Текст книги "Любовь по правилам и без"
Автор книги: Анастасия Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Анастасия Соловьева
Любовь по правилам и без
Глава 1
Я стояла посреди спальни над раскрытым чемоданом и мучилась почти гамлетовской дилеммой: стирать или не стирать?
Всем известно, что даже самая дорогая в мире стиральная машина портит вещи. Ручная стирка портит руки. А обращение в химчистку – это вообще отдельная история. В итоге я уже пять минут разглядываю свое любимое синее платье и не могу определить его участь.
Только, пожалуйста, не называйте мое платье майкой!
...Да знаю, знаю: сходство есть, и притом поразительное! Широкие бретели, будничный круглый вырез, да и ткани-то на него пошло ровно столько же, сколько на майку идет. В крайнем случае немногим больше... Майка, одним словом, – я и сама вначале так думала. На первых порах меня прельстил исключительно цвет.
Синий вообще редко смотрится выигрышно. В большинстве случаев это чрезмерно строгий темно-синий или пошловатый бледно-голубой. Впрочем, существует еще одна разновидность синего – неопределенный сине-лиловый. Я называю его линялым.
И вот три недели назад, случайно оказавшись в торговом центре «Атриум», я заглянула в секцию MoDaMo и совершила настоящую колористическую находку – наткнулась на вещь потрясающе сочного, насыщенно-синего цвета.
– Вам стоит примерить, – затараторила неизвестно откуда взявшаяся продавщица – вероятно, колористический восторг был написан у меня на лице.
– Мне?! Это?! – фыркнула я, для пущей убедительности помахав майкой перед носом у продавщицы.
– Да-да. Именно вам!
Я надела платье и убедилась: такоесинее к моимрыжим волосам это... Это без комментариев! И кроме всего прочего, кто бы мог подумать, что вещь, выглядевшая на вешалке как мужская майка, окажется в действительности модельным женским платьем, эффектно подчеркивающим достоинства и деликатно скрывающим недостатки моей фигуры. Во всяком случае, мой главный недостаток – зловеще расплывающиеся бедра – удачно скрадывалсяблагодаря шелковистой упругости ткани. Но кроме бедер... кроме бедер, все выглядело как нельзя лучше! Тонкая талия, высокая грудь, гибкие руки и стройные колени...
Надо ли говорить, что платье я купила тотчас и проходила в нем не снимая еще целых три дня! Обновить свое приобретение я успела в Москве, а затем демонстрировала его на бульваре Борне – главной улице испанского городка Пальма. На курорте платье оказалось просто незаменимым – в нем можно и в пир, и в мир, и в добрые люди, то есть и на пляж, и днем по городу, и вечером по ресторанам. И вот в одном таком злосчастном ресторанчике меня угораздило посадить на блестящий синий шелк громадное томатно-оливковое пятно.
...Еще раз с глубокой тоской оглядев мрачную темно-бурую субстанцию, я вынесла самый суровый вердикт: химчистка. Руками я этого в жизни не ототру, а из-за одного пятна запихивать в машину целое платье – это же варварство! Вандализм!
Ну а химчистка разве не варварство?! Во-первых, я ни малейшего понятия не имею о том, где в нашем районе располагается сие богоугодное заведение. Во-вторых, приемщица – как пить дать – начнет задавать какие-нибудь хитроумные вопросы, вроде того, каким способом лучше чистить принесенную мною вещь. Словно я что-нибудь в этих способах понимаю!.. В-третьих, убедившись в моем абсолютном идиотизме, она – совершенно точно – изберет самый дорогостоящий и неэффективный способ обработки. И в итоге, выложив за услуги химчистки кругленькую сумму, я рискую все-таки остаться без платья. Точнее, с платьем, украшенным громадным жирным пятном!
Лучше уж от греха подальше воспользоваться машинной стиркой. Постирать платье в режиме с кипячением. А что с ним, собственно, может сделаться?! По идее дорогие, фирменные вещи никаких испытаний бояться не должны. Да, но цвет!.. Синий, манящий... цвет волн, неба и ветра. Цвет синей птицы. Цвет такого испытания не перенесет наверняка!..
– Алена, ну я же просил!.. Ты же мне обещала! – Я вздрогнула: муж так некстати зашел в комнату, в очередной раз застав меня за разглядыванием пятна. – Вот что: одевайся, поехали купим тебе новое платье. Любое, какое пожелаешь!
– Спасибо, Стив! Это очень мило с твоей стороны... Очень даже мило. Только все эти поездки – напрасный труд. Другого такого платья в природе не существует!..
– Так перестань по крайней мере рассматривать его со столь скорбным выражением. Не хочешь покупать другое – смирись!
В ответ я только тихонько вздохнула:
– Что делать? Не могу.
Стив подошел сзади, обнял меня.
– Послушай, мне, наконец, надоело, что моя жена день и ночь оплакивает какую-то глупую тряпку... И вообще, я пришел сообщить тебе, что приближается первая годовщина нашей с тобой совместной жизни... – Дальше он перешел на интимный шепот: – И я хочу, чтобы мы отпраздновали ее...
...Обычно он скуповат на ласки, во всяком случае на ласки дневные, но если это случалось все-таки... Я мгновенно растаяла, забыв про платье, кипячение и химчистку. Его руки скользнули вниз по плечам, по груди, задержались на талии и снова направились вверх, лаская тело и попутно пытаясь справиться с неподатливой застежкой моего халатика.
Смешной! Достаточно просто дернуть за веревочку – и ты увидишь меня всю – бронзовую от загара, крепкую, стройную!.. Ну что же ты упускаешь шанс полюбоваться моим телом после Испании!
Отдых на Мальорке, между прочим, чрезвычайно выгодное помещение капиталов. Умопомрачительной красоты пейзажи, древняя богатейшая культура, а кухня – ну просто оближешь пальчики!.. И тело! Ни один, даже самый дорогущий салон не обеспечит вам таких результатов!.. И это всего-то за каких-то несколько тысяч евро. Правда, это чистая стоимость тура, я не учитываю так называемых карманных денег, истраченных нами в клубах, магазинах и ресторанчиках...
Я и не заметила, как мои мысли сменили направление: от лирико-эротического к прагматическому. А вот Стив заметил. Аккуратно отстранившись, он обошел кровать и опустился прямо на покрывало.
– Сколько раз я говорила тебе, что на покрывало нельзя садиться?!
– Алена, это мещанство, пойми же, наконец! Такое же мещанство, как в течение целого месяца оплакивать дрянную тряпку.
– Значит, дорогой мой, ты женился на мещанке!
– Да, это так. Но, ты знаешь, я не раскаиваюсь.
– Хитрец!
– Я даже горжусь.
– Вот как?
– И хочу, чтобы об этом узнал весь мир.
– Сильно! Ты, случайно, не переигрываешь?
– Хорошо. Пусть об этом узнают только наши друзья, родственники и знакомые в день первой годовщины нашей свадьбы. Но обязательно все!
– Ты собираешься устроить грандиозный праздник, я правильно поняла?
– Абсолютно правильно.
– Праздник или маскарад?
– Если хочешь, можно и маскарад.
– Я должна одеться рабыней Изаурой?
– Ну пожалуйста. Хотя, по-моему, немного экстравагантный выбор.
– Дорогой, накрыть праздничный стол на всю эту ораву в состоянии только вышеозначенная рабыня.
– Чего ты выдумываешь, Алена?! Накрыть стол! Где ты его накрывать собралась, на кухне у нас, что ли? Снимем ресторан, и все дела!
– Ресторан, говоришь?.. Тогда, знаешь ли, давай загородный ресторан, а?
– Прекрасная идея!
– Тем более что двадцать седьмое августа в этом году приходится на субботу. Праздновать можно начать с утра: сначала фуршет на лужайке, потом прогулка по водохранилищу на яхте, далее торжественный обед, а вечером чаепитие с фейерверком.
– На ходу сочинила?
– Да! Во мне, если хочешь знать, живет великий режиссер массовых мероприятий! Но в ожидании лучшего будущего я вынуждена работать твоей женой.
– Не прибедняйся. Твое официальное место работы – водяной бизнес!
– Я бы предпочла не распространяться на эту тему.
– Как хочешь! Это твое право... Итак, двадцать седьмого августа состоится твой режиссерский дебют. Ты получаешь полную свободу в организации нашего праздника. Впрочем, если вдруг одумаешься, советую обратиться к компетентным товарищам. Испортить ведь недолго.
– Ты никогда не верил в меня!
– Эра дилетантов, Ален, постепенно уходит в прошлое. Наступает эра профессионалов! Учти тем более: мы никого не приглашали на свадьбу, поэтому праздник должен быть организован по высшему разряду. Так что...
Так что на следующий день с утра я уселась на телефон и стала методично обзванивать загородные рестораны. Во всех случаях я действовала одинаково: приглашала к телефону менеджера или администратора и с места в карьер излагала ему программу предстоящего праздника. По ходу дела администраторы перебивали меня:
– Катание на яхте – это, конечно, очень здорово, но от нас до ближайшего водохранилища...
– Я поняла. Спасибо. Извините.
Или вот еще реплика:
– А сколько вы планируете приглашенных?.. О, боюсь для такого количества людей наша лужайка...
– Простите за беспокойство. Всего доброго.
Наконец к вечеру третьего дня вопрос с рестораном был кое-как улажен. Мой выбор пал на заведение под названием «Лесной терем», расположенное на берегу Холщевского водохранилища. На первый взгляд вроде бы все срасталось: и яхты, и лужайка, и фейерверк, и даже меню. Во всяком случае администратор заверил меня по телефону, что персонал «Лесного терема» в состоянии воплотить в жизнь самые смелые и взыскательные клиентские фантазии.
И все же я боялась сесть в лужу перед гостями.
Со мной иногда такое случается – я не замечаю вещей, буквально бросающихся, бьющих в глаза. Ну вот, например, закажу я этот ресторан, а потом окажется, что через дорогу торчит какая-нибудь жуткая труба и из нее валит черный зловонный дым. Или, не дай бог, в разгар праздника вдруг выяснится, что по соседству с рестораном находится кладбище, и самая патетическая минута нашего торжества будет омрачена звуками похоронного марша...
«Короче, мне непременно нужен советчик» – с этими словами я схватила телефон и, отыскав в записной книжке Стасин номер, нажала на значок связи. Конечно, самым лучшим советчиком в этой ситуации оказался бы Стив. Но коль скоро он, едва выйдя из отпуска, уже горит на работе, придется прибегнуть к помощи его дочери.
– Стаська, мне срочно нужна твоя помощь! – без предисловий заявила я, не скрывая своего радостного возбуждения.
– Финансовая? – поинтересовалась Стася хмуро.
– Нет, почему же?.. – Я никак не ожидала застать ее в мрачном расположении. – Съездишь со мной завтра в ресторан «Лесной терем»?
– Ты приглашаешь меня в ресторан?
– Нет. То есть мы действительно можем позавтракать в этом ресторане, и ты мне посоветуешь, как...
– Ладно, посоветую. А куда ехать?
– В Подмосковье. На Холщевское водохранилище.
– Получается, к вам на дачу?
– Да нет! Наша дача рядом со станцией Холщево, а водохранилище в сторону, километров тридцать пять – сорок. Подъезд с другой стороны – по Леснорядскому шоссе... Там по идее красиво – заповедная зона, сосны, тишина.
– И чего мы в этой тишине будем делать?
– Во-первых, позавтракаем, а во-вторых, я посоветоваться с тобой хочу.
– А нельзя где-нибудь поближе?
– Вот именно, что нет! Ты должна одобрить мой выбор.
– Не понимаю.
– Завтра поймешь!
– Ну ладно, заеду за тобой завтра в десять. Надеюсь, ты не опоздаешь и не проспишь.
– А как же на работе? – запоздало спохватилась я. – Ничего, что вместо своего офиса ты поедешь завтракать в ресторан?
– Вообще-то за такое по голове не гладят. – Стася усмехнулась. – Но я пока еще в отпуске...
На следующий день, как мы и условились, ровно в десять Стасина «микра» поджидала меня на набережной. Было еще пасмурно и довольно прохладно, но по опыту последних нескольких дней я знала, что в полдень из-за туч пробьются жаркие солнечные лучи, к обеду дышать будет совсем нечем, а закончится дело грозой и проливным дождем. Учитывая погодные условия, я надела черные капри и алый кашемировый пуловер, а Стася была в чем-то джинсово-сером, со своей неизменной короткой стрижкой и практически без макияжа. Слегка припудренный нос, чуть тронутые тушью ресницы... В общем-то выглядела она обыкновенно, но мне вдруг показалось: что-то не так. Может, она была чуточку грустнее обычного. Задумчивее или грустнее...
– Все хорошеешь, – поприветствовала меня Стася.
– Ну не так чтобы уж очень, – улыбнулась я. – А ты все еще хранишь верность своему любимому стилю сasual?
– Да, так оно само получается. Никакой особой любви. – На этот раз Стася приняла мой шутливый тон. – Отец говорит, что отдохнули вы потрясно.
– Так и говорит?
– Именно. Это его слово.
– Значит, так оно и есть! А вы довольны своей поездкой?
– Как тебе сказать... – Стася запнулась на минутку, но потом заговорила гладко и быстро, словно по писаному: – Оказалось, как всегда в последнюю минуту, что Лешка со мной поехать не сможет. Какие-то дела у него на службе там срочные, я не знаю. Мои дальнейшие действия? Ну ясно – начинаю судорожно искать компаньонов. Юрмала к тому же не такое место, куда пипл рванет очертя голову. Короче, нахожу одну девчонку Альку, она в архитектурной мастерской работает, у них летом дел не так много. Начинаем оформлять документы, вместо Лешкиных Алькины данные вписывать. А везде очереди, напряги. Еле успеваем к положенному сроку, прилетаем в Юрмалу и заваливаемся на пляже. Уф! А через три дня начинается сначала. Звонит Лешка: у него все, видите ли, хай-фай, дела закончены, он собирается к нам лететь. И пришлось нам с Алькой две недели держать круговую оборону.
– В смысле?
– В смысле крутить динамо: в отеле нет мест, погода – хоть стреляйся, ну и все такое.
– Зачем?
– А зачем он нужен?
– А ты что ж, разве не хотела, чтобы Лешка прилетел к тебе?
– Это лишнее. Перебор. Алька разыскала в Риге своих знакомых архитекторов, мы походили по выставкам, по мастерским. Там, короче, своя тусовка – Лешка бы не вписался.
– Не понимаю тебя. – Я неодобрительно покачала головой. – А нам со Стивом твой Леша нравится. Очень даже!
– Я знаю, ваша с отцом голубая мечта наконец-то пристроить меня замуж. Хоть за кого!
– Леша не хоть кто...
– А мне уже двадцать четыре года!
– Не сердись! Леша симпатичный молодой человек и серьезный финансовый журналист.
– Кстати, нет на свете ничего скучнее финансовой журналистики.
Чтобы разрядить атмосферу, я сказала:
– Согласна.
– Вот видишь, даже ты признаешь, – заметила с улыбкой Стася.
– Даже я.
Стася посмотрела на меня почти с восхищением:
– А я знаю, за что тебя так любит отец!
– Только никому не рассказывай...
– Алла!
– А ты знаешь, куда мы едем?
– В ресторан.
– А зачем?
– Завтракать.
– А еще?
– Ты хотела мне рассказать о чем-то.
– Да! Вот слушай. В следующую субботу, двадцать седьмого августа, годовщина нашей свадьбы.
– Что?.. Какой свадьбы?
– Нашей. Нашей со Стивом... – добавила я зачем-то.
– Так у вас, оказывается, была свадьба?
– Ну, не свадьба – в таком смысле слова... Мы расписались, чтобы не было препятствий с удочерением. Иначе бы Танюшку забрали в детский дом...
– Не понимаю!.. А для чего вы это скрывали целый год?
– Да мы не скрывали! Просто не афишировали. Сама подумай, что нам оставалось? Устроить свадьбу мы тогда не могли. Таня пережила такое горе – потеряла родителей. Свадьба была бы просто кощунством! А теперь, когда боль немного утихла...
– И вы хотите устроить свадьбу постфактум?
– Ну, бог с тобой! Не свадьбу. Просто как-то отметить существование на свете нашей семьи.
– Но ты не станешь шить белое платье?
– С ума сошла! Белое платье в моем возрасте!..
– Тебе всего тридцать восемь.
– Это много.
– Глядя на тебя, не скажешь!
– А Стиву сорок три. У него уже взрослая дочь! Девушка на выданье.
– Я ни на каком не на выданье. Не хочу я выходить замуж!
– Будешь старой девой?
– Одинокой женщиной.
– Одинокой женщиной?.. Не дай бог! Я-то знаю, что это такое – быть одинокой женщиной.
– В кино видела?
– Я не шучу.
– Извини, я просто не верю, что ты когда-то была одинокой... Как, ты говоришь, называется ресторан? «Лесной терем»? Ну вот, чуть не проскочили!..
Глава 2
В конце концов я решила пожертвовать руками. Всегда ведь приходится чем-то жертвовать.
В тот же вечер, вернувшись из «Лесного терема», я извлекла с антресолей голубой пластмассовый таз, налила воду, засыпала порошок и принялась за стирку синего платья. А что мне оставалось делать, если и для загородного ресторана платье было абсолютно беспроигрышным вариантом?
За стиркой я еще раз представила себе «Лесной терем». На первый взгляд ресторан стопроцентно отвечал моим режиссерским требованиям. Это оказался именно терем с пристроенными к нему с четырех сторон балкончиками-террасами. По лужайке, засаженной окультуренной травой-муравой, игриво сбегала к пристани стежка-дорожка. Здесь на причале стояли моторные лодки, яхты и катера, а чуть в стороне находилась лодочная станция.
– Чай пить будем непременно из самовара! – смеялась Стася, обсуждая с метрдотелем подробности предстоящего праздника. – И знаете что, никаких пирожных! Варенье, калачи... С чем еще на Руси любили пить чай?.. О, с медом!..
За завтраком мы немного выпили, и вино как-то неожиданно подействовало на Стасю. Обычно немногословная и сдержанная, она вдруг стала болтлива, говорила много и резко и, что уж совсем ужасно, фамильярничала с администратором.
– У вас тут принято пить чай из самовара?.. Нет такого обычая?.. Очень зря! Советую завести!
Метрдотель услужливо кивнул и принялся высчитывать, во что нам обойдется удовольствие попить чайку с калачами на деревянно-резной терраске с видом на Холщевское водохранилище.
Я взяла Стасю под руку, и мы спустились к воде.
– Ну как, ты одобряешь мой выбор?
– А зачем тебе мое одобрение? – притворно удивилась Стася.
Будь она моей родной дочерью, я бы не сдержалась и поставила на место распоясавшуюся девчонку, например сказав ей в ответ что-нибудь резкое. А так – раздражение пришлось проглотить.
– Понимаешь, мы, я и твой папа, хотим, чтобы в этот день всем было хорошо. Чтобы близкие разделили нашу радость. А для этого нужна в первую очередь комфортная обстановка. Если собрать всех вечером в душном зале городского ресторана и угостить даже самым роскошным ужином... это, конечно, тоже неплохо, традиционно, но... немного формально. Как ты думаешь?
– Ну, наверно... А народец соберется такой разношерстный! Папашкины деляги, особенно вот этот надутый, как его?.. Востриков! Твоя тетя Ира, древняя черепашка, мы с Лешкой. А Свету свою ты тоже собираешься звать?.. Я так и знала!.. Лучше бы им всем разбрестись по берегу, пить и закусывать малыми группками.
Я совершенно не понимала, на что она злится. А может, ей не понравился тот факт, что мы со Стивом целый год скрывали от нее узаконенность наших отношений?
– Ты не права, – решилась поспорить я. – Всех этих людей роднит одно очень важное обстоятельство – мы с твоим папой их любим.
– И Свету?.. И Вострикова?
– А чему ты так удивляешься? Это наши друзья юности.
– Разве что за это... А все-таки приглашать Свету в приличное общество весьма и весьма стремно. Я бы тебе не советовала.
– Ну знаешь?! Перестань! Света моя подруга...
– И об этом лучше не упоминать.
– Стася, ты зануда! – воскликнула я, все еще стараясь свести неприятный разговор к шутке.
– Неужели трудно называть меня по-человечески?! – взорвалась она в очередной раз. – Меня зовут Настя! Не нравится – тогда Анастасия Степановна! Сколько же можно повторять?!
– Ты зануда вдвойне, Анастасия Степановна! Просто скажи, подходит для нашего праздника этот ресторан или поищем еще?
– Я же сказала: подходит в принципе... – Стася помолчала, поглядела на свинцово-серую гладь водохранилища. Время уже перевалило за полдень – по воде скользили нежные солнечные блики. Становились жарко. – Такие деньги за какую-то муру отваливать! Честное слово – не понимаю. – Она решительно скинула джинсовку и осталась в бледно-зеленой короткой футболочке.
– Да что деньги?! Деньги и надо тратить на радостях! Значит, по-твоему, неплохой ресторан?
– Да. Неплохой. Кормят прилично, даже устриц подают... Но объясни, чего тут радостного? Прошел еще один год! Целый год жизни улетел в никуда!
– Но для нас это был такой счастливый, такой значительный год. Для всех троих!
– Ну и что же?
– Ничего, – потеряв терпение, ответила я сухо. – Ровным счетом ничего. Если ты считаешь, что ресторан приличный, поехали в Москву. Вечером я начну рассылать приглашения.
На ступеньках террасы метрдотель вручил мне калькуляцию, я не глядя убрала листок в сумку и направилась к машине.
– Вот ты говоришь: счастье, счастливый год... – продолжала Стася, выруливая с ресторанной парковки на грунтовую дорогу. – А чем, в сущности, несчастный отличается от счастливого?
– Это все субъективно, – проговорила я по-прежнему сухо.
– Ну а по-твоему?
– Чего спрашивать? Про мою жизнь ты и сама все знаешь.
Стася молча кивнула – она действительно досконально знала всю мою жизнь.
...Три года назад я вернулась в Москву из Юго-Восточной Англии. Вернулась, что и говорить, полным банкротом: без мужа, без детей, без профессии. Начинай жизнь с чистого листа! И это в тридцать-то пять лет, каково?! А посмотришь кругом – у ровесниц полная упаковка. Умные люди, как муравьи, по соломинке все в дом собирают, а я свою упаковку по дороге растеряла.
Муж... Был у меня и муж. Англичанин Роджер Стейн – ветеринар с богатой практикой и, следовательно, с большими финансовыми возможностями. Мы жили в собственном доме, имели на семью три машины. Но дело не в этом. В Англии все живут хорошо, и английское понимание финансовых трудностей в корне отличается от российского. А вот представление о счастье, по-видимому, космополитично. Потому что и в благополучной Англии женщина обречена чувствовать себя несчастной и одинокой, если она не любит мужа, тоскует по родине, переживает за пожилых, хворающих родителей. Однако по условиям брачного контракта просто так взять и уехать домой я не имела никакого права. Такие странные, запутанные были эти условия... Только когда меня по-настоящему припекло, я в два счета разобралась в условиях, выиграла бракоразводный процесс и даже деньги, положенные мне по брачному контракту, сполна получила.
Но все равно чувствовала я себя при этом полным банкротом. Родители к моменту моего возвращения домой умерли. В Москве меня поджидала громадная обветшалая трехкомнатная квартира и... голодная смерть.
Про смерть я догадалась довольно скоро, как только начала тратить контрактные деньги. Трат было много: ремонт, машина (за годы, прожитые в Великобритании, я решительно разучилась ходить пешком), да и просто насущный хлеб. Именно стоимость насущного хлеба поселила в моем сердце уверенность в неизбежности голодной смерти. Контрактных денег не хватит на всю оставшуюся жизнь. Идти работать? Куда, боже мой?
После института я служила переводчицей в одном военном учреждении... То-то меня там с распростертыми объятиями встретят! Можно было бы устроиться офис-менеджером или секретаршей. Но, поразмыслив, такой работе я предпочла голодную смерть.
И вдруг сам собой представился случай – в одной частной школе открылась вакансия учителя английского. Ничего особенного, вы это понимаете сами. Но, во-первых, какие-никакие деньги. Во-вторых, преподавание даже увлекало меня. Это такое занятие... что-то на пересечении лингвистики, психологии и театральной режиссуры. А к режиссуре, как вы заметили, я определенно неравнодушна.
А в-третьих, владельцем этой частной школы оказался Стив. Когда я его увидела в первый раз...
И кстати, познакомила нас моя подруга Марина, которая работала у Стива наемным директором... Подумать только, с тех пор не прошло и трех лет, а сколько утекло воды! Марина вышла замуж, родила дочку Ниночку. Перед Испанией мы ездили к ней на день рождения – малышке исполнилось уже два года.
Частная школа давно закрылась с громким скандалом, я успела стать жертвой разбойного нападения, загреметь в больницу с переломом ключицы и сотрясением мозга средней степени тяжести, поработать консультантом в издательстве «Иероглиф», получить от тетки в наследство дачный участок и приступить к разработке источников минеральной воды, на этом участке обнаруженных. Стив за это время успел сделать мне предложение, потом меня бросить, а потом – снова подобрать. (Последнее событие, замечу в скобках, произошло не без Стасиного участия [1]1
Этим событиям посвящены романы А. Соловьевой «Московская история» и «Сказка о потерянной близости».
[Закрыть].)
– Ты хочешь сказать, что твое главное счастье – мой отец? – после затянувшегося молчания спросила Стася.
– Ничего я не хочу! А то, что хотела... Тебе, наверное, скучно будет слушать.
– Ты обиделась?.. – Не получив ответа, Стася поехала дальше: – Получается, от одного человека зависит вся жизнь?! Неужели так?
– Жизнь зависит в первую очередь от здоровья, от войн и революций и прочей политической чепухи. А что касается человека, в этом можно убедиться лишь эмпирически.
– Как?
– Ну, сама поймешь, когда встретишь такого человека.
– Вот я и думаю... – загадочно протянула Стася.
– О чем это ты думаешь?! – Я вдруг как-то встрепенулась, почувствовав, что больше не сержусь на нее.
– О том, кого встретила! – коротко, как отрезав, ответила она.
– О ком же?
– Ладно. Об этом после поговорим... – И через минуту уже совсем другим тоном, будто бабочка порхает с цветка на цветок: – А приглашение мне можешь не присылать. Я и так запомнила: в сегодняшнем ресторане двадцать седьмого августа в одиннадцать часов утра. Форма одежды?
– Свободная.
Я сейчас же вспомнила про синее платье и про пятно. Сама отстирать попробую – на химчистку времени уже не остается. Рискну! А не получится – тогда уж в химчистку... Но химчистка – это непременно долгая песня, и в случае неудачной борьбы с пятном мне придется разориться на новое платье. То есть Стиву придется... Но он мне сам предлагал, помнится...
Глаза боятся – руки делают.
Сначала злополучное пятно я обработала специальной жидкостью, предусмотрительно купленной по дороге. Потом погрузила платье в мыльную пену и героически отполоскала его под струей ледяной воды. Неужели мои подвиги не будут вознаграждены свыше?
Всю ночью платье сохло в ванной на вешалке, а утром мы проснулись от пронзительного Танюшкиного крика:
– Алла, его нет! Нет!!! Оно исчезло! Алла, смотри!
Я села на кровати, не в силах открыть глаза, тем более понять, что происходит. Сознание в полной мере вернулось ко мне лишь после того, как я услышала грозное восклицание Стива:
– Таня! Как ты себя ведешь?! Врываешься без стука в родительскую спальню! Немедленно выйди отсюда. Сейчас так рано, мы еще спим!..
– Сейчас без десяти восемь! – не уменьшая громкости, ответствовала Танюшка. – Тебе пора вставать! Скажи спасибо, что я тебя разбудила! – С этими словами обиженный ребенок покинул территорию родительской спальни.
– Спасибо скажи!.. – ворчал после ее ухода Стив, а я бессильно откинулась на подушку, стараясь побыстрей проснуться, а заодно и постичь только что случившееся.
Произошло же на самом деле несколько вещей.
Во-первых, пятно! Его больше нет! Мое любимое синее платье, пройдя курс реабилитации, снова возвращается к жизни! И значит, у меня есть в чем пойти на праздник.
А где же тогда радость, столь естественная и законная в такой ситуации? Радости нет. Это так всегда. Даже самая большая и светлая радость всегда омрачается какими-нибудь многочисленными мелкими неприятностями. А уж победа над пятном – да это просто смешно!..
Это мне смешно – сорокалетней женщине. А моей Танюшке всего одиннадцать. Она обрадовалась, и очень серьезно. И меня обрадовать захотела. Поэтому и ворвалась в нашу спальню с радостным криком. Но Стив!.. Мужчины вообще к таким вещам нечувствительны. Им чужд этот уютный мирок маленьких радостей и сюрпризов.
Да ради бога! Это же личное дело каждого!.. Но будь ты по крайней мере деликатнее. Сам понимаешь: перед тобой девочка. Ребенок!..
В прошлом году, когда мы только удочерили Танюшку, нам предложили воспользоваться услугами детского психолога, и мы взяли у него несколько консультаций. Психолог говорил много и пространно, из его речей я вынесла лишь прописные истины, вроде: никогда не повышайте голоса, но умейте настоять на своем, не прибегая к крикам и репрессивным мерам.
А Стив взял и пренебрег этим золотым правилом! Свел на нет нашу маленькую радость и мало того – обидел Таню...
Я открыла глаза и взглянула на часы. Восемь. Стив лежал недвижимо с закрытыми глазами. Досыпал ли, боролся ли со сном – неизвестно.
– Пора вставать, – железным тоном сообщила я. Пусть почувствует, каково это получить удар в самую неожиданную минуту. И выждав немного, повторила: – Пора вставать.
– Что-то не так? – слабо поинтересовался Стив, покорно сползая с кровати.
– Все так, – продолжала я железным голосом. – Все так. Или почти все.
– Почти?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
– Да. Но, Алена... Мы же, наконец, должны воспитывать ребенка... Ей нужно усвоить хотя бы самые элементарные правила: в спальню ко взрослым нельзя входить без стука.
– Боюсь, твои педагогические установки неактуальны в нашем случае! – Я присела к зеркалу, поправила волосы, потом надела халат и углубилась в хитрую систему его веревочек и завязок. И только на Стива я ни за что взглянуть не желала. – А неактуальны они потому, что девочка наша и так знает все правила, и, заметь, не только самые элементарные!
– А тогда в чем дело?
– Просто она очень обрадовалась.
– Позволь же узнать, чему?
– Я совершила почти невозможное: отстирала от синего платья то жуткое пятно.
– Что?! Опять это платье?! Опять пятно! Ну я же просил тебя! Сколько можно слушать про это платье?!
– Вот видишь! Ты же мне ни капельки не сочувствуешь! А Танюшка вот посочувствовала, так ты уже и недоволен.
– Прекрати!
– Мало знать правила приличия! Ребенок должен расти отзывчивым.
– Это она от большой отзывчивости разбудила нас ни свет ни заря?!
– Без десяти восемь. Ты бы иначе на работу опоздал! – С этими словами я устремилась на кухню, чтобы заняться приготовлением завтрака.
Недавно в одном женском журнале я вычитала рецепт блинчиков со шкварками. Рецепт оказался прост, как все гениальное. Обычное блинное тесто замешивается на кефире, затем в него добавляются шкварки, и получается великолепный горячий завтрак. Блюдо, конечно, на любителя. Но Стив как раз-то и оказался любителем, да еще каким! Несложно поэтому понять, почему навыки приготовления блинчиков я в рекордно короткие сроки сумела довести до автоматизма.
Кефир, мука, яйца, сахар, миксер, сковородка, бекон...
А что толку, если человек усвоит формальные правила этикета, а в душе останется сухарем?! Вот хотя бы и Стася. У нее великолепные манеры: сдержанность, простота, тонкий вкус. Но временами она мне чем-то напоминает деревянного человека. В Риге ей, по всей видимости, понравился какой-то мужчина, но она боится, осторожничает, высчитывает чего-то. Вот оно, твое хваленое воспитание, мой дорогой муженек!
Правда – я совсем забыла об этом – в девятнадцать лет Стася пережила какую-то трагическую любовную историю, из-за которой пыталась отравиться, выпила запредельную дозу сильнодействующих таблеток и этим на всю жизнь посадила себе сердце. Да, на всю жизнь!.. Но, может, от попытки самоубийства на всю жизнь осталось кое-что еще?
