Текст книги "Градации черного. Книга 2"
Автор книги: Анастасия Столярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
– Не хочу, – ответил Женя, в его глазах мелькнула досада и он коротко глянул на часы.
– Это почему же? Знание – сила, – спросил Вадим.
– Когда он захочет, он расскажет это сам…
– Он не захочет, Женя, – проговорил Вадим, доставая вторую сигарету, – он не станет раскрывать карты. Зачем ему? Ты не задумывался о том, что ты его совсем не знаешь, нет, ты знаешь факты его биографии и все. Никаких эмоций, чувств, привязанностей. Тебе не приходило в голову, почему? Он до чертиков боится раскрыть душу, конечно, внешне он самый уверенный, самый сильный, но на самом деле у него внутри куча комплексов, страхов, подавленных желаний. Было время, когда его даже мучили панические атаки, это когда человек задыхается и трясется. Это все нервы. И, конечно, он тебе ничего такого не скажет, чтобы ты не смог использовать эту информацию против него.
– Я никогда не буду использовать ничего против него, – с досадой произнес Женя, оторвавшись от тетрадей. – И вообще, ты несешь какую-то чушь…
Вадим снова рассмеялся:
– Ты прав, Женя, – легко согласился он. – Пусть чушь. Просто ты еще очень маленький. И глупенький. Но ты повзрослеешь. И мне кажется, это случится скорее, чем ты думаешь. Ладно, мне действительно пора. Ты думаешь, я не вижу, как ты многозначительно поглядываешь на часы. Не говори дяде, что я заходил. Ты мне понравился. Мне кажется, мы поладим. Когда Адольф вдоволь наиграется с тобой, думаю, он иногда и мне разрешит с тобой поиграться… Но я все-же открою тебе одну его маленькую тайну… Он же сейчас не курит? Так вот, он всегда начинает курить, когда страшно нервничает…
И он, снова усмехнувшись про себя, вышел за дверь. Женя мельком подумал, что Адольф курил как раз тогда, когда они первый раз встретились. Женя остался один, он пытался всеми силами снова приняться за конспекты, но не мог. Неожиданно на него навалилась усталость и опустошенность. Ранее неизведанное чувство слепящего одиночества стиснуло грудь. Он достал телефон и стал звонить Роману, потом Николаю, друзьям из секции баскетбола. У всех все было по-старому, Роман дотошно спрашивал его, что он ест и как спит, Николай сетовал, что на работе полный завал и теперь ему не с кем весело перекидываться шутками в обеденный перерыв. Та веселая беззаботная жизнь, которую он так бездумно оставил, продолжалась и без него. Женя вновь и вновь спрашивал себя, правильно ли он поступил, уехав сюда. Он согласился бросить все, потому что Адольф просил его быть с ним, сейчас же у него создавалось впечатление, что Адольфу он и не особо нужен. Когда Женя жил в Москве, они были ближе друг к другу чем сейчас, живя в одной квартире.
Адольф появился дома только в воскресенье поздно вечером, он рассеянно поздоровался с Женей и прошел в свою комнату, позже он зашел к Жене и присел к нему на кровать, некоторое время он молча наблюдал за тем, как Женя повторяет конспекты.
– Знаешь, когда я зашел, мне показалось, что ты чем-то расстроен и обижен, – проговорил Адольф после недолгого молчания, – ничего не хочешь мне рассказать?
Женя машинально листал тетради и не поднимал глаз:
– Мне плохо. Я чувствую себя лишним тут, – наконец почти шепотом произнес он, – мне одиноко. Я никогда не чувствовал себя так раньше, вокруг всегда кто-то был, а теперь я один…
Он судорожно вздохнул, и Адольф негромко рассмеялся:
– Глупенький, конечно, это не так. Ты просто еще не привык к такому ритму жизни. Строить новое всегда сложно. Но ты справишься, ты сильный, я знаю. Возможно, тебе кажется, что я как-то отдалился от тебя, но это не так. Я просто хочу дать тебе время самому разобраться в своих мыслях, человеку полезно побыть наедине с самим собой. Поэтому я хочу, чтобы ты сказал, что у тебя все в порядке, слышишь?
Женя кивнул головой:
– Да, все в порядке, – он вымученно улыбнулся. – Просто мы проводим так мало времени вместе. Наверно, ты прав, я просто устал, никак не войду в привычную колею, но это пройдет….
Адольф довольно кивнул ему:
– Это нравится мне намного больше, – улыбнулся он, – ты звонил в Москву? Как там Рома?
Женя судорожно вздохнул:
– Ничего, все по-старому, – тихо проговорил он. – Рома подробно расспрашивает меня, что я делаю, чем занимаюсь, я рассказываю. В принципе, мы с ним каждый день разговариваем по телефону, но я все равно ужасно по нему скучаю. Не знаю, но мне его так не хватает, у меня в груди словно туго натянутая струна…
Он машинально прижал ладонь к груди, Адольф мягко улыбнулся:
– Я вижу, что тебя грустно и одиноко. Это видно по твоим печальным глазам. Знаешь, когда ты грустишь, у тебя сразу меняется взгляд – он становится кротким, ты смотришь из-под длинных ресниц так печально. Тебе идет. Я хочу взять тебя в одно место. В субботу вечером, ты согласен? Один мой знакомый устраивает прием в честь своего дня рожденья. Тебе будет полезно с ним пообщаться – он известное лицо в городе, к тому же там будет много влиятельных людей, тебе нужно заводить полезные связи. И еще одна хорошая новость для тебя – квартира почти готова, ты уже можешь переезжать. Завтра пойдем посмотрим?
Женя послушно кивнул, Адольф видел, что он хочет еще что-то сказать, но не решается, поэтому он мягко взял Женю за руку и посмотрел ему в глаза:
– Я слушаю, говори, – улыбнулся он, – я же вижу, что ты хочешь что-то мне сказать. Я могу читать тебя как открытую книгу, иногда мне кажется, что я знаю тебя даже лучше, чем ты знаешь себя… Это наивысшее проявление близости…
Женя смутился, он вспомнил свои одинокие вечера, но ничего не стал говорить:
– Да. Ко мне заходил твой друг, Вадим. На меня посмотреть… – и он вопросительно поднял на Адольфа глаза.
Адольф усмехнулся:
– Значит, он меня не послушал. Я запретил ему приходить. Что ж, придется вычеркнуть его имя из списка разрешенных посетителей. Не беспокойся, больше он сюда не придет. Он чем-то обидел тебя?
Женя помолчал:
– Нет, – сказал он после небольшого раздумья, – он просто стебался. И был под кайфом. Говорил какие-то глупости, что ты хочешь сделать из меня подобие отца. Я не поверил ему…
Адольф негромко рассмеялся:
– Запомни, Женя, он всегда говорит чушь, ты не должен воспринимать его треп всерьез. К сожалению, я не смогу полностью тебя от него оградить, где-то вы все равно будете пересекаться. Но я хочу, чтобы ты никогда не принимал его слова близко к сердцу, ты же знаешь, что он злоупотребляет, а наркоманам верить нельзя…
– Тогда зачем ты с ним общаешься? – воскликнул Женя, – это не мое дело, но мне кажется, что от него стоит держаться подальше…
И он умолк и нерешительно посмотрел на Адольфа:
– Скажи, а у тебя есть настоящие друзья? – тихо спросил он.
Адольф терпеливо ему улыбнулся, как ребенку, задавшему глупый вопрос:
– Нет, Женя, у меня нет друзей. Не было времени их заводить. Я много учился, работал. Мой день на протяжении многих лет был расписан по минутам. И я упустил это время. Настоящих друзей заводят в юности, когда душа еще чиста и открыта. Не беспокойся, мне не нужны друзья, мне вполне хватает приятельских отношений. Кстати, не называй Вадима моим другом, он всего лишь приятель. Он знает. И не обижается. И не забивай голову…
Женя хотел возразить, но потом умолк, опустив глаза вниз. Адольф неслышно вышел из комнаты, Женя слышал, как он вновь собирается уходить. Хлопнула входная дверь и Женя вновь остался один.
Глава 2
Рабочая неделя пролетела быстро, промелькнула, как один день, тусклое белесое солнце неторопливо поднималось из-за завесы затянувших небо облаков, достигало своего апогея в полдень, когда небо немного начинало светлеть, и стремительно скатывалось к западу, оставив тонкую багровую полоску в затянутом серыми тучами небе. Незаметно подкрались выходные вместе с серыми проливными дождями, холодными осенними туманами по утрам, сыростью… Сырость ощущалась везде: в вечно влажной одежде, в сыром промозглом воздухе…. Город тонул в нескончаемых лужах, ветер рвал с деревьев последнюю листву, большая часть ее, пожухлая и почерневшая, потускневшим вытертым ковром застилала тротуары. За окном, покрытом мельчайшими капельками тумана, уже которые сутки подряд моросил дождь. Днем и ночью он однообразно шумел по мокрой крыше, словно рассказывая бесконечно печальную ночную сагу. Стекла жалобно дребезжали под яростными порывами ветра. Женя уже два дня жил в новой квартире. Ремонт был проведен капитальный, обновили полы, убрав старинный дубовый паркет с причудливыми узорами, стены были оклеены новыми дорогими обоями, Адольф распорядился поставить сюда новую мебель. Квартира была новенькая, словно с иголочки, лаково мерцала идеально отполированной поверхностью новой мебели.
– Я обновил тут все, – пояснял Адольф, – не хочу, чтоб мне тут что-то напоминало о прошлом. И теперь ты можешь начать новый этап своей жизни с чистого листа. Нравится?
– Да, очень, – отвечал Женя, проходя по комнатам. В прошлый раз, когда он был тут, все было еще совсем не так, тогда просторные комнаты словно хранили дух прошлой жизни, теперь навсегда стертом. Сердце тронула чуть терпкая горечь, вызывая легкую грусть.
– Тут все так красиво, но, право, не стоило, я чувствую себя немного неуютно, – проговорил Женя, проходя по комнатам и дотрагиваясь до новой мебели кончиками пальцев, словно боясь ее испортить, – здесь так много места для одного. Я подумал, что, возможно, правильнее было бы продолжать жить вместе с тобой, так мы хотя бы будем видеться чаще, мне не хватает тебя…
Он неуверенно обернулся на Адольфа, но тот лишь привычно улыбнулся и ответил, чтобы Женя не забивал себе голову. Женя машинально ему кивнул, ему вдруг стало так горько, что он почувствовал, как из глаз у него готовы брызнуть слезы, он робко отвернулся, но Адольф, который мог раньше уловить изменение его настроения по одному только взгляду, казалось, ничего не заметил. Он продолжал что-то весело говорить Жене и тормошить его за плечо, он стал просто ужасающе черствым…
Теперь Женины будни стали еще более одинокими, Адольф заезжал к нему редко, на работе они почти не общались, Адольф никогда не заходил в тот закуток, куда поместили Женю. Иногда они встречались в холле банка и Адольф рассеянно кивал ему при встрече или же ласково улыбался в зависимости от его настроения, которое менялось также часто, как погода за окном, но Женя постепенно привыкал к его капризам. Женя удивлялся, как менялся Адольф на работе, лицо его приобретало оттенок какой-то холодной расчетливости, железным тоном он отдавал приказы, его лицо при этом оставалось совершенно безучастным, точно они были незнакомы. Сотрудники не любили и боялись его, Женя часто думал, что если бы он не знал Адольфа, он бы подумал, что он жестокий и эгоистичный человек… Женя грустно усмехнулся, именно так он и подумал при их первой встрече, которая, казалось, была просто невероятно давно… Он уже несколько недель жил с ощущением, что он просто наскучившая бесполезная вещь, небрежно закинутая на дальнюю полку, одиночество душило его и он слонялся по большой дорогой квартире как неприкаянный.
Женя молча сидел на диване, забравшись на него с ногами и смотрел в окно на темную сырую ночь. В комнате было совсем темно, лишь с улицы от соседнего промозглого фонаря лил тоненькой струйкой тусклый поток света, едва различимый в ревущей сонями тонн низвергаемой с неба воды. В прихожей он услышал звук отпираемой двери – у Адольфа были ключи. Он неслышно вошел в гостиную, окинув ее взглядом, включил свет. Женя взглянул на него, он постарался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной и жалкой, Адольф моментально уловил его настроение. Он подошел к нему и сел рядом, взяв его за руку, его рука была холодна.
– Грустишь? – мягко спросил он, поглаживая руку Жени. – Собирайся, я приехал за тобой, помнишь, я обещал взять тебя на одно мероприятие…
Женя грустно посмотрел ему в глаза и опустил взгляд:
– Наверно, мне лучше остаться, – неуверенно сказал он, – я не хочу никуда ехать, я буду там… лишним. Не знаю почему, но в последнее время я часто ощущаю себя… так.
Он не договорил и поднял глаза на Адольфа, тот лишь привычно улыбнулся, подсел к Жене на диван и взял его за руку:
– Все пройдет, – он улыбнулся и задумчиво поднял глаза, – я хочу, чтобы ты улыбался, тебе так идет улыбка. А теперь быстро собирайся, тебе полезно выбраться в люди. Это будет необычная вечеринка, хозяин обожает нюхать кокаин под классическую музыку, тебе будет полезно послушать. К сожалению, большая часть людей будет либо пьяны, либо под кайфом, просто не обращай на них внимания. Надеюсь, там не будет Вадима, иначе он от тебя не отстанет… Надень серую рубашку, которую я купил тебе на той неделе, тебе идет этот цвет…
Женя послушно кивнул и отправился в комнату переодеться, когда он вышел Адольф оглядел его довольным взглядом и повелительно махнул рукой:
– Нам пора, ты очень-очень красивый мальчик, только очень грустный. Но тебе идет даже это. Но сегодня я хочу, чтобы ты улыбался, я соскучился по твоей теплой улыбке, по лучикам в твоих глазах. Ты меня понял?
Женя послушно ему кивнул, они вышли на улицу – дождь хлестал в лицо с ожесточающей силой, Женя казалось нереальным, что где-то посреди этой разъяренной стихии есть место, где светло, где танцуют и отдыхают нарядные люди, которые совсем не подозревают об этой разверзнувшейся бездне, готовой поглотить город. Женя сидел на переднем сиденье машины и искоса посматривал на Адольфа – его лицо было сосредоточено и неподвижно, как у мраморной статуи, глаза были устремлены вдаль, на дорогу; Женя неожиданно подумал, что в который раз он смотрит на Адольфа точно видит его впервые.
– Спрашивай, Женя – тихо проговорил Адольф, не поворачивая головы. – Ты уже давно смотришь на меня, я чувствую твой взгляд…
Женя опустил взгляд вниз и долго молчал:
– Иногда мне кажется, – начал он глухим голосом и замолк, – кажется, что ты так долго хотел меня получить, и вот теперь не знаешь, что со мной делать. А так я тебе не нужен. Иногда ты бываешь так холоден, что я…– он невесело рассмеялся, – мне просто… больно, наверное, … возможно, мне не стоит тут находиться, если я наскучил тебе, я не хочу тебе мешать….
Он умолк и робко поглядывал на Адольфа, тот улыбался чему-то, по-прежнему не сводя глаз с дороги.
– Только не говори мне, что ты додумался до этого сам, – усмехнулся он.
– Да, ты прав, это сказал мне твой друг… – немного помолчав сказал Женя.
– Я уже говорил, Женя, у меня нет друзей. Только приятели, – поправил его Адольф. – И Вадима ты не должен слушать, часто он несет бред. Насчет последнего… вот, смотри, мы уже приехали – и он указал на большое здание, украшенное яркими огнями. Адольф аккуратно припарковал машину, он заглушил мотор, но не спешил выходить из машины, напряженно думая о чем-то своем. Женя вопросительно смотрел на Адольфа, он ничего не отвечал, на губах его играла легкая улыбка, а взгляд был по-прежнему устремлен вперед. Потом он перевел взгляд и несколько мгновений смотрел на Женю в упор:
– Ты нужен мне. Очень. Это пока все, что ты должен знать. Не забивай голову всякими глупостями и размышлениями, от этого появляются морщинки. Просто верь мне. Тебе стало легче?
Женя помолчал и потом нехотя кивнул:
– Да, мне стало легче. Я ведь… уехал не ради учебы в престижном вузе, карьеры и всего прочего, это все шелуха. Я уехал из-за тебя… – Женя вздохнул и продолжил, – мне показалось, что я очень нужен тебе… но теперь мне так не кажется…
Адольф молчал, на его губах играла легкая улыбка:
– Довольно, долгих душевных разговоров, на сегодня хватит, – негромко проговорил он и лукаво улыбнулся, – я и так слишком много сказал тебе, не хочу открывать все карты сразу. Пойдем, – и он потянул его за руку, – и улыбайся, мне так нравится твоя улыбка. Сегодня я приказываю тебе повеселиться от души.
В слабоосвещенном зале было почти темно, яркий мерцающий свет неоновых лампочек резал по глазам, несколько мгновений Женя был ослеплен им, музыка оглушала его. В глубине зала он видел размытые тени людей. Женя на мгновение замешкался – в следующее мгновение Адольфа рядом с ним уже не было. Он беспомощно огляделся по сторонам – вокруг были одни незнакомые лица, он вдруг с неимоверной силой ощутил свою оторванность от этого мира, рядом с буйным весельем толпы он еще горше почувствовал свое одиночество, он почувствовал, как в груди перехватило дыхание… первой его мыслью было немедленно уйти, но скрепя сердце он остался – Адольфу это бы это очень не понравилось, он терпеть не мог, когда нарушались его приказы. Женя понимал, как нелепо и смешно он смотрится со стороны, не танцующий мальчик с большими печальными глазами, он стал осторожно пробираться к выходу, его толкнули – он поднял голову и вдруг встретился с взглядом ослепительно голубых глаз, незнакомка была смущена.
– Простите, – произнесла она чуть нараспев, смущенно потупив взгляд и исчезла в толпе. Женя видел ее всего мгновение, но в память его отчетливо врезались огромные синие глаза, темные каштановые кудри до пояса и обнаженные плечи девушки.
Вдруг кто-то бесцеремонно взял его за плечо, Женя оглянулся и увидел Вадима, тот усмехнулся, и Женя понял, что он все видел и почему-то ужасно смутился, Вадим ободряюще потрепал его по плечу и жестом велел следовать за ним. Они стали медленно пробираться сквозь толпу танцующих к отгороженным диванчикам. Адольф ждал их там в окружении двух, как Жене показалось сначала, абсолютно одинаковых девушек. Потом, приглядевшись, он понял, что они нисколько не похожи, обе были ослепительными блондинками с пепельными, завитыми в крупные локоны волосами и одетые в короткие платьица. Адольф с самой нежной улыбкой шептал им что-то на ушко, они оглушительно смеялись, одна из них сидела у него на коленях. Увидев Женю, он слегка кивнул ему головой и указал на бокал:
– Будешь?
Женя отрицательно покачал головой и сел рядом.
– Где ты был? – спросил Адольф, окинув его быстрым проницательным взглядом. – Я искал тебя… Я подумал, что ты ушел домой…
Вадим негромко рассмеялся, выразительно глядя на Женю, но ничего не сказал, он сидел напротив, вальяжно развалившись в большом кожаном кресле и закуривая очередную сигару. Женя вспомнил, что Адольф как-то говорил, что тот чрезмерно много курит. Девушки убежали попудрить носик, Адольф повернулся к Жене, он неспеша потягивал вино из высокого бокала; цвет его кожи при свете неоновых огней был неестественно бледным и нежным, игрой света на нем отчетливо выделялись иссиня-черные глаза и брови.
– Не испугался? – улыбнулся он привычной легкой улыбкой.
– Немного, – кивнул Женя, – я потерял тебя и уже хотел идти домой, мне тут было неуютно, ведь я никого тут не знаю…
– Разве раньше тебя это останавливало? – удивленно поднял бровь Адольф.
– Нет, – стушевался Женя, и чтобы перевести разговор на другую тему, добавил: – А эти девушки – они твои знакомые?
Теперь да, – кивнул Адольф, неспеша делая глоток вина. – Они тебе понравились? Хочешь? Светленькую или темненькую?
Думай об учебе, а не о грязных шлюшках, – Вадим фамильярно потрепал его за плечо, и Женя с досадой отвернулся от него. На сцене появилась девушка, Женя узнал ее, это была та девушка, с которой он случайно столкнулся в зале. Сейчас она была одета в строгий почти мужской костюм, ее шикарная грива волос была убрана в высокий хвост. Она на мгновение встретилась с Женей взглядом и мельком улыбнулась ему. Она слегка поклонилась гостям, села за фортепиано, по залу разлилась грустная нежная музыка, у Жени защемило сердце. Музыка лилась тихо, завораживающе, в зале постепенно стихли все разговоры, Адольф внимательно смотрел на Женю, но тот не замечал его взгляда, весь он был обращен к ней. Наконец музыка стихла, раздались аплодисменты, Женя продолжал смотреть на сцену, хотя она уже скрылась, у него на душе была странная приятная пустота… Адольф негромко окликнул его, и Женя словно очнулся от небытия:
– Тебе понравилось? – с улыбкой спросил его Адольф, – что это за произведение, Женя и кому оно посвящено?
– Это Лунная соната Бетховена, – проговорил Женя, наморщив лоб, и машинально продолжил – оно посвящено… мне…
Вадим переглянулся с Адольфом и оглушительно расхохотался:
– А я думал, что ты скромный мальчик, – наконец выговорил он, немного отдышавшись, – почему ты так думаешь?
Адольф смотрел на него с легкой улыбкой, и Женя залился мучительным румянцем:
– Мы случайно столкнулись с ней в зале, – запинаясь проговорил он, – и потом перед выступлением она взглянула на меня, и я….
– И ты подумал, что она посвящает эту сонату тебе, – улыбнулся Адольф, его улыбка была такой теплой и мягкой, что Женя ничего не смог ответить и лишь кивнул.
Девушка исполнила еще несколько сонат, Женя не сводил с нее взгляд, она показалась ему такой нежной и хрупкой, что ему хотелось защищать ее, только он не понимал, от кого. В груди в унисон музыки разливалось щемящее чувство нежности и чистоты, он вдруг ощутил, как одиночество, мучавшее его на протяжении двух месяцев, растворилось в волнах этой мягкой волнующей мелодии. Концерт был окончен, девушка поклонилась гостям и исчезла за сценой.
– Адольф, кто она? – спросил Женя, глядя ей вслед, и вдруг, ужасно смутившись, залился румянцем.
Адольф проводил девушку взглядом и с улыбкой перевел взгляд на Женю:
– Вот как, тебе нравятся брюнетки. Что ж, она хорошенькая…
– Но ты знаешь ее? – с мольбой произнес Женя.
– Я не знаю ее, Женя, – с улыбкой ответил ему Адольф, – я видел ее несколько раз, то тут, то там. Она часто играет на фортепиано, я помню…
Вадим посмотрел на Женю с усмешкой:
– Твой дядя слишком редко бывает на таких пафосных мероприятиях, Женя, предпочитая иные, скажем так… забавы, – при этих словах Адольф приложил палец к губам, Вадим понимающе усмехнулся, – я знаю ее. Ее зовут Жанна. Она эскортница. Трахается за деньги с богатыми дяденьками. А конкретно тут она находится с целью подцепить себе богатого лоха. Забудь про нее, у тебя для нее недостаточно денег, приятель…
Адольф выслушал его с улыбкой:
– Фу, как грубо, – фыркнул он, – я наблюдал за Женей во время ее выступления, у него на глазах от восторга выступили слезы. Он был просто очарован музыкой и этой девушкой. И после ты говоришь такие слова. Это, по крайней мере, жестоко. Ты забыл, что наш малыш чертовски хорош собой, это тоже ценится…
– Она эскортница. И точка, – вновь жестко повторил Вадим, – а чертовски хорошему мальчику стоит больше думать об учебе, а не о грязных шлюшках…
Женя с яростью смотрел на Вадима, тот лишь усмехался, легко поигрывая бокалом, Адольф поманил Женю к себе.
– Я уже говорил тебе, чтобы ты не обращал внимания на слова Вадика, – негромко проговорил он и улыбнулся своим мыслям: – эта девочка еще не так испорчена. Знаешь, все девочки на самом деле верят в большую любовь, надеются и ждут ее… И ты понравился ей, – он лукаво взглянул на Женю, – я редко ошибаюсь в таких вещах. Так что вперед, только не влюбляйся, слышишь, не влюбляйся! Тебе еще рано…
Вернулись блондинки, одна из них прошептала что-то на ушко Адольфу, он поднялся и мягко улыбнулся Жене, Женя неловко махнул ему рукой и проводил его взглядом. Он машинально водил пальцами по гладкой ножке бокала и мучительно раздумывал, что ему делать дальше. Вадим пересел к нему на место Адольфа и заказал себе еще виски.
– Женя, спроси как-нибудь своего любимого дядю о его особых увлечениях, хотя, естественно, нифига он тебе не скажет, улыбнется и ответит, чтобы ты не забивал себе голову… – рассмеялся он каким-то своим мыслям и перевел на Женю, мечтательно задумавшегося о чем-то. – Эй, ты не заснул? Ты меня слышишь? Ты о чем думаешь? – и он весьма бесцеремонно потряс его за плечи.
– Она ушла, – невпопад ответил ему Женя и помимо воли почувствовал, как его щеки заалели румянцем. Вадим дымил сигаретой и смотрел ему в глаза так язвительно, что Женя инстинктивно отшатнулся от него.
– ладно, слушай бесплатный совет, – резко выдохнул он сигаретный дым. – Твой единственный козырь – это то, что ты племянник известного в городе человека. Ты носишь его фамилию. Если ты успеешь залезть к ней в трусы до того, как она выяснит твою платежеспособность, значит, повезло. Но и в противном случае можно попытаться позадвигать ей про собственный бизнес, самостоятельность и все такое… Но я бы на твоем месте просто забил на нее и попросил дядю купить тебе шлюху… реально, зачем напрягаться, тем более под одеялом и в темноте они все одинаковые…
– Замолчи немедленно, – перебил его Женя, – я не хочу слушать эти отвратительные гадости… То, что ты говоришь – просто мерзко…
Вадим расхохотался:
– Ей-богу, ты такой забавный! – проговорил он с усмешкой и окинул Женю острым колючим взглядом. – И совсем не разбираешься в людях, такой глупенький и милый. Нет, Адольф правильно сделал, что завел тебя…
Женя окинул его гневным взглядом:
– Я не хомячок, чтобы меня заводить, – резко бросил он, – я больше не хочу с тобой общаться. Никогда…
Последние слова он выкрикнул, когда уже бежал к выходу. Захлопнувшаяся дверь отделила его от тех ужасных мерзких слов, которые резали ему слух. Только на улице, под упругими струями осеннего дождя он почувствовал себя в безопасности. Он забыл зонт. Дома, Роман все время напоминал ему об этом, когда начинал накрапывать дождь, сейчас же делать это было некому. Он уже подумал о том, чтобы вернуться – но там все еще был этот мерзкий человек, сейчас Женя чувствовал к нему такую злобу, почти ненавидел его. Чтобы не ждать такси Женя побрел вдоль улицы, зябко ежась под бешеными ударами ветра и промок насквозь. Он медленно брел мимо мутных пятен фонарей в сторону чужого ему дома. Всю ночь его мучила бессонница, он ворочался в постели и ни на минуту не мог сомкнуть глаз, на душе почему-то было так непередаваемо тоскливо, что он не знал куда себя деть. Тоска по дому душила его, он вновь и вновь задавал себе вопрос правильно ли он поступил, приехав сюда. Наутро голова мучительно болела после долгой бессонной ночи, Женя работал как автомат, машинально набирая отчеты и думая о своем. Во время обеда он заснул прямо на рабочем столе, провалившись в короткий тяжелый сон без сновидений. Он проснулся оттого, что кто-то мягко поглаживал его по щеке. Он открыл глаза и увидел, что Адольф склонился над ним, от него шло такое тепло и нежность, что Женя ощутил, как сердце замирает в груди. Адольф так осторожно поглаживал его кончиками пальцев, словно бы боясь к нему прикоснуться. Женя вдруг вспомнил, как Адольф однажды говорил ему, что любовь живет на кончиках пальцев…
Просыпайся, мой малыш, – совсем тихо проговорил Адольф, глядя ему в глаза и Женя не понимал значения его взгляда, – неужели я так жестоко эксплуатирую тебя, что ты выключился прямо на рабочем месте?
Женя смотрел на него, ощущая его тепло, от избытка чувств к горлу подкатил ком, он не сразу ответил.
– Нет, просто я плохо спал этой ночью… – сдавленным голосом пробормотал он.
– Это заметно, – улыбнулся Адольф. – Я сейчас долго смотрел как ты спишь. И не решался к тебе прикоснуться. Мне показалось…, впрочем, это все глупости. Пойдем ко мне.
Он поманил Женю за собой, Женя послушно последовал за ним в кабинет, Адольф опустился на свое кресло, кивнув на стул перед собой; внезапно Женя вновь ощутил себя скованно.
– Ты долго гулял вчера? – поинтересовался Адольф. Его тон уже был обычным, отстраненно-деловым, в нем проскальзывал неуловимый холодок, который словно окатил Женю ведром холодной воды.
– Нет, – стараясь ответить равнодушно, произнес Женя. – Я ушел сразу же после тебя, мне не хотелось там оставаться.
Он замолчал, Адольф с интересом поглядывал на него.
– Тебе принести кофе чтобы немного взбодрился? Или ты хочешь что-нибудь поесть?
Он вновь ободряюще улыбнулся, и Женя не удержался от улыбки в ответ. Он хотел подойти к Адольфу и крепко обнять его, но вместо этого робко опустил вниз глаза.
– Я совершенно не хочу сейчас есть, – тихо пробормотал он.
– Не хочешь есть? Это плохо… – проговорил Адольф, внимательно рассматривая его. – Ты, случайно, не болен?
Женя неопределенно пожал плечами.
– Я вижу, что ты плохо спал ночью. У тебя круги под глазами и уставший вид, это плохо. Это из-за той девушки? – вскользь спросил его Адольф.
По лицу Жени проскользнула улыбка, но он снова стал серьезным.
– Почти, – ответил он. – Точнее можно сказать, что первую половину ночи я не мог заснуть из-за нее, а вторую из-за твоего дорогого… приятеля…
Адольф удивленно поднял бровь.
– Из-за Вадима? Что же он такого сделал? Опять подшучивал над тобой?
– Нет, – покачал головой Женя, – это сложно назвать подшучиванием, он откровенно издевался надо мной, говорил мне гадости прямо в лицо… Честное слово, мне хотелось дать ему по морде….
Адольф постучал карандашом по столу.
– Женя, я не хочу, чтобы подобные гадости вылетали из твоих уст, – строго сказал он. – Ты мягкий и добрый мальчик, это тебе совершенно не к лицу. Более того, хочу тебе напомнить, что ты находишься в цивилизованном обществе, где принято решать конфликты словом, а не грубой физической силой, поверь, это очень некрасиво со стороны…
Женя ужасно смутился:
– Я понимаю, – ответил он, его щеки заалели румянцем, – но он первый начал. Разве красиво говорить мне в лицо такие отвратительные слова?
Адольф не выдержал и улыбнулся:
– Честное слово, ты ведешь себя как ребенок в песочнице – поругался, подрался. И эта фраза – «он первый начал» … Взрослый человек в первую очередь обращает внимание на свое поведение. Хотя я понимаю, – неожиданно резко добавил он, – тебя воспитывал человек грубый и неотесанный, привыкший все решать с помощью кулаков, где же тебе было набраться хороших манер…
Женька поднял на него глаза, его лицо слегка побледнело, Адольф с любопытством взглянул на него, пробный камень достиг цели:
– Я не хочу, чтобы ты дурно отзывался о нем, – срывающимся голосом произнес он. – Да, он немного резковат, но это не дает тебе права оскорблять его, оскорблять в моем присутствии, пожалуйста… Я слишком многим ему обязан, можно сказать всем…
Адольф обезоруживающе поднял ладони вверх:
– Хорошо, больше не будем говорить об этом, – сразу же согласился он. – Ты прав, я выразился слишком резко в адрес этого благородного человека, – в его голосе засквозила неудержимая ирония, и он опустил глаза. – Прости меня…
Женя молчал.
– Ну что же ты хотел рассказать мне о Вадиме? – полюбопытствовал Адольф чтобы прервать молчание. – Неужели я никогда не вымолю у тебя прощенья, я же извинился…
Женя помолчал, но потом кивнул:
– Да, я больше не злюсь. Но просто мне было обидно слышать такие несправедливые слова в адрес человека, который ничем их не заслужил и которого я люблю, пусть он кажется слегка черствым. Он любит меня, хотя и не показывает этого, не все могут раскрыть себя перед другими… он же вырастил меня… – Адольф тактично молчал. – А слова «грубый» и «неотесанный» скорее больше подходят для твоего друга, – продолжал Женя все еще взволнованным голосом. – Вчера, когда ты ушел, он начал говорить мне такие гадости, что я больше не мог его слушать. С ним просто неприятно находится рядом… Он говорил просто ужасные вещи… и про ту девушку тоже…
