355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анатолий Тарас » Малая война. Организация и тактика боевых действий малых подразделений » Текст книги (страница 23)
Малая война. Организация и тактика боевых действий малых подразделений
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 20:56

Текст книги "Малая война. Организация и тактика боевых действий малых подразделений"


Автор книги: Анатолий Тарас



сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

То, что фактически сложившаяся децентрализация себя оправдывает, подтвердил следующий эпизод. Руководство ЛЛА создало учебный центр для подготовки младших командиров. Выпуск в 1947 г. первого набора курсантов, прошедших обучение по единым программам, позволил бы придать сопротивлению более унифицированный и скоординированный характер. Однако вскоре после создания центр был обнаружен и уничтожен. По оценке командования Армии сопротивления, ущерб от его потери превысил ожидавшиеся выгоды. В дальнейшем к идее централизованной подготовки кадров больше не возвращались.

Нормальная численность каждого партизанского отряда, действовавшего в одном и том же районе, не превышала 6–10 человек. Это крайне затрудняло действия войск НКВД. В подобных условиях их главной задачей становилось обнаружение стоянок, лагерей, бункеров, складов и других точек привязки партизан. Однако и в случае обнаружения столь малочисленные группы довольно легко уходили из-под массированных ударов. Требовалось использовать различные приемы военной хитрости, чтобы заманить их в удобное для окружения место. Когда это удавалось, исход боя оказывался предрешен.

Определенный перелом в борьбе с повстанцами наметился тогда, когда стало ясно, что нельзя ограничиваться только военными действиями против них. В войсках НКВД создали специальный отдел, занимавшийся организацией борьбы с партизанами силами местной самообороны. Он готовил тайную агентуру, вел антипартизанскую пропаганду, распускал ложные слухи, провоцировал повстанцев на заведомо обреченные акции и т. п. Но особенно значительный военный, политический и социально-психологический эффект дало создание ложных партизанских отрядов. Ими являлись специально подготовленные подразделения НКВД. Ради завоевания доверия местного населения они даже проводили акции вполне антисоветского свойства, после чего искали выходы на вооруженное подполье. Подобная схема внедрения позволяла наводить войска НКВД на выявленные повстанческие группы, а также устанавливать связанных с ними местных жителей. Сами партизаны считали данный метод самым опасным для себя, так как он был основан на их естественной зависимости от населения в вопросах снабжения, разведки, связи.

Самый тяжелый удар повстанческому движению был нанесен тогда, когда советским властям все же удалось завершить коллективизацию и поставить под свой контроль ресурсы села. В сочетании с военными поражениями, неблагоприятным развитием международной обстановки и амнистией 1955 г. это заставило прекратить вооруженную борьбу. Она уступила место более изощренному противодействию, значительный потенциал которого в полной мере стал ясен только после развала СССР.

Борьба с повстанцами в Белоруссии

Рождение повстанческого движения в Белоруссии тоже связано со второй мировой войной. Здесь в период немецкой оккупации на территории западных областей республики (являвшихся до сентября 1939 г. частью Польши) возникли формирования местных поляков. Они начали вооруженную борьбу за возрождение независимости Польши. Эти отряды считались подразделениями так называемой Армии Краевой (АК), подчинялись эмигрантскому правительству в Лондоне и вели войну на два фронта: против фашистских оккупантов, а также против советских властей и вооруженных сил. Костяк отрядов АК составляли бывшие офицеры и унтер-офицеры польской армии, полиции, жандармерии.

В 1941–44 гг. формирования АК вели антисоветскую пропаганду, проводили кампании по запугиванию населения, осуществляли террористические акции, совершали диверсии на коммуникациях, срывали поставки продовольствия для нужд Красной Армии, воевали с советскими партизанами.

Послевоенное повстанчество в Белоруссии сохранило свою прежнюю польскую ориентацию. Поэтому боевики АК могли в той или иной мере опираться лишь на этнических поляков, а также на ту часть белорусского населения, которая исповедала католицизм Именно данное обстоятельство следует отнести к числу главных причин, по которым антисоветское партизанство в Белоруссии не приобрело размаха, не нашло массовой поддержки у населения и в конечном счете угасло.

Борьба с украинским повстанческим движением

Наиболее непримиримой, опытной и изощренной в методах антисоветских действий была военно-политическая Организация Украинских Националистов (ОУН). Созданная еще в конце 20-х годов, она преследовала одну только цель: любыми способами добиться независимости Украины.

Радикализм ОУН объяснялся тем, что на протяжении более 500 лет западные украинские земли попеременно находились под властью польских, венгерских, австрийских, немецких, румынских оккупантов. Присоединение этих областей в 1939–40 гг. к СССР значительной частью местного населения было воспринято как очередная смена одного оккупационного режима на другой. Немецкое командование во время войны умело воспользовалось этим обстоятельством. Оно обратило мощный потенциал ОУН против советской власти и Красной Армии. С помощью германского военного руководства ОУН создала свою военную структуру, сформировав Украинскую повстанческую армию (УПА) и Украинскую народно-революционную армию (УНРА).

Выступая руководящей силой, ОУН на 3-м съезде в 1943 г. поставила своему военному крылу следующие задачи: совершать нападения на штабы и подразделения Красной Армии и войск НКВД; истреблять их офицерский состав, сотрудников органов НКВД-НКГБ и партийно-советский актив; выводить из строя объекты тыла, уничтожать транспорт, имущество, средства производства; готовиться к скоординированному вооруженному выступлению в тылу советских войск (с целью создания Украинской самостийной соборной державы). В качестве одной из важнейших была поставлена задача уничтожения советских партизан и подпольщиков.

После изгнания немцев с территории западной Украины накопленный боевой опыт, большие запасы вооружения и снаряжения, четкая организационная структура, обширная сеть внедренной агентуры – все это позволило ОУН немедленно развернуть боевую и диверсионно-террористическую деятельность против Красной Армии, органов НКВД-НКГБ и советских властей. Достаточно сказать, что за период с февраля 1944 г. и до конца 1945 г. боевые отряды ОУН совершили свыше 6600 диверсионно-террористических актов из примерно 14,5 тысяч общего числа вооруженных нападений (т. е. 45 %).

В этот первый период все их действия отличались наибольшим масштабом, решительностью и открытостью, что позволяло проводить против них массированные совместные операции армейских частей и войск НКВД. В результате националисты несли весьма ощутимые потери. Так, на территории Львовского военного округа за 6 месяцев, с октября 1944 г. по март 1945 г. было проведено свыше 150 противоповстанческих операций, с участием в них в совокупности 16 тысяч человек. В ходе этих операций было уничтожено 1200 боевиков, взято в плен 1160 и 374 явились с повинной. При этом войска потеряли убитыми всего лишь 45 человек (соотношение 1:26). Операции по зачистке населенных пунктов в тот период осуществлялись по упрощенной схеме, но давали хорошие результаты. Они сводились к тому, что войска окружали село, арестовывали все взрослое мужское население и силами отрядов СМЕРШ производили фильтрацию.

В результате военных поражений и дезорганизации украинское повстанчество, насчитывавшее в 1944 г. до 100 тысяч человек, было вынуждено отказаться от тактики сосредоточенных ударов. В 1946–48 гг. военное крыло ОУН перешло к сугубо партизанским действиям полуавтономных мелких групп. И если на первом этапе советским войскам приходилось воевать с отрядами численностью в 500–600 человек, то в последующие годы действовавшие отряды редко когда имели в своем составе более 30–50 человек.

В этот же период произошла децентрализация руководства повстанческим движением, хотя до последнего дня своего существования оно сохранило четкое организационное устройство, управляемость и дисциплину. Схематично повстанческая армия состояла из куреней (батальонов) численностью до 2 тысяч человек, сотен (рот) по 120–150 человек, чет (взводов) и роев (отделений). При командующем армией имелись: штаб, политический отдел, жандармерия, разведка, служба безопасности, мобилизационные органы и другие структуры. Командный состав боевых подразделений состоял исключительно из членов ОУН. Личный состав комплектовался за счет тщательно отбираемых добровольцев, а также мобилизованных лиц (нередко насильственно), составлявших до 60 % всей численности боевиков. При мобилизации в первую очередь брали тех, кто раньше служил в армии.

Отряды украинских националистов демонстрировали исключительное мастерство в маскировке. Бой они принимали только на хорошо известной им местности (в основном, в лесных массивах) и только тогда, когда обладали явным численным преимуществом. Мелкие подразделения противника они истребляли путем организации искусных засад, внезапных стремительных налетов, неизменно стремясь в этих акциях захватывать оружие, боеприпасы, военное имущество, продовольствие.

Каждый отряд имел собственную сеть так называемых «языковых» – осведомителей и связных из числа местных жителей. Снабжение повстанцев осуществляли «господарчие», хозяйственники-заготовители (тоже из местных жителей). По приказу из леса они производили разверстку среди населения, потом собирали продукты питания и фураж, и переправляли провиант партизанам.

После перехода к действиям мелкими группами очень большое внимание стало уделяться вопросам обеспечения безопасности. Созданная с этой целью служба безопасности занималась раскрытием агентуры НКВД в среде самих повстанцев, выявляла недовольных и колеблющихся. Располагая агентурой в населенных пунктах, она получала также информацию о настроениях их жителей, намечала жертвы среди сотрудничавших с советской властью и жестоко, преследуя цель запугать остальных, расправлялась с ними. На первых этапах такая политика давала определенные результаты, но со временем именно она стала одной из главных причин резкого сужения социальной базы повстанчества и его неуклонного перерождения в бандитизм.

Постепенно бандеровцы все глубже уходили в леса, все реже осуществляли вылазки и активные действия. Как и литовцы, украинские националисты разуверились в возможности выступления на их стороне стратегических противников Советского Союза, что делало в их представлениях недостижимой политическую цель борьбы. Тем не менее, еще длительное время инерция сопротивления сохранялась. Этому способствовало цементирующее влияние политической надстройки движения, созданная за долгие годы своеобразная военная инфраструктура с разветвленной сетью убежищ, складов продовольствия и разнообразного имущества, а также партизанская тактика, основанная на внезапности, стремительности, тщательной и заблаговременной подготовке операций, максимальном рассредоточении сил после их проведения. Последний прием давал ощутимые результаты даже в масштабе всего движения, но особенно эффективным показал себя на уровне мелких отрядов и партизанских очагов. Например, перед лицом максимальных сосредоточений правительственных войск бандеровцы по команде свертывали вооруженную борьбу, прятали оружие и сами расходились по домам в ожидании более благоприятной обстановки. С еще большей легкостью это удавалось проделывать отдельным группам.

С другой стороны, если время пребывания боевиков в населенных пунктах увеличивалось, это создавало благоприятные условия для проведения операций по их уничтожению. Подтверждением тому служит одна из операций на территории Станиславской области, проведенная в ноябре 1951 г. против остатков нескольких повстанческих групп общей численностью до 45 человек. Она проводилась в условиях неясности обстановки и недостатка информации о составе и вооружении бандеровцев. Были только известны возможные места их укрытия. Поэтому командование решило осуществить одновременный поиск во всех населенных пунктах четырех районов области. Несмотря на то, что численность каждой из поисково-розыскных групп составляла всего 6–15 человек, при проведении операции пришлось отказаться от блокирования районов и осуществлять лишь частичное блокирование по тем участкам, где непосредственно производился поиск. Об эффективности операции, в которой участвовало свыше тысячи человек, говорит то, что было убиты 20 и захвачены 3 бандита.

Однако обычным правилом проведения антипартизанских операций было заблаговременное оцепление районов базирования боевиков, организация заслонов и засад на путях их возможного отступления, стремление окружить обнаруженные группы и полностью их ликвидировать. К мероприятиям по ликвидации бандеровцев активно привлекалось и местное население. При участковых уполномоченных милиции создавались вооруженные группы содействия из числа членов семей военнослужащих, партийно-советского актива, комсомольцев, а также лиц, пострадавших от террористов. При этом эффективность военных действий непосредственно зависело от кропотливой агентурно-оперативной работы. Ее успеху в немалой степени способствовала непреодолимая тяга партизан к населенным пунктам, их стремление непрерывно искать или восстанавливать связи с населением. Зависимость самого их существования от этих связей стала особенно сильной на этапе рассредоточения, когда были расформированы либо уничтожены крупные базы и прерваны централизованные каналы снабжения. Именно поэтому неприкрытый разбой и реквизиции стали составлять основную часть боевых вылазок боевиков ОУН, в результате чего произошел окончательный перелом в настроении населения.

Чувствуя свое бессилие перед государством, оуновцы фактически повернули оружие против мирного населения. В 1946 г. от их рук погибло свыше 2000 человек, в 1947 г. – 1500 человек. За десять лет (1945–1955 гг.) ими было убито 17 тысяч советских граждан, совершено 14 424 диверсионно-террористических акта. Только в течение 1948–1955 гг. от рук боевиков пали 329 председателей сельских советов, 231 председатель колхоза, 436 работников райкомов партии и служащих районных организаций. Всего боевики УПА и УНРА уничтожили до 40 тысяч человек (включая военнослужащих).

* * *

Националистическое повстанчество, возникшее в послевоенные годы на обширном пространстве вдоль западных границ СССР, представляло собой мощный фактор военно-политической дестабилизации в стране. В его лице вооруженные силы, органы правопорядка и государственной безопасности имели искусного вооруженного противника, борьба с которым требовала особых приемов и методов, побуждала к перестройке задействованных силовых структур, заставляла искать адекватные пропорции в соотношении беспощадного насилия и невоенных средств борьбы.

Основную нагрузку по ликвидации антисоветского повстанчества несли внутренние войска. За 1941–1956 гг. они провели 56 323 боевых операций и столкновений (без учета 1947–1949 гг., по которым нет обобщенных данных), в ходе которых повстанцы потеряли 89 678 человек убитыми и ранеными. Потери внутренних войск убитыми и ранеными составили 8688 человек. В том числе после окончания Великой Отечественной войны потери внутренних войск убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили около 4 тысяч человек, то есть почти столько же, сколько за 1941–1945 гг.

Годы борьбы стали для правительственных сил временем суровой учебы, освоения неординарных принципов военного искусства, приспособления к необычному противнику. Приобретенный опыт и знания, навыки управления войсками и боевая выучка личного состава позволили не только подавить вооруженный сепаратизм, но и существенно повысить эффективность противоповстанческих операций.

Об этом говорит и анализ потерь воюющих сторон. Если в 1943 г. потери внутренних войск достигали трети от потерь повстанцев, то в последующем это соотношение уменьшилось в десять и более раз.

Но по другому показателю эффективности боевых действий, определяющему результативность операций в целом, можно сделать вывод о том, что значительная их часть оканчивалась ничем. Например, из почти трех тысяч операций, проведенных внутренними войсками в 1946 г., более 30 % оказались безрезультатными и проваленными. Не всегда соблюдался принцип настойчивого преследования вплоть до полного уничтожения противника, так как зачастую осуществлявшие преследование войска завершали его с наступлением темноты или с потерей следа, либо ограничивались границами района непосредственных действий. Отдельные подразделения сами попадали под удары партизан или в устроенные ими засады на маршруте. Отмечались факты пренебрежительного отношения к соблюдению правил оперативной маскировки, в результате чего пособники боевиков предоставляли им полную информацию о предстоящих мероприятиях. Были случаи, когда боевики производили ложные вызовы войск по телефону и затем устраивали засады при их выдвижении.

По своему размаху, продолжительности и интенсивности, а также по богатству форм повстанческое движение в западных республиках Советского Союза и борьба с ним представляют собой уникальное региональное явление современности. Его характеристики, как методы действий сторон, во многом предвосхитили динамику военно-политических событий в других районах мира во второй половине XX в. Будучи частью мирового опыта борьбы с повстанчеством, отечественная практика дала наглядный образец успешной мобилизации и организации сил государства. На фоне крупных неудач ведущих держав этот опыт и сегодня предстает как крайне поучительный и актуальный, в том числе для Российской Федерации, столкнувшейся, как некогда СССР, с реальной угрозой своей территориальной целостности и суверенитету со стороны воинствующего национализма и сепаратизма.

В то же время этот опыт нельзя рассматривать только через призму военных действий по ликвидации повстанчества. Не принижая их роль и значение, (всегда необходимое, а на определенных этапах решающее), следует иметь в виду, что стабилизация обстановки стала возможной вследствие комплексного оздоровления социально-политической среды, рождавшей и непрерывно питавшей повстанчество. До этого момента вооруженное сопротивление, как многоголовая гидра, даже после самых чувствительных поражений довольно легко возрождало свою изначальную мощь, становясь все более и более изощренным на каждом следующем этапе. В таких условиях военная сила государства вступала в очередные этапы конфликта, имея перед собой как бы нового противника, обучаясь «с листа» новым приемам борьбы с ним, тратя огромные усилия на импровизацию и поиски путем форсированного перебора различных подходов к решению проблемы.

Источник: По материалам книга «Армия и внутренние войска в противопартизанской и противоповстанческой борьбе», – Москва, 1997, с сокращениями
Бой в сумраке леса

Повстанческое партизанское движение – это форма борьбы вооруженной оппозиции вне города. В партизанской войне запрещенных приемов нет, и рано или поздно она принимает форму массового терроризма. Борьбу с этим злом любое правительство ведет двумя параллельными методами: оперативно-агентурным и военно-силовым.

И войсковикам, и оперсоставу надо знать, с чем они имеют дело, чтобы не совершать грубых ошибок и не добавлять себе ненужной работы. Военным следует помнить, что сопротивление стихийно возникает и многократно усиливается при необоснованных репрессиях и обидах, чинимых войсками местному населению. Один из самых жестоких приказов И. Сталин за притеснения мирного населения занятых областей Германии предписывал расстрел перед строем в присутствии потерпевших. Вождь не хотел неприятных сюрпризов в тылу наступающих войск.

Оперативникам надо знать как можно больше о людском контингенте, который им придется разрабатывать. Знание психологии противника ускоряет оперативный процесс и делает его более результативным. В партизанском движении люди попадают по разным причинам. Есть религиозные фанатики. Есть те, у кого погибли близкие или пропало имущество. И те, и другие будут держаться насмерть при любых обстоятельствах. Личности конфликтные, а также идейно и романтически настроенные, в партизанах не приживаются. У них нет первопричиной привязки к движению и они никогда не примирятся с жизненной грязью, которая присутствует всегда и везде. Это основная причина, по которой таких сравнительно легко вербует правительственная контрразведка. Многие воюют за возможное светлое будущее, есть обиженные, авантюристы и уголовники.

Но основная партизанская масса – крестьяне из местного населения. Оперативному составу стоит обратить внимание на их подробную характеристику. Крестьяне не так просты, как кажется. Они свободолюбивы, трудноуправляемы, хитры и изворотливы. Первейшая жизненная задача крестьянина любой национальности – выжить. Выжить при любом политическом процессе. Власть меняется, а крестьяне остаются. Для них крайне важны родственные и хозяйственные связи. Против этого крестьянин никогда не пойдет – в селе ничего не забывают и не прощают. Крестьяне инстинктивно и постоянно собирают абсолютно всю жизненную информацию, из которой делают быстрые и безошибочные выводы. Они наблюдательны от природы, обладают способностью быстро сопоставлять факты и мгновенно просчитывать ситуацию. На допросах очень артистичны – с честнейшим видом бьют себя в грудь: «Не участвовал, не был, не брал, не видел, не слышал, не знаю, не помню» и т. д.

Такого не может быть. Память крестьянина феноменальна, и в любом случае он располагает информацией, представляющей оперативный интерес. Но говорить правду начинает только после применения к нему неспортивных методов, известных практическим оперработникам.

Нельзя играть с крестьянином в психологические игры, особенно, если инициатива исходит с его стороны. Психологически переиграть крестьянина невозможно – его мышление происходит не столько на логическом, сколько на психоэнергетическом уровне.

Крестьянина можно обмануть, но провести – никогда. Городскому оперативнику этого не понять.

Слабое место крестьянина – страх. Именно страх перед равнодушной жестокостью обстоятельств делает крестьянина сговорчивым, очень сговорчивым. Его разрушает страх перед реальной силой, непреклонной и не приемлющей психологических провокаций. И чем больше энергичного гонора у крестьянина снаружи, тем больше животного и парализующего сознание страха внутри. Повоевать крестьянин не прочь, но ни в коем случае с превосходящим противником. А в смутное время не прочь и пограбить, пользуясь бесконтрольностью властей.

Очень много в сопротивлении и таких, кого мобилизовали в партизаны принудительно, по принципу: «Кто не с нами, тот против нас». Во время Отечественной войны задачей многих партизанских командиров было поставить под ружье и партизанские знамена тысячи дезертиров, бросавших фронт при немецких прорывах и разбегавшихся по домам.

Для успешного ведения партизанской войны всю эту дремучую массу, которая не любит подчиняться, нужно организовать, обучить и держать в рамках жесткой дисциплины. Это может сделать только руководящее ядро из подготовленных профессионалов, которые и создают партизанскую инфраструктуру.

Партизанское движение всегда стремится взять возможно более полный контроль над населением и его настроениями. И если настроения не те, их надо сформировать и держать в нужном русле. Эту инициативу нельзя выпускать из рук. В партизанской войне выигрывает тот, на чьей стороне стоит население. Население – это резерв бойцов сопротивления, это – источник продовольствия (очень часто продовольствие больше неоткуда взять), это – отдых в тепле, баня, госпиталь для раненых, горячая пища, наконец, это – женщины, воюют здоровые мужики и воздержаться им не прикажешь. И, наконец, самое главное: население – это агентура, глаза и уши сопротивления.

Но, с другой стороны, заскорузлое мышление жадноватого от природы крестьянина определяется текущим моментом – выгодно ему или нет. Вот тут он может и с властями посотрудничать. Властям помогают недовольные и обиженные, а также из чувства мести, былой зависти, просто из пакости – крестьянин обидчив, злопамятен и мелочен. Мало-мальски подготовленный оперативник легко вычислит таких людей. Они найдутся всегда и везде.

Для пресечения агентурного сотрудничества с властями в каждом населенном пункте сопротивление определяет своих информаторов числом не менее трех. Эти люди не знают друг друга, поэтому каждый из них дает в лес информацию обо всех, живущих в селе, в том числе и о других информаторах. Таким образом контролируется достоверность разведывательных и контрразведывательных данных. Обязательно существует система оповещения из населенного пункта к партизанским силам через связных, которые относят письменные донесения в лес и закладывают их в тайники-почтовые ящики или устно сообщают сведения партизанской разведгруппе в определенных точках леса или на хуторах, на так называемых «маяках». На «маяках» партизанские разведчики принимают людей из города или, наоборот, отправляют людей в город, делая безопасным их продвижение к месту назначения.

Партизанская контрразведка регулярно обходит населенные пункты и встречается с осведомителями в целях выявления агентуры правительственных спецслужб, которая постоянно засылается в сопротивление. Постоянно работают диверсионные группы, ведется наблюдение за коммуникациями, прослушивание линий связи, сбор развединформации и выемка донесений из тайников. По населенным пунктам бродят агитационные бригады – надо убедить взяться за оружие крестьянина, который хочет спокойно заниматься своим хозяйством и не желает иметь неприятностей от властей. Идет рабочий обмен между центральными базами сопротивления и периферийными отрядами. Наконец, дислокации баз и отрядов не должны быть постоянными, иначе резко возрастает вероятность проникновения правительственной агентуры и увеличивается опасность того, что накроют ударами с воздуха и «зажмут» войсковыми силами. Еще существует масса других задач, которые нужно выполнять с эффектом, с шумным эффектом, иначе грош цена такой оппозиции.

Но для всего этого надо постоянно передвигаться. Сначала все так и получается – при полной внезапности и с размахом. Военные успехи оппозиции вызывают политический резонанс. Выделенные правительством армейские силы оказываются неповоротливыми и малоэффективными против известной партизанской тактики пластичного контакта: налет – отход. Партизаны избегают открытого встречного боя с превосходящими силами – это губительно для них. Военные не любят бой в лесу, так же, как и уличные бои – с пушками и бронетехникой тут не развернешься. Войска, не зная местности и людей, с которыми воюют, ведут себя, как слон в посудной лавке, так или иначе ущемляя местное население и увеличивая количество недовольных. В разные времена и в разных странах этот сценарий повторялся в одном и том же варианте.

Наконец, в высших штабах осеняло (обычно после массы докладных от нижестоящих практических работников) – надо прекращать свободное хождение по лесам. Из архивов извлекались покрытые пылью старые инструкции по применению контрпартизанской тактики егерей, которая испокон веков применялась против всякого рода повстанцев. Специально обученные, тренированные, хорошо вооруженные, набранные из числа следопытов-профессионалов, оперсостава, специалистов тактической и глубинной разведки, профессиональных охотников, спецгруппы садились на партизанские тропы и блокировали передвижение по лесу.

И с этого момента военные действия переносились с правительственных коммуникаций на лесную тропу войны. Они велись тихо, незаметно и коварно. Терпеливые егеря, тренированные на выживаемость в лесу, тщательно замаскированные лохматыми камуфляжами (изобретение тоже незапамятной давности) до поры, до времени вели скрытое наблюдение за всем, что происходило в их зоне ответственности. Внимание обращалось на мельчайшие детали: обнаруженные следы и предметы могли рассказать о многом (в наше время – стреляные гильзы, консервные банки, окурки, старые бинты и т. д.). Становилось известно, кто, когда, из какого населенного пункта ходил в лес, устанавливалось по следам, что он там делал (при этом очень часто находили почтовые ящики-тайники, информация перехватывалась и отправлялась на оперативную обработку). Постепенно вырисовывались маршруты партизанских разведывательно-диверсионных групп, хозяйственные маршруты, нащупывались места дислокаций баз и «маяков». Выявлялись подходы к ним, наличие и расположение сторожевых секрет-постов, порядок смены дежурных нарядов на них, маршруты разводящих, периодичность прохождения блуждающих патрулей вокруг базы (а в наше время – еще и системы сигнализации, обнаружения и предупреждения.

Результаты таких наблюдений давали возможность связи со своей агентурой, работающей внутри партизанской базы. Агент закладывал информацию в тайник, расположенный вблизи базы или даже на ее территории (обычно вблизи мусорной свалки или отхожего места, посещение которых вполне объяснимо), или же на марше, в обусловленном месте. Изъятие такой информации возлагалось на егерей спецгруппы, они же и подстраховывали агента по мере возможности. По рации егерям сообщалась дополнительная информация, полученная оперативным путем из других источников. Знание обстановки давало возможность егерям существенно вредить сопротивлению. Не счесть случаев, когда лазутчики, перебравшись за периметр партизанских секрет-постов, убирали из бесшумного оружия партизанских лидеров. Спецгруппы делали налеты на партизанские склады и базы снабжения. Бывали и нападения на крупные партизанские штабы с удачным уловом захваченных документов (мелкие отряды документацию никогда не ведут в конспиративных целях). Но основной задачей была добыча информации, и спецгруппы работали в потогонном режиме захвата живых людей.

Чаще всего это происходило при движении немногочисленной партизанской группы на разведку, диверсию или хозяйственный промысел. Маскировка под лохматыми камуфляжами делала егерей практически невидимыми. Засада ставилась безукоризненно. Ликвидация лишних и захват во всех возможных и невозможных условиях на тренировках отрабатывались до автоматизма. В плен брали того, кто шел сзади – такие быстрее начинают говорить и их легче «отсечь» от основной группы, идущей спереди. Передних расстреливали из бесшумного оружия или вырезали ножами. Все это делалось мгновенно и бесшумно. На тренировках тщательно отрабатывался мгновенный рывок на захват. А в наше время отрабатывается и захват из автомашины, даже по лесу сейчас мало кто ходит пешком.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю