Текст книги "Красный Царицын. Взгляд изнутри
(Записки белого разведчика)"

Автор книги: Анатолий Носович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Гай

Совершенно нельзя того же сказать про совдепского дивизионера Гай. Кто такое Гай?

Гай[47]47
  Гай Гая Дмитриевич (Бжишкян Гайк) (1887–1937) – из семьи учителя, участник 1-й Мировой войны, прапорщик. В 1918 году во главе сформированных им отрядов вел бои с белочехами. В июле-ноябре 1918 года командовал 1-й сводной Симбирской пехотной дивизией (позднее 24-я стрелковая дивизия). В январе-мае 1919 г. командующий 1-й армией. В августе-сентябре 1919 командовал 42-й стрелковой дивизией, в сентябре 1919 – марте 1920 – 1-й Кавказской кавалерийской дивизией на Южном фронте. С марта 1920 г. командовал конным корпусом Западного фронта. Участвовал в наступлении на Варшаву. В дальнейшем на военно-педагогической работе.


[Закрыть] это «Красная Амазонка»!

Но сама Гай только фирма. За ней скрывается ее муж «товарищ» Берзин[48]48
  Берзин – среди активных участников гражданской войны инженера Берзина не встречается. Есть два учителя и один рабочий. В описываемое время все они были далеко от Царицына.


[Закрыть]. Он гражданский инженер, т. е. вполне интеллигентный и, как мне пришлось убедиться, вполне умный человек, хотя и весьма беспринципный.

Еще осенью 1918 года после освобождения Самары от «белогвардейцев», когда в советских кругах возникал вопрос об отправке подкреплений на юг, к Вацетису приехал муж «товарища» Гай и особенно хлопотал об отправке дивизии его жены на южный фронт, где к тому времени назревали события.

Эта дивизия носила в то время название «стальной», и за взятие Симбирска первой получила только к тому времени установленные знамена за отличия в боях против белой гвардии.

Мне довелось видеть снимок штаба этой дивизии, где на первом плане снята «товарищ» Гай, рядом с ней ее муж, инженер Берзин, а вокруг расположены комиссары и другие чины штаба. Больше всего удивило меня то, что на фотографии видны были несколько солдат в старой уланской форме в киверах (черных шапках); это были ординарцы и конные посыльные самой дивизионерши Гай.

В заключение этого очерка хотелось бы подчеркнуть ряд весьма симптоматичных явлений в управлении красными войсками вообще, кроме того и в обхождении с ними их начальства, в частности. Насколько в начале создания красных войск их руководители из «запломбированного» вагона[49]49
  …в запломбированном вагоне – В. И. Ленин и его ближайшие соратники возвращались в Россию из Швейцарии через территорию воюющей с Россией Германии и Швеции; проезд через Германию осуществлялся в запломбированном вагоне, что якобы служило гарантией от контактов В. И. Ленина с немецкими спецслужбами.


[Закрыть] отрицали и отбрасывали все старые способы организации, управления и поощрения войск, настолько в настоящее время они беззастенчиво прибегают к этим же самым приемам и способам, которые так беспощадно ими критиковались, как ненужные стеснения личности. С какой последовательностью и с какой постепенностью они вводят теперь в свои войска все то, что в начале своего захвата власти они отрицали!

Красные знамена за храбрость, различные награды в виде жетонов и значков[50]50
  ...различные награды в виде жетонов и значков – с начала формирования Красной Армии был введен красноармейский нагрудный знак в виде красной звезды, расположенной поверх венка из лавровых и дубовых веток, в центре звезды находилась эмблема – плуг и молот; с 29 июля 1918 г. был установлен значок-кокарда для головного убора – красная звезда с эмблемой плуг и молот. В январе 1919 г. были объявлены нарукавные знаки различия военнослужащих и знаки различия родов войск в виде клапанов-петлиц на воротниках. В качестве главной награды в 1918 году был утвержден Орден Красного Знамени. Другие наградные жетоны и значки были продуктом местного творчества.


[Закрыть], которые у них теперь разделяются по достоинству, т. е. на значки командного и подчиненных составов, многочисленные и громадных размеров денежные награды – все это признаки того, что все их учение и все их платформы есть не что иное, как неустойчивое и теоретическое толкование, которые они отбрасывают при первом же случае, когда видят, что жизнь указывает совершенно другой путь к достижению правильных результатов. Одного лишь они никогда не отбросят это – террора, ибо им одним они держатся, им одним привлекают к себе на службу и Егоровых, и Берзиных, и Думенок, и Жлоб и тысячи других.

Миронов, Киквидзе и Захаревич

Главными руководителями красной армии, идущей на Дон и оперирующей между Царицыным и Воронежем, являются, как мы писали в предыдущей статье, военный комиссар Подвойский и бывший генерал Сытин. Ближайшими же руководителями бригад и дивизий являются донской казак бывший войсковой старшина Миронов, бывший прапорщик Сиверс, хорошо известный Ростову по жестокостям его дивизии (о нем см. статью Черноморцева «Красный Сиверс»), бывший вольноопределяющийся Киквидзе и бывший подполковник Захаревич.

Миронов[51]51
  Миронов Филипп Кузьмич (1872–1921) из казаков, закончил юнкерское училище (1898), участник русско-японской и 1-й мировой войн, войсковой старшина. В декабре 1917 г. избран командиром 32-го Донского казачьего полка. Был членом ВРК и военкомом Усть-Медведицкого округа, с мая 1918 г. командовал войсками округа, с июля 1918 – Усть-Медведицкой бригадой, с октября – Усть-Медведицкой стрелковой дивизией (впоследствии 23-я стрелковая дивизия). С марта 1919 – помощник и врид командующего Белорусско-Литовской армией. С июня 1919 командир Особого корпуса на Южном фронте. С июля формировал Донской казачий кавалерийский корпус в Саранске, самовольно выступил на фронт, за что был арестован, приговорен к расстрелу, но помилован и реабилитирован. Работал в Донисполкоме заведующим земельным отделом. С сентября по декабрь 1920 г. командовал 2-й конной армией. Инспектор кавалерии РККА. Арестован по подозрению в заговоре и расстрелян по решению Коллегии ВЧК 2 апреля 1921 г.


[Закрыть], уроженец Усть-Медведицкой станицы, примкнувший к советской власти еще во дни Каледина[52]52
  …во дни Каледина – имеется в виду период противостояния правительства атамана А. М. Каледина и большевиков – октябрь 1917 – январь 1918 гг.


[Закрыть], правивший севером Дона и бежавший едва в станицах началось восстание[53]53
  …едва в станицах началось восстание – в станицах Усть-Медведицкого округа восстание казаков против Советской власти началось в начале мая 1918 года.


[Закрыть].

С красным начальством Миронов весьма горд и не переносит никаких комиссаров и, как он их называет, соглядатаев. Штаб Миронова очень немногочисленный и из настоящих казаков в штабе только один – его зять, а потому его начальник штаба Здобнов[54]54
  Здобнов – Сдобное Илларион Александрович (?-?) – из казаков, участник 1-й мировой войны, есаул, командир сотни 5-го Донского полка. В Красной армии – начальник штаба 23-й стрелковой дивизии.


[Закрыть]. Остальной элемент пришлый и хорошо живет на счет казаков. Совдепцы не раз пытались придать Миронову того или иного комиссара, но каждый раз Миронов с большой настойчивостью не принимал посланных, и результатом была полная обособленность его бригады. Одному из военных руководителей пришлось в сентябре месяце быть в бригаде у Миронова. В это время он взял станицу Ореховку и, собрав весь свой отряд, думал переходить в наступление дальше. Встреча, которую оказал Миронов приехавшему, была далеко не любезная.

«Опять соглядатая мне прислали. Если я им не гожусь, то пусть возьмут у меня бригаду. Прошу вас примите командование, а с меня довольно: я устал». Но Миронов стал любезнее и разговорчивее едва только разговор коснулся его соседа по фронту комиссара дивизии Киквидзе, как ему ни приказывают, не хочет держать связь с Мироновым и грабит казаков. Миронов оживился и пошел громить Киквидзе, называя его разбойником.

Между тем отряд Миронова тоже охулки на руку не кладет, и сам Миронов накладывает на жителей весьма тяжелые контрибуции, а при сборе последних не стесняется в средствах понуждения. С пойманными казаками он обращается весьма жестоко. Их раздевают догола, какая бы погода ни была[55]55
  ...раздевают догола – зимой из-за отсутствия теплых вещей так поступали и белые и красные.


[Закрыть]. Войску Миронова необходимо обмундирование, поэтому Миронов не стесняется собирать его всеми способами. Страхом и угрозами, главным образом будущей мести родственникам он заставляет пленных переходить на его сторону, т. е. на сторону советской власти.

Кроме того Миронов очень любит почести и уважение. Ту станицу, которая его встречает с почестями, он записывает в благонадежные, но горе станице, если она сумрачно смотрит на победителей. Миронов тогда становится зверем и накладывает непосильные контрибуции.

Пополняет свои войска Миронов немедленной мобилизацией каждой станицы, в которую он входит, причем первоначально, пока новый красный воин не приобрел доверия, он зачисляется в пехоту, из которой труднее убежать. В этом отношении в его бригаде выработана целая система, при помощи которой вновь поступающее по мобилизации, большей частью недалекие люди, опутываются настолько, что в дальнейшем им только и остается, что продолжать свою службу советской власти, ибо возврат к прошлому грозит весьма тяжелыми последствиями.

Замыслы Миронова весьма честолюбивы. У него как-то вырвалась фраза, которой определяется все его поведение: «…или теперешние атаманы. Нам вместе тесно. Я буду атаманом Красного Казачества, или лягу костьми».

Миронов любит популярность и во всех его мероприятиях, а также во всем его поведении всегда проглядывает стремление играть на популярность. Штаб его представляет маленькую коммуну, где все ведут себя просто и непринужденно, но это только видимая непринужденность; на самом деле режим в штабе Миронова полон его своевольности и, как это не раз пришлось наблюдать, капризной грубости. Да и не может быть иначе: с одной стороны, Миронов считается официально товарищем. С другой стороны, честолюбивые планы, мечты о будущей славе и почестях заставляют его быть нервным крайне неровным в обращении и в конце концов чрезвычайно грубым.

Когда «бывший войсковой старшина» не в духе, весь штаб ходит на цыпочках, все ждут грозы, и сам Миронов в своем поведении и обращении с подчиненными очень мало напоминает широковещательные рекламы красного равноправия.

Сам Миронов очень недурно владеет пером, и его приказы часто представляют образцы хорошо составленной и с большим подъемом написанной прокламации. В своих приказах Миронов помещает все, что касается и необходимого в будущем наступления, и отношения к местным жителям, и свое политическое «credo», и не скупится, как на посулы земного рая всем тем, кто примет его сторону, так и на обещание легкой дороги в царство небесное его врагам.

Небольшого роста, худой, весьма подвижной, говорящий на митингах с большим подъемом и оттенком простонародного кликушества, мало разбирающийся в средствах достижения своих, тайных целей, Миронов, как человек ловко играющий на темных сторонах человеческой души, вне всякого сомнения может играть большую роль в совдепской части России, и там только он может иметь успех, но и там несомненно временный, ибо: ни ширины государственных взглядов, ни глубокого понимания всего ужаса настоящего положения Отечества у Миронова нет и ни в каких мероприятиях или проектах его этого не видно. Миронов, вне всякого сомнения, ненормален, страдает сильным нервным расстройством, злоупотребляет, как спиртом, так и наркотическими средствами, (последнее пристрастие наблюдается в широком масштабе в советских верхах вообще) и, надо полагать, его большевистская звезда, так же скоро закатится, как и появилась.

Советские власти держат бригаду бывшего войскового старшины в черном теле и бригада, сравнительно с другими соседними частями Сиверса[56]56
  Сиверс Рудольф Фердинандович (1892–1918) – из семьи служащего, окончил военное училище, участник 1 мировой войны, прапорщик. Один из создателей и редакторов большевистской газеты «Окопная правда». В РКП(б) с 1917 г. В январе – феврале 1918 г. командовал советским отрядом, наступающим с территории Украины на Таганрог, в конце февраля – марте командовал войсками в районе станции Тихорецкая, в марте-апреле командовал 5-й (затем 2-я Особая) армией. С лета 1918 г. командир 1-й Украинской особой бригады. Умер от ран 2 декабря 1918 г.


[Закрыть] и Киквидзе нищенски снабжена всем необходимым, В то время как у тех же Сиверса и Киквидзе имеются и броневики и по десятку легковых автомобилей, у Миронова в бригаде ничего подобного не было и не предвиделось к получению в скором времени.

Подобное отношение к бригаде Миронова есть результат известной подозрительности советских властей по отношению к казачьим частям вообще, а в данном случае к достаточно большой части, состоящей под начальством, как никак, а все-таки – «бывшего офицера», по своему характеру мало считающегося с советской властью и достаточно популярного в своей бригаде.

Подозрительное и недоброжелательное отношение высших мира сего к Миронову и его бригаде, отзывается и на отношении к нему его соседей. У Миронова хронические нелады с Киквидзе, с остальными постоянными или временными соседями Миронов тоже мало стесняется не только заглазно, но и при встрече. Поэтому сам Миронов весьма не популярен и в среде его «товарищей-командиров». Все ясно чувствуют, что «войсковой старшина» что-то замышляет, на что-то надеется, к чему-то стремится…

В советских верхах – люди не без зависти, а общий уклад не без больших интриг, а потому характер Миронова портится не по дням, а по часам, нервность увеличивается в той же пропорции и… результаты, надо полагать, не заставят себя долго ждать… Миронов окончит свою карьеру в красной армии.

* * *

Бывший вольноопределяющийся Киквидзе начал карьеру в январе 1918 года, когда из председателей дивизионного комитета попал на должность начальника дивизии. С тех пор Киквидзе, то пропадая, то снова выплывая на поверхность моря большевизма, стоит во главе той или другой советской военной организации. Он по национальности грузин и около него всегда находится изрядное количество его соотечественников. Дивизия его знаменита настолько, что в советских кругах вместо реквизиции говорят – «киквизиция», и сообразно изменяют это понятие и дальше в том же роде: «киквизнул, киквизировал!..»

Дивизия грабит феерически, но хитрый начальник ее всегда от награбленного спешит уделить кое-что и голодающим советским деятелям, и главным образом, Москве.

Так было и в начале сентябрьского наступления дивизии от Елани. Киквидзе, взяв Мачеху и окрестные станицы, и награбив значительное количество всякого имущества немедленно послал в Москву особый поезд с мукой и зерном в подарок от дивизии. Такими средствами хитрый грузин твердо держится на своем месте и, несмотря на целый ряд его тактических самых грубейших ошибок, советская власть терпит Киквидзе и те ненормальности, которые имеются в дивизии. У него совершенно нет комиссаров, и он от них не зависит. Правда, у него есть многочисленные друзья из весьма знатных совдепцев, которые очень часто навещают его, как, например, братья Гузарские, которые состоят в совнаркоме. Благодаря этому и главное потому, что сам Киквидзе, конечно, много умнее и даже много сообразительнее в военном деле, нежели Сиверс, его дивизия, несмотря на частые неудачи, стоит на хорошем счету у большевистского начальства. Дивизия была в армии Антонова-Овсеенко, знакомая Ростову и Новочеркасску по ее «киквизации», а потому очень хорошо снабжена всем необходимым и возит за собой многочисленные запасы награбленного богатства.

Сам Киквидзе храбрый человек и появляется лично в самых опасных местах.

До конца октября 1918-го года дивизия Киквидзе была наиболее стойкая и наиболее способная к маневрированию в регулярном смысле этого слова.

Сам Киквидзе любит командовать не только своей дивизией, но и всеми остальными частями, которых находились по соседству с ним. Эта особенность Киквидзе приводила всегда к крупным недоразумениям между ним и его соседями. Особенно он не ладит со своим левым соседом Мироновым. Скандалы между Киквидзе и Мироновым приняли затяжной и часто весьма комический характер. Так, например, в штабе юго-западного фронта в октябре прошлого года было несколько телеграмм от Миронова к Киквидзе и обратно. Стоили эти телеграммы свыше 10 тысяч рублей, так как они были адресованы по 15 и более адресам. В них «вожди» попросту переругивались между собою. В штабе долго решали, кто должен платить за эту частную корреспонденцию.

Киквидзе – один из наиболее энергичных и дельных в военном смысле начальников дивизий на фронте от Воронежа до Царицына включительно, но он же и один из наиболее бессовестных разбойников и грабителей. Это он разграбил конские заводы Харьковской губернии и Донской области. Без сожаления портил он лучших заводских производителей и забирал ценных маток под седла своих товарищей; в его кавалерийских полках, особенно под командным составом – выдающиеся лошади.

* * *

Из остальных лиц командного состава на донском фронте фронте надо указать на командира бригады Захаревича, бывшего подполковника.

Это совершенно особый тип красного командира, народившийся лишь в самое последнее время на почве или хронического недоедания, или по отсутствию каких-либо нравственных устоев.

Весь нравственный и умственный багаж такого командира состоит в знании военного «Полевого устава». Это и по внешности и по внутреннему содержанию совершенно забитые люди, как они были забиты и в старое время. Им все равно перед кем сгибаться: был ли это старый «Держиморда», будет ли это новой формации «военный комиссар», прямой ставленник Троцкого. Вечно приниженный, вечно боящийся каждого комиссара, этот тип красного командира может оказаться достаточно вредным ибо, не сочувствуя всему происходящему, он тем не менее старается и лезет вон из кожи, чтобы получить милости вый кивок, не говоря уже о хорошей аттестации от какого либо незначительного комиссарика.

Наиболее опасными и совершенно непонятными типами являются типы, подобные молодому капитану Ролько[57]57
  Рольк А. С. (?-?) – 11 сентября – 31 декабря 1918 года врид начальника 14-й стрелковой дивизии Красной Армии.


[Закрыть], окончившему в 17-м году сокращенный курс Военной академии. Полные воинского духа, с утрированной отчасти дисциплиной все время титулующие старых генералов: «превосходительствами». Эти бывшие офицеры, вне всякого сомнения, но только не большевики и даже им не сочувствующие, но в глубине своей души попросту ярко настроенные против своего комиссарского начальства, они, тем не менее, служат большевистскому правительству так, что, даже опытному глазу конспиративного работника, очень трудно разобрать, какие причины руководят ими в настоящих их действиях. Единственными и самыми простыми причинами могут быть: отсутствие настоящей военной школы и воспитания и жажда возможности в таких молодых годах играть достаточно выдающуюся роль.

Однажды пришлось слышать такую реплику, поданную одним из подобных типов.

«Ну, что ж, что я работаю здесь. Куда деваться. А если придут добровольцы – сдадимся без боя, им тоже нужны люди».

К чести нашего офицерства надо сказать, что такие типы – редкие единицы, но они приносят большой, часто непоправимый вред всему делу освобождения родины от засилья большевиков.

4. КРАСНАЯ АРМИЯ

«Бывшие офицеры»

Старая армия перестала существовать примерно с подписания Брест-Литовского позорного мира[58]58
  Брест-Литоеский мирный договор – мирный договор между Россией с одной стороны и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией с другой был заключен 3 марта 1918 года. Договор устанавливал прекращение войны, от России отторгались значительные территории (ок. 1 млн. кв. км) – Литва, Курляндия, Лифляндия, Эстляндия, часть Белоруссии; на Кавказе к Турции отходили Карс, Ардаган и Батум. Украина и Финляндия признавались самостоятельными государствами. Дополнительно 27 августа Россия обязалась выплатить Германии 6 млрд, марок.


[Закрыть]. До этого подписания еще были уголки, где оставались призраки частей и признаки повиновения.

С этого самого момента начала существовать Красная армия, которая начала первые свои шаги приблизительно с момента взятия большевиками Киева в феврале 1918 года[59]59
  …взятие большевиками Киева в феврале 1918 года – 26 января (8 февраля) 1918 года отряды Красной гвардии, руководимые украинским советским правительством из Харькова, заняли Киев и выгнали оттуда Центральную Раду. Центральная Рада перебралась в Житомир и объявила о полной независимости Украины от России и о начале отдельных переговоров с немцами о мире.


[Закрыть].

В марте этого же года красная армия начала отступление под напором немецко-украинских сил, с того времени, собственно, началась ее официальная история, с этого времени интересно проследить, как она видоизменяла свой облик. Весь период, который ведет непосредственно к теперешней борьбе, будет рассмотрен только постольку, поскольку он будет необходим для уяснения общего состояния красной армии, которая стоит твердо и относительно достаточно упорно сражается за чуждые ей интересы, которые ее руководители маскируют различными большевистскими лозунгами.

Против красной с ее интернациональными частями армии стоит возрожденная старая русская армия, ставящая задачу восстановления великой России. Победа в ней не за горами, но знать своего противника, надо. Указать его типичные черты и составляет задачу этой книги.

Киев переживал тяжелые минуты. Только что завершились кровавые дни большевиков, результатом которых было более трех тысяч офицерских трупов, поруганных и расстрелянных на панелях и в парке. Большевики под начальством Муравьева победили, но рада призвала на помощь немцев. Враг оказался у порога города. Штаб большевистских комиссаров был на посту Волынском. Среди комиссаров была тревога: они ожидали несколько тысяч «Печерских», из поступивших красногвардейцев, как тогда назывались наемные «совдепские» войска.

Наконец «армия» прибыла. Эшелон в полдюжине вагонов привез едва шестьдесят человек. Собравшимися тотчас на митинге было постановлено: всем без исключения выступить с оружием в руках против дерзкого врага.

Начальник эшелона, восемнадцатилетний Беркович доложил, что его люди дальше поста Волынского не двинутся, так как они взялись защищать город и от него не пойдут. Едва был окончен этот неутешительный доклад, как ввалилась группа из Печерской армии и громко стала требовать выдачи ей – непременно немедленно – по две пары чистого белья, ибо иначе ее съедят «воши». Народный комиссар был вне себя, но шестьдесят человек для него представлялись грозной силой. Беркович пошел уговаривать Печорскую армию.

Случайно запоздал какой-то паровоз, и комиссар мог сорвать всю злобу на неповинном дежурном.

– Если не будет паровоза – расстрелять! Вы умели повиноваться, когда приказывало старое правительство! – кричал в исступлении комиссар…

Почти месяц спустя… Красногвардейские армии южнорусских республик отходили по всему фронту перед немецко-украинскими силами. В уездном городе Харьковской губернии тревожное настроение: ожидают гайдамаков. Утром было белогвардейское выступление.

Сам командующий армией занят расставлением городских караулов. Один револьвер в руках, другой за поясом: «товарищи, тому, кто уйдет с поста, первая пуля в лоб». Ругательства так и висят в воздухе. Для того, чтобы «товарищи» не могли уйти с постов и отказаться или отговориться незнанием, принята целая система записи.

Настроение красной гвардии к офицерам, попадающимся к ним в плен, очень неровное. В массе они очень злобны и другой фразы, – как выпустить ему кишки, чего с ним долго возжаться! – от них не слышно.

Три товарища из молодых ведут арестованного офицера на вокзал. Каких только издевательств он ни натерпелся, чем только ему ни угрожали, и каким только образом он достиг места назначения? Только слепым счастьем можно объяснить это. Но вот его же отправляют для следования в Харьков со строгим наказом конвойным: убежит, вы станете на его место! Конвойные – старые солдаты и сразу чувствуется совершенно другое отношение. Правда, стеречь стерегли, ибо кто же хочет быть расстрелянным, но рассуждения о моменте, сожаление о былой славе и могуществе России, давало понять, что они люди отличные от первых. Между тем они отлично знали, что сопровождают бывшего офицера на верную смерть, а потому им рисоваться не было необходимости.

В этот период таковое двойственное состояние армии «совдепской» власти было как правило, и всякому, кто близко с нею мог познакомиться, таковая двойственность первым долгом бросалась в глаза.

Конец марта и весь апрель немцы особенно усиленно продвигались в глубь нашей территории. Среди многих деятелей всяких оттенков укрепилась мысль, что она является только угрозой самим же большевистским властям. И эти власти принялись энергично, а вместе с тем и с большой осторожностью проводить исподволь реформы преобразования армии на старый лад. А раньше всемогущий институт комиссаров мало помалу из полновластных хозяев превратили только в политических деятелей.

Таким образом мы подошли к интересующему нас периоду, когда большевистская армия стала на путь тех преобразований, которые, начиная с времени ее наиболее интенсивных боев с силами всего Юга России, привели эту армию к ее теперешнему состоянию.

В период подписания Брест-Литовского мира для большевиков армия, даже таковая, как она была, представляла явную угрозу. Недолго думая, были приняты меры для развала армии. Меры эти всем известны и состояли в отмене воинской повинности, а главное в отмене системы назначения начальства. Наемный солдат и выборный командир – вот те принципы, на которых производилась постройка новой красной армии.

Но уже в мае совдепские власти увидели, что при помощи этой системы они никогда не будут в состоянии справиться не только со своими врагами, но и со своими же войсками. Надо было принимать экстренные меры по преобразованию армии.

Как уже не раз мною было указано, советские власти и в этом вопросе проявили массу гибкости и понимания момента. И если раньше власть отрицала принцип принудительной воинской повинности и необходимость института командного состава по назначению, то, испытав нужду в настоящей воинской силе, эта же власть, спустя только три месяца, открыто перешла к только что отвергнутой ею системе комплектования и управления. В мае против Дона и добровольческой армии стояли красноармейцы, навербованные в армию еще по старому принципу вольнонаемных войск. Но уже в конце мая вновь присланный военный комиссариат Кавказского военного округа должен был приступить к переформированию всех наемных частей по новым принципам сначала полунаемных войск для ближайшего перехода к системе мобилизации и полному принуждению.

В этот период времени в Царицыне, где располагался штаб округа, находилась масса самых разнообразных частей войск красной армии: начиная от остатков армии главковерха Антонова-Овсеенко до самочинных шаек, организованных предприимчивыми вольными атаманами, всех видов и наименований.

Кого только между этими атаманами не было: и бывшие каторжники, и бывшие присяжные поверенные, все формировали отряды на защиту революции. Значительное количество предводителей, и надо сказать наиболее удачных, вышло из старых унтер-офицеров, главным образом, из кавалерийских полков.

Случаи неповиновения на фронте в это время была общим правилом. Если удавалось сдвинуть какую-либо часть и перевести ее из одного места в другое, то надо было помнить, что вновь передвинуть ее не будет никакой возможности. Ни войска, ни их начальство в то время не признавали никакой отчетности и самым заурядным явлением было то, что перед выполнением какого-либо приказа войска ставили ультимативные требования об уплате им жалования за совершенно мифические неуплаченные месяцы, а так как ни списков, ни учета людям не велось, то в частях происходили колоссальные хищения. Вся хозяйственная часть велась каким-либо малограмотным бывшим писарем и он настойчиво требовал уплаты, в большинстве случаев подкрепляя свои требования угрозой того, что товарищи разойдутся.

Сам по себе уход какой-либо части, конечно не представлял большой опасности в смысле обнажения фронта, но люди, расходясь вооруженными, становились форменными разбойниками. Начальники этих самочинных банд отлично сознавали, что в их руках сосредоточена настоящая сила, а потому считались с местными властями только постольку, поскольку им это было выгодно. Образно выражаясь для обеих сторон: «худой мир был лучше доброй ссоры».

Наиболее типичным из таких мелких предводителей был некто товарищ Черняк, с принадлежащим ему полком, который сплошь состоял из шахтеров различных южных рудников. Этот полк «Черняков», как его называли в Царицыне, отличался всеми достоинствами «революционных товарищей».

Однажды в Красном Царицыне Черняк явился к комиссарам с заявлением, что его вольница постановила: «бросить южный фронт и отправится вверх по Волге для самостоятельных действий против белогвардейцев, занявших Самару и другие города на Волге». Причина такового постановления крылась в том, что эти разбойники ограбили всю округу, в которой находились на отдыхе, и им улыбалась возможность начать грабеж в еще не тронутых «товарищами» северных губерниях.

Трудно себе вообразить каких только требований не предъявляли эти «Черняки» своим комиссарам. Но положение на фронте Царицына в то время для «советской власти» было более чем критическое, и народные трибуны долгое время нянчились с этой бандой, пока она не рассосалась сама собой.

Особого внимания заслуживали части, сформированные так называемым революционным способом из рабочих различных шахт и рудников. Кроме Черняка, была известна своими похождениями и грабежами часть именовавшего себя бывшим прапорщиком, товарища Шамова[60]60
  Шамов был некоторое время комиссаром по борьбе с контрреволюцией в Ростове и прославился грабежами настолько, что даже комиссары воздвигли на него гонение, и он принужден был покинуть город.


[Закрыть]. Шамов в штаб являлся всегда совершенно пьяным. Каждое его появление непременно сопровождалось денежными требованиями исключительных размеров и ясными угрозами за неудовлетворением их покинуть фронт и отойти в неизвестном направлении.

Такие положения и столь разнообразная преступная среда в которой пришлось работать многим верным сынам России на пользу общего дела, конечно давала много случаев для того, чтобы воспользоваться столь благоприятной обстановкой путем, якобы законных придирок, отказов в удовлетворении этих чрезмерных требований вносить необходимое раздражение и взаимную ненависть и подозрение. Правда, в этом случае работа становилась весьма опасной и грозила каждый данный момент самосудом, но, описание тог, как сложилась эта работа и многие ее подробности которые будет возможно довести до всеобщего сведения, пока необходимо отложить до следующих очерков. Весьма важным обстоятельством, которое очень много помогает нам при борьбе с большевиками, являются их внутренние нелады, причина которых кроется в возможности для каждого весьма быстро сделать революционную карьеру. Но, конечно, для движения вперед необходимо и в «совдепии» иметь подлежащую вакансию. И вот для очистки таковых вакансий употребляются все возможный средства, излюбленными из которых конечно состоят в интригах друг против друга.

Образно выражаясь, их грубые интриги выливаются в самые простые сплетни друг против друга. Каждый интимный разговор с глазу на глаз, с каким бы то ни было хотя бы самым маленьким деятелем, непременно кончался конфиденциальным сообщением, конечно, по секрету, то его начальнике (читай «конкурент») непременно белогвардеец, на повешение которого у него в кармане имеется мандат, который он в данный момент, к несчастью, не захватил. Представьте себе изумление такого неопытного, случайного поверенного, когда к нему приходил только что обвиненный в белогвардействе и немедленно же также под страшным секретом сообщал, что он ничего не может сделать только потому, что такой-то из его подчиненных, сейчас отсюда вышедший, вне всякого сомнения отъявленный давнишний белогвардеец, на повешение которого у него имеется мандат, который он только случайно позабыл. Вот в каких курьезных положениях приходилось бывать и, конечно, легко их использовать для дела.

Все «товарищи» отличаются недоверчивостью по отношению друг друга, и эта недоверчивость часто выливается в указанные курьезные формы.

Что касается дисциплины в красной армии, то сказать, что ее нет – нельзя, но она выливается в столь уродливые формы, которые превосходят всякие представления о возможной суровости. Это не систематически жестокие наказания, а просто дикий произвол дикого же зверя, которому совершенно случайно в руки попал револьвер. Приходилось наблюдать сцены, когда за один намек на возможность неисполнения приказания, командир полка с пеною у рта набрасывался на своих подчиненных и, грозя им револьвером, заставлял выполнять приказы, не останавливаясь, в случаях, основанных исключительно на его личном усмотрении, производить выстрелы в упор. С другой стороны, те же самые командиры часто бывали поставлены в положение, когда ни их авторитет, ни присутствие высоких комиссаров не гарантировало от открытого неповиновения.

Психика теперешнего солдата красной армии чрезвычайно сложна и, без сомнения, заслуживает серьезного детального рассмотрения и разработки.

Кроме вышеописанных типов и общего характера распущенности, разврата, безнадежной дикости нравов и полного отрицания всего святого, необходимо подчеркнуть, что старый «русский солдат», старый «Чудо богатырь» Суворова продолжает жить. И никакие красные идеи не заглушат в русском солдате тех искр доблести и сознания его долга, как только эта масса вновь почувствует ту точку опоры, которую ее заставили потерять.

Среди этой темной массы, распропагандированной самыми грабительскими и наиболее легко усваиваемыми идеями отбирания чужого имущества и полной безответственности в деяниях против высших классов, всегда находится известное количество старого основательного элемента, который часто с опасностью для жизни способствует проведению идей государственности в том смысле, как мы это понимаем, а часто и более безыскусственно, а следовательно и наиболее приемлемо для воссоздания нашей Родины.

Все сказанное можно подтвердить примерами, например, когда приходилось выполнять наиболее сложные и опасные предприятия, находясь в положении начальника или когда приходилось срываться на каком-либо предприятии и попадать в наиболее неприятное положение арестованного по подозрению в белогвардействе, контрреволюции тоже, то и тогда случалось найти старого солдата, который вспоминал старое доброе время, старые добрые отношения и не только готов был многое сделать совершенно бескорыстно, но часто делал многое такое, что было далеко небезопасно для него самого.

Вне всякого сомнения трудно было отличить в этих поступках и предложениях, где оканчивается обман и желание выпытать, и где начинается бескорыстное желание помочь человеку в бывшем и настоящем положении которого, он привык всегда видеть настоящего хозяина и руководителя и к авторитету которого он готов прислушиваться и сейчас.

К услугам таковых случайных помощников и часто спасителей жизни приходилось прибегать не раз. Инстинкт и, вероятно, слепое счастье не позволили попасть на «осведомителя», как теперь называются «совдепские» сыщики; а потому из практики необходимо вывести непреложный вывод, что там, за рубежом линии красной армии, есть не мало безыскусственно и горячо любящих свою Родину и ее величие верных ее сынов. Надо только уметь их найти, правильно к ним подойти и тогда успех нашего святого дела будет столь молниеносен, что все настоящие виновники общей разрухи не избегнут должного возмездия.