Текст книги "Трактат о любви, как ее понимает жуткий зануда"

Автор книги: Анатолий Протопопов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

О стадной иерархии

Наглость – второе счастье

общеизвестная банальность

В театре, как и в жизни, самым требовательным бывает тот, кто не заплатил за место.

Французская поговорка

Справедливости нет! Те, кто возмущён несправедливостью в мире людей, могут успокоить себя тем, что в мире всех прочих животных обстановка гораздо хуже. Ведь что есть справедливость? Это когда каждому воздаётся по заслугам. А как оценить заслуги каждого? Вот в чём вопрос, достойный Гамлета… Тем не менее – некое практическое его решение, пусть крайне спорное, природой найдено.

Если группе мышей давать корм, то скоро можно заметить, что каждый раз лучшие и большие куски достаются одним и тем же особям. Эти же особи занимают лучшие места для отдыха и имеют наибольшее количество спариваний. Другие особи, довольствуются тем, что осталось от первых; третьи – от вторых, и так далее… Таким образом, в этой группе будет наблюдаться определённая внутригрупповая иерархия, определяющая доступ ко всяческим ресурсам. Такая иерархичность была изучена основателями этологии впервые на курах, за что и до сих пор называется иногда "порядком клевания" – для подтверждения своего иерархического ранга вышестоящая курица клюёт нижестоящую, что как правило не вызывает протестов. Нижестоящая же вышестоящую не клюёт (если не оспаривает её ранг). Отсюда понятно, что ранг в этой иерархии определяет не только доступ к ресурсам; но об этом – ниже.

Великолепнейше дал современное описание иерархических отношений В.Р. Дольник в [1]; я лишь не могу согласиться с его утверждением, что у человека иерархию образуют только мужчины.

Известно наличие такой иерархичности у всех живых существ, ведущих сколь-нибудь групповой образ жизни. Даже у амёб, и тех уже наблюдаются зачатки иерархичности. Места (ранги) в этой иерархии издавна принято обозначать буквами греческого алфавита: альфа – высокопоставленная особь, омега – соответственно, низкопоставленная. Впрочем, это обозначение не вполне удачно – в больших группах иерархическая структура утрачивает линейность алфавитного списка, более напоминая пирамиду, в которой несколько особей могут иметь практически одинаковый ранг. Высокоранговых особей называют также «иерарх», «доминант», В.Р. Дольник иногда употребляет термин «пахан» – нередко он наиболее уместен.

Очевидно, что ранг чрезвычайно важен для каждой особи – ведь от него сильно зависит качество её жизни, а бывает, и само выживание. Поэтому члены группы в той или иной форме борются между собой за повышение этого ранга, или сохранение достигнутого. Причём, чем выше ранг, тем больше времени и сил вынуждена тратить особь на его поддержание. Бывает даже, что альфа меньше вкушает от жизненных благ, чем бета – ему некогда, он занят борьбой. Однако он сохраняет возможность, по крайней мере теоретическую, отнять любой кусок у беты.

То, какой ранг будет занимать особь в группе, зависит от соотношения ранговых потенциалов данной особи, и других особей группы, т. е. одна и та же особь в разных группах будет иметь разный ранг. Ранг, таким образом – явление относительное, а ранговый потенциал – абсолютное.

А что такое ранговый потенциал? Понятно, что он тесно связан с физической силой, однако именно связан, а не определяется ей однозначно; практически он зависит от большого количества признаков и особенностей особи – как врождённых, так и приобретённых, которые мы рассмотрим ниже.

Поскольку иерархическое поведение проявляется самых разных видов, в том числе (и особенно!) у примитивных, практически неспособных к обучению, то можно уверенно полагать, что основа рангового потенциала даётся особи при рождении. Причём специфическое высоко-, или низкоранговое поведение начинает проявляться с первых дней жизни. Значит, поведение особи в иерархии регулируется врождёнными поведенческими механизмами, то есть инстинктами.

Виктор Дольник называет ранговый потенциал силой НАСТЫРСТВА (известный психолог Владимир Леви – силой НАГЛОСТИ; – пожалуй, нагляднее). Они доказывают, что решающим компонентом рангового потенциала является уверенность в своём превосходстве – возможно, и весьма часто, особыми действительными достоинствами не подкреплённая и ни на чём не основанная. В самом деле, уверенность одного человека может просто гипнотизировать другого, да и самого себя, будь то уверенность студента перед экзаменом, водителя перед ГАИшником, гуру перед верующим, и прочее и прочее…

Всё это неплохо обрисовано в фольклоре. Возьмем к примеру, сказку о лисе в ледяной избушке, и зайце в лубяной. Ранговый потенциал у лисы был очень высок – её убоялся и волк и медведь. Но у петуха он был ещё выше, и лиса сразу убежала. Хотя петух, даже с косой, не опаснее медведя.

Обычно доминант с большой решимостью, упорством и удовольствием занимается внутригрупповой борьбой, которая для него нередко становится самоцелью. Омеге эта борьба гораздо менее приятна – он более уступчив. Отсюда, есть и другой параметр, влияющий на ранговый потенциал – это степень уступчивости (или, наоборот, конфликтности). Приемлемая для каждой особи величина конфликтной напряжённости напрямую связана с ранговым потенциалом – чем ниже ранговый потенциал особи, тем менее напряжённый конфликт вызывает у неё дискомфортные ощущения.

Следует различать ранговый потенциал исходный, фактический и визуальный. Исходный потенциал определяется главным образом наследственностью; к примеру, на него сильно влияют природные уровни гормонов и нейромедиаторов (серотонина, адреналина, норадреналина, допамина, тестостерона, окситоцина и прочих) и в меньшей степени – условиями внутриутробного развития. Фактический, отталкиваясь от исходного потенциала, сильно зависит от условий роста, воспитания, и других довольно случайных обстоятельств – везения, если угодно. Эти обстоятельства могут воспрепятствовать реализации врождённого рангового потенциала, а могут способствовать его полному раскрытию, и даже усилению.

Поскольку ранговый потенциал определяется различными, в том числе и не связанными друг с другом параметрами, то реальный иерархический облик особи может быть МОЗАИЧНЫМ, когда одни признаки указывают на высокий потенциал; другие – на низкий. Эти признаки в общих чертах можно разбить на ранговые амбиции и ранговые возможности. Ранговые амбиции – это ЖЕЛАНИЕ (жажда, если угодно) занять возможно более высокий ранг в доступных и возможных иерархиях; ранговые возможности – способность это желание реализовать.

Важно отметить такое свойство рангового потенциала, как аддитивность, т. е. возможность суммирования ранговых потенциалов разных особей. Несколько слаженно действующих низкоранговых особей могут превзойти высокоранговую не только в физической силе, но и подавлять её, так сказать, психически – точно так же, как бы её подавляла отдельная особь с более высоким потенциалом.

Чтобы не слишком отвлекаться от любви, не будем здесь очень уж углубляться в эту бескрайнюю и очень важную тему, и не будем сейчас детально рассматривать составляющие рангового потенциала; однако воздадим ей должное в этологическом продолжении.

Из мозаичности рангового потенциала (как обобщающего понятия), вытекает понятие визуального рангового потенциала, как совокупности сигнальных признаков (в специальной литературе такие сигнальные признаки часто называют релизерами), возможно второстепенных, но выраженных ярко, что вызывает срабатывание инстинкивных моделей у других особей. Ведь инстинктивные механизмы не проводят сложного анализа; блестит – значит золото. Хороший пример визуального ранга – низкоранговый петух с наклеенным гребнем. Такого все другие петухи воспринимают как высокорангового, но стоит отклеить гребень, и он опять скатится вниз. Ещё пример: человек, страдающий нарциссизмом (влюблённостью в самого себя), может на кого-то из окружающих производить впечатление высокорангового. Но при этом он может быть напрочь лишён способности бороться за место под солнцем, что есть сущность высокого ранга. Напротив, дружелюбный человек, пусть даже неплохо устроившийся в жизни, может производить впечатление низкорангового.

На разных особей могут производить впечатление разные проявления рангового потенциала, т. е. чувствительность разных особей к разным сигнальным признакам, составляющим шаблон образа особи может быть разной. Визуальный может совпадать с фактическим, а может и не совпадать. Происходит это потому, что как уже было сказано, нервные структуры, реализующие инстинктивные модели поведения, возникли в глубочайшей древности – они относительно просто устроены и реагируют на обстановку очень поверхностно, шаблонно. Особь может быть низкоранговой по сути, но обладать одним – двумя сигнальными признаками высокого ранга. Тогда эти один – два ярких визуальных (сигнальных) признака могут на кого-то подействовать, несмотря на объективно низкий ранговый потенциал. Да, даже своих первобытных целей, инстинктивные программы, в силу примитивности механизмов их реализации, достигают усреднённо, с большими погрешностями.

Короче говоря:

Человеку, как и всем групповым животным, присуще образовывать иерархические социальные структуры, поведение в которых регулируется соответствующими инстинктами.

Способность занять тот или иной ранг в иерархии называется ранговым потенциалом. Ранговый потенциал определяется многими параметрами, начиная от физической силы, но для высокоорганизованных существ, главным образом – глубинной уверенностью в своём праве быть выше всех (в основном – врождённой; в быту такую уверенность часто называют самооценкой), возможно не подкреплённой действительными достоинствами и ни на чём не основанной.

Важнейшими факторами рангового потенциала также являются: конфликтность, а именно желание инициировать конфликты; конфликтная устойчивость, а именно способность выдерживать конфликты, навязанные извне; тесно связанная с вышеназванными факторами уступчивость (или неуступчивость), однако она может быть и самостоятельным явлением.

В силу определённой независимости факторов, влияющих на ранговый потенциал, возможны мозаичные проявления иерархического статуса, когда одни признаки указывают на высокий ранговый потенциал, а другие – на низкий, и можно говорить о ранговом потенциале как обобщающем понятии.

При рождении особь уже обладает определённым ранговым потенциалом, который обусловлен как наследственными факторами, так и условиями внутриутробного развития, и является основой фактического, присущего уже взрослой особи.

Фактический потенциал зависит также от условий роста, формирования и воспитания особи, могущих как усиливать, так и ослаблять врождённые задатки.

Визуальный ранговый потенциал определяется наличием у особи одного или нескольких второстепенных, но ярко выраженных признаков высокого или низкого рангового потенциала.

Визуальный ранговый потенциал очень часто бывает иллюзорным, т. е. не соответствующим реальной способности особи к ранговой борьбе.

Ранговый потенциал нескольких особей может суммироваться

О примативности

Ум никогда не руководит сердцем, но нередко становится соучастником в преступлениях.

Миньон Макфлорин, американская писательница

Примативность (через «а» – от лат. primatus – первоначальный) – понятие, предложенное автором, и характеризущее степень влияния инстинктивных мотиваций на практическое поведение. Если мы будем изучать поведение, к примеру, насекомых, то скоро обнаружим, что оно полностью инстинктивно – неспроста само понятие инстинкта было впервые предложено на основании изучения поведения насекомых. Такое поведение, даже очень сложное, представляет собой вполне жёсткую поведенческую программу, принципиальных отклонений от которой животное не допускает – или так, или никак. В новой для такого животного обстановке его поведение становится бессмысленным, и в этом его главный недостаток. В ходе же эволюции позвоночных (и в какой-то степени – головоногих), по мере усложнения нервных систем, поведенческие программы становятся всё более гибкими, врождённые поведенческие схемы во всё большей степени становятся лишь тенденциями, предрасположенностями, уходя от жёсткой детерминированности действий. И наконец у наиболее продвинутых в этом отношении существ появляется способность к сложной деятельности, впрямую не зарегулированной инстинктами. Однако способность к такой деятельности вовсе не выключает врождённых механизмов, регулирующих поведение; они действуют совместно, иногда антагонизируя, иногда – сотрудничая. Это подтвержается и нейрофизиологами – отдельные мозговые структуры, при всей взаимосвязанности, обладают определённой степенью автономности в обработке информации, и принимаемые ими решения столь же автономны, что порождает в том числе и внутренний антагонизм (ну бывают люди не в ладу сами с собой, что скрывать…).

К человеку это относится в полной мере – инстинктивные и рассудочные мотивации в поведении имеют сравнимый порядок величины. И что особенно для нас важно – отношение степени влияния первых и вторых могут сильно отличаться у разных представителей рода человеческого. И вот именно это отношение и выражает понятие примативности.

Если некто почти не подвержен влиянию своих инстинктов, живет только рассудком – примативность такого человека низка. При всём при том, что снижение примативности – явно генеральная линия эволюции HOMO SAPIENS, такие люди не всегда благоприятно воспринимаются окружающими. Их, бывает, находят скучными, пресными и непонятными при всём при том, что они могут быть вовсе не чужды эмоций как таковых. И наоборот – высокопримативный человек, весьма «ведущийся» на голос своих инстинктов, может восприниматься как яркая, интересная и захватывющая личность, хотя практически контактирование с ним может доставлять очень много хлопот, проблем и даже трагедий; да и яркость его как личности при более пристальном рассмотрении может оказаться иллюзорной. И это закономерно – ведь инстинктивно «правильное» поведение одного человека будет с большой вероятностью вызывать в окружающих те или иные инстинктивные же отклики, ярко окрашенные эмоционально. Неспроста среди высокопримативных людей так много деятелей искусств.

Понятие примативности отнюдь не тождественно понятию культуры (точнее – бескультурности). На бытовом уровне примативность воспринимается скорее как эмоциональность, импульсивность, но совсем не обязательно бескультурие. Ведь инстинктивные программы, обнаружив совпадение внутренних сигнальных признаков с какими-то факторами внешней обстановки, порождают соответствующие эмоции, и высокопримативный человек им охотно подчиняется. Низкопримативный человек, даже испытывая те же по силе эмоции, способен поступать им вопреки. Да, конечно, современная культура – это комплекс правил, призванный регулировать отношения между людьми по правилам, отличающимся от инстинктивных, и в этом смысле примативное поведение вполне может быть бескультурным. Однако далеко не все инстинктивные модели поведения являются неприемлемыми в культурном смысле, особенно если примативное поведение никого отрицательно не затрагивает кроме его исполнителя; кроме того, многие в общем-то бескльтурные (и даже хамские) поведенческие акты можно облечь в весьма благокультурную оболочку.

Уровень примативности, как и ранговый потенциал, в основном детерминирован генетически и условиями внутриутробного развития. Он весьма слабо меняется в ходе воспитания и образования, однако сам может влиять на воспитуемость и способность к получению образования того или иного вида. Бывает, что человек с серьёзным научным образованием в житейских вопросах может не доверять своим знаниям, больше полагаясь на чувства. И наоборот.

Важно влияние примативности на отношение к иерархической борьбе. Очень низкопримативный человек живёт как бы вне первобытной иерархии; высокопримативный, напротив, очень чуток к рангу окружающих. Малейшее проявление окружающими уступчивости он воспринимает как сигнал к началу иерархической атаки; встреча же с чем-то (или кем-то), явно его превосходящим, вызывает у такого паралич воли и гнусное заискивание.

Напоследок уместно подчеркнуть, что примативность является обобщающим понятием, показывающим среднюю силу всех инстинктивных программ поведения. Однако таких программ довольно много, в том числе – противоречивых, и каждая может иметь различную силу, что дополнительно запутывает наблюдаемую картину.

Короче говоря:

Примативность – показатель силы врождённых поведенческих программ по отношению к рассудочно-мотивированному поведению.

Чем выше уровень примативности, тем более человек является рабом своих чувств, импульсов и настроений.

Примативность имеет лишь косвенное отношение к интеллекту и культуре как таковым, равно как и к темпераменту в координатах холерик – флегматик.

О критериях полового отбора

Мужчины делятся на достойных и недостойных.

Женщины – на молодых и старых.

анекдот

Такой исключительно важный для всего живого процесс, как размножение, разумеется никак не мог быть оставлен без контроля инстинктов. Соответственно любовь, как одно из сильнейших чувств, является голосом того самого первобытного инстинкта, который заставляет предпочитать для спаривания наиболее перспективную особь другого пола. Какой может быть система возможных инстинктивных критериев этой перспективности?

Начнём с того, что эволюционный отбор преследует две, где-то противоречивые основные задачи: сохранение существующего генотипа вида (стабилизирующий отбор, направленный на выбраковку неудачных экземпляров, неизбежно и даже запланированно порождаемых репродуктивным процессом), и его коррекция для улучшения приспособленности вида к текущей обстановке (направляющий отбор, в ходе которого такие вот вроде бы неудачные экземпляры могут быть очень даже к месту). Очевидно, что главным видом отбора, даже в быстро (но не взрывообразно) меняющейся обстановке является отбор стабилизирующий. Именно "поддержанием породы" более всего озабочены участники репродуктивного процесса. Критериев «породистости» того или иного претендента на спаривание много – обычно таким критерием без раздумий называется внешняя привлекательность, красота; практически в качестве красивого человека называется тот, чья внешность наиболее полно соответствует некоему эталонному экстерьеру половозрелого самца или самки нашего зоологического вида. Однако это далеко не единственный, а у мужчин – даже и не главный критерий такой эталонности. Гораздо более простым и наглядным признаком преимущественности является высокий ранг в первобытной иерархии. И хотя очевидно, что ранг является довольно поверхностным признаком «высококачественности», но что-либо лучшее в неразумной природе трудно даже представить. Внешняя красота в этом смысле менее надёжна. Ведь ранг в иерархии является обобщающим выразителем здоровья, энергии, генетической и ресурсной перспективности данного самца. Вместо того, чтобы анализировать многие отдельные достоинства и недостатки данного образчика, проще просто посмотреть, какой ранг в иерархии он занимает. Хилый самец в верх иерархии вряд ли пробьётся. Кроме того, оценка ранга позволяет привлечь к оценке перспективности не только частное мнение данной самки, но и мнение других участников группы. Высокоранговая особь – это та, высокий ранг которой признают все или почти все участники группы. И наблюдая это всеобщее признание, доверяя ему, данная самка делает вывод о действительно высокой перспективности данного самца.

Вообще, у всех животных количество спариваний является наиболее простым и чётким количественным показателем ранга самца в иерархии. Для самок эта зависимость очень слабая, и скорее обратная – ведь наблюдаемая извне картина динамической дефицитности самок как раз и выглядит как концентрация полоспецифической благосклонности самок на сравнительно небольшом сегменте самцов, для которых таким образом ранг критически важен. Но раз уж самки в дефиците (пусть и динамическом), то интерес к ним самцов существенно более равномерен, и следовательно – среди них не может столь же явственно развиться зависимость привлекательности от ранга. Разумеется, эта дефицитность и не отменяет различий в женской привлекательности вообще, но об этом чуть далее.

Как уже было сказано, выбор партнёра по признаку ранга – отбор преимущественно стабилизирующий. Однако такой показатель высокоранговости, как удачливость, может быть на деле как признаком близости к генетическому стандарту (хотя бы в форме крепкого здоровья), так и признаком хорошего соответствия текущей обстановке (которая может отличаться от эталонной), что уже является отбором направляющим. Также формой направляющего отбора может быть предпочтение различного рода экстремальных и экстравагантных форм; причём, если такой экстремал дежит себя независимо и вызывающе по отношению к социуму, то в отношении его тоже срабатывает один из релизеров высокоранговости – ведь противопоставлять себя социуму позволительно лишь высокоранговой особи. Стоит также напомнить об аддитивности рангового потенциала; практически это означает, что компанейский, демонстрирующий хорошие способности к созданию альянсов мужчина будет восприниматься как весьма привлекательный, ибо альянс из нескольких низкоранговых самцов может иметь весьма высокий суммарный ранговый потенциал.

Таким образом, такой критерий полового отбора, как ранг (или хотя бы ранговый потенциал, в том числе в составе возможного альянса) самца в стайной иерархии, является доминирующим в системе критериев этого отбора – и как наиболее ёмкий критерий отбора стабилизирующего, так и один из сводных показателей отбора направляющего. Тем не менее – этот критерий, будучи превалирующим, в принципе может быть чреват эволюционным тупиком, подобным павлиньим перьям(*); особенно если учесть сигнатурность работы инстинктивных анализаторов, легко принимающих за истинно высокоранговое «золото» лишь поблёскивающую имитацию его.

Разумеется, это не единственная тенденция. Ведь в ходе репродуктивного процесса решается задача не только выбора наиболее генетически «правильного» партнёра, но и многие другие. Достаточно актуальной является задача избегания родственного скрещивания, реализуемая инстинктом, известным как "инстинкт предпочтения свежей крови", который побуждает предпочитать партнёра, не входящего в данную группу; для самок актуальна задача выбора партнёра – долговременного источника ресурсов для воспитания потомства (что опять-таки впрямую связано с рангом в иерархии!), а для самцов – сексуальная экспансия.

Потапов и Евсиков в [16] упоминают о наличии также тенденции к рождению детей от разных отцов для парирования определённых иммунологических эффектов.

Ну и конечно, на эти тенденции накладываются и индивидуальные особенности вкусов и симпатий, глубинный смысл многих из них тоже носит биологическую природу (см. хотя бы там же – в [16]), но их подробное рассмотрение выходит за рамки нашей книги; нам важно рассмотреть суть.

Представляется реалистичным предположение о том, что в какие-то периоды, и в каких-то условиях, приоритет тех или иных критериев отбора мог меняться. К примеру, в небольших группах, живущих на грани физического выживания, на первое место мог выдвинуться критерий обладания ресурсами, и готовностью их «инвестировать» в потомков; в условиях же изобилия этот фактор мог утрачивать важность, а приоритетными могли становиться, к примеру – критерии генетической кондиционности или новизны.

Всё это, как мы видим, весьма запутывает систему критериев оценки предпочитаемого самца, однако стержнем же мужской привлекательности, по крайней мере – в современной обстановке, видится всё же система признаков высокоранговости. Важность высокого ранга мужчины для женщины усиливается ещё и тем обстоятельством, что женская иерархия у людей в значительной степени строится как тень мужской, и заботясь о ранге претендующего на неё мужчины, женщина тем самым заботится о собственном ранге в стайной иерархии.

(*) У самца оленя размеры рогов намного превосходят оптимальные для защиты от хищников, однако будучи визуальным признаком высокоранговости – очень привлекательны для самок, и следовательно – из поколения в поколение гипертрофируются, начиная нешуточно и даже фатально мешать ему жить. В эволюционном прошлом Земли известны виды (болотный олень, к примеру), таки и вымершие из-за описанной глупости самок.