Текст книги "С чистого листа (СИ)"

Автор книги: Анатолий Бурак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

И, так как его взгляд снова устремился на обезьянник, мой мозг заработал с поразительной скоростью.

– А, если ваши коллеги мои слова подтвердят? – Поспешно затараторил я. – Надеюсь, тогда отпустите?

– Какие ещё коллеги? – Недоверчиво вылупился на меня дежурный.

– Из убойного отдела. – Выпалил я, и продиктовал выученной наизусть номер. – Вы, просто позвоните и, кстати, доложите, что тот, что оставил после себя труп в душевой, задержан вашим нарядом.

– Иш какой прыткий. – Недовольно забубнил милиционер. Но, видимо не уловив в моих словах подвоха, уже вовсю накручивал диск телефона. – Алло, дежурный Центрального РОВД старший лейтенант милиции Синько беспокоит. – Могу я побеседовать с Анатолием Викеньтьевичем?

При этом глянул на меня так, что я понял, что ежели связаться с допрашивавшим меня следователем не получится, сидеть мне до утра в обезьяннике. Или ещё что похуже.

– Анатолий Викеньтьевич. – Официальным голосом начал он. – У нас в РОВэДэ находится молодой человек без документов. Утверждает, что является младшим лейтенантом милиции Николаем Петровым. И, в качестве доказательства, попросил позвонить Вам.

К счастью для всех, тот кто утром вербовал меня в одно из самых важных подразделений службы, оказался на месте и, судя по вмиг потеплевшему взгляду дежурного, полностью удовлетворил его любопытство.

– Вы про этого. – Замахал я руками, указывая на побитого мной нападавшего. – Скажите.

Но, дежурный сделав страшные глаза, просто показал мне кулак, толсто намекая на недопустимость вмешательства в беседу со страшим по званию и, благоразумно заткнувшись, я молча принялся ждать.

Выслушав ответную тираду, милиционер, наконец озвучил мою просьбу, сказав в трубку.

– Кстати, Петров заявляет, что один из задержанных вместе с ним, находится в розыске по обвинению в убийстве? – И тут же непроизвольно вытянулся, ухитрившись, сидя на стуле, принять стойку «смирно». – Да, товарищ майор. Есть!

А затем прервав связь и положив часто бибикающую трубку на место, снял фуражку, и вытер выступивший на лбу пот.

– Ну что? – Осторожно поинтересовался я. – Сказали, кто я такой?

– Да. – Соглашаясь, кивнул дежурный. – Но, пока просили не отлучаться. Скоро приедут.

– Девушку-то хоть отпустите. – Попросил я за Веру, не желая, чтобы мои приключения помешали ей как следует выспаться перед завтрашними занятиями.

– Девушка пусть идёт. – Согласился милиционер.

Но Вера, видимо, решив поиграть в жену декабриста, ухватила меня под руку.

– Я с Колей! – Отчаянно заявила она и почему-то шмыгнула носом. И, поясняя своё решение, добавила. – Всё равно я теперь одна идти боюсь!

– Мда-а, проблема. – Пробарабанил пальцами по столешнице старлей. И, махнув рукой, подозвал к себе доставившего нас сюда патрульного. – Степаныч, не в службу, а в дружбу, отвези девчулю домой, а? – Попросил он старшего сержанта. – Хлопца старший опер из убойного попросил подождать до его приезда. А ей-то, что тут делать?

– Хорошо. – Не стал кочевряжиться Степаныч. И, обращаясь уже к Вере, стал выяснять будущий маршрут. – Вы на какой улице живёте?

– На Малосейной. – Сообщила Вера. И, оглянувшись на сидевших в обезьяннике хулиганов, тихим шёпотом продолжила. – Дом шестнадцать, квартира восемь.

– Не стоит бояться. – Правильно поняв её опасения, погладил аккуратно подстриженные усы Степаныч. – Думаю, в ближайшие пару-тройку лет они никого не побеспокоят. А тот, на ком убийство висит, так вообще лет через пятнадцать выйдет. Если до вышей меры не дотянет, естественно.

Видно было, что Вере совсем не хотелось расставаться. Но и перспектива неизвестно сколько сидеть в казённом, выкрашенном шаровой краской, коридоре, её тоже не вдохновляла.

– До завтра. – Прошептала она. И, постеснявшись чмокнуть меня в щёку, изобразила поцелуй губами и пообещала. – На дежурстве увидимся!

Вера со Степанычем уехали, а я уселся на широкую лавку, прислонился спиной к стене и, закрыв глаза, принялся ждать приезда Анатолия Викеньтьевича. При этом размышляя, хорошо или плохо было прибегать к его помощи. Но, по всем прикидкам, плюсов выходило больше, чем минусов.

Как-никак, а убийцу поймали с моей помощью. Звонить при первом удобном случае, предлагал опять он же. Так что я, сделав часть их работы, просто сообщил… Ну ладно, поспособствовал сообщению дежурного и, таким образом, можно сказать, полностью выполнил свой гражданский долг.

Так что, не я ему обязана а, как ни крути, он мне. Ведь, гуляющий на свободе и впавший в дурное бесшабашное отчаяние убийца – совсем не то явление природы, которое остаётся без ярко выраженных последствий. В виде новых преступлений и, возможно, даже ещё парочки никем не запланированных покойников.

Глава 16

Квазиживой организм был недоволен. И, хотя в общем и целом, всё шло более-менее согласно намеченному им вчерне плану, всё-таки многие аспекты оставляли желать лучшего. Так как, даже элементарной обратной связи с носителем не было. Не говоря уже о том состоянии единого целого, которое было до поистине чудовищного происшествия, случившегося с ними обоими.

Ведь, будучи, так сказать, «в здравом уме и при полной памяти», возможности хозяина возрастали многократно. А тут даже просто достучаться до его сознания было очень и очень большой проблемой. Самой главной из которых было полное игнорирование реципиентом магии. Что значительно укорачивало срок земного существование принадлежащего им обоим тела.

Да, предпринимая чудовищные, требующие колоссальных затрат внутренней энергии, усилия, симбиот смог внедрить в сознание носителя три десятка, в общем-то, простеньких и незамысловатых мелодий. И, в критических ситуациях, наподобие произошедшей сегодня вечером, ему удавалось, если и не перехватывать управление но, по крайней мере, активировать былые способности организма, по управлению внешними энергиями.

Но – увы! – и только. Ни о каком полноценном владении магией пока что не шло и речи. Хозяин не мог самостоятельно выполнить даже такое простейшее действие, как установка силового щита. Не говоря уже о более сложных вещах.

Таких как левитация, осознанное использование энергетических щупов, которые он иногда называл «невидимыми руками». А о сотворении огненных шаров или телепортации, так же имеющихся в их арсенале, и вовсе не шло и речи.

В общем, всё было, крайне нерадостно и с этим нужно было срочно что-то делать. И надежда на то, что всё само-собой утрясётся была не то, чтобы маленькой. Она была мизерной и угрожающе стремилась к нулю. Всё потому, что сложный и многогранный механизм, именуемый «мироздание», просто пытался выдавить, нёсший своим внезапным появлением элементы хаоса и, потому заведомо лишний, в данной конкретной структуре, элемент.

Так было совсем недавно. Когда они перешли через ледяной барьер и, благодаря целому ряду случайностей, заняли совершенно не предназначенное для обоих место.

Реальность постоянно проверяла их с носителем на прочность. Не то, чтобы ежесекундно но, в принципе, часто и с завидной регулярностью устраивала следующие одна за одной каверзы. И, в конечном итоге, всё-таки избавилась от бывшего костью в горле и занозой в заднице, чужеродного но, при этом, мыслящего и, как следствие, очень деятельного, организма.

Правда, благодаря всё тому же случаю, а так же совокупности умений хозяина и талантов маленькой, пятилетней девочки, полностью уничтожить их не удалось. Однако, платой за сохранённые жизни, была эта, доставляющая огромные неудобства, амнезия.

Но, так как поделать биопроцессор пока ничего не мог, оставалось просто ждать. Ну и, по мере сил, помогать потерявшему память телу, ориентироваться в окружающих их обоих обстоятельствах.

Сканирующая программа, бывшая в недавнем прошлом неотъемлемой частью реципиента, как всегда, работала на полную мощность. Да, полученная информация не откладывалась в повреждённом мозгу. Но, записанная в поистине бездонные архивы памяти биопроцессора, она будет храниться вечно.

А, кое-что, например сведения о том, что на одежде одного из задержанных имеются почти невидимые частички крови, он постарается донести до хозяина прямо сейчас. Ведь, судя по биометрическим данным, принадлежали они тому ревнивому индивидууму, что пытался ударить их тело совсем недавно.

В процессе короткого контакта квазиживой сожитель успел взять образец ДНК незадачливого Пети. И теперь, правда, ориентируясь лишь по запаху, смело мог утверждать, что ставший причиной недавних злоключений санитар, явно контактировал с сидящим в обезьяннике и уже обвинённом в одном, пусть и нечаянном но, всё-таки, как ни крути, убийстве.

Совершив довольно-таки большое усилие и, преодолев неосознанно сопротивление носителя, симбиот погрузил тело в лёгкую дрёму и принялся внедрять в мозг необходимую, можно даже сказать, жизненно важную информацию. Которая, хоть и ложилась «криво-косо», но всё-таки, отпечатывалась в сознании их общего тела.

«Кстати, с музыкой всё проходило значительно легче». – Мимолётом отметил квазиживой организм. И тут же пришёл к выводу, что в случае с внушением лёгких красивых мелодий, мозг хозяина сам невольно подстраивался, ловя нужную волну.

«Прям, хоть стихами пой». – Если бы мог, криво бы усмехнулся биопроцессор. И, представив, как выводит слышные только им обоим рулады, почувствовал что-то, вроде искреннего веселья.

«Вон там сидит уби-и-ийца-а-а! Он выпачкан в крови-и-и-и»!

Всё это было бы смешно, если бы не было так грустно. Окружающее пространство было наполнено информацией. Которую, к сожалению, повреждённый во время аварии и, поэтому так бездарно эксплуатируемый мозг, принимать отказывался напрочь.

«Хоть кол не голове чеши». – Тут же всплыло из глубин памяти симбиота.

Но, поскольку содержимое черепушки носителя в последнее время и так было предметом тёмным, и исследованию, во всяком случае им самим, пока не подлежало, то тут же засунул эту, прямо скажем, не очень-то и конструктивную мысль, куда подальше. Ибо действовать слишком поспешно тоже было «не айс».

Так или иначе, процесс запущен. Хозяин успел отметиться, как талантливый и подающий очень хорошие надежды, певец и сочинитель. Так что, предстояло немного подождать. И, всё, рано или поздно, а придёт к общему знаменателю.

– Вот он! Дрыхнет, голубчик! – Прямо над ухом раздался жизнерадостный голос старшего лейтенанта. После чего меня самым бесцеремонным образом потрясли за плечё, окончательно разбудив. – Перво-ов! Подъём, твою дивизию!

– Да, не сплю я, не сплю. – Открывая глаза и, при этом отчаянно зевая, попытался откреститься от полушутливого наезда я.

Правда, удалось это, кажется, плохо. Я бы сказал, на троечку с минусом. Во всяком случае, на слово мне никто не поверил. А в ответной фразе прозвучало столько ехидства, почти граничащего с сарказмом, что его смело можно было черпать огромной такой ложкой.

– Видим! – Коротко, но очень информативно, заверил меня дежурный. – И то, как ты не спишь! И похрюкиваний твоих с причмокиваниями тоже не слышали!

– Да, ну вас! – Хорошенько потянувшись, сделал вид, что обиделся я. – Подумаешь, задремал чуток!

– Ладно, это к делу не относится. – Прервал подначки старшего лейтенанта стоявший рядом с ним следователь из убойного. И, обращаясь к старлею, почти приказал. – Вы мне отдельный кабинет выделите. Будем этого колоть на признательные показания.

– Будет сделано, товарищ майор! – Тут же вытянулся в струнку дежурный. – И, вытащив из кармана связку ключей и отцепив один, приглашающе махнул рукой. – Вон, пару шагов по коридору. Занимайте седьмой.

– Спасибо. – Коротко поблагодарил майор. И, мельком глянув на меня, приказал. – Петров! Ты тоже идёшь со мной. – И, видно, увидев мои слегка выпученные глаза и не слишком довольную физиономию, пояснил. – Как-никак, ты единственный и главный свидетель. Так что, будешь присутствовать при допросе и станешь тем самым, – тут он внушительно поднял указательный палец вверх, – основополагающим фактором, что поможет нам изобличить убийцу!

– Слушаюсь, тащмайор! – Не решился вступить в пререкания с возможным будущим начальником я. И, так как чувствовал, что ещё окончательно не проснулся, попросил. – Только, можно я сначала в туалет схожу и умоюсь?

– Посцать – дело святое. – Немного грубовато, но зато зря в самую суть, выдал майор. И, покрутив в руке ключ, засунул его в карман брюк. – Ты быстрей давай. А я пока задержанного в кабинет препровожу.

Ту на краю сознания забрезжила, если не догадка то, какая-то подспудная уверенность в том, что нужно сообщить следователю что-то очень важное. Причём, сделать это требуется как можно быстрей.

– Товарищ майор! – Не зная, как приступить к озвучиванию жизненно важной информации, смущённо пролепетал я. – Этот, который в душевой ключом другана приложил…

– Ну, не тяни кота за яйца. – Поторопил меня милиционер. – Что хотел сказать-то?

Бядь! Чувствуя, что ступаю на тонкий лёд интуитивных догадок, я невольно запнулся. Как? Как озвучить мысли, что во время сна, каким-то загадочным и совершенно непостижимым образом пришли ко мне в голову? Откуда я – чёрт возьми!, – (тут моя рука невольно совершила круговое движение, и я мысленно попросил прощения у какого-то неведомого Создателя) знаю, что на обшарпанном бушлате незадачливого недотёпы имеются пятна Петиной крови?

А, так же с чего я взял, что в носке у этого ублюдка спрятана опасная бритва? Нет, сведения нужно донести до майора как можно скорее. Но вот сам метод подачи внушал очень большие опасения. И вовсе не в том, что озвученные мной данные не примут или, не дай Создатель, не поверят.

Пугало именно то, что не получалось найти хоть какое-то, удобоваримое и устраивающее всех объяснение внезапному озарению. Что, вкупе с полной потерей, так и не собиравшейся возвращаться ко мне памяти, увеличивало шансы загреметь прямиком в дурку.

Но, так как бьющий копытом и даже, как показалось, слегка пританцовывающий от нетерпения следователь упорно сверлил меня взглядом, пришлось открыть рот и выдать первую, хоть чуть-чуть объяснявшую ситуации версию.

– Этот… – Я кивнул в сторону обезьянника. – До того, как напасть, переговаривался с дружками. И упоминал, что недавно они завалили какого-то Петюню.

– Какого ещё «Петюню»? – Как на умалишённого вызверился на меня майор. – Ты что несёшь, младлей?

– А я почём знаю, какого? – Не желая палиться окончательно, пожал плечами я. – И, решив, что "семь бед, один ответ, вывалил следующую порцию. – И ещё у него в носке бритва!

– Какая ещё, блядь, бритва? – Начал багроветь представитель уголовного розыска. Но, как только озвученные мною данные улеглись у него в голове, ту же взял себя в руки и обернулся к дежурному.

– Задержаны обыскивали?

– Так точно, товарищ майор. – Сбледнув с лица, на грани слышимости, одними губами прошептал старший лейтенант. – Измято пять ножей и одна свинчатка.

– Тогда почему младший лейтенант утверждает, что один из преступников вооружён?

– Не могу знать, товарищ майор. – Совсем уныло промямлил несчастный милиционер. И, схватившись за явно пустую кобуру, бросился прочь по коридору. – Я сейча-ас! Мигом! – Донёсся до нас удаляющийся голос.

– За оружием побежал. – Понимающе дёрнул головой оперуполномоченный. – И, засунув руку под мышку, извлёк короткоствольный пистолет. А затем, мельком посмотрев на меня, хмуро бросил – Ну, надеюсь, ты не обманул нас, парень.

– Лучше перебздеть, чем недобздеть, тащьмайор. – Бодренько отбрехался я. – К тому же, зачем мне врать?

– Кстати, про бритву откуда знаешь? – Почти без удивления поинтересовался майор.

– Так, он сам перед дружками хвастался. – Не желая без необходимости множить сущности, на голубом глазу соврал я.

– А, почему сразу не доложил? – Подозрительно глянул оперуполномоченный.

– Да, хрен его знает. – В моём голосе просто звенела простодушная честность. – Как-то из головы вылетело.

– Детский сад. – С досадой махнул рукой майор. И, тут же, видимо, не желая умалять заслуги и наблюдательность потенциального подчинённого, ободрил. – Ну, хоть сейчас вспомнил, и то хорошо!

– Рад стараться, товарищ майор. – Наконец поднялся с любезно приютившей меня скамейки я. – И, чтобы сгладить неловкость, еле слышно пробормотал. – Извините…

Изъятие оружие, в которое, даже в не очень умелых руках, особенно учитывая внезапность нападения, может превратиться опасная бритва, прошло без особых эксцессов.

Оба милиционера, передёрнув затворы, направили стволы на подозреваемого и приказали ему сдать совершенно не предусмотренный, и потому, горячё не одобряемый, законом предмет. И, у находившегося в отгороженном стальной решёткой пространстве уголовника просто не было выбора.

Немного помявшись, он было пустился в отказ. Но, угроза выстрелить на поражение возымела действие.

– Суки! Козлы ментовские! – Сплюнув на пол, смачно выругался он. И, задрав штанину, вытащил вышеупомянутую штуку и бросил под ноги милиционеров на пол. – Подавитесь, сволочи!

– Повернуться спиной, руки просунуть сквозь решётку. – Не реагируя на оскорбления, приказал старший лейтенант.

И, только после того, как на запястьях подозреваемого в двойном убийстве защёлкнулись браслеты наручников, спрятал пистолет и, сняв фуражку, вытер обильно выступивший пот.

Видя, какой намечается замес, остальные задержанные сиротливо жались в угол. Дежурный открыл замок и жестом приказал обезоруженному урке следовать на выход. А я, ломая голову над тем, откуда так внезапно и очень кстати у меня появились столь интересные мысли и, находящиеся где-то в области фантастики но, тем не менее, волне подтверждённые на практике, догадки.

Всё это было странным, ежели не сказать больше. А, учитывая мою внезапную и, надо признать, довольно успешную склонность к музыцированию, на пару секунд я даже возомнил себя чрезвычайно умным. Недаром же бытует утверждение, что тот, кто преуспел с какой-то одной области, с большой долей вероятности добьётся выдающихся результатов и в остальных. Проще говоря, талантливый человек – талантлив во всём.

«Ага! Гений, бля»! – Немного смущёно осадил возгордившегося себя я. – «Отец русской демократии»!

При чём тут эта самая «демократия» и кто является её отцом я, разумеется, тоже не помнил. Но вот пришло в голову, и всё тут.

Видимо природная скромность дала о себе знать и, поэтому столь критично отнёсся к своим, как считал в глубине души, абсолютно незаслуженным успехам. Как на поприще сыска, так и в области высокого песенного искусства.

Хотя, почему-то уверен, что найдётся очень большое количество желающих как-то принизить моё творчество. Смешать его с грязью и, попросту говоря, ободрать.

Но, так как недавним слушателям выступление, вроде бы как понравилось, а внезапно возникшая в голове догадка и вовсе возможно помогла избежать каких-то непоправимых последствий, то постарался не думать о прожитых сутках в таком вот, неконструктивном ключе.

К тому же, денёк, по большому счёту, выдался весьма замечательный. Если не всё то, по крайней мере, очень и очень многое, выведал о себе самом. С выступлением отметился, опять же.

В лице так любезно поделившегося собственной одеждой Сергея Петровича приобрёл, если не друга то, во всяком случае, весьма неплохого приятеля.

Тут мысли шкодливым зайцем перескочили на недавно появившегося на горизонте персонажа.

Да-а, этому дядьке явно что-то от меня надо. Ну, так на этом построены все взаимоотношения людей. А знакомство Сергей Петрович начал более чем правильно. Показал себя не жлобом и, как следствие, может рассчитывать на моё, такое же хорошее и вполне адекватное, реагирование.

И, в довершение всего, самым непостижимым образом, я ухитрился по уши влюбить в себя Верочку. Правда, сам толком не разобрался, хорошо это или плохо. Ведь, как уже говорил ранее, девушки, которых поразила стрела Амура, становятся – ну, по крайней мере, в моих глазах, – очень ранимыми. И обидеть такое существо можно проще простого.

Не смертельно, конечно. Да и, в общем-то, мало кто от этого умирает. Я имею в виду из-за юношеской неразделённой любви. Но слинять, заставляя работать принцип «с глаз долой – из сердца вон», пока не получалось. Ну, в ближайшие пару дней.

Так что, голову ломал я не над тем, как изобличить убийцу, а был занят проблемой, как бы тихо и, без лишних душевных травм, мягенько отойти в сторону.

А, совсем недавно казавшуюся такой заманчиво и продуктивной мысль о том, чтобы тащить потерявшую голову девчёнку в постель, и вовсе выбросил из дурной головы.

А, что ещё оставалось делать, после того, как эта зарёванная дурёха, с бухты-барахты призналась мне во внезапно вспыхнувшем «чуйстве».

Нет, так-то она девочка справная. Всё при ней и, в любых других обстоятельствах мы бы уже трахались, как охваченные страстью, обезумевшие кролики. Но вот приручать а, тем более, брать на себя ответственность за такую вот, «одомашненную» юную особь женского пола, в глубине души считал неприемлемым.

«Как-то быстро всё завертелось». – Входя вслед за майором в кабинет, хмуро думал я.

И, так как мысли о Вере и наших, прямо скажем, непростых взаимоотношениях, здесь и сейчас явно были не к месту, просто уселся на свободный стул и, искоса посмотрев на старшего товарища, приготовился внимать будущему допросу.

Устроившийся за столом дежурный, взялся вести протокол. И, когда прозвучали первые стандартные фразы, я тупо уставился на обвиняемого, молча следя за происходящим.

Глава 17

– Фамилия, Имя, род занятий? – Задал первые вопросы оперуполномоченный.

Но, вместо того, чтоб отвечать, сидящий со скованными руками урка, начал наглеть.

– Дай воды, начальник! – Хрипло заявил он, обдавая нас запахом вонючего перегара. – Трубы уже горят а, похмелиться, как понимаю, не получится?

– Правильно понимаешь. – Подтвердил его догадку майор. – Но, изгаляться не стал а, налив в стакан воды из графина, поднёс к губам задержанного. И, дождавшись, пока тот утолит внезапно вспыхнувшую жажду, повторил. – Фамилия, Имя, род занятий?

– Сидоренко, Артемий Павлович. – Не стал запираться хулиган. – Сантехник я в госпитале.

– Анатолий Викеньтьевич Позняков. – В свою очередь представился ведущий допрос. – Старший следователь Свердловского уголовного розыска по особо тяжким преступлениям.

– Из убойного. – Вмиг погрустнел задержанный, и в его потухших глазах поселилась безысходная тоска. Но, вопреки обстоятельствам, всё-таки попытался потрепыхаться, на голубом глазу нагло поинтересовавшись. – А я к вам каким боком?

– Ну, по жмурику в душевой, дело, считай уже доказанное. – Сразу же взял быка за рога Анатолий Викеньтьевич. И, кивнув в мою сторону, припечатал. – Вон и очевидец сидит. – И, нависнув над съёжившимся на табурете Сидоренко, чуть повысил голос. – Ты мне лучше про второй труп расскажи?

– Какой второй, какой второй, начальник! – Заблажил убийца. – И, призывая в свидетели Высшие Силы, внезапно перекрестился. – Вот те крест, ничего про это не знаю!

– Ты ещё скажи, что Петиной крови на твоиох руках нет? – Криво усмехнувшись, прошипел следователь. И, тут же слегка сбавил тон и понизил обороты. – Ты учти, что до правды мы с коллегами всё-равно, рано или поздно докопаемся. А чистосердечное признание в твоём, прямо скажу, аховом положении, именно та пещинка, что может перевесить чашу весов. И, вместо вышки глядишь, судья расщедриться на полноценный пятнарик.

– У-у-у! – Опустив голову, глухо завыл Сидоренко. И, внезапно подняв мутные глаза, сфокусировал взгляд. – Это всё ты-ы! – Как-то утробно, по звериному, завыл он и, мгновенно вскочив, попытался ударить меня ногой.

И здесь снова начались странности. Что-то такое… неведомое, сидящее внутри но, несомненно, вставшее на защиту моей бренной тушки, выбросило вперёд неосязаемый и невидимый глазу но, тем не менее, вполне реальный сгусток энергии и, толкнув бандюгана в грудь, заставило усесться обратно на табурету.

Причём, тычёк был настолько сильным, что болезный не удержался и, двигаясь по инерции и опрокинувшись назад, звучно приложился затылком об покрытый линолеумной плиткой пол.

Толком не осознав, что это было но, тем не менее, понимая, что подозрения нужно отводить как можно быстрей, я испуганно вытаращил глаза и, состроив невинную рожу, проблеял.

– Псих ненормальный!

– Ну да, с адекватностью у придурка проблемы. – Не обратив внимания на странности, тут же согласился с моей версией майор.

А я, вытерев выступивший на лбу пот, заполошно стал думать о том, что же это, всё-таки было.

Пока Артемия Павловича поднимали и, осмотрев на предмет несовместимых с жизнью повреждений, из которых обнаружилась лишь довольно-таки здоровенная и уже набухавшая изысканной синевой шишка на затылке, я попрятался сосредоточиться и попробовать поворотить только что так удачно получившийся трюк.

Но увы… Мироздание осталось глухо к моим жалким мольбам тщетным усилиям. Так что, закономерно, ничего не вышло. Впрочем, заморачиваться и грустить по этому поводу я не стал, так как агрессивного Сидоренко заново усадили на стул. Для острастки угрожающе помахали перед носом кулаком. И Анатолий Викеньтьевич снова притупил к допросу.

– Так где, говоришь, вы Петюню прикончили? – Словно речь шала о чём-то давно и хорошо известном, с лёгкой ленцой, миролюбиво поинтересовался он.

– А-а-а-а! Су-уки-и! – Завыл задержанный. – Ничего я вам не скажу.

– Пойми, родной. – Как-то устало, потёр глаза Позняков. – Покойника, рано или поздно, а всё-равно обнаружат. Экспертиза докажет, что кровь на твоей одежде принадлежит убитому. – Он встал и, обойдя Артемия Павловича по кругу, остановился чуть сбоку. – Так что, упирайся ты, или не упирайся, а легче от этого не станет.

– Ничего не знаю. – Насупился Сидоренко. И, как-то злорадно ухмыльнувшись, бросил сквозь зубы. – Вам надо, вы и ищите. А я самого себя под вышку подводить не стану.

И, судя по его нагловато скривленным губам, какая-то уверенность у него была. Видать, где-то они спрятали тело. Да так, что надеялись, что обнаружат его очень и очень не скоро. Или, в идеальном для убийц случае, вообще никогда.

Но, судя по всему, Майор не зря ел свой хлеб. И, как и положено хорошему сыскарю, был отличным физиономистом. Так как в упор уставился на Сидореноко и, недобро прищурившись, выдохнул.

– Думаешь, самый умный? – А потом, размахнувшись, почти заехал кулаком в лицо испуганно сжавшегося от такой незаманчивой перспективы, задержанного. К счастью, разум в дознавателе возобладал над инстинктами и он, к чести всей советской милиции, всё-таки сумел сдержаться. – Ладно, посмотрим. – Шумно выдохнул он, потирая ладонью костяшки пальцев. Затем Анатолий Викеньтьевич выглянул из кабинета и, обращаясь к дежурному, громко крикнул. – СтаршОй! Машину до следственного изолятора дашь?

А я, облегчённо вздохнув, обрадовался тому, что скоро окажусь в своей, из отделения милиции представлявшейся такой уютной, палате.

Началось лёгкое броуновское движение. Сидоренко, не особо церемонясь, подняли с казённого табурета и повели на выход. Но тут что-то, сидящее где-то глубоко в моей пострадавшей голове, заставило подать голос.

– Товарищ майор. – Кляня себя за эту дурацкую инициативную самодеятельность, выдавил я. – А ведь его можно по горячим следам расколоть?

– Умный? – Вызверился на меня старший оперуполномоченный, наградив тем же эпитетом, что и наглого блатующего уркагана. Но, тут же, как-то странно и «по-особому» прищурившись, сменил гнев на милость. – Ну-ка, ну-ка, лейтенант… Что предлагаешь?

И вот тут я понял, что это засада. Даже нет, ситуация больше всего напоминала полную жопу. В которую, сам не знаю почему, и по совершенно неизвестной мне причине, загнал себя сам.

– А-а-а… – Под ироничным или, даже скорее, полным скепсиса взглядом милиционера, я на секунду запнулся. Но, поскольку отступать было некуда, действуя, скорее интуитивно, чем осознанно, промямлил. – А, давайте, с этим уродцем немного покатаемся.

– Ты что, младшОй? – Тут же встрял в разговор дежурный. Я тебе что, такси, чтобы вот так, запросто, любые хотелки удовлетворять? – И, обернувшись к Анатолию Викеньтьевичу, как мне показалось, умоляюще посмотрел на него. – Ну, вы хоть скажите, тащмайор… Зачем этот детский сад устраивать?

– Погоди, старшОй. – Дёрнув щекой, оборвал причитания несговорчивого коллеги следователь. – И, в упор уставившись на меня, зловещим шёпотом поинтересовался. – Ты уверен?

И, так как никакой особой убеждённости в правильности свои действий я не испытывал но понимая, что пасовать в данной ситуации никак нельзя, я набрал полную грудь воздуха и утвердительно выдал.

– Так точно, тащмайор. – Думаю, максимум через час мы узнаем, где эти гаврики спрятали тело!

Что толкнуло на столь безрассудный ответ я не знал. Но, какой-то, сидящий где-то в подсознании, то ли бес, то ли ангел, заставлял меня действовать вопреки логике и здравому смыслу.

– Что ж, поехали… Покатаемся… – Как-то неопределённо буркнул Позняков. И, пресекая возражения начавшего было возбухать дежурного, прекратил его недовольный бубнёж. – Если найдём то, сам понимаешь… Отмечу помощь в проведении розыскных мероприятий. С благодарностью и занесением в личное дело. Ну а ежели нет… – Тут он бросил многообещающий взгляд в мою сторону… – Тогда этот наглый молодой человек зальёт тебе полный бак из первой зарплаты.

Сколько стоит топливо я, естественно, не имел ни малейшего представления. Но, судя по довольно блеснувшим глазам старшего лейтенанта, внакладе он не останется в любом случае.

Когда вышли на свежий воздух и задержанного начали усаживать в арестантский отсек, я негромко покашлял и, привлекая к себе внимание, попросил.

– Анатолий Викеньтьевич. – Можно я поведу?

– Это ещё зачем? – Удивился дежурный. – У нас, слава Богу, штатные шофера имеются.

– И ещё… – Не обращая внимания на реплику старшего лейтенанта, продолжил я. – Этот, – я кивнул в сторону Артемьева, должен на соседнем сиденье ехать.

– Что за цирк? – Вскинулся так любезно одолживший нам транспорт местный хозяин. И, побагровев и, по всей видимости пожалев о столь поспешно данном обещании, грудью встал на защиту каких-то, абсолютно неведомых мне правил. – Не положено!

Мальчишеская часть меня требовала немедленных возражений и приведения кучи доводов в пользу скоропалительных начинаний. Но опять кто-то неведомый но, явно действующий на моей стороне, сделал своё дело, напустив на меня поистине ледяное спокойствие. И я, индифферентно пожав плечами, равнодушно бросил.

– Тогда вся затея попросту не имеет смысла. Везите его в следственный изолятор. А я пошёл спать.

– Погоди, не горячись. – Успокаивающе дотронулся до моего рукава следователь. И, обратившись к номинальному владельцу машины, попросил. – СтаршОй! Кажется, наш младший коллега, уверен в том, что собирается сделать. Так что, давай-ка, на часик отставим инструкции и попробуем… Вдруг что получится.