Текст книги "Блицкриг Берии. СССР наносит ответный удар"

Автор книги: Анатолий Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Заснули они под грохот дежурной русской бомбардировки – пролетавшие над линией обороны «Фляйшеры» сбросили несколько десятков мелких бомб на какую-то цель.

«Лифляндский котел». Польское генерал-губернаторство

После начала наступления русских от батальона Винцера осталось чуть больше роты. 5-сантиметровые пушки оказались не намного эффективнее против танков русских, чем прозванные «колотушками» 3,7-сантиметровые.

Снабжение оказавшихся в котле войск пытались наладить с помощью «воздушного моста» люфтваффе, но русские регулярно охотились за транспортными самолетами и лишь отдельные счастливчики проскакивали их заслоны. Становилось ясно, что долго окруженные не продержатся. В то же время в Берлине началась заварушка, связанная с гибелью фюрера. Дравшимся между собой не на жизнь, а на смерть за власть заговорщикам стало не до войск, тем более таких, которые вместо поддержки сами требуют помощи. Осознав ситуацию, командующий окруженной группировкой генерал Гот приказал прорываться на Запад. Пока русские еще недостаточно укрепили внутреннее кольцо окружения, из котла сумели вырваться посаженные на автомобили и танки, заправленные остатками горючего, небольшие части немецких войск. Среди них оказались и остатки противотанкового батальона Винцера.

Бруно, оценив обстановку, приказал двигаться проселками, избегая населенных пунктов. Это решение спасло батальон и присоединившиеся к нему две пехотные роты. Имея три бензозаправщика, которые они прихватили на разгромленном русскими аэродроме, и несколько десятков грузовиков, они сумели проскочить в промежутке между первым и вторым эшелоном наступающих русских войск и через разрыв в их построении выйти ночью к своим. Во время марша группа Винцера потеряла несколько машин, разбомбленных и расстрелянных с воздуха русскими штурмовиками, и еще несколько – во время столкновения с отрядом вооруженных польских партизан и во время прорыва через разрыв в русском фронте.

Радостные и довольные солдаты группы Винцера, вышедшие к своим, обнаружили, что на наспех оборудованных позициях оборону держит прибывшая из Бельгии 227-я пехотная дивизия. Часть противотанковых рот дивизии была перевооружена вновь поступившими 7,5-сантиметровыми противотанковыми орудиями, имелись «противотанковые» самоходные установки – 4,7-сантиметровые бельгийские легкие установки с незначительным боезапасом и противопульной броней. Минометное вооружение представляло собой набор из бельгийских и французских образцов. На вооружении артиллерийского полка, по словам офицеров, состояли польские, чешские и немецкие гаубицы.

Пехотинцев командир полка сразу же определил в строй, а оставшихся артиллеристов Винцера направил в штаб дивизии. Небольшая колонна с единственным уцелевшим 5-сантиметровым орудием отправилась в тыл под прикрытием пары броневиков «Пежо-178». На вопрос Бруно, зачем им еще и броневики, командир полка Отто фон Кнобельсдорф ответил, что впереди наступающих русских войск действуют группы диверсантов. Оказывается, в каждой русской армии имелась специальная рота, предназначенная для разведки и диверсионных действий в тылу противника. Вооруженные автоматическими карабинами, ручными пулеметами, гранатометами, снайперскими винтовками, минами и бесшумным оружием, они наводили авиацию на штабы и склады, минировали дороги, уничтожали небольшие колонны немецких войск. Обычно они действовали в глубоком тылу, но, поскольку сейчас все перемешалось, вполне можно было наткнуться на них и вблизи передовой. Поэтому командир дивизии приказал сопровождать все колонны броней, благо в дивизии был целый отряд голландских и французских броневиков.

Итак, небольшая колонна в сопровождении броневиков добралась к утру до штаба дивизии, благополучно избежав налетов и русской авиации, и русских диверсантов. Командир дивизии, высокий сухощавый пруссак, генерал принял Винцера радушно и предложил ему должность заместителя командира противотанкового дивизиона. Генерал заметил, что ему как раз очень не хватает опытных артиллеристов-противотанкистов и прибытие Винцера с пополнением весьма кстати. Дивизион в его дивизии был усилен по опыту войны и включал: две роты самоходок – одну 4,7-сантиметровых бельгийских и одну 4,7-сантиметровую на базе Pz-I, две роты 7,5-сантиметровых и 4,7-сантиметровых противотанковых орудий и роту 8,8-сантиметровых зениток. Такой пестрый, но мощный состав, заметил командир дивизии, позволит успешно бороться с русскими Т-34. Бруно промолчал, не желая разубеждать оптимистически настроенного генерала.

Получив завтрак, показавшийся Бруно и его солдатам после лишений окружения райским, они отправились в расположение штаба противотанкового дивизиона. Дорога проходила через густой лес, и, несмотря на сопровождение броневика, русские диверсанты все же напали на них. Подбив идущий впереди бронеавтомобиль из противотанкового гранатомета, они обстреляли сгрудившиеся автомобили из установленных в лесу немецких же пулеметов МГ-34. Как только немцы открыли ответный огонь, они скрылись в чаще, бросив пулеметы. Потери были велики – бронеавтомобиль, несколько сгоревших автомобилей, убитые и раненые. Поймал две пули и Бруно Винцер. И опять война сменилась для него белыми стенами госпиталей, которые к тому же эвакуировались все дальше и дальше на запад. В результате Бруно оказался в Бельгии как раз в тот момент, когда командовавший войсками в Бельгии генерал фон Фалькенгаузен, присоединившись к заговорщикам, объявил о перемирии с англичанами и призвал их «помочь в построении новой, подлинно дружественной Германии, борющейся против мирового коммунизма». По приказу генерала Фалькенгаузена все военнослужащие, находящиеся в Бельгии, сводились в армейскую группу вермахта «Запад». Переброшенные в Бельгию войска армии резерва, выздоравливающие из госпиталей и командированные в Бельгию армейцы также должны были подчиняться командованию армейской группы.

Глава 2. На всякий ультиматум воздушный флот сумеет дать ответ

(Март/июнь 1953/41 г.)

5 марта. Аэродром «Береза», 927-й истребительный авиаполк

Старший лейтенант Петр Логичев любил летать, но хорошо выспаться любил не меньше. Именно поэтому он был страшно зол, когда в половине третьего утра его разбудило нечто непонятное. Неужели опять что-то сотворил хозяин квартиры? Но до Петра быстро дошло, что вокруг, если не считать шепота за стенкой, где спали хозяева, все тихо и обыденно. Он уже собирался уснуть снова, когда расслышал отдаленный рев сирены. Дом, в котором Петр снимал комнату, стоял практически на окраине городка, недалеко от гарнизона и аэродрома, поэтому ночью, когда звуки разносятся далеко, тревожные гудки сирены слышались вполне отчетливо. Еще раз выругавшись, Петр вскочил с кровати, плеснул в ладони воды из кувшина на столе, ополоснул лицо. Умываться некогда, сирена гудит уже, наверное, больше минуты, а такой гудок означает, что тревога боевая. Боевая… Петр приостановился.

«Неужели опять война? Всего-то восемь лет прошло с той, страшной и тяжелой, только начали жить по-человечески, и снова». Мысли приходили и уходили, а руки между тем продолжали делать привычную, доведенную до автоматизма, работу: одеться, нацепить портупею, кобуру, пистолет проверить, тревожный чемоданчик в руку, фуражку на голову. Все, посыльного ждать некогда, пора бежать. В коридор из соседней комнатушки выглянули полуодетые испуганные хозяева.

– Что-то случилось, Петр Петрович? Что-то сирена долго гудит, а перед ней что-то грохнуло, – переполошился хозяин.

– Да что вы, обычная учебная тревога, – соврал Петр. – Нас предупреждали.

Хозяева, по лицам видно, не убежденные, но слегка успокоенные, покивали, соглашаясь.

– Счастливо! Побежал, – сказал Петр, просачиваясь в дверь.

Он бежал к месту сбора, приветствуя знакомых летчиков и техников, бежавших в одном с ним направлении и на ходу пытавшихся разобраться, что случилось. Никто ничего не знал. Большинство, так же как и Петр, проснулись от непонятных ощущений за несколько минут до тревоги и теперь были готовы ко всему. Понятно, что империалисты никак не успокоятся, война в Корее полыхает вовсю, возрождается западногерманская армия, американцы грозят атомной бомбой. Но все это уже успело стать привычным, и никак не верилось, что кровавая, но победоносная война никого ничему не научила.

Трясясь в битком набитом офицерами автобусе, Петр вспоминал чью-то фразу о том, что история повторяется дважды – сначала как трагедия, а потом как фарс. «На что надеется агрессор? Атомное оружие есть и у нас, наши сухопутные войска сильны и могут дойти до Ла-Манша. Надеются отсидеться за океаном? Нет уж, не получится. Рассказывают, у нас теперь появились и проходят испытания сверхдальние и сверхтяжелые бомбардировщики, ничуть не хуже их «Миротворцев» Б-36».

Автобус подъехал к высотке, прервав размышления Петра. Вместе с другими летчиками он побежал переодеваться в летный комбинезон и получать кислородную маску. Но только оказавшись в кабине, Петр окончательно успокоился. Как всегда, стоило закрыть фонарь и подключиться к радиостанции, время замедлило свой бег. По полученным указаниям выходило, что через границу на высоте восемь-девять тысяч метров пытались пролететь винтовые бомбардировщики в сопровождении таких же истребителей. Теперь первые из них атакованы летчиками дежурного звена, несколько сбито, а первая эскадрилья должна добить наглого агрессора. Интересно, что бомбардировщики летят с очень малой скоростью, а их оборонительное вооружение, кажется, состоит только из пулеметов. Ничего, взлетим, увидим, разберемся…

В полку всего лишь треть летчиков имела достаточный налет для ночного боя и почти все они служили в первой эскадрилье. Именно поэтому командир полка, полковник Нестеренко, опытный летчик, успевший хлебнуть боев конца Великой Отечественной, поднял в воздух только ее.

Заняв свое место в строю эскадрильи, Петр и его ведомый, лейтенант Звягинцев, услышали привычный голос «бати», необычно злой и отрывистый. Командир, оставшийся на КП, передал, что сбит старший лейтенант Кулаков, самолет капитана Мисюркина поврежден, и он был вынужден выброситься с парашютом.

– Поэтому приказываю в бой на горизонталях не ввязываться, нанести «соколиный удар» и действовать строго по схеме три, – закончил командир.

Несколько томительных минут полета, и вот на фоне земли стали видны подсвеченные луной силуэты огрызающихся огнем вражеских бомбардировщиков. Засмотревшись, Петр чуть было не пропустил команду на атаку.

Первый бой – он трудный самый. Может, это и так, но для Логичева в происходящем не оказалось практически ничего нового. Спикировав на отворачивавшие назад самолеты врага, он привычно, как на тренировках, дождался совпадения метки прицела с целью – силуэтом бомбардировщика и слегка нажал на гашетку. Короткая очередь из двадцатитрех– и тридцатисемимиллиметровых снарядов, выдавая себя мелькнувшими огоньками трассеров, воткнулась в цель, вызвав вспышку взрыва. Все это очень напоминало привычные стрельбы по буксируемой мишени, разве что мишень была большего размера и пыталась огрызаться пулеметным огнем. Впрочем, рассмотреть все подробнее он уже не успел, услышав в рации крик ведомого: «Слева!» Спасла его небольшая ошибка и выполненный выход из пике. Так как двигатель стоял на крейсерском режиме, Петр для набора высоты вынужден был резко перевести его на максимум, самолет просел, и очередь противника проскочила впереди и чуть выше «мига». Тут же свалив самолет влево, Петр чуть не напоролся на очередь ведомого. Почти невидимый в темноте силуэт вражеского винтового истребителя скрылся в огненном шаре взрыва – видимо, в него попал тридцатисемимиллиметровый снаряд, а может, и не один. «Миг» Петра вздрогнул от столкновения с несколькими обломками, но продолжал слушаться рулей, да и движок, несколько раз чихнув, продолжил свой ровный гул. Перейдя в набор высоты и дождавшись тишины в рации, Петр передал напарнику:

– Спасибо.

А в рации то и дело слышны были короткие возгласы:

– Справа!.. Прикрой, атакую!.. Семь, семь, семь!

Последнее означало, что кого-то подбили и он пытается выйти из боя и выброситься с парашютом. Да, уроки «бати», жестко требовавшего в мирное время соблюдать радиомолчание и дисциплину переговоров, на что часто обижались молодые лейтенанты, здорово выручало сейчас.

Набрав высоту и сориентировавшись, Логичев с напарником устремились вслед медленно отходящему на запад остатку эскадрильи противника. Догнав ее, они снова спикировали, обстреляв и сбив еще один бомбардировщик. Перейдя в набор высоты, Петр услышал команду на прекращение боя и развернулся в сторону аэродрома.

Краткость боя и стремительное отступление противника удивили Петра, но только позднее он узнал причины. Для первого удара по аэродромам немцы выделили всего 639 бомбардировщиков и 231 истребитель, которые должны были на большой высоте, незаметно для средств наблюдения 41-го года перелететь границу и нанести внезапный удар по спящим аэродромам. Внезапное же столкновение с истребителями и большие потери вынудили немцев беспорядочно сбросить бомбы и возвращаться. В то же время советское командование, понимая трудности ведения боя ночью, при первых же признаках отступления атакующих вернуло истребители на аэродромы.

Только зарулив свой «бортовой пятнадцать» на стоянку, Петр понял, как он устал. С трудом выбравшись из кабины с помощью техника, Логичев, дождавшись ведомого, едва переставляя ноги, отправился к поджидающему летчиков тягачу. Там их уже ждали летчики, севшие раньше комэска, и несколько летчиков второго звена. Все были усталые и в то же время возбужденные закончившимся боем. Подобрав летчиков, автобус отъехал к высотке, а на стоянке остались техники, поспешно готовившие самолеты к новому вылету, перезаряжая пушки, ремонтируя и заправляя самолеты. Полк готовился к любым неожиданностям войны…

Повторный налет, уже днем, полк встретил во всеоружии. Одна за другой эскадрильи по сигналу поднимались в небо и занимали место в строю. Вторая – ударная, третья – прикрытия, первая – резерв. Четвертая, самолеты которой стояли в дежурном звене, сегодня играла роль главного резерва, оставаясь пока на аэродроме. С противником ясности так и не прибавилось. Многие летчики успели засечь знакомые по фильмам кресты, самолеты напоминали те, что они с детства видели на рисунках, в кино, а многие и вживую: «хейнкели», «мессеры» и «юнкерсы». Но откуда они взялись сейчас, да еще в таком количестве? Впрочем, особо над этим никто не задумывался – есть коварный враг, неведомым путем прорвавшийся через группы войск и союзников, и его надо бить.

Во второй вылет Петр пошел уже на другом самолете. Выяснилось, что двигатель, чудом донесший «пятнадцатый» до аэродрома, наглотался обломков, и сейчас бригада техников меняла его на новый. Вообще потери были на удивление малы: несколько самолетов и два погибших летчика. Первым погиб летчик дежурного звена, старший лейтенант Кулаков, уравнявший скорости в попытке идентифицировать вражеские самолеты. Поэтому командир еще раз напомнил, что винтовые самолеты имеют лучшую маневренность и бить их надо только на вертикалях.

Над равнинами Белоруссии развернулись ожесточенные воздушные схватки. Неведомый враг, которого уже многие начали называть привычно фрицами, стремился прорваться к аэродромам, городам и военным городкам. Ему противостояли истребители военно-воздушных сил и войск противовоздушной обороны страны, а также зенитчики.

927-й истребительный столкнулся с вражескими самолетами практически над Кобрином. Шедшие строем троек бомбардировщики и не менее эскадрильи истребителей. Теперь, при дневном свете, было ясно видно, что летят именно «мессеры» и «юнкерсы». Характерные силуэты и замеченные позднее опознавательные кресты не оставляли места для сомнений.

Атака второй эскадрильи, фрицы пытаются прикрыть бомбардировщики своими истребителями, и тут на них обрушивается третья… Пришлось принять участие в бою и первой, так как фрицы вызвали подмогу и со стороны Кобрина появилась новая эскадрилья истребителей. С ней и столкнулась первая эскадрилья. Петр уже привычно свалил «миг» в пике, атакуя пару «мессеров» с тыла. Те попытались ускользнуть и попали под огонь второй пары звена. Один самолет сразу развалился в воздухе, второй, поврежденный, задымил и ушел куда-то вниз. Опять набор высоты, новая атака. Промах. «Черт, сколько же можно?» Эти летчики, сразу видно, поопытней, маневрируют вовсю, стараясь ускользнуть от «мига». Впрочем, это им не помогло. Все-таки летящий на скорости 700–800 километров в час «МиГ» и пытающийся маневром уйти от него на скорости всего 350–400 километров «мессер» – огромная разница. Вот сейчас, спикировав третий раз, Петр смог спрогнозировать, куда рванет фриц, и нанес ему точный удар. Огненное облако – и… патроны кончились. Увлекшись атаками, Петр не заметил, как расстрелял весь боекомплект. Пришлось выходить из боя, причем второй истребитель, который ускользнул от него, получил очередь ведомого. Так что и второй бой закончился для пары Логичева с прибавлением в счете. Впрочем, Петр с напарниками, вернувшись на аэродром, отнеслись к этому довольно равнодушно. Второй боевой вылет, физические нагрузки, потери друзей съели столько психических и физических сил, что летчики почти не реагировали даже на налет тройки вражеских бомбардировщиков, на малой высоте прорвавшихся к аэродрому и попытавшихся бомбить полосу и стоянки эскадрилий. Один был сразу же сбит зенитчиками прикрытия, остальные сбросили бомбы неточно, повредив пару самолетов, и были сбиты поднявшимися летчиками дежурного звена, когда уходили от аэродрома.

Интерлюдия

В общем, все складывалось для Германии очень плохо. Пропавшая группа армий «Север» создавала такую брешь на левом фланге, едва прикрытую уцелевшими остатками резервов, что пришлось остановить наступление Третьей танковой группы и Девятой армии, поспешно перебрасывая часть их сил на левый фланг. Хуже всего сложились дела в воздухе: понесшие огромные потери люфтваффе ничем не могли помочь сухопутным войскам. Самое скверное, что начали появляться случаи отказа от полетов. Летчики говорили, что полет против русских – это хуже, чем «русская рулетка». «Русская рулетка» еще давала шанс выжить, а вот встреча с новыми истребителями русских, получившими прозвище «Флигендесрор»[9]9
  «Флигендесрор» («Летающая труба») – по мнению автора, наиболее вероятное прозвище для реактивного истребителя МиГ-15/17, с точки зрения летчиков начала 40-х гг.


[Закрыть] – почти никаких шансов. Кроме того, Первый воздушный флот потерял четыреста самолетов, расквартированных в Восточной Пруссии. Геринг вынужден был приказать перебрасывать самолеты ПВО рейха на восток, но и эта мера не могла переломить ситуацию.

Москва, Кремль

Заседание ГКО под председательством Маленкова собрали в бывшем кабинете Сталина. Известное всему миру по фотографиям и фильмам помещение предназначалось именно для такого рода заседаний. Военный министр СССР Булганин и начальник Генерального штаба Соколовский сидели в соседней комнате, пытаясь с помощью операторов Генштаба собрать и отразить имеющиеся данные. Булганин, бывший отнюдь не военным, а политиком, старательно делал вид, что все понимает, и помалкивал, пока Соколовский с несколькими офицерами готовили докладную записку и карты.

А в это время Берия, Маленков, Молотов и Ворошилов пытались осознать все, что им было известно. Набор фактов отнюдь не радовал. Неведомый враг, которого Ворошилов сразу назвал англо-американскими империалистами, сумел уничтожить группы войск за границей, продвинуться до границ страны и неведомым путем прервать связи с заграницей. Согласно полученным от Министерства государственной безопасности данным, в иностранных посольствах также царила тихая паника из-за пропажи связи. Отмечено также невероятное потепление воздуха над всей территорией СССР, в результате чего началось резкое таяние снегов, а в некоторых районах появилась угроза наводнения. Пропали все советские самолеты, находившиеся ночью в воздухе, как совершавшие пассажирские рейсы, так и военные.

В общем, «туман войны» был так густ, что руководители СССР не видели в нем даже кончика носа. Своего, ибо враг сунул свой через границу и, естественно, получил по нему хороший удар.

Наконец-то подготовив доклад, вошел Соколовский. Он начал с того, что ночью противник силами от пятисот до восьмисот винтовых бомбардировщиков под прикрытием не менее двух сотен винтовых истребителей попытался бомбить наши приграничные аэродромы и города, но был встречен истребителями ВВС и ПВО округов и, потеряв до полутысячи самолетов, ретировался за границу. Реактивных бомбардировщиков и истребителей не замечено, ядерные удары не наносились. И это уже радовало, но в то же время заставляло задуматься: что за коварный ход придумал противник?

– Дальнейшие действия противника представлялись еще менее логичными. На большей части западной границы он повторил авианалет большими силами бомбардировщиков и истребителей, одновременно начав обстреливать артиллерией приграничные районы с последующей атакой сухопутными силами. При этом почему-то не наносился удар по границе от Гродно до Бреста и от Равы-Русской до Дрогобыча. Пограничники же на этих участках задержали уже несколько неустановленных лиц, называющих себя делегатами связи, причем одеты они были в нашу предвоенную форму. При задержании они пытались применять оружие. Спокойно также в Прибалтике. Кроме нескольких попыток перелета границы и задержания нарушителей границы в униформе вермахта никаких других инцидентов не отмечено. На севере, в районе Петсамо границу попытались пересечь в походных порядках воинские части в форме горных стрелков вермахта. Они явно не ожидали сопротивления и были отогнаны огнем пограничников. Имеются пленные. По получении результатов допросов обобщенные данные будут доложены. На финской границе пока все спокойно, но пограничники отмечают признаки сосредоточения войск. Командующие Северным и Ленинградским военными округами запросили разрешение на проведение воздушной разведки за линией границы. Потеряна связь с военными базами в Поркалла-Удд и Ханко, туда отправлены самолеты связи. Непонятна обстановка на Дальнем Востоке. Также потеряна связь с Порт-Артуром и 64-м авиакорпусом в Китае. Отмечено присутствие на границе вместо китайских пограничников японских воинских частей. Одновременно произошли столкновения на японо-советской границе в районе Курильских островов и Сахалина. Самолеты и катера с японскими опознавательными знаками пытались пересечь границу, но были отогнаны или сбиты советскими пограничниками и частями ПВО. Обобщая сказанное, можно утверждать, что вероятный противник сумел уничтожить наши группы войск за рубежом и захватить территорию союзных стран Восточной Европы за одну ночь. При этом атакующие войска используют технику и форму немецко-фашистского вермахта. На Дальнем Востоке им проведена аналогичная операция силами японских войск в форме и с техникой начала Великой Отечественной войны. Одновременно он полностью прервал все линии связи между СССР и другими странами, а попытки радиосвязи и радиоперехваты дают абсурдную картину – используемые диапазоны частот и содержание передач относятся к сорок первому году, – закончил Соколовский.

Невероятные события требовали дополнительного и длительного изучения, но шла война и долго раздумывать – значило ее проиграть. Поэтому решено было собрать для тщательного изучения межведомственную комиссию при ЦК с привлечением ведущих ученых. А пока объявить мобилизацию войск и промышленности, начать усиленную разведку ситуации и связаться с посольствами и разведывательной сетью за рубежом.

Уже перед концом заседания Л. П. Берия неожиданно спросил Соколовского:

– Как вы считаете, кто из наших командующих мог бы стать военным министром?

Все, кроме Маленкова, с недоумением посмотрели на Берию, который, еще раз посмотрев на Булганина, добавил:

– Есть мнение, что товарищ Булганин, не будучи профессиональным военным, вряд ли справится с управлением вооруженными силами в ходе войны. А вот заняться военной промышленностью и снабжением войск в качестве представителя ГКО он может.

– Поддерживаю, – сказали одновременно Молотов и Ворошилов.

– Надо подумать, – дипломатично ответил Соколовский.

– Хорошо. Думайте до завтрашнего утра. Передадите свои соображения товарищу Маленкову и мне к 9.00 завтра, – жестко закончил Берия.

На этом заседание закончилось, все разошлись. И только оставшиеся вдвоем Маленков с Берией перешли в соседнюю комнату.

Интерлюдия

В Вашингтоне всю неделю, начиная с 23 июня, ситуация, по меткому определению адмирала Хелси, напоминала «пожар в бардаке во время наводнения». Мало того что полностью прервалась связь с посольством в СССР, так еще и сообщения разведки, нейтралов и журналистов становились все невероятнее и невероятнее. Гарри Гопкинс, приходя утром к Рузвельту, начинал свои доклады присловьем из «Алисы в стране чудес» – «Все чудесатее и чудесатее…»

При попытке анализа и выстраивания непротиворечивой картины происходящего несколько аналитиков Госдепа, Военного и Военно-морского министерств получили сильнейшие психологические травмы, а некоторым даже пришлось вызывать врача.

Картина складывалась парадоксальная. Русские в очередной раз удивили весь мир. Их войска сумели одним ударом овладеть Восточной Пруссией и районом Петсамо (Печенги), Южным Сахалином и, по некоторым данным, даже Курильскими островами, причем с невиданной скоростью, практически за одну ночь. Они сумели в полной тайне перевооружить свою военную авиацию на невиданные ранее самолеты. Их армия в боях показала такой уровень боевой эффективности, который никто не мог даже предвидеть, особенно если учитывать опыт сравнительно недавней финской войны. А еще они зачем-то прервали связь со всем миром, причем именно в день нападения немцев, и так эффективно, что, по имеющимся сведениям, даже их посольства не могли связаться с Москвой практически всю неделю.

Но самые парадоксальные факты давали радиоперехваты. Пойманные передачи от посольств США, Англии, Японии и Франции были подписаны неизвестными лицами, именовавшими себя послами. Открытым текстом в них сообщалось об отсутствии связи, о смерти Сталина, а самое главное – они были датированы мартом 1953 года. По мнению многих компетентных лиц, это была явная и неуклюжая провокация русского ГПУ. Непонятно было одно – для чего она была нужна. Неужели они считали всех полными недоумками?

И вся эта головоломка никак не хотела складываться…

Аэродром «Береза», 927-й истребительный авиаполк

За несколько дней войны Петр Логичев понял одно: спокойно поспать – это огромная радость. Увы, спать-то как раз и приходилось урывками. Немцы (теперь уже никто не сомневался в национальности противника), беспощадно избиваемые днем, перешли преимущественно на ночные налеты на малых высотах. Трудности обнаружения низко летящих самолетов радарами заставляли постоянно держать в воздухе дежурные звенья, патрулирующие в районах вероятных налетов.

Интересное происшествие случилось на второй день войны: в воздухе был перехвачен и посажен на аэродроме самолет с советскими опознавательными знаками, оказавшийся довоенным разведчиком Як-4. Экипаж его, в советском же довоенном обмундировании, безропотно сдал оружие и в сопровождении начальника особого отдела убыл в Минск. Перехватившие самолет летчики получили личную благодарность от командующего ВВС фронта. Да, уже на третий день войны все округа были преобразованы во фронты, из тыла в сторону передовой начали выдвигаться колонны войск, что тоже добавило работы истребителям. Правда, было одно весьма существенное отличие от «той» войны: колонны двигались днем под прикрытием зениток и истребителей, а на ночь рассредоточивались для уменьшения потерь от налетов фрицев. Война, можно сказать, перешла в нормальное русло, если это слово вообще применимо к войне.

Девятого марта было объявлено постановление ГКО о назначении военным министром А. М. Василевского вместо Булганина. А членам партии на собрании зачитали секретное письмо о смерти товарища И. В. Сталина и происках империалистов Запада, в результате действий которых произошла временная катастрофа и СССР снова придется оборонять свои рубежи от войск немецко-фашистских агрессоров.

Еще через несколько дней по радио выступил с речью председатель Совета Министров. К сожалению, Петр не мог ее услышать, так как вместе со всей эскадрильей был в небе, расчищая воздух для пролета советских тяжелых бомбардировщиков. Несколько полков бомбардировщиков Ту-4 и Ил-28 в сопровождении истребителей Ла-11 нанесли удар по крупнейшему транспортному узлу – Варшаве. Для того чтобы немцы не могли перехватить их на маршруте (что, впрочем, казалось уже повоевавшим советским летчикам практически невероятным), и были подняты истребители всех прифронтовых полков.

Кроме воздушных боев, летчикам полка пришлось вспоминать и бомбометание по земле. Несколько раз полк вылетал вместе с «Илами» на штурмовку немецких войск и аэродромов. В одном из боев над линией фронта зенитки подбили самолет Петра и сбили самолет лейтенанта Звягинцева. Петру повезло, он сумел перелететь фронт и выброситься с парашютом уже над нашими войсками. Навсегда запомнилось ему это чувство бессилия, когда грозная боевая машина перестает тебя слушаться, мотор глохнет и самолет, изредка выбрасывая клубы дыма и струйки пламени, топором падает вниз…

На земле его встретили пехотинцы из 48-й гвардейской стрелковой дивизии. После короткого застолья у командира полка, полковника Иванюты, его посадили в «козлик» и отвезли до аэродрома. По дороге старший машины лейтенант Петров рассказывал ему, что белорусы, узнав о повторном появлении фашистов, толпами осаждают все штабы, прося зачислить их в войска. Никто из них еще не забыл ни Хатыни, ни айнзатцгрупп. Несколько не выявленных ранее немецких пособников были приведены соседями в особый отдел полка, а один так и вовсе был забит насмерть, когда не смог скрыть радости при известии о новом нападении. И совсем уже тихим голосом, почти шепотом, он сообщил о том, что налажена связь с войсками на той стороне границы. Оказывается, за границей, от Гродно почти до Бреста, существует довоенный Белостокский выступ и в нем дерутся с немцами части войск бывшей РККА. Теперь наше командование планирует использовать их для контрудара по врагу, и из дивизии уже несколько офицеров получили назначения и отправились туда для передачи боевого опыта. В ответ Логичев рассказал лейтенанту о самолете, посаженном в «Березе», и его экипаже. Оба они сошлись на том, что в таком случае фрицам остается только сдаваться.