Текст книги "Тускарора"

Автор книги: Анатолий Днепров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

«Курилэлектропроект»

Доклад Игоря Черемных был кратким. Ему не нужно было особенно распространяться, потому что всем участникам совещания – партийным работникам, инженерам, строителям, изыскателям, геологам, хозяйственникам была предварительно роздана подготовленная Академией паук обстоятельная техническая записка. Из нее следовало, что Академия наук полностью поддерживает проект, разработанный в Южно-Сахалинске, однако настаивает на том, чтобы все данные, относящиеся к геологии, океанографии и вулканологии Курильской гряды, были еще раз подтверждены.

– Если все подтвердится, что мы будем делать? – скрипучим голоском спросил Сускин. Это был маленького роста пухленький человек с розовой гладкой головой.

– Тогда мы начнем бурить дно Тускароры.

– Гм. Несколько миллионов рублей кинем на глубину десять тысяч метров? Смело! А дальше что будет?

– Когда вода ворвется в полость, где начинается вулканический ствол, она начнет быстро испаряться, и пар, достигнув давления около семисот атмосфер, вырвется сквозь кратер «Тихого».

Игорь показал вулкан на карте.

– Интересно. Ну и что мы будем делать с этим паром?

– В кратер мы опустим гигантскую турбину.

– Гигантскую?

– Да.

– И глубоко мы ее опустим?

– Километра на два-три. Это нужно уточнить.

– Понятно. Значит, миллиона два в океан и примерно столько же, если не больше, в кратер вулкана. Первый раз слышу о таком способе тратить государственные деньги…

– Да, но вы не учитываете экономического эффекта. Затраты окупят себя не более чем через два-три года!

– Окупаемость затрат пока что на бумаге, а в океан и в кратер нужно кидать реальные вещи.

Григорьев улыбнулся и легонько постучал по столу карандашом.

– Товарищ Сускин, ученые проводят очень тщательные расчеты.

– Я не ученый, – твердо сказал Сускин. – И я не против. Я за. Только мне страшно и представить-то, как в Тускарору будут опускать буровую технику, а в вулкан запихивать турбины. Вы видели вулканы? Я был на Курилах. На Шикатаме был. На Итурупе был. Много вулканов видел. Приближался к кратерам. Страшное, я вам скажу, зрелище. Лава! Доменная печь в разрезе. И вот как представлю себе, что в кратер засовывают технику, да еще на такую глубину… Знаете, тут надо семь раз отмерить.

– Естественно. Проект нуждается в очень тщательной разработке. Я за то, чтобы немедленно приступить к организации экспедиции, – сказал Григорьев. – Она должна собрать все необходимые данные для составления окончательного технического задания на энергооборудование и строительство.

– На проектирование уйдет не меньше двух-трех лет, – сообщил главный конструктор «Курилэлектропроекта» Шумлин. – По предварительным наметкам. Но мы попробуем ускорить работы.

Совещание кончилось, а люди продолжали ходить по просторным коридорам обкома партии. Геологи совещались с океанографами, вулканологи со строителями, строители с конструкторами.

Чувствовалось, что проект захватил всех.

– Что будем делать? – спросил я Лаврентия Петровича.

– Сейчас идемте ко мне. Там соберутся мои аспиранты, и мы составим план действия.

Прощаясь с Игорем Черемных, я задержал его руку в своей.

– У вас есть дома телефон?

– Есть.

– Можно мне?.. На всякий случай.

– Пожалуйста, двенадцать – семьдесят пять.

Как бы невзначай он со вздохом произнес:

– Опять Майки вечером не будет. У них в редакции молодежной газеты сегодня клубный вечер. Клуб называется «Алые паруса»…

На квартире у Лаврентия Петровича нас уже ждали аспиранты, те самые ребята, которых я видел в аэропорту. Сейчас на них были тщательно выутюженные костюмы, белые сорочки и аккуратные галстуки. Когда мы вошли, они чинно встали. Не верилось, что это были те самые хлопцы, которые кукарекали в аэропорту.

– В сборе? В таком случае знакомьтесь. Это наш новый сотрудник Виталий Александрович Сушков, кандидат физматнаук, специалист по измерительной технике.

– Витя, – представился самый маленький, который по-петушиному кричал три раза.

– Таперов, Александр.

– А я думал, что ваша фамилия Бикфорд, – заметил я.

– Нет, это кличка…

– Мы его так называем, потому что он мастер поджигать бикфордов шнур. Нам часто приходится подрывать скальную породу…

– Володя Иванов, геолог.

– Семен Иванов, геофизик.

Лаврентий Петрович пояснил, что его аспиранты делают одну коллективную работу и тема ее «Геофизические методы глубинной разведки вулканов».

– Теперь наша работа конкретизировалась, потому что мы возьмемся за вулкан, который назван в проекте Игоря Черемных. Я хочу, чтобы вы сразу представили масштаб задания. Профиль ствола вулкана нужно проследить вплоть до Тускароры. Это значит – на протяжении более двухсот километров, из них сто девяносто пять под водой.

Вадим Иванов, приземистый рыжий парень в очках, присвистнул, почесал затылок и насмешливо взглянул на Бикфорда.

– Сашенька, готовь акваланг и ласты. И еще порошок против акул.

– Серый ты человек, – с достоинством заметил Александр Таперов. – Взрывчатку можно подорвать прямо на поверхности воды. Лаврентий Петрович, а гидроакустика у нас будет? А какое судно нам дадут?

Широкий вздохнул.

– Судно подходящее есть. Старый рефрижератор. Водоизмещение двести пятьдесят тонн. Но вот оборудование…

Он вопросительно посмотрел на меня. Наконец я понял, в каком пункте начинается моя работа.

– Без эхолота мы ничего не сделаем, – заметил Витя.

– Обычный эхолот не поможет. Нам нужно регистрировать не донную волну, а вторичную и, может быть, третичную. Иначе мы не сможем нанести на схему разрез земной коры послойно.

Все умолкли и посмотрели на меня, а я усиленно вспоминал все, что мне было известно о звуковой локации. Конечно, – пристроить к обычному эхолоту дополнительный усилитель ничего не стоит. Но будет ли от того толк – само море так сильно шумит, что простое усиление может только повредить расшифровке сигналов, отраженных от глубоких слоев под океанским дном.

– Пока я ничего не могу вам сказать. Мне нужно просмотреть спектры морских шумов и найти частотное «окно», на которое необходимо настроить усилитель. Затем нужно создать звуковой импульсник с частотой посылок…

– План работы представляется мне в следующем виде, – продолжил Широкий. – После того как мы разработаем способ акустического профилирования вулканов, наша группа отправится в порт Корсаков и оттуда на специально оборудованном судне к Курильской гряде. Там по прямой от мыса Касатка до Тускароры мы «прозвоним» кратер вулкана «Тихий», ствол которого, по данным «Олега», уходит под косым углом в Тускарорскую впадину.

Выйдя от Широкого, я направился к центру города, чтобы разыскать редакцию молодежной газеты, где собрался клуб «Алые паруса»…

«Алые паруса»

В конференц-зале молодежной газеты на свою очередную среду собрался клуб. Народу было много, главным образом потому, что, кроме выступлений начинающих писателей и молодых артистов местного театра, в объявлении, помещенном в газете, сообщалось о чем-то необычном и даже несколько таинственном. Мне удалось протиснуться в конец зала.

На сцене появился высокий парень в широком клетчатом пиджаке. Прежде чем начать речь, он немного покачался из стороны в сторону, поднял обе руки, и все затихли.

– А это кто такой? – спросил я.

– Лева Фрязин, разве вы не знаете?

Несколько человек взглянуло в мою сторону с удивлением.

– Ребята, – начал Лева. – Кто из вас знает, что такое Тускарора, прошу поднять руки! Раз, два, три, четыре… Кто еще знает? Смелее, смелее! Так, ясно, знают четыре человека. Итак, почти никто не знает, что такое Тускарора. А это старое географическое название Камчатско-Сахалинской впадины в Тихом океане. Значит, не знаем мы своего края. Кто бывал на Курилах, прошу поднять руки! Раз, два три, четыре… Опять четыре. Ну, так вот, ребята. Обком комсомола делает такое предложение: всем клубом выезжать, скажем, на каникулах или в отпуск в районы нашего замечательного края. Вместо того чтобы утаптывать лыжами снег там, где кончается автобусный маршрут, давайте ходить по нехоженым тропинкам наших островов. На Курилах есть необитаемые острова, вы это знаете?

– Ты что, в Робинзоны записываешь?

– При чем тут Робинзон? На таких необитаемых островах могут оказаться полезные ископаемые, скажем золото или уголь. А может быть, там кишмя кишат крабы? Это же интересно и полезно! Мы живем в самой вулканической области Советского Союза, а кто из вас видел настоящий вулкан?

– В кино видели, «Встреча с дьяволом»…

Фрязин поправил длинные светлые волосы.

– Конечно, для такого рода клубной работы подходят не все. Тут нужны смелые, выносливые и умные ребята. Предлагаю обсудить. А сейчас слово Майе Черемных…

Выступление Левы Фрязина взволновало всех. Когда начала говорить Майя, из-за шума первых слов я не расслышал. Но постепенно зал утих. – …Мой брат считает, что некоторые курильские вулканы можно превратить в источники тепловой энергии. Вулканы исследованы мало, К ним очень трудно пробираться. И здесь мы могли бы ученым помочь. Я предлагаю создать при нашем клубе секцию изучения курильских вулканов. Это будет увлекательный туризм и очень полезная работа. Всё.

Майя хотела отойти в сторону, но из зала кто-то крикнул:

– Нет, не все! А как твой брат предлагает использовать вулканы для получения электроэнергии?

Майя вздохнула, немножко подумала и сказала:

– Я, конечно, не специалист. Но суть вот в чем. На дне Тускароры бурится скважина, сквозь которую в недра земли, на ее раскаленную мантию хлынет вода. Там она начнет испаряться, и, как показывают предварительные расчеты, пар пойдет в кратер. Забьют могучие паровые гейзеры. Этот-то пар и будет вращать турбины электростанций. Запись в секцию вулканологии буду производить я. Желающих прошу выйти в коридор.

Так как желающими оказался весь зал, то я поспешил в коридор и решительно занял первое место у небольшого столика. Майя была взволнована, лицо ее пылало, светлые, почти белые волосы падали на глаза.

Она уселась за столик, достала из сумочки блокнот и ручку.

– Итак, первый. Говорите фамилию, имя, отчество и специальность. Производственную и спортивную.

– Виталий Александрович Сушков. Кандидат физматнаук, гребля на прогулочной шлюпке.

Майя вскинула на меня глаза.

– Вы?

– Да, я. Как видите, первый.

– О! Но вы и так…

Майя неуверенно записала меня в блокнот.

– Я вас подожду на улице. Вы не возражаете?

– Хорошо, – ответила она. – Следующий.

Через час я и Майя шли по улице имени Ленина. С сопки прямо в лицо потянул прохладный влажный ветерок, изредка накрапывал дождик Над магазинами сияли яркие рекламы.

– Ваш брат очень талантлив. Я остался здесь только из-за его проекта.

– Да?

В ее «да» почувствовалась немного насмешливая нотка. Я вспомнил, как в аэропорту наши руки не хотели разъединяться.

– Смотрите, – сказала она, – здесь только деревянные дома. Говорят, когда наши люди пришли на Южный Сахалин, здесь были только деревянные постройки. В нашем городе, японцы построили только два каменных дома. Наверное, они не надеялись остаться здесь надолго.

– Теперь у нас будет время посмотреть на ваши «Черемушки» с «Горного воздуха»…

Она тихонько засмеялась.

Лайнер «Буссоль»

Несколько дней подряд я не выходил из библиотеки Института комплексного изучения Сахалина, перечитывая все, что нашлось там о вулканах Курильской гряды. Здесь были собраны каталоги с характеристиками вулканов, их фотографии, аэрофотоснимки кратеров, описания геологии отдельных островов, горных массивов и береговых линий.

Однако мне ничего не удалось найти о «звуковой» активности вулканов. Исследования вулканов начинались и кончались на поверхности земли. Лишь немногим исследователям удавалось приблизиться к самому жерлу вулкана, однако работа там была очень опасной.

Нашел я только отчет об изучении сейсмической деятельности фундамента одного из вулканов. В отчете приводились сейсмограммы колебаний почвы, но эти исследования были выполнены на низкочастотной аппаратуре и мало что давали для решения моей задачи.

Стало ясно, что нужно создавать новый прибор и разработать новую методику. Я уж принялся за составление электронной схемы ультразвукового гидролокатора, когда случайно узнал о том, что в институт прибыл комплект оборудования для звукового поиска косяков рыбы.

Аппаратура работала в широком диапазоне частот, от пяти тысяч до пятисот тысяч герц. Если вулканы действительно «поют», это легко можно обнаружить таким прибором… Мы получили бы выигрыш во времени.

Широкий вернулся из Корсакова, и по его просьбе руководство института временно передало ультразвуковой локатор в наше распоряжение.

Наконец наступил долгожданный день, когда я, профессор Широкий и четверо аспирантов, нагруженные ящиками и вещевыми мешками, собрались на железнодорожной станции, чтобы ехать в Корсаков.

Нас провожали Игорь, Майя и главный конструктор «Курил-электропроекта» инженер Шумлин. Несколько позднее, запыхавшись, прибежал начальник хозяйственного отдела Сускин.

– Вы знаете, что произошло? – хитровато улыбаясь, спросил главный конструктор. – К разработке технического задания на проектирование люди уже приступили.

– Как так? – удивился Сускин. – Я никаких смет не подписывал!

– А нам никакие сметы и не нужны. Товарищи работают на общественных началах.

Профессор Широкий посмотрел на главного конструктора.

– Мне неясно, как вы можете составлять задание на проектирование, если неизвестны исходные данные…

– Понимаю ваш вопрос. Во-первых, мы разрабатываем несколько наиболее вероятных вариантов. А во-вторых, пока не указываем точные типоразмеры оборудования.

Я и Майя отошли в сторону.

– Когда ваши клубные вулканологи собираются на Итуруп?

– В декабре или январе. У большинства ребят в это время либо отпуск, либо каникулы.

– Ну, а вы приедете?

– Постараюсь, – она улыбнулась. – Только пока что я не представляю, что я там буду делать.

Подошла мотрисса – два вагончика на дизельном ходу, и мы стали грузиться.

До управления рефрижераторного флота нас подвезли на грузовике, а там прямо на пирсе начальник управления познакомил нас с капитаном рефрижераторного транспорта «Буссоль» Анатолием Федоровичем Сиделиным, коренастым крепышом с умными голубыми глазами и со слегка иронической улыбкой. Он был ленинградец. Ленинградцем оказался и его старший помощник, веселый, шумный парень, отчество которого все как-то сразу забыли. Его почему-то называли «дядя Коля», хотя «дядя» был одного возраста со мной.

– Вот и наше судно, – сказал дядя Коля, когда мы подошли к небольшому, неказистому на вид судну.

Рефрижератор, видимо, бывал в переплетах… Широкая белая труба извергала клубы черного дыма…

– Лайнер! – восхищенно воскликнул Бикфорд. – «Куин Мери»!

Дядя Коля пропустил это мимо ушей.

– У него прекрасные мореходные качества. Вот наш сосед, тоже рефрижератор, – он показал на стоящее рядом судно, – в прошлом году с честью справился с тайфуном. Семь суток болтало – и хоть бы хны!

– А нас будет болтать? – осторожно спросил Сеня Иванов.

Дядя Коля посмотрел на небо и ответил:

– Небо безоблачно, значит будет шторм…

Маяк на мысе Крилион помигал нам на прощание, и «Буссоль» покинула пролив Лаперуза.

К ночи ветер усилился. Сеня Иванов то и дело вставал с койки, чтобы проветриться… Я расположился в одной каюте с профессором Широким. Мы долго рассматривали карты Курильской гряды и омывающих ее вод.

Океан

Хватаясь за протянутые вдоль палубы тросы, Бикфорд и Володя Иванов тащили на корму ультразвуковой локатор. Мы с Виктором Жуковым налаживали электропроводку. Суденышко шло вдоль Курильской гряды со скоростью не более пяти узлов. Над океаном нависли низкие серые облака.

На корме мы укрепили металлический ящик и поставили в нем приборы. Бикфорд долго привинчивал каркас усилителя к дну ящика, тихонько поругивая конструкторов, которые не предусмотрели для этого случая специального крепежа.

Володя отправился за хлористым кальцием, которым предстояло обложить аппаратуру. Виктор укрепил над ящиком последний изолятор и концы провода просунул сквозь резиновый шланг. Проводка была окончена.

– Неужели мы что-нибудь услышим в этом хаосе звуков?

Я пожал плечами. Признаться, и сам не очень-то в это верил.

– Магнитострикционный датчик мы опустим на глубину метров двадцать пять. Будем надеяться, что там достаточно тихо, во всяком случае тише, чем на поверхности.

Ветер крепчал, волны все чаще захлестывали палубу, и мы, заложив влагопоглотитель в ящик и задраив плотно крышку, возвратились в каюты.

Профессор Широкий производил какие-то расчеты.

– Вот я тут вывел формулу… – сказал он. – Посмотрите… Скорость распространения звука в осадочных породах – полторы тысячи метров в секунду, во вторичных донных слоях – около пяти тысяч, в базальтах – семь тысяч, в веществе мантии – более восьми тысяч метров в секунду. Если ствол вулкана находится внутри многослойных оболочек, мы должны вместо одного звукового сигнала принимать их столько, сколько слоев. По отметкам времени, зная скорость распространения, можно определить толщину каждого слоя… Вот как раз эта формула. По ней можно построить эхограмму.

Самописец эхолокатора был установлен в нашей каюте.

Несколько дней мы шли вдоль Курильской гряды. Погода стояла скверная.

Сеня Иванов совершенно позеленел. Остальные ребята переносили качку сносно. Особенно Бикфорд. Он быстро освоился с «лайнером». Ему очень нравилось проводить время на камбузе, где хозяйничала Галя Мартынова.

На пятый день нашего путешествия небо вдруг стало кристально чистым, облака таинственным образом исчезли.

– Сила ветра перевалила за семь баллов, – сообщил капитан. – Привыкайте.

– Первое блюдо отменяется. Существует полная корреляция между силой ветра и нашей диетой, – добавил Бикфорд. – Дело в том, что при такой качке первое блюдо из бака выплескивается. Наиболее устойчивой консистенцией для данной погоды является каша.

Несколько дней мы три раза в день ели кашу и ловили выпрыгивающие из гнезд пустые графины.

Шторм разразился на седьмые сутки.

Капитан Сиделин сам стал у штурвала, а дядя Коля вцепился в стойку локатора кругового обзора, направив радиолуч под острым углом в воду. Наш рефрижератор швыряло, как щепку, и я понял, что неподалеку от гряды мы то и дело могли напороться на подводную скалу.

Я держался, потом все-таки залез на койку. Потом увидел голову профессора Широкого.

– Пора начинать!

– Что?

– Измерения! Самое подходящее время проверить аппаратуру и сам принцип!

Я начал осторожно сползать с койки. А Лаврентий Петрович, упершись в двери, объяснил:

– Сейчас максимальный шум моря… Нужно пробежать по всему частотному спектру… Будет здорово, если где-нибудь на очень высоких частотах мы заарканим сигналы… Если верить «Олегу», мы идем над стволом вулкана «Тихий».

– Но ведь шторм…

– Если мы что-нибудь услышим сейчас, то наверняка услышим и во всякую погоду.

«Критические решения проверяются в критические моменты», – подумал я.

На приборе вспыхнула зеленая лампочка. Ящик с гофрированными стенками поднимался вверх и вниз, и мне едва удавалось не выпускать из руки переключатель частот. Медленно завертелся барабан самописца. Удивительно, что он вертелся… Значит, те, кто создавал прибор для рыбной ловли, хорошенько над ним поработали! Знали, что может быть и такое… Как это не было похоже на работу в лаборатории! Там на измерительные приборы стараешься не дышать. А здесь они летают у тебя над головой или ползают где-то под ногами. Их трясет и бросает, опрокидывает и переворачивает, а они обязаны работать!

– Если верить индикатору, все в порядке…

– Включайте плавное изменение частоты.

Я включил. Сквозь штормовой грохот прямо под ухом я услышал, как заскрипело по бумаге перо. Оно то и дело ударялось об ограничители, пытаясь нарисовать такую амплитуду колебаний, которая не предусмотрена пределами измерений прибора. Он записывал неистовый рев моря… Мне стало казаться, что вся затея услышать в этом потоке звуков то, что нам нужно, более чем фантастична. Но вот частотометр пересек границу слышимых звуков и перо вошло в пределы ленты. Оно то резко вздрагивало, то затихало, колебания становились все более и более частыми. Наконец при частоте около семидесяти тысяч герц перо начало писать почти прямую линию.

Это было удивительно! За бортом бесился океан, а на этой частоте не было почти никаких звуков. Мертвая тишина!

Глядя на приборы и на медленно ползущую ленту с эхограммой, я забыл о качке. Что будет дальше? Что запишет прибор при более высоких частотах? Как мы убедимся, что запись соответствует ультразвуковым колебаниям океанского дна, а не каким-нибудь другим колебаниям?

– Смотрите, смотрите! – воскликнул Лаврентий Петрович.

Перо самописца вдруг начало совершать колебания все большей и большей амплитуды. При частоте около двухсот тысяч амплитуда стала максимальной и затем пошла на убыль.

– Значит, это, – сказал Широкий. – Либо это, либо ничего…

– А как мы узнаем, что это и есть «пение» вулкана?

– Мы дождемся окончания шторма и бросим здесь якорь. Если это звучание океана, тогда «пение» пропадет вместе со штормом. Пойду скажу капитану…

На следующее утро море стало утихать. Еще через день мы вышли на палубу. Судно возвращалось к гряде. Из-за гребней волн то и дело появлялся остров, над ним возвышались дымящиеся сопки.

В полдень к «Буссоли» пришвартовался буксир «Арктур», который увез на остров Виктора Жукова, Сеню и Володю Ивановых.

Наш рефрижератор направился к Тускароре.