Текст книги "Тайная Москва. Волхв Нижнего мира"
Автор книги: Анатолий Матвиенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава восьмая
Звонок раздался часов в восемь утра.
– Здравствуйте. Девушка, э-э, я тот самый водитель. Ну, Артем. Что вас уда… ну в смысле подвозил вчера.
– А? Да, здравствуйте. Приятно удивлена.
– Почему?
– Мужчины перезванивают, когда им что-то нужно. Из вежливости – крайне редко.
– Я не вежливо. В смысле – нужно спросить, как вы.
– Лучше. Но на работу не пошла.
– Во как. А где вы работаете?
– В МИДе.
– Круто.
Ты еще не знаешь, в МИДе какой страны, усмехнулась про себя Вероника. Допытываешься про работу, не узнав имени. Господи, неужели встречаются такие особи на третьем десятке лет!
В трубке отчетливо послышалось дыхание, свидетельствующее о некоем умственном процессе.
– Я из… извиняюсь.
– Да ладно.
– Я извиняюсь. Когда вы поправитесь, вас можно пригласить?
– Попробуйте. Но не раньше чем дня через три. Не хочу быть приглашенной с фингалом на лбу.
– Ага. Обязательно. До свидания.
Вероника бросила трубку на столик. Нужно набрать Демченко, пока запись разговора не попала к нему на стол. Рингтон запиликал снова.
– Да?
– Девушка, это снова я. Артем. Девушка, а как вас зовут?
– Вероника.
– Спасибо. До свидания.
Молодец, сообразил. Хоть с запозданием. Интересно, если в присутствии женщины или даже в телефонном разговоре у боевого мага так притупляется реакция, с ним в машине ездить не опасно?
Она рассказала эсбэшнику про звонки, проявив лояльность. Американское начальство пока потерпит без информации.
На стол легла вчерашняя майка с грязным пятном от падения. Вероника вооружилась лупой и внимательно осмотрела ткань. Есть! Волос, чуть более светлый, чем у нее, толстый и короткий, как у Артема. Не бывает, чтобы на диване не осталось микрочастиц хозяина.
Затем из потайного пакетика она извлекла три завернутых по отдельности льняных лоскута – фрагменты простыней из Лонг-Айленда. Отпечаток ауры на микрочастице тела столь же индивидуален, как папиллярный узор на пальце или мозаика на радужной оболочке глаза. Удерживая в памяти отсвет добытого в квартире волоса, она сравнила его с полученными на грязных простынях. Третий образец совпал.
Значит, ты – киллер Арчи. Контрразведчик не врет хотя бы в этом. Соответственно, на полградуса повышается доверие к другим его заявлениям. Полностью, естественно, она ему не доверится ни при каких обстоятельствах.
Вероника занялась самоврачеванием, благо бесценная банка с магической энергией для бытовых нужд продавалась в каждом магазине за двести рублей. Жаль, за границу их не вывезешь, озолотилась бы.
Ровно через трое суток в трубе раздался тот же голос.
– Вы можете освободиться в ближайшую пятницу в час?
– Сейчас посмотрю. Так. В два устроит?
– Конечно!
Зачем тогда предлагал на час?
– Куда мы пойдем?
– Не буду сейчас говорить…
– Сюрприз?
– Да.
– Ладно, Артем. Наберите меня в пятницу.
Никаких особых действ Тайная Москва на тот вечер не предлагает. Ночные клубы заманивают стандартным набором, как и спортивные бары. Театры разъехались на отпуска и гастроли. А столь ранняя встреча – это скорее обед. Бедновата фантазия у отставного военного.
Они встретились у Яузской набережной. Вероника вроде бы срисовала топтуна наружного наблюдения. За ней, за ним, за обоими? Нет, показалось. Шпионская профессия неизбежно приводит к паранойе.
– Где ваш сюрприз? Надеюсь, он не принесет синяков.
– Не принесет. Рядом.
Они пошли бок о бок. Артем конфузился по-прежнему. Повисло молчание.
– Какое у вас звание?
– Что?
Вздохнув, словно разговаривая с малолетним ребенком, она объяснила:
– У вас идеально прямая спина – признак строевой подготовки, квартира выглядит как казарма, только индивидуальная. При этом походка пружинящая, то есть спецназ какой-нибудь или пограничник. На эсбэшника или полицейского вы не похожи, у них взгляд всезнающий и прощупывающий.
– Как вы догадались?
«Дуб, я же только что рассказала». Эту мысль Вероника не высказала вслух, только улыбнулась, изо всех сил контролируя мимику, чтобы улыбка не смотрелась обидной.
– А… ну да. Не, я не в армии. Уже. Там был лейтенантом.
– Артем, вам почему-то трудно со мной разговаривать. Авария – не причина, сдерживает нечто иное. Поэтому – не напрягайтесь, не нужно поддерживать светскую беседу ни о чем. Я иногда буду спрашивать. Ладно?
– Лады! – он даже лицом чуть посветлел от облегчения.
«Интересно, чего стоило этому инфантильному детине пригласить меня на свидание? Наверно, легче г’торха завалить голыми руками».
– Внимание, вопрос! Куда мы идем?
– Сектор «приз». Наверх.
«О-па! Удивил так удивил».
– Слушай, это же не просто. А дорого-то как. Давайте просто пообедаем.
Лицо громилы выразило неподдельное огорчение.
– Но я же ходил туда позавчера, билеты купил… Пропадут.
«Джентльмен с широкой душой. Соглашаться? Но топтун СБ вряд ли за ними метнется. А, была не была».
– Слушай, а если нас там задержат? У меня только удостоверение личности княжеской подданной.
– Неа. Я имею паспорт Российской Федерации с московской регистрацией. Ну, если что, смогу им мозги отвести. Даже наверху.
За двадцать минут в очереди у перехода Артем не вымолвил ни слова. Вероника могла ему рассказать про вчерашнюю выставку Густава Мозеса в Коломийской художественной галерее, но пощадила.
Переход выплюнул их в тамбур у Кольцевой линии метро. Они дождались поезда и вышли в Москву, смешавшись с толпой на станции «Киевская». Артем поменял симку в телефоне.
– Была наверху?
– Пять лет училась в Питере.
– О-о… Значит, не удивлю. Поехали на «Октябрьскую», там недалеко есть ресторан суши. Пообедаем. Потом в «Олимпийский».
Они прошагали минут десять, миновав комплекс зданий МВД, и по левой стороне действительно открылся достаточно милый ресторанчик. Заказали роллы и другую обычную псевдояпонскую еду. Артем попросил вилку. Чтобы не смущать его умением пользоваться палочками, обычным для питерской молодежи, Вероника тоже выбрала европейские приборы, хотя пользоваться ими в суши-ресторане ей показалось дичью. Что поделаешь, работа.
– Ты явно бывал здесь не раз, но не завсегдатай, потому что научился бы есть палочками.
– Да. Раньше.
– Хочешь сказать, что ты родом из верхнего мира?
– Ага. Из Москвы.
– Надо же! У меня знакомых, служивших или учившихся здесь, – море. А с уроженцами не приходилось общаться.
– Мы такие же. Извини, отцу позвоню.
Он набрал номер, произнес несколько банальных фраз о здоровье, есть ли деньги, все нормально и «буду-в-Москве-забегу». У костолома, продающего кулаки на арене, трогательное отношение к немолодому отцу. Это – больший сюрприз, чем концерт в «Олимпийском».
До концерта масса времени. Они вернулись к «Октябрьской» и двинулись в Парк Горького. Справа осталась ажурная громада Крымского моста.
– Знаменитые фонтаны купания десантуры. День десантника прошел уже. Однажды мы тут разборки устроили, кто круче – внутренние войска или они.
– И?
– Ничья, – Артем погладил челюсть, явно имевшую собственную память о том столкновении. – Менты вмешались, суки. Вроде ж как свои, из МВД. А у них приказ был – к тельняшкам в День десантника почутче, к остальным как обычно.
Вероника догадалась, что в качестве гида по Москве ее спутник может рассказывать о событиях и достопримечательностях исключительно в разрезе собственных интересов.
– Отец где живет?
– В Теплом Стане. Это на юге Москвы.
– Часто видитесь?
– Неа. Даже когда здесь жил. У меня квартирка в Солнцеве, за МКАДом. Служба, командировки. Да и вообще…
– Как же он один? Немолодой.
– Не один. Я с ней не контачу.
– Понятно.
Они ушли от аттракционов в южную часть, к Нескучному саду, посидели в беседке. Несмотря на то, что времяпровождение с Артемом Вероника воспринимала как работу, она не чувствовала напряженности, опасности. Даже неловкость от молчания не напрягала.
– А куда вы девушек водили гулять?
Он не нашелся что ответить.
– Компаниями гуляли?
– На районе. Или ехали в центр. Шатались по Старому Арбату, шли к Бульварному кольцу. Гоголевский бульвар, Пречистенка. Смотрели на девочек по Тверской улице, потом они перебрались на Ленинградку, – Артем осекся, сообразив, что поднимает не ту тему. – Где храм Спасителя, там раньше бассейн был. Клево зимой. Мороз, сугробы, а ты в плавках плаваешь.
– Но ведь храм – это хорошо.
– Кто бы спорил. Еще лучше – когда есть и храм, и бассейн, – промолчав, он добавил: – Там же на реке долбанутого Петра поставили. Знаешь, сколько бассейнов можно было открыть за деньги, что Лужок в Петра ввалил? Ну, ты не москвичка, тебе не понять.
– Уверен? Тайную Москву ни во что не ставишь. Я самая настоящая москвичка. Если бы кто у нас такую гнусь на Москве-реке отгрохал, его посадили бы на кол по княжескому манифесту, без суда.
– Хорошо бы.
– Доставь Церетели вниз. Ты же можешь.
– Проще здесь… Не, я без приказа не могу. Да и не убивал он никого. Снес бы Петра за свой счет, и ладно.
«Вот как. Особенная мораль, не имеющая ничего общего с Уголовным кодексом».
– Поехали на Пречистенку?
– Тут недалеко. Пойдем по набережной.
Неспешным шагом «недалеко» растянулось более чем на полтора часа. Здесь не припекало как внизу, раз даже капнул дождик. Заодно минули злополучную карикатуру на первого императора. Поели мороженого в летнем кафе, время начало поджимать – надо успеть на проспект Мира.
Вероника заметила, как разгладилось лицо ее спутника. В загазованном донельзя городе ему дышалось легче. Он в местах свой юности, где не был магом, бойцом и киллером. С другой стороны, его взросление пришлось на лихие девяностые. Неудивительно, что отражение переломной эпохи сказалось в склонности к насилию.
Концерт начался с большим опозданием, как и всегда, когда в Москву приезжают знаменитые западные звезды. Scorpions посещают столицу с последним четвертым прощальным выступлением перед окончанием карьеры. Значит, в следующем году ожидается пятый, последний, прощальный.
А потом «Олимпийский» наполнился звуками Still Loving You в живом исполнении, величайшим хитом обоих миров на протяжении почти трех десятков лет.
I will fight, babe, I will fight
To win back your love again.
I will be there, I will be there.
Love, only love
Can break down the wall someday.
I will be there, I will be there [2]2
Я буду бороться, малышка, чтобы вернуть твою любовь. Я буду здесь, я буду здесь. Любовь, только любовь однажды сможет разрушить эти стены. Я буду здесь, я буду здесь (перевод автора).
[Закрыть].
Движимый не логикой, а внутренним чутьем, Артем угадал исполнителя, который одинаково проникает в душу и ему, крайне простому парню, и интеллигентной барышне, воспитанной на Кандинском и Камю.
Когда они вышли из «Олимпийского», отбив руки в овациях и охрипнув от собственных криков, Вероника привстала на цыпочках и чмокнула Артема в щеку.
– Спасибо!
– Мне самому хорошо.
– Эти слова… Only love can break down the wall someday. Знаешь, «Скорпы» их написали про Берлинскую стену.
– Не знал.
– Звучит словно про нас.
– Ты о чем?
– Внизу стен еще больше. Они разделяют людей и делают их несчастными. Только любовь и согласие могут разрушить ненужные перегородки. Или тебе больше по душе Iґll fight? Стремишься сражаться, а не нести любовь?
– Сложно слишком. Все должно быть проще. Потом расскажу.
Повествование состоялось в небольшом кафе неподалеку от Большой Сухаревской площади, которую в юности он знал как Колхозную.
– Знаешь, мне политика до фонаря. В армии нормально – тебе приказали, ты сделал. Отвечает отдающий приказ. На выборах всегда голосовал за партию власти. Они – государство, я его страж. Правильно?
– Если не вдаваться в тонкости, так и есть.
– Отсюда мораль. Своих не предавать, с врагом сражаться. К черту детали.
Артем замолчал минуты на две.
– Потом появились детали, которые ты не смог послать по обычному пути.
Он очнулся от ступора воспоминаний.
– Да. Я поцапался с комбатом и свалил из внутренних войск. Потом не мог найти себе места. От не хрен делать полез в диггеры и ввалился в переход.
– И тебе предложили княжескую службу.
– Верно. Три года мне казалось, что все как надо. До дуэли с г’торхом.
– Я не знаю подробностей. Но вроде мутант не имеет права вызывать человека.
– Пришлось самому его вызвать.
Вероника поперхнулась коктейлем.
– Ты сам?! Зачем?
– Такой расклад. Я застрелил на границе нарушителя. Какого-то там бароньего брата. И типа семейство объявило меня кровником. Короче – заказали. Мне посоветовали вызвать их барона на дуэль.
– Да ладно. Ты служил государству. Оно обязано тебя защищать.
– Ага, так и объяснили. Что если г’торхи насверлят мне дырок, княжество резко возмутится.
– То есть действовал по закону от имени Руси, а отдуваться должен лично. Хрень какая-то.
– Не то слово. Совсем одного меня, конечно, не бросили. Научили кой-чему. Но даже патроны на дуэль я за свой счет покупал.
– И ты его убил.
– Иначе не сидел бы тут.
– Помогло?
– Неа. Как из армии свалил и на виду живу – за три месяца два покушения.
– Опять кого-то убил.
– Одного. Второй раз стреляли издалека, промазали. Армия меня кой-чему научила.
Веронике остро захотелось курить. Зная, что на Руси это не приветствуется, она воздерживалась, воткнув в себя нейтрализующее заклятие. Тут, к ее удивлению, закурил Артем. Ну да, он же родом сверху, где курят больше, чем в Нью-Амстердаме.
– Дай затянуться.
Он недоуменно уступил сигарету, увидел как она укоротилась на добрый сантиметр.
– С Питера почти не курила. Ф-ф-ф, – она выпустила дым. – Тебя выгнали из погранцов за дуэль?
– Наоборот, вроде как героем стал. Лейтенанта получил, до этого в унтерах бегал. Потом нас послали на задание. Мы его выполнили. Сложно было, двух парней потеряли. А по возвращении говорят – задание неправильное, вон из армии. Нашли стрелочников.
– То есть тебя натурально подставили.
– Конкретно. А я в кредит квартиру взял. Вот и пришлось на арену идти. Еще одно объяснение, чего не женат.
– Какое?
– Если меня грохнут, жене ипотеку платить. Не всякая сможет, дорого.
– Даже так. Вроде ж наемники не насмерть дерутся.
– Ха! Прикинь, стоит двухметровый бугай, втыкает мне в пузо ножик, при этом только и знает Роду молиться: лишь бы Артемчик не умер, только бы кровью не истек. Не поощряется, но с несмертельных драк двух-трех в месяц несут вперед копытами.
– То есть внизу тоже хреново.
– А везде так. Нет нормальной жизни.
– Печально.
– Ничего, скоро изменится.
– Артем, как?
– Увидишь. И тем уродам, что нас на задание «не посылали», отольется по полной. Мало не покажется.
– Говоришь загадками.
– Подробнее не могу. Лучше про себя скажи.
«Надо же, какой любезный. Подавляющее большинство самцов способно без перерыва говорить о себе. Сегодня меня бы это устроило».
– Тоже не все хорошо. Отец – инженер, специалист по немагической механике. В Тайной Москве не смог пристроить ни одно из своих изобретений. Давно работает в Америке, мать с ним, преподает русский язык.
– Америка отсталая.
– Пока – да. Вспомни верхнюю историю. Штаты в первые сто лет после независимости от Англии тоже были куда слабее России. А сейчас к ним без фиги не подойти, – Вероника увидела, что Артему вспоминать нечего. Похоже, его вообще не занимало ни одно дело, кроме имеющего непосредственный практический интерес.
– У Руси Источник.
– У России тоже больше природных богатств, чем в США. Зато янки промышленную революцию сделали раньше и глубже. История может повториться.
– Не позволим. Я обещаю, перемены будут.
– Эх, Артем. Не боишься, что тебе в третий раз покажут идеальный мир, где хозяин говорит мудрые решения, а ты только исполняешь приказы? Потом в один непрекрасный день появятся детали, которые не послать к черту. А?
– Не знаю. Я с людьми, которым верю. Они доказали. Они прикрывали мою спину, я – их.
– Надеюсь. Третий раз на одни грабли больно наступать. Может, пора своей головой подумать?
– Я не слишком умен, зато надежен. Поэтому работаю с умными людьми. Пусть они выбирают.
– Это твой выбор и твоя жизнь. Нам не пора? Метро закроется.
– Есть другие переходы. Пошли.
Тайная Москва встретила душной ночью. Зато воздух, не загаженный миллионами бензиновых и дизельных моторов, показался упоительным. Вероника, как и в прошлый раз, села в такси, вызванное с мобильника.
– Спасибо за «Скорпов».
– И тебе спасибо… Ничего, что грузанул своими проблемами?
– Грузи. Похоже, тебе не с кем выговориться.
– Можно еще?
– Звони.
Электромобиль скрылся в ночи, Артем поплелся домой, весь настолько в растрепанных чувствах, что напади сейчас на него наемник г’торхов – мог и сплоховать.
Запиликал телефон.
– Вы снова в сети и возле дома. Вы одна?
– Да, полковник.
– Нормально получилось?
– Да. Завтра можем встретиться. Расскажу.
– Сегодня.
– Я устала.
– Три часа ночи. Проснетесь, наступит ваше завтра, которое – мое сегодня.
– Не буду спорить. Часов в двенадцать вызову такси.
– Жду.
«Сотрудничество спецслужб», а командует будто начальник, фыркнула Вероника, не тешась, впрочем, иллюзией, кто кому может отдавать команды.
Уложив содержание вчерашних бесед в двадцатиминутный дайджест, она вопросительно посмотрела на Демченко. Что дальше?
– Он точно не упоминал, в чем именно выразится радикальное улучшение?
– Нет. Ясен лишь состав низового звена заговорщиков – это спецкоманда, в которой Арчи служил до увольнения. Как там – Пушной, Медведь и другие.
– Вероника, вы понимаете, что кто-то специально создал группу обиженных на режим и смертельно опасных ребят? В принципе им под силу устранение если не князя и княжичей, то любого мало-мальски серьезного лица на Руси и в сопредельных странах.
Полковник открыл папку и достал несколько листков.
– Около года назад высочайшим повелением лейтенанту Артему Уланову выдана рекомендация на поступление в Военную Академию. В июле Уланов подал прошение о восстановлении в армии, так как гражданское лицо в Академию не возьмут даже по ходатайству Рода.
– Ему отказали?
– Армейское управление СБ – особый отдел – собирался добиться отказа, так как подозрения витали уже тогда. Но армейская разведка опередила. Кто-то из тех, кто послал группу Грача, и подставил. Они не захотели исключить Арчи из числа недовольных. До начала занятий десять дней.
– Хотите купить его восстановлением в армии?
– Да. Но тонко. Впрямую он сочтет это предательством друзей.
– По уму, полковник, ему бы следовало оградить боевых товарищей от авантюры.
– Ум – не его сильная сторона. Прямота, честность, отвага, верность – да. Поэтому я хочу привлечь вас.
– Удивляйте дальше.
– Сообщите, что составили протекцию через знакомых, там проверили, разобрались. Психологически вы куда лучше знаете объект, чем я.
Слово «объект» неприятно резануло слух, но избавило от иллюзий. Как бы полковник ни играл в «доброго полицейского», все люди для него – объекты, расходный материал. Ни Артем, ни Вероника не исключение.
На следующий вечер они оказались в постели. Физически будущий слушатель академии был отличным любовником, но что касается культуры и техники – увы. Вместе с тем он пытался быть предупредительным, нежным, не причинять боль. Фу ты блин, опять алмаз неграненый, решила Вероника. Придется вновь вспоминать профессию огранщицы.
Парень, изобразивший в кровати неровный кристаллический углерод, куда-то улетел от счастья.
– Эй! Как тебя проняло. Давно с женщиной не был?
– Да. С верхней Москвы – ни разу…
– Как тебя не разорвало?
– Эйши…
Ясно. Бездумная, но очень яркая телесная любовь. Она прислушалась к лепету партнера.
– …Они добрые. Но очень простые. После секса убегают. С ними не о чем говорить.
Да храпели бы, сразу отвернувшись к стене.
– Слушай, разговор есть, герой-любовник. Твоя фамилия Уланов, так?
– Ну да.
– Я связи кое-какие подняла, справки навела. Тебе отказали в восстановлении на службе и в приеме в академию.
– Сволочи! А откуда…
– Чем слушаешь? Справки навела. Не тупи. Короче, завтра утром сделаю звонок, что проблема улажена. Дуй в кадры, надевай форму и садись за парту.
– Как это?
– Я по-про-си-ла. Лю-ди ра-зо-бра-лись. Что непонятно? Всегда с тобой по слогам говорить, как с грудничком?
– Офигеть.
– Есть условие.
– Что хочешь, дорогая.
– Оно очень простое. Я за тебя поручилась. Обещай быть осторожным и не лезть в авантюры.
Артем сел на кровати по-турецки и напрягся. Он друзьям дал обет идти с ними до конца, а тут такое…
– Кстати, военный, ты в курсе, что увольнение из армии не освобождает тебя от присяги? Звание сохранено, в случае войны или мобилизации ты снова в строю как княжеский подданный.
– В курсе.
– Значит, дело выеденного яйца не стоит. Соблюдай клятву и друзьям как-нибудь объясни, что она – не пустой звук. Глядишь, и с ними разберутся. Люди есть люди. Могут ошибаться, могут исправить ошибку. А обидеться на весь мир, заявив, что вылезли детали, не посылаемые к черту, легко и трусливо. Это – признание поражения. Не по-мужски.
– Ты права.
– Еще раз. Обещаешь быть осторожным, соблюдать присягу и не лезть в авантюры?
– Обещаю. Как ребятам сказать?
– Не торопись. Сначала восстановись в армии. Увидят тебя в форме – быстрее поверят.
– А им сразу помочь нельзя?
– Сразу – нет. С тобой в койке барахтается не министр обороны. Не проси больше, чем могу сделать.
– Ты – вообще! Я даже мечтать не мог…
– У тебя есть способ показать признательность. Ну? Правильно, угадал. О-о!
Через двое суток Уланов появился в парадной форме, сияя ботинками, пряжками, пуговицами и глазами. Гигантский букет роз неизбежно сказался на темпе выплат по ипотеке. Если бы у Вероники была цель срочно выйти замуж, сегодня достаточно одного щелчка пальцами. Но работа есть работа.
– Я должна тебе кое в чем признаться, чтобы не было недомолвок.
– Ты – мой ангел.
– И к черту детали?
– Само собой.
– Когда узнаешь про них… Что испугался? Нет у меня СПИДа. Поехали к тебе, поговорим спокойно.
В машине Артем несколько раз заводил разговор на ту же тему, проявляя несусветную для него болтливость.
– Не будучи знакома с тобой, я, похоже, косвенным образом способствовала твоему увольнению.
– Как?!
– Расскажу. Не дергайся.
В квартире она первым делом запустила ноутбук и вставила в него флешку.
– Я перебирала наши московские разговоры и вдруг вспомнила, что ты назвал себя Арчи. Не частое сочетание – боевой маг и здоровяк.
Она включила эпизод знаменитого допроса Шмеля, когда он говорил об остальных членах группы.
– Я тоже тогда поменяла место работы.
– Какой?
– Ухо не узнаешь? Хотя бы голос.
– Женщина говорит по-английски. Шмеля убила, стерва.
– Уверен? Она оставила целительское заклинание в надежде, что оно залечит травмы русского агента, зверски избитого при задержании американскими копами. Ей в голову не пришло, что разведка туда зашивает команду на смерть.
– Откуда ты знаешь?
– Работала в Нью-Амстердаме, неужели не ясно? Потом пришлось вернуться домой.
– Понятно… А в чем ты хотела признаться?
– Во-первых, я знаю, почему схватили Шмеля и чуть не повязали остальных. В полицию поступило анонимное письмо, что парламентария ударит ножом боевик, укрытый чарами. Кому ваш Грач докладывал о методе устранения объекта?
– Не знаю.
– Другие знают. Оттуда и протекло. Более того, вся операция рассчитана на громкое убийство и засветку русской спецгруппы, а затем увольнение ее членов и формирование вооруженной группы из недовольных. Твою мать, как же тебя угораздило сбить именно меня? Будто специально выследил.
– Не специально.
– Сейчас уже ни в чем не уверена. Короче, и это во-вторых. После терактов и смерти Шмеля мне пришлось покинуть Америку. Здесь занималась совершенно иными проблемами. Когда мне попался безбашенный лихач, или сама ему попалась на крыло, я попросила влиятельных людей снова просмотреть то дело. В нем и вылезли детали, как любит выражаться один знакомый. В итоге ты снова в строю, а что делать с остальными парнями – пока неясно.
Артем промокнул салфеткой коротко выстриженную макушку.
– Значит – ты агент разведки. Или контрразведки. Этому я обязан восстановлением. Мать твою…
– Ты так и не понял до конца. Женщина, расколовшая Шмеля как орех, – я.
– Ты-ы-ы?!
– Кто же знал, что он наш. Допрос писался. В камере сидел другой коп. Он продал запись телевидению и сбежал. Мне из-за художества твоей бригады пришлось уйти из полиции.
– Тебя заслали в Америку, и ты спалила русского агента. Блин! Кто тебя заслал? СБ или военная разведка?
– Давай не будем об этом, Арчи. Я ничего о своей работе не скажу, кроме того, что ты должен узнать.
– Ты расколола Шмеля. Ты – маг?
– Есть немного. Лучше ответь, кто ставил заклинания Демидову.
– Кому?
– Ох ты, господи. Смотрел же ролик. Шмелю.
– Не знаю. Наверно, Пушной. Могу спросить.
– Не ты?
– Нет, клянусь.
– Себе защиту и прочую фигню сам ставил?
– Конечно, – не без гордости заявил Артем.
– Пока не спрашивай. Но помни. Демидова убил маг, зашивший команду самоликвидации, а Грача – сливший полиции информацию о вас. Не знаю, как ты собирался улучшать сразу весь мир, но я намерена способствовать, чтобы разоблачили и наказали тех, кто вас отправил в Америку на смерть.
– Прости за стерву.
– Ну, это не так больно, как отбитый зад. Зато мы встретились здесь, а не в допросном подвале полиции Нью-Амстердама, – она ласково погладила его по щеке. – Будем отмечать твое восстановление?
Жесткий стресс от свалившейся на голову информации плюс вино и секс нанесли Артему нешуточный удар. Приходя в себя после приятной части вечера, он вдруг задумался.
– Ты сильная? В смысле, одолела бы меня как Шмеля?
– Нет проблем. Без накопителей от твоих заклинаний остался бы пшик через несколько часов. Любой новичок справится.
– Как же ты сама без них?
– Жизнь в Америке учит обходиться собственной энергией.
– Покажешь?
– Как-нибудь. На Руси это не актуально. Тебе завтра с утра на службу?
– Нет. До занятий я как бы в отпуске.
– Значит, позавтракаем и идем сдавать тебя в особый отдел.
– Так необходимо?
– А как ты думаешь? Хотя бы проставишься, люди тебя в армию вернули.
– Это святое.
Утро не принесло неожиданностей. Такси со знакомым лейтенантом СБ за рулем доставило в тот же особняк. Демченко представил коллегу-особиста, с ходу взявшего Уланова в оборот. Оставшись с Вероникой наедине, вернулся за свой стол, сплел пальцы и «проницательным» взглядом, словно заимствованным из фильмов про КГБ, уставился на женщину.
– Благодаря вам мы перевербовали человека в группе заговорщиков. Как дальше будем строить отношения? Предлагаю перевести их на постоянную основу.
– Потому что главное, что я натворила как американский агент, так это заставила русского офицера поклясться, что он останется верным князю и присяге. Думаю, из-за океана моя деятельность планировалась иначе.
– Я могу присваивать вам агентурное прозвище, брать подписку о сотрудничестве и начислять жалованье?
– Давайте повременим.
– Объяснитесь.
– Как ни странно, я до сих пор пытаюсь действовать в интересах двух государств, локально совпавших.
Полковник кивнул головой.
– Ликвидировав группу совершивших теракты и предотвратив засылку подобных групп на ближайшее время, вы действительно заслужите медаль Президента Американской республики. Подумайте о другом. Наши интересы очень скоро разойдутся.
– Не думаю, – Вероника упрямо мотнула короткой стрижкой. – Я надеюсь на заключение ряда сделок, выгодных обеим сторонам.
– Даже во взаимовыгодной сделке продавец пробует продать подороже, а покупатель взять подешевле. Кто кого сможет отжать – вопрос. Вы не усидите на двух стульях. Как только американцы установят, что вы стали двойным агентом, они оборвут связь. Я могу некоторое время смотреть сквозь пальцы на ваши шпионские игры, пока вы оказываете мне услуги, подобные сегодняшней. При этом ваше досье начнет пухнуть, а статью за шпионаж никто не отменял. То есть в любой момент вы в наручниках. Не взыщите.
– Учту.
– Далее. На пару недель прекратите контакты с Улановым. Объясните, что это временно и необходимо для его безопасности. Дальше – ваше дело.
– А совсем порвать?
– Тоже личное дело. Но прошу не делать этого прямо сейчас. Иначе он начнет соображать, что ваша встреча исключительно для его вербовки. Дайте отыграть ему роль в маленькой операции.
Спустя час Вероника мылась в душе у себя дома. На некоторое время ей действительно лучше отойти в сторону.
Что делать с алмазом неграненым? Он мил, простоват. Зоологически сексуален. Скорее всего, быстро надоест. Просьбу-приказ Демченко игнорировать нельзя. Там время покажет.
