Текст книги "Лучшая половина"

Автор книги: Анатолий Шалин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Анатолий Шалин
Лучшая половина

Мы сидели с Петром Даниловичем Веселовым у него в кабинете. Был один из тех солнечных сияющих дней апреля, когда старуха природа полна безотчетной радости весеннего пробуждения.

Мне повезло: у профессора, человека обычно замкнутого, малоразговорчивого и не очень общительного было довольно легкомысленное настроение – один из крайне редких и нехарактерных для него рецидивов болтливости. Старик, благодушно улыбаясь, то и дело посматривал за окно на взъерошенных, весело чирикающих воробьев, и чувствовалось, был не прочь потолковать о жизни, о высоких материях, о науках и, заодно, поучить молодежь, то есть меня, как надо жить.

Начал он, как водится, издалека и с довольно странного вопроса:

– Скажите, Леня, у вас никогда не появлялось ощущения приговоренного к смертной казни?

Я поперхнулся глотком горячего чая и поспешно отставил стакан в сторону:

– Однако… К-хе, к-хе… Странный вопрос, Петр Данилович, я бы сказал: неожиданный. Впрочем, припоминаю, вы любите парадоксальные вопросы. Нет, по счастью, я не попадал ни в тюрьму, ни в камеру смертников. А что касается ощущений приговоренного, ну, что-то вообразить я, пожалуй, могу.

– Что-то могу… – улыбнулся профессор. – Молодой человек, у вас неплохие способности для ученого, есть воображение, есть силы, но, я вижу, вы повторяете все те ошибки, которые когда-то совершал и я. Да, да! Когда-то и старик Веселов был молод, любил развлечения, вел довольно безалаберный образ жизни, хотя уже тогда у меня начинали появляться свои мысли, свои идеи, и я, что называется, внушал надежды.

– Петр Данилович, вы-то эти надежды полностью оправдали. Создали целое направление в науке, разработали такую кучу теорий, что нам, смертным, просто страшно.

– Не льстите, Леня, я хорошо знал вашего отца, когда он был еще ассистентом у Храпунова. И мне хочется по-стариковски немножко помочь вам дружеским советом. Думаю, вам, Леня, полезно будет услышать одну историю…

– Конечно, Петр Данилович, я с удовольствием послушаю, рассказывайте, прошу.

Веселов покачал головой, внимательно поглядел на меня и вдруг стал серьезнее, даже как-то нахохлился и чем-то стал напоминать мне воробьев за окном.

– Я слушаю, Петр Данилович, – повторил я.

– Как уже упоминал, не всегда я бывал таким собранным и целеустремленным исследователем. Были и у меня отходы в сторону, отступления, шалости, пока однажды… году на тридцатом своего безмятежного житья-бытья, мне не прозвенел звонок. Тогда-то я вдруг осознал, что многое из задуманного могу и не успеть. Понимаете, мой друг?

– Вы серьезно заболели?

– Нет. Нет. Со здоровьем и диагнозами в те годы у меня все было благополучно. Звонок был самый натуральный, обычный электрический звонок, установленный в прихожей вот этой самой моей квартиры. Не помню, какие события ему предшествовали, кажется, ничего значительно перед этим не произошло. Просто я бездарно, на какие-то пустяки, загубил еще один вечер. И вот где-то около полуночи зазвенел звонок.

– Интригующее начало, – пробормотал я. – Вы, Петр Данилович, в юности не пробовали свои силы в детективном жанре?

– В юности я перепробовал свои силы во многих областях. Увы, это не всегда оказывалось полезным. Тогда я еще жил один, в тот вечер, о котором идет речь, никого в гости не ожидал и сказать, что разозлился на бесцеремонного посетителя – это почти ничего не сказать. Я уже засыпал на диванчике за чтением совершенно скучной и почти бесполезной брошюры. А тут этот звонок, посетитель, гость… Звонили настойчиво, и я открыл дверь.

На пороге стоял незнакомый мужчина лет сорока пяти. Одет он был в темный плащ несколько старомодного покроя. В руках держал пухлый вишневый портфель и черную шляпу.

– Позвольте войти, – сказал незнакомец, слегка кланяясь мне и переступая порог.

– Да, конечно, – промямлил я, испытывая непонятную слабость в ногах и пропуская странного гостя в квартиру. – Вы, собственно, по какому делу? Из ЖЭКа? Кажется, уже поздновато? – Тут я обернулся и посмотрел на большие настенные часы, висящие в прихожей у входа в кабинет. Часы показывали без пяти минут полночь.

Незнакомец перехватил мой взгляд, брошенный на часы, и томно улыбнулся. Лицо у него оказалось довольно добродушное, невзрачное, ни усов, ни бороды ни других броских примет – самое обычное лицо порядком уставшего человека, нашего с вами современника. И улыбка была вполне обычная, благожелательная.

– Нет, я не из ЖЭКа, мы по-другому ведомству, – тихо произнес он, стремительно и довольно-таки бесцеремонно проходя в комнату и усаживаясь в мое излюбленное кресло.

– Я не понимаю! – оторопело признался я, едва поспевая за своим гостем.

– Вопросы потом! Не будем отвлекаться! Времени почти нет! Перейдем и делу! – с этими словами незнакомец достал из портфеля неимоверной толщины амбарную книгу и зашелестел страницами. – Так! Так! – бормотал он. – Ага! Вот и вы! Петр Данилович Веселов, я не ошибся? Рождения одна тысяча девятьсот… Учился… Окончил… Поступил… Защитился… Работает…

Я осторожно заглянул через плечо незнакомца и похолодел. Этот тип держал в своих руках и перелистывал подробнейшую летопись всей моей жизни. От самого рождения и… Интимнейшие детали и подробности. Поступки, эпизоды, случаи, о которых я сам давно забыл, о которых никто и никогда не должен был знать, кроме меня самого… Слегка пожелтевшие, разлинованные страницы, содержащие все выкрутасы моей биографии, с сухим треском переворачивались под пальцами незнакомца. Казалось, каждый прожитый мною день был расписан в его книге по часам и по минутам. Страницы пестрели цифрами, пометками, выкладками, какими-то расчетами, и, по мере того, как все ближе и ближе незнакомец подбирался к дате своего появления в моей квартире, все большее смятение охватывало меня. Я уже даже мысленно не спрашивал, что происходит? Что означает странный визит? Эти вопросы, как второстепенные, незначительные, отходили куда-то на второй план. Теперь меня уже мучило, а что там, за сегодняшней датой, ведь книгу незнакомец перелистал примерно до половины? А вот и сегодняшнее число… Что дальше? Я почему-то вдруг уверился, что этот мой странный визитер должен знать мою дальнейшую судьбу. И вот он переворачивает страницу с записями о прошедшем дне и…

– Собственно, пока это все! – тихо произнес незнакомец – на следующей странице никаких записей еще не было. – Сведем баланс! – С этими словами незнакомец достал из внутреннего кармана плаща огромный черный карандаш и, размахнувшись им, точно кинжалом, провел через страницу жирную черту.

– Не понимаю… – прошептал я.

– Чего ж тут не понять? – хмыкнул незнакомец, извлекая из портфеля какую-то квитанцию и быстро заполняя цифрами. – Извольте получить уведомление. Распишитесь вот здесь в уголочке… Так… И на втором экземпляре…

– Позвольте! Что это такое?

Незнакомец добродушно улыбнулся:

– Как бы это вам покороче объяснить… Словом, бумажка с цифрами, которую я вам вручил, итог всего сделанного вами, Петр Данилович, за первую, условную, прошу обратить внимание – именно условную, половину вашей драгоценнейшей жизни.

Я озадаченно повертел желтый листок «уведомления» в руках и натянуто улыбнулся:

– Уведомление… А зачем? Что мне с этой бумагой делать? Какая трогательная забота – напомнить человеку, что ему удалось, а что – нет за минувшие годы. Гм. Интересно, как же называется ваша контора? Вы случайно, не из небесной канцелярии?

– Иронизируете вы напрасно, Петр Данилович. Впрочем, могу заверить, у нас строго научный подход. Никакой мистики, никаких ангелов и никакой чертовщины. Я служащий обычного статистического управления. Правда, есть одна тонкость… Впрочем, если я сообщу вам, что прибыл из будущего или, скажем, из параллельного мира, ведь не поверите?

– Нет, не поверю. Современная наука отрицает…

– М-да! Прямо беда с вами, учеными, – ни во что уже, кроме своих наук, не верите. Раньше проще было работать – представишься как дьявол, заставишь клиента расписаться кровью и все дела: необходимую информацию усваивали намертво. Но не будем об этом. Современная наука, к сожалению или к счастью, еще далеко не все знает о природе времени. Если это вам удобно, можете считать мой визит розыгрышем ваших легкомысленных друзей. А уведомление спрячьте и никому не показывайте.

– Это почему же?

– Итоги для вас не очень утешительны. Посмотрите на параграф восьмой: выполненное. И сравните с параграфом третьим: задуманное. Посмотрите на временные затраты, видите, почти семьдесят процентов своего активного времени вы истратили совершенно бесполезно и для себя, и для человечества, и для вашей науки.

Я повертел еще раз в руке «уведомление», внимательно вчитываясь в параграфы этого странного документа.

– Бесполезно… Это что же теперь у вас новая форма бытовых услуг? Первый раз слышу, чтобы за половину прожитой жизни выводили какой-то итог, ставили оценку, сводили баланс. Вы ко всем так ходите?

– Зачем же ко всем. На всех у нас пока сил не хватает. Нет, мы рассчитываем судьбы относительно узкого круга интересующих нас лиц. Считайте, что вам, Петр Данилович, повезло, вы становитесь участником небольшого научного эксперимента.

– Подопытный кролик? Хм… Эта роль меня как-то мало устраивает.

– Ну, зачем так грубо. Мы приходим далеко не ко всем, как я уже говорил. В первую очередь нас интересуют судьбы тех людей, от которых человечество вправе ожидать кое-чего в будущем. Понимаете?

– Не совсем. Как, скажем, вашей фирме удается определить, может человечество ожидать чего-то значительного, допустим, от меня или надежды напрасны? И другой вопрос: чего, собственно, ожидать?

– Чего от вас можно ожидать в будущем, полагаю, вы и сами, Петр Данилович, пока не знаете. Что же касается первого вопроса, то существуют методики прогнозов, формулы, таблицы. И, сами знаете, если есть исходные данные системы, то есть и возможность прогнозировать ее поведение на будущее. Кстати, кое-какие успехи в этой области имеются.

– Хорошо, – согласился я. – Последний вопрос. Как вы определили, что прошла уже половина моей жизни. Кстати, на какой день приходится завершение этой первой половины жизни?

Незнакомец улыбнулся:

– Если считать наш прогноз достаточно точным, то условная половина вашей жизни закончилась сегодня днем. Расчеты делались на новейшей модели ЭВМ нашей фирмы. Правда, есть одна тонкость. Вы, конечно, заметили, Петр Данилович, я несколько раз повторил, что закончилась первая условная половина вашей жизни. Обратили внимание?

– Обратил. И что же?

– Наша машина для вашего случая выдала два варианта предполагаемой судьбы. Если первый вариант совпадает с расчетным временем половины вашей жизни и обещает вам, Петр Данилович, еще почти тридцать лет счастливого существования, то второй вариант утверждает, что вполне возможно, что ровно через три года и восемьдесят четыре дня вас не станет…

– Вы только для того и пришли, чтобы сообщить мне это роковое предсказание? – спросил я со злостью.

– Нет. Мы понимаем, что знание возможной даты смерти травмирует психику человека. Это своего рода врачебная тайна, но вам, Петр Данилович, надо все же знать обе даты!

– Почему? Почему вы решили, что я поверю в ваши гадания? Кто вас уполномочил портить мне сегодня настроение, портить мне жизнь? Кто?

– Успокойтесь. Успокойтесь. Поразмышляв немного после моего ухода, вы сами поймете, что знать кое-что о своем будущем полезно. Возможно, в этом случае вы, милейший Петр Данилович, более бережно, что ли, более разумно распорядитесь драгоценнейшим временем своей оставшейся половины жизни. Да, эта, оставшаяся, половина жизни может оказаться значительно короче той, прошедшей, первой половины, но ведь это не главное. Это не главное, Петр Данилович. Вспомните, мы приходим далеко не ко всем, а только к некоторым людям, от коих человечество вправе ожидать нечто значительное… Скажем, крупное открытие в области высшей математики или… Над чем вы сейчас работаете?

Незнакомец улыбнулся, неторопливо сложил свою амбарную книгу в портфель, застегнул его на обе пряжки, поклонился и направился к выходу из квартиры. Уже на пороге, перед тем как окончательно исчезнуть из моей жизни, он обернулся и тихо произнес:

– Главное, не унывайте, милейший Петр Данилович. Помните, что, как писал несколько столетий назад один мудрый француз, мера жизни не в ее длительности, а в том, как вы ее использовали. Прощайте.

И он ушел, оставив меня одного с дурацким уведомлением об итогах моей деятельности за первую условную половину жизни и с мыслями о том, что, возможно, через три года с небольшим меня уже не будет в живых. Веселого, как видите, Леня, было маловато.

– Теперь понимаю, почему вы спросили о чувствах приговоренного к смерти. Да, если визит, о котором вы рассказали, был розыгрышем ваших знакомых, то шутка оказалась весьма неудачной.

– Неудачной? Это с какой стороны посмотреть. Впрочем, не думаю, что появление незнакомца с пророчествами – шутка. Все достаточно серьезно. Главное же, я поверил и его прогнозу и его уведомлению. Это здорово меня встряхнуло. Произошла, наверное, какая-то психологическая перестройка сознания. Время для меня вдруг обрело цвет и запах, стало зримым, выпуклым, шероховатым. Я стал учиться использовать свое время. И знаете, Леня, за следующие четыре года мне удалось сделать больше, чем за всю, как выразился незнакомец, условную первую половину моей жизни. Да, в те годы были сделаны почти все мои основные открытия, созданы и разработаны известные вам теории… Словом, я спешил жить и работать, создавать и претворять в жизнь свои идеи. Приближалась роковая дата. Я был готов к худшему, но ничего страшного не случилось, за работой я даже не заметил, что опасный день проскочил. К этому моменту я уже научился управлять своим временем, своими научными поисками…

– Выходит, визит вашего предсказателя судьбы все же был розыгрышем?

– Я и сам с годами стал так думать – очень утешительная мысль, правда? Розыгрыш или психологический эксперимент. Словом, шуточка. А вот кто со мной сыграл эту шутку, этого я так и не узнал. Впрочем, шутка оказалась для меня полезной… Наверное, благодаря этому случаю я прожил лучшую половину своей жизни.

– Да… Поучительная история.

Веселов поморщился и покачал головой:

– Эх, молодежь! История-то еще не совсем закончилась, Леня. Согласно другому варианту прогноза завершение второй, условной, половины моей драгоценнейшей биографии намечается в следующий понедельник – одиннадцатого апреля. Меньше недели остается, а дел намечено у меня еще много. Впрочем, я должен успеть.

– Петр Данилович! Вы серьезно? Вы же сами признались, что считаете визит незнакомца шуткой, причем довольно глупой.

– Шутки шутками, а дела делами. Помните мой вопрос об ощущениях приговоренного? Впрочем, вы, Леонид, еще молоды, вам это, наверное, незнакомо. А между тем, все мы приговорены природой к смерти, только большинству, как правило, неизвестна точная дата приведения приговора в исполнение.

– Это старая истина.

– Конечно, однако давность закона, кажется, не делает его менее убедительным. А поэтому, Леня, не упускайте главное, пользуйтесь отсрочкой. Думайте, работайте над главным, ищите свое, значительное. Чем черт не шутит, вдруг и от вас человечество кое-чего ожидает более заметного, чем легкомысленно растраченная на пустяки жизнь.

Через неделю, одиннадцатого апреля, мне сообщили о смерти профессора Веселова. Старика обнаружили уже поздно вечером на его рабочем месте, за письменным столом.

Петр Данилович таки успел завершить свою последнюю монографию «О структурах и механизмах времени» – не правда ли, весьма прозаическое наименование? Впрочем, как я уже упоминал, у старикана были свои странности – и по части наименований тоже.