Текст книги "Бездна. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Анатолий Махавкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Хорошо, хоть у Сергея оказалась более удобоваримая тема для разговора. Непрерывно подбрасывая свой ассиметричный тюк, он заговорщически подмигнул и сказал:

– Знаешь, я присмотрелся к этим парням, – он кивнул головой на учёных, понуро семенящих следом за Теодором и его телохранителями, – ты не поверишь. Вон тот, щупленький – баба. Сначала думал, показалось, а потом – нет, ни фига. Губы накрашенные, в ушах серьги и на морду ничего себе. А жопка кругленькая, есть за что подержаться. Так бы и впердолил!

– Ты думаешь у тебя будет для этого время и возможность? – спросил я, разглядывая объект Серёгиного интереса. Хм, задница, действительно не мужская. Как это я проглядел? – думаю, к концу дня, ты будешь лежать пластом.

– Главное, пусть перец не ложится, а там поглядим, – хохотнул Сергей.

Юра посмотрел на него недоумённо и даже неприязненно.

– Не понимаю, как вы в подобной ситуации можете вести разговоры на подобные темы, – выдохнул он в конце концов и тяжело вздохнул, – мы находимся в таком странном месте, после таких поразительных событий, а у вас одни женщины на уме.

– Лучше обсуждать баб, – буркнул я, желая им всем провалиться в преисподнюю, – чем трындеть о всякой ерунде. И без того фигово, а тут еще ты, со своими странностями…Хочет парень засадить – флаг ему в руки!

Получив столь грубую отповедь, Юра немедленно отстал и теперь шагал позади, бормоча себе под нос. Сергей напротив ускорил шаг, намереваясь, очевидно, догнать объект вожделения и завести с ним разговор, предшествующий исполнению сокровенного желания.

Честно говоря, я был только рад этому, поскольку одиночество позволяло отвлечься от всех этих впердоливаний в странных пещерах и вернуться в мир горячих ванн и запотевших пивных бутылок. Правда, бутылки, периодически, трансформировались в водочные, соседствуя с горячими пельменями.

И вновь грубая реальность нагло разрушила хрупкий мирок моих сладких грёз.

Серёга, как раз настиг маленькую фигурку в дутой куртке, когда наш предводитель остановился и подняв вверх руку, предостерегающе каркнул. В следующую секунду Теодор оказался на земле, где мгновением позже очутились Вобла с Круглым. Сухо треснули две короткие очереди и смолкли, заглушённые нарастающим свистом, переходящим в вой. Учёные, словно бараны, шарахнулись к стенам, и я смог разглядеть нечто, приближающееся из зелёного сумрака, заполняющего дальнюю часть тоннеля. Что это было – я не понял, но оно летело прямо на нас, причём с огромной скоростью.

Ещё раз хрустнули очереди и, только сейчас я сообразил, что эта пакость вот-вот врежется в меня. Это ни в какие ворота не лезло. Как обычно, в критических обстоятельствах, первым делом отказали нижние конечности, превратившись в неповоротливые протезы. Только этим я могу объяснить свою неудачную попытку отпрыгнуть к стене. Одна нога нагло зацепила вторую, захребетник изъявил желание прилечь и я, произнеся мудрую речь: «Бла-бла!» опрокинулся на спину, пребольно ударив её о каую-то металлическую фигню. Не успел я оценить всех преимуществ этой позы, как вой сменился оглушительным рёвом и хрень, напоминающая гигантскую летучую мышь, пронеслась надо мной, щёлкая огромными клыками, украденными, похоже, у матёрого секача. Кажется, у зверушки было четыре крыла, но мне могло и показаться, уж слишком быстро она перемещалась.

Сергей, стоявший рядом, казался неузнаваемым из-за широко распахнутых глаз и мелового лица. Автомат в его руках затрепыхался, точно раненое существо и колючая дрянь посыпалась сверху, запорошив мне глаза. Пришлось срочно переворачиваться на живот и протирать гляделки. Пока я занимался очисткой лобового стекла, неприятный инцидент подошёл к завершению и завершился. Начался разбор полётов.

Около моего лица громко протопали армейские ботинки на толстой подошве и остановились около поношенных сапог, принадлежащих Серёге. Взбешённый Зверь произнёс нечто короткое и смачное в адрес насмерть перепуганного парня. Как и следовало ожидать, речуга окончилась неслабой оплеухой, сшибившей слушателя на пол. Следом притопал взбешённый Швед, прикладывая платок к окровавленной щеке. Лысоман скрипел зубами, поминая каких-то: «Ё…х п…сов», которым доверили стволы. Стало быть, один из Серёгиных выстрелов нашёл свою цель.

Поскольку лежать дальше особого смысла не было, я начал неторопливо подниматься на ноги, начав с четверенек. Изборождённый полосами пол качнулся перед глазами, когда какая-то добрая душа помогла мне, изо всех сил дёрнув за шиворот. Как выяснилось – это была женщина моих снов. Кстати, чаще всего мне снятся кошмары. Вобла покачивалась с носка на пятку и задумчиво грызла короткую спичку.

– Из всех придурков, – сказала она, отряхивая пыль с моих рукавов, – ты почему-то оказался единственным, кто не нажал на пуск. Я начинаю подозревать, что ты не так прост, как мне казалось.

Пока я пытался понять, о чём она толкует, мою куртку приподняли. Не успел я оглянуться, а моя заначка перекочевала в её руку. Честно говоря, я сам с интересом рассматривал оружие, поскольку всё это время, не вынимая, носил за поясом.

– Вальтер, – хмыкнула Вобла, с тенью уважения в голосе и выдернула обойму, – Девяносто девятый. Все поросята на месте. Дорогая игрушка. Где взял?

– Нашёл, – честно ответил я, ожидая что мой трофей, в ближайшее время сменит своего хозяина.

Этого не произошло. Вобла, с щелчком вернула магазин на место и сунула пистолет мне за пояс. На её тощем лице появилась какая-то странная гримаса, а в глазах мелькнула хорошо скрываемая тоска.

– Честно говоря, думала, приволок какую-нибудь газовую херь, – призналась она, – очень редко приходится так ошибаться в людях. Но не думай, будто тебе от этого станет легче. Придётся приглядывать за тобой получше. Мало ли…

– Что я тут могу натворить? – буркнул я, довольный тем, как всё обошлось.

– И то верно, – Вобла непонятно, но очень невесело, усмехнулась, – времени для этого осталось очень мало.

После этого она отошла, оставив меня в тревожном недоумении по поводу своих последних слов. Чёрт возьми, я ощущал какой-то нехороший подвох. И эта фигня очень даже стыковалась с моими прежними рассуждениями. Но сразу видно: я не Шерлок Холмс – как только пришло время проанализировать все факты, соединив их в единое целое – в мозгу возник непреодолимый барьер. Конечно, если бы я мог спокойно посидеть, подумать, возможно задача оказалась бы решена, но зычный глас Зверя распугал робкие мысли по щелям подсознания. Всех согнали, как баранов и читали им мораль. Теперь я смог разглядеть длинную кровоточащую царапину на щеке угрюмого Шведа. Серёга, которого, под руку, поддерживал бледный Юрик, покачивал головой и непрерывно потирал опухший, после оплеухи, подбородок.

– Уроды! – вопил Зверь, синий от бешенства, – вы едва не положили друг друга в самой простой ситуации. Б…дь! Уму не постижимо! Вам дали оружие для того, чтобы вы сразу начали палить из него во все стороны? Ваше дело – тащить барахло и положиться на нас во всём остальном. Если ещё один говнюк нажмёт на спуск, когда ему самому ничего не будет угрожать, то обещаю засунуть такому ствол в жопу и не пожалею парочки патронов. Всё.

После этого вперёд выступил Теодор, выглядевший таким же спокойным, как и прежде. Отряхнув, лишь ему самому заметные пылинки он, демонстрируя контраст с речугой Зверя, очень тихо сказал:

– Ещё раз хочу повторить, это место – очень опасное, – он обвёл руками стены тоннеля, будто хотел показать опасность именно этой части пещеры, – увиденное вами – ничтожная угроза, но её оказалось достаточно, для паники, едва не повлёкшей за собой серьёзные жертвы.

– А что это было? – спросил один из учёных, – первый раз вижу подобную тварь.

– Молись о том, чтобы последний, – отрезал Зверь, – повторю последний раз, для самых тупорылых: свои вопросы засуньте в свои задницы, никто не собирается вам отвечать и вообще слушать ваш дебилический лепет. А теперь построились и продолжили движение.

Поведение Теодора мне крайне не понравилось: он посмотрел на часы и его брови поползли вверх, выказывая крайнюю степень изумления. После этого руководитель стал чернее ночи.

– Быстрее, – сказал он, – как можно быстрее. Теперь – это вопрос жизни или смерти.

Почему-то в этот раз, ему поверили все и сразу. Группа устремилась следом за Емельяновичем, пытаясь удержать тот темп, который он задавал. Первым делом взвыли ноги, ещё не успевшие отойти от недавнего издевательства. В мышцах появилась ноющая боль и очень быстро поползла вверх, переходя в наступление на ушибленный позвоночник. Рюкзак определённо потяжелел, набрав дополнительной массы от земли, с которой он так нежно воссоединился.

Теперь я поднимал голову, только для того, чтобы отряхнуть пот, обильно льющий со лба. Перед глазами мелькали то осточертевший рубчатый пол, то осточертевшие слизистые стены, которые начали пульсировать в такт ударам моего сердца. Чёрт! Мне не кажется! Я потряс головой, пытаясь отбросить наваждение, но оно осталось на месте: стены коридора трепетали и спазматически сжимались. Ко всему прочему, зелёная слизь теперь выделялась гораздо обильнее, стекая на пол. Почему-то мне очень не хотелось наступать на эти омерзительные лужи, напоминающие блевотину. А когда я увидел, как окурок, брошенный Серёгой, с лёгким шипением растворился в одной из этих лужиц, начал избегать всяческого контакта с ними.

– Что происходит?! – крикнул кто-то из учёных, кажется всё тот же истерик, – что со стенами?

– Быстрее! Быстрее! – вместо ответа, крикнул Теодор, – бегом!!

По тоннелю прокатился глухой гул и пол под ногами подпрыгнул, вынудив всех повалиться на четыре кости. Юрик угодил пальцами в зеленоватый потёк и завизжал, размахивая дымящимся пальцем.

С трудом поднявшись на ноги, я ощутил мелкое дребезжание всего организма и вовсе не мелкую, дрожь в коленях. Становилось, по-настоящему, страшно, тем более, что я никак не мог сообразить, какое дерьмо происходит. Казалось, будто тоннель извивается, словно исполинский червяк, внутри которого мы, каким-то образом, очутились. Дальняя часть коридора то появлялась перед глазами, уходя на неизвестное расстояние, то вновь растворялась в зеленоватой мути. С потолка хлынул настоящий дождь из мелких капель цвета болотной тины. Ужаснувшись я увидел, как шипящая влага оставляет на ткани крохотные дымящиеся дырочки. Едкая фигня обожгла мой затылок и захрюкав от боли, я натянул на голову капюшон, рассудив, хрен с материей, а голова хоть и глупая, но всё же своя, родная.

– Быстрее! – крикнул Теодор и побежал, натягивая на лицо маску закрытого респиратора.

Люди вопили от боли и ужаса, но из последних сил бежали вперёд. По воздуху неторопливо плыли клубы сладковато-кислого тумана, от которого першило в горле и кружилась голова. Глаза начали слезиться, поэтому время от времени я бежал вслепую, пытаясь уберечь их от едкой дряни. В результате, когда я налетел на стоящего учёного, толчок заставил нас обоих покатиться по земле. Почти сразу же я сообразил, что меня угораздило взгромоздиться на объект сексуального интереса Серёги.

– Да какого же чёрта, чёрт побери! – кричал объект, ворочаясь подо мной, – какого хрена?

– Прошу прощения, – пробормотал я, ощущая небывалую лёгкость во всём теле, – глаза слезятся, ни фига не вижу.

Я протянул руку и помог девушке подняться на ноги. Мы стояли достаточно близко, но из-за слезящихся глаз, я видел только расплывчатое пятно там, где должно было находиться лицо. Тёмное пятнышко рта шевельнулось и хрипловатый голос сказал:

– У меня, вообще-то тоже, – она усмехнулась, – но если бы ты, хотя бы открыл уши, то слышал бы приказ остановиться.

– Всем собраться здесь, – донёсся из тумана, окружающего меня, голос Теодора, приглушенный маской, – быстрее, если хотите жить.

Начали появляться тёмные силуэты, налетающие друг на друга и матерящиеся при этом. В сутолоке я потерял свою новую знакомую из вида (если это можно было так назвать). Почему-то у меня начало превращаться в добрую традицию – знакомиться с представительницами прекрасного пола, налетая на них. Когда я сумел, кое-как, продрать глаза, то обнаружил рядом с собой Юрика, покачивающего обожженную конечность, словно спящего ребёнка.

Пропихнувшись через галдящую толпу, к стене тоннеля подошёл Теодор Емельянович и громко выдыхая воздух через клапан респиратора, потёр сочащийся зеленью камень. Появился метровый круг, испещрённый множеством надписей, по виду напоминающими те, которые я как-то видел в книжке про древнюю Грецию. Слово, написанное самыми большими буквами, я бы интерпретировал, как Прометей, а там хрен его знает.

Теодор извлёк из кармана бушлата небольшую шкатулку и достал из неё круглый медальон. Коробку он пренебрежительно бросил на пол, а медальон вложил в небольшое углубление посреди настенного украшения. После этого наш предводитель отошёл назад и выжидающе посмотрел на стену. Ничего не происходило.

Притопал Зверь, в таком же респираторе и глухо поинтересовался:

– Ну и?

– Необходимо приложить силу, – сказал Теодор и указал пальцем на вставленный медальон, – в эту точку. Сильного удара будет вполне достаточно.

Ничего не ответив, Зверь пнул ногой медальон. Громко заскрежетало и гигант потерял равновесие, когда его нога провалилась в круглую дыру, из которой тянуло свежим воздухом.

– Туда, – скомандовал Теодор, – быстрее. Время вышло.

Не успел он договорить, как из недр зелёного тумана донёсся знакомый уже рёв, с которым давеча нас прилетела навестить клыкастая зверушка, о четырёх крылах. Но в этот раз, судя по глубине звука, она решила привести с собой подружек. Очень много подружек.

– Задержите их, – приказал Теодор, – хотя бы пару минут.

Зверь кивнул и, сдёрнув автомат с плеча, растворился во мгле. Следом скользнули ещё три расплывчатые тени.

– Быстрее внутрь! – рявкнул Теодор, но в этот раз не стал подавать пример, а остался снаружи, – быстрее, быстрее!

Впрочем, подгонять никого не пришлось, стоило людям услыхать треск автоматных очередей, и они, не мешкая ни секунды, поползли в узкий лаз. Заплечные мешки начали немедленно цепляться за края дыры, едва ли не наглухо заклинивая ползущих. Только теперь стало ясно, зачем наш руководитель остался здесь. Он принялся ловко пропихивать застрявших, иногда ограничиваясь лёгким тычком руки, а иногда как следует, пиная дёргающуюся задницу подошвой армейского ботинка. Исчезая из виду, люди громко матерились и повизгивали, из чего я сделал закономерный вывод – падать придётся с некоторой высоты, причём на твёрдую поверхность. В отверстии уже успели исчезнуть все учёные и теперь Теодор громко отдуваясь пинал Сергея, чей пакет сминался по краям, но упорно не желал пропускать владельца, хоть на сантиметр дальше. Мы, с Юриком, тоже налегали на эту живую затычку пытаясь, как можно быстрее отправить её по назначению.

Стены тоннеля повело в дикой судороге и шлёпнувшись на задницу, я увидел, как отверстие, на мгновение расширившись, пропустило Серёгу внутрь. Из плывущих клубов зелёной мути выскочил совершенно одуревший Швед и не останавливаясь, запрыгнул в тёмный зев, взбрыкнув ногами во время своего короткого полёта. Следом появилась Вобла, на плече которой висел мотающий головой Круглый и зашвырнула своего дружка по направлению, проторенному Шведом. После этого тощая воительница, передёрнула затвор автомата и прижалась спиной к стене. Из её левой ноздри лениво выплеснулся ручеёк крови и пополз вниз.

– А тебе, нужно особое приглашение? – рыкнул Теодор и потащил меня к отверстию, – здесь каждая секунда на счету…

Как ни странно, но я сумел протиснуться по узкому проходу без особых проблем, лишь слегка ушибив плечо о незаметный выступ стены. Заранее подготовив себя к грядущему падению, я едва не забыл о нём в самый последний момент. Уже выпадая из лаза наружу я спохватился, уцепившись носками сапог за край дыры. Повисев пару секунд на полутораметровой высоте, я выставил перед собой руки и шлёпнулся на каменный пол. Естессно чёртов рюкзак перевесил, и вся эта акробатика окончилась кувырком. Мать!..Долбаная железяка в рюкзаке (какая-то банка?) второй раз приложилась к моему позвоночнику, причём в то же самое место. Автомат прошёлся по носу и открыв глаза, я обнаружил перед глазами чёрный зрачок его ствола.

– Замечательно! – сказал я, отодвигая оружие в сторону, – просто великолепно!

– Сваливай нахер! – заорала Вобла, протискиваясь через дыру, – как же ты меня задолбал!

В чём-то эти рекомендации были невыполнимы, но отчасти я им последовал, отковыляв в сторону. Женщина приземлилась и привалившись к стене, вытерла потёк крови, заметно увеличившийся за эти несколько секунд. Посмотрев на алую жидкость, Вобла перевела взгляд на меня, и я увидел: её глаза плывут, как у боксёра после нокдауна. Следом, из дыры, показался Теодор Емельянович и в изящном прыжке опытного гимнаста, легко опустился на пол. Когда он сдёрнул с лица маску, серебристые бисеринки пота дождём брызнули во все стороны.

В отверстии показались чьи-то сапоги, ожесточённо цепляющиеся за край лаза, точно их владельца кто-то тянул в обратную сторону. Теодор подскочил к дёргающейся обуви и вцепившись в голенища, потянул на себя. В глубине лаза треснула короткая очередь и Теодор сумел выдернуть рычащего Зверя, одежда которого оказалась исполосована на мелкие полоски. Мелькнули две кровавые полосы на лбу гиганта, и он ничком рухнул на пол, замерев без движения.

Попутно великан зацепил Емельяновича, который и сам-то не слишком уверенно держался на ногах. Того отбросило назад с такой силой, что он неслабо приложился затылком о камень стены, растянувшись у ног Воблы.

Как зачарованный я перевёл взгляд на дыру, из которой доносился громкий скрежет и шипение. Наружу выхлестнулось длинное щупальце, покрытое короткими чёрными волосками. Потом ещё парочка, вцепившихся в края отверстия. Видимо от ужаса, моё зрение обострилось, и я увидел острые, точно бритвы, когти, на концах щупалец. Именно эти лезвия и скрежетали по камню.

Сердце рухнуло сквозь пятки в неизвестные глубины, пробив подошвы сапог и потянуло следом всю мою начинку.

Когда смотришь кино про монстров, то не воспринимаешь их всерьёз: аттракцион – он аттракцион и есть, ужасаешься, но не по-настоящему. Почему-то и теперь я никак не мог поверить в то, что передо мной настоящие щупальца, содрогающиеся в попытках протащить чью-то тушу через лаз метрового диаметра. Меня хватило лишь на то, чтобы попятиться, упёршись рюкзаком в стену пещеры. Надо было бы бежать, но конечности вновь отказали, не желая уносить от столь захватывающего зрелища. Громкое сопение раздавалось уже совсем рядом, а жуткий скрежет вынуждал нервы вибрировать, подобно натянутым струнам.

– Стреляй, – прохрипел голос за кадром.

Как выяснилось, хрипела Вобла, пытаясь оторвать спину от стены. В её глазах бушевала такая энергетическая буря, что её токи нарушили моё оцепенение. Нащупав рукоять автомата, я вскинул оружие и попытался ткнуть стволом, хотя бы приблизительно, в направлении лаза. В дыре уже появилась бесформенная масса, покрытая множеством коротких, непрерывно шевелящихся волосков, напоминающих стрекала актинии. Палец судорожно сомкнулся на спусковом крючке и автомат оглушительно щёлкнул в тишине моих сумеречных страхов.

Выстрела не было.

Оно и понятно: с предохранителя то автомат никто снять не удосужился! Пока я тянул непослушные сосульки пальцев и сдвигал намертво прилипший предохранитель, тварь, с оглушительным пыхтением, начала выпихивать свою тушу наружу.

Теодор приоткрыл затуманенные болью глаза и прихрюкнув от напряжения, ударил рукой по какому-то малозаметному выступу, у основания стены. Чудовище в проёме заверещало и пропало из вида, словно его выдернули наружу. Отвратительно хрустнуло и отверстие в стене исчезло, скрывшись под массивной металлической крышкой. На её тусклой поверхности разевало рот лицо, подобное той угрюмой физиономии, которую я видел на входе в Бездну. Только эта морда была ещё страшнее, а гримаса оказалась ещё тоскливее.

Невзирая на то, что силы окончательно покинули моё исстрадавшееся тело, я улыбался, как последний дебил. Боже, как я был счастлив! Мгновение назад мне удалось избежать неминуемой смерти, уж в этом я был уверен на все сто. Тварь сумевшая, без ущерба для себя, отбросить таких опытных бойцов, вне всякого сомнения, устроила бы здесь настоящую бойню.

– Милосердный Боже, – пробормотал Теодор весьма странную фразу, – святые угодники.

Очнувшийся Зверь произнёс более доступные, для меня, слова:

– .б твою мать! – сказал он, с чувством, – твою мать!

Продолжая сидеть у стены и радуясь непотерянной жизни, я настолько пришёл в себя, что решил осмотреться. Мы находились в небольшой пещере, которая теперь имела лишь один выход – проход под узкой аркой, украшенной переплетающимися рогатыми змеюками. Арка несомненно была делом рук человека и это показалось мне очень странным. Всё это место было настолько далеко от чего-либо, присущего человеку, поэтому всякое свидетельство пребывания здесь людей, казалось, по крайней мере, неуместным.

Сама пещера напоминала куполообразный шатер с плоским основанием, диаметром порядка десяти метров. Я, в настоящий момент, находился в своеобразном аппендиксе – полутораметровом тупике. Остальные члены группы потерянно стояли посреди пещеры, рассматривая серые стены. Судя по испуганным лицам, явление лохматой тварюки с когтистыми щупальцами, не прошло мимо их внимания.

Кто-то остановился около меня и потянув за воротник куртки, очень ласково сказал:

– Честное слово, ты не представляешь, как мне хочется вышибить твои сраные мозги из твоей сраной головы, – Вобла слегка помедлила и хмыкнув, пояснила, – это же надо, единственный человек, который имел возможность задержать это уродище, поставил автомат на предохранитель!

– Всё хорошо, что хорошо кончается, – достаточно внятно сказал я, – отвали от меня, пожалуйста. Не порть настроение.

– Я бы тебе испортила, – неопределённо протянула Вобла и направилась в пещеру, бормоча о траханных дегенератах, понапрасну жрущих свой хлеб.

Кстати, о хлебе насущном. Слегка отойдя от полученного стресса, начавшего покрываться лёгкой корочкой забытья, я ощутил открывшуюся в желудке пустоту. Оставалось надеяться на то, что уже пришло время принятия трапезы.

К моему счастью так и было.

Теодор, несколько оклемавшийся, после произошедшего, вышел на середину пещеры и слегка подсевшим голосом, объявил остановку на ночь. В связи с этим меня незамедлительно вытряхнули из моего рюкзака, где в общем-то и находился определённый запас продовольствия. Появились буханки хлеба, упакованные в полиэтилен и жестяные банки с яркими наклейками, извещающими о том, что они содержат тушёнку. Удивительно, как при таком количестве банок, у меня вообще сохранился позвоночник. Каждому досталось по четверти буханки, слегка несвежего хлеба и по банке тушёнки. Не могу сказать, будто мои глисты остались довольны подобным ужином, но я быстро успокоил их, указав на то, что он мог достаться врагу. Вместе со мной. Банка как-то незаметно опустела и поелозив последним куском хлеба по её блестящим внутренностям, я с огромным сожалением, окончил принятие пищи.

Оторвавшись от бесполезной жестянки, я обнаружил, что большинство справилось со своей задачей намного быстрее и начало переходить от активной части отдыха к пассивной. Собрались дрыхать, короче. Двое учёных дутышей задремали так же, как и сидели – прислонившись спинами к стене. Третий свернулся калачиком на своём рюкзаке. Около четвёртого (точнее – четвёртой) уже сидел Серёга и что-то настойчиво втолковывал, размахивая руками. Девушка (весьма даже ничего!) обречённо кивала головой и бросала тоскливые взгляды по сторонам. Юра забился между двумя рюкзаками, каждый из которых был едва ли не больше его и накрыв лицо капюшоном, замер без движения. Швед и Круглый сидели около самой змеиной арки и свесив головы на грудь, перебрасывались короткими фразами. Вобла расположилась чуть поодаль и опёршись локтем о край торчащего из рюкзака ящика, сосредоточенно разбирала-собирала своё оружие. Зверь и Теодор вновь разложили карту и черкали её жирным чёрным маркером. Вобла собрала автомат и уставилась на меня немигающим взором голодного удава. Ощутив внутренний дискомфорт, я заёрзал, но очень скоро убедился, как непросто укрыться от этого сверлящего взгляда. Вобла, как будто специально затеяла эту игру в гляделки, пытаясь вывести меня из полунирванного состояния. Даже закрыв глаза, я ощущал давление на лоб, точно кто-то давил на него толстым жёстким пальцем.

– Какого хрена, – пробормотал я и поплёлся в тот аппендикс, откуда мы вторглись в пещеру, – лучше уж эта тварюка!

Выражение это несомненно можно было опротестовать, но металлическая крышка выглядела достаточно надёжно, а Вобла скрылась от меня за поворотом коридорчика. В принципе, сейчас я видел только Сергея с учёной девахой (Серёга полез обниматься). Внезапно девчонка вскочила на ноги и громко сказала:

– Да иди ты на хер, мудила!

После этого она отодвинула ноги ловеласа-неудачника и направилась прямиком ко мне. Бросив свой рюкзак рядом с моим, она плюхнулась на него и отстегнув верхнюю кнопку на куртке, поинтересовалась:

– Можно здесь припарковаться?

– Почему бы и нет? – я пожал плечами, – не один фиг, где сидеть.

– Да не один! – в сердцах ответила она, – стоит оказаться в мужской компании и какой-нибудь мудила обязательно считает своим долгом достать до самых печёнок! Хер у него, видите ли, зачесался!

– Да я вроде бы, тоже мужская компания, – несколько обескуражено хмыкнул я, – и означенный орган у меня тоже имеется.

– Давай на ты, – сказала она, протягивая мне ладонь, – меня зовут Оксана.

Пожав ладонь, я предложил ей слезть с мешка, уж чересчур она напоминала Наполеона, восседающего на барабане. Хихикнув, девушка решила последовать моему совету и присела на тёплый пол, рядом со мной.

Некоторое время она молчала. Я решил, будто она уснула и сам начал подрёмывать.

– Какие мысли обо всей этой срани? – спросила девушка внезапно, нарушив мою дремоту, – честно говоря, я нифига не понимаю! Такое ощущение, крыша вот-вот слетит с катушек. Какие-то подземелья, твари и прочая чертовщина.

– Не знаю, – ответил я, потирая глаза, – мне просто предложили подзаработать деньжат на переноске аппаратуры. Видимо вашей. А тебе, какую хрень наплели?

– Да всякую срань, – она раздражённо махнула рукой, – о заброшенных урановых рудниках, забытых запасах топлива для станций. Вроде, как сырьё для оружия. Да только лабуда это всё – нет здесь радиации, даже остаточной и это само по себе странно. А все эти шахты похожи на чёрт знает, что, но только не на остатки уранового рудника.

– Когда-нибудь узнаем, – зевнул я, – кто-нибудь проговорится. Скажи лучше, ты чё, такая крутая научная деятельница, раз тебя взяли в эту экспедицию?

– А ты, как думаешь? – приподняв нос, высокомерно заявила Оксанка, но не выдержав взятого тона громко прыснула, – да нет. Просто лаборатории предложили заняться этой работой, пообещали хорошие деньги, вот я и упросила муженька включить меня в состав группы. Лишняя деньга ещё никому не помешала.

– И кто из них твой супруг? – я кивнул на спящих, – вон тот – молодой? С истерическими приколами?

Оксана зажала рот рукавом, пытаясь удержать хохот внутри.

– Это – Семён Кошкарёв, – всхлипнула она, отсмеявшись, – главный лаборант лаборатории нестабильных изотопов, хоть фактически он выполняет обязанности заведующего лабораторией. Его начальник постоянно за границей.

– Очень ценная информация, – я пожал плечами, – думаешь объяснила? С чего это тебе так весело стало?

– Да он же – педик! Голубой щенок – вот его кликуха, – она опять прыснула, – об этом все знают. Да он не слишком-то и маскируется. Любой симпатичненький студентик великолепно проинформирован, лабораторную этому ультрамариновому лучше всего сдавать через задний проход. Если бы он не был таким хорошим специалистом – то уже давно получил бы коленом под свой раздолбанный зад.

– И кто тогда?

– Да нет его, здесь, – на лице Оксанки появилось досадливое выражение, словно она вспоминала нечто малоприятное, – мой муж – ректор института.

– Ах вот оно как, – протянул я, пытаясь вспомнить неизменного руководителя того учебного заведения, где мне, в своё время, пришлось обучаться. В памяти блуждало нечто, достаточно древнее для определения в археологический музей, – хм, однако…

– И ты мне хочешь попенять, за моего старика? – с горечью сказала девушка и я ощутил, как она напряглась.

– Да погоди ты! Наёжилась, как дикобраз, – я взял её за холодную ладошку и похлопал по ней, – ни фига я не хочу сказать. Разве не понимаю, какие ситуации могут быть в жизни. Особенно в наше время…

Ладонь расслабилась и заметно, потеплела. На полных чувственных губах промелькнуло выражение, напоминающее благодарную улыбку. Оксана внимательно посмотрела на меня и подвинулась ближе так, что её, обтянутое джинсами бедро коснулось моего. Удивительно, вроде бы мы, одетые люди, находились в странном и жутком месте, да ещё и невероятно устали…Короче, я ощутил возбуждение. Такова, стало быть, человеческая природа.

* * *

– Я тогда училась на первом курсе, – доверительно сказала Оксана и запрокинув голову, упёрлась затылком в стену пещеры, – денег ни хрена не было. Много я могла снять с матери, если папашки не было и духу? Начала подрабатывать, пропустила занятия и на сессии конкретно попала. Думала всё – вышибут. Вызывают к ректору. Ну, готовлюсь к последнему разговору и на свободу, с чистой совестью. Захожу – сидит. Куда там! В костюме, при галстуке, волосы выкрасил – Казанова, короче. Предложил, для начала, быть его любовницей, а там как получится. Мне куда деваться? Мать копейки зарабатывает, бабку в больницу положили: денег надо – немеряно. И учёбу продолжать тоже как-то нужно. Ну и как я должна была поступить?!

Глаза её сверкнули набежавшими слезами, а губы кривились, точно от боли. Когда так делала моя супруга, я знал – надвигается грандиозная истерика. Слава богу, кое какие методы для предотвращения грядущего шторма, были мне знакомы. Обняв Оксанку за плечо, я подтянул её к себе и прошептал на ухо:

– Ну, прекрати, – она замерла, и её голова склонилась ко мне, – я же тебе ничего не говорю. Не буду, даже, говорить, типа понимаю твою ситуацию – её может понять только тот, кто сам в ней побывал. Было так – стало по-другому. Что-нибудь хорошее обязательно случится.

– Ты прямо-таки – буддист, – Оксана посмотрела мне в глаза и смахнула слезинку, повисшую на реснице, – но знаешь – это успокаивает. Давно, со мной, так никто не разговаривал.