Текст книги "Сейчас и больше никогда"
Автор книги: Анастасия Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Что поделывает твой трахач?
Саша догадывалась: это тоже от скуки. Чем занята Валентина каждый день? Постирать, сготовить, убрать да сына отвести в детский сад. Муж работает, ест или спит. Разговаривают они с ним редко… В последнее время, правда, Валя увлеклась сериалами. Но там все одно и то же, в этих сериалах. Антонио, Алехандро и все – миллионеры.
– …Так что ты скажешь, малыш?
– Я не могу сегодня. – Саша прикрывала ладонью трубку. – Причина весьма прозаическая…
Ельчанинов страстно проклял судьбу и наконец-то попрощался.
– Сашка! – Она едва дослушала пылкий шепот Ельчанинова, как на пороге появился улыбающийся, бодрый с мороза Стас. В руках у него были пакетики и свертки. – Сашка, сколько лет, сколько зим!
– Привет, – улыбнулась она.
Саша тоже была рада увидеть Стаса. Хороший он человек. И ей с ним никогда не бывает скучно.
– Зайдешь? – Оставляя на линолеуме мокрые следы, Стас проследовал к себе в комнату.
Лучше зайти от греха подальше. Валентина неизвестно за что ненавидит Стаса и на Сашу начинает сердиться, стоит ей увидеть их болтающими или, еще хуже, смеющимися. С самого начала Валя решила: новый жилец – их враг. В квартире не убирается, домой приходит когда захочет, спит до полудня. И Саша-то не подарок в этом смысле! У нее тоже привычки: сковородки замачивает, плиту за собой не моет. А раз такое дело, им следовало объединиться и выступить против паразита единым фронтом. Но Саша хороша – кокетничает с этим уголовником, смеется. Как только не стыдно! Этот Стас по сравнению с ней – пацан!
Кое-что из этого Валентина высказала Саше вслух, кое-что Саша сама додумала. Но надо сказать, соседкины рассуждения ее нимало не беспокоили. И все же она поспешила скрыться в комнате своего приятеля.
– Где ты пропадаешь? Ездила в командировку?
– В какую там командировку! Сижу безвылазно в Губернском Городе. Тебе бы следовало почаще заглядывать домой!
– Чего тут ловить? С Дурцинеей на кухне толкаться?.. А у нас сегодня прощальный ужин. – Стас вытащил из пакета и водрузил на журнальный стол одинокую заиндевевшую бутылку «Мартеля».
Саша засмеялась:
– А это что такое? И с кем же мы будем прощаться?
– Я – с тобой, а ты – со мной!
Стас обошел комнату в поисках штопора и рюмок, но нашел только один стакан. Это обстоятельство его не смутило. Оторвав от горлышка бумажную этикетку, он начал проталкивать пробку вилкой вовнутрь бутылки.
– Подожди, подожди! – невольно рассмеялась Саша. – Я сейчас сбегаю принесу штопор и рюмки. Но почему нам надо прощаться?
– Рисуюсь отсюда! – лаконично пояснил Стас.
– Как? Не успел нарисоваться и уже рисуешься?.. И надолго?
– Навеки!
– Не поняла.
– Квартирку по случаю взял. Рядом с Благовещенским собором. Вот отделаю до конца, придешь посмотреть… Когда в соборе в колокола звонят, у меня хорошо слышно.
– Ну, тебе самое то – колокольный звон! – иронически заметила Саша.
– То не то, а мы русские люди. – Стас будто бы обиделся на ее замечание.
– Значит, ты покидаешь нас?.. Ну что ж, раз такое дело, я принесу чего-нибудь – поучаствую в прощальном ужине.
– Да ты не дергайся! Все есть! – Стас принялся вынимать из пакета кульки и свертки и тут же их разворачивать. В одном оказалась копченая осетрина. Стас стал нарезать ее толстыми шматами.
– Не спеши. Ты опаздываешь? Переезжаешь сегодня?
– Хочу отделаться побыстрее.
– От чего? От ужина?
– Не хочется резать! Нарежу – и дело к стороне! Вообще я устал сегодня, не ел ничего. Работы много было.
Саша сбегала к себе за штопором и за рюмками. Когда она вернулась, на столе в искромсанном виде лежали осетрина, сырокопченая колбаса, буженина, запеченное мясо.
– Хватит?
– А что, будет кто-то еще?
– Не знаю… Дурцинею с мужиком звать, что ли?
Саша подумала и махнула рукой:
– Ну их!
Увидев штопор, Стас радостно отбросил нож, кинулся открывать бутылку и поспешно разлил коньяк по рюмкам.
– Стас, я хотела бы… – начала было Саша, но он, не дослушав, мгновенно опрокинул содержимое рюмки в себя. – Ну ты даешь! Я собиралась произнести красивый прощальный тост, а ты…
– Прости, не обижайся. Так закрутился сегодня. Да на работе все!..
– А что ты делаешь? – Саша вспомнила вдруг, что род занятий Стаса ей до сих пор неизвестен.
Стас разлил по второй и придвинул к ней раскрытый сверток с бужениной. Угадав по его движениям, что он смущен, Саша предложила:
– Давай за твою работу, раз за переселение мы уже выпили.
– С работой я завязал, – объяснил Стас и снова выпил.
– Безработный теперь?
– Да не то чтобы… Никому не рассказывал, а тебе ладно, расскажу. Только ты уж…
– Ну что ты!
– Я тут, знаешь ли, рэкетом занимался.
– Сочиняешь! – не поверила Саша.
– Не веришь? – усмехнулся Стас. – Вот и хорошо!
– По тебе не скажешь, что ты занимаешься рэкетом. По телевизору совсем других показывают…
– Тебе по телевизору еще и не то покажут! Народные образы… Бритые затылки, кожаные куртки. Показывают на потеху публике – то, что она хочет увидеть… Ну ничего, и меня скоро покажут.
– Боже мой! Этого еще не хватало! – Саша невольно усмехнулась. – Теперь-то ты кем собираешься стать?
– Сама узнаешь скоро! – хитро улыбнулся Стас и разлил по третьей.
Часть вторая
Глава 7
«…17 февраля. Федеральные войска осуществили штурм поселка Новогрозненский.
6 – 8 марта боевиками была предпринята попытка захвата Грозного. После нее боевики увели из города 84 гражданских лица.
В конце марта начались ожесточенные боевые действия в районе населенных пунктов Бамут, Шали, Самашки…
В районе селения Ярыш-Марды в засаду дудаевцев попала колонна 104-го сводного мотострелкового полка Московского военного округа. В результате неравного и ожесточенного боя колонна была уничтожена.
Командующий Объединенной группировкой федеральных войск в Чечне Вячеслав Тихомиров заявил о том, что войска переходят к новой тактике – жесточайшему контролю территории республики, жесточайшему режиму передвижения и жесточайшей борьбе с бандитскими проявлениями, где бы они ни были. Он назвал бесперспективными попытки реанимировать переговоры с бывшими лидерами Чечни, превратившимися теперь в обыкновенных уголовников, и оставил право за военными вести огонь по тем населенным пунктам, где дислоцируются соединения боевиков.
В ночь с 21 на 22 апреля в районе села Гехи-Чу при взрыве самонаводящейся ракеты был убит Джохар Дудаев. Новый лидер чеченских сепаратистов Зелимхан Яндарбиев пообещал корреспондентам западных СМИ отомстить за гибель своего предшественника и заявил, что не будет вести никаких переговоров с Москвой до тех пор, пока не выяснит, «кто несет ответственность за его смерть»…»
www.hrono.ru www.newsru.com/ Досье. Чечня
В гостиницу «Заря» Дмитрий опоздал ровно на два часа. Не так-то просто оказалось вырваться из сети мебельных магазинов – сети, собственноручно сотканной им самим.
Александры Ивиной в номере уже не было.
– Ушла час назад, – безразлично бросила портье.
– Куда ушла?! – вырвалось у него.
Видавшая виды портье лишь нехорошо усмехнулась.
Дмитрий вышел на улицу. В ясном воздухе летали снежинки. Он сел в машину и уехал. Дел в сети был невпроворот.
Однако погода портилась. Порывы ветра нагнали тучи. Вскоре кругом потемнело, и из низкого неба посыпал густой мягкий снег.
В наступивших вдруг сумерках в снежной завесе машины двигались медленно, с включенными фарами.
Может быть, потому, что он думал о Саше, этот неожиданный снегопад ему напомнил день той далекой зимы, когда он впервые увидел ее со скрипичным футляром в сквере напротив метро «Кировская». Хотя в тот самый день – он это хорошо помнил – не было никакого снегопада.
Добравшись до одного из своих магазинов, где его с нетерпением давно уже ждала администратор и неизбежная текучка, Дмитрий припарковал машину. Администратор опять позвонила ему по радиотелефону.
– Ну, Дмитрий же Алексеевич!..
– Уже подхожу, – ответил он. – Совсем рядом…
Дмитрий вылез под снегопад, запер машину и неожиданно двинулся от магазина в направлении Чистых прудов.
Когда он был уже около метро «Кировская», снег кончился. Во влажном воздухе стали слышны лопаты дворников. Дмитрий перешел трамвайный круг у метро и вошел в сквер.
Здесь было безлюдно и тихо. Он остановился. Сквер обступали старые дома. Так же как и тогда, они глядели на него темными окнами. И вдруг появилась Саша… От неожиданности Дмитрий смешался и отвел глаза. Как тогда! Но он сразу пришел в себя. И они дружно засмеялись.
Саша подошла близко к нему. Они смотрели друг другу в глаза. Те же глаза, в том же сквере – время остановилось.
– Ты знаешь, – сказала Саша, – как мне хочется остаться тут, в Москве. Сейчас походила по своим местам. Мне так надоел Губернский Город. Ты даже себе не представляешь…
Дмитрий только радостно улыбался.
– Пойдем, я покажу тебе мою музыкальную школу. Я так люблю Москву…
Они подошли к зданию в стиле классицизма с белыми античными медальонами и долго смотрели на них. А напротив, через узкую улицу, был кабачок «12-й стул».
– Он тут всегда был? – поинтересовался Дмитрий.
– Ты что?! – засмеялась Саша. – Здесь раньше была булочная.
– Булочная-кондитерская? – серьезно уточнил он.
– Кажется, да, – кивнула она.
Они заглянули в кабачок. И среди серых зимних будней ели ананасы в шампанском и пили водку с необычайно большими, тигровыми креветками. А в машине Дмитрия в это время надрывался радиотелефон дальнего действия Senao.
– Слушай!.. – говорил захмелевший Дмитрий, выковыривая из бокала с шампанским кусочек ананаса. – Решено! Мы тебе сейчас покупаем квартиру!..
– Ну что ты?! – заливалась смехом Саша. – Не надо!
– Нет, постой… А хочешь, в твоем доме?! Где ты жила?! Возьмем твою однушку?! – Он стукнул кулаком по столу – тарелки мелодично звякнули.
– Дим, тебе надо протрезветь!
– Неужели ты думаешь?!
– Хорошо. Давай посидим еще. А потом погуляем, все обсудим…
– Я раб лампы! – шумно вздохнул он. – Раб своих собственных же магазинов. Но!..
– Дим, на нас люди смотрят, – смеялась Саша.
– Мы с тобой!.. – расходился Дмитрий. – Мы с тобой будем жить здесь. На бульварах! Мы не должны больше расставаться! Как ты считаешь?!
– Но у тебя же семья. Дочь…
– А ты хочешь?!
– Дим, тебе надо протрезветь. Пойдем погуляем…
– Сань! Пойдем же!..
Сашу все это ужасно смешило.
Когда они вышли на улицу, уже стемнело. Горели желтые фонари. Саша взяла его под руку, и они двинулись по Мясницкой, как когда-то ходили вдвоем в своих детских мечтах.
Дмитрию было невероятно, невыразимо легко. С него точно скинули пудовый груз. Ему было так счастливо, так «на ять», что он даже боялся, как бы это быстро не кончилось. «Но почему мне так хорошо? – вздыхал он. – Потому что со мной сейчас идет вот эта невысокая женщина, которую я помню пятнадцатилетней девочкой?» Он смотрел на Сашу и видел ее светлые прямые волосы, освещенные огнями витрин. На них падали снежинки и тихо таяли.
Уже на подходе к памятнику героям Плевны они опять зашли в какой-то ресторанчик. Дмитрий заказал роскошный ужин.
На сцене ребята пели старую песенку «Бед рашен бой, а я все такой», страшно кривляясь. Саша хохотала. Ей было сумасшедше весело, как, наверное, не было никогда в жизни.
А Дмитрий украдкой смотрел на Сашу, и ему становилось жаль ее. Она казалась такой хрупкой, беззащитной. Саша была вполне сложившейся женщиной, но при этом многое в ней осталось еще от той девочки в простеньком пальтишке со скрипичным футляром. И вся эта ресторанная обстановка с глупыми выходками совсем не вязалась с ней. И то, что она так счастливо хохотала над всем этим, только подчеркивало ее инородность. Ему делалось больно, хотелось защитить ее, уберечь от грубой, жестокой и насмешливой жизни.
Саша заметила взгляд Дмитрия и, кажется, поняла его, потому что вдруг оборвала смех и нежно, проникновенно посмотрела ему в глаза:
– Хочешь, пойдем?!
– Можно еще посидеть…
– Ты о чем сейчас думал?
– Я думал: что было бы, если бы я не прогулял тогда школу? И не забрел бы в наш сквер. И мы не увиделись бы…
– Мы встретились бы потом, – улыбнулась Саша. – Но все равно встретились бы. И узнали бы друг друга.
– И что стали бы делать? Если честно, мне все сейчас кажется очень хрупким, даже эти ребята. Буквально все кругом, так что страшно пошевелиться – а вдруг все разрушится? И исчезнет? И я опять потеряю тебя… Теперь я все понимаю. Я жил всегда с какой-то тяжелой грустью. Но уже не замечал ее, привык к ней…
Ему хотелось многое сказать о том, что мир сухой и жесткий, а они в нем точно мальчик с девочкой, убежавшие с уроков, с жестких и сухих уроков. Но он промолчал.
– Идем?.. – Она дотронулась до его руки.
Они вышли на весело освещенную улицу. Пестрая толпа подхватила их и понесла к «Детскому миру».
– Можно на метро доехать до Олимпийского проспекта. А оттуда ходит автобус прямо до гостиницы. А хочешь, до Олимпийского пойдем пешком?
– В двух кварталах отсюда я бросил машину.
– А ты можешь сейчас ехать на машине?
– Как раз когда дойдем до нее – смогу.
Они счастливо, как дети, засмеялись.
По узкому тротуару идти рядом было трудно. Встречный поток людей толкал Дмитрия, оттесняя его назад. Дмитрий шел за Сашей и опять видел, как редкие снежинки блестели на ее волосах и потом незаметно исчезали. И он опять не понимал, почему так хорошо ему сейчас? Он наивно пытался объяснить, выделить главное. И не мог. Ему нравилось в Саше все. В ней все казалось особенным, значимым, все было полно таинственного смысла. И то, как трогательно она брала его под руку, и как уютно надевала варежки, и как наивно-тревожно оглядывалась, боясь потерять его в толпе.
Торговый дом «Детский мир» светился всеми окнами и казался громадным океанским лайнером, вдруг оказавшимся посреди Москвы.
– А давай посмотрим, как теперь там стало? – Саша кивнула на «Детский мир». – Мы когда-то с бабушкой ходили сюда. О, это был целый ритуал! Бабушка приезжала к нам утром, чтобы сделать мне неожиданный подарок. А я уже все, конечно, знала с вечера. Просыпалась рано-рано. И ждала ее с нетерпением. – Саша неожиданно засмеялась совсем как маленькая. Потом продолжила: – Мне уже начинало казаться, что она не придет. И тогда жизнь теряла всякий смысл. Но вдруг, как гром с ясного неба, – звонок в дверь… Мама бежала открывать. А я прислушивалась к голосам в прихожей. И мне казалось, что это пришел кто-то другой. Водопроводчик!.. И тут в комнату входила бабушка…
Они вошли в «Детский мир». Здесь было много света, пестро и шумно. Дмитрий ходил, не понимая ничего вокруг, счастливо слушая Сашу. Ее незамысловатые воспоминания были очень важны, они приоткрывали какую-то тайную сущность не только самой Саши, но и того воздуха, которым они сейчас дышали.
– И ты сразу шла с бабушкой в «Детский мир»?..
– Нет, конечно. Ты что?! – радостно вспоминала Саша. – Потом бабушка долго-предолго пила чай. На улице уже давно рассвело. А на кухне еще зимние сумерки. Бабушка все сидела и рассказывала. Оказывается, что по дороге к нам она успела зайти в церковь, взять святой воды и даже подать записки. Мне тогда эти записки представлялись совсем невероятными, фантастическими и страшными. Кому же записки? Неужели самому Богу?! И что она в них пишет? Для меня бабушка была воплощением сказочной тайны… Вот она сидит над пустой кружкой, смотрит на меня невидящими глазами и вспоминает каких-то неведомых мне родственников, которые живут где-то далеко-далеко, в невиданных, удивительных, как мне казалось, городах. Кругом – одна тайна… Бабушка и всплакнет, бывало. А я думала: чего же плакать? Все так чудесно?! И мама вместе с ней тоже плакала. Но и плакала бабушка совсем не так, как все, как я, когда больно или обидно. А особенно, сокровенно, будто тихую песню пела.
Дмитрий ее слушал, пихаясь у прилавков с одеждой и игрушками, и неожиданно вспомнил, что и у него была такая бабушка. Она точно так же приходила к ним и над чашкой чая тоже говорила о далеких неведомых дядях Андрюшах, Мишах, тетях Клавах… И почему-то ему она тоже вспоминалась в зимних сумерках.
– И мы тоже с бабушкой ездили в «Детский мир», – засмеялся Дмитрий.
– Тут-то мы с тобой и встречались, – улыбнулась Саша. – Наши бабушки беседовали между собой…
– …а мы стояли и молча глазели друг на друга.
– Кажется, такое правда было, – согласилась Саша и внимательно, точно припоминая, посмотрела на Дмитрия.
Только сейчас они заметили, как тут с тех пор все изменилось.
Они вышли на улицу, к машине, которая среди сугробов, вся в снегу, казалась давно брошенной. Но было слышно, как в ней гудел телефон.
И пока Дмитрий стряхивал с автомобиля снег, телефон настойчиво гудел.
Они сели в машину, включили двигатель и печку на полную мощь.
– А вон, видишь, светится вывеска «Мебель фараонов»? – Дмитрий под едкий трезвон кивнул на другую сторону улицы. – Это мой магазин.
Они сидели в темном холодном салоне, слушая резкие гудки, которые, казалось, никогда не кончатся.
– А какая мебель? Импортная?
– Отечественная… – вымученно улыбнулся Дмитрий. – Из ДСП…
Он наконец поднял трубку.
– Димка?! Куда ты делся?! – кричала разволновавшаяся Елена. Ее было так хорошо слышно, что казалось, она находится совсем рядом с машиной. Им обоим стало неловко. – Тебя все с утра ищут! Мне Екатерина обзвонилась. Говорит, ты позвонил ей и сказал: я рядом, сейчас буду!.. И все. У тебя опять с машиной что-то? Дим?!
Дмитрий, как опоенный, слушал энергичные тирады жены, ничего даже не пытаясь придумать в ответ.
– …Ты где?
– Рядом с магазином.
– С тобой все нормально, Дима? А с машиной что? Ты хоть бы позвонил. Мы же волнуемся! Может, в аварию попал?! Да мало ли что?!
– Я и сам волнуюсь, – признался Дмитрий.
Только сейчас он осознал, насколько все непросто. Ему трудно обманывать Елену, а не обманывать – невозможно.
– Ну ладно, ничего, – успокоилась жена. – Чини скорее и приезжай. Мы тебя очень ждем.
Дмитрий положил трубку. Саша сидела, глядя перед собой. Она слышала весь разговор.
Он обнял ее. В машине уже стало тепло. По улице вокруг текли вереницы веселых людей, горели рекламы и витрины.
– Сань…
– Ты знаешь… – перебила его Саша, привалившись к нему и положив голову ему на плечо. – У меня командировка только до завтрашнего вечеpa. Так грустно… А я тоже ведь сегодня ничего не сделала.
Дмитрий вдруг решительно посмотрел на нее:
– А ты можешь продлить командировку? Хоть бы на один день?!
– Нет, не могу. А что это изменит?
– Ты забыла? Мы же покупаем квартиру. На бульварах! В твоем же доме! И ты перебираешься в Москву.
Саша печально улыбнулась и вдруг хитро глянула на него:
– И что?
– Будем… – Дмитрий вырулил на улицу и поехал к гостинице «Заря». – Будем жить вместе.
– Значит, ты… ради своих детских воспоминаний… готов так легко бросить реальную женщину, семью?
– Детских воспоминаний? – Он серьезно задумался. – А ты не реальная?
Какое-то время ехали молча. Дмитрий пытался сопоставить Сашу и Елену и никак не мог этого сделать.
Елена… С ней было спокойно, определенно. Слишком определенно и поэтому пусто. Именно сейчас он осознал это. Пусто и плоско!.. И самое страшное было то, что до сего дня Дмитрий считал, что любит ее. «С Еленой как в гробу!» – разошелся он про себя. Жизнь точно прошла. Осталось лишь унылое и однообразное существование… И эту-то тоску называть жизнью и любовью?! «Но Елена любит меня!» – неожиданно подумалось ему. Дмитрий представил, каким убитым станет ее лицо, как безвольно опустятся руки, когда она узнает обо всем… «Нет, Елена привязана ко мне. На любовь она не способна», – тут же парировал он.
Сам того не сознавая, Дмитрий пытался оправдать себя наперед, чтобы потом не мучиться угрызениями совести. Но у него ничего не выходило. Он и уважал, и жалел Елену и вовсе не имел права огорчать ее.
А Саша ему была просто родным человеком. Давным-давно – желанным и родным. Никто и никогда так не трогал его, как трогала Саша.
Сейчас она сидела рядом, молчала, и Дмитрию казалось, что больше ему не нужно ничего. Так бы ехать и ехать куда-то по вечерней Москве вдвоем.
Они слишком долго, полжизни, шли навстречу. Теряли и снова находили друг друга. И вот теперь наконец-то вместе, вдвоем, одни. Как странно и как хорошо…
Он вспомнил, как познакомился и сошелся с Еленой. Это случилось на вечеринке у знакомых. Елена сразу показалась ему ничего, симпатичной. Стали встречаться, она у него оставалась, да так и осталась навсегда.
– Ну как, Сань, согласна?
Она, вместо ответа, засмеялась, состроив забавное и трогательное лицо:
– Ты так смешно меня называешь! Саней… Меня так никто никогда не называл. Я даже не думала не гадала, что меня так могут звать.
– Тебе не нравится?
– Нет-нет, очень нравится! Зови, пожалуйста. Здорово как, Саня!.. Дим, – продолжила она, помолчав. – Я тебе очень благодарна за все… За то, что ты есть… И еще я тебя люблю, Дим. Люблю, наверное, всю жизнь…
– Саш, я вижу, что ты…
– Никаких Саш!
– Сань, – поправился Дмитрий. – Я вижу, ты собираешься отказаться.
– Вовсе нет! – грустно засмеялась она. – Ну подумай сам. Я – москвичка. И мне очень хочется вернуться в Москву.
– Значит, покупаем квартиру?
– Но почему у нас столько грусти? А, Дим? Ведь мы только-только встретились?! Первый день вместе. А уже грустим вовсю?! Мне так жалко тебя. А почему?
– А мне тебя.
– Так странно это. Какая сладкая грусть. Я совсем не могу представить, что мы будем жить вместе. Если хочешь знать, раньше, давно, когда я думала о тебе, я представляла, как ты приходишь ко мне в тот дом. Я открываю дверь, а там, на темной лестничной клетке, стоишь ты. Мне тогда казалось, что это когда-нибудь случится. Просто мне очень хотелось этого… Вот я немного отступаю в глубь коридора, пропускаю тебя. И ты проходишь в квартиру. Мы сидим вдвоем. Молчим. Нам обоим грустно отчего-то. И невыносимо радостно. Как сейчас. Правда?
– Правда, Сань.
– Да… Но я почему-то не могу, совсем не могу подумать: вот мы живем вместе. Всегда вместе!.. Неужели это будет?!
– Обязательно будет.
– Мы живем с тобой… в нашем доме. На бульварах… Фантастика, Дим! Я ведь никогда не думала, что это сбудется. Мечтала, представляла.
– Вот видишь, как опасно мечтать! – засмеялся Дмитрий.
Она посмотрела на него, словно только что увидела, – изумленно. И вдруг расхохоталась.
Они дружно смеялись и очень хорошо, совершенно отчетливо представляли себе, чему они смеются. «Действительно, – думал сквозь смех Дмитрий, – мир, оказывается, удивительно нежный и хрупкий. А я никогда не знал, даже не догадывался об этом. Как легко в нем все испортить, сломать, причинить боль или сделать непоправимое. Как трудно в нем жить теперь!»
«Мы будем жить в грустном хрустальном мире, – смеялась Саша. – Я невероятно боюсь, но только этого и хочу».
– Мне очень страшно, – призналась она. Затем поймала его руку на рычаге переключения передач и порывисто ее поцеловала: – Спасибо тебе, Дим. Над твоим предложением стоит подумать.
– Подумай на досуге, Санька!
На шоссе машин почти не было. Сквозь снежную дымку тускло горели фонари. За ними в отдалении неясно темнели дома. И казалось, что они, Дмитрий и Саша, совсем одни на свете.
С тех пор как они отъехали от «Мебели фараонов», прошло минут двадцать, но Елена позвонила опять.
– Димка, ты скоро? Как там у тебя?
– Не очень… Придется ехать в автосервис, – промямлил он, и все кругом померкло. И Саша сделалась соучастницей.
«Но как же так?! – отчаянно подумал он. – Нельзя обманывать?! Этот хрупкий мир не потерпит грубости вранья. Как же быть?!»
– Саш…
– Саня! – резко поправила Саша. Она тоже почувствовала это.
– Сань, что делать?
– И кто виноват. Извечный вопрос, – улыбнулась она.
«Всё, обманывать не стану. Скажу как есть», – твердо решил Дмитрий, но жена больше не перезвонила. Она, наверное, уложив дочку, сама прилегла да и уснула.
Неожиданно Дмитрий остановил машину, выключил двигатель и погасил фары.
– Что? – Саша непонимающе посмотрела на него.
Он кивнул на темный корпус гостиницы «Заря».
Они одновременно вышли. Саша подождала, пока он запрет машину, и они вместе направились к ярко светящемуся входу.
