Текст книги "Школьная экскурсия (СИ)"

Автор книги: Анатолий Даровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– У тебя рука… и нога!.. – ахнула Стаська, когда Оля пробежала мимо, распихивая ребят в разные стороны, но времени разглядывать себя не было. Аварийный молоток с размаху опустился на лобовое стекло – раз, другой, третий.

Окно затрещало, поддаваясь – и треснуло, рассыпалось множеством мелких осколков. Оле оцарапало щёку, но она не заметила ни боли, ни крови. В висках стучало, нога и рука горели огнём, а когда она поднесла ладонь к лицу, сквозь кожу уже просвечивала окружающая реальность. Наверное, с руками Игоря происходило то же самое: он же касался Никитки, когда тот…

– На выход! Живо! – Женька кричал ей почти в ухо, но Оля с трудом его услышала. Звуки постепенно пропадали, а жжение превращалось в тепло, которое разливалось по всему телу, сковывало и парализовывало.

Захотелось спать. Ужасно захотелось спать.

Что-то толкнуло сзади, и Оля полетела вперёд и вниз, едва успев выставить перед собой руки. За спиной зашумело, лязгнуло. Кто-то пронзительно закричал.

Асфальт ринулся в лицо, обжёг руки и колени саднящей болью. Сбоку мелькнуло тёмное, сдвоенное: не человек – химера с двумя головами и четырьмя руками. Приземлилось рядом с ней, болезненно зашипело, выматерилось знакомым мальчишечьим голосом.

Сознание потихоньку возвращалось. Оля сидела на асфальте, хватая ртом пыльный дорожный воздух, а рядом с ней копошились двое ребят, похожих друг на друга и в то же время невозможно разных.

Игорь и Никитос.

Оба живые. Оба целые.

Оба неспящие?

Оля вскинула ладонь на уровень глаз. Руку пересекала огромная ссадина, вся испачканная землёй и пылью и неистово саднящая – но непрозрачная и реальная, не тающая в воздухе, как мираж.

Истома и тепло ушли, будто их и не было. Ушла духота автобуса, исчезла вата, закрывавшая уши.

Перед ней расстилалась безлюдная асфальтовая дорога, с двух сторон окружённая лесом. Дорога в никуда, некстати вспомнилось название какого-то американского триллера. Она всё хотела его посмотреть, но откладывала и откладывала, и фильм так и валялся на харде, занимая лишнее место.

Только бы эта дорога и впрямь не ушла для них в никуда.

– Отходииииии! – завизжало сверху, и Оля едва успела отползти в сторону: мгновение спустя перед глазами мелькнули знакомая клетчатая юбка и усыпанный значками рюкзак, из которого кокетливо торчал пакетик чипсов. Стаська.

– Ты жива, – пискнула одноклассница и шмыгнула носом. – Слава богу.

Оля попыталась улыбнуться. Щёку дёргало: всё-таки осколок поцарапал неслабо. Но уж всяко лучше, чем зловещее жжение, разливающееся по телу.

– Все в порядке? – прохрипела она. – Стася, Игорь… Никитка? Женька?

– Порядок, – отозвался Игорь. – Оба в порядке. И Никитос походу просыпается.

Подтверждая его слова, Никитка, до того висевший на шее у брата, приподнял голову и сонно пробормотал:

– Что… вообще… происходит? Какого…

– Мистика, – уже привычно вздохнула Оля и подняла голову. В команде не хватало только Женьки. Где он? Всё ещё там, в автобусе, пытается открыть-таки двери?

В разбитом окне показалась патлатая черноволосая голова. Женька то и дело озирался, поглядывал назад, в салон. Застыл на месте, даже не пытаясь спрыгнуть.

– В чём де… – начала было Оля и умолкла. Ну конечно же! Спящие! Если Никитос начал просыпаться, когда его вытащили из автобуса, значит, остальные… значит, Женька может…

Если он вытащит их, никто больше не пострадает! Они смогут проснуться! Все: и Вовка, и Лизка, и даже вредная Вивла, которая, несмотря на свою склочность, всё-таки взрослая и могла бы придумать что-нибудь… оптимальное.

Автобус противно заскрежетал и качнулся. Женька в окне судорожно дёрнулся, но остался на месте.

Оля уже хотела было крикнуть, чтобы тот вытаскивал кого может, пока не поздно, но не успела: автобус, до того мирно стоявший на месте, задрожал, как в лихорадке. Она ощутила кожей жар, идущий от металла, и увидела, как медленно, но верно металлический корпус охватывает знакомая прозрачность.

Так и не произнесённые слова застряли на языке мёртвым грузом. Вместо них с губ Оли сорвалось всего одно слово:

– Беги!

Просить дважды не пришлось.

========== 3. Конец пути ==========

– Холодно, – пожаловалась Стася, втягивая голову в плечи, как черепашка.

Оля промолчала. А смысл что-то говорить? Они шли уже, по ощущениям, несколько часов, но пейзаж вокруг не менялся, а погода становилась всё хуже и хуже. Остальные ребята тоже притихли: шли медленно, берегли силы. Игорь немного прихрамывал на ногу, которой ударился о землю, когда прыгал из автобуса. Стаська откровенно мёрзла. Никитос так и не проснулся до конца и то и дело клевал носом.

Сама Оля старалась идти осторожно, чтобы не тревожить лишний раз стёсанные до крови колени. У Стаси нашёлся гель-антисептик для рук, но он оказался единственным, чем можно было обработать ссадины и царапины. Аптечку с собой не брал никто.

Женька натянул капюшон до самого носа и снова ушёл в себя, опять став нелюдимым тихоней, каким его все знали. Будто и не было неожиданного лидерства, уверенного голоса и быстрых решений. Повлияло на него так исчезновение автобуса, или он просто устал – никто не спрашивал.

О случившемся с автобусом старались не говорить лишний раз. Да, все и так понимали, что спящих просто так не спасти. Да, они ничего не могли сделать – хорошо хоть Никитку вытащили. Да, у них не было выбора.

Но одно дело рассуждать, и совсем другое – видеть, как весь твой класс растворяется в воздухе у тебя на глазах.

– Это странно, – подал голос Никита, зевая во весь рот, – если вы говорили, что одежда остаётся, а исчезает только тело… то почему тогда пропал весь автобус?

Ему никто не ответил, и между ребятами, медленно бредущими по дороге в никуда, снова воцарилась гнетущая тишина.

Сначала они хотели идти по дороге в сторону, куда направлялся автобус – мало ли, вдруг до ближайшего населённого пункта пара километров? Потом посчитали, что идти назад – надёжнее. Что там, впереди, никто не знал, а сзади остался их подмосковный город. Далековато, но уж до ближайшей остановки за день они должны дойти.

Вот только реальность оказалась не такой, какой ребята её себе представляли.

– Я вообще не помню у нас таких деревьев, – тихо заметила Стася. – Кто смотрел по карте, куда мы едем, там вообще должна была быть хоть какая-то лесополоса?

– Да вроде нет, – откликнулся Игорь. – Такая – точно нет. Но знаешь, не факт, что нас с самого начала повезли нужной дорогой.

Он тоже притих. Не ругался больше, не пытался нелепо шутить. Бегство из зловещего автобуса вымотало всех, и сил оставалось немного. Хватало только, чтобы идти вперёд, не шевеля языком лишний раз.

Погода понемногу портилась. Небо, и до того не слишком ясное, заволокли тучи, под кофту задувал холодный ветер. Оле растрепало косу, но останавливаться и переплетать волосы не было времени.

Хорошо Женьке, думала она, ёжась под порывами ветра. Он вечно в свитере с капюшоном, вряд ли ему сейчас холодно. Хотя как сказать – хорошо…

Он так и молчал с тех пор, как выскочил из таящего автобуса – последним, едва успев. Что там произошло, Оля не спрашивала. Никто не спрашивал. Всё и так было ясно.

Адреналин ушёл, и остались глухая усталость и щемящее чувство неизвестности.

– Вы помните, чтобы мы проезжали какие-то деревни или остановки? – спросил Никита. – Просто мы идём очень долго, я не уверен, что под Москвой такие глухие места вообще есть…

Оля покачала головой, забыв, что одноклассник на неё не смотрит – он шёл впереди. Нет, последние полчаса поездки она видела только зелень, бесконечную стену леса да дорогу, на которой не появлялось ни одной машины.

Полчаса поездки на стандартной автобусной скорости – это где-то тридцать-тридцать пять километров. Шесть или семь часов ходьбы налегке. Задачка на скорость из учебника по математике начальной школы. «Из пункта А в пункт Б направляется пешеход»… Оля всегда втайне жалела этих пешеходов из условий: наматывать столько километров просто ради того, чтобы какой-то школьник решил задачку.

А теперь они – на их месте.

– Пять-семь часов ходьбы до ближайшей остановки, —озвучила она. – По моим подсчётам. Очень долго, но что поделаешь.

– А у нас даже зонтиков с собой нет, – вздохнула Стаська. – И дождевиков. Погода ужасная.

Связь так и не появилась: о такси можно было и не думать.

– Эй, – Игорь, шедший первым, обернулся к Стасе. – Ты у нас вроде эксперт по всякой паранормальщине. Расскажешь, на что это всё похоже?

Стаська стушевалась, покраснела и опустила глаза.

– Но я не… – пробормотала она. – Ну… ладно. Если предположить, что всякое мистическое существует, то я бы сказала, что автобус сожрала некая, ну… сущность.

– Сущность? – у Оли поползли вверх брови. – Что?

Одноклассница смутилась ещё сильнее.

– Ну… я недавно писала похожий фанфик… там невидимое существо усыпляло людей, а потом ело, и они просто исчезали. Это было в одном аниме, где…

– Хватит-хватит, – Игорь махнул рукой. – Хочешь сказать, мы в какой-то фанфик попали? Час от часу не легче.

– Лангольеры, – донеслось сзади. Женька, который брёл в хвосте и до сих пор почти не подавал признаков жизни, наконец решил вмешаться в разговор.

– Чего?

– Лангольеры, говорю. Книга такая есть. У Стивена Кинга.

– А, точно, я читала! – ожила Стася. – Там было примерно как у нас, но с самолётом. И исчезали, наоборот, неспящие, а спящие попадали в другое время… или вроде того.

– Здесь не как в Лангольерах, – возразила Оля. – Я тоже читала. Помните, как там было? Всё будто ненастоящее, воздух спёртый, а тут свежо… даже слишком.

– Но тоже никого нет и люди исчезают, – вздохнула Стаська. – Хоть бы и правда лангольеры не появились.

Ещё какое-то время ребята шли в невыносимо тягучей тишине. Радоваться было нечему, разговаривать – не о чем: берегли силы. Оля закрывала лицо от ветра и беззвучно считала. Сколько они уже прошли? Километров пять? Десять? Дорога казалась бесконечной, ссаженные ноги болели, а желудок отзывался протестующим урчанием.

Будь погода хоть немного получше, они уже давно сделали бы привал. Но под таким ветром отдыхать – значило замерзать ещё сильнее, отмораживать пальцы и спины. Поэтому ребята шли, морщась, тихо ругаясь про себя и надеясь не пойми на что.

Когда Игорь заметил посёлок, Оля уже начала думать, будто никогда не доберётся до дома. Ноги сковывала свинцовая тяжесть, а глаза слипались. Теперь зловещее наваждение было не при чём: спать она хотела от усталости.

Сквозь серую пелену, которая начала застилать мысли, донёсся голос Игоря:

– Смотрите, народ! Дома!

Сонливость исчезла тут же. Оля вскинула голову, проморгалась, потёрла глаза рукой, чтобы убедиться, что не спит.

Перед ними высились однотипные деревянные домики – таких навалом в каждом дачном кооперативе. Крашенные в белый цвет резные подоконники, занавесочки на окнах, аккуратные заборчики…

И всё та же тишина, невозможная даже для посёлка. Не кричала скотина, не лаяли собаки, не тарахтел чей-то трактор, не перекрикивались старики.

– Обычно тут хотя бы псы на цепях бывают, – пробормотал Никитка, осматриваясь по сторонам и сонно щурясь. – Продолжение чертовщины, да?

– Может, они тоже… заснули?

– Я не вижу даже поводков, – возразил Игорь. – Нет тут никого. И, кажется, уже давно.

– Пойдёмте осмотримся, – предложил Никитос. – Хуже не будет. В крайнем случае хоть крышу над головой найдём.

Возражений не было: измотанные долгой дорогой ребята только и мечтали, что согреться и поесть.

Посёлок встретил их тишиной, которую нарушали только завывания ветра. Ни собак, ни людей. Даже одежды, которая могла бы остаться, после того как жители деревни «истаяли» – и той нигде не было видно.

– Заброшенный, что ли? – протянул Игорь. – Блин, а почему тогда так хорошо сохранился?..

Бесцельная ходьба по улицам ни к чему не привела. Попытки стучать и звонить в двери, крики и просьбы о помощи – всё оказалось безрезультатно: деревня словно вымерла. Никто не открывал им дверь, негде было просить убежища.

– Кто-нибудь умеет вскрывать замки? – без особой надежды спросила Оля. Мальчишки и Стаська только помотали головами: откуда бы у девятиклассников такие умения?

– Может, окно разбить… – с сомнением высказался Никитос. – Кто-нибудь влезет, а остальные потом за ним…

Проникновение со взломом, отстранённо подумала Оля. Если окажется, что деревня не заброшена, им крупно влетит. Всё равно. Уже неважно. Лучше встать на учёт в отдел по делам несовершеннолетних, чем загнуться от холода и усталости в какой-то глуши, где не ловит даже мобильная связь.

С другой стороны – а не хватит ли с них на сегодня разбитых стёкол и лазаний по острым осколкам?

– Давайте сначала поищем открытый, – посоветовала она. – Если не найдём, тогда разбиваем. Идёт?

– Предлагаю вон тот, – снова вмешался Женька. За последние несколько часов он притих настолько, что остальные чуть было не забыли о его существовании: идёт себе в хвосте и идёт, ничего не предлагает, не советует, не возникает. А сейчас смотрите-ка – снова ожил, советы раздаёт.

Дом, на который он указал, отличался от остальных. На фоне маленьких деревенских домиков этот выделялся трёхэтажной громадой: скорее усадьба, чем дом.

– Огромный, – присвистнул Игорь. – Жек, а с чего ты вообще решил, что там будет открыто?

Женька пожал плечами.

– Потому что там горит свет?

Ребята переглянулись. Горит свет?

– Ну вон же, – одноклассник показал рукой куда-то вверх, – не видите, что ли?

Оля задрала голову. И точно: под самой крышей, в мансарде, горел слабый огонёк, больше похожий на свечу, чем на электрическую лампочку. Огонёк мерцал и прерывался: неудивительно, что они не заметили его сразу.

И опять Женька всех выручает. Он что, «включается» только в важные моменты?

– Ой! На меня капнуло, – пожаловалась Стася. – Дождь начинается, некогда думать. Пошли уже!

До большого дома, несмотря на его кажущуюся близость, оказалось не так просто добраться: путь ребятам преградили сперва колючие неухоженные заросли, потом грязюка, которая, видимо, когда-то была прудом. Дождь тем временем усиливался, и Оля, и без того замёрзшая, начала мелко дрожать: намокший кардиган под ветром скорее отдавал, чем сохранял тепло.

– Если здесь окажется закрыто, Женька, я тебя лицом в лужу макну, – мрачно сообщил Игорь, когда нога в очередной раз провалилась в липкую грязь.

– У нас что, выбор есть? – это уже Никитка, как всегда, пытается успокоить брата. Он вообще всегда на удивление быстро ухитрялся «погасить» начинавшего заводиться Игоря. Что уж тут, двойняшки.

Дом вырос перед ними внезапно: ещё мгновение назад казалось, что грязь и заросли никогда не закончатся – и вот уже совсем рядом возвышается трёхэтажный кирпичный особняк с резными перилами и тяжёлой дверью. Особняк, от которого прямо-таки пахнет теплом и уютом.

– Я устал, как стадо коней, – простонал Никита и ломанулся вперёд. – Ну что, народ, момент истины?

Народу было не до истины. По крайней мере, Оле: у неё стучали зубы, она промокла и продрогла и уже была готова прятаться хоть в сарае, только бы хоть немного согреться.

Секунды, которые Никита потратил на поиск кнопки звонка, показались измученным ребятам чуть ли не вечностью.

– Не отвечают, – расстроенно констатировал Никитос. – Походу мы ошиблись, тут тоже никого… а хотя погодите-ка!

Он едва успел договорить: с натужным скрипом дверь подалась вперёд и распахнулась, впуская их внутрь, в просторный тёплый коридор.

За спинами громыхнуло, и дождь, до того довольно слабый, упал непроницаемой стеной.

– Всё, ребят, это край, – пробормотала Оля, оседая на деревянный пол прихожей. – Это конец пути. Финиш. Больше мы сегодня никуда не пойдём, особенно в такую погоду. Мы там сдохнем, на этой дороге.

Никто не стал с ней спорить.

========== 4. Особняк ==========

Несколько минут ребята молча сидели в коридоре в обнимку с сумками – приходили в себя после долгого пути под дождём и ветром. В безмолвии слышалось только шмыганье носом – Стаська начинала простужаться – да ещё шуршание рюкзаков.

Звуки вернулись, запоздало поняла Оля. Настигшая их в автобусе ватная тишина испарилась вместе с самой железной громадиной, и теперь они снова слышали друг друга как следует. Не нужно было держаться на близком расстоянии, не приходилось кричать и напрягать слух, чтобы понять, кто о чём говорит.

– Интересно всё-таки, кто нас впустил?.. Я, когда звонил, никакого домофона не слышал, ничего. Как будто дверь… просто сама открылась, – протянул Никитос, когда они немного обогрелись и начали соображать, что к чему.

– Может, пойти проверить?.. – без энтузиазма предложил Игорь, но идею не поддержали. Слишком уставшие, чтобы осматривать огромный дом, одноклассники были готовы отключиться прямо здесь, в мокрой одежде, с водой, хлюпающей в кроссовках.

– Так дело не пойдёт, – зевнула Оля, – проснёмся все с ангиной… Нам бы хоть разуться, что ли, и попробовать обсохнуть где-нибудь.

Подавая пример, она потянулась к шнуркам кроссовок. Мокрая ткань неприятно скользила по коже, а узелок никак не хотел развязываться: руки, сперва замёрзшие, а потом резко согревшиеся, отекли и покраснели, и двигать пальцами было непросто.

Мальчишки рядом с ней зашевелились. Скинул кеды Игорь, явив миру носки с дыркой на пятке, осторожно стащил с ног ботинки Никитос. Даже Женька внял совету и потянулся к собственным шнуркам.

Стася сбросила туфельки ещё раньше Оли и теперь разминала ступни, красные и опревшие. От её балеток остались две жалких тряпочки: не предназначена такая обувь для долгих походов, что уж тут.

– Так лучше, – Оля с неохотой выпрямилась. Пол неприятно холодил босые ноги, но этот холод и в сравнение не шёл с тем, что ждал их снаружи. – Пойдёмте искать… кого-нибудь. Свет горел наверху, да?

Женька кивнул и снял капюшон, помотал головой из стороны в сторону, стряхивая воду. С промокшими волосами, прилипшими к лицу, он походил на персонажа третьесортного аниме – Стаська мигом оценила:

– Жень, ну ты прямо эджлорд из того тайтла, который у меня на обоях стоит, – хихикнула она в кулачок и тоже поднялась на ноги.

– Эдж… кто? – он непонимающе нахмурился, чем вызвал у Стаси новый приступ веселья. – Блин, а можно без ребусов? И так хватает.

– Что-то ты притих, – заметил Игорь. – Вот она и пытается тебя растормошить, чего неясного.

Женька хмыкнул и ничего не ответил.

На этот раз Оля пошла первой, прихватив с собой кроссовки: мокрые или нет, а без обуви оставаться всё равно не стоило. Остальные потащились за ней. Игорь подсвечивал дорогу фонариком смартфона, Стаська, судя по лицу, с трудом сдерживалась, чтобы не чихнуть, а Никитос откровенно зевал – так и не проснулся до конца с самого автобуса.

С двух сторон коридора простирались одинаковые, совершенно типовые двери. Как в коммуналке или хостеле – только вряд ли коммуналку будут оборудовать в шикарном особняке в неизвестной глуши.

– Что ещё за гостиница?.. – проворчал Игорь, когда они прошли пятую по счёту дверь. – Эй, они хоть открыты?..

– Не трогай, – осадил его Никитос. – Нас сюда не пойми кто пустил, а мы по комнатам шляемся. Ну его. Потом глянем.

Никитка вообще был каким-то нервным: с тех самых пор, как ребята зашли в дом, он всё время настороженно озирался, будто ему было очень не по себе. Оно и понятно: двери, открывшиеся сами собой, непонятная планировка, странный свет наверху. Было из-за чего нервничать.

– Будет ли это потом… – буркнул Игорь себе под нос, но от дверей отошёл и больше открыть их не пытался.

Лестницу они увидели почти сразу: высокую, деревянную, с ковровой дорожкой, как в американских фильмах. И правда гостиница гостиницей. Ступеньки протяжно скрипнули под ногами, когда Оля неуверенно пошла вверх, а за ней так же осторожно последовали остальные.

Она преодолела уже половину пролёта, когда по слуху резануло что-то… странное. Что-то неправильное. Как будто, кроме скрипа ступеней, здесь, у них над ухом, только что…

Оля резко остановилась. Нога так и осталась висеть в воздухе, занесённая над ступенькой.

– Стоп, – шепнула она. – Тихо, ребят. Стойте все и молчите.

– Что за… – возмутился было Игорь, но Никита толкнул брата локтем, и тот затих.

Оля прислушалась. Был же какой-то звук, слишком неестественный, чтобы его можно было списать на простой скрип рассохшегося дерева. Негромкий, но отчётливый, прямо над ухом.

Ничего. Тишина.

Почудилось, что ли?

Она уже готова была махнуть рукой и списать происходящее на глюки от усталости и голода, когда звук повторился. На этот раз – ближе.

И, судя по разом побледневшим лицам одноклассников, услышали его все.

Тихое-тихое клацанье, будто за одной из одинаковых дверей кто-то стучит ногтями по косяку. Или не стучит. Или не ногтями.

Клацанье прервалось шипением, которое Оля бы запросто приняла за слишком глубокий вдох кого-то из ребят – вот только никто из стоявших на лестнице сейчас не издал ни звука. Все затаили дыхание, вслушивались в темноту коридора.

– Мне кажется, – дрогнувшим голосом пробормотал Никитос, – надо валить отсюда. Срочно!

– Куда? – шёпотом переспросил Игорь. – Обратно на улицу? Где гарантия, что там безопаснее?

– Дождь… – напомнила Стася.

– Да плевать на дождь! – зашипел Никитка. – Меня один раз уже чуть не растворили сегодня, продолжения я не хочу!

– Да кто тебе сказал, что будет продолжение?! И вообще, ты сам первым сюда полез!

– Ага, неведомая тварь нас просто так сюда на чай пригласила! Ну нафиг, ребят. Вы как хотите, а я назад!

– Стой! – шикнул Игорь, но не успел: обычно спокойный и флегматичный Никитос увернулся от руки брата с неожиданной ловкостью и, оттолкнув Стаську и Женьку, ринулся к выходу. Вдали мелькнул только фонарик телефона – и больше они его не видели.

– Говорил же не разделяться, – Женька выругался сквозь зубы и потёр затылок – треснулся о стену из-за толчка Никитки. – Блин, вот что на него нашло, а.

– Погнали за ним, – Игорь обернулся вслед убежавшему брату и скривился. – Обычно всё наоборот. Блядь, только бы в задницу какую-нибудь не попал.

Издалека раздался шорох, сменившийся истеричной руганью. Вслед за возгласами послышались удары: похоже, Никита колотился в дверь, пытаясь её выбить.

Не сговариваясь, остальные ринулись в сторону звука. Промокшие кроссовки, которые Оля привязала к рюкзаку, теперь болтались на нём, как дурацкие ёлочные игрушки, больно били по рёбрам и оставляли на одежде пятна. Плевать, на всё плевать. Её кардиган – как назло, белый! – уже и так безнадёжно испачкался.

Никитос обнаружился у дверей. Скорчившийся на коленях рядом с выходом, жалкий, бледный и встревоженный, но, судя по виду, невредимый.

– Она не… не от… не откр… – он заикался и указывал на входную дверь.

Оля отчётливо помнила: они не стали закрываться, чтобы в случае чего иметь возможность выйти.

А сейчас плотная створка была захлопнута. И, несмотря на все старания пацанов, не поддалась ни на миллиметр.

– Это что же, мы… в ловушке? – одними губами прошептала Оля, оглядываясь. Проходя по коридору, они не встречали окон, которые можно было бы разбить и выбраться наружу – разве что ряды дверей, но за них после услышанного соваться совершенно не хотелось.

Только многочисленные дверные створки и лестница наверх.

Это место становилось всё более странным. Будто мало было автобуса…

– Дверь не открылась? Просто не открылась? – насел на Никитку Женька. – Ты ничего больше не видел? Ничего странного? Никаких там, я не знаю, теней, силуэтов, хоть чего-нибудь?

Никитка судорожно помотал головой и вдруг изумлённо поднял брови, глядя на остальных снизу вверх.

– Чем это так… вкусно пахнет? – протянул он с недоумением.

У Оли по спине пробежала армия мурашек. Пахнет? Они стояли посреди коридора, где по определению не могло пахнуть ничем, кроме старого дерева, пыльной одежды и ещё, пожалуй, средства для мытья полов. И сейчас она не ощущала даже этих запахов, естественных для полузаброшенного деревенского дома – а Никитос где-то унюхал вкусный аромат?

– Никит, – осторожно произнёс Игорь, опускаясь на колени рядом с братом, – Никит, тут сейчас вообще ничем не пахнет. Может, тебе… того? Показалось?

– Да нет же, – Никитос расплылся в улыбке, повёл носом, как зверь. – Вы не чувствуете? Пахнет как… как стейк! Со специями! И с кетчупом!

Как будто это не он полминуты назад дрожал и трясся, вцепившись в наглухо закрытую дверь.

– Его любимое блюдо, – осипшим голосом прокомментировал Игорь. – Никитка, да что с тобой, ау? Приходи в себя уже!

Он беспомощно обернулся в сторону остальных.

– Кажется, что-то его всё-таки догнало, – задумчиво отозвался Женька. – Может, он и сам не заметил, но…

– Ничего меня не догнало! – возмутился Никитка. Сейчас, охваченный нездоровым волнением, он был похож скорее на собственного брата, чем на себя самого. – Я бы увидел!

– Кто тебе сказал? Вдруг ты реально просто не заметил? – Игорь потряс того за плечи. – И хорош уже, ничем тут не пахнет.

Что-то было не так. И это «не так» началось задолго до того, как Никитос заговорил про запах мяса. Даже до того, как они нашли его у двери, скрюченного в три погибели и заикающегося. Никитка никогда не заикался, сколько Оля его помнила – а она училась вместе с двойняшками с самого детского сада. Повезло жить в соседних домах.

– Может, оно догнало его раньше, чем он побежал, – ей отчаянно не хотелось верить в то, что она сейчас сказала, но версия казалась правдоподобнее остальных. – Воспользовалось какой-то слабостью, нагнало страх, оторвало от остальных… а теперь у Никитки галлюцинации. Может, дело в том, что он спал в автобусе. Может, он более уязвим для… этого.

Оля не сразу заметила, что все остальные повернулись к ней, вытаращились странно и пристально. А когда поняла – стушевалась и умолкла под недоумевающими взглядами одноклассников. Что не так? Она что-то не то сказала?

Повисла тишина.

– «Этого»? – переспросил наконец Игорь. – Оля, ты… сейчас прозвучала пиздец пугающе.

– Но она права, – возразил Женька. – Это самое разумное объяснение, которое можно было придумать. Никита повёл себя странно ещё на лестнице, когда мы услышали… звук.

Будто осознав, что говорят о нём, нечто клацнуло снова. Теперь – намного ближе, словно что-то большое медленно кралось из одной запертой комнаты в другую, скрытое рядом одинаковых дверей.

– А знаете, что? – сориентировался Игорь. – Бежим!

Бежать оставалось только в одну сторону – к лестнице. И наверх.

Никитку пришлось хватать за руку и тащить за собой: он еле передвигал ногами.

Оле не хотелось озвучивать свои мысли другим, чтобы не пугать их ещё сильнее, но, пока они стремглав неслись по лестнице и чудом не толкали друг друга, в голове билась неожиданная догадка. Даже не так: ассоциация.

Всё выглядело так, словно их загоняют. Как волка на флажки.

Клацанье и шипение внизу постепенно нарастали, и, когда ребята уже преодолели больше половины пролёта, из-за спины раздался новый звук, который никто не хотел бы услышать.

Скрип открывающейся двери. Небольшой и деревянной – явно не входной.

Как они добрались до второго этажа, охваченная паникой Оля уже не помнила.

– О, чёрт, и здесь эти двери, – выругался Игорь, когда они включили фонарики на телефонах. Второй этаж мало чем отличался от первого – тот же длинный коридор, те же ряды однотипных створок. В отличие от первого этажа – открытых.

За дверями виднелись одинаковые маленькие комнатки, похожие то ли на номера хостела, то ли на тюремные камеры. В каждой комнате виднелось окно. Ребята обрадовались было, но тут же помрачнели: окна оказались закрыты плотными частыми решётками – без болгарки не выбраться.

– Нам надо идти наверх, – пробормотала Стася и зевнула во весь рот, едва успев прикрыться. – В мансарду.

– А стоит ли? – с сомнением произнесла Оля. Если до сих пор происходившее в доме выглядело ой каким недобрым, то… Кто знает, может, наверху должно было оказаться самое страшное?

Она вновь подумала о флажках. Кто бы здесь ни жил, он загоняет их. Вот только, в отличие от красных флажков, от которых волк шарахается только из-за цвета, здешняя опасность – реальна.

Реальна ли?

– Мы все ужасно устали, – добавила она. – Если там, наверху, будет что-то… враждебное, мы не сможем с ним справиться. Понимаете? Нам нужно отдохнуть. Хотя бы.

Все понимали. Но куда ещё идти, кроме как наверх – понятия не имели.

– А что ещё делать? Выход нам закрыт, – пожал плечами Игорь, – а оставаться здесь и отдыхать… Кто знает, вдруг с нами случится то же, что с Никиткой. Никит? Ты как?

– Нормально, – голос Никитоса, однако, звучал совсем не уверенно. – Запах… кажется, исчез. Я и сам не понимаю, что на меня нашло… Просто разом такой ужас, будто от этого звука мы все должны погибнуть. Прости, бро.

– Да ладно уже, – Игорь нервно взъерошил русую шевелюру. – Может, ты и прав был. Но выйти нам уже не дадут. А если где мы и сможем узнать ответы, так это наверху.

– Я не была бы так уверена…

– А я не хочу оставаться здесь!

– Ну так и не оста… – Оля прикусила язык. Нет, разделяться нельзя. Ни в коем случае. В каждом триллере, в каждом фильме ужасов, который она видела, разделяться – значило обрекать кого-то из своей команды на верную смерть.

– Может, голосование? – предложил Женька. – Нас пятеро, поровну не выйдет. Так и решим. Или пойдём наверх, или останемся здесь, поедим и передохнём. А если начнём засыпать, оставим кого-то на стрёме. Идёт?

Ну вот, опять он включился в диалог, как только ситуация начала накаляться. Оля нахмурилась. Чем дальше, тем больше ей казалось, что одноклассник темнит и что-то недоговаривает. Будто происходящее ему… знакомо?

Да нет, такого не может быть. В автобусе он был шокирован наравне со всеми, просто собраться сумел раньше остальных. И именно благодаря его лидерству они смогли выбраться.

– Я согласна, – кивнула Оля. Чёрт побери, как так получилось, что, с тех пор как они вошли в дом, решения принимает именно она? Она не просилась в командиры. У неё даже качеств лидерских не было отродясь.

Или были?

– Отлично, тогда я за то, чтобы пойти наверх, – решительно заявил Игорь. – И Никитос тоже. Да, Никит?

Тот осоловело кивнул.

– Если та фигня с нижнего этажа придёт сюда, будет плохо. А укрыться здесь… разве что в комнатках можно, но я туда, если честно, не хочу.

– А я за то, чтобы остаться. Я ужасно устала, – Стася приподняла очки и потёрла рукой глаза. Тушь размазалась, и теперь она походила на странноватую панду: впрочем, после забега под дождём от косметики и так мало что осталось.

– Я тоже, – кивнула Оля. – Непонятно, что наверху. Кто знает, может, главная опасность – как раз там. А то, что внизу – так… для виду.

– Для виду?! Да из-за него Никитоса глючить начало!

– Успокойся, Игорь, – в висках начинало пульсировать и ныть. Ещё одна причина остаться. Не хватало только свалиться посреди зловещего дома с приступом головной боли. – Жень, только ты остался. Ну что?