Текст книги "Качели (СИ)"

Автор книги: Анастасия Глущенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Как птица будто встрепенешься,

  Раскачивая старые качели,

  Ты никогда обратно не вернешься,

  Мы ничего с тобою не успели.

  Шарлотта Кац

  В это лето старый заросший сад ожил. Розы цвели необычайно пышно. По утрам, сонные, покрытые каплями седой росы, цветы разливали пряный аромат. Теплый солнечный свет подхватывал озорную песню малиновки и уносил ее прочь от вечно дремлющих дубов. И только яростный скрежет ржавых качелей, пронзая густой воздух сада, нарушал покой.

  На обшарпанное сиденье плюхнулась девочка. Из-под серого складчатого платья торчали короткие пухлые ноги. Белые вязаные гольфы были спущены и открывали разбитые коленки.

  Высунув язык, девочка раскачивала тяжелую качель и внимательно следила, чтобы не задеть зыбкую гладь лужи. Она раскачивалась все быстрее и быстрее, поднималась ввысь. И, наконец, с веселым колокольчатым смехом, вспорхнула, будто птичка, планируя над землей.

  Лиза хмуро посмотрела на будильник. Стрелки указывали самое ненавистное для студентов время: 5.45. Вздохнув, девушка попыталась вытянуть руку из-под головы толстого рыжего кота. Но, как только он почувствовал движение, то сразу обхватил ее ладонь длинными мощными лапами. Лиза зарылась лицом в плотную розовую кожу и тихонько дунула. Кот заурчал. «Прости, зверь», – освобождаясь, улыбнулась девушка. Оставив комнату, Лиза прошла вдоль плохо освещенного коридора.

  – Доброе утро, – услышала Лиза, толкнув кухонную дверь.

  – Угу, очень, – пробурчала девушка, взобравшись на стул рядом с отцом, который о чем-то говорил по телефону.

  – Ты гренки будешь? – спросила темноволосая женщина, выкладывая ароматные хрустящие кусочки хлеба на большое белое блюдо.

  – Не, мам, – сонно покачиваясь, кивнула Лиза. – Дай лучше йогурт.

  – Ты до трех сегодня?

  – Ну да, – вяло ковыряя ложкой, ответила девушка. – А что?

  – Львенцию нужно купить корм.

  – Я заеду, только мы с Сашей в кафешку после пар, а потом заеду.

  – Зайдешь еще в аптеку? Я тебе напишу, что нужно купить. И скидку дам.

  – Хорошо. Так, я наелась, благодарю, – запихивая в рот остатки завтрака, проворчала Лиза.

  Через пятнадцать минут она перекинула кожаную сумку через плечо, погладила сонную морду сидевшего на тумбе, кота и, крикнув: «Мам, я ушла!», выскочила на лестничную площадку. Лиза вызвала лифт и вместе с его приближением, услышала громкий лай. Двери лифта распахнулись.

  – О, привет! – натягивая сбившуюся шапку с тяжелым помпоном, приветствовала Лизу молоденькая девочка.

  – Привет Лера, привет Моня, – ответила та, протягивая ладонь к лохматому белому псу. – Как дела?

  – Да хорошо, только с бабой Машей опять поцапались, – нахмурилась девушка. – Моня ей, видите ли, много грязи на площадку нанес. Можно подумать, он виноват, что осень на дворе.

  Лиза взглянула на беспокойно суетящегося пса, который всем своим видом, давал понять, что ему нет дела до погоды или недовольства бабы Маши. Единственным, достойным своего внимания, пес считал увлеченно беседующую хозяйку.

  – Старость и маразм – вещи неразлучные – улыбнулась Лиза.

  Лифт остановился. Быстро попрощавшись с Лерой, девушка надела белые наушники, включила музыку на полную громкость и направилась к ближайшей остановке. Каждое утро Лиза тратила на дорогу до университета около сорока минут. С транспортом ей, как правило, везло, и, удобно устроившись у окна, девушка погрузилась в заранее заготовленную смесь современной и классической музыки, девушка старалась особо не приглядываться к людям и не запоминала ни внешности своих попутчиков, ни голосов, ни окружающих ее ароматов. Добравшись до университета, девушка быстрым шагом направилась в небольшую аудиторию третьего этажа. Свою специальность Лиза любила. История всегда увлекала ее своей системностью и логичностью. Единственное, что не нравилось ей в выбранном деле – малая степень полезности и применимости в обычной жизни. Последующие четыре часа занятий миновали очень быстро.

  После их окончания девушка отправилась в ближайший торговый центр, где должна была встретиться с подругами. Лиза знала, что они, как всегда, опоздают, поэтому сначала забежала в магазин и аптеку. Только потом она отправилась в небольшое кафе, располагавшееся на втором этаже торгового центра. Здесь не было ярких неоновых вывесок и большого количества рекламы. Да и разнообразием блюд оно похвастаться не могло, зато их вкус и качество были несравнимы. Лиза выбрала один из дальних столов и, усевшись, вызвала официанта. Вскоре к ней подошел энергичный молодой человек в накрахмаленном белом фартуке с красным колпаком.

  – Ваше меню, – улыбнулся он.

  – Спасибо, меню не нужно. Принесите липовый чай и «Маргариту».

  – Большую? – уточнил молодой человек.

  – Да.

  – Как такая хрупкая девушка может одна с ней справиться? – поинтересовался официант, лукаво улыбнувшись и придав голосу бархатные нотки.

  – Ну, во-первых: не такая уж и хрупкая, – ухмыльнулась Лиза.

  – А во-вторых: не так уж и одна – раздался голос из-за спины молодого человека.

  На соседний стул грациозно опустилась невысокая девушка. Мягко откинув длинные каштановые волосы, она пощелкала указательным пальцем по бугоркам алых губ и оглядела молодого человека.

  – Хороший рост, брюнет, явно не лишен мышечной массы, зад тоже ничего, – будто, между прочим, добавила она. – Лиза, конечно, предпочитает молодых людей несколько более мужественного формата, но вы продолжайте, подкат может и прокатить.

  – Свет, заканчивай, а, – усмехнулась Лиза. – Можете идти, – добавила она, обращаясь к официанту.

  – Подумаешь, – фыркнула девушка, расправляя складки на зеленом платье. – Я на тебя посмотрела, если бы ты целый день занималась изучением структуры половых органов.

  – Благодарю, мне структуры римских городов вполне хватает. Тебе остальные не звонили?

  – Через пару минут обещали быть. Блин, пока шла, чулок порвался. Думаешь, никто не заметит, если снять? – спросила Света, озираясь по сторонам.

  – Избавь меня от созерцания кучи голодных парней, – отозвалась Лиза. – Наконец-то!

  К столику подошли двое.

  – Пробки, – коротко пояснила худенькая медноволосая девица, лениво опустившись рядом с Лизой.

  – Ну как вы? – спросила ее спутница, занимая последнее свободное место.

  – Я страдаю от вечного одиночества, а Лизка тут внаглую портит свободных молодых людей! – сокрушалась Света.

  – Да? – улыбнулась блондинка, – А как же Глеб?

  – Ой, Кать, когда наличие постоянного полового партнера кого-то останавливало? – хмыкнула Света, развалившись на спинке стула. Катя хмыкнула и отвернулась. Игнорируя их разговор, Лиза обратилась к последней девушке.

  – Кирка, как насчет субботы? Поедем? Я звонила, свободные лошади будут.

  – Слушай, – вздохнула Кира, потирая кончиками пальцев лоб. – Точно скажу только в пятницу.

  – Ладно, – опечаленно ответила Лиза. В этот момент им подали пиццу и напитки.

  – Кто заказывал пиццу? – поинтересовалась Катя.

  – Я, – ответила Лиза. – А что?

  – То, что скоро я не влезу ни в одну юбку, – сварливо выговорила Катя.

  – Твою ж дивизию! – огрызнулась Кира. – Одна на лошадях боится не покататься, вторая – разжиреть боится. Вот проблемы. А мне всего-то нужно сдать три зачета до конца недели. Где справедливость?

  – Ну, справедливость – штука странная, – произнесла Света.

  – Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась Катя, внимательно посмотрев на подругу.

  – Дайте поесть спокойно! – прервала их Лиза. – Я за весь день только йогурт заглотила. Все четверо уткнулись в свою тарелку. Но через какое-то время Катя вновь произнесла:

  – Так, все же, что ты имела в виду?

  – Ну, скажем так, – вступила Света. – Вот кто-нибудь сделал тебе больно. И боль такая, что не проходит со временем, а то вспыхивает, то гаснет, – протянула Света, мягко улыбнувшись подруге. – Какой ты захочешь справедливости? Чтобы он страдал, пока ты будешь о нем помнить, или пусть больно будет только один раз?

  – Все время, – произнесла Кира.

  – И это разве справедливость? – поинтересовалась Света? – Ведь ты не все время страдаешь.

  – Может не нужно зла желать? Вдруг человек не заслужил? – спросила Катя. – Если так всем лучше будет?

  – Не думаю, что простой эгоизм стоит выдавать за желание осчастливить всех, – улыбнулась Света и, не дав Кате ответить, выкрикнула: – О, привет, Глебушка!

  Лиза обернулась, ее скрещенные на коленях ладони сжались. Девушка увидела высокого молодого мужчину, спешащего к ним. Его голубые глаза смотрели прямо на девушку. Он шел, немного сутулясь, засунув руки в карманы и опустив голову.

  – Привет, – грубо произнес он.

  – Хорошо, что ты за Лизой приехал, а то ей пилить одной, в такой темноте, на другой конец города – заметила Света.

  Лиза опустила голову, вздохнула и произнесла:

  – Ладно, я тогда пойду.

  – Увидимся, – улыбнулась на прощание Света.

  – Я тебе позвоню насчет субботы, – напомнила Кира.

  – Мне еще в аптеку нужно, – взглянув на Глеба, соврала девушка.

  – Я в машине тогда, – пожал плечами Глеб. Расставшись с ним, Лиза направилась в туалетную комнату. Взглянув на свое отражение, она расправила мягкие завитки темных волос, отбросила челку. Затем вымыла руки, еще раз взглянула на свое встревоженное лицо и направилась к выходу. Глеб ждал ее на автомобильной стоянке, курил. Когда Лиза подошла, он протянул руку, чтобы забрать покупки, но она остановила его произнеся:

  – Может, немного пройдемся?

  Он внимательно посмотрел на девушку, выкинул окурок:

  – Ну, давай. Не замерзнешь? Могу толстовку дать.

  – Нет, – улыбнулась Лиза, – Не нужно.

  – Дай хоть пакеты убрать.

  Девушка послушно отдала ему покупки, дождалась, пока он запер новенькую «Тойоту» и медленно пошла вдоль аллеи. Лиза подняла голову и взглянула на небо, залитое светом фонарей и первых звезд. Каким же оно показалось ей спокойным. Теплая ладонь сжала ее руку. Лиза обернулась на своего угрюмого спутника.

  – Руки ледяные, – произнес он.

  – Только руки, – оправдывалась девушка. – Мне совсем не холодно.

  Теперь они шли рядом, молчали. Глеб всматривался в даль дороги и пытался почувствовать хоть какое-то тепло, просачивающееся сквозь ладонь девушки. Но ее будто сковал лед, который пробирался в него, пропитывал внутренности. Он не выдержал. Остановился, прижал Лизу к себе и уткнулся в мягкий пушистый затылок:

  – Ты две недели не брала трубку.

  Лиза стояла, молча, опустив руки. Она вспоминала их первую встречу. Нахальный, вспыльчивый, самоуверенный, вечно смеющийся над другими. Совсем не таким он был.

  – Я соскучился, – произнес он, коснувшись губами ее шеи.

  Его руки скользнули вниз, по ее тонким бедрам. Парня трясло от холода. А Лиза все вспоминала, как подруги завидовали ей. Еще бы: красавец, из хорошей, обеспеченной семьи, везде был рядом с ней. Вдруг перед ее глазами всплыл утренний сон: «Качели», – подумала Лиза. Глеб взял ее за подбородок, посмотрел в глаза. Он надеялся хоть что-то в них прочесть. Он поцеловал Лизу. Жадно выпил все крохи тепла, что были на ее губах.

  – Давай поедем ко мне, – тихо предложил Глеб.

  – Зачем?

  – Ты устала, тебе нужно отдохнуть. Я помогу.

  – Не думаю, что ты сможешь, – опустив голову, ответила Лиза.

  Глеб отступил на несколько шагов.

  – Это значит все? – грубо бросил он.

  Лиза взглянула в его глаза. Они всегда казались ей стеклянными, опустошенными, но сейчас она понимала, что это было лишь отражение ее собственной холодности.

  – Я больше ничего не могу тебе дать, – понизила голос девушка.

  – Мне ничего и не нужно! – выкрикнул Глеб. – Я просто хочу, чтобы ты рядом была. Как раньше!

  – Не думаю, что я этого хочу, – помолчав, ответила Лиза.

  Она развернулась и тихо пошла дальше, глядя в наливающееся дождем осеннее небо. Лиза вышла на освещенный проспект и направилась к автобусной остановке. На улице было много людей, спешивших как можно скорее попасть домой, в своей теплый уютный мир. Лиза старалась не обращать внимания на прохожих, разглядывая оставленные в грязи следы. Но добравшись до автобусной остановки, она заметила старика в грязном рваном пальто и засаленной цветастой шапке. Он напевал что-то себе под нос и аккуратно складывал в новенький пакет с логотипом «Carlo Pazolini» остатки еды, только что найденные в мусорном баке одного из местных ресторанов. Лицо старика было таким же грязным, как его одежда, а руки, покрытые трескающейся кожей, сводило судорогой от вечернего холода. Но все же, когда к нему подошел тощий черных пес и завилял хвостом, старик ему улыбнулся.

  Пустословие

  Аккуратно приоткрыв дверь, Саша тихонько прошмыгнула в аудиторию. Пробравшись к шестому ряду столов, она плюхнулась на скамью рядом со своей однокурсницей – Лизой.

  – Совесть есть? – поинтересовалась Лиза, не переставая записывать лекцию.

  – А чего? – удивилась Саша, разогнав окутывавший ее жар, тетрадкой. – Поточка же. Да и опоздала всего-то на десять минут.

  Лиза ухмыльнулась и взглянула на нее:

  – А ничего, что ты как бы староста?

  – Это условности, – отмахнулась от нее Саша.

  Лиза рассмеялась. Надо сказать, что из всех одногруппников, Лиза, пожалуй, нравилась Саше больше всего. Эта невысокая сероглазая девушка, не особо выделявшаяся на общем фоне, внушала Саше доверие своей честностью в оценках людей и событий. Она никогда не скрывала своих симпатий и, в особенности антипатий, считая, что, таким образом, не дает людям лишних надежд. К тому же Саше нравилось, что Лиза никогда не стремилась, в отличие от самой Саши, производить на кого-либо впечатление. Таким образом, она была для Саши очень удобным компаньоном. Девушка с интересом взглянула на волосы подруги, заплетенные в густую косу.

  – Это «рыбий хвост»? – поинтересовалась Саша.

  – Это «лень помыть голову», – ответила Лиза, снова уткнувшись в свои записи.

  – Везет тебе, – с завистью произнесла Саша, покосившись на кончики своих коротко остриженных волос. – А мне не заплестись, даже когда времени нет.

  – А кто тебя стричься просил? – поинтересовалась Лиза.

  Саша промолчала. Она будто снова услышала его слова: «Люблю, когда у девушек короткие волосы». Саша тряхнула головой и попыталась сконцентрироваться на записи лекций.

  – Господи, какой бред, – вскоре не выдержала Саша и покосилась на свою соседку. Лиза, высунув кончик языка, старательно записывала все, что горячо пытался донести до аудитории немолодой профессор. Саша подумала, что обязательно нужно взять у нее тетрадь и отсканировать лекции:

  – Ты на митинг идешь?

  – Это то, что вы пиарите? Против отчисления Пети? – уточнила Лиза.

  – Угу.

  – Ой, не знаю, Саш, – вздохнула девушка, почесывая колпачком от ручки лоб. – У меня завал с Древним Римом. Ты же слышала Харитонову: надо все до пятницы сдать, а я не думаю, что успею.

  – Дай ей денег, – лениво потягиваясь, посоветовала Саша. – Я как-то давала. Она не отказывается.

  Лиза подняла голову, взглянула на Сашу. Холодные серые глаза девушки сузились. Правда, через мгновение девушка улыбнулась:

  – Ты все любишь решать быстро.

  После занятий Саша сидела на маленькой кухне квартиры Кирилла и ждала прихода остальных организаторов митинга. Саша хорошо помнила, как месяц назад ее старший брат Кирилл рассказал о том, что его одногруппника Петю Мамонтова отчислили, приняв на его место Макса. Молодой мажор честно рассказал, что недавно вернулся из Европы, где его выгнали из колледжа, и здесь отец быстро пристроил его новое место. Кирилла и его друзей взбесила эта история. Тихий, мягкий, вечно попадающий в глупые истории Петя вынужден идти служить в армию из-за прихоти какого-то ублюдка. Ребята терпеть этого не стали и решили организовать пикет в поддержку друга, чтобы добиться его восстановления. Организаторов было всего пятнадцать человек. План разрабатывал сам Кирилл, он же регистрировал заявку в администрации. Маша – его одногруппница – и несколько ее друзей отвечали за бюджет. Саш досталась роль ответственной за печать и доставку плакатов, баннеров и листовок. И вот сегодня, после долгой подготовки и работы в социальных сетях, они собрались, чтобы все обсудить в последний раз.

  – Так, – начал Кирилл, когда все собрались. – Давайте еще раз все повторим. Что с прессой?

  – «Местная власть», «Жизнь», «Наш город», – ответил светловолосый молодой человек.

  – Ок. – одобрительно кивнул Кирилл. – Что с баннерами?

  – Газель будет у входа в 10.20. Там же листовки и плакаты, – ответила Саша.

  – Хорошо.

  – А не поздно? – спросила Маша, быстро заглянув в серебристые страницы ежедневника. – Начало в 12.

  – Да нет, – пожала плечами Саша, – думаю, успеем.

  Вдруг она почувствовала, как в кармане шуршит телефон. «Через тридцать минут буду», – прочитала она. «Не надо!» – Саша быстро напечатала ответ. Все оставшееся время девушка почти ничего не слушала, нервно поглядывая в запотевшее окно. В конце концов, она не выдержала:

  – Кир, мне домой надо, я маме обещала раньше вернуться.

  Кирилл, увлеченно переговаривающийся с Машей, кивнул:

  – Хорошо, Саш. Только не опаздывай завтра.

  Торопливо выскочив из подъезда, где брат снимал квартиру, Саша направилась к ближайшей автобусной остановке.

  – Девушка, можно с вами познакомиться? – раздался насмешливый голос из окна медленно ехавшей рядом машины.

  – Нет, – не глядя, огрызнулась Саша.

  – А если я у вашего брата спрошу разрешения? – повторил голос.

  Саша вздохнула, обошла машину и опустилась на переднее сидение рядом со своим преследователем. Это был смуглый темноволосый парень.

  – Макс, я же просила не приезжать! – зло произнесла девушка.

  – Крабик, если бы я всегда слушал, что мне говорят, – рассмеялся парень и резко нажал на педаль газа.

  Саша встала с кровати и подошла к зеркалу. Короткие жесткие волосы, тонкие губы, яркие голубые глаза, растекшаяся, словно краска по белой бумаге, тушь. Тонкие руки, ноги и маленькая острая грудь.

  – Мне вид сверху нравится больше, – усмехнулся Макс.

  – Да пошел ты, – тихо ответила девушка, продолжая рассматривать свое отражение в неярком свете луны, лившимся из оконной рамы.

  – Не груби старшим, – отозвался Макс. – И как меня сегодня зовут для твоей мамы?

  – Оля, как и всегда, – фыркнула Саша, возвращаясь к кровати.

  Саша положила голову на руку Макса и лицом уткнулась в его грудь.

  – Макс, нафига ты все это устроил, – тихо спросила Саша.

  – Что именно? Соблазнил сестру парня, который меня ненавидит? Или отправил его возлюбленного защищать рубежи нашей Родины?

  Саша устало вздохнула:

  – И то, и другое.

  – Ну, не я просил отца запихивать меня в этот вуз. Не я выпер паренька. Мой косяк в том, что ответил на вопрос твоего братца. Но тут, извини, врать мой нигилизм не позволяет. Он же не дает мне понять, что плохого в том, чтобы быть с девушкой, которую я хочу. Особенно если это взаимно, – и, усмехнувшись, добавил. – В постель я тебя тоже не силком тащил.

  Саша стиснула его плечо. Почувствовав этот неловкий жест, Макс, уже вполне серьезно, заметил:

  – По-моему, тебе следует быть либо более принципиальной, либо менее категоричной. Иначе ты себя совсем доконаешь.

  – Ты это к чему?

  – Ты думаешь, что предаешь брата, находясь здесь. И предаешь меня, устраивая эту бучу завтра. Кстати, с газелью я договорился, они не опоздают.

  – Я не думаю, что предаю тебя. Просто я не считаю, что это справедливо. Разве правильно, что то, чего один добивается годами, другой может отнять одним телефонным звонком? Где хоть какая-то капля честности в этом? Я верю, что отбив одного человека, защитив его жизнь и права, мы сможем изменить саму систему. Звено за звеном.

  Парень хотел что-то ответить, но решил промолчать, обняв девушку. Вскоре тусклый ночной свет отразил сплетенные силуэты тел.

  Подъехав к зданию университета, Саша искоса посмотрела на Макса.

  – Не стоит тебе идти туда.

  – О, нет, – хохотнул парень. – Я такое зрелище пропустить не могу.

  Саша, молча, вышла из автомобиля и направилась к парадному входу. Мелкими частыми каплями лил дождь. Дверь резко распахнулась. Навстречу девушке выбежал Кирилл. Его глаза светились от волнения и радости, рвавшихся наружу. Парень не мог дышать.

  – Сашка! – воскликнул он, – Петьку обещали восстановить!

  – Да ладно! – опешила девушка.

  – Я только, что от ректора, – сбивчиво продолжил Кирилл. – Он сказал, что, видимо, в деканате напутали табели и приказы. А еще, ты только представь, меня за активность обещали в аспирантуру взять без экзаменов!

  – Кирилл... – растерянно прошептала Саша.

  – Да, вот так! – гордо вскинулся парень. – Ладно, Саш, я побежал, надо наших всех обзвонить.

  Оставшись одна, Саша ловила тяжелеющие капли, несущиеся с серого неба.

  С трудом раскачивая тяжелые качели, девочка испуганно следила за тем, чтобы не задеть зыбкую гладь широкой, затянутой грязью, черной лужи. Она раскачивалась с большим трудом, все никак не решаясь спрыгнуть.

  Лев неистово грыз Лизины пальцы. Ежедневная процедура очистки полости кошачьего рта, как называла это Лиза, начиналась в тот самый момент, когда плотно позавтракавший, исполнивший ритуал взрывания наполнителя, кот не знал, чем же еще себя занять в притихшем доме. Тогда он удобно устраивался возле спящей хозяйки и аккуратно вылизывал оправившуюся от туалетных процедур, нижнюю часть тела. Затем своим шершавым языком тщательно прочищал каждый коготь на длинных перепончатых лапах. После этого кот вытягивался возле ничего не подозревающей Лизиной руки и набрасывался на несчастные пальцы. Лиза понимала, что избрание ее в качестве своего рода средства кошачьей гигиены – это оказание знака особого расположения к ней. Тем более что с самого первого дня появления в доме, кот будто установил за девушкой слежку. Лиза то и дело замечала наблюдавшие за ней зеленые глаза, которые считали своей обязанностью сопровождать хозяйку, где бы она ни была. Пару раз кот даже был замечен на балконе в зимнее время года.

  Вскоре полностью проснувшись, Лиза стряхнула с себя Льва и отправилась готовить завтрак. Утро было солнечным. Чешуя осенних облаков раскинулась по голубому небу. Потянувшись и зевнув, Лиза поставила на круглый стеклянный стол большое белое блюдо густого творога. Разбив в него пару яиц и добавив сахара, девушка принялась поджаривать тосты. Затем она вынула из холодильника пару больших мясистых зеленоватых груш. Лиза поднесла их к лицу и принюхалась. Сладковатый запах пряных фруктов смешался с ароматом сдобного хлеба, так напоминавшего дыхание ее любимого утреннего мучителя.

  Безответственность

  Если честно, то я совсем не помню, каким было его лицо, когда он уходил. Все что врезалось в мою память – это запах. Отчаянная вонь, смешанная из страха, безразличия и усталости. Запахи всегда преследовали меня.

  Еще до этого мать ушла, оставив нас с братьями в доме, где пахло резиной. Это отравляло, пропитывало наши внутренности и сводило с ума. Кроме нас в приюте жили еще сорок лишних детей. Правда, особо жаловаться мне было не на что. Эти люди не обижали нас, кормили и даже по-своему любили. Главным для них было как можно скорее найти дом, пока мы, как свежевыпеченные лепешки, не зачерствели от старости и одиночества. Через пару месяцев братьев забрала к себе пожилая пара. Больше я никогда их не видела. Потом приехал он. Можно сказать, что для меня, привыкшей к въедливости резины, его дымчато-грушевый аромат был запахом свободы, новой жизни. В тот день моя собственная американская мечта сбылась. Я получила дом с лужайкой, любящую семью и сочную запеченную курицу по субботам. Для вечно голодного приемыша – это было неплохо.

  Помню, как на выходные мы уезжали загород и останавливались в небольшом двухэтажном домике. Зеленые стены его фасада были обвиты гибкими лозами дикого винограда. Все комнаты были белыми, и когда из арочных окон сюда попадал свет, они казались еще больше. Одну из комнат занимала старушка, хозяйка дома. Это была худенькая беловолосая женщина в длинном красном фартуке. Во второй комнате поселились мой отец и мать, а в самой маленькой, на втором этаже – я и Нина. Нина была единственным ребенком, до моего появления. И как ни странно, никой ревности ко мне не испытывала. Думаю, что она слишком хорошо осознавала разницу нашего положения в семье. С Ниной мы были друзьями. Все, что получала она, получала и я. У нас было любимое занятие: рано утром, пока все спят, выбраться из дома и убегать в раскинувшее свое объятье алое маковое поле. Вкушая порывистый утренний ветер, я бежала следом за разливающимся по лугу смехом Нины. Хоть мои ноги и путались в высокой темной траве, я все же пыталась не отставать от нее. Год за годом.

  Мы остановили машину на обочине у самой кромки леса. Чернильно-голубые верхушки елей дружной грядой приветствовали нас. Я услышала призывное пение какой-то лесной птички. Мы вышли и молча, направились прочь от дороги. Я взглянула на отца, ожидая, что он не позволит мне посмотреть, кто же это пел. Но он улыбнулся, махнул рукой. Отбежав на несколько метров, из-за панцирей древесных спин, я увидела, что отец поспешил обратно к машине. Я подумала, что он забыл что-то, и позвала его. Услышав мой голос, он как-то дернулся в сторону, но потом ускорил шаг. Я побежала за ним, но когда снова оказалась у машины, в мои легкие ворвался кипучий выхлоп горячей резины и густая газовая дымка. Я снова позвала его, как звала потом еще многие дни, боясь хоть на миг закрыть глаза и пропустить его возвращение.

  Сын умер через три месяца. Когда я вернулась из стоящего неподалеку от нашего логова кафе, его уже не было. Задняя лапа невыносимо зудела и раздулась, я не могла быстро идти. Рыжая знала это, клочки шерсти и остатки костей я нашла на самой опушке леса. Даже старая больная сука не лишена своего нюха.

  Вскоре я вернулась в маленькое логово последний раз, простившись с уснувшей в вечности дочерью, чье тело растер по дорожному полотну мусоровоз. А потом я решила идти. Идти, пока будут силы. Идти вперед и найти его. Найти и вцепиться в его горло. Найти и увидеть момент, когда жизнь в его зрачках разобьется, как мое сердце.

  Грузовик был огромным, пес был маленьким. Пожалуй, все, что могла бы сказать об увиденном Лиза.

  Шляпа

  Переступая по скользким влажным стеблям смятой травы, Лиза то и дело поскальзывалась и оглядывалась на отца.

  – Долго еще идти? – устало спросила Марина, помогая дочери поднять большую плетеную корзину.

  – Нет, дом уже виден, – Павел указал на широкую складчатую крышу, видневшуюся на противоположном конце заросшего поля.

  – А этот твой дома? – поторапливаясь, вновь спросила женщина.

  – Да, где ж ему еще быть.

  Вскоре они обогнули густо-сросшийся ряд берез, и вышли на узкую, залитую грязной, хлюпающей жижей дорогу. Миновав дощатый, покосившийся забор, Павел вошел в слепо-глядящие двери дома. Оставшись на улице, женщины принялись раскладывать содержимое своей корзины по обшарпанным доскам старенького стола. Через пару минут к ним подошел Павел:

  – Синяк сегодня с другом, – важно протянул он, таща со стола все, до чего мог дотянуться.

  – Давай ты не будешь ничего хватать! – остановила его Марина. – Грязными мазутными руками.

  Мужчина оглядел свои мозолистые почерневшие пальцы и отмахнулся:

  – Нормальные чистые руки.

  – Так! – начала, было, Марина.

  – Ладно, ладно, – быстро отскочил Павел.

  Он обернулся к дочери. Лиза, пыхтя и вздыхая, высунув язык, пыталась дотащить к столу большое ведро, до краев наполненное переливчатой холодной водой.

  – Давай помогу, – кинулся к ней отец.

  Протянув ему ведро, девушка стерла выступившие на висках капельки пота.

  – Лиза, сделай ему бутерброд, – сжалилась над голодным мужем Марина. – А то пока курица поджарится...

  Пошарив на столе, Лиза нашла небольшой нож и провела им по лоснящейся кожуре помидора. Тут же на ее пальцы вылился красноватый терпкий сок, обжигающий пальцы. Бросив на гибкую мякоть несколько мутных кристалликов, девушка уложила их на хлеб вместе с холодными волокнами сыра и подала их отцу.

  – Сделаешь еще? – попросил ее Павел. – Синий! Идите сюда!

  Возле покосившейся стены дома притаились двое. Один из них – ссутулившийся невысокий мужичок с плавающими зрачками в больших голубых глазах. Он теребил в руках смятую пачку сигарет, и все время поглядывал на своего спутника, который, неловко подгибая края своей изорванной шляпы, безмятежно улыбался кружащимся вокруг гусям и уткам.

  – Да не мы тут, – выкрикнул первый.

  Он немного опустил голову, и теперь Лиза могла разглядеть расплывшиеся синие мешки, залегшие под его глазами.

  – Синяк! Иди сюда, я сказал! – выкрикнул Павел.

  Переглянувшись, мужчины поспешили к столу. Схватив пару тарелок со стола, Павел быстро наполнил их ветчиной, хлебом и жареным мясом.

  – Здрасте, – смущенно почесывая затылок, поздоровался Синяк.

  – Шляпа, и ты, что ли, тут? – усмехнулся Павел, протягивая мужчинам тарелки.

  – Ага! – широко улыбнулся второй мужчина.

  – Ну, молодец, молодец, – подбодрил его мужчина. – Слушай, Синий, грибы-то есть?

  – Волнухи да пара подосиновиков, – пожал плечами Синий.

  – А я утром белые видел, – мечтательно вспоминая, гладил себя по небольшому выступающему животу Шляпа.

  – Че ты врешь-то? – кинул ему Синяк.

  – Не вру! – обиженно вскинулся Шляпа. – В дальнем лесу, за полем.

  – Ты с утра ужрался Маркиновского самогона, – рассмеялся Синяк. – Дополз бы до леса, как же!

  – Хорош, мужики, – остановил их спор Павел. – Ну чего, пойдем в лес? – обернулся он к жене и дочери.

  – Можно погулять, – кивнула Марина. – Курица дожарилась уже. Или поедите сначала?

  – Аппетит нагуляем, – поддержала отца Лиза.

  Через несколько минут все трое оставили позади Синяка и Шляпу в дружной компании с алкогольными парами и вышли к заросшей полевой тропе. Дул сильный ветер, и Лиза плотно прижимала к горлу ворот своего зеленого свитера. Пряное дыхание дикого зверобоя и подсохшей ромашки наполняло воздух и дурманило своим благоуханием. Бордовые головки отцветших трав сплетались под ногами с пожухлыми стеблями соломы, образуя колючую, но податливую сеть. Осенние краски еще не завладели природой, но их холодные прикосновения чувствовались уже во всем: в отчаянных криках диких уток, уносящихся прочь от родных мест, в сереющих вершинах сосен, в пушистых облаках, распавшихся по небу. У кромки леса можно было разглядеть как сквозь сосновые иглы, застилающие низкие пни, проглядывают красные ягоды брусники, спящие в мягких объятиях мха.

  Когда Лиза с родителями вернулась назад к старому дому, то застали Синяка и Шляпу за очередным разгорающимся спором.