведь ты сама говоришь – в облместпроме будут смеяться.

Елизавета. В облместпроме будут завидовать!

Мошкина (выходит). Погодка – чудная! (Вешает свой плащ на руку Лупандину). Вот так. (Берет его под руку. Лупандин только вздыхает). Идемте.

Трофим (выходит, берет плащ у Елизаветы). Позвольте. Я горю желанием быть вашим кавалером.

Елизавета. Ох! Уж вы такой манерный.

Трофим. Живем в столице, Елизавета Феофановна. А столица учит благородным манерам. Прошу… (Распахивает калитку).

Все выходят из калитки. Лупандин видит кого-то на улице, старается спрятаться за Мошкину и Елизавету. Он забегает вперед их, приседает, идет полусогнувшись, за руки увлекая за собой Мошкину и Елизавету.

Мошкина. Нерон Феофаныч, что с вами?

Лупандин. Так… Нога подвернулась… Сразу обе.

Мошкина. Давайте, я вас покрепче возьму.

Уходят Трофим приотстает. Вбегает, оглядываясь, Клава.

Клава. Ну? (Оглядывается). Как успехи? Да скорее, а то за мной идут…

Трофим. Клавочка, все в порядке. Елизавета – у меня в кармане! В воскресенье идем за грибами.

Клава. А Нерон? Нерон Феофаныч?

Трофим. От Павлы Петровны не уходил еще ни один жених.

Появляется Николай. Подозрительно прислушивается, прячась за деревом.

Клава. Ну да! От нее только уезжали.

Трофим. Вы имеете в виду инцидент на станции? Нет правил без исключения. Разрешите ручку! (Целует руку) Клавочка! Вы – прелесть.

Клава. Хорошо. Продолжайте. В воскресенье я тоже буду в лесу.

Трофим. Клавочка! У меня в ушах почему-то звенят строки этого… кажется, Гоголя: (напевает). «Там идет любовник молодой минуты сладкого свиданья…» (Уходит).

Николай. Та-ак… (Подходит).

Клава. Коля, я, ей-богу, тебя люблю.

Николай (ядовито). Не Гришку, а меня? Слышал уже! В кино. А сама договариваешься о свидании с этим…

Клава. Я должна тебе объяснить… Коля! Нет, я не могу тебе сейчас объяснить.

Николай. Не надо мне твоих объяснений.

Клава. Тише. Галка с Гришей подходят.

Вбегает Галя, бросается на шею Клаве, крутит ее.

Галя. Ой, Клавка! Клавочка!.. Я ему все сказала! Все! Только что! (Бросается на шею Николаю). Коля! Я такая сейчас, легкая, воздушная!

Николай. Я тоже.

Галя. Клава, Клава! Пойдем, я не могу быть сейчас одна! (Увлекает Клаву в дом).

Николай садится на скамейку, зажимает голову руками Появляется Гриша в штатском, рассеянный, задумчивый. На щеке – след от поцелуя.

Гриша. Клава или Галя – вот в чем вопрос! (Трет щеку, нюхает ладонь). Духи – «Огни Москвы». Кого любить, кого мне ненавидеть? (Ходит вокруг стола). Будем рассуждать диалектически. С одной стороны, я люблю… да, будем считать – любил – Клаву… (Трет щеку). Или все же «Огни Москвы»? С третьей стороны – Клаву любит Николай. И Клава распределила билеты в кино так, чтобы сесть с Николаем… (поднимает вверх палец). A-а, Николай… Я думал – ты ушел. (Садится рядом). Коля! Я должен с тобой посоветоваться. В моей жизни наступил переломный этап.

Николай. В моей тоже!

Гриша. Галина мне сейчас призналась, что любит меня.

Николай. Мне тоже!!!

Гриша. Все приходит в полную гармонию… (Вскакивает). Как – тоже?! И тебе – тоже???

Николай. Тоже, тоже! Отвяжись! (Отворачивается).

Гриша (трет щеку). Или тройной одеколон? (Печально). Нет в мире гармонии.

Николай. Клава, Клава мне призналась!

Гриша. Клава! Значит, не Галя! (Трясет его) Значит, не Галя?!

Николай. Да отвяжись ты! Чего пристал?

Гриша (трет щеку). Нет, все же духи «Каменный цветок». И все же – есть в мире гармония.

Николай. Гармония! Ты еще попляшешь под эту гармонию, как карась на сковородке.

Гриша. В каком смысле?

Николай. В прямом. Никакой гармонии в мире нет Есть женщины.

Гриша. Непонятно.

Николай. Клавка сейчас в любви мне призналась, а сама свидание назначила одному тут…

Гриша. М-да… Когда? Где? Кому?

Николай. Когда? Где? Кому? Как будто это так уж и важно.

Гриша. Для милиции это важно.

Николай. В воскресенье. В лесу. Какому-то командировочному.

Гриша. Все ясно. Командировочные – это, брат, проблема! Наш лейтенант не зря говорит: ребята, особенно повышенную бдительность проявляйте у гостиниц…

Николай. Мне не до твоих шуток!

Гриша. Помните, говорит, что от качества бдительности…

Николай. «От качества бдительности»… Выраженьице! Прямо ученый лингвист этот ваш лейтенант.