Текст книги "Товарищ маузер (ил. А.Иткина)"

Автор книги: Анатоль Имерманис

Соавторы: Гунар Цирулис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ,
свидетельствующая о том, что экспроприация – дело серьезное
1

– Привет, братцы! – раздался озорной петушиный голос.

Коля Двинской со своим хохолком каштановых волос и впрямь напоминал драчливого петушка. Трудно было себе представить, что этот семнадцатилетний подросток и есть тот самый Брачка, которого Атаман по искусству стрельбы считал себе ровней.

При виде посторонней женщины Брачка смутился, не зная, как себя вести. Потом набрался храбрости – была не была! – и стал рассказывать:

– Иду сюда, гляжу – наши с солдатами дерутся. Я скорей на помощь. Да сам знаешь, как там, – на десятерых одна пушка. Пришлось в Интерим-театре прятаться. На сцене поднялась пальба, а в зале тьма. Я сразу смекнул – окружили меня. Как свет в зал дали, гляжу – со всех сторон эти типы с оружием. Переоделись, гады, в штатское, поди разбери их. Орут: «Руки вверх!» А я прыг на сцену, пушку свою выхватил. Сейчас, думаю, закачу им представление. Да тут одному удалось сбоку ухватить мой маузер за ствол. Я на него дуло сворачиваю, а он на меня, пока вся орава не подоспела на помощь. Хотел выстрелить, да аккурат в этот момент какой-то гад чуть стукнул по стволу вбок, а пуля-то и прошила мне левую руку. Ну, думаю, влип! Да повезло мне – вывернулся и на улицу выбежал. На Пушкинском бульваре народищу пропасть. Такая паника поднялась, что я и сам-то малость струхнул. Ну я незаметно под какую-то телегу – юрк! А телега, на счастье, низкая, как у пивоваров, понял? Лежу и слышу – один шпик оправдывается: «Что поделаешь? Везучий человек, под счастливой звездой родился. Мы по нему больше двухсот патронов выпустили». Заливают, как всегда. Хоть лупили и покрепче, чем в театре, но больше сотни определенно не было! – И Брачка залился смехом.

Он ожидал, что Робис тоже развеселится, но тот молчал.

– Ну, что ты скажешь на такую штуку? – не отставал от него Брачка, которому страшно хотелось, чтобы его похвалили в присутствии красивой девушки.

– Только одно, – резко ответил Робис, – чтобы это было в последний раз!

– Понял, братишки…

– А разве тебе в Федеративном комитете не сказали, что теперь у тебя будет особое задание? Ты не имел права ввязываться в эту заваруху!

– Ну что ты за бессердечный человек, Робис!… – только сейчас пришла в себя Дина, потрясенная рассказом Брачки и еще больше – его разудалым тоном.

Казалось, Брачку веселят его приключения. Но Дина, которая сама недавно приняла боевое крещение, понимала, что горький юмор помогает боевикам выдерживать трудные будни борьбы и сохранять бодрость духа в самые трагические моменты.

– А бинт у вас тут найдется? – спросила Дина.

– Чепуха – царапина! – отмахнулся Брачка. – Знаешь-ка, лучше зачини дырку от пули в моем фраке. Весь свой капитал в него вложил. Как стал на Кузнецовке работать, каждый месяц от получки отрывал!

И все же он охотно позволил Дине сделать перевязку.

– Больно? – спросила девушка, заметив, что он как-то странно таращит глаза.

– Мерси, нет… – Это слово Брачка подхватил у Атамана, которого считал достойным всяческого подражания. – Товарищ…

– Дайна.

– Брачкой меня звать. Может, доводилось слышать?

– Ну как же, как же! – улыбнулась Дина. – Это ведь тебе достаточно сказать «шлеп» – и драгуны летят кувырком с коней. Еще в Льеже слыхала…

– Во дьявол! – пришел в восторг Брачка. – Оказывается, я уже знаменитым стал! В международном масштабе!

– Мне Атаман рассказывал. Целыми ночами только про то и говорили. Я тогда мало смыслила в делах боевиков.

– А тут и понимать-то нечего – лишь бы храбрости хватало да рука не дрогнула!

– Это только ты так думаешь! – вмешался в их разговор Робис. – Бывает, что храброй рукой можно такую кашу заварить… Главное-то все-таки сознание.

– За меня не беспокойся. Дай мне настоящее дело, тогда увидишь. Ведь на этот раз будет что-то серьезное, да?

За внешним удальством скрывалось Брачкино бескорыстное рвение в меру своих сил приносить пользу делу революции. Он был еще в том возрасте, когда стесняются говорить о своих чувствах. Тот, кто по-настоящему любит, избегает громких слов.

– Вот придут Атаман и Парабеллум, тогда и поговорим, – коротко ответил Робис, так и не удовлетворив Брачкиного любопытства.

Лиза принесла обед. Брачка тотчас подсел, затолкал в рот здоровенный кусок мяса и сморщился:

– Братцы, да я же не дикарь! Знаешь, Лиза, могла бы прожарить и получше.

– Уж больно все вы привередники! – защищалась хозяйка. – Тебе не нравится, а вот Атаман как раз такое просил – чтобы полусырое было, с кровью.

– Ах, Атаман?! – Брачка откусил еще кусок. – А знаешь, в общем, не так уж плохо… Братишки, да вот он и сам! – И паренек вскочил поздороваться с пришедшим, но тут же в недоумении шарахнулся назад.

В дверях стоял не Атаман, а Макс Тераудс. Все в нем казалось тяжелым. Седая гуща бровей над серыми круглыми, как у совы, глазами. Серые, землистые щеки. Массивный подбородок. Толстая, короткая шея, широкие, угловатые плечи. Могучий, чуть наклоненный вперед корпус, как у медведя, готового броситься на врага. Голенища сапог прятались под темными суконными брюками. Туалет его завершал черный суконный, почти доверху застегнутый сюртук. Мрачное одеяние делало его похожим на священника. Обычно это впечатление еще усиливал черный котелок на большой, гладко обритой голове. Теперь он держал его в руках, пряча под ним какой-то предмет.

Когда Тераудс двинулся вперед, то и походка его оказалась такой же тяжелой – он не шагал, а волочил по полу ноги в грубых яловых сапогах, словно все еще тащил за собой кандалы каторжника.

– Все свои? – Голос его, казалось, исходил из глубины колодца, паузы разделяли слова, точно каждое из них он обдумывал отдельно.

– Давай смело, Парабеллум! – успокоил его Робис.

– А эта мамзель? – Парабеллум подозрительно оглядел Дину.

– Сестра Фауста.

– Порядок! – И пистолет системы «парабеллум» проворно юркнул в карман никогда не расстававшегося с ним Парабеллума.

Он протянул Дине свою громадную ладонь кузнеца, на которой хватило бы места для обеих рук девушки. Эта далеко не обычная для Парабеллума вежливость относилась не столько к Дине, сколько к ее брату, к которому он питал глубочайшее уважение. Не только потому, что знал по собственному опыту добротность изготовленных Фаустом бомб, – гораздо большее впечатление на него производили поистине необъятные знания студента. У самого Парабеллума не было ни возможности, ни времени учиться. С детских лет ему пришлось встать рядом с отцом в деревенской кузнице. А как стал кое-что смыслить в рабочей жизни, так вскоре и угодил на каторгу. Годы, проведенные в кандалах, закалили его характер. Замкнутый и грубоватый, Парабеллум превратился в одного из тех фанатиков революции, которые, не пускаясь в расспросы, готовы выполнить любое задание, если оно помогает уничтожению ненавистных господ.

И сейчас, не спрашивая, зачем он вызван, Парабеллум сразу заговорил о самом важном:

– Что вы делаете?! У Товарной станции ад кромешный, а у нас нет оружия. Давайте оружие, черт побери!

– Не шуми, старик, оружие будет! – раздался голос вошедшего Атамана.

– Потому-то мы вас с Брачкой и отозвали, – пояснил Робис.

– На арсенал? – спросил Парабеллум.

– Нет, на банк.

– Давно пора, братцы! – не утерпел Брачка. – После революции все одно капиталы будут принадлежать народу.

– «После революции»! А нам надо отправить деньги в Бельгию до двадцатого сентября, и ни днем позже.

– Товарищи, ответственность громадная… – заговорил Робис, – я прямо не знаю!… Полагаюсь на вас. Если не справимся, то мне лучше не показываться в Федеративном комитете. Тогда лучше уж пулю в лоб, и дело с концом!

– Будет порядок, – успокоил Парабеллум. – Что надо делать?

– Вот план банка. – Робис положил на стол подробный чертеж.

– Лип Тулиан достал? – И Атаман придвинул свой стул поближе.

Робис кивнул. Водя тупым концом карандаша по линиям, он пояснил:

– Главный вход с улицы Якоба. Есть дополнительный служебный выход на Большую Пивоваренную… На этот раз он послужит нам. Главное теперь – разузнать, как устроено денежное хранилище.

– Если вся загвоздка только в этом, – бросил Атаман, – пускай Лип Тулиан разведает.

– Нет! – категорически возразил Робис. – Во-первых, его там знают, и он может вызвать подозрение. Во-вторых, не хочу втягивать лишних людей.

– Сейчас ты уж перебарщиваешь! – запротестовал Атаман. – Лип Тулиан все равно знает и тебя и меня. И, поверь моему слову, без него нам не обойтись!… Похоже, с той поры, как Федеративный комитет поручил тебе экспроприацию банка, ты даже собственной тени не доверяешь.

– Я возражаю лишь против неоправданного риска. Воздушный акробат может и без сетки сделать тройное сальто-мортале, да только кому это нужно?

– Если бы я не рисковал, то уже давно бы сидел в тюрьме.

– Без риска, братцы, вообще ничего не добиться! – поддержал Атамана Брачка.

– Даже для Брачки это ясно, а ты… Разве смог бы я иначе освободить Липа Тулиана?

– А кой черт тебя дернул катать его на дрожках? Мог и так отпустить.

– Ты сам себе противоречишь, – не сдавался Атаман. – Не хотел себя открывать.

– Допустим. А зачем ты потом ему на глаза полез? Мне было необходимо с ним встретиться, а тебе?

– Нашел к чему привязаться! – снова вмешался Брачка. – Атаман тебе в любое время даст десять очков вперед.

– Так мы можем спорить до одурения, – сказал Робис. – В конце концов, за операцию с банком отвечаю я, а не вы. И поэтому мы обойдемся без Липа Тулиана! Во всяком случае, до поры до времени.

– Ну что ж, значит, тогда мне придется стать разведчиком, – без особого воодушевления проговорил Атаман и, подойдя к окну, поглядел сквозь занавески. На дворе моросил серый дождик. Капли были так мелки, что едва рябили поверхность воды в бочке у водосточной трубы. – Скукотища! – пробормотал Атаман неизвестно по какому поводу. Неожиданно он оживился – так бывало всегда, когда ему приходила в голову новая выдумка. – Черт побери! Вот будет потеха! Только дамочка нужна… Дайна, ты в боевой готовности? Тогда приоденься пошикарнее, и пошли!

2

Одной рукой тяжело опираясь на палку, другой вцепившись в Динин локоть, Атаман, прихрамывая, шел по Большой Пивоваренной и по-немецки брюзжал по поводу промозглой погоды, скверно действовавшей на его подагру. Через каждые десять шагов он останавливался, вздыхал, сморкался и внимательно изучал все вокруг.

Из ворот вышел человек в форме финансового служащего. Ага, значит, здесь и есть второй выход из банка. Это подтверждалось и присутствием шпика. Он делал вид, будто с интересом наблюдает, как из склада спускают на блоке тюки сыромятных кож и грузят на возы, – однако Атамана не проведешь.

Главный зал банка напоминал внутренность церкви – высокие узкие окна, выложенный каменными плитами пол, сводчатые потолки, гулко отзывавшиеся на каждый шаг, на малейший шум. За стеклянной загородкой виднелись сгорбившиеся над столами фигуры.

– Директора! – властным тоном обратился Атаман к первому попавшемуся служащему.

Их проводили в просторный кабинет. Дубовые панели, бронзовые статуи и картины в тяжелых золоченых рамах, а также мягкий ковер на полу – все это, по мнению директора, служило необходимой вывеской и вселяло в клиентов уверенность в солидности заведения.

– Чем могу служить?

Атаман сдержанно поклонился:

– Надеюсь, вы говорите по-немецки? На худой конец, хотя бы по-французски?

– Само собой разумеется. Почти вся российская внешняя торговля проходит через наш банк, – сказал он по-немецки. – У нас есть агентства в Лондоне, Париже и в Генуе…

– Именно поэтому мой выбор и пал на вас. Пожалуйста… – И Атаман достал из жилетного кармана и подал директору визитную карточку, изготовленную в подпольной типографии.

– Это большая честь для нас, господин Фирли, – вновь поклонился директор. – Можете смело поручить нам любую коммерческую операцию.

– Такая необходимость, возможно, появится позднее, – степенно проговорил Атаман, как бы взвешивая каждое слово. – А пока я не вижу достаточно солидных поводов для расширения наших связей с Россией. Но вот моя супруга…

Директор поспешил приложиться к Дининой руке.

– Господин директор, всю прошлую ночь я не сомкнула глаз… – заговорила Дина, нервно комкая платочек.

– Она волнуется за свои драгоценности, – пояснил Атаман, довольный отличной игрой Дины.

– Можете не беспокоиться, мадам Фирли, в нашем сейфе ваши бриллианты будут в полной безопасности, – заверил директор. – Мы предоставляем гарантию от пожара и похищения.

– Вот видишь, я же говорил тебе! – воскликнул Атаман.

– Что ты говорил? Эти анархисты не простые разбойники, – сказала Дина. – Они могут проникнуть и сюда!…

Директор поднял руки.

– Абсолютно исключено, уважаемая мадам! Наш бронированный подвал охраняется так, что из него и пылинки не вынести!

– И все равно у меня не будет ни единой спокойной минуты…

Как видно, жена дельца не верила в прочность русских сейфов.

– Господин директор, – сказал Атаман, сокрушенно пожав плечами, – помогите мне убедить жену! Пусть она увидит собственными глазами, что ее бриллианты будут в полной сохранности!

– С превеликим удовольствием! – И, не заставляя себя долго уговаривать, директор позвонил в колокольчик. Сначала он позавидовал клиенту, у которого такая красавица жена, но теперь понял, что с ней ладить нелегко.

Вошел управляющий.

– Пожалуйста, покажите мадам Фирли наши сейфы, – сказал директор. – Надо убедить мадам, что наш банк – маленькая, но вполне надежная крепость.

Атаман направился вместе с Диной, однако директор вежливо остановил его.

– Весьма сожалею, – сказал он. – Но, по нашим правилам, в камере, где находятся сейфы, может находиться только одно постороннее лицо. Даже управляющему придется подождать за дверью.

Управляющий сходил за ключами от сейфов и по узкой лестнице повел Дину вниз. Длинный бетонированный коридор заканчивался стальной дверью. Управляющий позвонил. Открылось окошко, и в него выглянуло лицо охранника.

– Мадам желает осмотреть сейф номер девяносто два, – сказал управляющий. – Допустите ее.

Лицо охранника исчезло, окошко захлопнулось. Однако прошло довольно много времени, пока тяжелая Дверь начала медленно поворачиваться на шарнирах.

«Наверное, сложный замок», – решила Дина. В следующую минуту она очутилась под бетонными сводами. Две стены были сплошь заняты стальными шкафами, разделенными на небольшие сейфы с номерами на дверцах. В третью стену, прямо против входа, был вделан стальной люк… «За ним, наверное, и хранятся основные денежные фонды», – строила свои догадки Дина, заметив цифровой замок.

Тишина и необычность помещения угнетали. Почувствовав на себе внимательный взгляд охранника, Дина открыла предоставленный ей сейф.

– Такие тонкие стенки! – сказала она, недовольно поморщив носик. – Нет уж, свои драгоценности я предпочитаю хранить за той дверью! – И она показала на люк. – Там, наверное, будет надежнее.

– Никак нельзя, мадам, – возразил охранник. – Там деньги банка!

– Наверное, много денег… – простодушно сказала его собеседница. – А вам не страшно одному? Предположим, я захотела бы вас ограбить!

Охранник пощелкал по кобуре револьвера:

– Тогда вам придется сперва разделаться со мной. Но я тут же нажму тревожный сигнал.

– А если я успею вас застрелить раньше? – с кокетливым вызовом сказала Дина.

– И тогда проку не будет никакого. Помимо меня, шифр замка знает только главный директор. Кроме этого, управляющий в коридоре услышит выстрелы и поднимет тревогу…

– Стало быть, вы полагаете, моим бриллиантам ничего не грозит?… Благодарю вас! – И она вышла, наградив его улыбкой.

3

На сигнальной мачте пляжа вместо белого вымпела взвился бело-синий, что означало конец «дамского часа». Наступило время, отведенное для семейного купанья. Наконец право появиться на берегу получили и мужчины. Было похоже, что этого момента они ждали с большим нетерпением. Едва успел смениться флаг, как из-за сосен на дюнах выскочили десятки людей и по мосткам, по песку устремились к воде. Некоторые подталкивали перед собой велосипеды, в то время входившие у рижан в моду. Твердая и гладкая от влаги полоса песка у самой воды гораздо больше подходила для этого вида спорта, нежели тряский булыжник уличных мостовых. Пользуясь расставленными повсюду скамьями, велосипедисты взбирались на высокие седла и, усердно нажимая педали, демонстрировали свое искусство.

Фотограф установил на треножнике громадный, покрытый черной материей ящик, раскрыл зонт и стал терпеливо поджидать клиентов. Его усы уныло свисали вниз – ничего выгодного не предвиделось, денежная публика в этом году предпочла для отдыха другие, более спокойные курорты.

Однако народу было вполне достаточно, для того чтобы группка, устроившаяся в ложбине меж двух дюн, не привлекала к себе особого внимания окружающих. Усевшись повыше, так, чтобы можно было наблюдать за окрестностями, Брачка, аккомпанируя себе на мандолине, напевал известный романс – «Не слышно шума городского». Атаман, потихоньку подтягивая мелодию, выгружал напитки. Толстые, коренастые бутылки с пивом он небрежно бросил на горячий песок, но одну – с изящным горлышком и серебряной этикеткой – задержал в руках. Он посмотрел на солнце сквозь бутылку с искрившимся за стеклом зеленовато-желтым мозельским и озабоченно покачал головой. Было бы преступлением распить эту бутылку просто так – хорошее вино требует, чтобы его охладили. Атаман привязал к бутылке шнур с кистями, которым подпоясывал свою рубаху из красного блестящего атласа, и понес бутылку в воду. Сегодня Атаман нарядился заправским приказчиком из магазина. Начищенные до блеска сапоги гармошкой, на которые широкими складками ниспадали черные суконные брюки, скрипели при каждом его шаге. Заслышав выкрики «Мороженое!», Атаман изменил направление и подошел к бородатому мороженщику, на трех языках предлагавшему свой товар. Выпросив у него несколько кусочков льда, он сложил их в кожаную фуражку и, довольный, возвратился к товарищам.

Парабеллум лежал спиной к морю, растянувшись в тени единственного жиденького кустика. Это место Атаман и избрал для своего винного погреба. И Парабеллуму пришлось переменить положение. Увидев зеленые волны с белыми гребешками, Парабеллум отвернулся и, вспомнив свое морское путешествие, заворчал:

– Ну и выбрали же место! Прямо тошнит!

Брачка хотел было съехидничать по этому поводу, но придержал язык. Дина постелила на песок газету и разложила бутерброды. Живая, разгоряченная, улыбающаяся, она сегодня выглядела привлекательнее, чем когда-либо. Робис заставил себя отвести от нее взгляд – от этой красоты снова заныло сердце. Однако не помогло. Куда бы он ни смотрел, всюду появлялась Дина. Встречая ее в последнее время, он заметил, что каждый раз она бывала одета по-новому и каждый раз казалась ему еще красивее, чем раньше. По правде говоря, у Дины было всего лишь два платья, но она умела разнообразить свой наряд то простым воротничком, то цветным поясом или вплетенной в волосы лентой и всегда выглядела по-новому. Сейчас на ней была светлая юбка в крупную клетку и белая блузка с приколотой у выреза бархатной розой. И все это ради Атамана! Робис старался заглушить в себе чувство ревности, однако не мог с ним справиться. В такие минуты он становился резким, придирчивым.

– Так и нет твоего Липа Тулиана? – упрекнул он Атамана.

– Почему – моего?… – удивился тот и повернулся к Дине. – Слушай, Дайна, как там насчет бутербродика? Они так аппетитно выглядят – просто терпение лопается.

Робис усмехнулся. «Моя хата с краю» – типично для Атамана. Сам же настоял, чтобы Лип Тулиан обязательно участвовал в операции с банком, а теперь делает вид, что это его не касается. Конечно, незачем было раскрывать все карты перед Липом Тулианом. Потому и совещание устроили не на конспиративной квартире, а здесь, в дюнах Мариенбада.

Превыше всего Робис ценил определенность и пунктуальность. Опоздание Липа Тулиана его злило. Он поднялся на холм, с которого была видна дорога к станции. Здесь, в наиболее узком месте взморья, взгляд достигал даже самой реки Аа, серебрившейся на фоне зеленых лугов. Вдруг яркую полоску воды заслонили черные клубы дыма, раздалось пыхтенье и хриплый свисток паровоза. И вот в промежутке между редким кустарником и брандмауэром двухэтажного дома показался поезд – закопченный локомотив с толстой трубой, похожей на самоварную, единственный вагон второго класса и длинная вереница красных теплушек для простой публики.

– Что ж, подождем еще и этот поезд, – решил Робис и, чтобы чем-нибудь занять себя, прошелся до купальни.

Она стояла на сваях, но морской ветер уже давно замел их песком, и казалось, что длинное деревянное здание расположилось прямо на пляже. Как войдешь, слева буфет, торгующий прохладительным – сельтерской, лимонадом и безалкогольным напитком немецкой фирмы «Синалко». Справа – касса. Отдав за билет двухкопеечную монетку, Робис направился к распорядителю, которого можно было узнать издали по полосатому красно-белому трико.

– Мне, пожалуйста, восемнадцатую кабину!

Распорядитель вытащил из связки заржавелый ключ и подал Робису:

– Четвертая дверь налево.

Коридорчик был так узок, что Робису пришлось прижаться к стенке, чтобы разминуться с купальщицей. С ее батистового чепца и длинного, до колен, отделанного кружевами костюма стекала вода, резиновые купальные туфли оставляли мокрые следы на плетеной дорожке.

Запершись в своей кабинке, Робис прежде всего приложил ухо по очереди к обеим боковым стенкам. Соседей нет. Затем отодвинул бадейку с чистой водой для ополаскивания ног и проверил все доски пола. Они легко поднимались, открывая четырехугольный люк. Робис не стал в него спускаться. Он хотел лишь убедиться, что никто не наткнулся на этот нехитрый тайник, устроенный по просьбе Робиса знакомым плотником во время ремонта купальни. Если только ничто не помешает, скоро здесь будут зарыты мешки с добытым в банке богатством.

Когда Робис вернулся, Лип Тулиан, одетый на этот раз очень скромно, уже сидел за «столом», если так можно было назвать газету с Диниными бутербродами. Атаман откупоривал пиво, но вино все еще держал на льду.

Брачка, перестав жевать, запил последний кусок глотком пива и сообщил:

– Начнем, братцы! Коли уж я выбрался за город, то охота искупаться… Ты ведь тоже полезешь в море, Парабеллум?

– И верно, нечего тянуть, начнем, – согласился Робис и обратился к Липу Тулиану: – Ну, был в банке?

– И даже сегодня утром, – ответил тот. – Насчет перевоза денег пока не слыхать. Полагают, что слишком незначительная сумма. Но для нас, думаю, вполне хватит.

– Сколько?

Лип Тулиан подумал:

– Зависит от текущих платежей. От двухсот до четырехсот тысяч.

– В два мешка поместятся? – спросил Робис.

– Еще бы! Мелкие кредитки в нашем банке редки в обращении.

– Ясно, – сказал Робис. – А теперь насчет самой экспроприации. Какие предложения?

– Я себе так мыслю, – заговорил Брачка, – перво-наперво – трах! – и часового долой. Тогда дуем прямо в банк. Один кассиру пушку под нос сует, другой взламывает кассу, третий мешки насыпает.

– Это тебе не водочная монополька, а банк! – перебил его Атаман. – В кассе держат только мелкие деньги. А когда набирается значительная сумма, ее сразу переносят вниз, в сейф, и под замок… Ты как думаешь, Робис?

Робис подался вперед и неторопливо начал:

– Я себе представляю план действий примерно так: собираемся в банке незадолго до обеденного перерыва. Дождемся, пока запрут двери. И тогда трое из нас пойдут к управляющему, а остальные…

– Шикарно! – вмешался Брачка. – Мы к окошкам! «Руки вверх!» Никто и не пикнет!

– Помолчи, – сказал Робис. – Эти, может быть, и не пикнут, но в соседних помещениях наверняка заметят и поднимут тревогу. Нет, товарищи, так глупо рисковать мы не должны. Надо все предусмотреть, до последней мелочи. И, чем мы меньше поднимем шума, тем лучше. За оружие надо хвататься лишь в крайнем случае и в последний момент, когда уже будем выходить с мешками.

– А с управляющим я сам берусь все уладить, – заявил Атаман. – Черт побери, готов побиться об заклад, он свалится со стула, как только познакомится с моими аргументами!

– И нажмет потайную кнопку звонка под столом, – заметил Робис.

– А там есть такая? – насторожился Брачка.

– Этого мы не знаем, и надо рассчитывать на худшее, – заметил Робис. – Надо попытаться взять его врасплох. Это ляжет на тебя, Лип Тулиан. Управляющий тебя знает и поверит, что ты пришел поговорить насчет работы. Пока вы будете беседовать, подоспеем мы с Атаманом и свяжем его… – Он подумал. – Но есть и другая возможность…

– Я догадалась! – воскликнула Дина. – Можно прекрасно обойтись и без оружия. Мы ведь сказали управляющему, что придем сдать на хранение свои драгоценности. Так мы и сделаем. И он сам же проводит нас к сейфам.

Атаман был готов сам себе надавать пощечин за то, что не ему первому пришел в голову этот план.

– Молодец Дайна, это же здорово! – воскликнул он. – Как я мог позабыть, что я господин Фирли из Цюриха?! «Господин управляющий, моя супруга решила доверить вам фамильные бриллианты. Будьте любезны отвести мне самый надежный сейф…» – Последние слова он произнес, растягивая их как мучимый подагрой солидный коммерсант: – Но шкатулку с драгоценностями придется где-то раздобыть… – Как всегда, готовясь к роли, Атаман не забывал и о реквизите.

– Такого размера, чтобы не надо было рыться в карманах. Как открыл, так и маузер в руках! – раздался бас Парабеллума.

– А если управляющий захочет сперва посмотреть ожерелье, что тогда? – разумно поставила вопрос Дина.

– Это точно! – подтвердил Лип Тулиан. – Он наверняка захочет осмотреть драгоценности.

Атаман немного подумал.

– У меня есть мастер, который за два дня сварганит любую подделку, – сказал он. – Ожерелье будет как настоящее.

План постепенно принимал реальные очертания.

– Мне все же сдается – Робис прав: без меня не обойтись… – после раздумья сказал Лип Тулиан. – Управляющий будет дожидаться Атамана у подвала с сейфами. Может быть, он что-нибудь и заподозрит… Мне придется взять его на себя. Заведу с ним разговор и отвлеку его внимание, насколько удастся.

Атаман согласился:

– Дополнение принимается! Стало быть, считаем, что все решено? Можно наконец откупоривать вино?

Парабеллум сдвинул на затылок черный котелок:

– Что до меня, так я согласен! Как ты, Робис?

Робис наклонил голову:

– Думаю, что в основном план годится. Кое-что, конечно, надо еще уточнить. Не лучше ли все-таки в подвал идти не тебе, Атаман, а Дайне?

– Робис, да ты в своем уме?! – воскликнул Атаман. – Оставить ее один на один с вооруженным охранником!

– Факт! Такое дело по плечу только Атаману, а не девчонке! – поддержал своего кумира Брачка.

– Пожалуй, Робис прав! – твердо сказала Дина.

Робис благодарно взглянул на нее.

– Ведь если пойдет она, это не вызовет подозрений. Дайна выбрала сейф и теперь хочет самолично запереть на ключ свои сокровища.

Атаман не сдавался:

– А то, что она рискует жизнью, – на это тебе наплевать? Тебе легко!…

Робис побледнел.

– Дайна сделает это, – сказал он, – и баста!

Атаман повернулся к Дине:

– Ну, скажи, Дайна, что ты не пойдешь! Ну, скажи…

Он стал яростно ввинчивать штопор в пробку. В эту напряженную паузу Робис еще раз обдумал свое решение. Да, как ни тяжело посылать самого дорогого человека навстречу страшной опасности, однако Дина подходит для этого задания больше всех.

– Я пойду! – сказала Дина. Голос ее звучал негромко, но твердо. – Атаман, милый, Робис прав!…

Ей хотелось добавить, что если уж Робис поверил в ее силы и способности, то и ей самой надо верить в них тоже, и она верит в себя. Но, боясь, что Атаман взорвется снова, она умолкла.

Впрочем, Атаман уже успел взять себя в руки. Если Дина согласна, то какое он имеет право мешать ей? Разве страх потерять любимого человека не есть своего рода себялюбие? Деньги означают оружие, а оружие – победу! Раньше Атаман считал, что самое дорогое, чем он может пожертвовать, – это его жизнь. И он всегда был готов принести революции эту жертву. Теперь же оказалось, что надо уметь жертвовать и еще большим, чем жизнь… Он вытащил пробку и вдавил открытую бутылку в песок.

– А что будет дальше с деньгами? – спросил он уже внешне спокойно.

Уловив в его вопросе согласие, Робис облегченно вздохнул.

– Мешок из банка я вынесу через двор, – сказал он. – Вы ненадолго задержите банковских служащих, а потом выйдете из здания главным ходом.

– Один ты не можешь идти – я тебя прикрою, – предложил Лип Тулиан.

– Я буду не один. На Большой Пивоваренной меня будет ждать Лихач с дрожками. Он доставит меня в одно место, где мы до сентября все и спрячем.

– Фауст за это время поседеет! – возразил Атаман. – Неужели необходимо так долго канителиться?

– Ничего не поделаешь! «Нептун» теперь отпал. Поездом ненадежно – со дня на день может начаться стачка железнодорожников. Надо дожидаться, пока «Один» пойдет в Бельгию.

– Через две недели! – воскликнул Лип Тулиан. – А действительно ли надежно то место? – Его, как бывшего банковского работника, очевидно, этот вопрос тревожил больше всего.

– Вполне! – с особым ударением ответил Робис. – Никто, кроме меня, не будет знать его.

Атаман, прищурившись, смотрел на него:

– Не легкомысленно ли это? А если с тобой что-нибудь случится?

– Быть может, ты и прав… – на секунду задумавшись, ответил Робис.

– Ну, друзья, надеюсь, бутылку вина можно распить и без голосования! – пошутил Атаман, желая своей преувеличенной веселостью показать, что сумел со всем примириться. – За успех нашего дела! – И он потряс в воздухе бутылкой.

Звякнули стопки. И этот веселый звук долетел до моря, до второй мели, где завезенные туда на лошадях кабины скрывали от любопытных взглядов самых застенчивых купальщиков. Никому в голову не пришло, что лежавшие на самом солнцепеке веселые, беззаботные молодые люди сейчас подняли тост за предприятие, в котором за малейшую неточность они могут расплатиться жизнью.