Текст книги "Банши(СИ)"

Автор книги: Анастасия Медведева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Я резко затормозила, глядя на остановившуюся прямо передо мной машину. Из салона стремительно выбрался мужчина… смутно знакомый мужчина… очень сердитый мужчина…

– Тая, ты должна поехать со мной, – его властный, уверенный голос заставляет меня склонить голову.

Я ощущаю, как капли дождя стекают по лицу, по шее, по ключице, а следом – в декольте намокшего платья…

Однако, этот мужчина заблуждается – я никому и ничего не должна.

Только Богу Смерти.

И тому, чьё сердце зовёт моего хозяина.

– Тая… – в глазах мужчины появляется понимание, и он готовится сделать ко мне рывок, но я оказываюсь быстрее!

Я срываюсь с места и мчусь так быстро, что не чувствую асфальта под босыми ногами, – и всё же я слышу слова того мужчины, отрывисто произнесённые им в трубку:

– Какого чёрта ты упустил её? Поднимай свой зад и езжай в…

Я не слышала, куда именно нужно ехать тому, кто меня упустил, – я уже ощущала зов. Зов тоски – тоски души по своему создателю. Она рвалась из тела, желая свободы и не имея сил получить её… но я её слышала! Я дам ей свободу! Я укажу путь Ему, и Он придёт и заберёт с собой тоскующую душу…

Странные звуки неожиданно сбивают меня с цели – я останавливаюсь и смотрю на толпу людей, окруживших странного человека в странном костюме и странной шляпе… у него на проволочном поводке скачет чучело собаки, по какой-то причине вызывавшее дикий восторг и умиление у зрителей… И у меня почему-то тоже… На мужчину в костюме смотрят люди из окон и с балконов домов – он устроил своё представление посреди улицы и принёс с собой какую-то дряхлую магнитолу… Он развлекает зрителей весёлыми фокусами, и я, неожиданно для себя, начинаю улыбаться… а потом в моем спящем сознании всплывает слово «Флоренция»… Кто-то когда-то рассказывал мне об этом человеке… и я знаю, что он выступает в этом городе… я что… тоже – в этом городе?.. Нет… Не об этом я должна думать… моя цель – тоскующая душа, что зовёт моего хозяина. Я отхожу от площади, пятясь назад, затем разворачиваюсь и снова начинаю бежать…

Этот дом… он совсем близко! Я чувствую, что я рядом! Уже совсем скоро! Я ощущаю странный подъём – моё тело словно начинает петь в предвкушении, я…

Я вдруг замечаю, что рядом со мной (на моей же скорости!) мчится мотоцикл. Как давно он едет рядом? И как он может ехать наравне со мной?! Я резко останавливаюсь. В тот момент, когда я прекращаю бег, водитель железного монстра обгоняет меня и резко разворачивается, перекрывая мне узкий проход между домами. Его лицо мне тоже знакомо, но почему-то я не хочу его видеть; я слегка приседаю, готовясь к прыжку через железного монстра и его наездника, – но замираю, как только парень слезает с мотоцикла и встаёт передо мной.

Он тоже недоволен мной, как и тот, первый, – но его недовольство меня задевает. Почему оно меня задевает?..

В том проулке, где я оказалась по велению моего уснувшего разума, почти нет света; с неба льёт непрекращающийся дождь. Я стою, напряжённо глядя на этого, второго, и чего-то жду. Сама не понимаю – чего. Он тоже ждёт. И тоже напряжён. Но, в отличие от меня, он недолго смотрит мне в глаза, нет – его взгляд начинает опускаться вниз и долго изучает то, что было облеплено мокрым платьем. Он смотрит на моё тело…

– В отличие от Киана я не буду просить, – говорит он хрипловатым голосом.

Он не взволнован. Он просто слишком быстро ехал на мотоцикле в дождь. Я не знаю, что я чувствую по этому поводу.

Тем не менее, я нахмурилась: разве тот, первый, меня о чём-то просил? Я не помню этого. Помню властные интонации в его голосе, на которые он совсем не имел права. Просьбы не звучало.

– Тая, верно? – парень провёл рукой по мокрым волосам, убирая их назад.

Его лицо – очень красивое; я очень чётко понимаю, что он не оставляет меня равнодушной, а ещё понимаю, что ему безумно идёт быть мокрым… мокрым от дождя…

Его майка потемнела от влаги в том месте, где её не прикрывала чёрная кожаная куртка; из-под выреза той самой майки торчали края татуировок; в ушах блестел металл.

Он заставлял меня забывать про цель. Это плохо… это неправильно… я должна идти, туда, куда зовёт меня…

– Нет!

Я застыла в ступоре от неожиданности. Он отдал мне команду?.. Так разговаривают разве что с домашними животными!.. Почему я об этом подумала?..

Я встряхнула головой и, легко оттолкнувшись от земли, прыгнула вперёд, желая оставить опасную преграду позади… как ощутила жёсткий хват на своей талии, затем резкий удар о землю, смягчённый мужским телом, и несколько переворотов по мокрому асфальту, амортизированных тем, кто сковал меня в своих объятиях.

Несколько секунд голова прояснялась… а затем я поняла, кто я, где я, и кто на мне лежит… Шон моментально вжал меня в асфальт, положив обе руки рядом с моей головой и тем самым – лишив меня какой-либо возможности на передвижение.

– Слезь с меня! – негодуя, воскликнула я и увидела, как в его глазах появляется лёгкое облегчение.

Но не от радости, что он удержал меня, а потому, что я, наконец, пришла в себя, и со мной можно было вести связный диалог.

– От тебя слишком много проблем, – сказал Шон, не торопясь выпускать меня из плена своего тела.

Он смотрел на меня, словно пытаясь разглядеть в моём лице нечто… Словно пытаясь найти в моих глазах, губах и скулах какие-то неведомые ответы на неведомые вопросы.

Не нашёл. Слез с меня, встал, отряхнул мокрую куртку, подумал пару секунд и подал мне руку. Я решила, что контакта с его телом на сегодня хватит, потому конечность проигнорировала и поднялась сама.

Осознание того, что произошло, медленно накрывало меня с головой. Чёрт, я сама себя пугала… И с чего я взяла, что всё это – сон? Моему сознанию что, было проще спрятаться за этой информацией?! Почему я не смогла осознать себя, как это было в прошлые разы?.. Или всё дело в том, как я устала за эти полмесяца?.. И как давно не выбиралась на свои… вылазки?..

– Ты идёшь? – вопрос Шона заставил меня вспомнить о его присутствии.

Я перевела на него взгляд.

Он думает, что я понимаю его? Буквально несколько часов назад между нами была языковая пропасть, при том, что мы вроде как разговаривали на одном языке… Что изменилось теперь?

Парень не стал дожидаться моего ответа, он подошёл ко мне вплотную и сказал негромким, завораживающим своей хрипотцой голосом:

– Я поеду с тобой или без тебя. Выбирай.

С губ готово было сорваться красное словцо с очевидным посылом, но я сдержалась. Прошла к его мотоциклу, остановилась, обернулась к нему в ожидании… Парень некоторое время молча смотрел на меня, затем, словно смирившись с чем-то внутри себя, прошёл к своему железному монстру, сел на него, снял куртку, подал мне, дождался, когда я недоверчиво натяну её поверх своего промокшего насквозь платья, и указал на место перед собой.

Насколько я знаю, пассажир должен сидеть сзади. Потому я нахмурилась и в нерешительности застыла перед мотоциклом, а когда всё ж-таки пересилила себя и собралась, было, занести ногу, чтобы устроиться перед Шоном, тот решительно произнёс:

– Нет. Не так.

Я вопросительно посмотрела на него. Парень сжал челюсть, по-видимому, раздражаясь от моей тупости, схватил меня за руку, разворачивая к себе лицом и потянул на сиденье.

– Но так не езд… – начала, было, я.

– Сядь! – раздражённо перебил Шон, затем, когда я всё-таки села, неожиданно протянул ко мне руки, быстро приподнял за ту часть, что была едва прикрыта мокрой тканью, и резко усадил к себе на бёдра.

Я даже удивиться не успела, как он так же грубо прижал меня к себе, вынуждая обнять его руками за талию, завёл мотоцикл и сорвался с места…

Мне ничего не оставалось, как прижаться к Шону всем телом, уткнувшись лицом куда-то между его шеей и плечом, и надеяться, что мы не разобьёмся, мчась на подобной скорости ночью, да ещё и в дождь! Это была моя первая поездка на мотоцикле, и сказать, что я была впечатлена – это ничего не сказать: ощущения были просто запредельными, учитывая, что я ехала спиной вперёд, да ещё и облепив малознакомого парня руками и ногами, как маленькая обезьянка. Через несколько минут я начала ощущать тепло от его тела и перестала тихо подрагивать от сырости и холода… Тело Шона было не просто горячим, оно грело, как солнышко. Жаркое, гладкое, дико сексуальное солнышко в татуировках… В какой-то момент мне даже удалось расслабиться и прикрыть глаза…

Меня с улицы подобрал парень моей мечты… мокрую, озябшую, босую… и теперь он мчит меня в свой особняк… мчит на железном коне, прижимая рукой к своему горячему телу…

Ну, все поняли, куда ведёт меня моя фантазия?..

Стоп! А когда он прижимать-то начал?!

Я открыла глаза, вдруг осознав, что мы давно приехали (или недавно?) и теперь находились возле входа в поместье, продолжая сидеть на мотоцикле. Моё сердце начало отстукивать рваный ритм, а жар, что был сосредоточен лишь в тех местах, где моё тело соприкасалось с ним – затопил всю меня до основания.

– Проснулась? – Шон не спрашивал, он утверждал, затем выпрямился на ногах, поднимая меня на себе, перешагнул через байк и неспешно направился к входной двери.

– Я… – начала, было, я, не зная, как ему объяснить, что подобная поза не годится для вхождения в дом… и что нас могут неправильно понять… и что вообще – у меня есть две ноги, с которыми я до этого дня отлично справлялась, не путаясь в управлении – как меня заткнули одним единственным предложением:

– Ты пробежала босиком несколько километров в дождь – даже не думай, что я дам тебе пройти по полу.

Я замолчала. Я впечатлилась. Я дала себе зарок никогда больше не смотреть в сторону татуированных, красивых, обаятельных засранцев.

Меня внесли в дом, меня подняли на второй этаж, меня опустили в ванную, включили воду и вручили мне шланг от душа в руки.

– Раз ты отлично понимаешь меня – мне не нужно объяснять, что делать, – сказал Шон, затем отошёл на шаг и закрыл меня полупрозрачной занавеской.

Гадский гад.

Я стянула с себя мокрое платье, скинув его в раковину, направила на тело тёплые струи воды и едва не застонала от блаженства: сейчас, когда режим «Банши» был сведён на «нет», я очень чётко ощущала, как замёрзла… и как застыли мои ноги… чёрт! Надеюсь, я не почувствую все прелести простуды, когда проснусь завтра утром! Как надеюсь, что не обнаружу кучу синяков на своём теле, когда посмотрю на себя в зеркало!

Потому как, покатали меня по асфальту знатно…

– Где она? – голос Киана заставил меня вздрогнуть, а затем – не без беспокойства вспомнить о том, при каких обстоятельствах мы пересеклись в последний раз.

– Чёёёёрт, – уже вслух прошипела я и начала быстренько смывать с себя гель для душа.

– Она вся продрогла, и, кажется, сильно напугана, – я ослышалась, или это голос Шона? Того самого Шона, который не хотел, чтоб я своими продрогшими грязными ногами пачкала его паркет?..

– Почему она продрогла? Ты что, вез её без шлема, всю вымокшую – на большой скорости?.. Ты вообще в курсе, что, если её кровь засыпает, она становится обычным человеком?!

– А я что, должен был её в плед укутать? Или зонтик с собой захватить? Я вообще не обязан за ней следить! Какого черта, Киан? Это твои проблемы! Она – твоя проблема! Не впутывай меня в это!

– Тая! – дверь в ванную открылась, судя по голосу – старшим братом.

– Я моюсь! Идите все на хрен! – завопила я, совершенно наплевав на все приличия.

Как ни странно, дверь после этого прикрылась.

А когда я, ведомая инстинктом самосохранения, выждала пару минут и, наконец, вышла в коридор, обмотанная полотенцем, – оба брата встретили меня хмурыми взглядами, стоя рядом с моей комнатой.

– Знать ничего не хочу! – сделав морду кирпичом и пройдя в свои «покои», сказала я, а затем – быстро закрылась внутри спальни.

– Тая, нам нужно поговорить, – через дверь обратился ко мне Киан.

– Тебе нужно вспомнить, зачем ты меня привёз, и на чьих плечах лежит обязанность следить за мной, – парировала я.

Выслушивать, как они высказывают друг другу претензии, не желая брать на себя ответственность, было просто смешно. И неприятно – чего уж тут…

– Я не думал, что тебя понесёт в первый же день, – чуть спокойнее ответил Киан.

– Ты о многом не думал, когда вёз меня в дом своего брата, – заметила я, вытирая волосы полотенцем.

А потом неожиданно чихнула… Нет-нет-нет! Только не это! Я не хочу болеть в Италии! Я хочу изучать Италию, хочу гулять по Италии, хочу общаться с итальянцами, но никак не лежать в кровати с температурой!

– Тая, ты простыла? – слегка взволнованно спросил Киан.

– Нет, блин, я прям лучусь здоровьем и хорошим настроением! – огрызнулась я, – И вообще – оставьте меня! Я хочу спать!

Через несколько секунд от двери кто-то отошёл – не стану утверждать, но, кажется, это был Шон. Через минуту звук повторился – должно быть, теперь сдался и Киан. А я просто упала на кровать и начала думать.

А поводов для думы было много…

Во-первых, что за Бог Смерти, о котором я вспоминала, пока бежала в бреду на зов чужого сердца? Во-вторых, почему именно меня он должен услышать? Мы как-то связаны? В-третьих – как он выглядит? Если он вообще имеет какую-то форму… И что я буду делать в Ирландии, когда весь народ будет знать меня в глаза и при этом понимать – что если я появлюсь у их дома, то кто-то из семьи точно умрёт?!

Да будь я на месте тех людей, я бы дежурила у окна с дробовиком! Нет Банши – не придёт и Бог Смерти! По-моему, вывод очевиден! Ведь я отмечаю своим криком не абы кого, а конкретных людей, душа которых меня зовёт! Душа которых хочет вернуться к Создателю… Чёрт, всё это слишком сложно для одной хрупкой и маленькой меня!

Я ещё раз чихнула, с какой-то дикой тоской подумав о завтрашней температуре, соплях и всех радостях простуды, как дверь в мою комнату раскрылась, и внутрь вошёл Шон.

– Что, будешь сетовать о заразном воздухе в доме? Или сразу выселишь меня на улицу – чтоб глаза не мозолила? – проворчала я, прячась под простынёй и даже не успевая отреагировать на то, что дверь в общем-то была заперта…

– Ни черта не понимаю, что ты говоришь, – выругался парень.

Он подошёл к моей кровати, замер надо мной на пару секунд, затем резко наклонился, поднял на руки вместе с простынёй, в которую было завёрнуто моё тело, и вынес из комнаты.

– Что? Куда?! – пискнула я, испугавшись, что меня и впрямь понесли на улицу. И я сама – жалка.

И жалко себя… безумно.

Всё, пора заканчивать эту слезливую жуть в своей голове! Спать, Таюшка! Спать! И пусть тебе приснится ритуальное сожжение всех обитательниц Его телефонной книжки…

Однако, снилось мне отнюдь не это…

Снилось мне, как я выпрыгиваю из окна, приземляюсь на босые ноги и начинаю бежать – вперёд! Всё дальше и дальше! Куда-то в темноту и в сырость, ускоряясь с каждым новым движением, ощущая, как рвётся моё намокшее летнее платье, расходясь по боковым швам… как волосы утяжеляются от влаги, которая едва успевает на них оседать – так быстро я бегу! И вдруг в моём сне темнота расступается – и я оказываюсь среди людей! Огней! Машин! Домов! Ресторанов! Баров и снова – людей!.. Так много всех… Я не хочу их видеть. Мне нужно туда, где тихо: где тоска, разрастаясь, заполняет сердце того, чей путь должен закончиться очень скоро… Я уже чувствую его… Да, это он – и я скоро до него доберусь… я скоро…

Я резко затормозила, глядя на остановившуюся прямо передо мной машину. Из салона стремительно выбрался мужчина… смутно знакомый мужчина… очень сердитый мужчина…

– Тая, ты должна поехать со мной, – его властный, уверенный голос заставляет меня склонить голову.

Я ощущаю, как капли дождя стекают по лицу, по шее, по ключице, а следом – в декольте намокшего платья…

Однако, этот мужчина заблуждается – я никому и ничего не должна.

Только Богу Смерти.

И тому, чьё сердце зовёт моего хозяина.

– Тая… – в глазах мужчины появляется понимание, и он готовится сделать ко мне рывок, но я оказываюсь быстрее!

Я срываюсь с места и мчусь так быстро, что не чувствую асфальта под босыми ногами, – и всё же я слышу слова того мужчины, отрывисто произнесённые им в трубку:

– Какого чёрта ты упустил её? Поднимай свой зад и езжай в…

Я не слышала, куда именно нужно ехать тому, кто меня упустил, – я уже ощущала зов. Зов тоски – тоски души по своему создателю. Она рвалась из тела, желая свободы и не имея сил получить её… но я её слышала! Я дам ей свободу! Я укажу путь Ему, и Он придёт и заберёт с собой тоскующую душу…

Странные звуки неожиданно сбивают меня с цели – я останавливаюсь и смотрю на толпу людей, окруживших странного человека в странном костюме и странной шляпе… у него на проволочном поводке скачет чучело собаки, по какой-то причине вызывавшее дикий восторг и умиление у зрителей… И у меня почему-то тоже… На мужчину в костюме смотрят люди из окон и с балконов домов – он устроил своё представление посреди улицы и принёс с собой какую-то дряхлую магнитолу… Он развлекает зрителей весёлыми фокусами, и я, неожиданно для себя, начинаю улыбаться… а потом в моем спящем сознании всплывает слово «Флоренция»… Кто-то когда-то рассказывал мне об этом человеке… и я знаю, что он выступает в этом городе… я что… тоже – в этом городе?.. Нет… Не об этом я должна думать… моя цель – тоскующая душа, что зовёт моего хозяина. Я отхожу от площади, пятясь назад, затем разворачиваюсь и снова начинаю бежать…

Этот дом… он совсем близко! Я чувствую, что я рядом! Уже совсем скоро! Я ощущаю странный подъём – моё тело словно начинает петь в предвкушении, я…

Я вдруг замечаю, что рядом со мной (на моей же скорости!) мчится мотоцикл. Как давно он едет рядом? И как он может ехать наравне со мной?! Я резко останавливаюсь. В тот момент, когда я прекращаю бег, водитель железного монстра обгоняет меня и резко разворачивается, перекрывая мне узкий проход между домами. Его лицо мне тоже знакомо, но почему-то я не хочу его видеть; я слегка приседаю, готовясь к прыжку через железного монстра и его наездника, – но замираю, как только парень слезает с мотоцикла и встаёт передо мной.

Он тоже недоволен мной, как и тот, первый, – но его недовольство меня задевает. Почему оно меня задевает?..

В том проулке, где я оказалась по велению моего уснувшего разума, почти нет света; с неба льёт непрекращающийся дождь. Я стою, напряжённо глядя на этого, второго, и чего-то жду. Сама не понимаю – чего. Он тоже ждёт. И тоже напряжён. Но, в отличие от меня, он недолго смотрит мне в глаза, нет – его взгляд начинает опускаться вниз и долго изучает то, что было облеплено мокрым платьем. Он смотрит на моё тело…

– В отличие от Киана я не буду просить, – говорит он хрипловатым голосом.

Он не взволнован. Он просто слишком быстро ехал на мотоцикле в дождь. Я не знаю, что я чувствую по этому поводу.

Тем не менее, я нахмурилась: разве тот, первый, меня о чём-то просил? Я не помню этого. Помню властные интонации в его голосе, на которые он совсем не имел права. Просьбы не звучало.

– Тая, верно? – парень провёл рукой по мокрым волосам, убирая их назад.

Его лицо – очень красивое; я очень чётко понимаю, что он не оставляет меня равнодушной, а ещё понимаю, что ему безумно идёт быть мокрым… мокрым от дождя…

Его майка потемнела от влаги в том месте, где её не прикрывала чёрная кожаная куртка; из-под выреза той самой майки торчали края татуировок; в ушах блестел металл.

Он заставлял меня забывать про цель. Это плохо… это неправильно… я должна идти, туда, куда зовёт меня…

– Нет!

Я застыла в ступоре от неожиданности. Он отдал мне команду?.. Так разговаривают разве что с домашними животными!.. Почему я об этом подумала?..

Я встряхнула головой и, легко оттолкнувшись от земли, прыгнула вперёд, желая оставить опасную преграду позади… как ощутила жёсткий хват на своей талии, затем резкий удар о землю, смягчённый мужским телом, и несколько переворотов по мокрому асфальту, амортизированных тем, кто сковал меня в своих объятиях.

Несколько секунд голова прояснялась… а затем я поняла, кто я, где я, и кто на мне лежит… Шон моментально вжал меня в асфальт, положив обе руки рядом с моей головой и тем самым – лишив меня какой-либо возможности на передвижение.

– Слезь с меня! – негодуя, воскликнула я и увидела, как в его глазах появляется лёгкое облегчение.

Но не от радости, что он удержал меня, а потому, что я, наконец, пришла в себя, и со мной можно было вести связный диалог.

– От тебя слишком много проблем, – сказал Шон, не торопясь выпускать меня из плена своего тела.

Он смотрел на меня, словно пытаясь разглядеть в моём лице нечто… Словно пытаясь найти в моих глазах, губах и скулах какие-то неведомые ответы на неведомые вопросы.

Не нашёл. Слез с меня, встал, отряхнул мокрую куртку, подумал пару секунд и подал мне руку. Я решила, что контакта с его телом на сегодня хватит, потому конечность проигнорировала и поднялась сама.

Осознание того, что произошло, медленно накрывало меня с головой. Чёрт, я сама себя пугала… И с чего я взяла, что всё это – сон? Моему сознанию что, было проще спрятаться за этой информацией?! Почему я не смогла осознать себя, как это было в прошлые разы?.. Или всё дело в том, как я устала за эти полмесяца?.. И как давно не выбиралась на свои… вылазки?..

– Ты идёшь? – вопрос Шона заставил меня вспомнить о его присутствии.

Я перевела на него взгляд.

Он думает, что я понимаю его? Буквально несколько часов назад между нами была языковая пропасть, при том, что мы вроде как разговаривали на одном языке… Что изменилось теперь?

Парень не стал дожидаться моего ответа, он подошёл ко мне вплотную и сказал негромким, завораживающим своей хрипотцой голосом:

– Я поеду с тобой или без тебя. Выбирай.

С губ готово было сорваться красное словцо с очевидным посылом, но я сдержалась. Прошла к его мотоциклу, остановилась, обернулась к нему в ожидании… Парень некоторое время молча смотрел на меня, затем, словно смирившись с чем-то внутри себя, прошёл к своему железному монстру, сел на него, снял куртку, подал мне, дождался, когда я недоверчиво натяну её поверх своего промокшего насквозь платья, и указал на место перед собой.

Насколько я знаю, пассажир должен сидеть сзади. Потому я нахмурилась и в нерешительности застыла перед мотоциклом, а когда всё ж-таки пересилила себя и собралась, было, занести ногу, чтобы устроиться перед Шоном, тот решительно произнёс:

– Нет. Не так.

Я вопросительно посмотрела на него. Парень сжал челюсть, по-видимому, раздражаясь от моей тупости, схватил меня за руку, разворачивая к себе лицом и потянул на сиденье.

– Но так не езд… – начала, было, я.

– Сядь! – раздражённо перебил Шон, затем, когда я всё-таки села, неожиданно протянул ко мне руки, быстро приподнял за ту часть, что была едва прикрыта мокрой тканью, и резко усадил к себе на бёдра.

Я даже удивиться не успела, как он так же грубо прижал меня к себе, вынуждая обнять его руками за талию, завёл мотоцикл и сорвался с места…

Мне ничего не оставалось, как прижаться к Шону всем телом, уткнувшись лицом куда-то между его шеей и плечом, и надеяться, что мы не разобьёмся, мчась на подобной скорости ночью, да ещё и в дождь! Это была моя первая поездка на мотоцикле, и сказать, что я была впечатлена – это ничего не сказать: ощущения были просто запредельными, учитывая, что я ехала спиной вперёд, да ещё и облепив малознакомого парня руками и ногами, как маленькая обезьянка. Через несколько минут я начала ощущать тепло от его тела и перестала тихо подрагивать от сырости и холода… Тело Шона было не просто горячим, оно грело, как солнышко. Жаркое, гладкое, дико сексуальное солнышко в татуировках… В какой-то момент мне даже удалось расслабиться и прикрыть глаза…

Меня с улицы подобрал парень моей мечты… мокрую, озябшую, босую… и теперь он мчит меня в свой особняк… мчит на железном коне, прижимая рукой к своему горячему телу…

Ну, все поняли, куда ведёт меня моя фантазия?..

Стоп! А когда он прижимать-то начал?!

Я открыла глаза, вдруг осознав, что мы давно приехали (или недавно?) и теперь находились возле входа в поместье, продолжая сидеть на мотоцикле. Моё сердце начало отстукивать рваный ритм, а жар, что был сосредоточен лишь в тех местах, где моё тело соприкасалось с ним – затопил всю меня до основания.

– Проснулась? – Шон не спрашивал, он утверждал, затем выпрямился на ногах, поднимая меня на себе, перешагнул через байк и неспешно направился к входной двери.

– Я… – начала, было, я, не зная, как ему объяснить, что подобная поза не годится для вхождения в дом… и что нас могут неправильно понять… и что вообще – у меня есть две ноги, с которыми я до этого дня отлично справлялась, не путаясь в управлении – как меня заткнули одним единственным предложением:

– Ты пробежала босиком несколько километров в дождь – даже не думай, что я дам тебе пройти по полу.

Я замолчала. Я впечатлилась. Я дала себе зарок никогда больше не смотреть в сторону татуированных, красивых, обаятельных засранцев.

Меня внесли в дом, меня подняли на второй этаж, меня опустили в ванную, включили воду и вручили мне шланг от душа в руки.

– Раз ты отлично понимаешь меня – мне не нужно объяснять, что делать, – сказал Шон, затем отошёл на шаг и закрыл меня полупрозрачной занавеской.

Гадский гад.

Я стянула с себя мокрое платье, скинув его в раковину, направила на тело тёплые струи воды и едва не застонала от блаженства: сейчас, когда режим «Банши» был сведён на «нет», я очень чётко ощущала, как замёрзла… и как застыли мои ноги… чёрт! Надеюсь, я не почувствую все прелести простуды, когда проснусь завтра утром! Как надеюсь, что не обнаружу кучу синяков на своём теле, когда посмотрю на себя в зеркало!

Потому как, покатали меня по асфальту знатно…

– Где она? – голос Киана заставил меня вздрогнуть, а затем – не без беспокойства вспомнить о том, при каких обстоятельствах мы пересеклись в последний раз.

– Чёёёёрт, – уже вслух прошипела я и начала быстренько смывать с себя гель для душа.

– Она вся продрогла, и, кажется, сильно напугана, – я ослышалась, или это голос Шона? Того самого Шона, который не хотел, чтоб я своими продрогшими грязными ногами пачкала его паркет?..

– Почему она продрогла? Ты что, вез её без шлема, всю вымокшую – на большой скорости?.. Ты вообще в курсе, что, если её кровь засыпает, она становится обычным человеком?!

– А я что, должен был её в плед укутать? Или зонтик с собой захватить? Я вообще не обязан за ней следить! Какого черта, Киан? Это твои проблемы! Она – твоя проблема! Не впутывай меня в это!

– Тая! – дверь в ванную открылась, судя по голосу – старшим братом.

– Я моюсь! Идите все на хрен! – завопила я, совершенно наплевав на все приличия.

Как ни странно, дверь после этого прикрылась.

А когда я, ведомая инстинктом самосохранения, выждала пару минут и, наконец, вышла в коридор, обмотанная полотенцем, – оба брата встретили меня хмурыми взглядами, стоя рядом с моей комнатой.

– Знать ничего не хочу! – сделав морду кирпичом и пройдя в свои «покои», сказала я, а затем – быстро закрылась внутри спальни.

– Тая, нам нужно поговорить, – через дверь обратился ко мне Киан.

– Тебе нужно вспомнить, зачем ты меня привёз, и на чьих плечах лежит обязанность следить за мной, – парировала я.

Выслушивать, как они высказывают друг другу претензии, не желая брать на себя ответственность, было просто смешно. И неприятно – чего уж тут…

– Я не думал, что тебя понесёт в первый же день, – чуть спокойнее ответил Киан.

– Ты о многом не думал, когда вёз меня в дом своего брата, – заметила я, вытирая волосы полотенцем.

А потом неожиданно чихнула… Нет-нет-нет! Только не это! Я не хочу болеть в Италии! Я хочу изучать Италию, хочу гулять по Италии, хочу общаться с итальянцами, но никак не лежать в кровати с температурой!

– Тая, ты простыла? – слегка взволнованно спросил Киан.

– Нет, блин, я прям лучусь здоровьем и хорошим настроением! – огрызнулась я, – И вообще – оставьте меня! Я хочу спать!

Через несколько секунд от двери кто-то отошёл – не стану утверждать, но, кажется, это был Шон. Через минуту звук повторился – должно быть, теперь сдался и Киан. А я просто упала на кровать и начала думать.

А поводов для думы было много…

Во-первых, что за Бог Смерти, о котором я вспоминала, пока бежала в бреду на зов чужого сердца? Во-вторых, почему именно меня он должен услышать? Мы как-то связаны? В-третьих – как он выглядит? Если он вообще имеет какую-то форму… И что я буду делать в Ирландии, когда весь народ будет знать меня в глаза и при этом понимать – что если я появлюсь у их дома, то кто-то из семьи точно умрёт?!

Да будь я на месте тех людей, я бы дежурила у окна с дробовиком! Нет Банши – не придёт и Бог Смерти! По-моему, вывод очевиден! Ведь я отмечаю своим криком не абы кого, а конкретных людей, душа которых меня зовёт! Душа которых хочет вернуться к Создателю… Чёрт, всё это слишком сложно для одной хрупкой и маленькой меня!

Я ещё раз чихнула, с какой-то дикой тоской подумав о завтрашней температуре, соплях и всех радостях простуды, как дверь в мою комнату раскрылась, и внутрь вошёл Шон.

– Что, будешь сетовать о заразном воздухе в доме? Или сразу выселишь меня на улицу – чтоб глаза не мозолила? – проворчала я, прячась под простынёй и даже не успевая отреагировать на то, что дверь в общем-то была заперта…

– Ни черта не понимаю, что ты говоришь, – выругался парень.

Он подошёл к моей кровати, замер надо мной на пару секунд, затем резко наклонился, поднял на руки вместе с простынёй, в которую было завёрнуто моё тело, и вынес из комнаты.

– Что? Куда?! – пискнула я, испугавшись, что меня и впрямь понесли на улицу.

– Лучше закрой рот, иначе так и оставлю тебя в самой холодной комнате дома, – «по-хорошему» предупредил Шон, неся меня по коридору куда-то в другой конец крыла.

Так меня ещё и поселили в самой холодной комнате? Ну, спасибо! Киан просто душка – так обо мне заботится! Я аж прослезилась от его заботы! Да на его фоне хамство его младшего братика – милые недостатки! Этот меня из России нечестным путём не вывозил, по дороге не крал, жизнь не портил… ну, в общем и целом…

Так! А куда это меня несут?!.

– В моей комнате есть камин, – процедил Шон, внося меня внутрь очень странного помещения…

Я даже не сразу сообразила, что это и есть его комната, и что меня, собственно, в неё и несли… без моего на то согласия…

Стены здесь были чёрные, мебель из дорогого дерева или кожи… всё натуральное… огонь в камине – натуральный… занавески на окнах – льняные, плотные, практически не пропускающие свет… никакой техники, кроме какой-то музыкальной установки с мощными колонками…

А у парня реально – депрессия!

Зачем он меня сюда принёс? У камина посидеть – погреться?

А Шон тем временем довольно грубо уложил меня на огромную кровать, отошёл на пару шагов, взял с тумбы открытую бутылку пива и опустошил её почти на половину, не отрывая от меня недовольных глаз.