Текст книги "Три танкиста из будущего. Танк прорыва времени КВ-2"

Автор книги: Анатолий Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Кажется, что у них ничего не получается, еще немного, незначительное усилие – и русские добьются своего, но нет, напор немцев слишком силен, вот уже горит несколько легких танков, застывает, получив попадание в гусеницу, один KB, снаряд повреждает пушку на другом. И тут в атаку переходит только что отступавшая, практически бежавшая русская пехота. Атаку поддерживают огнем несколько орудий, вместе с цепями движутся всего лишь два БТ, тройка уцелевших пушечных бронеавтомобилей да парочка пулеметных плавающих танков. Но эта атака решает все. Немцы, бросая орудия и пулеметы, в последнем усилии прорываются к мосту и отступают по нему на западный берег реки.

Несколько появившихся над полем боя «Юнкерсов» ходят некоторое время кругами над полем боя, и все, кто их видит, пускают в небо разноцветные ракеты. Связи по радио нет, не получив целеуказаний, они улетают восточнее, пытаясь атаковать меняющую позиции артиллерию стрелковой дивизии. Попав под огонь русских зениток, стоявших в том же районе, они поспешно и неприцельно избавляются от бомбового груза и убегают на запад.

И в этот финальный момент боя идущий в центре строя тяжелый и, казалось, абсолютно неуязвимый KB-2 вздрагивает от попадания тяжелого снаряда.

6 июля. 1941 год. Москва

Несмотря на большие размеры, кабинет был по-рабочему уютен. Чувствовалось, что хозяин проводит в нем очень много времени. Большой Т-образный стол для совещаний, затянутый неизменным зеленым сукном, с приставленными невзрачными, но удобными стульями, несколько полукресел работы Гамбса, прославленного романом Ильфа и Петрова, одно из которых в данный момент занимал сам хозяин, а остальные располагались у стены и небольшого столика в углу, кожаный потертый диванчик и прикрытая занавесью дверь в комнату отдыха. Книжные шкафы и полки, уставленные солидными томами и небольшими брошюрами, намекали на научную деятельность, и лишь обилие телефонов, стоящих на столе, карта СССР на одной из стен и бросающаяся в глаза своим серо-стальным переплетом серия книг «Библиотека командира» опровергали это мнение, а если знать, что кабинет расположен в бывшем здании дореволюционной страховой компании на площади Дзержинского, то и вообще превращали это мнение в полную фикцию.

Дверь кабинета приоткрылась, и заглянувший в нее человек доложил:

– К вам Мурашов.

Просматривавший до того какие-то бумаги в толстой папке с картонным переплетом хозяин поднял голову и сказал:

– Конечно, пропускайте.

Дверь открылась полностью, и в нее вошел капитан НКВД, в котором посторонний зритель с удивлением опознал бы милиционера Музыку.

Сделав несколько шагов, посетитель вытянулся по стойке «смирно» и доложил:

– Капитан Мурашов по вашему приказанию прибыл!

Вставший со стула хозяин приветливо сказал: «Здравствуйте! Зачем же так официально?» – и протянул для рукопожатия руку. После чего добавил: «Садитесь». Была ли приветливость напускной или подлинной, не смог бы сказать ни один внешний наблюдатель. Впрочем, для политиков, особенно такого ранга, умение натурально «бутафорить» жизненно необходимо, а у некоторых настолько проникает в плоть и кровь, что даже вытесняет саму натуру. Но возможно, что на этот раз радость от встречи была искренней. Все же личный порученец и старый знакомый, еще с кавказских времен…

– Прочел я вашу докладную. Вы с материалами по Западному фронту уже ознакомились? – Дождавшись утвердительного кивка, хозяин кабинета продолжил: – Да, похоже, все же головку-то мы срубили, но корни остались. И глубокие корешки, сумевшие даже оговорить невиновных. А на фронте… Неужели все так плохо?

– Так точно.

– Ну, что-то вы совсем по-старорежимному…

– ЭТИ научили, Лаврентий Павлович.

– ЭТИ? – И гость, и хозяин явно выделяли это слово в разговоре. – Да, интересная группа… Но я так и не понял, как вы сами ко всему этому относитесь. Все-таки глубокое внедрение или необычные способности и высокий интеллектуальный уровень?

Хозяин, имевший хорошее образование, умело использовал научные термины и «высокий штиль», хотя неплохо владел и командно-матерным языком. Но им он разговаривал только с теми, кто этого заслуживал или до кого иначе мысль донести было нельзя.

– Сам не пойму. «Мутные» они какие-то, – смущенно (еще бы, для его-то уровня признаться в неспособности решить загадку!) отвечал гость.

– Как, как? Мутные? – Хозяин кабинета встал и быстрым шагом прошелся по кабинету, отсвечивая стеклышками пенсне в солнечных лучах, падающих из окна. – Мутные…

– Это из ИХ словечек.

– Хорошо сказано. Мутные… Простой и честный человек чист и прозрачен, как стекло без примеси или вода в роднике. Хорошо… Надо будет товарищу Сталину сказать… А мутные… Воюют-то они неплохо?

– Так точно. Даже отлично.

– Ну вот, а это сейчас самое главное, – улыбнулся Берия. – Тут армейцы решили сначала их под арест подвести. Мне удалось договориться, чтобы начальником Особого отдела к ним нашего человека поставили. Ну, раз вы на них вышли – вам это дело и курировать. Подберите хороших сотрудников, наладьте полное освещение обстановки в части и их действий. Так что мы всю их муть через фильтр пропустим и разъясним. Будут прозрачные. Понятно?

– Да. Понятно, – приподнялся гость.

– Раз понятно, действуйте. А я попробую ваши соображения… вернее, ИХ, довести до товарища Сталина. Работайте, Юрий Владимирович. Успеха…

– Есть!

Гость встал и, пожав руку наркому, четким строевым шагом вышел из кабинета. А хозяин уже читал следующий документ, не менее важный и требующий таких же быстрых и правильных решений.

7 июля. 1941 год. Кировская область. Лаготделение «Лесное»

«Нет, Москве точно делать нечего. Мало того что с началом войны увеличили выработку, ухудшилось снабжение и часть вольнонаемных забрали, еще и головоломки подкидывают. Ну кого из тех, кто здесь до революции жил, найдешь?

Кто в город уехал, кто погиб, кто в другой поселок переселился. Книги церковные в селе Кайском сгорели еще в двадцатом. А ты теперь ищи и трепещи, вдруг неправильно расценят, да и полетишь со своего спокойного места на фронт. Эх, судьба чекистская…»

Такие думы одолевали начальника оперативной части, на лагерном жаргоне «кума», сидящего в кабинете управления отделения лагеря «Лесное», расположенного в глуши вятских лесов, рядом с небольшим поселком того же названия. Сейчас его подчиненный, сержант Томилин, как раз и рыскал по этому поселку в надежде найти кого-нибудь, кто мог бы ответить на вопросы, полученные из Москвы. «Кум» еще раз с тоской взглянул на сейф, где среди секретных и не очень бумаг стояла полученная недавно в пайке засургученная бутылка «беленькой». Нет, надо удержаться, а то начальник лагеря уже не раз предупреждал. Хочется, черт…

В этот момент дверь открылась, и в кабинет ворвался довольный сержант Томилин с криком:

– Нашел!

Обрадованный начальник оперчасти спросил:

– Ну и кто?

– Дед Пихто.

Начальник оперчасти побагровел.

– Издеваешься? Шутки шутишь? – Он приподнялся за столом, хотелось взять за грудки наглого подчиненного.

– Да нет, серьезно. Пихто Амнеподист Перфирьевич, коми-зырянин. Лет ему, правда, уже семьдесят пять, но крепкий и на память не жалуется. Вот протокол. Он определил по фотографии, что изображенный похож на сына Ивановых. Жили здесь до тридцать пятого года, потом жена умерла, отец с младшей дочкой уехал в Сибирь. Сын сумел закончить церковно-приходскую школу, затем уехал вроде бы в Ленинград. Учиться дальше… А может, и в Москву, старик уже точно не помнит. То есть можем писать, что таковой действительно у нас родился!

– Это хорошо. Причем самое интересное вот.

И начальник оперативной части положил перед своим подчиненным пришедший полчаса назад номер «Красной звезды». На передней странице, среди других фотографий под заголовком «Герои среди нас», сержант увидел смутно похожую на имевшуюся в его планшетке фотографию.

Быстро оформили сопроводиловку, и Томилин отнес документы в канцелярию. Когда он вернулся, зэк из обслуги уже расставлял на столе посуду с обедом. Едва зэк вышел, начальник вытащил из сейфа бутылку и два стакана.

– Ну, за успех!

После второго стакана из сейфа появилась и вторая бутылка, уже с «шилом» (разведенным водой спиртом).

После третьего стакана, когда предметы, приобретшие первоначально резкость, стали понемногу расплываться, сержант вдруг с пьяной откровенностью признался:

– Ведь дед-то не сразу этого… Иванова признал. Сначала все сомневался, но когда я на него прикрикнул, все признал и даже подпись поставил. До этого все про неграмотность талдычил.

– Какая нам, собственно, разница? – с такой же пьяной решимостью ответил начальник, закуривая и не обращая внимания на недовольную гримасу некурящего сержанта. – Узнал, и отлично. Видишь, герой наш немцев бьет, генерала вон уничтожил. Так что пусть и дальше геройствует… Да, совсем забыл. Ты ведь на фронт просился? Так вот разнарядка пришла, добровольцев на фронт отбирают, служивших раньше в оперативных частях или пограничниками. Тебя как пограничника начлаг уже записал. Так что готовься. Впрочем, чего тебе, холостяку, готовиться, оделся и готов…

7 июля. 1941 год. Новый Мирополь. Сергей Иванов

Оборзели мы, точно оборзели, бл… Самоуверенность и недооценка противника – самая страшная болезнь офицера. И мы ее подхватили, ё…ть. Говорил же капитан Копылов: «Если вы решили, что противник дурак, то вы – труп». Мы же расслабились совсем, думали, очередной раз немцев шапками закидаем. Еще на сегодняшних командиров бочку катили, мнили себя умнее их. Как же, опыт афганский, уроки истории знаем… Никакие уроки истории не спасут тех хлопцев, что в танках сгорели. Ведь и по моей вине, черт побери! Ну на фига решили опять всю войну сами выиграть? Одним неполным полком на боевую группу полезли, в окружение на арапа решили взять. Ну, и закономерно получили огромные потери… Шесть сгоревших «двадцать шестых» и «бетушек», один KB и все самоходки! Ну, еще «Рыжий» без гусеницы остался, да с легкими повреждениями, но его Нечипорук и команда отремонтировали быстро. Нет, бить надо таких, как мы, по мордам, чтобы немного думали. Бл…, я ж всем экипажам твердил – от пехоты не отрываться! А они вперед без оглядки.

Точь-в-точь как русские танкисты в Грозном в девяносто четвертом. Вот и пожгли их так же. Но большая часть потерь все же на последний момент пришлась, когда немцы назад ломанулись. Слишком мы им в силах уступали. Если бы не комиссар, что пехоту сто девяносто девятой в атаку поднял, мы бы все тут и остались.

Даже Андрюхе вместе со всем КП в бой вступить пришлось, когда одна из стрелковых рот немецкой контратаки не выдержала и побежала. Но если б не Ленг, те три человека, что на командном пункте оставались, роту не развернули бы. Повезло, что рота почти вся из среднеазиатов была. Недавно, черт побери, призванных и почти не обученными в бой брошенных! Ну и побежали они от немецких панцергренадиров… хотя их пока еще не так называют. Впрочем, неважно… Тут навстречу им Андрюха с двумя связистами выскочил, автоматом потрясая, и вдруг его Ленг обогнал… жаль, не видел лично, говорят, картина еще та была. Немцы считали, что все кончилось, а рота почти вся вдруг развернулась и назад в штыки. Да так дружно и грозно, что немцы сразу драпанули, даже не отстреливаясь. Вечером мне повар наш, тот самый Худойбердыев, рассказал почему. Оказывается, на Востоке легенда есть о бесстрашном и непобедимом племени воителей, которым в бою алабаи помогали. И что характерно – абсолютно черного окраса. Поэтому-то он тогда, при выходе из окружения, «черного шайтана» и вспоминал. А теперь представьте себе реакцию бегущего испуганного туркмена, когда ему навстречу в атаку всего лишь три человека несутся и черный алабай? Вот, вот… тут-то самые трусливые решили, что им помощь пришла и немцам писец… Что закономерно и произошло. Так что Ленг сейчас законно очередную порцию получил от Худойбердыева. Ох, перекормит он собаку, пока Андрюха не видит. На мои же замечания Рустам только смеется, говорит, что собака сама знает, сколько съесть.

Но ребят погибших жалко до слез… одно утешает – не как в Афгане, не зазря легли… а мне их лица теперь до самой смерти не забыть… виноват я перед вами, вы уж простите, коли сможете…

Ладно, отдохнул чуть-чуть, пора опять за работу. Пока Андрей правый фланг проверяет, вместе с Кравцовым и командиром шестьсот семнадцатого стрелкового полковником Новиковым, надо уточнить схему обороны, проверить оставшиеся запасы всего, от боеприпасов до ресурса… И срочно что-то с дизелем для «Рыжего» придумать. Дизель-то запасной есть, вчера привезли аж две штуки. Видно, улыбнулась нам очередной раз танковая фея, вот и выпала нам удача… хм, а бензина у нас всего заправка осталась, черт. Как же мы лопухнулись-то, когда склады вывозили. Надо было больше в любые емкости запасти. Опять не проверил лично, черт. На чем машины ездить будут? Придется завтра или послезавтра на склады кого-то посылать. Может, лучше самому поехать? За сутки обернусь в любом случае, с учетом всех «неизбежных на войне случайностей». Скорее всего, так и придется сделать. Эх, если бы вместо кампфгруппы нам по тылам немецким пройтись!

Опять в сторону мысли увильнули. Это все обед, после него вообще над документами не думается. Так, сводка трофейной техники. Что мы имеем? Ага, две двойки, трешку и четверку без башни восстановленные, еще пять требуют крупного ремонта… тэк-с, сняты запчасти… угу, неплохо… минометов три, отдадим пехоте, пулеметы оставим, пока боеприпасы есть… автомобили, уже лучше, есть на чем пехоту возить, вот только опять топливо нужно.

Эх, а «Мерседесы»-то наши дизельные накрылись, жаль. Красивые грузовики были, мощные, и расход топлива небольшой, вот только наше топливо и масло им не пошло, заклинили дизеля немецкие. Даже переход на трофейное дизтопливо не помог, не вынесли. Вообще-то и водители наши могли посодействовать, с их квалификацией. Нам бы недельки две на учебу, да кто ж их даст, когда вокруг такое творится.

Смотрим дальше. С боеприпасами пока нормально… Артиллерия… так это пехоте, это тоже. А вот пехотные орудия не помешают. Снарядов на батарею набирается. Озадачим Колодяжного и этого, как его, Михеева из мотострелкового полка, пусть артиллеристов подбирают. Будет у нас нештатная батарея из четырех орудий.

Бл… как же Скрипченко не хватает. Вот вроде и недолюбливал я его, а без него как без рук. Ладно, начштаба батальона помогает, писаря вон нормального подобрал, так у него и своих дел полно. Нее, срочно начштаба нужен. Толковый, чтобы мне разрываться не приходилось. А то я сейчас и начштаб, и оперотдел, и строевая часть, и зампотех в одном флаконе. Еще пару дней, и мне даже психиатр не поможет…

Тэк-с, и что мы видим? Идет Сема, вернее, даже почти бежит. И что случилось, интересно?

– Разрешите обратиться, товарищ военинженер второго ранга?

– Да, пройдемте со мной, красноармеец Бридман.

Отходим подальше от заинтересованно прислушивающегося писаря.

– Ну, говори, что случилось-то?

– Радиограмму получили. Держи расшифровку. Шефу Боевое Красное Знамя и очередное звание присвоили, тебе и Кравцову тоже Знамя, мне какую-то медаль и звание ефрейтора. Колодяжному тоже медаль… Держи, читай. С тебя причитается. Ну, а самое интересное дальше – приказано сдать полосу обороны прибывающей части и поступить в резерв армии. И подписано уже новым командующим, Черняховским.

– Что? А Потапов, интересно, где? Про награды сейчас глянем… Не, ну ты Сема и отмочил… Медаль «За боевые заслуги» – это тебе не просто так! Это в застое ее всякие бл…и будут получать, а сейчас такую получить – это подвиг совершить надо. Так что поздравляю! И список немалый. Рогальчук есть… так, а этим двоим уже только посмертно, не дождались.

Да, расщедрилось что-то командование, расщедрилось. Пожалуй, так лишь в конце войны щедро награждать будут, а для сорок первого нехарактерно. Хотя если учесть Симонова… И возможного представителя «органов», то вполне логично получается. В армии ведь как, можешь и подвиг совершить, но если начальство не увидело или в плохих с ним отношениях – никто о том подвиге и знать не будет. Вот если вовремя на глаза попал, так, глядишь, и за обычную службу наградят как за подвиг. Одно плохо – слишком мы теперь на виду.

– Ладно, Семен, свободен. Да, и передай дежурному по штабу, чтобы тебя подменил кем-нибудь из других посыльных, «Рыжим» заниматься будем. Андрей приедет – тогда и приказ зачитаем.

7 июля. 1941 год. Москва. Внутренняя тюрьма НКВД

Яков Григорьевич Таубин дремал, сидя в камере на табурете. Спать днем запрещалось, располагаться на койках тоже, но сидевший с мая бывший начальник ОКБ-16 уже приспособился. В полудреме перед его мысленным взором проносились ушедшие в прошлое дни.

Вот он, молодой и полный энтузиазма, вечером в палатке делает первые наброски того, что станет делом всей его жизни, – автоматического станкового гранатомета. Все, кто мог, отпросились погулять по одесским бульварам, остальные развлекаются игрой в футбол, а он, напрягая глаза и ум, рисует, зачеркивает и вновь набрасывает на бумаге контуры нового оружия. Да, это будет не привычный, неудобный и утяжеляющий винтовку гранатомет Дьяконова. Бойцам не надо будет таскать тяжелую, почти шестикилограммовую винтовку, не надо будет выставлять взрыватель перед каждым выстрелом и целиться на глазок. Нет, теперь в сторону вражеской пехоты полетят очереди осколочных гранат, лучше пулеметных, останавливая любое наступление противника. Не укрыться врагу и за холмом, гранатометчик всего лишь поднимет ствол на максимальный угол, и вот уже летящие по крутой траектории гранаты достанут его и там… Первые чертежи и расчеты, первые помощники. Доучиться в институте так и не довелось, гранит науки пришлось грызть самому, ночами, днем продолжая работу над проектами. Постепенно задумка облеклась в металл. Испытания, испытания, испытания. Тридцать первый год, тридцать седьмой, тридцать девятый. Все более изящным и легким становился гранатомет, но каждый раз что-то не устраивало оппонентов. Сначала доказывали, что автоматика вообще не будет работать от слабого метательного заряда, потом упирали в большой вес, потом в стоимость. А последние испытания вообще были на грани абсурда. Гранатомет испытывали по программе ротного миномета, стреляя только навесным огнем. И как же нагло и самоуверенно выглядело лицо представителя ГАУ, полковника Кузьмина-Караваева, когда он, подводя итог, заявлял, что легкий ротный миномет испытания выиграл ввиду меньшего веса и стоимости. Так и хотел плюнуть в эту рожу… правда, в глубине души Яков знал, что часть истины в этом есть. Да, нужны были доработки и упрощение конструкции, нужны, что уж тут отрицать. Но оружие-то перспективное! Ну не может миномет стрелять в окна, например, не может он выдать при необходимости очередь из полусотни гранат и не сможет никогда. Понимая, что против принятых решений не попрешь, пришлось убрать в стол уже отработанные серийные чертежи на ротный гранатомет, готовые чертежи на тяжелые семидесятишестимиллиметровые батальонные и корабельные гранатометы и заняться разработкой авиационной пушки. Конструкция, честно признавался себе Яков, получилась сырая, но ее можно было бы доработать, если бы… Если бы не донос, не арест и не вот это, кажется, уже бесконечное времяпрепровождение из ночных и дневных допросов, тюремной баланды и полусна-полуяви.

Дремоту разогнал привычный скрежет плохо смазанных петель двери. Заглянувший в дверь надзиратель объявил, скандируя и привычно обращая внимание на заключенного не больше, чем на остальную обстановку камеры:

– На выход с вещами!

Вот это да! С вещами. От неожиданности Яков даже растерялся. Какие вещи, все, что было на нем и вокруг него, – все тюремное, не свое. И тут до него дошло: с вещами – значит, все, значит, его участь решена и его куда-то переводят или расстреляют, что, по слухам, произошло со многими из попавших сюда. Ну что же, какая бы участь его ни ждала, он не доставит ЭТИМ радости своим отчаянием.

Привычно забросив руки за спину, Таубин двинулся к двери, миновал надзирателя и пошел в его сопровождении уже знакомым, тысячи раз исхоженным маршрутом. Внезапно надзиратель приказал повернуть направо, и они свернули в коридор, ведущий, как с трудом припомнил Яков… к санблоку. Неужели его ведут в душ? Точно, через некоторое время он уже с огромным наслаждением помылся под душем. Выйдя после душа в раздевалку, он с удивлением обнаружил вместо привычной уже тюремной одежды свой, слегка помятый, но вполне презентабельный костюм. Затем канцелярия, недолгое сидение на стуле напротив двери, вручение постановления об освобождении, и сопровождающий ведет его запутанными коридорами в другое крыло здания.

Уже ничему не удивляясь, Таубин вошел в знакомую ему по предыдущим вызовам приемную. Секретарь Берии, попросив подождать, скрылся за двойной дверью, и, появившись обратно, пригласил «товарища Таубина» войти. Слух режет уже ставшее непривычным обращение, но раздумывать некогда, и Яков Григорьевич вошел в кабинет.

За столом, покрытым зеленым сукном, сидели Берия, Ванников и незнакомый молодой, всего тридцати трех – тридцати пяти лет, мужчина. Берия, не поднимаясь и разглядывая вошедшего сквозь стекла пенсне, с некоторым недоверием сказал:

– Проходите, товарищ Таубин. Садитесь.

Таубин поспешно прошел и сел напротив Ванникова. Тот приветливо кивнул, а Берия продолжил:

– Товарищ Таубин, следствие показало, что вы не являетесь сознательным врагом народа, однако ваши действия на посту Главного конструктора нанесли ущерб обороноспособности нашей Родины. Ваша вина доказана, но, в связи с нападением фашистской Германии на нашу страну, принято решение не возбуждать дело против вас и предоставить вам возможность искупить свои ошибки работой во вновь организованном КБ-27. Понимаете?

– Извините, товарищ Берия, пока не совсем понимаю, – слегка севшим голосом ответил Яков, услышав поразившую его до глубины души новость. – Я должен вернуться к доводке авиационной пушки, правильно?

– Нет, вы не правы, товарищ Таубин. Я думаю, товарищ Устинов, наш новый нарком вооружений, объяснит вам ситуацию. – Лаврентий Павлович, поправив пенсне, перенес взгляд на молодого мужчину.

– Нет, Яков Григорьевич, мы пригласили вас сюда не из-за вашей пушки, – Устинов продолжил разговор, как артист, уловивший момент для своей реплики. – Боевые испытания показали эффективность вашего гранатомета в бою. Войска требуют этого оружия. Поэтому Государственный Комитет Обороны принял решение наладить его выпуск и возобновить серийный выпуск боеприпасов для вашего гранатомета. Вы назначены заместителем Главного конструктора вновь созданного ОКБ-27 на заводе моего наркомата в Ижевске.

Таубин внимательно и потрясенно выслушал неожиданные новости, с трудом понимая, как и почему вдруг изменились оценки главного дела его жизни. Сколько уцелело его гранатометов на складах? Пять-шесть, не больше. Совсем непонятно, почему вдруг так кардинально поменялось отношение к этому оружию, ведь уже применение гранатомета на финской войне было сравнительно успешным.

– Товарищ Таубин, идет жестокая война, мы нуждаемся в большом количестве самого совершенного оружия. Мы надеемся, что вы оправдаете оказанное доверие и не позднее чем через полгода первые серийные гранатометы начнут поступать в войска, – закончил разговор Берия.

8 июля. 1941 год. Москва. Кабинет капитана Мурашова

Кабинет порученца был обставлен так же просто, но функционально, как и кабинет самого наркома внутренних дел, отличаясь только размерами и количеством мебели. Одного стола, нескольких стульев и кожаного дивана вполне хватало для работы, комната отдыха не предусматривалась, а телефонов стояло всего три. Сейчас в кабинете стоял полумрак, рассеиваемый только настольной лампой под стандартным зеленым абажуром, освещавшей стол и разложенные документы. Сам хозяин кабинета за столом не сидел, а с задумчивым видом расхаживал вдоль стола, бросая взгляды на лежащие на нем бумаги.

– Черт побери, – сказал он вслух и уселся за стол. Похоже, решаемая им задача была сложной и никак не поддавалась его усилиям.

Заглянув в документы, посторонний наблюдатель разглядел бы несколько справок, выдаваемых органами ЗАГС, телеграммы и телефонограммы на бланках грозного и всесильного, по мнению многих, НКВД. Одну из телеграмм Мурашов взял и прочитал снова:

– Данных компрометирующих материалов Мельниченко Андрея Евгеньевича архивах НКВД Туркменской ССР не обнаружено тчк начальник… отдела Мухаммедов тчк.

– Орлы, млять, – выругался Мурашов. Действительно, телеграмма была составлена неплохо. Данных и компромата не обнаружено или запрошенных компрометирующих материалов не обнаружено, сиди, товарищ, и гадай. А отправившие умыли руки и имеют железное алиби, работа проведена, ответ составлен. Но… если подумать, это вполне на руку самому Мурашову. Смело можно считать, что проверка Мельниченко проведена успешно, подшить телеграмму в дело и заняться следующими вопросами. А их во время войны у личного порученца и так на вполне нормальную работу по двадцать пять часов в сутки. А еще результатов по Бридману дожидаться… Но их можно и не ждать. Скорее всего, никаких результатов не будет. Многие архивы так и не эвакуированы, часть вообще уничтожена. В армии он, судя по имеющимся сведениям, не служил, так что архивы армейцев вообще поднимать смысла нет. Да и по остальным тоже – если служили давно, то данные искать будут долго, а отчитаться надо быстро. Так что составляем сводный доклад, указываем на неполноту данных и объективные причины и переводим дело в разряд текущих. Тогда остается только подшивать поступающие донесения и вовремя реагировать на все тревожные сигналы. Человечка он им в Особый отдел послал неплохого, умного и перспективного. Такой зря тревогу поднимать не будет, да и прикроет в случае чего от излишнего рвения армейских особистов. Хотя какие они теперь армейские, позавчера опять вернули в НКВД. Опять третье отделение ГУГБ стало. Хм, прямо-таки третья ЕИВ канцелярия. Э, на хрен, такие опасные мысли в сторону, работать и работать.

Эх, а лучше бы опять оказаться на фронте, вместо этих бумаг взять в руки автомат, увидеть друзей по отряду… Хорошо, что эти чем-то сразу понравившиеся ему товарищи прошли проверку. Вот и сегодня сообщение пришло – под Новым Мирополем отличился сводный танковый полк под командованием капитана Мельниченко. Молодцы мужики, так держать. А мы уж вам поможем, чем можем.

Кстати, а песня-то неплохая, надо бы передать на радио. Если, конечно, товарищ нарком разрешит.

Постановление ГКО № 89сс от 09.07.41 г. о формировании Особой тяжелой танковой бригады и штат Особой тяжелой танковой бригады.

Государственный Комитет Обороны СССР одобряет предложение Наркомвнудел т. Берии Л. П. и Начальника ГАБТУ КА т. Федоренко Я. Н. о формировании Особой тяжелой танковой бригады из добровольцев НКВД, специалистов-танкистов НКО и постановляет:

1. Обязать Наркомвнудел т. Берия Л. П. и Начальника ГАБТУ КА т. Федоренко Я. Н. к 1 августа 1941 года сформировать Особую тяжелую танковую бригаду по штату, согласно приложению № 1. Формирование Особой тяжелой танковой бригады произвести из личного состава сводного отряда майора Мельниченко и батальонного комиссара Кравцова, добровольцев Наркомвнудела из состава пограничных и оперативных войск. Командно-технический и политический состав выделяет Наркомобороны из своих кадров по предложению ГАБТУ КА.

Комплектование подразделений Отдельной тяжелой танковой бригады производить непосредственно на месте расположения, в тылах ЮЗФ.

2. Утвердить предложение Наркомсредмаша т. Малышева В. А. о внеочередном выделении в десятидневный срок дополнительной материальной части, потребной для формирования Особой тяжелой танковой бригады.

3. (содержание не показано).

4. (содержание не показано).

5. Наименовать Особую тяжелую танковую бригаду, формируемую согласно настоящему постановлению – 1-й Особой тяжелой танковой бригадой имени Ф. Э. Дзержинского.

Председатель Государственного Комитета Обороны

И. СТАЛИН

Штат 001/89 1-й ОТТБР

1. Управление, штаб – 54 чел., 2 танка, 3 мотоцикла, 1 легковой и 2 грузовых автомобиля

2. Строевые подразделения:

2а. Рота управления – 99 чел., 3 легких танка, 12 грузовиков (снайперский взвод, административно-хозяйственный взвод, взвод охраны)

2б. Рота разведки 85 чел., 6 легких танков, 12 мотоциклов и 12 грузовиков (управление, 2 танковых взвода, 2 разведвзвода, хозотделение)

2 в. Рота связи – 65 чел., 9 грузовиков (управление, взвод связи, взвод связи осназ – РЭБ, хозотделение)

3. Основные подразделения:

3а. Танковый батальон тяжелых танков (в бригаде – 2) – 16 танков КВ-1, 148 чел., 1 легковой и 12 грузовых автомобилей, 1 тягач (управление, 2 танковые роты по 7 танков, взвод ТО, хозотделение, батальон, медпункт)

3б. Танковый батальон штурмовых танков (в бригаде – 1) – 11 танков КВ-2 (управление, 2 танковые роты по 5 танков, взвод ТО, хозотделение, батальон, медпункт)

3 в. Мотострелковый батальон (в бригаде – 1) – ок. 650 чел., 6 – 82-мм минометов, 6 – 57 (45) – мм противотанковых орудий (управление, 2 мотострелковые роты, 2 танкодесантные роты, минометная батарея, противотанковая батарея, хозвзвод)

3 г. Артиллерийский дивизион – ок. 400 чел., 8 – 122-мм гаубиц, 12 – 120-мм минометов, тягачи и автомобили (управление, батарея управления, 2 батареи 122-мм гаубиц – 8 гаубиц, 2 батареи 120-мм минометов, хозотделение)

3д. Зенитный дивизион – ок. 240 чел., 8 – 37-мм ЗУ, 12–12,7-мм ЗПУ (управление, батарея управления, 2 батареи 37-мм зенитных установок, зенитно-пулеметная рота, хозотделение)

4. Подразделения обеспечения:

4а. Инженерно-саперная рота

4б. Рота ремонта и обслуживания

4 в. Рота снабжения и автотранспортная

4 г. Учебная рота

4д. Медсанчасть

2. Личный состав

ВСЕГО – 2570 чел.

Вооружение и транспорт

Вооружение:

Танков тяжелых – 46 (1 учебный), в т. ч. 11 КВ-2, остальные КВ-1

Танков легких – 10 (1 учебный) (Т-40 или Т-50)

Танкеток – 4 (учебные) Т-38, Т-27 и т. п. по наличию

122-мм буксируемых гаубиц – 8

57-мм ПТО – 6

37-мм зенитных орудий – 8

50-мм минометов – 6

82-мм минометов – 6

120-мм минометов – 12

Станковых пулеметов – 6

Пулеметов ДП – 39

Пулеметов зенитных крупнокалиберных – 12

Радиостанций 5-АК – 9

Радиостанций РБ – 22

Радиостанций РСН – 3 (Рация Спецназначения) или «комплекс Семы Бридмана»

Винтовок и карабинов – ок. 1370

Автоматов – ок. 422

Транспорт

1. Автомобилей ГАЗ-61 – 4

2. Автомобилей Пикап – 9

3. Автомобилей Пигмей – 16

4. Автомобилей грузовых ГАЗ-АА – 15

5. Автомобилей грузовых ЗИС-5 – 175

6. Автомобилей грузовых ЗИС-32 – 20

7. Автомобилей штабных ГАЗ-ЗА – 6

8. Автомобилей санитарных ГАЗ-АА – 7

9. Бензоцистерн – 32 (в т. ч. на ЗИС-5, 2 на ГАЗ, 1 на базе «Мерседес»)

10. Водомаслозаправщиков ЗИС-6 —12

11. Авторефрижераторов ЗИС-5 – 1

12. Походных мастерских типа «А» ГАЗ-ЗА – 10

13. Походных мастерских типа «Б» ЗИС-6 – 7 (1 на Опель-Блиц)

14. Походных заряд. станций «ПЗС» ГАЗ-AAA – 7

15. Дезкамер на ГАЗ-АА – 1

16. Компрессорных станций на автомобиле ЗИС-5 – 7

17. Тракторов «Комсомолец» – 19

18. Тракторов БТТ-26 – 10

19. Тракторов «Ярославец» – 7

20. Тракторов «Ворошиловец» – 10

21. Автокраны – 2

22. Мотоциклов с коляской – 24

23. Мотоциклов без коляски – 9

24. Автоприцепок – 12

25. Автокухонных прицепок – 22