Текст книги "Подарок принцессы"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава II. Тяжелые дни и ночи

Чубсо пил. Немой слуга с жалостью смотрел на разбитого господина. Две пустые глиняные бутылки уже стояли на противоположном конце стола. Дрожащими руками Роно налил себе в чашечку водки и одним махом отправил огненную жидкость в рот. После позорнейшего провала операции по поимке Сайо и нелепой гибели бывшего бодигара Санато чиновник Тайного Ока впал в состояние, близкое к панике.

Опытный воин, сорок лет не выпускал из рук меча, Санато был телохранителем самого Сына Неба! А погиб от рук сопливого пацана!

Чубсо налил еще чашку и, не чувствуя вкуса, выпил. Карьере конец! Хорошо, если не казнят, а уж карьера окончательно погублена.

Ну почему он так долго тянул с арестом девчонки?! И как же не вовремя началась эта война со степью! Роно ударил по столу кулаком. Подскочил слуга и уставился на господина в ожидании приказа. Чиновник врезал ему по уху. Немой отлетел. Но винные пары уже лишили сил грозного Чубсо.

Всхлипнув, чиновник схватился за бутылку.

В дверь постучали. В чашку полилась рисовая водка. Слуга, потирая ушибленную щеку, не рискнул больше отвлекать господина от переживаний. Стук повторился.

– Кто там?! – рявкнул чиновник, разворачиваясь. Бутылка выскочила из рук и разбилась.

– Тысяча демонов!

Видимо, стучавший воспринял это восклицание как разрешение войти.

В дверь юркнул писарь Митино. Глаза его лихорадочно блестели, а в руках писарь держал пачку исписанных листов.

– Мой господин Чубсо! – воскликнул он, почти бегом пересекая комнату.

Старший дознаватель поднял на него мутный взгляд и улыбнулся.

– Вот и компания! Садись, Митино-сей, выпьем на моих поминках.

– Что ты такое говоришь, мой господин? – испугался молодой человек.

– Правду! – Чубсо поднял палец и покачал им у носа писаря. – Думаешь, мне простят побег этой девчонки? Нет!

– Но ты не виноват, – попытался остановить поток жалоб Митино.

– Особенно сейчас, – всхлипнул пьяный чиновник. – Когда второй муженек ее мамаши привел на нашу землю орды варваров!

– Её предупредили, – проговорил писарь. – В усадьбе был гонец.

– Вот и я говорю. Конец! – Чубсо всхлипнул. – Захотел, понимаешь, благородным стать.

– Старик на допросе показал, что к Айро в усадьбу приезжал гонец! – почти крикнул Митино.

– При чем тут гонец? – его начальник героически попытался собрать мысли в кучу. – Какой такой гонец-конец?!

– И слуги и управитель Айоро говорили, что в день побега Сайо в усадьбе не было посторонних! – писарь не сводил взгляда с мутных глаз Чубсо и старался говорить как можно громче. – А старый слуга сказал, что в усадьбу приехал гонец! И Сайо с ним о чем-то разговаривала.

– Погоди! – остановил его Чубсо голосом чуть более трезвым, чем минуту назад. – Завтра с самого утра меня разбудишь и все расскажешь. Сейчас мне надо спать. Эй, ты там!

Слуга подскочил и подставил господину свое плечо. Он не мог, да и не хотел рассказывать, как чьи-то удивленные глаза смотрели в щель неплотно прикрытой двери.

Чубсо рухнул на кровать и забылся в алкогольном дурмане.

Митино добросовестно дождался, пока слуга уложил господина, и только потом послал его за ужином.

В кабинет Первого всадника осторожно вошел секретарь.

– Мой господин, – поклонился он.

– Чего тебе? – отозвался Айоро, не поднимая глаз от разложенных на столе бумаг.

– Тебя умоляет о встрече Гафуро Наго, помощник главного распорядителя постельной кладовой сегуна.

– Что? – Первый всадник удивленно уставился на секретаря. – Мне что, больше нечего делать, как только болтать с помощниками распорядителей.

– Он просил передать тебе эту бумагу, мой господин, – испуганный секретарь подал начальнику сложенный листок. – И сказал, что, если ты не захочешь с ним говорить, он готов съесть эту бумагу и еще десять таких же.

Айоро фыркнул.

На смятой серой бумаге было написано: «Подруга Ясако Сабуро».

Первый всадник открыл рот, чтобы как следует обругать помощника. Но вдруг смял листок и нахмурился.

– Зови! И пусть нас не беспокоят.

В кабинет робко вкатился толстый, низенький человек с большим ртом и глазами навыкате.

– Мой господин, – проговорил он странным квакающим голосом.

– Чего тебе? – Айоро сел и скрестил руки на груди.

Наго подошел к столу и, еще раз поклонившись, заговорил, понизив голос:

– Я проходил по коридору мимо двери комнаты уважаемого господина Чубсо.

Первый всадник мгновенно напрягся и даже слегка подался вперед.

– Мне показалось, что там говорили о тебе, мой господин. Я подошел и услышал, что речь идет о каком-то гонце, который прибыл в твою усадьбу в тот день, когда сбежала тво… Сайо.

– Почему ты подумал, что это мне интересно? – усмехнулся Айоро.

– Может быть, я сильно ошибся, – толстяк поклонился. – Но помощник господина Чубсо говорил ему, что ни управитель, ни слуги не рассказали об этом гонце.

– А ты не слышал, Наго-сей, кто рассказал помощнику уважаемого Чубсо о каком-то гонце? – вкрадчиво спросил Первый всадник.

– Слуга, которого помощник допрашивал, – тихо ответил собеседник, еще раз поклонившись.

– Вряд ли это имеет какое-то отношение ко мне, Наго-сей, – пожал плечами Айоро. – Но за заботу спасибо.

Он наклонился к выдвижному ящику и, достав оттуда стопку золотых монет, протянул ее толстяку.

Низко кланяясь и пятясь задом, тот шариком выкатился из кабинета.

Вошел секретарь.

– Найди мне десятника Сабуро, – отрывисто приказал Первый всадник.

Чубсо мелкими глотками пил обжигающий чай и пытался сосредоточиться на словах Митино. Писарь с жалостью смотрел на страдавшего с похмелья начальника и, медленно проговаривая каждое слово, излагал свои мысли:

– После того, как ты, мой господин, удалился в свою комнату для… размышлений, я решил прояснить кое-какие вопросы, возникшие у меня после гибели нашего товарища.

Роно ободряюще кивнул. Особенно ему понравилось выражение «удалился для размышлений».

– Почему Сайо и ее слуга так неожиданно бросились в бега? И куда делись вещи из пещеры? По словам старика, этот самый Алекс нагрузил почти целую повозку всякого добра. А мы нашли только дрова и рваную рогожу.

Чубсо вытер выступивший на лбу пот и знаком велел слуге наполнить чашку.

– Я подверг старика допросу, – продолжал Митино. – После того как палач вырвал у него ноготь, слуга признался, что в то утро в усадьбе был гонец!

– От кого? – быстро спросил старший дознаватель, останавливая чай на полпути ко рту.

– Он не знает. С воином говорили управитель и Сайо.

– Что еще он сказал?

– Что лошадь и сам гонец выглядели так, будто очень торопились.

– Поясни?

– Слуга говорит, что они были перемазаны грязью, а воин шатался от усталости.

Чубсо понимающе кивнул и сделал еще один глоток.

– Слуги и управитель Айоро нам лгали, мой господин, – сделал вывод Митино. – Что они скрывали? Я думаю, что кто-то, скорее всего барон Токого, предупредил Сайо о том, что ее тайна раскрыта.

– Значит, заговор? – с надеждой спросил Чубсо.

– Да, – кивнул писарь. – Я думаю, что барон знал, кто такая Сайо, и тайно оберегал ее…

– Чушь! – решительно возразил Роно. – Ему достаточно было подговорить старуху, и мы были бы уверены, что девчонка настоящая дочь Акихо Сайо.

– Тогда этого гонца мог прислать Гатомо? – предположил писарь.

– Мог, – согласился Чубсо, поднимаясь. – Пойдем еще раз переговорим со стариком.

Когда они шли по коридорам замка, старший дознаватель спросил:

– Ты что-то говорил о пещере, Митино-сей?

– Я думаю, мой господин, что нас кто-то опередил.

– Как это? – старший дознаватель остановился посредине лестницы и с удивлением взглянул на писаря.

Прямо глядя в красные с перепою глаза начальства, писарь твердо сказал:

– Сайо нет в пещере.

– Где же она?

– Не знаю.

Чубсо огляделся и увлек помощника к нише.

– Объясни?

– Мешок с рисом, кувшин с водой, одеяла и посуда. Этого слишком много, чтобы унести вдвоем.

– Они могли раньше спрятать эти вещи в глубине пещеры, – возразил Чубсо. – Там такой лабиринт, что и с армией ничего не найдешь.

– Я говорил с соратниками, которые их искали. Они не заметили никаких следов за пределами второй залы, – возразил писарь. – Да и старик говорил, что они устроились именно там.

– Ты меня не убедил, Митино-сей, – Чубсо собрался направиться дальше.

– Подожди, мой господин, – взял его за рукав помощник. – Если они бежали в глубь Чердака Демонов, зачем слуга выскочил из пещеры?

– Осмотреться, разведать.

Мало ли зачем?!

– Прости, мой господин, – робко возразил Митино. – Но соратники сказали, что парень выбежал, а не вышел! Так не ходят на разведку.

Чубсо молчал до самой двери в подземелье. Стоявший на посту соратник открыл засов и отступил в сторону.

Спускаясь по еле освещенной лестнице, старший дознаватель тихо спросил:

– Кто же, по-твоему, нас опередил, Митино-сей?

– Или те, кто прислал к Сайо гонца, или местные разбойники.

– Разбойники?

Они подошли к перегораживавшей коридор решетке. Из двери рядом с ней вышел толстый соратник в засаленном кимо. За ним возвышалась тонкая фигура в халате.

– Мой господин Чубсо, – поклонился он. – Тебе еще нужен палач?

– Пусть готовит инструменты, – ответил дознаватель. – Открывай!

Тюремщик снял с пояса толстую связку ключей и безошибочно выбрал нужный. Втроем они зашагали вдоль длинного ряда камер, большинство из которых были открыты.

– Вот тут твой постоялец, мой господин, – пробормотал толстый соратник, отыскав нужную дверь.

Петли противно взвизгнули, тюремщик отступил в сторону. Митино снял со стены ближайший факел.

– Фусан, выходи, – крикнул он, входя в камеру.

На куче гнилой соломы, свернувшись клубочком, лежал старик.

– Вставай! – рявкнул писарь.

У Чубсо сжалось сердце. Он подошел к телу и перевернул его. Голова неестественно откинулась, и на старшего дознавателя уставились остекленевшие глаза.

– Мертв! – с болью проговорил Чубсо. Он сразу понял, что говорливому слуге сломали шею.

– Старенький, – вздохнул тюремщик.

Старший дознаватель схватил его за отвороты кимо и изо всех сил ударил спиной о стену.

– Кто к нему заходил? Кто?

– Я жрать приносил вчера вечером, – испуганно залепетал соратник. – Он живой был, просил какую-нибудь мазь. Палец лечить.

– А ты? – глаза старшего дознавателя сверкали, рот оскалился в хищном оскале.

– Здесь ему не Храм тысячи богов! – завизжал тюремщик. – Подумаешь, ноготь сорвали!

Чубсо отшвырнул тюремщика в сторону и почти бегом бросился из камеры.

– Мой господин, мой господин, – затараторил сзади Митино. – Я никому ничего не говорил, клянусь!

– В усадьбу Айоро! – зарычал Чубсо, перескакивая через ступеньки. – Теперь остались только управитель и слуги!

Как ни торопил старший дознаватель соратников, те явно не спешили. Десятник Сабуро, которого Чубсо получил в свое распоряжение, куда-то пропал, а без него воины категорически отказывались выезжать из замка.

Не выдержав столь явных проволочек, чиновники Тайного Ока выехали в усадьбу одни. И первое, что им бросилось в глаза, это трое соратников, стоявших на посту у ворот. Воины хмурыми взглядами проводили Чубсо и Митино. Двое из них вошли вслед за ними на территорию усадьбы.

Чубсо спрыгнул с коня и поспешил к главному входу. В прихожей он столкнулся с высокой старухой, опиравшейся на толстый посох. Женщина решительно преградила ему путь. Взглянув на богатую юбу и золотые серьги, Роно удивленно спросил:

– Кто ты такая, госпожа, и где господин Каямо?

– Я Тоно Махаро, управительница усадьбы господ Айоро, – поклонилась старуха. – Господин Каямо куда-то уехал.

– Когда? – нахмурился чиновник.

– Вчера утром, мой господин, – ответила управительница. – А ты кто?

– Я Роно Чубсо, старший дознаватель Тайного Ока Сына Неба!

– Мой господин! – управительница низко поклонилась. – Что нужно здесь такому важному человеку?

– Мне необходимо увидеть господина Дзоко Каямо, управителя этой усадьбы, – повысил голос старший дознаватель. – Я видел его вчера утром, и он никуда не собирался!

– Я не знаю, Чубсо-сей, – развела руками Махаро. – Вчера вечером ко мне приехала сама госпожа Айоро и попросила временно вернуться в усадьбу, пока господин Каямо в отъезде.

– Прикажи позвать сюда повара, служанку и конюха. Быстро!

– Сейчас, мой господин, – управительница торопливо засеменила вглубь дома.

Чубсо прошел в гостиную и расположился в знакомом кресле.

– Тебе, Митино-сей, придется побыть за соратников, – улыбнулся он писарю. – Будешь заводить их по одному.

В дверь постучали. Вошла управительница.

– Слуги ждут, мой господин, – поклонилась она. – Я собрала всех, кого ты велел.

Повинуясь движению бровей начальства, писарь скользнул за дверь.

– Я могу идти, мой господин? – спросила старуха.

– Иди, Махаро-ли.

Допрошенные один за другим слуги признались, что действительно в день исчезновения Сайо в усадьбу прибыл неизвестный воин. На вопрос, почему же тогда они не рассказали об этом при первом допросе, слуги сослались на запрет господина Каямо.

Чубсо заканчивал допрос конюха, когда за дверью послышались шаги и шум голосов. Слуга, мрачный мужчина средних лет, с тревогой посмотрел на дверь. Чиновник пододвинул ближе меч.

В гостиную вошел Сабуро. Десятник выглядел взволнованным.

– По-моему, это важно для тебя, мой господин, – он протянул Чубсо сложенный лист бумаги.

Старший дознаватель торопливо развернул письмо.

«Мой великодушный господин Айоро, я страшно виноват перед тобой и не могу больше жить. Твой верный Дзоко Каямо».

– Что это? – только и смог произнести Чубсо.

– Слуга принес это письмо господину Айоро вчера вечером, – пояснил десятник.

– Какой слуга?

– Мальчишка Тим.

– Где он? – все-таки сорвался на крик Чубсо.

Через несколько минут испуганный тощенький парнишка с ужасом смотрел на разъяренного чиновника.

– Я помогал на кухне, когда пришел господин Каямо и отдал мне письмо, – пролепетал он. – Я отнес его во дворец. Вот и все, мой господин.

Как ни старался дознаватель, но ничего вразумительного он от мальчишки не добился.

Отпустив слугу, Чубсо встал.

– Пойдем, господин Митино. Нам здесь нечего делать.

Удивленному писарю ничего не оставалось, как последовать за начальством. Десятник проводил их насмешливым взглядом.

Не говоря друг другу ни слова, чиновники сели на лошадей и покинули усадьбу. Только когда они отъехали полсотни шагов от железных ворот, Митино решился спросить:

– Мой господин, я не верю, что слуги не знают, от кого приехал тот гонец. Может быть, стоило допросить их как следует? С пыткой?

– Зачем? – ответил вопросом на вопрос старший дознаватель. – Мы узнали, что гонец был. Это главное. Значит, заговор существует.

– Прости, мой господин, но я ничего не понимаю, – проговорил писарь.

– Гонца мог прислать только барон Токого, – стал разъяснять ситуацию Чубсо. – Но с исчезновением управителя Каямо, исчез единственный благородный свидетель этого.

– Но показания слуг… – попытался спорить писарь.

– Их вполне бы хватило, будь Токого соратником или десятником. Но он крупный землевладелец и близкий родственник Первого всадника. Кто нам даст его арестовать?

Не зная, что ответить, Митино промолчал.

Впереди показались ворота замка, когда Чубсо отстраненным голосом спросил:

– Что ты там говорил насчет разбойников?

– На допросе старик показал, что пещеру часто использовали для стоянок разбойничьи шайки, – стал объяснять писарь. – Вот я и подумал, вдруг бандиты заглянули туда до нашего прихода.

– А как же слуга? – задал вопрос дознаватель. – Почему его в живых оставили?

– Когда старик вел нас в пещеру, мы проходили мимо повозки. Помнишь, мой господин?

– Да. Там еще лежала куча досок.

– Не куча, – возразил писарь. – Кто-то аккуратно сложил доски и связал их веревкой. Словно собирался их куда-то нести.

Подошел слуга, чтобы принять повод и отвести лошадь в конюшню. Но Чубсо не спешил покидать седло. Он старался вспомнить дорогу до пещеры. Тогда, окрыленный близостью добычи, он мало что замечал вокруг. Сейчас, лишь сделав значительное усилие, Роно вспомнил разломанную тележку и сложенные доски. Улыбнувшись, он слез с лошади.

– Значит, ты, Митино-сей, думаешь, что слуга приготовил доски, чтобы нести в пещеру?

– Да, мой господин, – кивнул писарь. – От того оврага до пещеры путь не близкий. А тележку надо еще сломать. И что, если слуга ходил еще куда-нибудь? Кто-то вполне мог успеть ограбить припасы и увести Сайо.

– Если это разбойники, – медленно проговорил Чубсо, – мы об этом скоро узнаем.

Митино посмотрел на начальника, ожидая распоряжений.

– Отправляйся ко мне в комнату и подготовь донесение в Канцелярию. Опиши все, и факты, и подозрения. Я приду, посмотрю черновик. Отправим с гонцом в столицу. Пусть Канцлер разбирается.

– Да, Чубсо-сей, – поклонился писарь.

– А мне надо кое-кого навестить.

Резко развернувшись, старший дознаватель вновь отправился в конюшню.

Двор мастера Гу, как и в прошлый раз, заполняли повозки, грузчики, торопливо сновавшие туда-сюда приказчики и важные управители богатых домов. У двери так же сидел знакомый ратник. Только сегодня на нем были надеты толстый ватный халат и меховые сапоги. Заметив Чубсо, он встал и почтительно поклонился.

– Мастер Гу у себя? – мимоходом спросил чиновник и, получив утвердительный ответ, поблагодарил воина коротким кивком.

В приемной за столом трудолюбиво скрипел пером тот же парнишка. Хлюпая покрасневшим носом и ежась от холода, писец низко поклонился благородному господину и остался стоять, прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за неплотно прикрытой двери. В кабинете послышалась громкая брань двух голосов, потом визг, звук удара. В приемную вылетел полуодетый парнишка, прижимая к груди одежду.

На припудренном лице секретаря расплылась злорадная улыбка.

– Прости, что прервал твой заслуженный отдых, почтенный Гу, – Чубсо поднял стул и уселся возле большой чугунной жаровни. – Но мое дело не терпит отлагательств.

Пыхтя как рассерженный кот, хозяин кабинета подчеркнуто неторопливо уселся на свое место. Через секунду на толстом лице заиграла привычная улыбка, делавшая ее обладателя так похожим на бога веселья.

Однако Роно принадлежал к тем людям, кто слишком хорошо знал об истинном характере Мастера.

– Братству наверняка известно, что воспитанница Первого всадника сегуна сбежала.

Железный Гу продолжал улыбаться, не говоря ни слова.

– Я думаю, что Братство знает, кто на самом деле эта девчонка.

Чубсо замолчал. В кабинете повисла тягучая тишина. Ни один из собеседников не решался ее нарушить.

– Вряд ли Братству нужны неприятности с Тайным Оком Сына Неба, – перешел к открытым угрозам чиновник.

– Говорят, она пропала на Чердаке Демонов, – подал голос мастер.

– Ты мудрый человек, почтенный Гу, – усмехнулся Роно. – Подумай, стал бы я тебя беспокоить по пустякам?

– Вдруг ты просто хотел навестить старого друга? – улыбка мастера стала еще шире.

– Если девчонка у Братства, оно должно ее выдать, – веско произнес Чубсо. – Если Братство знает, где она, оно должно помочь Тайному Оку арестовать ее.

– Я попробую разузнать, мой господин, – посерьезнел Гу. – Но ничего не могу обещать.

– Не найдете девчонку, найдите хотя бы информацию, – велел старший дознаватель, поднимаясь. – У Тайного Ока Сына Неба есть много возможностей щедро отблагодарить за помощь, мастер Гу.

О замковых подвалах среди слуг сегуна ходили самые мрачные легенды. Рассказывали о замурованных заживо узниках, о тайных тюрьмах для провинившихся благородных, о призраках замученных врагов Канаго, плачущих и стенающих в непроглядной темноте, о подземных ходах, тянувшихся на десятки и сотни ли.

Подвалы многократно ремонтировали и перестраивали. Уже давно большинство из темниц, превратились в мирные кладовые. Почему-то в этих каменных стенах продукты очень долго сохраняли свежесть и не портились. Тем не менее слуги очень не любили туда ходить. Все, кроме Тины.

Именно в одном из подвалов она сумела отыскать себе укромный уголок, чтобы поплакать или помечтать. Вот только плакала в последнее время она все чаще и чаще.

Тина всю жизнь прожила в замке. Её мать служила посудомойкой. Отцом мог быть кто угодно из кухонных слуг или соратников. Когда девочке исполнилось девять, один из воинов ради шутки плеснул в мать кипятком, а потом, чтобы женщина не мучилась, отрубил ей голову.

Распорядитель кухни тогда нажаловался самому управителю сегуна, и убийцу отослали прочь из дворца. А маленькой Тине пришлось занять ее место.

Находясь на низшей должности в кухонной иерархии, девочка выполняла самую грязную работу, ее лицо и одежда были покрыты пятнами жира и сажи.

За прошедшие четыре года Тина научилась извлекать маленькую пользу из своего положения. Когда становилось совсем невмоготу, слезы и обида давили маленькое сердечко, девочка убегала, ссылаясь на поручение кого-нибудь из начальников.

Когда-то еще совсем маленькой она сопровождала мать в подвалы. Пока старшие получали продукты, Тина бегала по коридору, с любопытством заглядывая во все щели. Здесь в глубокой нише она отыскала большущий шкаф, полки которого ломились от потемневшей бронзовой посуды. Толстый слой пыли покрывал грубые блюда и кувшины. Их уже давным-давно не выставляли на пиршественные столы, но они по-прежнему оставались частью богатства сегуна.

Девочка нарисовала на гладком пыльном боку шкафа несколько человечков и только тут разглядела, что между ним и стеной есть проход, почти незаметный из-за тени, отбрасываемой углом ниши. В предчувствии жуткой тайны Тина прошмыгнула за шкаф и оказалась в крошечном тупичке, где кто-то оставил перевернутую корзину.

С тех пор этот закуток и стал ее тайным местом. Она украдкой принесла туда старый матрас, треснутый светильник и свою единственную куклу, сделанную из половой тряпки.

Сегодня ей было особенно тоскливо. Со стола в кухне пропало несколько засахаренных орешков, и ее единственная подруга свалила вину за эту кражу на Тину. Распорядитель кухни лично бил ее толстым вертелом. А когда девочка, плача от обиды, упрекнула Ёру, та только рассмеялась и ударила ее разделочной доской.

Удар пришелся по еще незажившим синякам, и привычная ко всему Тина чуть не потеряла сознание от боли.

Забравшись в свое убежище, девочка даже не стала зажигать светильник. Она села на матрас, нашарила куклу и, прижав к лицу грубую тряпку с кое-как нарисованным лицом, разревелась. Слезы лились, не принося привычного облегчения. Вдруг Тина услышала, как за стеной кто-то тихо скребется.

«Крысы?» – подумала девушка, вытирая нос. Но эти грызуны были редкими гостями в подвалах замка.

Вся жизнь Тины прошла на кухне. Девочка не умела ни читать, ни писать и плохо представляла себе жизнь все замка. Но природа или неизвестный отец одарили девочку живым, острым умом и сильной волей. Поэтому вместо того чтобы с криками ужаса броситься прочь из своего закутка, она подобрала под себя грязные ноги в рваных башмаках и стала ждать, что будет дальше.

Звук становился все сильнее, потом на пол с тихим шорохом стали падать мелкие камешки, и послышалось сдавленное сопение.

– Ты кто? – негромко спросила Тина. – Дух?

Царапанье прекратилось.

– Не надо меня пугать, – продолжала девочка уже тише. – Я не боюсь тебя… Если хочешь убить, сделай это побыстрее, пожалуйста. Я же не хотела тебя обидеть.

Услышав такие слова, Александра, что называется, прибалдела. Она очень долго трудилась в поте лица, аккуратно разламывая толстую дверь. Тут ей сильно пригодились разложенные на стеллаже колюще-режущие предметы. Толстое дерево поддалось молодому напору. Вот только за ним оказалась кирпичная кладка. Обматерив плоские широкие кирпичи, Алекс едва не впала в отчаянье, но разглядела, что они сколотые. Очень возможно, стенку, перегородившую дверь, сложили из половинок. Утешив себя этим, она стала осторожно выцарапывать окаменевший раствор. Когда Александре после долгих и кропотливых трудов удалось-таки проделать узкую щель, пахнувшую свежим воздухом, раздался этот женский голос.

Она вытащила из стены изрядно затупленный нож и прижалась глазом к щели. Увы, там была та же темнота.

– Призрак, ты ушел? – вновь раздался голос.

– Я не призрак, – буркнула Алекс.

– А кто ты?

– Человек.

– А как ты попал в стену?

– Я тебе потом объясню. Лучше скажи, что это за место.

– Подвал.

– Какой подвал? – попыталась уточнить Александра.

– Тут шкаф стоит со старой посудой, а там продукты для кухни…

– Как называется это место, – Алекс чувствовала, что теряет терпение.

– Замок.

– Да чей замок? – рявкнула она.

– Сегуна Канаго, – растерянно пробормотала неизвестная собеседница.

Александра со стоном сползла по стене на пол.

Её угораздило угодить прямо в логово тех, от кого она спасалась. Анекдот, да и только.

– Эй, человек, – послышалось из-за стены. – Что ты там делаешь?

Она встала.

– В прятки играю.

– Не знаю такой игры, – со вздохом проговорила собеседница. – Я вообще мало играю. Раньше было не с кем, а сейчас надо работать.

– Ты кто? – решила поинтересоваться Алекс. – Как тебя зовут?

– Я Тина, посудомойка. Младшая.

– Я на кухне? – удивилась Александра, не чувствуя привычного запаха.

– Нет, – возразила Тина. – Это подвал. Тут мое тайное место.

«Тайное – это хорошо», – подумала Алекс и спросила:

– Что ты здесь делаешь?

– Плачу, – получила она обескураживающий ответ. – Если кто-то видит, что я плачу, то или смеется, или бьет меня. А здесь никто не видит. Можно плакать, сколько захочешь.

– Тина, ты не могла бы принести мне немного воды? – попросила Александра, облизав пересохшие губы.

– Могу, – ответила девушка. – Только ночью, когда все уснут.

– Сейчас день?

– Да. Уже начали готовить ужин, – проговорила Тина. – Я пойду, а то меня хватятся. А как ты будешь пить через стену?

– Я ее сломаю, – ответила Алекс.

Послышалось шуршание одежды и шорох шагов по каменным плитам.

Когда он затих, Александра сообразила, что забыла спросить о том, какой сегодня день. Сделав глоток противной, пахнущей кожей воды из бурдюка, она вернулась к прерванному занятию, время от времени останавливаясь и приникая ухом к щели.

Тина заторопилась на кухню. За долгие годы девочка отыскала свою дорогу в подвал. Она был значительно длиннее, но на этом пути имелся всего один пост.

Скучавший соратник проводил равнодушным взглядом кухонную замарашку и вернулся к прерванному занятию. Воин вдумчиво и с наслаждением ковырял в носу.

Первым, кто ей попался, оказался овощной повар.

– Где ты шлялась, бездельница? – рявкнул он, занося руку для удара.

– Выполняла приказ старшей посудомойки, – пролепетала Тина.

В затылке загудело. Овощной повар любил и умел отвешивать звонкие подзатыльники.

– Бегом мыть морковь!

– Да, почтенный, – поклонилась девушка.

Руки Тины сами выполняли привычную работу, отмывая большие ярко-красные морковины. А мысли вертелись вокруг таинственного «человека из стены». Кто он и как туда попал? Может быть, это узник, совершающий побег? Но тюремные камеры расположены в другом крыле замка, и Тина не слышала, чтобы кто-то из заключенных сбежал. Несмотря на солидные размеры Канаго-сегу, он, как и любой замок, был замкнутым мирком, где любые новости разносились почти мгновенно.

Сейчас, например, все вокруг только и говорили о побеге воспитанницы Первого всадника. Кое-кто даже утверждал, будто девчонка чуть ли не дочь Самозванца. Раньше Тину мало интересовали такие разговоры. Какое ей дело до того, кто и откуда сбежал? Часто ей самой хотелось вырваться из этих опостылевших стен в большой мир. А иногда, наоборот, девушка радовалась, что у нее есть крыша над головой и кусок хлеба.

После моркови пришлось мыть свеклу и кабачки, потом выносить помои. Только ближе к ужину, когда у слуг появился коротенький перерыв, она попыталась узнать у знакомой кухарки, не случилось ли в замке какого-нибудь происшествия.

Удивленная ее вопросом, та равнодушно пожала плечами и, немного подумав, ответила:

– Слуга Айоро умер в тюрьме.

– Какой слуга? – встрепенулась Тина.

– Старик, который помог бежать девчонке, – пояснила женщина. – Говорят, пыток не выдержал.

– Чего расселись? – прикрикнула старшая кухарка. – Посуду уже несут! Живо за работу!

В кухне началась привычная суета. Тонкий дорогой фарфор разрешалось мыть только старым опытным посудомойкам. Здесь каждая чашка стоила больше, чем жизнь десятка простолюдинов. За порчу любой из них кухарку ждала немедленная и мучительная смерть.

К счастью, Тине пока не доверяли столь ответственной работы. Но и серебряную, и бронзовую посуду приходилось тщательно отмывать с содой. От чего ладони у девушки давно стали большими, а кожа красной и шершавой.

Улучив момент, Тина спрятала за котел большой глиняный кувшин с отбитым горлышком. Обычно его брала одна из кухарок, ее всю ночь мучила страшная жажда.

Поискав знакомый кувшин, она пришла в ярость и потихоньку уволокла оплетенную бутыль из-под вина.

Как и положено, Тина уходила из кухни последней. Давно уже спали все повара, умаявшись за день, ушли, позевывая, посудомойки и кухарки. Девушка взяла корзину, положила на дно кувшин с водой, подумав, взяла пару черствых лепешек и недоеденную рыбину. Это был весь ее ужин.

После того как удалось выворотить первый кирпич, работать стало легче. Александра расширила дыру настолько, чтобы смогла пролезть рука, и решила отдохнуть и перевязать руки. Возясь с шершавыми кирпичами, она до мяса содрала кожу на подушечках пальцев. Морщась от боли и слизывая сочащуюся кровь, Алекс поняла, что хотя бы без самых примитивных рукавиц ей эту стенку не разобрать. Завесив дырку куском старой тряпки, она зажгла один из факелов подземных мастеров. От яркого света сразу заслезились глаза. Александра еще раз внимательно осмотрела комнату. Но та ткань, которая еще сохранилась на стеллажах, годилась разве что на половые тряпки. Как ни печально, но рукава у куртки пришлось укоротить, потом нарезать ремешков из той же куртки.

Неизвестно сколько она провозилась, главное, что результат превысил все ее ожидания. И хотя Александра морщилась, когда приходилось тащить упрямый кирпич из кладки, работать стало гораздо легче.

Выломав еще один кирпич, она поднесла к щели факел и осмотрелась. Квадратное помещение размером примерно два на два метра. С трех сторон знакомые кирпичные стены, с четвертой – высокий, под самый потолок, деревянный щит, возможно задняя стенка какого-то шкафа. С одной стороны между ним и стеной была узкая щель. На полу у стены лежали облезлый, тощий матрас и старая корзинка.

Царапая неподатливый раствор и прислушиваясь к тишине подземелья, Алекс не переставала думать о Тине. Конечно, есть опасность, что девчонка ее выдаст, но у Александры только что закончилась вода и нет еды, а новое путешествие по бесконечным подземным переходам не вызывает никакого энтузиазма. Скорее всего, Тина – ее единственная возможность выбраться из замка.