Текст книги "Реанимация солнца"
Автор книги: Анастасия Волжская
Соавторы: Валерия Яблонцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 8
Входная дверь с грохотом распахнулась от прицельного пинка бронированной пяткой ботинка – и одновременно выстрел из глубины квартиры просвистел в считаных миллиметрах от моего уха и плеча Кесселя. Противоположную стену узкого коридора украсила дыра.
Очередная.
– Хави… – В воркующем голосе феммы – наверняка хозяйки квартиры – чувствовался едва скрытый испуг. Понятная реакция. С вольным шейдером, который к тому же был боевиком «Механического солнца», шутить явно не стоило. – Без обид, милый, но я привыкла, что ко мне обычно заходит Анхель.
– Глушилку идов, быстро, – коротко приказал шейдер вместо приветствия.
Вопросов или возражений не последовало – только торопливый удаляющийся стук каблуков.
Кессель поставил меня на ноги – лицом к дверному проему. Не успела я обернуться, чтобы как следует рассмотреть место, где я оказалась, как нос к носу столкнулась с хозяйкой квартиры. Мелькнула перед глазами темная макушка с забранными под проволочный ободок волосами. Фемма бесцеремонно схватила меня за правую руку и с силой ударила по запястью.
– Эй, больно!
Я отскочила в сторону, подальше от агрессивной хозяйки и Кесселя, приказывающего невесть что.
Поврежденная рука ныла. Краснота на месте ушиба грозила в скором времени перейти в синяк, кожу саднило, из неряшливо сделанного прокола выступила капелька крови. Здоровой рукой я зашарила в поясной сумке в поисках платка и санитайзера.
Знать бы еще, что за дурь мне впрыснули. Чувствовала я себя – с поправкой на все злоключения последних суток – довольно паршиво.
Фемма наблюдала за мной со скептической усмешкой. Щуплая, плоскогрудая и низкорослая, фигурой она напоминала молодую нор-ру, но черты лица и смуглая, без желтовато-коричневого отлива, кожа выдавали в ней немалую долю крови шейдеров. Скорее всего, полукровка. В трущобах смешанные семьи были не так уж редки.
Видок у феммы был экзотический. На ней был короткий кожаный топ, из-под которого торчал неоново-розовый край кружевного лифчика, и не менее короткие шорты с низкой посадкой, позволяющие разглядеть большую часть микроскопических ядовито-зеленых трусиков. Остальную одежду успешно заменяли плотные рисунки татуировок и широкий рабочий пояс с множеством карманов, доходивших почти до колен. Фемма явно была навеселе – тонкая палочка самокрутки отчетливо отдавала син-травкой. В другой руке стальной иглой блестел тонкий цилиндр шприц-ручки. Хотелось надеяться, одноразовой. Но облик феммы с пятнами машинного масла на пальцах внушал серьезные опасения.
– Вы хоть понимаете, что творите? – возмутилась я, зажимая чистым платком прокол. – Нельзя делать инъекцию без санитарной обработки. А что, если занесете заразу в кровь? А что, если я рылась этими руками шисс знает где всего полчаса назад? – Я похолодела, запоздало сообразив, что шисс действительно знает, где я рылась этими самыми руками. Пальцы стиснули пропитанную санитайзером ткань и заскребли кожу еще сильнее. – А если у меня на вашу дурь аллергия?
Фемма глубоко затянулась, выпустила несколько тонких дымных колечек и с недоумением посмотрела на шейдера.
– Что за бред она несет? Головой приложилась?
Вместо ответа Кессель повернулся ко мне.
– Никс ничего не вводила, – пояснил он. – Это устройство… – Фемма демонстративно покрутила в пальцах шприц-ручку. – При прямом контакте с ид-чипом посылает волны, которые временно блокируют передающий сигнал.
И действительно, зеленый огонек под кожей пропал, мигание прекратилось.
– Эффект продлится недолго, – раздался хриплый голос Никс. – Минут десять-пятнадцать максимум. Потом система перезапустится автоматически.
А значит…
– Никс, нужна твоя магия.
– Хави, милый, – выпустила фемма вверх еще одно колечко дыма и призывно улыбнулась, – для тебя, как и для Анхеля, готова на все. Хоть на всю ночь.
– Приступай, – кивнул он.
Я кашлянула, пытаясь привлечь внимание шейдера. Если он нашел фемму для утех и восстановления сил после частичной трансформации – вперед, мне плевать. Только смотреть на их кувыркания я не собиралась. В конце концов, из всех нас только у меня до следующего пеленга ид-чипов времени в обрез.
– Кессель, о чем ты? Может, вас вдвоем оставить? Так это я запросто…
Шейдер оборвал меня на полуслове.
– Надо удалить твой ид-чип, пока нас всех не накрыли.
Я уставилась на него во все глаза, не в состоянии осознать услышанное. Он хоть понимал, что предлагает? Ид-чипы имели встроенную защиту от извлечения – тонкие щупальца вживлялись глубоко в руку, опутывая мышцы, вены и сухожилия, и любая неосторожная манипуляция кончалась серьезными травмами. В клинике я несколько раз сталкивалась с последствиями неумелого извлечения ид-чипов, кустарно проводившегося при вербовке новых членов в мелкие банды или попытки скрыться от полицейского преследования и уплаты налогов. И даже при всех способностях Саула восстановлению рука обычно не подлежала.
Но шейдер и его фемма, кажется, были настроены более чем серьезно.
– Нет! – Я медленно попятилась к двери, пряча ушибленную руку. – Вы оба точно сумасшедшие. Ид-чип – мой главный документ. Без него я никто. Не смейте его трогать.
Пятка коснулась порога.
Сейчас или никогда! Может, еще удастся уйти, воспользовавшись эффектом внезапности? Знать бы еще, где я и как вернуться домой…
Но мне не позволили сделать ни шага. Черные чешуйчатые пальцы наручниками сомкнулись на запястьях и дернули назад, отдаляя от желанной свободы.
– Пусти! – забилась я в стальной хватке Кесселя. – Пусти!
– Хави, – послышался за спиной недовольный голос Никс, – при всей моей безмерной любви и огромном уважении к тебе, хочу заметить, что, если ты ее сейчас отпустишь, литианская полиция меня точно найдет, всю душу вынет, а потом вставит обратно через задний проход. А мне подобные интимные манипуляции очень не по душе.
– Никто никуда не уходит, – ответил Кессель, прижимая меня к себе и решительно пресекая очередную попытку вырваться на свободу.
Пинок – и дверь с не менее громким треском захлопнулась.
Я посмотрела на шейдера с нескрываемой злобой.
– Отпусти. Я хочу уйти, ясно? Я тебе жизнь спасла, неблагодарная тварь. Или забыл?
Кессель объятия не ослабил.
– Сола, трусливая ты мелочь, – проговорил он, – по-другому нельзя. Удалить чип – единственный выход. Выйдешь отсюда – заметут на первом же блокпосту. А если дашь Никс сделать свою работу и уничтожить чип до следующего пеленга…
– Мог бы сказать раньше, – с отчаянием в голосе выдохнула я. – До… всего этого… Я бы сразу сдалась.
Впрочем, что бы это изменило? После всего случившегося за последние сутки выбора у меня уже не осталось.
Сопротивляться не было смысла. В последний раз бросив тоскливый взгляд на тяжелую бронированную дверь, я позволила шейдеру увести меня из крохотной захламленной прихожей. Никс последовала за нами.
Стандартная жилая комната многоквартирного дома была забита хламом почти под самый потолок. Из каждого пыльного угла тускло светили голомониторы, торчали связки проводов, коробки с запчастями, платами и чипами, мотки проволоки и всевозможный мусор. Низко урчал автономный генератор электроэнергии. На подоконнике под белым светом прожекторной лампы синел наполовину ощипанный куст син-травки. Единственное окно было плотно закрыто железными ставнями – что, с учетом деятельности хозяйки, совершенно не удивляло.
– На кресло ее, – коротко распорядилась Никс.
Кресло, стоявшее на почетном месте посреди комнаты, подозрительно напоминало кушетку для осмотра пациентов. В клинике, правда, подлокотники не оснащались наручниками для фиксации запястий. Я опасливо покосилась на Кесселя, но шейдер, к счастью, приковывать меня не собирался.
Справа возникла Никс. Шприц-ручку в ее пальцах сменило странное приспособление из множества мелких отверток, игл и лезвий, соединенное толстым проводом с генератором. На руки феммы были надеты металлические браслеты, похожие на очищенные от брони перчатки литианского экзокостюма. Не вынимая изо рта самокрутку, Никс выдохнула мне в лицо горьковатый едкий дым и прицелилась к выступающему под кожей ид-чипу.
Я нервно дернулась.
– Что ты делаешь?
Фемма скептически посмотрела на меня.
– Магию. А что?
– Много чего! – немедленно вскинулась я. – Ты мне запястье вскрывать собираешься! Грязными руками! Без обработки! Без обезболивающего!
– Ну, началось… – Никс закатила покрасневшие от дыма глаза. – Детка, сладкая, может, все-таки наручнички? Ты вообще шейдер или литианская сопля? Хави?
– Она медик, – любезно пояснил Кессель.
– Великолепно. Тогда лучше сразу по голове. Меньше проблем.
Перспектива провести всю операцию в отключке меня категорически не устраивала. Равно как и сама операция, произведенная шисс знает как шисс знает кем в шисс знает какой антисанитарии.
Рука Кесселя коснулась плеча, пресекая попытку подняться.
– Сола, – проговорил он, – шейдеров зараза не берет.
И это говорит манн, который вчера валялся у меня на операционном столе безжизненным телом.
– Всех берет, – упрямо возразила я. – Всех. И вообще, я против операции в таких условиях. Плюс, – кивнула я в сторону Никс, – она явно под кайфом.
Фемма усмехнулась.
– Милая сладкая сопливая детка, у меня все под контролем.
– У тебя руки дрожат!
– Ну, так а стабики на что? – Несколько уверенных тычков в бывшую литианскую перчатку, и сочленения металлического каркаса застыли, намертво фиксируя захват. – Видишь, недоверчивая ты наша? Технология! Расслабься, все путем.
Я так не считала, но спорить было бесполезно.
– Хоть санитайзер у меня из сумки возьми, – буркнула я, сдаваясь. – Протрешь свои чудо-иглы. И руки вымоешь – если, конечно, черные пятна на пальцах не следы неудачной попытки набить очередную татуировку.
– Я достану твой санитайзер, – встрял в разговор Кессель, прежде чем Никс успела ответить.
Не убирая руки с моего плеча, шейдер полез в мою поясную сумку. И первыми, как назло, извлек тонкие кружевные трусики, которые я засунула в боковой кармашек еще вчера на случай, если не успею забежать домой перед свиданием с Ли Френнелем и придется принимать душ в клинике.
Губы Кесселя растянулись в похотливой усмешке. Никс заржала так громко, что почти выронила изо рта самокрутку.
– Интересненько… – ехидно протянул шейдер. – К нашей встрече готовилась?
Я до хруста сжала зубы.
– В основном отделении.
– Как скажешь.
Трусики исчезли в кулаке шейдера и, я подозревала, в сумку уже не вернулись.
Наконец отыскался шиссов санитайзер. Никс, не переставая хихикать, под моим пристальным взглядом обработала лезвия и руки. Пятна масла сошли и даже перчатка, казалось, стала чуточку чище. Это хоть немного, но успокоило.
– Начинаем.
Тонкое лезвие коснулось кожи. Выдохнув сквозь зубы, я крепко сжала кулак, готовясь терпеть разрезание запястья наживую. Я сделала что могла, и оставалось лишь довериться Кесселю и Никс и надеяться, что после операции я все же смогу пользоваться правой рукой.
– Я так понимаю, – раздался над ухом голос шейдера, – боль глушить ты тоже не умеешь…
Кессель утверждал, а не спрашивал, и я не стала говорить очевидное.
Скрипнуло, прогибаясь под весом шейдера, кресло. Никс, уже примерившаяся к моему запястью, недовольно поморщилась.
– Что еще такое, милый? Хави?
Боевик не ответил. Оторвав от подлокотника мою левую руку, он переплел наши пальцы.
– Давай, мелочь… – Я перевела на него напряженный взгляд. – Буду твоим обезболивающим.
– Но… как?
– Смотри мне в глаза.
Я подчинилась – невозможно было не подчиниться властному уверенному голосу шейдера, в котором не было места колебаниям и сомнениям. И темные искры шейда вновь захватили мой разум, ограждая от происходящего вокруг безумия.
Два зрачка, словно бездонные черные дыры, утянули сознание за грань, где перестали существовать пространство и время. Остались только мы, Хавьер Кессель и Солана Диаз, тесно сплетенные друг с другом посреди пустоты. Серебристый шейд, которому я столько лет не давала свободы, встрепенулся, почувствовав близость темного дуала. Черная лапа легла на плечо, скользнула вверх по светящимся белым чешуйкам брони, будто лаская. Внутри разлилось успокаивающее тепло, так похожее на прикосновение к коже редких лучей далекого солнца над Абиссом. Я потянулась за черной ладонью, чуть не урча от удовольствия. Хотелось еще и еще.
Дуальный шейд рыкнул – низко, чувственно, – и все внутри замерло от предвкушения. Сейчас, вот сейчас… ближе…
И вдруг… наваждение кончилось.
Я снова вернулась в комнатку Никс на жесткое кресло, где крепкая рука шейдера удерживала меня в процессе извлечения чипа. Фемма, склонившаяся над моим запястьем, утирала со лба пот. Из зажимов экзоперчатки торчали тонкие нити ид-чипа, покрытые запекшейся кровью и кусочками плоти.
При виде вяло трепыхающихся металлических щупалец внутри поднялась волна неправильного облегчения. Представлять, что эта… мерзость годами жила во мне, врастая в плоть, пуская корни в тело, было не очень-то приятно. Я шевельнула пальцами, проверяя работу мышц, и убедилась – магия, не иначе, – что рука прекрасно работает.
А в следующее мгновение боль обрушилась на меня лавиной.
Руку словно окунули в расплавленный металл. Из раны, начавшей было затягиваться бурой коркой, пошла кровь. Я зашипела, сведенные судорогой пальцы впились в тыльную сторону ладони шейдера, все еще державшего меня за руку.
– Без паники, – спокойно проговорил Кессель. – Включай регенерацию.
Я посмотрела на него сквозь пелену слез. Издевается он, что ли? Как будто регенерацию можно включить по щелчку. Шисс!
– Не… могу…
Хватка на плече усилилась. Боль ослабла.
Я обессилено откинулась на спинку кресла, с трудом переводя дыхание. Второй раз за сутки я чувствовала себя выжатой досуха. Слишком много всего за один шиссов день…
– Ее регенерация полностью остановилась, – будто издали донесся до меня голос Никс. – Это вообще нормально? Нужен стим. Но у меня его нет.
– Просто перевяжи. Сможешь?
– Куда ж я денусь.
Рану защипало от щедро вылитого санитайзера. Что-то плотно обмотало поврежденное запястье. Скосив мутный взгляд на руку, я с облегчением убедилась, что это был мой собственный платок, а не какая-нибудь грязная ветошь из завалов Никс. Спасибо и на этом.
Поблагодарила бы вслух – фемма, при всех ее дурных привычках и не менее дурном характере, действительно совершила невозможное, – да не было сил.
– Передай Анхелю, что я уже начинаю по нему скучать… – В голосе Никс вновь послышались игривые нотки. – Я понимаю, что у второго в «Солнце» много дел, но, может, он найдет парочку свободных часиков, чтобы навестить старую подружку? Обещаю придумать что-нибудь особенное…
– Передам, – коротко откликнулся Кессель. – Но не рассчитывай особо, у него очередные критические дни.
Я мысленно охнула. Похоже, талантливая фемма была связана с теневым миром Абисс-сити куда крепче, чем мне казалось. И что за порядки царят в закрытом сообществе вольных шейдеров, если рядовой боевик вроде Кесселя может так пренебрежительно отзываться о втором в «Механическом солнце»?
Крепкие руки подхватили меня под спину и колени и рывком подняли из кресла. Оказаться на руках у боевика самой опасной в мегаполисе преступной организации было… странно. Но на удивление и возмущение меня тоже не хватило. Наверное, сказывался болевой шок и кровопотеря.
Пришлось смириться, что жизнь окончательно вышла из-под моего контроля, и устроиться поудобнее.
«Не расстраивайтесь, а подстраивайтесь», – кажется, так звучал конец расхожей поговорки.
Другого варианта все равно не было.
– И куда ты теперь эту соплюшку? – догнал у порога вопрос Никс. – Саула-то, говорят, прикрыли…
– В логово, – последовал лаконичный загадочный ответ.
Глава 9
Узкая, наполовину затянутая белесым туманом улочка, в начале которой шейдер, наконец, поставил меня на ноги, казалась ничем не примечательной. Глухие стены домов, цвет которых был почти неразличим под густым слоем граффити, ржавые перекладины технических лестниц. За спиной царила привычная суета раннего вечера – нор-ры возвращались с утренней смены, заполняя закусочные и магазинчики и оживленно переговариваясь, гуляли дети, переливались неоновыми огнями вывески, а из распахнутых окон чьей-то гостиной доносился закадровый смех очередной серии ситкома. Полицейское оцепление охватило не весь семнадцатый район, и здесь, на далекой окраине, куда мы дошли, пробравшись мимо кордонов и блокпостов по заброшенным стройкам и складам, жизнь протекала как раньше.
И все же что-то было не так. Даже сейчас, измотанная до предела, я кожей чувствовала разлитое в душном воздухе напряжение. Казалось бы, обычный полутемный тупик, каких на окраинах Абисс-сити тысячи, но проходящие мимо нор-ры отводили взгляд и спешили поскорее оказаться подальше от опасного места. Будь я одна, доверилась бы чутью местных и последовала их примеру. Но Кессель уверенно двинулся вперед, и мне ничего не оставалось, кроме как пойти следом.
Густой туман и облезлые стены домов мгновенно отрезали нас от оживленной большой улицы. Звуки стихли, превратившись в неясный шум, от ярких неоновых огней остались лишь тусклые всполохи на белесых клочьях пара, поднимавшегося от грязного асфальта. Я подобралась, инстинктивно прижавшись ближе к шейдеру, и услышала, как тот усмехнулся.
Десять шагов в темноту, и мы оказались внутри небольшого двора-колодца, с трех сторон окруженного высокими глухими стенами. Вокруг царил мрак, лишь тоненькая полоска света пробивалась из-под ребристых ворот подземного гаража и мигала ядовито-желтыми буквами вывеска над неприметной черной дверью, ведущей на подвальный этаж. Надпись без голографической рекламы и призывных картинок удивляла непривычной лаконичностью: «Логово».
Накачанный высокий шейдер, куривший у входа, – скорее всего, вышибала, – мазнул по нам равнодушным и одновременно цепким взглядом. Кивнув Кесселю, он посторонился, пропуская нас внутрь.
Таинственное «Логово», куда манн зачем-то притащил меня, на проверку оказалось баром. Несмотря на удаленность от центра семнадцатого района и кажущуюся заброшенность мрачного тупика, большой полутемный зал был забит чуть ли не битком. Преобладали в основном шейдеры – крепкие, угрожающего вида манны в бронированных куртках и не менее опасные темноволосые феммы, с ног до головы затянутые в кожаные костюмы. Впрочем, среди них мелькали худощавые нор-ры и даже один литианин-полукровка, явно чувствовавший себя неуютно рядом с соседями, чей кулак был размером с его голову. Посетители, перекрикивая шум, общались за круглыми столиками и стучали пустыми кружками по стойке, подзывая нерасторопных официанток. Внушительная толпа окружила центральный помост, где вместо привычного для подобных заведений танцпола был устроен бойцовский ринг, на котором кружились две полуголые феммы в частичной боевой трансформации.
Бандитский притон как он есть. Вот куда бы не помешал полицейский рейд для искоренения городской преступности! Но нет. Бравые литиане в экзокостюмах предпочитали запугивать обычных безобидных граждан и закрывать мелкие лавочки и частные клиники вместо того, чтобы браться за действительно серьезные дела.
При виде нас шум в баре затих. Я почувствовала, как недобрая сотня глаз на одно короткое мгновение уставилась на меня. Кессель хмыкнул. Посетители тут же отвернулись, не желая встречаться взглядом с боевиком «Механического солнца». Шейдер кивнул кому-то из зрителей у подножья ринга и, приобняв меня за плечи, повел к бару.
Манны и феммы стояли так плотно, что за их спинами не было видно стойки, но стоило нам приблизиться, как толпа отхлынула в стороны, освобождая место. В ту же секунду рядом возникла барменша-шейдер. Привлекательная фемма, на вид немногим младше меня, в коротком черном топе, обтягивающем небольшую аккуратную грудь, обворожительно улыбнулась Кесселю, перебрасывая с одного плеча на другое густую темную косу.
– Как обычно? – без предисловий поинтересовалась она, хлопнув по стойке рукой, затянутой в литианскую усиливающую экзоперчатку.
– Как обычно. И ей, – качнул боевик головой в мою сторону, – то же самое.
Пить – особенно в таком месте и в такой компании – совершенно не хотелось. Я и без того с трудом держалась на ногах, не хватало еще отравиться какой-то сомнительной дрянью. Но Кесселя мое мнение, конечно же, абсолютно не интересовало. Пристально оглядев меня с головы до ног, он вновь окликнул барменшу.
– Нет, Ракель, – исправил он заказ. – Ей двойной.
Фемма кивнула и юркнула под стойку. Непрозрачные бутылки без этикеток – ну, разумеется, в таком месте даже алкоголь был исключительно самопальный и нелегальный – замелькали в ловких руках. Рассек воздух раскрученный шейкер. Что-то зашипело, забулькало, взметнулся вверх синий огонек горелки…
– Пожалуйста, – улыбнулась барменша, откидывая со лба выбившуюся из косы кудрявую прядь.
Две стопки, доверху наполненные светящейся ядовито-зеленой жидкостью, подозрительно напоминающей радиоактивное топливо для малых космолетов, с глухим хлопком опустились на столешницу. Фемма подтолкнула их к нам с профессиональной ловкостью, не расплескав ни капли.
Ага. Если эта ядреная смесь все же прольется, она наверняка прожжет дыру в стойке.
Пока я гипнотизировала взглядом напиток, Кессель осушил свою стопку одним глотком, выдохнул и довольно облизнул губы. Я покосилась на него с недоверием. Он был жив и вроде как вполне вменяем. Впрочем, опыт употребления неизвестных алкогольных напитков вольным шейдером не был показателен. Кессель сам говорил, что никакая зараза его не берет. Я же его неуязвимостью не обладала.
– Ракель! – Барменша мгновенно оказалась возле нас. – Где Анхель?
Фемма кивнула в сторону лестницы, начинавшейся у ближайшей колонны и уходившей куда-то вглубь здания.
– Как обычно. Развлекается.
Усмешка в ее голосе не оставляла сомнений, как именно развлекается второй по рангу боевик «Механического солнца».
– Ладно, некогда ждать. – Кессель вернул на стойку пустой стакан. – Пусть надевает штаны и чешет ко мне. И вызови Химика.
Фемма без лишних вопросов активировала встроенный в перчатку коммуникатор. Тонкие пальцы с острыми, покрытыми алым гель-лаком ноготками запорхали по виртэкрану.
– Готово, – сообщила барменша, поднимая взгляд на Кесселя. – Через минуту спустится. Лаборатория на втором уровне свободна. Устроит?
– Вполне. Жду их там.
Секунда – и место рядом со мной опустело. Широкая спина в кожаной куртке, на мгновение мелькнув в толпе, исчезла из виду.
Я осталась одна.
Честно сказать, без Кесселя я совершенно не представляла, что делать дальше. Стеклянная стопка, доверху наполненная подозрительной светящейся жидкостью ядовито-зеленого цвета, так и стояла передо мной на краю стойки. Из чистого любопытства я осторожно поднесла стопку к лицу и принюхалась по всем правилам обращения с неизвестными опасными химикатами. Проходившая мимо барменша Ракель недоуменно наклонила голову, но, в отличие от Никс, от комментариев воздержалась.
На удивление, сладковатый искусственный запах с тонкой ментоловой ноткой показался знакомым, хоть я и не смогла сразу вспомнить, откуда знала его. И алкоголь если и был, то точно в минимальном количестве. Решившись, я осторожно пригубила напиток – один крохотный глоток, едва ощутимый на языке.
Но этого хватило.
По телу пробежала дрожь, словно я взялась голыми руками за провод под напряжением. Пульс мгновенно подскочил по меньшей мере вдвое. Кожа покрылась мурашками, каждый волосок, казалось, встал дыбом. Закружилась голова. Я судорожно вдохнула и крепко, до побелевших костяшек стиснула в пальцах толстое стекло стопки, едва не расплескав содержимое.
Спрашивать, что я только что выпила, не имело смысла. Я уже и сама поняла это, хотя поверить, что мне вот так запросто налили двойную порцию самого легендарного пойла в теневом мире трущоб, было ой как непросто. Энергетический коктейль – несбыточная мечта любого шейдера, желающего восстановиться после трансформации в максимально короткие сроки.
Напиток, по слухам, представлял собой почти невозможную смесь неразбавленного стима, протеина, витаминов, питательного порошка и шисс знает каких компонентов, половину из которых было невозможно купить легально, а вторая половина стоила нереально дорого. Тот же стим, например, в клинике мы могли позволить себе не больше пяти-десяти ампул в месяц, да и те содержали разбавленный раствор. Собственно, запах стима я и узнала – однажды после изнурительной десятичасовой операции, за которой должна была последовать еще одна, мы с Саулом и Хель распили на троих одну порцию. Вкус был почти такой же, да и эффект тот же, разве что послабее. И расплачиваться за него пришлось двенадцатичасовой отключкой и ужасной ломкой во всем теле.
Что будет со мной после стопки настоящего энергетического коктейля, я не могла даже представить. Но из-за повышенной активности шейда я остро чувствовала необходимость восстановить силы. Так что выбирать не приходилось.
Медленно, делая паузы между каждым крошечным глотком, чтобы не свалиться от тахикардии, я выпила все до капли. Стало одновременно лучше и хуже. Усталость прошла, мышцы налились энергией, и мысли, казалось, стали как никогда ясными. И наконец пришло осознание, куда завела меня череда абсолютно идиотских решений, принятых за последние неполные сутки: в незнакомый бар, полный бандитов, где я осталась совершенно одна с кое-как перевязанной рукой, выдранным ид-чипом и разрушенной шиссовой жизнью.
Лучше не придумаешь.
И выхода из этой ситуации я не видела ровным счетом никакого.
Наверное, тень этих мыслей отразилась на моем лице, потому что Ракель, в очередной раз проходя мимо, ободряюще похлопала меня по здоровому предплечью.
– Да не кисни, подруга, – белозубо улыбнулась она, забирая пустую стопку. – Хавьер не Анхель, он о своих феммах заботится.
– Я не его фемма.
– Как скажешь…
Ракель пожала плечами, но по ее виду было понятно, что мои слова нисколько ее не убедили.
Я упрямо стиснула зубы. Если это единственная моя альтернатива, может, стоит задуматься о том, чтобы сдаться литианам?
Не в силах больше выносить странные взгляды барменши и гнетущую обстановку бандитского бара, где каждая деталь казалась напоминанием о том, что возвращение к прежней цивилизованной жизни для меня теперь невозможно, я отлепила непослушное тело от стойки и поплелась в уборную.
Отыскалась она достаточно быстро и, на мое счастье, была пуста. Четыре раковины, четыре кабинки, длинное зеркало вдоль стены, черно-белая плитка. Никакого граффити, сломанной сантехники или использованных шприцов по углам – похоже, в «Логове», несмотря на более чем сомнительную публику, придерживались строгих порядков.
Остановившись у ближайшей раковины, я включила на полную мощность холодную воду и несколько раз плеснула на лицо, смывая грязь и пот. Подняла голову, встретившись взглядом с отражением. Из зеркала на меня смотрела бледная фемма – темные тени под глазами, бескровные полные губы, спутанные волосы, собранные в нечто, что некогда было высоким хвостом. Под кожей слабо светились золотистым огнем напитанные стимом вены. Правое запястье, перемотанное платком и скрепленное эластичными кусочками изоляционной ленты, нещадно зудело – похоже, шейд пытался запустить регенерацию.
Жалкое зрелище.
Я устало прикрыла глаза. Бодрящий эффект энергетического коктейля таял – то ли с непривычки, то ли оттого, что измотанному организму не хватило даже двойной порции.
Склонившись над раковиной, я замерла, вслушиваясь в мерный шум воды. В голове была пустота – перегруженный мозг отключился, отказавшись обрабатывать информацию и искать выход из той шиссовой задницы, в которой я оказалась. И я так стояла, стояла и стояла…
Пока тихий скрип двери неожиданно не вывел меня из забытья.
Кессель.
Я узнала его за долю мгновения – прежде чем повернулась, прежде чем открыла глаза, – и близость шейдера отозвалась в теле волной сладкой дрожи. Кожа покрылась мурашками – от остаточного страха, понимания и странного предвкушения. Шейд внутри ликовал, будто зная… скоро… скоро… еще чуть-чуть.
Щелчок замка и пришедшее следом осознание.
Кессель в фемм-уборной. Кессель запер дверь. Кессель… Кессель…
Кессель вел себя так, будто он шиссов хозяин жизни – хозяин семнадцатого района, хозяин «Логова», хозяин всех боевиков «Механического солнца»… Мой хозяин.
Нет. Никто не давал Кесселю права распоряжаться моей судьбой, моим телом, моей свободой. Да, я опрометчиво доверилась ему, позволила втянуть в шиссовы разборки между… кем-то с кем-то, но… нет. Я принадлежала – хотела принадлежать – только самой себе. Больше никому.
Потребовались почти все оставшиеся силы, чтобы заставить тело оторваться от раковины, выпрямиться и скрестить руки на груди.
– Что ты тут делаешь?
Шейдер усмехнулся и облизнул губы – медленно, вызывающе.
– То, о чем ты, цивилизованная трусливая мелочь, так и не решишься попросить.
– А тебя, значит, непременно нужно попросить? – зло сощурилась я. – Да без проблем. Катись отсюда! Это фемм-уборная, если ты вдруг не заметил…
Возмущение вышло жалким и неубедительным. Как я ни пыталась, побороть внутреннюю слабость не получалось. Ноги еле держали, голова отяжелела, мысли путались, не давая сосредоточиться. И шейд – шиссова вторая сущность, не сдерживаемая блокиратором и напитанная энергетическим коктейлем, – всеми силами рвался перехватить контроль над измученным телом и сделать то, чего ему так хотелось. Позволить манну утолить наш общий голод.
Вот так.
Кессель шагнул вперед. Жесткие пальцы по-хозяйски взяли меня за подбородок, вынуждая запрокинуть голову, заглянуть в потемневшие глаза манна. Какой же он был большой – высокий, мощный, сильный – настоящая боевая машина, способная на равных схватиться с литианином в полном экзокостюме…
И эта боевая машина, машина для убийства, наклонилась, чтобы поцеловать меня.
Снова.
Нагло, властно… развратно. Горячие губы уверенно разомкнули мои, язык проник внутрь – и каждая клеточка тела сладко отозвалась на это дерзкое проникновение. Каждая клеточка тела хотела еще… больше… наполненности.
Сердце пропустило удар. Сквозь гормональный туман в голове я едва понимала, что делаю. Разум отказывался осознавать, что это я, Солана Диаз, с голодной страстью отвечала на поцелуй манна, дразня, обещая… обещая…
О, шейд внутри очень хотел дать это дуалу. Опуститься на колени, скользнуть рукой по рельефной груди, крепкому прессу, ниже, ниже…
Пальцы сжались с такой силой, что ногти до крови впились в ладони. Боль отрезвила. Упершись кулаками в грудь манна, я оттолкнула его от себя.
– Не хочу.
Шаг, и я снова оказалась зажата в объятиях Кесселя.
