Текст книги "Господин изобретатель. Часть II (СИ)"

Автор книги: Анатолий Подшивалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Анатолий Подшивалов
Господин изобретатель. Часть II

Глава 1. Дорожная

Я возвращался в Москву и мне не спалось, несмотря на то, что в вагоне 1 класса ехало всего шесть человек, каждый занимал отдельное купе и друг к другу никто не приставал с дорожными разговорами. Мерно стучали колеса трехосного пульмановского вагона, неспешно проплывали за оконным стеклом унылые пейзажи поздней российской осени. Уже выпал снег, но его толщина была недостаточна, чтобы скрыть всю убогость полей, торчащего вдоль дороги бурьяна или покосившихся серых избушек немногочисленных деревенек. Когда поезд остановился на длительную остановку в Малой Вишере, я вышел подышать воздухом, но быстро вернулся в вагон из-за холодного ветра и мокрого снега, внезапно повалившего крупными влажными хлопьями. Неуютно, как неуютно у меня на душе.

Поездка вышла, в целом, неудачная, оба проекта: ТНТ (тринитротолуол) и СЦ (сульфаниламид), в которые вложено много средств, времени и нервов, потерпели на официальных испытаниях если не крах, то временную неудачу – будущее покажет, насколько серьезную и длительную. Скорее всего, запущенный процесс уже не остановить, слишком многие уже знакомы с моими работами в этом направлении и увидели преимущества и выгоды, которые сулили мои изобретения в этом времени. Не всегда эти люди адекватны и благожелательны ко мне – я не восторженный юноша, каким им кажусь, а личность, в тело которого вселилось сознание пожилого человека 21 века. Из этого следует, что я не ожидаю фанфар и лавровых венков сразу и везде, скорее всего, для начала будут не они, а тумаки и шишки (в переносном, естественно смысле, но, как я уверился, мою нынешнюю тушку многие не прочь пощипать). Я могу достаточно объективно оценить перспективы моих начинаний, пользуясь «послезнанием» попаданца, но я даже не ожидал, насколько косна и тупа бюрократическая машина Российской Империи конца 19 века. Конечно, и в 21 век самодурство чиновников и генералов оказывает существенное влияние на жизнь России, да и банальной коррупции хватает. Здесь же коррупция еще круче – она просто составляющая жизни чиновничьего аппарата; если на словах, то все борются со взятками, а на деле – оклады чиновников маленькие, так как изначально подразумевается, что они берут взятки и государственное жалованье – это так, отметить день получки. Такое положение дел мне подтвердил полковник Агеев, когда я спросил, почему предложенное мне месячное жалованье коллежского асессора (чина, еще недавно равного майору, хотя майоров сейчас в русской армии нет) составляет всего около 100 рублей. Полковник рассмеялся и сказал, что это вообще-то верхняя планка, в провинции коллежский асессор получает вдвое меньше, но может иметь большой дом со слугами, выезд с парой лошадей и все это на официальное жалование в 600 рублей в год. Все остальное он получает в виде подношений и благодарностей, размер которых зависит от места, которое занимает чиновник. Я вспомнил Карандышева в «Бесприданнице», который гордо заявлял: «я взяток не беру», на что получил ответ: «а вам их никто и не дает», мол, кто и за что будет давать взятку почтовому чиновнику, вот если бы Карандышев служил хотя бы по Межевому ведомству, тогда, конечно, мог бы брать. Так что, параллели с современной Андрею Андреевичу Россией напрашивались сразу: как это скромный чиновник какой-нибудь префектуры, дающий разрешение на открытие ларьков и магазинчиков, живет в отличной квартире в престижном районе города, имеет целое поместье вблизи Москвы и ездит на Майбахе, лишь на который ему нужно откладывать свое жалованье в течение 5 лет, не есть и не пить при этом?

Подобная ситуация была и с жалованием офицеров, особенно младших – до штабс-капитана включительно, которые жили исключительно на жалование. Вот, когда они начинали командовать ротой и выше, тогда могли запускать лапку в кассу своего подразделения, беря оттуда деньги, предназначавшиеся на покупку всего необходимого для роты и сдавая своих солдат внаем для работы на полях крепких хозяев, которые потом расплачивались сельхозпродуктами. Кое-что, конечно, шло в котел солдатам, но и капитану оставались деньги после продажи посреднику на базаре доверенным унтером пары возов картошки или капусты. Ротные деньги, конечно, были невеликие, но в полку уже вращались весьма солидные суммы. А если это был кавалерийский полк, то там солидные деньги делались на «ремонте», то есть на пополнении строевыми лошадьми. Сумма в бумагах была одна, а реально коннозаводчику уплачивалось меньше, рассказывать, как делилась разница, думаю, не имеет смысла. В столице, конечно, такого, как в провинции, в открытую никто не творил, но служить в гвардии офицеру было затратно, его жалованье в несколько раз было меньше того, что приходилось тратить гвардейскому офицеру, особенно в кавалерии. Поэтому, многие офицеры из небогатых или разорившихся семей, выйдя в гвардию за отличные успехи в училище, потом просили перевода в армейские полки, получая, впрочем, при переходе, следующий чин. Такая ситуация, когда, по словам военного министра Ванновского, офицер получал меньше, чем приказчик в лавке, продолжалась до конца 19 века. Где уж тут думать о престиже службы, когда офицеры в провинции ходили в штопаных мундирах по 10 лет и лишь на смотр одевали новый. Куприн в своем «Поединке», конечно, несколько сгустил краски и современники ему пеняли, что, мол, он пасквиль написал, потому что выгнали его со службы, но, в целом по этой книге можно составить достаточное впечатление об офицерском быте армии времен правления Александра III, тем более, что детали во многом согласуются с описанными в мемуарах бывших офицеров того времени.

Обо всем этом я размышлял, поскольку раздумывал о том, принять ли приглашение полковника Агеева поступить на государственную службу. По возвращении в гостиницу с полигона мы не пошли в ресторан, а я заказал коньяк и немудрящие закуски в номер.

Выпили, коньяк был хороший, французский, как и подобает коньяку[1]1
  Это потом в России появился шустовский коньяк, который, в общем-то являлся по своей сути, бренди, так как коньяк должен производится во французском Коньяке, так же как шампанское – в провинции Шампань.


[Закрыть], подождали послевкусия благородного напитка. Потом отдали должное закускам: икорке, севрюжьему балыку и швейцарскому сыру (вот за что люблю это время, – за вкусные продукты, впрочем, говорят и здесь жульничают, но, не в хорошем ресторане, а в дешевом трактире, где могут накормить какой-нибудь дрянью)[2]2
  Понятно, что попаданцу с деньгами здесь нравится, но так он сам их заработал, пострадав при этом, в том числе, и физически. А продукты и в конце 19 века фальсифицировали не меньше, чем в начале 21-го.


[Закрыть]. Потом налили по второй и пили уже неспешно, наслаждаясь запахом и ароматом напитка, согревая коньяк в в рюмке теплом руки.

– Александр Павлович, – слегка захмелевший (все же мы с утра ничего не ели, на полигоне закусывал исключительно генералитет со свитой), Сергей Семенович обратился ко мне, – вот я до сих пор понять вас до конца не могу. Ведь вы, дорогой мой Александр Павлович, внук миллионщика и наследник его капиталов – не отнекивайтесь, я сам вижу, что кроме вас, деду вашему дело свое передать просто некому, разве что его самодурство на старости лет начнет прогрессировать и он из ума выживет, но, пока ему это не грозит. Так вот, я и говорю – как внук миллионщика и сам умеющий зарабатывать (знаю, что у вас и свой счет имеется внушительный), тратит деньги на проекты, которые сейчас прибыли не приносят и, может быть, не принесут вовсе? Я много над этим думал, еще когда расследовал дело о взрыве в вашей лаборатории. Скрывать не буду, вы тоже были в кругу подозреваемых, но, проанализировав ваше поведение, я понял, что больше капиталов вы радеете о пользе государства Российского. И это не высокие слова, поверьте, сейчас и среди Великих князей не все радеют так.

Вот как, подумал я, – а Сергей Семенович, похоже, захмелел, приняв 150 граммов на голодный желудок, надо было бы в ресторан все же идти, после горячих закусок, а особенно наваристого первого блюда (как здесь готовят стерляжью уху, обалдеть!!!), такого бы не случилось. И ведь ведет крамольные речи, Великих князей подозревает в отсутствии любви к Отечеству, сейчас, глядишь, так и до Государя-императора доберется… Между тем, уже совсем захмелевший бывший жандарм продолжал:

– Еще больше я укрепился в том, что вы – патриот Отечества, – продолжал Агеев, – в той самой мансарде, когда вы при виде Семена с ножичком подписали шпиону матерные английские слова на листах, а ведь многие бы соблазнились дворянством и британскими деньгами, пусть эти обещания в устах мистера Хопкинса не стоили и гроша ломаного – вас бы в живых все равно не оставили. Мы ведь вас сразу могли выручить, но, беру грех на душу, я хотел убедиться в вашей стойкости и убедился в ней.

В нашем разведочном деле без проверки нельзя, иной герой-героем на людях, а останься один на один с врагом, о пощаде просить будет, особенно, если смерть неминучая и позорная, вроде, как быть утопленным в бочке с дерьмом. Так что, Александр Палыч, простите покорно за проверку, зато теперь я знаю, что вы кремень-человек. И дядюшку своего спасали, о шкуре не думали, вон как погорели, страшно сначала смотреть было, а сейчас ничего – молодец, хоть под венец!

Я подумал, слушая пьяненького полковника, чего это они все меня хотят женить, что дед, что Агеев, мне ведь по здешнему календарю всего 23 года, а у нас, по меркам 21 века, это еще вроде как не нагулялся пока… Вот и сейчас я сказал про себя «у нас в 21-м», и алкоголь меня не берет, вроде как в первое вселенческое время. Стоило опять объявиться Шурке, я снова стал ощущать себя Андреем Андреевичем Степановым, а до этого стал забывать, кем был и больше ассоциировал себя с жителем этого времени. Эх, тяжка доля и горек хлеб вселенца! Вот ведь дошел, хлеб ему горек, вот возьму и намажу на отломанный кусочек багета сливочного масла, а сверху щедро положу зернистой икорки, вот тогда и посмотрим, горек хлеб или нет. Полковник тоже принял мой жест за приглашение повторить и набулькал по рюмкам коньяку.

Съев икорки и глотнув коньяка (а вовсе не наоборот, как многие бы сделали сейчас, забыв, что коньяк не закусывают[3]3
  Дурацкая российская манера закусывать коньяк лимоном или даже лимоном, посыпанным сахаром и молотым кофе (популярная и поныне закуска «николашка»), началась в России с времен Николая II. Говорят, что Шустов, воспользовавшись случаем, на приеме налил государю большей бокал своего коньяка, так сказать, с маркетинговой целью. Николай II редко кому отказывал, особенно, если настаивали и перли с апломбом и выпил бокал (интересно как охрана пропустила купца с собственной бутылкой, а вдруг он яду туда насыпал). Тогда генерал-адъютант, схватив первое попавшееся блюдце, где был нарезанный лимон, поднес государю. Закуска понравилась и с тех пор гуляет по российским просторам.


[Закрыть]), мы опять блаженно откинулись в кресла. Я расслабился от хорошей закуски и все же, хоть немного, но коньяк действовал, приятно согревая внутри., а полковник все продолжал в том же духе:

– Милейший мой Александр Палыч, – я ведь неспроста пошел за вас Начальника Главного Штаба просить, – вы ему понравились: как себя вели у англичанина в плену, а когда он узнал вашу историю, про пожар, как вы товарища спасали и себя не пожалели (я объяснил генералу, почему вы не снимаете перчаток), да про ваши изобретения; то он мне чуть ли прямо не приказал, чтобы я вас уговорил работать в Главном Штабе. Поэтому и разрешил мне генерал Обручев вас через два чина, на свой страх и риск, принять на должность моего зама с самым высоким жалованьем по этой должности для гражданского чиновника. Я ему сказал, что вы – любимый внук фабриканта-миллионщика и для вас сто рублей – раз поужинать, но, больше жалованье даже начальник Главного Штаба положить не может, не обессудьте. Зато через два чина вперед – и вы потомственный дворянин[4]4
  До 1900 года потомственное дворянство приобреталось с чина V класса, то есть статского советника или полковника в армии, хотя в армии V класс отсутствовал, ему соответствовал бригадир, а этот чин к описываемому времени уже был упразднен. После 1900 года для пожалования потомственного дворянства необходим был чин IV класса – действительный статский советник или генерал-майор.


[Закрыть], что немаловажно в Российской империи.

Кроме того, как я уже говорил, вы с вашими идеями становитесь ближе к человеку, от которого в Империи зависит все – к Самодержцу Всероссийскому ЕИВ[5]5
  Его Императорскому Величеству – официальная аббревиатура.


[Закрыть] Александру III. Будь император в курсе испытания тех же гранат, он лично приказал бы генералу Софиано обеспечить испытания по первому классу и не было бы вашего геройства с бомбой. Я удивлен, как боевой генерал Софиано не понял, что вы спасли жизнь ему, генералу Демьяненко и офицерам свиты, которые стояли рядом с упавшей бомбой. И виноват в происшествии не Панпушко, а тот же генерал Демьяненко: зачем он послал вас метать бомбу, видать, рассчитывал повеселиться, увидев как странно наряженный шпак испугается и откажется. А потом генерал Софиано, увидев, что статский без труда справился, не мог этого просто так оставить и позвал офицера метнуть снаряд, а что из этого вышло, я видел – чуть было осколками всех не покромсало.

Я все же решил заказать горячей ухи и кофе и, нажав кнопку вызова, позвонил коридорному:

– Братец, дуй как ты в ресторан и закажи для нас с полковником горячей ушицы стерляжьей, пожирнее, с перцем, и кофе покрепче и пусть пошевелятся скоренько, – приказал я коридорному, сунув ему серебряный четвертак для придания начального ускорения.

Потом вернулся к столику и увидел, что полковник уже разлил по рюмкам остатки коньяка.

– Александр Палыч, за вас, героя нынешнего дня, – полковник поднял рюмку, чокнувшись со мной, – может, не будем ждать одобрения от Иван Петровича, вы его уговорите, что я не знаю, как он вас любит? Давайте, пишите прошение об определении на службу в Главный Штаб прямо сейчас. Пока съездите домой, генерал Обручев уже у государя утверждение в чине коллежского асессора выправит, – совершенно четко сказал полковник и я понял, что он имитировал опьянение, а, на самом деле, совершенно трезв. А я, дурачок, озаботился приведением его в чувство с помощью жирной ухи и кофе (наивный попаданец, с кем ты сел коньяк пить, с бывшим жандармом, то есть кагебешником по меркам 20 века, их же специально учат пить, не пьянея).

Тут в дверь постучали и появился официант из ресторана с тележкой, где был судок ухи с половником, тарелки и кофейник с чашками. Я расплатился, щедро оставив на чай и официант забрал пустую посуду (Не допускай порожних рейсов – возьми попутный груз – плакат времен СССР). Уха была жирная и перченая – то, что надо, но Агеева приводить в чувство не требовалось, он понял что, я его раскусил, да и сам не напился, а то мог бы заказать еще бутылку и поезд ушел бы без меня, тогда и представление на чин государю нести не потребовалось бы.

– Дорогой Сергей Семенович, я очень рад что вы правильно оценили сегодняшнее происшествие на полигоне, еще раз повторю, что для меня была бы большая честь работать рядом с таким умным и дальновидным офицером как вы (ишь как я избежал формулировки «под вашим мудрым руководством» – я тоже знаю себе цену), – убедительным тоном обратился я к полковнику, – но, дед для меня самый близкий человек и я просто должен поставить его в известность, тем более, что мое решение, так или иначе, влияет на его дело. Я помню все, что вы мне говорили про определенную свободу, в том числе и творчества, которую согласны предоставить мне в обмен на мои экспертные знания, но слово купеческое есть купеческое слово, тем более для деда, который придерживается старого обряда веры, запрещающего лгать и ловчить (по крайней мере, между своими). Так что, я вам дам телеграмму не позднее чем через день по приезде в Москву. Еще у меня есть просьба касательно штабс-капитана Панпушко.

– Слушаю вас и постараюсь выполнить, если она не выходит за рамки моих полномочий и не нарушает Устав, – ответил совершенно трезвый Агеев.

– Сергей Семенович, если это возможно, вы можете проследить, чтобы штабс-капитан Панпушко не понес незаслуженного наказания? Вы же были на полигоне и все видели своими глазами – он не виноват!

– Завтра же я подам рапорт генералу Обручеву о прошедших испытаниях, – ответил полковник, – думаю, что после моего описания событий никто не осмелится в чем-то обвинить штабс-капитана Панпушко.

Потом Агеев попрощался, а я собрался и поехал на вокзал к вечернему поезду на Москву.

И вот теперь, пытаясь задремать, я думал о будущих делах. Есть два противоположных пути:

Первый – наплевать на всех чиновников гнилой Российской империи во главе с государем императором и его августейшими дядьями, племянниками и бог знает кем. На всю эту придворную свору Великих и не очень князей, которая рвёт куски от империи, не заботясь о завтрашнем дне и даже не думая, что менее чем через 30 лет за все придется ответить не им, так их детям. Зачем мне поддерживать эту дурацкую придворную камарилью вместе с не менее дурацким государственным аппаратом, если то, что называется Российской Империей, все равно пойдет на слом, выброшенное на свалку истории. И смогла бы такая Империя выдержать удар полчищ Гитлера, создать атомную бомбу, угрожая всему миру пресловутой «кузькиной матерью», и подводными ракетоносцами, послать человека в космос, создать коалицию государств, противостоящих другой коалиции, то что именовали в конце 20 века биполярным миром? И ведь это была великая страна!

Посмотрев на нынешнюю Россию конца 19 века, не имеющую собственного точного машиностроения (клепать паровозы и морские утюги-броненосцы по иностранным образцам – не в счет), современной химической промышленности (переработка нефти – минимальная, здесь нефтью топят котлы[6]6
  В конце 19 века по Волге пойдут три первых дизель-электрохода: Вандал, Сармат и Скиф, работающие диз топливе, а британское адмиралтейство будет жечь в топках дредноутов сырую нефть


[Закрыть]) и биотехнологии (на чем интересно, доморощенные попаданцы антибиотики производят – думают наверно, что плесени у нас достаточно: разбавил, разлил и вот тебе пенициллин), с преобладанием неграмотного крестьянского населения, прозябающего в нищете и пользующегося дедовским приемами земледелия, – могу с точностью сказать: нет, не потянет на великую державу, правящую полмиром, что и доказала история. Общая косность и отсталость образования и науки, которая лишь подчеркивается теми гениями которые поднимаются на два-три уровня выше общей университетской серости: химики Бутлеров, Зинин и Бородин, Менделеев, математики Лобачевский и Марков, биолог Мечников, физиолог Павлов, инженеры Шухов, Сикорский, Зворыкин и другие. Примитивная медицина, которая даже не может оценить новые методы лечения, придерживаясь того, чему учили в Университете 30–40 лет назад и талдыча «нам этого не надо».

«Плетью обуха не перешибешь» и зачем мне пытаться осуществить практически безнадежное дело – вывести царскую Россию на передовые позиции в мире? Может, лучше заняться бизнесом, благо личный задел есть, и дедовы капиталы можно привлечь. Зная тенденции развития промышленности, и общие политические потрясения (своего рода глобальная инсайдерская информация), играть на бирже, стать мультимиллионером, накапливать золотые запасы в банках Швейцарии и САСШ, вкладывать деньги в акции будущих промышленных гигантов, например Дженерал Электрик и Дженерал моторс, да в те же заводы Форда, чтобы выгодно продать их перед Великой депрессией и скупить за бесценок разорившиеся заводы в конце кризиса. Да это же золотое дно! Все Морганы с Рокфеллерами и все семейство Ротшильдов будут стоять в моей прихожей, ожидая приказаний Великого Босса. С такими деньгами и президентское кресло в Белом доме куплю. А потом заключу вечный мир и союз с Россией и объединю обе державы. Нет, это меня уже конкретно куда-то понесло. Но стать здесь мультимиллионером – вполне реально. Народ здесь наивный и доверчивый – хоть МММ организовывай.

Теперь рассмотрим второй путь. Его-то, как раз большинство попаданцев и используют, так как он внешне – самый простой. Я не говорю про вселение в царя-батюшку, наследника-цесаревича, великого князя и так далее, ненужное зачеркнуть. Дальше все просто: государь топнет царской ножкой в сафьяновом сапожке и бояре приговорят, а дьяки подпишут, стрельцы кого надо бердышами изрубят и на пики подымут. Все – Россия обустроена. Как вариант: стать первым царским помощником, вроде серого кардинала и, стоя за троном, нашептывать коронованному дураку правильные решения. Только вот забывают коллеги– попаданцы о придворных интригах пресловутой камарильи, которая враз сожрет их с потрохами и даже не поморщится: как же какой-то самозванец проник к телу государя– батюшки и мое место занял? Ату его, ребята – «он фармазон, он пьет одно стаканом красное вино»[7]7
  Пушкин «Евгений Онегин».


[Закрыть]. В лучшем случае – равелин Петропавловки или «железная маска» в Шлиссельбургской цитадели, в худшем – дыба, кнут и общая могилка после доклада главы тайной канцелярии: «Злоумышлял он на тебя, государь наш, батюшка»…

Нет, так напролом идти нельзя – сожрут, даже в нынешние относительно цивилизованные времена. Но, с другой стороны, в самодержавной России все решает кто? Правильно – самодержец Всероссийский (он же «хозяин земли русской»[8]8
  Род занятий, указанный Николаем II в анкете 1 Всероссийской переписи населения.


[Закрыть], то есть, действовать надо через него, но чужими руками, а для этого надо быть несколько ближе к трону, чем в патриархальной Москве, хотя бы над аркой Главного Штаба. Поэтому, в таком свете предложение полковника Агеева выглядит весьма заманчиво. Опять-таки, предложенная им должность позволяет быть в курсе достижений передовой науки, быть на короткой ноге с ведущими учеными. И, наконец, не забывать свой интерес, иметь собственный капитал, так сказать денежную подушку. Нет, я не собираюсь брать взятки, да и тот же Агеев намекнул, что беря на службу внука фабриканта-миллионщика и человека, имеющего немалый личный капитал, он уверен, что я не соблазнюсь конвертами, которые мне будут пытаться всучить недобросовестные промышленники и шарлатаны-псевдоизобретатели. И в этом полковник прав – у меня есть и свои идеи и проекты, которые можно воплотить в России сейчас, чтобы подтолкнуть ее технический прогресс.

Поэтому сформулируем краткий план действий.

А. В ближайшей перспективе – на 3–5 лет.

Принимаю предложение Агеева возглавить техническую часть разведывательного отдела (пока просто в качестве его зама по этим вопросам). Продолжаю работу над проектами ТНТ и СЦ – проталкивание испытаний и развертывание производства на дедовых заводах. Показываю Начальнику Главного Штаба перспективу применения вычислительной техники в военном деле и собираю соответствующую машину из имеющихся в этом времени электромагнитных реле. Создание современного химического производства под Москвой в составе минимум двух заводов по выпуску ТНТ и СЦ, вместе с небольшим НИИ химической технологии, обеспечивающим эти заводы, а также проводящем перспективные исследования (прежде всего – антибактериальные и противотуберкулезные препараты типа ПАСК[9]9
  Парааминосалициловая кислота, салициловая кислота и ее соли известны, кстати, при ее ацилировании получается ацетилсалициловая кислота – всем известный Аспирин.


[Закрыть]).

Б. В средней перспективе – 5–10 лет.

1. Вооружение русской армии и флота фугасными снарядами с ТНТ в дополнение к имеющимся шрапнельным снарядам в армии и бронебойным – на флоте.

2. Внедрение и разработка методики применения в войсках ручных гранат нового типа, снаряженных ТНТ.

3. Создание полевого миномета.

4. Широкое внедрение в практику лечения раневой инфекции сульфаниламидными препаратами, разработка и испытание противотуберкулёзных средств (ПАСК).

5. Создание опытного биотехнологического производства, хотя бы на уровне лаборатории – подход к производству антибиотиков.

В. В дальней перспективе – возможность избежать или выиграть с минимальными потерями русско-японскую войну. Ну, это если получится, но как цель – вполне сойдет. Если же эта цель не будет достигнута и все пройдет как в истории Андрея Андреевича, то есть произойдет первая русская революция, а затем страна скатится к мировой бойне, то, повернуть историю уже не удастся.

У деда в доме царило спокойствие и благочиние: мерно били часы четверти в гостиной, отмечая каждый час мелодичным перезвоном, так же стояла на местах тяжелая старинная мебель. Время здесь как бы замедлило свой ход и моего отсутствия вроде бы никто не заметил, кроме, естественно, самого деда. От явно соскучился и был рад меня видеть.

– Что-то ты озабоченный какой-то, Сашка, – заметил дед, – случилось что? Все ли в порядке с твоими начинаниями?

– Да, как сказать, дед, – поразился я дедовой проницательности, – не совсем, конечно, удачная поездка вышла… И я рассказал деду все перипетии моего пребывания в Питере, опустив только эпизод в мансарде, а вместо него упомянув о том, что Агеев поймал злоумышлявшего на меня английского шпиона.

– Этот Агеев – молодец, я тебе говорил, что он – умный жандарм, таких, как он, еще поискать надо, – ответил дед и вдруг с прищуром посмотрел на меня, – вижу, что недоговариваешь ты что-то, Сашка! А ну, выкладывай, как на духу!

– Дед, Агеев теперь не жандарм, а полковник Главного Штаба, произведен за отличие в делах против английских шпионов и местных князьков, готовивших бунт в Туркестане. Он возглавляет вновь созданную разведочную службу и подчиняется Начальнику Главного штаба, полному генералу Обручеву, у которого я был и который мне вручил вот эти часы. Я показал деду полученные от генерала золотые часы.

– Знатный брегет, – заметил дед, – и надпись почетная. За что такая награда, Сашка?

– Да за то, что помог Агееву тех самых английских шпионов поймать. Нет, сам я под пули не лез, – предварил я вопрос забеспокоившегося было деда, – люди Агеева сами все сделали и шпионов кого застрелили, кого скрутили. И после того дела Агеев предложил мне должность своего заместителя по научно-техническим разведочным делам – следить за новыми разработками и изобретениями, имеющими военное значение у нас и за границей, не допускать всяких шарлатанов и лже-изобретателей грабить государственную казну, получая деньги на свои дурацкие проекты. И за настоящими российскими учеными тоже следить, не замышляют ли против них козней иностранные шпионы, не хотят ли они украсть наши тайны. Следить и охранять, конечно, не я буду, на то специальные люди есть, но сказать про тех, к кому шпионы заявиться могут – то моя забота.

Чин мне Агеев обещал – коллежского асессора, генерал Обручев регулярно с докладом к царю вхож, вот он и доложит про меня и представление на чин у государя утвердит, а то пожалование чином идет через следующий чин, как за особые заслуги перед престолом и Отечеством. И если все хорошо будет, то еще через два чина мне могут потомственное дворянство пожаловать, как положено по Закону[10]10
  Чин коллежского асессора был равным майору до 1884 г, а когда майорский чин упразднили, то приравняли к капитану, за которым шел чин подполковника. Чин коллежского асессора в описываемое время давал права личного дворянства.


[Закрыть].

– Чин немалый, так лет через десять потомственным дворянином станешь, а какие твои годы – в статские советники в 30 с небольшим лет только по протекции выходят, – размышлял дед, – уверен, что справишься, умный ты и бойкий. Вот только боязно мне за тебя что-то. Не сложил бы ты головы с этим разведочным делом и шпионами иностранными – им, чай, тоже палец в рот не клади…

– Дед, да я с револьвером за шпионами бегать не буду, а буду в кабинете сидеть возле царского дворца и бумаги писать, я твоего согласия прошу потому, что ты новое дело затеял по моему наущению, – перевел я разговор с погони за шпионами на коммерческие дела, – я, ведь, тебе, дед, обещал помочь с новыми заводами, да и сам я тебя подвигнул на их создание, а теперь, как чином поманили, значит, брошу, что ли?

– Сашка я, тебе такого не говорил, – строго сказал мне дед, – ты сам-то говори, да не заговаривайся, внучек!

– Не скажешь, так подумаешь, – ответил я, – вот и хочу, чтобы никаких недомолвок меж нами не было. Дело, конечно, твое, хозяйское, – хочешь, строй заводы, хочешь – нет. Но я от своего слова не отступлю: дело это выгодное, что с лекарством СЦ, что с взрывчаткой ТНТ. Конечно, испытания обоих этих веществ в Петербурге сейчас особенного восторга не вызвали. Но с СЦ есть решение начальника Военно-Медицинской Академии продолжить работу, сам он понимает важность этого нового лекарства для армии и в докладной записке государю о нем упомянет. Но выступление мое в медицинской Академии было провалено старыми профессорами, которым было зазорно слушать об их медицинских делах от какого-то юнца, да еще юриста по образованию. С ТНТ вышла вообще непонятная история – вообще-то в ней вина начальника Михайловской артиллерийской Академии, но, боюсь, что могут наказать штабс-капитана Панпушко. Агеев был на полигоне и все видел, он обещал сегодня же подать рапорт о происшедшем начальнику Главного Штаба и помочь Панпушко, если это будет в его силах.

Поэтому, дед – продолжил я свои объяснения, – я хотел бы, чтобы ты продолжал работать с ТНТ и СЦ, прибыль они могут дать огромную. Да и в Москве можно будет продолжать исследования, я привез из Питера фунт СЦ, отдам лекарство доктору, что лечил меня от ожогов в Первой Градской – пусть попробует лекарство на своих больных и статью напишет в медицинском журнале, пока питерские доктора раскачиваются. Вот химика, что синтезировал СЦ, мне привезти не удалось, сначала приват-доцент вроде согласился, а, увидев, что профессора академии меня «заклевали», отказался поехать со мной в Москву. Но на нем свет клином не сошелся – поищем еще талантливых химиков, может, и московских кого найдем.

Потом дед рассказал мне о том, что было сделано за время моего отсутствия. Дедовы люди проехали по удобным местам, что я подсказал, нашли вроде удобное место под Звенигородом, так там хозяин земли бешеные деньги запросил.

Вот он и предложил, пока не строить нового завода, а построить два цеха – один по выпуску СЦ, другой ТНТ на земле, где его красильни в Купавне расположены, там же уже есть и химическая лаборатория, где мы с Генрихом учили дедовых мастеров готовить пурпурную краску и красить ткани. Сейчас в лаборатории пурпур не готовят, но вся лабораторная посуда, весы, вытяжка, печь, жаровой шкаф, все, что ставил еще Генрих, остались в полном порядке. Можно было хоть СЦ делать, хоть ТНТ, сырье есть то же, что и для анилина, дополнительно можно закупить недостающее. Главное – людей научить, а так – хоть сейчас СЦ выпускай.

Вот с ТНТ сложнее: дед переговорил с уральскими Демидовыми, что благоволили к купцам старого обряда[11]11
  Уральские купцы и заводчики имели с московскими старообрядцами взаимовыгодные торговые связи, например рогожские купцы-старообрядцы почти эксклюзивно торговали уральским железом по выгодным закупочным ценам, ссужая кредитами уральских промышленников.


[Закрыть] и те обещали свое содействие в получении заказов на взрывчатку для строительства Транссиба и вообще при горных работах, которых в 19 веке на Урале было, как нигде в империи. То есть, рынок сбыта для взрывчатки, используемой в мирных целях есть и он большой: для уральских промышленников, симпатизировавших старообрядчеству, хотя формально придерживающимся официальной веры, проникновение иностранцев было как кость в горле, поэтому нобелевский динамит они покупали только в связи с отсутствием русской взрывчатки[12]12
  Когда в начале 20 века произошло смягчение гонения на старообрядцев официальных, в том числе и церковных властей, в русский бизнес хлынул просто поток старообрядческих капиталов – вот оттуда взлет Морозова, Гучкова, Рябушинского.


[Закрыть]. Но дед и здесь осторожничал, пока только начал строить отдельный цех для ТНТ и провел закупки сырья – толуола и кислоты, необходимых для синтеза, все эти достаточно простые ингредиенты были доступны в России в достаточном для массового производства ТНТ количестве – хоть десятков тысяч пудов в год. Дело опять было за мастерами, но, пока цех строился, их должны были найти, кроме того я надеялся получить в свое распоряжение, поговорив предварительно с Панпушко, кого-то из его унтеров-лаборантов.

– Дед, хочу сказать тебе по поводу будущих заводов, – заметил, выслушав новости о готовящемся производстве в Купавне, – ты прав, что решил построить пока два цеха и посмотреть на то, насколько прибыльно новое дело, но все же я советую тебе присмотреться к местам у железной дороги и воды. Понятно, под Звенигородом дорого – это дачные места, красиво там, только химическое предприятие строить недалеко от города и выше по течению реки опасно. А вот на восток по Казанской дороге, где она пересекает Москву-реку – идеальное место. Если там денег за землю заломят, в чем я сомневаюсь, есть еще одно – от станции Люберцы направо к Угрешскому монастырю, отступя по течению верст пять – тоже место хорошее, но нужно строить еще и железнодорожную ветку[13]13
  В этом месте в 30–40 годах 20 века были пороховые заводы и НИИ порохов.


[Закрыть].