Текст книги ""Я умер". Монолог самоубийцы"

Автор книги: Анатолий Бочкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 3: Я влюбился.

Мертвецам ни чужды чувства, особенно моральные, ( ничуть не умоляю своих физических страданий) и я не был исключением. Больше не желая мучить себя картиной умирающей матери, бросившись куда мои фантомные глаза глядят, я увидел ее, она жила в соседнем доме, рассматривала свой смартфон, валяясь на диване и чему – то улыбаясь, глядя в экран. Меня словно притянуло невиданным магнитом, и пройти мимо просто не имел права. Это была девушка из древнерусских сказаний. По крайней мере, так я себе их представлял. Светлые, и самые пушистые волосы на свете рассыпались по ее плечам, на все она смотрела голубоглазым взором из – под больших ресниц, с небольшой хитринкой и имела дурную привычку накручивать волосы на палец, когда разговаривает, но мне это даже нравилось. Мне казалось, я увидел мифическое существо из загробного мира, врата которого мне все – таки открылись. Мы познакомились в одностороннем порядке, точнее я за ней просто бесстыдно подглядывал. А как иначе? К счастью, может, к сожалению, призраки могут кидаться мебелью и разговаривать только в кино. Кстати, укажу сразу, я не ходил за нею в душ, но я сопровождал ее почти везде. Я наслаждался этой земной прелестью со всех ракурсов. Начиналось утро и она, выражаясь совсем не теми выражениями, которые следует употреблять подобным ей принцессам, проклинала будильник. Долго потягиваясь, она всегда улыбалась навстречу солнцу. Именно в утреннее время она мне нравилась больше всего. Растрепанная копна на голове, без косметики и бижутерии, в потертой майке, списанной в пижамы и нижнем белье, шлепала она босыми ногами по квартире. Она все делала легко и непринужденно. Открою секрет, который вовсе не секрет – наблюдать за девушками это прекрасно. Я не говорю в смысле слежки за ними – нет. Будь у меня оболочка, я бы многое сделал, что бы наблюдать за ней в ее присутствии. (Хотя изначально так даже было как то интереснее, сбылась мечта детства – стать невидимкой и ходить сквозь стены.) Я говорю о том приятном чувстве и иногда мурашках, которые настигают нас, стоит лишь обратить взор на то, что делает девушка, особенно красивая как она. Она не до чего не дотрагивалась грубо, ее касания, были какими – то порхающими. Более ласкового существа, наверное и нет свете. На людях она все время была какая то сосредоточенно-серьезная, при этом оставаясь одной дома, только с котом, который кстати, видимо чувствовал меня и начинал нервничать, она преображалась. В душе это была очень веселая девушка, которая радуется даже лучику солнца. 2 разных человека, испуганно-серьезная и беззаботно-веселая, которая невзначай может начать диалог с котом на кошачьем языке, попросту его передразнивая. Одним словом начинала просто дурачиться. Особенно мило у нее получалось морщить свой носик и разговаривать с животным писклявым голосом. Сексуального в этом было мало, но прилив нежности рвал все на части. Смотря на нее, я забывался, и смог постичь, что такое смирение смешанное с отчаянием. Я не видел у нее парня или жениха, к счастью для меня, потому что чувство ревности никуда не ушло, и я даже умудрялся ревновать ее к красавцам в телевизоре, которые удостаивались желанного взгляда, но мое положение обязывало осознавать, что я ей явно не пара, как минимум, потому что она меня не видит. Да и согласитесь, роман с пустым местом незавидная перспектива. Во время наблюдения за ней, я включал всю мою фантазию на полную мощность. В моей голове проносились безумно яркие сценарии, которые никогда не воплотятся, но сами мысли об этом давали чувство восторга и любви к жизни, как бы ни странно это прозвучало от самоубийцы. Несколько из них было особенно сильные и приятные.

Я видел как она ждет меня дома и улыбается своим мыслям, которые, конечно были обо мне. В этой фантазии, мы жили вдвоем, кстати говоря, и ни разу не поругались. Да да, вот так, это мой идеальный мир, будьте добры без скептицизма, вас в этом мире нет. Была мелкая ссора, я еще не придумал для нее причину, виновата, была она и все быстро осознала, но я ее успокоил, обняв за плечи и поглаживая пышную шевелюру. В такие моменты она поджимала ноги и укладывала голову мне на плечо. У нас все было идеально, на кухне всегда готовился вкусный обед, в квартире была чистота, а по вечерам смотрелись сериалы, которые, конечно нравились обоим. А эти чудные задушевные разговоры перед сном! Мы рассказывали все, что происходило с нами за день, строили планы и просто дурачились. Затем я нес ее на кровать где мы, и предавались другой жизни. Ночи, полные взаимной любви и удовольствия.

В следующей фантазии у нас уже были дети. По времени, где то спустя неопределённые несколько лет спустя. Обязательно мальчик и девочка. Причем девочка виделась мне старшей и оба похожи на нас обоих, но на меня больше. Хотя и ресницы обязательно должны быть мамины. Вообще я всегда больше хотел дочку, не знаю почему. Обычно мужчины ждут наследника, но у меня все наоборот было. Но и сын тоже хорошо. Особенно, физически сильный, и не по годам умный как у меня.

Вот такая идиллия вырисовывалась у меня в голове. Это было что – то вроде самоуспокоения, разрядка между моими пытками. Я смотрел на нее и видел эти идеальные картины, которым не суждено было сбыться. Еще при жизни такого рода фантазии занимали существенную часть моей жизни, а если еще и под музыку и прохаживаясь по комнате. Там я был и актер, и ученый, и политик. И временами я даже верил в это, но очередная волна уныния от осознания действительности смывало все без остатка.

Я залез в ее жизнь и не собирался выбираться из нее. Я смотрел на все, что она делает. В целом она вызывала бурю эмоций, особенно беспокойства . Изначально я видел ее только домашнюю и в общении с ограниченным числом людей. дальше -больше, я проник во все сферы, ее казалось бы на первый взгляд беззаботной жизни.

Не смотря на то, что она по вечерам зачитывалась книгами далеко не обычных писателей, любила документалку, по ночам особо не ходила и в целом была этаким образцом домашней девушки как принято называть этот тип, она не пошла по пути своих сверстниц, которые поступали в большие города и начинали новую самостоятельную жизнь, а поступила в местное училище. Ее культурное самообразование заслуживает отдельной главы, но это не так важно в рамках нашего повествования. Для общей картины поясню. Запойное чтения Бальзака и Драйзера, просмотр всего спектра документалистики, от политических до природно-познавательных. 3 курса ПТУ и готовая обходчица путей на выпуске. В моей голове это не укладывалось. Как я понял позднее, ее держал страх, а также страх за нее ее родителей. Она боялась даже темноты, всегда оставляя включенным какой – нибудь источник света. Забавно. Она видимо опасалась монстров, а за ней все это время наблюдало и неотступно следовало самое настоящее привидение. Страх родителей отпустить единственную дочь, куда – то дальше своего порога тоже сказался на выборе. Вообще это было обоюдное решение – похоронить судьбу молодой, красивой и во многом талантливой девушки как бы банально это не звучало. Учеба в ПТУ у нее явно не складывалась. Приведу в пример одну из сцен, которые неоднократно повторялись в ее студенческой жизни.

Она шла по коридору и явно озиралась. Во время учебы, она напоминала мне запуганную газель, которая боится неожиданной встречи со львом. Она уже подходила к своему классу, проходя мимо так называемого « живого коридора». Как вдруг, одна из сокурсниц, внешне напоминавшую швабру и с помятым лицом и несменяемым нижним бельем неделями, а это было заметно даже такому существу вроде меня, с улюлюканием и криком с размаха в спину толкнула ее, что было сил в ее кривых ручонках. Наша принцесса летела через полкоридора, проехав лицом по полу размазывая кровь. Нос опух и отвечал хорошим кровотечением. Никто возле нее не подошел и стал помогать. Все лишь ржали со всей силы, именно ржали, смехом эту порнографию не назвать, доставали сотовые, чтобы запечатлеть момент. Вытирая рукавом кровь, точнее еще сильнее размазывая ее, чуть ли не срываясь на истерику. Посмотрев на все сборище укоризненным взглядом, она побежала в туалет. Где ее благополучно впоследствии и заперли. Этот случай имел последствия. Но не для шайки помоев общества, а для нее самой и ее родителей. Их вызвали в школу. Особо сильное впечатление на меня произвело выступление директрисы по этому поводу. Немного о ней.

Худощавая, высокая, с явным отсутствием какой либо красоты – даже в молодости, строгий и упрямый руководитель. Ей бы надзирателем куда – нибудь, а не с детьми работать. Но с другой стороны система и отбирает таких людей на эти должности. Которые не знают жалости и сострадания и в любой момент могут поговорить с помойкой на языке помойки, но вот сталкиваясь с такими случаями, они продолжая гнуть свою линию – сами виноваты, делают все в абсолютный вред.

« Она опять нарвалась. Да, да! Именно нарвалась! Я уважаю вашу девочку за прилежную учебу и уроки посещает она исправно, только физкультуру, к сожалению особо не жалует, но почему она себя так ведет? Можно же придти на дискотеку, которую мы своими силами устраивали ( кстати говоря, так называемая дискотека, являла собой какое то пиршество сатаны, не иначе, обкуренные и упившиеся пивом парни и девушки засовывали языки друг другу в рот и сделали из местного туалета прибежище для оргий), встретиться с девочками, погулять, поговорить, открыть им свой внутренний мир и подружить наконец! ( ах да, она забыла упомянуть, что внутренний мир этих « девочек» пусть, словно банка из под любимого ими пива). Мы встречались с нашим полицейским, с группой, вели беседу, не смотрите на меня так укоризненно! Все, до единой, заявляли, что она сама их вынуждает проявлять к ней такое повышенное « внимание». Кстати говоря, все подходили ко мне и твердили одно и то же, что нравственным поведением ваша дочь себя не обременяет, и парней у нее было, больше чем мужчин в нашем заведении! ( Ох уж эта народная молва, уж воистину, вижу соринку в твоем глазу, а бревна в своем не замечаю)

– Что вы несете!? К чему эти оскорбления? Да она из дому не выходит! У моей дочери нос сломан, все лицо в ссадинах и она в таком виде до конца пар просидела в туалете, в который ее ваше прилежные девочки и закрыли! Тут уголовщиной и скандалом попахивает, не находите?

– Нет, не нахожу. Успокойтесь, пожалуйста, возможно я и погорячилась в высказываниях (Упоминание о скандале немного охладило пыл главы заведения). Но ваша девочка не идет на контакт. Я бы посоветовала вам забрать ее из училища и устроить еще на какую – нибудь учебу или пусть работает. Могу даже посодействовать, если хотите. В отдел образования идет набор уборщиц, устроится, хоть небольшая, но зарплата будет. Там все и утрясется и мужа себе найдет, там у нас все люди приличные, обходительные и многие холостые. Работа будет, дом есть, все приложится. О чем еще мечтать юной девушке? ( Да, действительно, о чем еще можно мечтать! лучше вообще не рождаться, чем жить вот так).

Вот одна из сцен так называемой общественной жизни. Хотя и причина видится не в ней, а во всех этих людях. Они животные двигаемые инстинктами. Она просто явно попала не туда. Мечтательная наивная натура, мечтающая о жизни в розовых красках. Было больно смотреть, на нахождение её в этом окружении. Словно прекрасный единорог из волшебной сказки попал в свиное стойло. Но тут уже работают законы стаи, жемчуг среди кучи навоза. Который, считает себя жемчугом. Хуже и быть не может, единственное успокоение было, что это не навсегда, и я увижу ее счастливую жизнь. Пусть и мне будет больно увидеть такое, больнее, чем мои 9-ти часовые истязания.

Родители так и не забрали ее оттуда. Ее отец ходил хмурый и не знал с чего начать и как к ней вообще подойти. Лет с 12 она стала ему чем – то непонятным, он хотел разобраться в ее проблемах. Но искренне, на уровне души он этих проблем не понимал. Мама же считала, что дочь должна закончить учебу. Рабочая профессия, пойдет к отцу работать, там все и утрясется. Хотя и можно было представить, хотя бы по ее бледному внешнему виду, когда она видела на ней какие то увечья, как ей все это давалось. Сама она не получила никакой профессии в юности и теперь безмерно страдала от этого и винила своих родителей в недальновидности. Расчет и прагматизм в этом случае брали верх над разрывающимся материнским сердцем.

Она отвлекалась, чем могла. Когда она читала, на миг поднимала голову и с легкой улыбкой смотрела куда – то в потолок. Жаль, нам не дано читать мыслей, мне бы все – таки хотелось узнать, какие воздушные замки строились в ее голове. Но оставшись наедине с собой, в то время ночи, когда сон еще не приходит, и я когда был еще живым, погружался в сладкие мечтания о невозможном будущем, она уткнувшись в подушку беззвучно рыдала, вздрагивая своими оголенными плечами из под одеяла.

Как гром среди ясного неба меня поразил следующий случай. Она частенько заходила в магазин, в котором я работал. И проходя мимо места, где во время перерыва я, вытянув ноги, осуждающе осматривал проходящее мимо человечество, она, что – то искала глазами, не решившись спросить у моих коллег мужланов, благополучно забывшись обо мне и восседающих на моем любимом стуле. Так продолжалось на протяжении всех посещений магазина. Все – таки она набралась смелости в один из дней и подошла к управляющей.

– А куда делся этот мальчик в синей робе? В последнее время я его не вижу – робея, и преодолевая страх перед незнакомыми людьми, пролепетала она.

– Что? Какой мальчик? Что вам девушка нужно вообще? – думая о своем, отвечала ей управляющая.

– Ну такой зеленоглазый, с белыми волосами, симпатичный. У вас вроде работал…

– Да, вспомнила. Ты не знаешь, что ли!? Вены он себе порезал, так сказали, самоубийца. Похоронили уже давно. В съемной квартире его нашли, долго очень пролежал, воняло на весь подъезд. Потом взломали и с ванны его вытащили. Так я и не поняла. В кислоте что ли искупался… растворилось там все в воде, осталась от твоего симпатичного парня хорошая фляга помоев.. а ты кто ему?

Но она уже не слышала. Видно было, у нее слегка подкосились ноги. Лицо приобрела явно бледный вид, и грузчики бросились ее подхватывать. Реакция была неожиданная, особенно для меня. Какое отношение она имеет ко мне? Ну, ходила, да. Я видел ее пару раз здесь, но должного внимания не обратил. Тем более она всегда закрывала ноги, любила свободные джинсы, а я больше любил смотреть именно на ноги, а не на одежду, трикотаж я мог посмотреть и в магазине, зачем рассматривать такое на людях?

Разгадка пришла довольно быстро. Забыв, зачем она вообще приходила в магазин, она пришла домой. И уже в ее комнате, я застал ее в растерянности, с глазами полные безнадежности и скорби. Она сидела в интернете и открыв мое фото в социальной сети долго его рассматривала. Я вздрогнул, точнее меня всего передернуло, когда она начала водить пальцами по монитору, где располагалось мое лицо.

Дурак! Идиот! Дебил! Сколько еще выражений подобрать, что бы описать меня? Мои посмертные фантазии оказывается, не были столь не реальны, будь у меня сейчас мое тело, остатки которого уже благополучно поглощают могильные черви. А я ведь не замечал, не видел ее в упор. Наверное, мы сталкивались взглядами, но я этого точно не помню. Хотя и до конца сам себе не могу ответить на вопрос. А собственно почему? Ведь за время наблюдений, я понял единственное, вот она та самая. Которую я тщетно искал среди совершенно других. Она была в буквальном смысле, на расстоянии вытянутой руки от меня. Но многие из нас не замечают того, что у них под носом. Я смотрел на совершенно других, на полные ее противоположности, которым я сам придумывал качества характера и линии поведения, затем познакомившись, разочаровывался, узнав, что на самом деле они не такие как в моей голове, попутно обвиняя всю женскую половину в моих несчастиях. Теперь всё, поезд ушел! И угораздило же меня начать подсматривать именно за ней. Хотя и сам ли я выбрал ее, как объект наблюдения. Или кто – то или что – то неведомое или невидимое подтолкнуло меня к этому…

Дальше все пошло своим чередом. Постоянные оскорбления, издевательства, не понимание домашних. И редкие отвлечения, только теперь. Когда она поднимала глаза вверх, в них не было той радости, что раньше. Это были полные печали глаза, в которых угасла всякая надежда. Она потеряла силы к сопротивлению. Простым языком сломалась.

Все это привело к трагедии. С утра, проводив родителей на работу, она не пошла по своему обыкновению на учебу. Она принесла в свою комнату табурет, и какую – то грубую веревку. Своими нежными, бархатными пальчиками, она довольно ловко сделала узел и привязала конструкцию к люстре. Я снова кричал, кричал что было сил, но что я мог сделать? Невидимое существо, которое не в состоянии ни на что повлиять. Играла тревожная музыка, но самое страшное было в том, что она не занималась показухой, я видел решительность и твердость, которых не было у меня даже во второй удачной попытке. Я надеялся на все, не выдержит люстра, родители, что – то забудут дома и вернуться, она передумает – нет. Все совершилось ровно, так как и она задумывала. Ловко выбив стул, прекрасное тело, созданное для ласковых прикосновений и объятий, забилось в конвульсиях. Я видел, как веревка стягивала ее лебединую шейку, как она задыхалась, испуская последние вздохи. В последнюю минуту она видимо передумала, и начала судорожно вырываться из петли, но тщетно. Для нее уже все было кончено. Ее шея переломилась, язык от удушья распух и за пределы губ, и бездыханное тело повисло посреди комнаты. Почувствовав за спиной взгляд, я резко обернулся и увидел ее, теперь уже за пределами тела. Она стояла растерянной девчушкой, и огромными испуганными глазами смотрела на меня, еще не оправившаяся от шока и смутно узнавая. Да, теперь мы вместе, я больше не один и в каком – то смысле наши мечты сбылись – мы познакомились. Но продлите мои 9 часов испытаний вдвое высшие силы, только верните все назад. Что бы мы так никогда и не познакомились!

Глава 4: Любящие души

Я находился в квартире до конца дня, тяжело было оторвать глаз от безумного зрелища. Она почти не двигалась и перестала меня замечать, уткнувшись взором в свое тело. В такие моменты ты не можешь поверить, что смотришь на себя со стороны и уверен – что это кто – то чужой, очень похожий на тебя. За это можно простить всех нас, ведь мы в первый раз испытываем такое чувство.

Холодное, с синим оттенком и обезображенным лицом, висело тело юной девушки под отблесками зари. Атласная кожа, легкий пушок на руках и замершие в судороге ноги. Сгинувшая красота на заре своих лет.

Тем временем, мама шла с работы, по обыкновению в своих тревогах и обыденных мыслях, что приготовить на ужин и какие продукты захватить. Мысли о дочери видимо часто перебивали ее с привычного темпа, она часто останавливалась и вздыхала, глядя на проходящих мимо девушек. Мертвая тишина и настойчивый звонок в дверь, как гром колоколов. В это время моя возлюбленная приходила с учебы и под моим наблюдением приводила квартиру в порядок. Именно сейчас, должны были происходит эти танцы в уборке под странную музыку, а не труп посреди комнаты. Тем временем, она начинала беспокоиться, причем по ее встревоженному внешнему виду, стало понятно, что случилось, что то роковое, пока она отгоняет от себя плохие мысли и настырно звонит в дверь, но интуиция и предчувствие, которые особенно сильны у матерей по отношению к своим детям делали своё дело. Может, уснула? С ней бывало такое, обыкновенное дело, или на учебе все еще сидит. Поняв всю безрезультатность звонков, успокаивая себя мыслью, что дочь , где то задержалась, начался поиск ключей в сумке. Вот я слышу поворот ключа и скрип открывающейся двери, неуверенные шаги слышаться в коридоре, затем на кухне и входят в комнату. Обыкновенно, любимая дочь всегда встречала ее уже в коридоре, хватая сумки и расставляя на стол всё содержимое. Вот они и встретились. Маска ужаса и удивления застывают на лице, пару минут продолжается осознание. Медленно идет до остывающего трупа и боязливо трогает рукой, от чего тот слегка покачивается и крутится. Лицо ее также красиво и смотрит на мать немигающими глазами, только опухший язык портит всю картину. Всё, зрачки от ужаса расширены до предела, лицо стало бледнее, чем у трупа, и тело падает без чувств. Мы оба смотрим на нее и переглядываемся. Теперь – то она все поняла. Тут после дня тишины нарушается наше мертвое молчание.

– Я и правда умерла? У меня всё получилось?

– Как видишь. Ты повесилась, и теперь всё что от тебя осталось, это фантом и тело на веревке. Ты еще не насмотрелась? Смотри еще, пока оно не разложилось. Но выглядишь ты также как и раньше, я даже хочу сказать как в самые прекрасные дни. ( Действительно, я узнал теперь, как выглядит душа со стороны, точно так же как и физическая оболочка, только даже красивее и как то чище что ли).

– А что теперь с ней? Я убила и ее? – пролепетала она, показывая на свою маму – почему она упала?

Вот здесь я и вышел из себя. Дура, дура, дура! Вспомните свое состояние, когда вы болеете, так вот, я испытываю физической боли больше чем вы за всю свою жизнь, и прибавьте к этому все моральные терзания, которые сопровождают меня в моем загробном существовании. В такие моменты мы ищем на кого вылить весь свой запас боли, даже подсознательно делаем этого человека виноватым, причем часто, просто незаслуженно. Тем более ее наивный взгляд, который я так любил ловить и наблюдать, в этой ситуации, только выводил меня из себя.

– А раньше могла подумать!? Что ты натворила, ты соображаешь? Все, это конец! Не было ни одной проблемы, которую ты не могла решить. Учеба? Да наберись ты смелости, собери сумку и вали с этого города населенного упырями! Личная жизнь? Да посмотри ты на себя, сколько любящих взоров ты бы собрала, оставшись в живых! Все, все твои проблемы были решаемы, а теперь ты вот это! На, смотри, язык распух и закрывает весь подбородок, шея переломана, глаза навыкате, а через месяц-другой, когда ты уже будешь в земле, тысячи мерзких могильных червей будут извиваться и поглощать твое тело. Добилась своего? Нравится?

Она смотрела на меня скорбным взглядом, замешательство сменилось недолгим раздумьем, затем слегка улыбнувшись, задала резонный вопрос:

– А что тогда здесь делаешь ты? Ведь ты также умер, как и я. Мне все рассказали про тебя. Ты тоже самоубийца и такой как я. Или в твоей жизни были проблемы серьезнее, чем мои?

Это меня отрезвило. Я мог бы конечно рассказать о моих проблемах, которые были более безвыходными, чем все проблемы землян, но с вершины смерти они и мне теперь казались глупыми и разрешимыми.

Запал гнева прошел, я почувствовал к ней чувство какого – то уважения. А этого нам часто не хватает, по отношению к нашим симпатиям. Даже сейчас я не избавился от чувства любви, с каким – то привкусом превосходства. Факт того, что мы кого – то любим, ставит любимых в положение, получивших какой – то дар несметного богатства. Ну и что сделал для нее, кроме того, что смотрел все это время? Толку ей от моих чувств. Я вновь смотрел на неё с былым умилением. Все – таки при жизни я точно был невнимательный идиот, хотя и куда мне, разве возможно было хоть на минуту оторваться от своего эго и связанных с ним проблем? Имею ли я право в этот момент осудить ее? Как не больно это было, она права. Не в своем безрассудном поступке естественно, а в том, что я в абсолютно таком же положении, что и она. Мы равны, и превосходства над ней у меня нет.

История повторялась. Домой вернулся ее отец, по взгляду на него, я не мог определить, как это событие воспринялось, лишь лицо приобретало темный оттенок, словно от заходящего солнца. Первым делом привел в чувство мать и увел прочь с этого страшного места. До боли знакомые крики, истерики и врачи, холодно констатирующие смерть и снимающие при понятых труп с веревки. Трагическая часть постепенно переходит в формальную, чужие и безучастные люди, берут тебя, словно громоздкую вещь и уносят прочь.

После этого, она села на свой любимый диванчик и смотрела на хмурого отца.

Я дотронулся до ее плеча и проговорил:

– Если захочешь меня найти, приходи на эту широкую дорогу за твоим домом, я буду там. В любое время я буду ждать тебя.

– Я ведь давно влюбилась в тебя, ты знал?

– Да, я многое про тебя знал. Я все это время был с тобой, наша жизнь в последнее время была совместной. Я тебе позже расскажу, как это было, если захочешь. Прощай, и приходи, если я тебе все еще нужен.

Я решил оставить ее одну на время, первая пора, похороны, осознание родных – это самое тяжелое и интимное, поэтому мое присутствие только помешало бы. А также первая пытка ужасной болью, свои страдания это одно, а вот можно ли долго терпеть страдания близкого, еще и зная, что ты здесь не помощник. Я был лишний.

Я, как и обещал, вышел на дорогу и твердо решил ее дождаться. День, год, десятилетие, без разницы. Ожидание давалось мне тяжело. В то же время приходило понемногу равнодушие, я бы даже сказал какое – то чувство эйфории, безразличия. Будь что будет, я устал! Всё это время, я скрашивал наблюдением за ее жизнью. Мне представлялось, что я проведу так до ее старости и потом, на склоне лет, когда она будет в окружении любящих внуков принимать смерть. Я встречу ее душу и изложу все мои чувства, надеясь, что общество самоубийцы не будет отвергнуто.

Я лежал на проезжей части и машины проезжались по мне своими грязными шинами, я ложился на тротуар неподалеку и днями лежал, наблюдая, как грязные ботинки топчут моё лицо. Может это и есть вся суть моего существования в ином мире? Вечность лежать и смотреть, как потоки живых людей втаптывают меня в грязь? Если бы не объект моего обожания, так бы и было. В один из дней я вновь увидел ее, вставшую у моей головы и наблюдающую меня за бессмысленным занятием. Изменилась. Что – то неуловимое изменилось, наверное, повзрослела за эти дни. Вдобавок, это уже была не молодая душа, покинувшая не совсем остывшее тело, а измученная и удрученная. Я поспешил встать и повести ее за собой, прочь от этого места, от наших прежних домов, где мы оставили искалеченные судьбы своих родителей. Прочь от людей, от суеты – от любого напоминания жизни.

Я привел ее на берег реки, где мы и решили поселиться вдали от города и людей. Глухое место, в котором нечего бояться. Здесь была небольшая лесополоса, купаться сюда не приходили, уединенное место для двух влюбленных душ. Со временем мы подстроили график наших истязаний и старались не видеть друг друга ,когда это начиналось. Девять часов мук и испытаний, на самом деле, оказалось, творятся не в моей голове, а существуют на самом деле. Я своими глазами видел, как начинала рваться ее плоть от невидимых когтей, как покрывалось страшными ожогами ее тело и разлетались куски кожи и осколки костей, словно от пуль. Это было самое ужасное, что я мог увидеть. Она сильно кричала, это были истошные вопли, которые разрывали безмятежную тишину. Я убегал в самый дальний угол леса, погружался на самое дно реки – но этот рвущий меня на части голос везде доходил до меня. Она вообще очень тяжело переживала эти муки, это была натура, нетерпящая боль. Ей было страшно и больно от простого укола, она бледнела и чуть ли не падала в обморок от такого. Да, на учебе она стерпела побои, но нельзя передать, сколько мук принесли ей те увечья. А теперь куски мяса, со всей остротой ощущений, вырываются из ее тела и периодически жарятся. Когда все стихало, я возвращался к ней, с любовью смотрел на ее измученное лицо и прижимал к себе, говоря, что все это не навсегда, когда – нибудь все прекратится. Во всяком случае, мы были вместе, и все свое свободное время занимали созерцанием природы и разговорами. Ибо более заниматься нам было нечем, добывать еду и даже соблюдать гигиену нам не требовалось, мы были лишь проекцией когда то существовавших тел.

– Почему ты все – таки это сделала?

– Всё помутилось. Я не могу объяснить, зачем и почему, я просто сделала. Да и сам ли ты не видел, что со мной было? ( К этому времени я уже раскрыл все тайны моего присутствия).

– А если бы я остался жив и подошел к тебе, что – то изменилось бы?

– Не знаю, но думаю да. Ты не виноват в моей гибели, но ты стал последней каплей. Помнишь, как я читала книги, и иногда отрываясь от нее, предавалась мечтаниям? Так вот, там был ты. Я создавала целые сцены в своей голове с твоим участием. А ты ходил в своем магазине и ни разу нормально на меня не посмотрел, каждая такая встреча и радовала и огорчала меня. Ты много говоришь обо мне, о моей внешности, о том, что внутри меня. Но теперь какая в этом разница? Мы не можем быть вместе всегда вот так, это пародия на земную жизнь, так быть не должно. Бегаем половину суток друг от друга, что – бы не видеть эти ужасы, и затем смотрим на речку и птичек. Напоминала ли хоть отдаленно, хоть одна земная мечта о таком?

Она была права и в то же время в каждом нашем разговоре она искала виновного. И тот ключ, который может освободить нас из этой воздушной темницы. Совместная жизнь никоим образом не компенсировала нам того, что с нами происходило. Попробуйте, страдая от безумной жажды, подойти к воде и смотреть на нее. Сколько выдержишь, читатель? А я, выдерживаю, и она – то же, наши губы трескаются, во рту все сухо, но мы не можем принять даже каплю влаги. Голод, который скручивает все в болезненных спазмах, не отступает ни на минуту. Мне всегда больно, каждую минуту, каждая секунда наполнена страданиями. Я бы с удовольствием разрезал свои вены, но мертвец уже не может умереть и мы попали в ситуацию, в которой действительно нет выхода. И все больше осознавали, что при нашей земной жизни выход все – таки был. Мы драматизировали. В этом была проблема, которая привела к катастрофе. Мы сами делали наши проблемы безвыходными, просто отрицая те выходы, которые были нам не по нраву. Проще говоря, они лишали нас привычной зоны комфорта. И вот результат.

Тут мои размышления прерываются. Наш мертвый покой, и уединение нарушила девочка. Ей было около 10 лет, и она была совсем одна. Худая, с острыми чертами лица и небольшой припухлостью щек, волосами, окрашенными в синий цвет и только начинавшей формироваться грудью. Не по годам серьезное лицо, по которому было ясно, что она о чем – то сосредоточенно думала. Совсем не обращая внимания на слабые волны, обливающие ее джинсы водой, она остановилась и обратила свой взор на реку. Слезы катились по лицу, и она совершенно взрослыми глазами смотрела вдаль.