Текст книги "Я тебя сломаю (СИ)"

Автор книги: Анастасия Тей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Ахаха, может мне в твоих тапках на встречу пойти? Что думаешь? – сквозь смех сказал Тимур.

И мы снова засмеялись, представив эту картину. Где весь такой брутальный и деловой Тимур Альбертович заходит в офис в тапочках с кроликами.

– Померь, – усмехаясь, сказала я, снимая с себя тапки.

Тимур вскинул бровь, скорчив недовольное лицо.

– Еще чего. Я клоуном тебе быть не нанимался, – сказал Тимур, щелкнув меня по носу.

Я недовольно закатила глаза, обиженно сложив руки на груди.

– Ну пожалуйста, Тим. Пожааалуйста, – умоляюще простонала я, сделав самые невинные глазки.

Тимур несколько секунд наблюдал за мной, а после с грохотом отбросив кухонные приборы стал надевать эти тапки, наблюдая за мной из под тешка. А я всеми силами старалась не засмеяться раньше того момента, как он наденет эти тапки. А это было сложно, я даже скулы втянула, чтобы сдержаться. Тимур натянул на ноги тапки, но не до конца. Поскольку его нога на несколько размеров была больше моей, его пятка свисали и от этого становилось еще смешнее. Тимур отошел от барной стойки, показываясь во весь рост, словно ребенок, что хвастается перед бабушкой новыми вещами.

– Смейся уже, – с липовым недовольством сказал Тимур.

И не дожидаясь повторного разрешения, я разразилась громким смехом. Из моих глаз практически прыснули слезы. Настолько мне было смешно. Тимура долго ждать не пришлось и спустя уже пару секунд он вместе со мной загибался от смеха. Его искрений и такой беззаботный смех, заставлял мое сердце сжиматься в болезненные спазмы. Но одновременно с этим он зарождал тепло внутри меня, согревая каждую клеточку. Его смех казался таким родным, но вместе с этим непостижимо далеким. Хотела бы я слушать его каждое утро…? К н и г о е д . н е т

– Мааайя, ау, о чем задумалась спрашиваю? Где у тебя кнопка перезагрузки? – в реальность меня вернул теплый голос Тимура.

Попыталась собраться с мыслями, вспоминая о чем он вообще спрашивал.

– Да, так. Просто задумалась, – и я нервно отвернулась к тарелке, хоть есть мне больше и не хотелось.

Почему у меня вообще возник этот вопрос? Откуда он взялся?

– …как тебе идея? Ты… Ну посмотрим какой-нибудь фильм, – неуверенно мямлил Тимур, а я снова пропустила половину его слов.

Не посмотрим, Тимур. Правда ты об этом еще не знаешь. И внутри вновь все сжалось в болезненные спазмы.

– Отлично! – слишком радостно ответила я. – Фильм это хорошая идея.

Тимур посмотрел на меня недоверчивым взглядом, делая глоток кофе.

– Все хорошо? – недоверчиво спросил он.

Дала себе мысленной пощечины.

– Все хорошо, – соврала я.

Тимур на протяжении нескольких секунд продолжал внимательно всматриваться в мое лицо, но в итоге, кажется, поверил. Мы доели остатки завтрака, только уже в полной тишине и Тимур поехал на работу.

– Не забудь про вечер, – Тимур резко, но аккуратно притянул меня к себе за талию. – И пожалуйста, Майя, не делай глупостей, – добавил Тимур внимательно всматриваясь в мои глаза.

Я кивнула, потому что сказать что-либо не было сил. Я собиралась уже отойти, но Тимур не отпускал и лишь сильнее прижал меня к своему горячем телу. Он нежно заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос, внимательно проследив за этим действием, а после немного нервно поцеловал в щеку. Я даже понять ничего не успела ни то, что сказать, но Тимур уже скрылся за дверью. Приложила ладошку к месту поцелуя, где я до сих пор ощущала огненный отпечаток его губ и на лице против моей воли расцветала улыбка. Поцеловал. Почему? Играет со мной опять? Что ж ты за человек, Тимур? То на цепь грозишься посадить, то целуешь? И в последний раз бросив взгляд на входную дверь, я направилась в свою комнату.

Тело замерло в самом проходе, когда на глаза попалась та самая картина, под которую я на скотч примотала флешку Елецкого. Обернулась назад, словно кто-то уже прочитал мои мысли и собирался забрать ее. А затем быстро захлопнула дверь, прислоняясь к холодному дереву спиной. Ноги словно приросли к паркету, ослабевая. Ладошки вспотели от липкого страха, что распространялся волной по всему организму. А тело наотрез перестало слушаться. Я нервно билась затылком об дверь, в желании избавиться от всех мыслей, что разрывали мое сознание на миллион частей. Действительно ли ты хочешь этого?

– Ааааа, – злобно закричала я, хватаясь за голову.

Плевать! Просто сделаю! Просто избавлю себя от унижений. От боли. От этого гребаного рабства в виде Тимура! Я просто хочу вернуться к своей старой жизни! К друзьям. К работе. Я просто хочу домой. Где гарантии, что Тимур больше не будет меня бить, унижать, пытаться изнасиловать? Здесь я каждый день словно на пороховой бочке сижу, которая в любой момент может взорваться, ничего от меня не оставив. Рядом с Тимуром каждый день может стать последним, а я просто хочу жить.

Подбежала к кровати и взобравшись на нее, я без труда достала флешку, отклеив скотч от картины. Несколько секунд гипнотизировала черный прямоугольник взглядом, а после, крепко сжав ее в кулаке, побежала в кабинет Тимура. Решение уже было принято. Нужно только успеть. Лишь бы успеть. Все действия словно на автомате. Открыла дверь. Включила компьютер. Загрузка. В ожидании загрузки я нервно отбивала пальцами по столу, в попытке успокоить свои нервы.

– Давай, давай, давай, – как мантру повторяла я.

Высветился рабочий экран. Так, отлично. Вставила флешку в разъем. Какая там папка? Я начала активно вспоминать переданную мне позже информацию от Елецкого. "Отчеты". Да, точно! Взглядом нашла нужную папку. Скопировала. Сохранила на флешку. Готово. Все.

Я нервно рухнула спиной на кресло, в невериетгипнотизируя экран монитора. И только сейчас время замедлилось, возвращая меня в прежний ритм жизни. Это все? Тогда почему в сердце не было радости, лишь адская боль, что сжимала его в болезненные спазмы. Почему во рту был привкус горечи. А в душе дыра, размером с футбольный мяч. И я чувствовала как она неизбежно росла внутри меня, доходя до гигантских размеров. Дышать стало практически нечем, стены кабинета стали удушающими, и я быстро поднялась на ноги, хватаясь за воротник футболки. Словно это она меня душила, сжав мою шею в тугой узел. Словно в тумане вышла из кабинета Тимура, направляясь в свою комнату. А в руке я продолжала с силой сжимать флешку, что казалось и вовсе хочу сломать ее на маленькие частички.

Мне было больно от того, что я предаю Тимура. Мне было мерзко от самой себя. И почему? Что хорошего этот человек принес в мою жизнь? Лишь боль. Он принес мне столько боли, а я ненавижу себя за то, что предаю его?! Он заслуживает этого! Он плохой человек! Он тиран! Жестокий! Черствый! Он…он. И я рухнула на пол, задыхаясь от слез. Почему же тогда все эти мысли никак не помогают мне избавиться от этой боли?

Тимур

Я уже на протяжении получаса сидел в своем кабинете, всматриваясь в панорамные окна, сквозь которые открывался вид на весь город. Но я не видел ни город, ни красивый закат. Потому что перед глазами битый час прокручивались картинки из видео, где Майя скачивает какие-то файлы на флешку. Она все таки сделала это.

Я знал все с самого начала. С первого дня как только Майе поступило предложение от Елецкого. И по началу я хотел расхерачить его мерзкую рожу до неузнаваемости, но идеальный план, что созрел в моей голове, не дал этого сделать. Как же я все узнал? Здесь все просто. Первую их встречу в магазине, я видел своими глазами. Видел как Елецкий, передал флешку Майи. После последовали его угрозы. По типу: "Ни одно ваше грязное действие, Тимур Альбертович, не останется безнаказанным. Я знаю с помощью чего вы достигли таких высот, но не долго вы будите занимать это кресло. Уж поверьте." А единственное, что я делал незаконно. Отмывание денег через левые организации. Все. В остальном я был чист. Ну, а дальше сложить дважды два было несложно. И поняв, что Елецкий собирался сделать. А именно засадить меня в тюрьму на долгие годы. Единственной задачей оставалось не дать ему этого сделать. И я справился.

Я был действительно идиотом, поскольку держал ТАКУЮ информацию против себя самого на видном месте. И спасибо Елецкому за то, что показал мне это. Я уничтожил любые даже самые мизерные улики. Всё, что связывало меня с незаконным отмыванием денег. Создал липовую папку на рабочем столе "Отчеты", в которой был лишь план моего тендера. А в самом конце надпись большими буквами: "Не чувствуете, Господин Елецкий? Газом запахло." Дааа, я собираюсь уничтожить этого сукина сына. Он сунул свой вонючий нос туда, куда совать его не может никто! Решил помериться силой. Решил, что может на*бать самого Тимура Альбертовича! Нееет, такое не прощается. Я стираю таких крыс с лица Земли.

Но зачем же ты, Майя, решила пойти по стопам всех людей, что были в моей жизни? Ты предала меня. И это осознание разъедало, что-то внутри меня. Казалось, что на меня без остановки лили серную кислоту, причиняя адскую боль. И это Майя держала ту самую бутылку, продолжая без остановки выжигать мои внутренности. Мне хотелось орать во все горло. Крушить, превращать в пепел все вокруг себя. Мне хотелось убить ее. Задушить собственными руками. Но мысль о том, что Майи не будет. Что она перестанет дышать, причиняли мне только больше боли. Невыносимой боли. Да, я был не идеален. Я был ужасен. Я был моральным ублюдком, но… Но ведь я менялся. Для нее. Ради этой девчонки я каждый Божий день перекраивал себя, менял. Я хотел стать лучше для нее. И я ведь просил просто подождать! Просто, сука, подождать. Дать мне время. Совсем немного времени. Но почему ты не смогла? Зачем делаешь так больно? Зачем портишь все, даже не дав мне возможности что-то исправить?

Я не мог ехать домой сейчас. Потому что знал, что могу не сдержаться. Мне было страшно от самого себя в эту секунду. И я боялся что, если приеду домой, то сотворю непопровимые вещи. Поэтому мне хотелось прибить гвоздями свои ноги к полу, поскольку желание сорвать к ней прямо сейчас было до невозможности сильным. Мне хотелось заглянуть в ее чертовы глаза, что сводил меня с ума каждый раз. Что снились мне каждую ночь. Посмотреть в них и увидеть там хоть что-то. Хоть толику сожаления. И я все прощу. Я смогу простить ее, потому что знаю, что причинил ей не меньше боли. Но мое сердце разрывалось, скручивалось в болезненные спазмы, потому что я боялся… Я боялся того момента, когда загляну в ее бездну темно-серых глаз и ничего там не увижу. Ничего, кроме жгучей ненависти. Ничего, кроме призрения. Я боялся того, что уже слишком поздно. Боялся, что уже…сломал ее. Сломал ту, что хотел любить.

Сердце не выдерживало. Все тело трясло. Боль все быстрее заполняла мой организм, словно яд, что неизбежно убьет меня. Я чувствовал, как он растекался ядовитой смесью по моим венам. Я чувствовал как задыхаюсь. И большего я не выдержал. Резко подорвался с кресла, направляясь на выход. Сейчас. Я хочу все увидеть сейчас.

Водитель уже вез меня на сумасшедшей скорости в сторону дома, а я все никак не мог остановить поток своих мыслей. Мы всегда были противоположностями. Как плюс и минус на магните. Как огонь и вода. Мы оба были разочарованы в этом мире. Ни один из нас не верил в любовь и добрых людей. Но эта девчонка всегда хотела найти во мне что-то хорошее, но этого не было. Я был уверен, что ничего хорошего во мне не осталось. Она хотела исправить не исправимое. Изменить то, что изменить уже было невозможно. Она пыталась увидеть во мне то, чего просто не было, из-за чего каждый раз она терпела поражение. Но я проиграл. Неизбежно проиграл, когда влюбился в нее… Мы оба были уже сломаны в нашу первую встречу. И в этом была вся ирония судьбы, как только я это понял. Мы не должны были уничтожать друг друга. Нам нужно было исцелять.

Майя

Пол дня я бездвижно пролежала на кровати, невидящим взглядом прожигая потолок. Я плакала. Я кричала. Я билась в конвульсиях. Я успокаивалась. А потом все снова по этому адскому кругу. Меня сжирали мысли. Миллион мыслей, что непрерывно врезались в мое сознание. Но в моей голове был лишь один вопрос, что поистине волновал меня. Почему мне так паршиво из-за того, как я поступаю? Почему меня морально убивает осознание того, что я предала Тимура? Почему, черт возьми! Потому что…что? Но на этот вопрос у меня не было ответа. Или я просто не хотела отвечать. Но меня не покидала мысль, что я что-то теряю. Что-то важное. До ужаса необходимую деталь.

Губы против моей воли начали дрожать. Дорожки соленых слез скатывались по моим щекам, обжигая кожу. Все тело, словно окатило ледяной водой, когда я поняла. Черт! Я призналась сама себе. Господи, неужели я…

– Я люблю его, – на грани придыхания прошептала в тишину комнаты.

Резко подскочила с кровати, направляясь в кабинет Тимура. Я бежала так быстро. Практически не касаясь пятками пола. Я все исправлю. Все исправлю. Не знаю, что будет потом. Не знаю, как мы все решим. Но я не могу. Не могу предать его.

Со стуком открыла дверь в кабинет Тимура, влетая в комнату на всех порах. Ноутбук. Словно на автомате села за рабочий стол, нажимая кнопку включения. А внутри каждая частичка моего нутра грохотала.

В кабинете был мрак и лишь свет от ноутбука давал лёгкое освещение. Черт, быстрее! Ноутбук вывел меня на рабочий стол и я дрожащими руками пыталась вставить флешку.

– Давай же ты! – прорычала я, ударяя рукой по столу.

Вставила флешку и открыла нужный файл. Загрузка. Да чтоб тебя! Слезы предательскими дорожками стекали по бархатистой коже, размывая общий вид комнаты. Поздно плакать, Майя!

Загрузка завершилась, и я открыла файл. В эту же секунду моё сердце пропустило последний удар и остановилось.

В дверях кабинета стоял Тимур. Господи… Я не видела его лица, лишь тёмный силуэт его тела…словно сам дьявол. Я всегда чувствовала его сильную энергетику, но сейчас…она будто умерла.

Я дрожащими руками вытерла слезы и улыбнулась.

– Ты рано.

В кабинете была мертвая тишина и Тимур совсем не шевелился.

– Какая же ты мразь, Майя, – безжизненно процедил Тимур и включил свет.

– Давай, иди сюда. Я хочу посмотреть тебе в глаза. Давай! – заорал Тимур и я подскочила на стуле.

Медленно поднялась на ноги и двинулась к нему.

– Посмотреть мне в глаза хочешь! Ты уничтожил меня! Ты не оставил ничего от той Майи, которой я была! Ты меня сломал! И чего ты ждал, Тимур? ЧЕГО ТЫ, СУКА, ЖДАЛ!? – орала я во все горло, размахивая руками.

Слезы уже градом скатывались по щекам и я начала истерично смеяться, как психически больная.

Подойдя к нему практически вплотную, ели слышно прошептала:

– Ты хотел посмотреть на меня? Так смотри!

Исправлять что-то больше не было смысла. Он все знал. Знал с самого начала. Но как? И почему ничего не сделал раньше? Решил проверить меня? Посмотреть предам ли я его? А чего ты ждал, Тимур? Неужели ты и правда думал, что я упущу свой единственный шанс на свободу? Я смотрела на него, а желание сказать всю правду так и рвалось наружу. Но я подавила этот порыв, засунув все свои чувства в самый дальний уголок своего сердца. Пускай возненавидит меня. Лучше пусть призирает. Лучше пускай он думает, что я ненавижу его так же, как и раньше. Лучше так, чем я признаюсь в том… Горло вновь сдавил болезненный комок, что с трудом давал мне говорить. Сердце больше не билось. И казалось, что именно сейчас внутри меня все рухнуло. Фонарики погасли. Свет выключили. И я рассыпалась.

Тимур

Я смотрел на нее, а перед глазами так и мелькало единственное слово. Поздно. Я заглядывал так глубоко в бездну ее темно-серых глаз, но так и не нашел там сожаления. Лишь жгучая ненависть, что с каждой секундой все больше и больше отравляла мой организм. Я видел там столько боли, океан боли. Так много, что мне самому становилось больно. Она ненавидит меня. С силой сжал кулаки, в надежде что это поможет хоть немого притупить боль. По ее щекам без остановки скатывались слезы. Она, словно задыхалась от чувств, что переполняли ее. От ненависти? И я так много хотел сказать. Так чертовски много хотел спросить. Но вместо этого я молчал, продолжая прожигать ее, уже такое родное лицо, неверующим взглядом.

Майя сделала решительный шаг ко мне, подходя практически вплотную. Дорожки соленых слез продолжали обжигать ее щеки, каплями падая на паркет. Лицо было опухшим, казалось, что она проплакала несколько дней. А глаза… Ее глаза окончательно потухли. Майя медленно, словно в замедленной съемке, придвинулась к моему уху, а я нервно сглотнул.

– Я тебя ненавижу, – дрожащим голом прошептала она.

С силой зажмурил глаза, в попытке сдержать рвавшийся наружу крик бессилия. Я потерял ее. Потерял. Навсегда. Безвозвратно. Без права это изменить.

– Пошла вон, – ели выдавил из себя я.

Майя продолжала стоять напротив меня, усмехаясь. А я больше не мог держаться. Не мог выносить эту боль. Не мог выносить ее безразличие. Мне хотелось ударить ее. С силой встряхнуть за плечи, лишь бы увидеть хоть что-то. Хоть что-то увидеть в ее глазах. Но там было пусто.

– Пошла вон! – заорал я во все горло, переворачивая стол, что стоял с краю у двери.

Майя даже не дернулась. И лишь безразлично перевела свой взгляд на перевернутый мною стол. Открыла рот в попытке что-то сказать, но почему-то передумала. И взглянув на меня в последний раз, медленно вышла из комнаты. И я отпустил ее. Оставил. Она свободна. Свободна, как и хотела.

И пока она медленно выходила из комнаты, я прожигал ее спину взглядом черных глаз, как в первый день, когда она отходила от нашего столика. Нет, это ты уничтожила меня. Сломала все, что сама же выстроила во мне. Ты забрала единственное, что все еще делало из меня человека. Ты забрала мое сердце, Майя.

Майя

Я шла по дорожке из гравия навстречу своей свободе, а за мной тянулась невидимая дорожка из крови. Я шла с гигантской дырой в районе груди. Там должно было быть сердце, но его там не было. Я сама. Голыми руками вырвала его. Я слишком поздно поняла, что люблю Тимура. Слишком поздно я решила все исправить. А после. Я не нашла в себе силы простить его. И подбросив монетку где с одной стороны была месть, а с другой любовь. Я выбрала месть. Я собственно ручну все уничтожила. Я думала, что только сильный может отомстить. Я думала, что сильный это тот, не прощает ошибок другим людям. Но как оказалось сильный это тот, кто смог найти в себе силы простить. Поэтому подбрасывая монетку выбирайте правильную сторону.

***

В этот день, в кабинете огромнго дома, двое любящих людей потеряли друг друга. Они разбили сердца друг друга, безжалостно вырвав их из груди. Из-за гордости. Из-за обид. Из-за злости. Они так и не нашли в себе силы простить. Но они зародили новую жизнь. Внутри разбитой и сломанной девочки, что сейчас шла по дорожке из гравия, билось крохотное сердце.

КОНЕЦ.