Текст книги "Вот и свела судьба (СИ)"

Автор книги: Анатолий Патман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

  А так как гитара у нас открыто висела на стене, то пришлось мне немного и помузицировать. Сначала я сыграл на ней «Танец маленьких лебедей». Заодно гостю была подана и нотная тетрадь с нотами музыки, исполненной на детском балу. Хотя, там уже и другие песни добавились. Может, что и записано с ошибками, но довольно полно. Потом, конечно, доработать ещё придётся. Тут Фёдор Иванович точно сильно удивился и стал придирчиво изучать тетрадь, время от времени покачивая головой и подозрительно посматривая на меня.

  Тем временем я взялся за «Капли дождя» великого Шопена и уже после этой прелестной и известной многим композиции сыграл «Вальс дождя». Просто для того, чтобы было с чем сравнить.

   Тут важный гость решил оторваться от тетрадки. И по довольному виду Фёдора Ивановича было видно, что сыграл я все композиции неплохо. Но, конечно, до настоящих мастеров мне было сильно далеко, да и никогда не подняться. Я и не собирался. У меня уже появились и некоторые замыслы, и совсем не связанные с музыкой. Так, могу развлечь себя, но все силы отдавать не собираюсь. Да и не было у меня этих талантов. Конечно, приятно, что именно у меня появились нежданные знания. Точно без высшего и божественного вмешательства не обошлось. Но если звёзды светят, значит, кому-то они нужны! И моя тайна так со мной навечно и останется, и никому, и никогда я её не открою! Просто опасно, да и для себя пользу извлечь хочется.

  – Да, удивительно, Борис. Вы ещё и на гитаре можете их исполнять? Неплохо! Конечно, можно и получше, но вполне терпимо. Первая вещь, значит, как Вы объявили, принадлежит Петру Ильичу? – Тут гость достал и другую тетрадь и мельком глянул туда. Явно для сверки! Похоже, с записями, отданными учителям? Может, и от самого Чайковского? – Он сообщал, что работает над балетом, но надо будет с ним связаться и сравнить, и уточнить. Всё-таки эта сюита мне не знакома. Второе произведение точно принадлежит Шопену. Но вот последняя композиция, к сожалению, мне не знакома-с. Кажется, на балу у Юсуповых Вы заявляли, что и она принадлежит Шопену, но у него я ничего такого не припомню. Может, что-то ранее неизвестное? И большинство композиций и песни, что записаны у Вас в тетради, кроме «Собачьего вальса» и «Капель дождя» Шопена, «К Элизе» Бетховена и «Полонеза» Огинского, мне тоже незнакомы. Хотя, слышал, что концерт в гимназии у Вас прошёл с большим успехом.

  Тут я попросил тётю Арину, и даже нежданно для важного гостя, спеть по куплету из пары песен, уже записанных в нотную тетрадь. Вот пусть он оценит и её голос! А сам просто подыграл ей на гитаре. И тётя не оплошала, спела их почти так, как в моей памяти! Было видно, что её голос Фёдору Ивановичу понравился. Я и так знал, что он прелестный. Как у матери! Они же сёстры! Ведь и мать всё время что-то красиво напевала. И у меня голос точно от неё! Её кровь!

  – Да, Арина Васильевна, не ожидал! Замечательные песни! Знаете, Вам надо учиться в нашей консерватории!

  И так ясно, что «Черёмуха» и «Прощальный вальс» тепло были бы встречены в любом обществе! Душевные песни!

  Тут я не выдержал и подал дорогому гостю и нотную тетрадь с сюитами из балетов, а ещё и ученическую с описанием самых разных сцен из них. Потом и рисовальный альбом. Он уже почти весь был заполнен! Правда, больше рисунками из «Щелкунчика». Раскрываться и удивлять, так до конца! И поданные вещи гостя, можно сказать, вообще сразили!

  – Ещё и другие сюиты к «Лебединому озеру»? Даже сцены? Отличные рисунки! Значит, Борис, Вы так видите танец маленьких лебедей? Интересно и необычно, но может получиться красиво! И одежда строгая и лёгкая. Что же, оправданно! Так, а тут ещё и «Щелкунчик»? Новый балет? Да, Борис, а ведь все эти сюиты мне точно незнакомы. А я всё же профессор консерватории. И Пётр Ильич точно ещё только в самом начале работы. А тут, Борис, вполне готовые наброски либретто к двум балетам. И откуда они у Вас?

  Тут мне пришлось как бы и сознаться, что вся музыка моя. Мол, после болезни у меня, и даже нежданно для себя, в голове непонятно откуда начали рождаться все эти композиции и песни. А что касается «Танца маленьких лебедей», то, вот, просто случайно где-то слышал, что Пётр Ильич работает над балетом «Лебединое озеро». А уж его все знают и уважают. И дальше рассказывать мне, мол, просто нечего. Вот, мол, взыграли детские мечты, наложились на разные источники, и в итоге что получилось, то и показываю. Конечно, всё из-за любви к музыке.

  Я сильно волновался, но всё-таки как бы и сумел объясниться и, похоже, мне удалось отвести от себя разные нехорошие подозрения. Что же, вот появился ещё один самородок из народа! Хотя, ещё и князь! Почему бы и нет?! Пусть принимают меня таким!

  Фёдор Иванович, конечно, слегка поинтересовался и о нашем житьё-бытье, и о том, кто мы такие. Моё происхождение его нисколько не смутило. Хотя, так уж о нас он почти ничего не знал. Всё-таки дела ведь не особо важного семейства. Разве что немного был наслышан о деде.

  Гость оказался вполне настойчивым. Его приглашение нам уж точно нельзя было отвергать, и мы с тётей с удовольствием согласились завтра же явиться в консерваторию. Только там имелись нужные люди и инструменты. И нам было весьма лестно. А ещё Фёдор Иванович захотел немедленно прослушать всё записанное в нотных тетрадях, вот и отдали мы их ему. Даже тетрадку с гитарными аккордами и рисовальный альбом приложили.

  После проводов важного гостя, тётя обняла меня и, как всегда, погладила по голове. И, как мне помнилось, и мать точно так делала. Мне стало сильно приятно и спокойно.

  – Ну, вот, Борис, и свершилось! Не знаю, что последует далее, но Софочка точно бы гордилась тобой! И я тоже сильно за тебя рада!

  – Знаешь, мама Арина, я тебя люблю! Как маму! Спасибо за всё! И не переживай. Ничего, пробьёмся!

  На другой день в гимназии ко мне уже обратился классный наставник. Был он немного взвинченным.

  – Тут, Переферзефф, фчера один проффессор из консерфатории тфой адрес спрашифал. Решили сообщить.

  – Премного-с благодарен, Иван Карлович, что дали. Разрешите доложить, что профессор Фёдор Осипович Лещетицский пригласил меня и мою тётю Арину в консерваторию сегодня после занятий на прослушивание. И мы приняли его приглашение.

  – Даже так? – Наставник сильно изумился и не смог это скрыть. – Ты, что, или тфоя тётя, хотите поступить учиться в консерфаторию? Ты, Переферзефф, конечно, способный молодой челофек. Но, учти, что туда просто так не принимают. И сначала подрасти и гимназию закончить надо. А то федь софсем мал пока.

  – Э, Иван Карлович, у меня тётя Арина очень хорошо-с поёт. И ещё профессору весьма понравилась сочинённая мной музыка. – Тут я решил открыться. И на самом деле, дальше мне бояться было уже нечего. И своё имя достойно поддержать требовалось. – Я думаю, что точно не уронил имя князей Куракиных!

  Последние мои слова вызвали у наставника недоумение.

  – Князей Куракиных? Но ты же у нас Переферзефф?

  – Извините, Иван Карлович. Это мать Софья Васильевна у меня из Переверзевых. А так я сын князя Павла Александровича Куракина. Вот и таился. Чтобы не бросать и тени на имя князей Куракиных.

  – Князя Пафла Куракина? Ты, что, его побочный сын?

  – Нет, Иван Карлович. Законный! Только вот, к сожалению, мои родители и сёстры Агнесса и Екатерина уже умерли. Я сейчас живу вместе с тётей Ариной Васильевной Переверзевой, младшей сестрой моей матери. А ещё я внук князя Александра Борисовича Куракина и княгини Агнессы, баронессы фон Либендорф из Веймара. К сожалению, хоть у меня и имение имеется под Петербургом, но оно даёт мало доходов. Вот мы с тётей Ариной и живём весьма скромно. Оттого она и записала меня в гимназию под девичьей фамилией моей матери.

  Наставник был сильно удивлён. Он и не пытался скрыть это. И, главное, тон его обращения ко мне сразу же резко изменился.

  – Э, о Его Сиятельстфе князе Александре Куракине наслышан-с! И о фрайфрау Агнессе фон Либендорф тоже. Гофорят, фесьма блистала-с фо Дфоре Феликого герцога Карла Афгуста. Да, Фаше Сиятельстфо, сильно удифили-с.

  Да, конечно, о дедушке с бабушкой немец мог знать. А вот о моих отце и особенно матери вряд ли. Уж они точно ничем прославиться не смогли. Вон, обо мне даже родственники забыли...

  * * *

  Глава 07.

  Князь или не князь?

  После моего нежданного признания наставник уже больше придираться ко мне стал. Вот я сам и открыл учителям гимназии своё инкогнито. Решил, что теперь уж точно можно. Потом, и приглашение в консерваторию повлияло. Всё-таки я считался одним из успевающих учеников, а теперь как бы и музыкантом стал, пусть и нежданно для себя. Что ни говори, странно, но приятно! Конечно, не совсем уж мастер, но сойдёт. Понятно, что моя скромная жизнь должна была измениться. До болезни одна, а дальше будет уже совсем другая. И я тоже постараюсь остаться в памяти людей, но совершенно другими делами, чем мои родственники и родители.

  Я знал, конечно, в основном из рассказов тёти Арины, пытавшейся воспитать меня в достойном направлении, что князь Александр Борисович Куракин, считавшийся моим дедом, являлся очень богатым помещиком. И у него, помимо моего отца Павла, оказывается, осталось ещё очень много бастардов от самых разных женщин, и больше от его крепостных крестьянок. Хотя, дед был женат лишь на моей бабушке Агнессе, немецкой баронессе из далёкого Веймара Агнессе фон Либендорф, пусть и под самый конец жизни. Да, он многих из своих побочных детей постарался обеспечить и даже добился для некоторых из них и титулов баронов Вревских и Сердобиных. Вот много имущества любвеобильный помещик и вельможа как раз и раздарил им. А ещё больше перешло его младшему брату Алексею. Но отчего-то именно его законной жене и моей несчастной бабушке Агнессе, и единственному сыну Павлу в наследство почти ничего не досталось! Вроде, из-за некоторых странностей при заключении брака! Так, немного денег, украшений и личных вещей. Лишь то, что имелось при нём в Веймаре! И вообще ничего из имущества и имений в России!

  Конечно, сильно жаль! Судя по портретам, сохранившимся у нас, и написанными немецкими художниками ещё в Веймаре, бабушка у меня была ослепительной красавицей. Вообще-то, и на самом деле история выглядела довольно странной и запутанной. Как будто князь Александр Куракин, лечившийся тогда в Веймаре, и уже имевший почтенный возраст за шесть десятков лет и сильно больной, вдруг непонятно отчего решил жениться на совсем юной восемнадцатилетней, но, главное, новоявленной фрайфрау или баронессе Агнессе. Она, вообще-то, и так происходила из немецкой дворянской семьи, хотя, тоже бедной. Но вот сильное подозрение на происхождение отца будто оказывало то, что молодая дворянка лишь чуть пораньше перед замужеством получила от веймарского Великого герцога Карла Августа титул баронессы. Ещё ей досталась во владение и небольшое имение, хотя, согласно титулу, уже и баронство, Либендорф недалеко от Веймара. И как-то тётя Арина нечаянно проговорилась, что, возможно, мой отец являлся даже побочным сыном Великого герцога! Кстати, имение Либендорф, вроде, до сих пор числилось за мной, но что там с ним, нам было неизвестно. Тётя Арина говорила, что пыталась обратиться к немецкому послу, но ответа так и не получила. А на другие разные ходатайства у нас пока денег просто не имелось. Скорее всего, требовались и высокие покровители. Ведь теперь веймарское герцогство входило в новообразованную Германскую империю. И мне было непонятно, имел ли я право на наследство бабушки. Тем более, как говорила тётя, отец вообще не интересовался насчёт него, особенно в молодости. А потом после женитьбы его уже семейные и другие заботы одолели.

  В общем, как будто все, особенно другие князья Куракины и бастарды моего деда Александра, подозревали, что такие щедрые подарки моей бабушке от Великого герцога были неспроста. Потом, оказывается, успели распространиться и разные нехорошие слухи. Тем не менее, тихое венчание в какой-то веймарской церкви, ладно хоть произведённое православным священником, и скромная свадьба состоялись. Но через четыре неполных месяца князь Александр Куракин, совсем уже захворавший, скончался. Оказалось, что и мой отец родился через семь месяцев после свадьбы. Будто и к самому венчанию имелось немало вопросов, но что там конкретно, тётя не знала. Ещё и оказалось, что, несмотря на великое уважение к самому князю Александру Куракину даже после смерти и пышные похороны в Павловске, оно, вроде, по настоянию брата деда Алексея, никак не было оказано его вдове и сыну. Им как будто негласно даже было запрещено приезжать в Российскую империю, и их права ни на княжеский титул, ни на имущество пойойного не были признаны, конечно, прежде всего, самим царём Александром Павловичем. И ничего сделать было невозможно!

  И вплоть до смерти Великого герцога Карла Августа мои бабушка, хотя, как бы и являвшаяся его любовницей, и отец, и явно ведь вынужденно, жили при герцогском Дворе. Но потом, вроде, и по настоянию нового Великого герцога Карла Фридриха, они всё-таки были вынуждены выехать в Российскую империю. И, к счастью, их пустили. Правда, тогда уже и времена изменились, и царь был другой. Но к этому времени всё наследство дедушки, и как бы согласно его завещанию, было уже поделено. Потом, и бабушку, и отца ни другие Куракины, ни побочные дети деда бароны Вревские и Сердобины не признали и не приняли. Единственное, лишь только немалыми хлопотами у императора Николая Павловича баронессе Агнессе удалось вытребовать подтверждения титулов княгини для себя и князя для сына. Оказалось, что дед всё-таки успел оставить какое-то письмо к царю Александру Павловичу. Вроде, оно было на время потеряно и только потом найдено. Хорошо, что царь Николай Павлович новоявленным княгине и князю как бы в поддержку и на прокорм имение выделил. Потому бабушке всё-таки удалось вырасти сына. Но вот создать новую семью с другими знатными мужчинами ей самой не удалось, а с кавалерами попроще уже сама не захотела связываться. И опять подвели здоровье и перенесённые потрясения, и моя бабушка умерла совсем молодой, даже не дожив и до сорока. Хотя, и мать тоже...

  Вот так и получается, что я как бы и князь из рода Куракиных! Но, с другой стороны, и почти немец! Да, намутили дедушка с бабушкой! И как мне тут разобраться? И надо ли?

  *

  – Ну и что Вам такое интересное, Иван Карлович, рассказал этот мальчишка? А то что-то Вы слишком взволнованы!

  – Э, Николай Якофлефич, он, оказыфается, не Переферзефф, а сын князя Пафла Куракина. И ещё его пригласили в консерфаторию.

  – Что князь, так это не такая уж и тайна. В деле мальчика об этом указано с самого начала. Просто его тётя написала прошение о сохранении инкогнито. Но раз теперь сам признался, то на эту просьбу уже можно не обращать внимания. Хотя, всё равно он наш ученик. Да, весьма неплохие мелодии и песни на концерте мальчик исполнил. Правда, отметился он ещё на детском балу у Юсуповых. А до этого, получается, таился. И голос у него хороший оказался. Даже сам удивлён! Ведь и что-то из вещей Петра Ильича Чайковского сыграл. Особенно танец неплох. А тот и нашу Петербургскую консерваторию закончил, так и со многими профессорами сильно дружен. Вот они, хоть и немного запоздало, и заинтересовались этим мальчиком. Хотя, Иван Карлович, похоже, Вас что-то другое взволновало?

  – Э, Николай Якофлефич, так теперь получается, что мальчик ещё и барон фон Либендорф. Федь фладение его бабушки ф Феймаре никто не отнимал. Он до сих пор за ним числится! И титул тоже так за ним и остался! И ещё ф Феймаре многие до сих пор считают, что отец мальчика побочный сын Феликого герцога Карла Афгуста, а князь Куракин просто согласился признать его сфоим и оттого женился на фрайфрау Агнессе фон Либендорф.

  – О, даже так? А Вы, Иван Карлович, откуда знаете?

  – Так, Николай Якофлефич, у меня брат Адольф ф имени Либендорф упрафляющим служит. Фот он как-то и написал!

  *

  Петербургская консерватория располагалась на Театральной площади, если так подумать, и не так далеко от нашего Столярного переулка. Как и ожидалось, нас с тётей там встретили тепло. Именитый профессор тут же пригласил к себе нескольких своих коллег, ожидаемо оказавшихся музыкантами и даже знаменитыми композиторами. Хоть я и слышал немного о некоторых из них, но вживую никогда не видел. А тут нас встретили Модест Петрович Мусоргский и Александр Порфирьевич Бородин, в сущности, ещё вполне мужчины в расцвете сил, всего лет под сорок и чуть больше, но уже великие композиторы. Конечно, мы были сильно польщены, но и возбуждены, и напряжены. Жаль, но других музыкантов мы не знали. Хотя, одна молодая и симпатичная женщина оказалась пианисткой Анной Николаевной Есиповой. Кажется, в гимназии мои одноклассники как-то обсуждали новости о ней! Вроде, ученица Фёдора Ивановича и вполне знаменитая пианистка. И она даже одарила меня ласковой улыбкой. Вот тётю Арину просто оглядела, но весьма внимательно. Понятно, что женщины. Но, похоже, она ей понравилась. У меня тётя Арина вполне умеет держать себя при людях. Жаль, что мы похуже одеты, чем хозяева.

  Фёдор Иванович сразу же сообщил, что вся музыка, как бы и сочинённая мной, уже придирчиво прослушана и оценена ими. Мол, вполне достойно. Я, конечно, сильно смутился, а тётя от радости вся раскраснелась и стала вообще неотразимой.

  Как и положено, сначала нас усадили пить чай. Постепенно мы разговорились, и хозяева аккуратно и ненастойчиво расспросили нас о наших семейных и прочих делах. Так сказать, просто начальное знакомство. Хотя, наверняка Фёдор Иванович и так всё рассказал о нас. Моё княжеское положение и сиротство, похоже, искренне тронули именитых композиторов. Нам, конечно, тут же выразили соболезнования. Ну а уж дальше мы занялись делом! Точнее, началась наша проверка, и достаточно дотошная!

  Сначала мне пришлось сесть за фортепиано и исполнить некоторые мелодии, показанные на балу у Юсуповых и в гимназии. Как бы подтвердить свои умения, уже перед высокой комиссией. Хотя, только «Танец маленьких лебедей», «Весенний вальс» и «Мой ласковый и нежный зверь». Самое то! Всё-таки чтобы всё исполнить, требовалось бы много времени. Постарался сильно, все умения и силы приложил. Судя по тёплому взгляду Анны Николаевны, вроде, неплохо получилось. Успел в гимназии немного поупражняться. И «Танец маленьких лебедей» я сыграл ещё и на гитаре. Фёдор Иванович попросил. После него последовали «К Элизе» и «Вальс дождя», а потом и «Путь домой». Это уже именитые композиторы попросили меня сыграть что-нибудь именно на гитаре. Всё-таки решили проверить сполна!

  – Господа, а ведь этот «Танец маленьких лебедей» не совсем похож на сюиту из «Лебединого озера». Как-то сообщал мне Пётр Ильич про сюиту с таким названием. Даже и ноты для оценки прислал. Но эта вещь точно не она! Короче и музыка совершенно другая. Неплохо сыграли, молодой человек. И откуда она у Вас?

  Вот тут я понял, что опять попал впросак. Ведь тут не только Модест Петрович, задавший ожидаемый вопрос, но и остальные наверняка поддерживают тесную связь с Чайковским? Неужели не работа Петра Ильича? Хотя, похоже, что эта сюита просто была сочинена позже и моим именитым собеседникам неизвестна. Может, как раз сейчас и сочиняется? Сказал же Фёдор Иванович, что пока всё только в процессе работы! Уж откуда мне знать, как там работается Чайковскому над «Лебединым озером»? И композитор строгий и обидчивый! Вроде, и «Ундину», раз другим не понравилась, как будто уничтожил! Жалко же! И что мне ответить самому Мусоргскому? Тоже ведь великий композитор! Я решил молчать, как партизаны легендарного гусара Дениса Давыдова, пойманные проклятыми французами. Хотя, на всякий случай, слегка пожал плечами и вопросительно посмотрел на Фёдора Ивановича.

  – Понятно, что собираетесь не раскрываться. И чем ещё Вы, молодой человек, можете нас удивить?

  Тут уже Анна Николаевна села за фортепиано, а мне пришлось спеть по куплету из всех трёх песен, что были показаны на детском балу. Ничего, справился. Потом очередь наступила и у тёти Арины. И уже она исполнила по куплету из «У природы нет плохой погоды» и «Не ищите ландышей в месяце апреле», можно сказать, на самом высоком уровне. Ещё лучше, чем у меня только что получилось! Взрослый и сильный голос у тёти! Даже бархатный! У меня таких сил просто не имелось! Хотя, голос тоже похожий, но ещё мальчишеский! Именитые композиторы только так согласно кивали головами. И явно были довольны. Надо же, целый концерт получился.

  – Вот, господа! Это всё наш молодой человек! Ну, что, Борис, решили постараться перед красивой барышней? Да, замечательную песню Вы ей посвятили. Кажется, уже и объявление об этом было сделано на концерте в гимназии? «Эти глаза напротив» теперь точно будут связаны с её именем.

  Хотя, честно говоря, я и не думал никому, кроме матери и близких мне людей, посвящать разные композиции, но раз так получилось... Пусть уж и о княжне Татьяне память тоже будет.

  – Да, Фёдор Иванович! – пришлось мне изобразить сильное смущение. – Как-то неожиданно получилось. Она единственная на балу ко мне подошла. И тут мне сильно захотелось ей понравиться, а с «Эти глаза напротив» и сразить, э, прямо в сердце!

  Фёдор Иванович довольно хохотнул.

  – Ну, Борис, мы, мужчины, в любом возрасте стараемся понравиться женщинам, в каком возрасте они бы не находились. Так что, вполне достойное посвящение княжне Надежде Николаевне. Тем более, раз она проявила к Вам и своё участие. А уж «Вальс дождя» и «Мелодию слёз», что посвятили матери и сёстрам, тоже неплохие произведения. Не забудутся. Как рассказали, Ваша сестра была сильно на Вас, Арина Васильевна, похожа. И голоса у Вас с Борисом сильное сходство имеют. Наверное, Борис, от матери досталось? Что делать, такова жизнь. Примите, пожалуйста, ещё раз самые искренние наши соболезнования. Тяжко вам пришлось. Но выдержали. И нам очень приятно видеть вас у нас. Думаю, что мы сработаемся и подружимся!

  Далее наши собеседники перешли к обсуждению «Лебединого озера» и «Щелкунчика». Конечно, мне тут же пришлось сыграть на фортепиано и «Большой вальс», и «Танец трёх лебедей». Похоже, именитые композиторы и музыканты ничего о них от Петра Ильича не слышали, и оттого смотрели на меня с большим уважением. Похоже, приписали их мне. Но и явное удивление, и подозрение открыто виднелось на их лицах.

  Я вдруг прямо после исполнения предыдущих сюит вспомнил и парочку других из «Лебединого озера» и тут же сыграл небольшие отрывки из них. Фёдор Иванович сразу же уткнулся в наши нотные тетради, но там их не нашёл. Пришлось мне сообщить, что вспомнил только сейчас. Я взял нотную тетрадь и тут же записал сыгранные отрывки, может, и с ошибками, но в целом так, как и вспомнилось. Память не подвела. И ведь вовремя вспомнил эти весьма зажигательный «Испанский танец» и милый «Вальс-безделушку»! Теперь точно рассеял имевшиеся сомнения. Не хотел, но пришлось...

  Ещё мне пришлось сыграть и пару сюит из «Щелкунчика». Просто для того, чтобы доказать, что я их знаю. Само собой, «Вальс цветов» и «Танец феи Драже» приятно удивили всех очевидцев. Кажется, уровень моей игры на фортепиано их удовлетворил и убрал толику подозрений. Как раз ведь самые знаменитые сюиты! Лично мне больше нравилась последняя. Душевная вещь! Если бы кто-нибудь из музыкальных мастеров создал ещё и нужный инструмент?!

  Нет, не все подозрения именитых композиторов рассеялись. Они тут же устроили мне весьма полный и жёсткий опрос просто по основам нотной грамоты и вообще по теории музыки. Явно сомневались и, похоже, решили как бы и разоблачить. Ничего, выкрутился. Оказалось, что у меня как бы немалый запас знаний и по музыке. Конечно, явно недостаточный по сравнению со своими собеседниками, но мне больше и не надо. И, вообще, становиться профессиональным музыкантом я не собирался. Потом, меня интересовали немного другие занятия. Честно говоря, мне хотелось, как в песне про Водяного, летать! И я даже примерно представлял, как этого можно было добиться! Первым делом, первым делом самолёты, ну а девушки, ну а девушки потом! Вот, вспомнилось! Хотя, можно и совмещать! Потом, когда всё ещё будет?

  * * *

  Глава 08.

  Перемены?

  Тяжело невинному и неискушенному мальчику уходить от хитрых вопросов умудрённых жизнью людей. Если так подумать, они просто хотели проверить меня и убедиться, можно ли иметь со мной дело. Но ведь от этого не легче. На кону всё равно моя судьба. Хоть и не в первый раз!

  Конечно, во время беседы с именитыми композиторами я сильно покрасневшим был. Так ведь, если уж подумать, от смущения и радости от внимания таких великих людей к моей скромной персоне! Мне, конечно, было стыдно, но раскрываться я не стал. Вверх взяло чувство самосохранения. Так и стоял на своём, что, мол, просто случайно узнал от незнакомых людей о «Лебедином озере», а потом уже разыгралось моё детское воображение. И на жалость давил. Мол, после тяжёлой болезни сильно захотелось хоть немного, но изменить свою жизнь.

  Тут и тётя Арина поддержала меня, и нежданно так весомо! Честно говоря, многие подробности, и страшные, о своей болезни я узнал только сейчас! Эх, мог ведь и окончательно жизни лишиться! Чудом по краю прошёл! Оказалось, я даже несколько раз при смерти находился! У меня и дыхания не было, и сердце не билось! Ага, несколько раз клиническую смерть испытал! И вызванный доктор лишь руками развёл. Оставалось только батюшку на последнее причащение пригласить. И, к счастью, может, и слава богу, пронесло! А потом, вообще, целую седмицу без сознания пролежал, но хоть дышал! И как только тётя Арина всё выдержала. Да, точно без высшего и божественного вмешательства не обошлось! И её взволнованный и прерывистый рассказ сильно поразил не только наших собеседников, но и меня самого. Тётя всё скрыла! Нам даже пришлось прерваться на чаепитие. Сам сильно переволновался!

  Дальше меня уже не так сильно опрашивали. Само собой, рассказанные мной сцены к обеим балетам нашим собеседникам понравились. А что, они стояли у меня перед глазами так, словно я их видел вживую! Хотя, просто какие-то сценические действия. Явно сами балеты! Наверное, и видел? В другой жизни! Более подробно я остановился на отдельных картинках. Многое ведь уже и так было описано в отданных Фёдору Ивановичу тетрадках. И лучше слов говорили рисунки. Ведь все имевшиеся сюиты были полностью привязаны к сюжету, и к каждому из них имелись рисунки! Больше всех к моей любимой. И они всем понравились.

  Тут именитые собеседники неслабо прониклись и ненадолго задумались. Больше всех волнений принесло мне обсуждение именно «Танца маленьких лебедей». По их просьбе мне даже пришлось показать, каким я вижу этот танец. Хорошо, что и тёте Арине ещё ранее было интересно именно это, и мы с ней дома даже немного пытались его изобразить. Вот и показали сейчас, до чего додумались. Конечно, не совсем красиво, но как-то слегка и похоже получилось. Мы с ней всё же не балерины воздушные, и танцевать разные па и фуэте не научены. Да и не сможем. Пока даже балерины сразу тридцать два фуэте делать не могут!

  Да, мы с тётей устали очень сильно и переволновались. Хотя, и наши собеседники тоже. Ведь до самой ночи засиделись! Но и дело было важное! И, похоже, не зря мы помучились. Я, как бы между делом, проговорился, что моя тётя собирает русские народные песни и даже оформляет к ним нотные записи. И что она уже собрала большую их коллекцию! Именитые музыканты заинтересовались этим сообщением и попросили её спеть хотя бы пару народных песен. Я и так много раз слышал её пение и знал, что голос у неё как раз для исполнения народных песен, да ещё и романсов. Тоже неплохо получилось, и всем понравилось. Фёдор Иванович попросил тётю Арину предоставить свои записи ему. Хотя, на всякий случай, они и так были прихвачены. Там уже несколько тетрадей собралось.

  Конечно, тётя Арина была сильно рада. Она от удовольствия вся раскраснелась и не отводила от меня одобряющего взгляда. Тут уж я задумался, что же ещё подобрать для неё. Пусть тоже, ага, достойно раскрутится!

  И под конец случилось и удивительное. Уже немного зная о нашей жизни, Фёдор Иванович попросил нас принять участие в благотворительных концертах в поддержку учеников консерватории, что должны были состоится через пару седмиц. Даже в паре. Так сказать, поддержка новых талантов, особенно юных! И, вроде, нам с тётей что-то должно было и перепасть! Тут и моё исполнение разных мелодий и песен, потом, и у тёти хватало народных песен. Было ей что спеть! Неплохо должно получиться. А музыкантами у нас выступят уже учащиеся консерватории. Вот такие совместные концерты и намечались.

  Конечно, мы согласились с радостью! Такую возможность нам нельзя было упускать! Ничего, что мы не мастера. Хуже всё равно не будет. Потом, думаю, что вряд ли к нам особо будут придираться. А что я как бы и князь, так это даже лучше!

  А ещё именитые композиторы посоветовали мне составить как бы и свои либретто к «Лебединому озеру» и «Щелкунчику». Точнее, просто доработать имеющиеся, ещё дописать пару уже показанных сюит к первому балету и подготовить несколько сюит ко второму. Тут они все трое решили взяться за сочинение «Щелкунчика» и самим. Новая идея, предложенная мной по ходу обсуждения, их заинтересовала! Ведь хорошая вещь могла получиться! Немного удивив меня, они пообещали и меня включить в число авторов! Такого я точно не ожидал! И мне было сильно приятно и совсем не совестно. Может, так даже лучше будет? Ведь балет появится намного раньше! Думаю, что и в качестве он нисколько не пострадает! Уж и сам постараюсь! С другой стороны, если всё удастся, то ведь и я тоже останусь в истории музыки! И это меня сильно привлекало и волновало. Такое замечательное произведение надолго будет любимым!

  И ещё именитые собеседники пообещали нам обратиться и к самому Петру Ильичу Чайковскому! Просто оказалось, что тот пока находился в Москве и как раз и плотно работал над «Лебедином озером». Само собой, я согласился и на отправку к нему всех своих работ. Захочет, может использовать, на нет и суда нет! Потом, эти балеты всё-таки именно он написал! Ведь, помимо моей воли, так сложилось! Я и письмо к Петру Ильичу написал, и даже попросил у него прощения, что ненароком вмешался в его работу.

  Я тут вообще не виноват! Так судьба распорядилась! Да, многое мне уже было ведомо! Но, несмотря на свои знания, я просто не мог знать всех подробностей из жизни великого композитора! И я никак не намерен был отступиться и от выпавшего мне шанса. Что получится, пусть то и будет!