Текст книги "Я вижу пламя (СИ)"
Автор книги: Анастасия Кудинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
– На кровати есть халат и сорочка. Надеюсь, они тебе подойдут. И, да, еще кое-что, – ее ладонь переместилась на плечо. – Если захочешь поговорить, знай, я всегда готова.
– Спасибо, – прошептала я и тяжело выдохнув, опустила взор.
Черт, какая же она хорошая, а я ей вру! Я… веду себя с ней холодно, не стараюсь стать ближе и полностью открытой. Но мне приходится к тете так относиться, чтобы она не узнала, какие ужасные мысли о суициде обитают в моей голове.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, я по памяти нашла ту комнату, которая, якобы сейчас стала моей, и, открыв белую дверь, шагнула внутрь. Нащупав выключатель, я зажгла свет, затем остановилась. Мои глаза скользили по серой спальне, где находилась темно-синяя кровать, небольшой шкаф, компьютерный стол с ноутбуком и одинокая, красная роза на подоконнике.
Скоро это комната снова будет пустовать после моего «ухода».
Наполнив легкие спертым воздухом, я стянула с себя тетин пиджак и отбросила его на тумбочку в углу. Взглядом ощупывая каждый предмет, я обошла свое «логово» вдоль и поперек, высунулась в окно, за которым расстилался вид на роскошный сад, затем, обогнув постель, приземлилась на нее.
А здесь неплохо, хоть и мрачновато. Некоторое время до самоубийства пожить можно. Как раз обстановка угнетающая, для моего настроения и состояния – самое то.
Главное сейчас, это нужно выбрать, когда именно и как покончить с собой. Способ найти я сто процентов смогу, а вот определится с днем недели, наверное, нет. Это сложно. И не так просто, как кажется. Вроде бы думаешь, что вот, скоро сведешь счеты с этой паршивой жизнью, прекратишь страдания, боль, а начиная предпринимать какие-нибудь меры и раздумывать о таком, понимаешь, насколько нелегко убить себя. Для начала нужно все обдумать, вплоть от предсмертной записки до тщательного планирования суицида.
И я обдумаю. У меня для этого будет время.
Я просто уже не хочу жить. Без родителей. Они были моим всем, а теперь их нет, и мое существование стало бессмысленным.
Я виновата в их гибели.
Я та, из-за которой «ушли» мама и папа.
И я не прощу себя.
Решив переодеться в ту одежду, оставленную тетей, я сняла с себя вещи, оставшись в нижнем белье и, взяв в руки сорочку и халат, направилась к стоящему напротив кровати зеркалу, достигающему приличных величин. Остановилась я, потому что увидела в отражение настоящее чудовище. Худые ноги, бледная кожа, по которой рассыпаны розовые еще не полностью зажившие ожоги, царапины, шрамы, растрепанные, накинутые на лицо длинные, темные волосы, закрывающие заплаканные светло-шоколадные глаза…
Это я?
Это я.
Я уродка.
Я ужасна.
Кошмарна.
Боже а когда-то я являлась популярной и красивой. У меня было много, как уже недавно выяснилось, лже друзей, ходивших с моей персоной на самые крутые вечеринки в Сиэтле. Эти люди общались со мной лишь из-за авторитета и смазливого перекрашенного личика, которое какое-то время назад не имело ни шрамов, ни ожогов. Невероятно, когда-то я – сегодняшняя Селия Фрай, ненавидящая себя и хотящая скорей покончить с собой, была «душой компании». Я пила пиво, где только не танцевала, устраивала драки, встречалась с глупыми, думающими только о тусовках и сексе, футболистами, доставляла немало хлопот родителям. А ведь сейчас, когда мои мама и папа погибли ИЗ-ЗА МЕНЯ, я осознала, как не говорила им часто обычное «люблю». Я нередко с ними ссорилась, устраивала истерики, бесконечно повторяя, что мое поведение нормальное, а не непристойное по их словам. Но, не смотря на это, я очень любила родителей и видела в них свой смысл жизни. Безбашенные вечеринки находились у меня на втором плане…
Теперь я поняла, какой легкомысленной дурой была и сколько непростительных ошибок совершила.
Я никогда не перестану винить себя за случившееся девятнадцатого апреля.
Когда-то у меня было все, а теперь – ничего. Ничего не осталось.
Возможно, тот пожар был уроком для меня или платой за такую «прошлую жизнь».
И я не могу сказать, будто заслужила подобное.
Нет!
Если кто и должен был сгореть в адском пламени, так это я. Селия Джессика Фрай.
Я. Виновата. Во. Всем.
Убрав пряди волос за уши, я выпрямилась, с неприязнью окатывая взглядом тело в отражении. Да, я сильно похудела, побледнела, потеряла здоровый вид. Моя кожа выглядела синеватой под глазами, а на местах некоторых затянувшихся ожогов – розовой. На лбу «красовался» шрам от царапины, как и на предплечье, на левой щеке поселился медленно заживающий след, оставленный огнем, ноги были в ссадинах и синяках, а вот спина, на которую в тот день упал непонятный тяжелый предмет, охваченный опасной стихией, имела большой ожог. Оглядывая себя, я понимала, почему мои «друзья» не навещали меня в больнице, не звонили, не беспокоились, потому что я пострадала сильно, потеряла все, изменилась, стала часто плакать и винить себя за произошедшее. Я уже не та, какой была полтора месяца назад, и это объяснимо, что те люди, которых я якобы считала кем-то больше, чем обычными знакомыми, прекратили со мной общаться.
Да и кто станет общаться с такой уродкой, как я, кроме тети?
Никто.
Измученно выдохнув, я подошла ближе к зеркалу, пристально смотря в свои темные глаза, наполненные горькими слезами. Они единственное, что мне досталось от мамы. А вот остальное – острый нос и ярко-выраженные скулы я унаследовала от отца, как и цвет волос.
– Ты ужасна, Селия, – сказала я самой себе, расслабив кисти. Вещи, недавно зажатые в них, упали на пол. – Как внутри, так и снаружи.
Раз я теперь не та, что прежде, пора бы избавиться от кое-чего.
От достигающих пояса волос, с которыми меня когда-то считали красивой.
Если я это сделаю, оставлю лишь короткие пряди, то, скорее всего, они смогут закрывать лицо лучше, чем длинные и будут идеальным вариантом, чтобы прятаться какое-то время от серого мира, да закрывать оставленные пламенем следы на коже.
Последний раз посмотрев на свое отражение, я начала маячить по комнате в поисках чего-нибудь острого. Тетя по любому должна была оставить здесь какой-нибудь режущий предмет. Ну… или хотя бы его подобие.
Обшарив спальню, я, к счастью и к великому удивлению обнаружила небольшие железные ножницы. Взяв их в руку, потопала к зеркалу, затем остановилась, разделила свою пока богатую шевелюру на две части и отбросила на плечи.
Это не страшно.
Это просто.
Раз, два, три – и все.
Тут нет ничего сложного.
Дрожащими пальцами подцепив волосы слева, я опустила веки и почувствовала, как слезинка, прокатившись по щеке, упала на шею. Поднеся ножницы к прядям, я физически определила нахождение руки, а потом воспользовалась ими, когда удостоверилась, что не задену пальцы. Ощутив легкость на голове, я прикусила губу до крови и избавилась от правой части волос, тихо плача. Отрезанные локоны задели плечи, упали к голым ногам.
Вот и все.
Распахнув глаза, я увидела в зеркале невысокую девушку с еле достигающими плеч волосами. В ее руке были ножницы, она тяжело дышала, а вокруг нее валялись черные локоны.
Теперь это я.
Не новая, а поменявшаяся. Окончательно.
И я пошла на такие изменения не чтобы начать жизнь с чистого листа, дальше существовать в мире, полном скорби и слез, а чтобы как-то спрятать свое лицо от него и попытаться дотянуть до того дня, когда решу покончить с собой.
Глава 3
Убрав комнату, я сказала Саре, что уже спускаюсь, так как она звала меня несколько раз на кухню. Переодевшись в телесную сорочку и шелковый халат, я, не смотря на неаккуратно подстриженные волосы, накинула их на лицо и, посмотрев в зеркало, удостоверилась, что они закрывают его почти полностью. Короткие пряди обрамляли щеки, тем самым пряча на одной из них ожог под собой лучше, чем когда-то длинные.
Выйдя из комнаты, я неуверенно спустилась вниз и наткнулась на сидящую за переполненным разогретой едою столом тетю. Та, увидев меня, выронила вилку и, открыв рот, подскочила с места.
Видимо, я ее «немножечко» удивила сменой своего имиджа.
– Селия? – ошеломленно прохрипела она, постукивая кулаком по груди.
Всполошившись, я одарила спину Сару несколькими хлопками, а затем отошла на небольшое расстояние, когда убедилась, что с той все нормально и она больше не подавится.
– Ты в порядке?
– Далеко нет, – залпом опустошив содержимое стакана, взятого со стола, кинула женщина.
Я осторожно приземлилась на стул, не отводя от нее взгляда. Совсем не ожидала, что тетя вот так отреагирует. Нет, конечно, ну и на другую – спокойную реакцию я не рассчитывала.
– Что ты сделала со своими волосами? – придя в себя, поинтересовалась Сара, затем села на прежнее место, осматривая мою голову так, словно на той сидел жирный паук.
– Подровняла их немного, – буркнула я, накидывая копну коротких прядей на лоб, чтобы закрыть шрам.
– Подровняла? – по слогам процедила тетя. – Боже, Селия, да ты их обстригла! – и ее голос значительно стал тоньше и громче.
Я непринужденно пожала плечами, опустив взгляд на прозрачный лак, покрывающий ногти.
– Можно и так сказать.
Последовал выдох. Успокоившись немного, Сара через несколько секунд только смогла открыть рот:
– Где ты нашла ножницы?
Я подняла на нее взор. Тетя уже не со скрытым гневом и изумлением смотрела на меня, а с сердобольностью.
Опять началось. Сейчас станет меня жалеть, потом затронет тему о пожаре и будет говорить, будто я не виновата, что родители погибли.
Мне это надоело. Я прекрасно знаю свою вину и не перестану ее чувствовать, пока не покончу с собой.
– Нашла в шкафчике, – объяснилась я, проводя пальцами по наполненному минералкой стакану.
Прикусив губу и покачав головой, Сара последний раз осмотрела мою «шевелюру», после, встав, ушла в ванную комнату и закрыла за собой дверь. Я не понимала ее поведения, поэтому напряглась и вжалась в стул, раздумывая, почему тетя убежала, так и ничего не ответив. Но услышав тихий плач, который донесся до ушей, я подскочила, словно ошпаренная. Подбежав к двери и прислонившись к ней, неуверенно постучалась.
– Сара, что случилось? Я тебя чем-то обидела? Почему ты плачешь?
По ту сторону раздался шум льющейся воды, тетя включила кран. Несколько секунд она была в ванной комнате, когда я пыталась расспросить ее насчет всего, затем вышла и взяла меня за руку. Я, еще находясь в смятении, тоже обвела ее ладонь, озираясь вокруг, словно за этой странной картиной кто-то наблюдал.
– Все в порядке. Просто, – она провела свободной пятерней по светлым волосам. – Я не знаю. Это так тяжело и сложно. Вроде бы живешь воспоминаниями, помнишь, какими были Ребекка и Томас, – начала с нотками горечи Сара, имея в виду моих родителей, – а потом, осознавая, что тех… теперь нет рядом, чувствуешь пустоту в душе. Ведь знаешь, что ее больше не заполнят их смех, улыбки, голоса…
Боже, это чертовски верно…
Похлопав мокрыми глазами, чтобы в очередной раз не попасть во владения слез, Сара сильно прикусила губы и набрала в легкие максимум воздуха. Ощутив в горле невыносимый ком, провоцирующий на рыдание, я притянула ее к себе и впервые крепко обняла. Сама.
– Мне тоже нелегко, – выдала я, чувствуя, как руки тети обвивают мою спину.
– Ох, детка, – громко выдохнула она, поглаживая меня по голове. – Я так скучаю по ним.
– И я. Если бы я могла бы повернуть время вспять, если бы смогла все изменить, то… то несомненно бы это сделала. Я бы не уходила тогда из дома, не оставляла их. Я…
Когда я зарыдала, Сара стала дрожать, и только потом я поняла, что и она плачет.
– Я знаю, Селия. Я знаю, – бормотала женщина дрожащим голоском. – Но не вини себя. Это был лишь несчастный случай. Во всем нет твоей вины.
Я же говорила…
Она вновь подняла тему, мол, я не виновата в произошедшем девятнадцатого апреля.
Но зачем?
Мы же обе прекрасно знаем, что это не так.
– Не правда, – выдавила я, зарывшись в ее мягких волосах лицом.
– Селия, – немного сердито сказала Сара, – перестань твердить подобное. Твои родители погибли не из-за тебя. Пойми же, наконец, это.
Я никогда не перестану винить себя, пусть, даже если мне будут говорить, чтобы я этого не делала, так как, якобы, не из-за меня сгорели в том доме дорогие мне люди.
Ложь.
Виновата лишь я.
– Постараюсь, – поборов желание произнести «нет», прозвенела я.
Я. Должна. Не. Говорить. Правду. И. Не. Раскрывать. Себя. Настоящую.
– Если мы будем вместе, то справимся. Мы должны держаться друг за друга, быть друг для друга поддержкой и опорой, а в сложные минуты – находиться рядом, – Сара отпрянула от меня и натянула расстроенную улыбку, которую, наверное, хотела выдать за утешительную. – Я знаю, что я не идеальная тетя, у меня много недостатков, порой, я веду себя легкомысленно и просто не знаю, как ладить с подростками, но пойми, что несмотря на все это, я буду рядом. Я всегда буду готова выслушать тебя. Я… я постараюсь быть лучше, Селия. Для тебя. – Уголки ее губ резко ослабли. – Конечно, я не смогу быть кем-то вроде Ребекки и Томаса, никогда не стану для тебя роднее, чем они, но я изо всех сил буду стараться перепрыгнуть через балку «карьеристка-Сара-Блеквуд» и стать для тебя ближе.
Ее слова вызвали у меня большую порцию слез, чем раньше. Я смотрела в глаза этой светловолосой женщины и не представляла, что смогу ей еще врать, говорить, словно мы будем с ней вместе и станем поддерживать друг друга.
Нет, черт побери, нет!
Она чудесный человек, пусть я и знаю о ней совершенно немного. Сара заслуживает быть счастливой, но не со мной. Я ни та, с кем она сможет в будущем смеяться за просмотром какой-нибудь комедии, говорить на обычные темы, обсуждать все в подряд, дарить тепло и делиться самым сокровенным.
Я. Не. Должна. Быть. В. Ее. Жизни.
Потому что в скором времени сведу концы с концами. Я не сумею долго существовать с виной, съедающей меня изнутри, тоской и ненавистью к самой себе.
Возможно, я поступаю глупо: собираюсь убежать от всего таким способом. И что? Разве у меня есть другой?
Не знаю…
Мне не хочется оставлять Сару одну.
Но придется.
Она была не так близка ко мне, поэтому, думаю, сумеет пережить мою потерю. Тетя сильная. Она справится. Да и тем более если я даже и в какой-то удивительный миг поменяю решение, останусь с ней, то до конца своей чертовой жизни я буду вспоминать тот день, проклинать, что тогда ушла, не смогла спасти родителей, которые сгорели. Я не смогу существовать с этими убивающими меня изнутри эмоциями и чувствами.
Я должна была погибнуть девятнадцатого апреля. А осталась жива.
Несправедливо…
Вообще несправедливо.
Если я покину этот мир, будет еще одна выгода – Саре станет легче. Ей не нужно будет тратить финансы на меня, уделять свое драгоценное время, пытаться подружиться со мной. Тем более, она скоро да встретит мужчину, которого полюбит, начнет жить с ним счастливо, потом он сделает ей предложение и они поженятся. А уже потом у них появятся дети. Сара забудет о слезах, несчастьях и что когда-то потеряла любимую сестру, ее мужа и племянницу. В душе этой женщины место тоски займет – радость.
Мой «уход» не нанесет тете большую рану на сердце, чем гибель моих родителей.
Она справится.
Она сможет это пережить.
Пусть я поступлю как полная эгоистка, но я должна умереть.
Я не позволю такому уроду ходить по земле и набирать полные легкие воздуха.
Ни за что.
Придется вновь соврать Саре, будто я смирилась с произошедшим и в моей голове не обитают мысли о самоубийстве.
– Спасибо, Сара, – поблагодарила ее я, сглотнув ком.
Я понимала, что произнесенное тетей не все было правдой. Например, она не сможет стать для меня ближе, так как большую часть времени пропадает на работе, выходные у нее редко. Максимум, за те дни, за которые я начну обдумывать свою смерть, мы с ней будем видеться мельком только по утрам, да поздно вечером перед сном, когда уже нужно засыпать…
Она кивнула ободряюще, разглядывая мои волосы.
– Я как увидела твою новую… стрижку, то вспомнила, что у тебя было до нее, а с этими воспоминаниями всплыли и другие, заставившие меня раскиснуть, – Сара ухмыльнулась и указала на мокрые глаза, охваченные слезами. – Селия, я знаю, что тебе сейчас сложно, но не нужно было отрезать волосы.
– У меня был еще один повод, – я приподняла спадающую прядь, показывая тете шрам, затем переместила палец на зарывшийся в негустой шевелюре ожог на левой щеке. – Длинные волосы, когда я пыталась ими закрывать лицо, постоянно не слушались, а короткие… совсем другое дело. Они идеально лежат по контуру лица и почти не спадают назад.
– Можно было бы мне сказать, что ты хочешь подстричься, а не заниматься парикмахерством самостоятельно, – оповестила Сара, осторожно сжав мое плечо.
Я не удосужилась ответом.
– Так, ладно, – она резко смахнула слезинки на уголках красивых глаз, обрамленных шикарными ресницами, затем, опуская медленно руки, с таким же темпом стала выдыхать. Успокоившись, продолжила: – Ничего не знаю, но завтра мы, кроме магазинов, заедем в одно местечко, где твои волосы нормально подравняют.
Я хотела было сказать: «Не нужно, Сара», как она меня опередила, с притворной угрозой подняв палец и прошипев:
– Даже не смей говорить «нет».
Так уж и быть…
Зато когда покончу с собой, буду трупом с отличной прической.
– Ладно, – сдалась я, не начав бороться.
– Отлично, – ее губы расползлись в улыбке. – А теперь пойдем, поедим, а то еда из псевдо «Макдональдса» остывает.
Я еле слышно ухмыльнулась, и тетя, положив ладонь на мою спину, подогнала меня вперед на кухню, сама последовала попятам. Когда мы насытили свои желудки непонятными салатами и жестким мясом, направились по комнатам.
– Спокойной ночи, Селия, – услышала я голос Сары из соседней спальни.
– Спокойной ночи, – немного улыбнувшись от того, что кто-то впервые за такой долгий срок пожелал мне подобного, сказала я, залезая под одеяло.
И эта ночь тоже не обошлась без слез. Вспомнив родителей, я расплакалась, отчего намочила всю белую подушку.
Глава 4
Проснулась я от ласкающих лицо солнечных лучей. Разлепив глаза, приподнялась и, зевая, осмотрела комнату.
Так непривычно было увидеть утром не угнетающие холодные стены больницы и доктора Карлайла с натянутой улыбкой, а простую, не пахнущую лекарствами спальню. Свесив ноги, я встала на пол и, прошествовав до двери, открыла ее, затем спустила вниз, на кухню, где Сара оценивала содержимое шкафчиков.
– Привет, – кинула тетя, доставая коробку хлопьев.
– Привет.
Я села за стол и не успела оглянуться, как передо мною появилась глубокая тарелка с ложкой, потом и Сара напротив с таким же набором посуды. Открыв пачку хлопьев, она наполнила ими свою и мою емкость. Молоко, выуженное из холодильника, также направилось в миски.
– Прости, – размешивая хрустящие шоколадные шарики, произнесла женщина. – Я толком-то не владею кулинарными способностями. Довольствуюсь либо хлопьями, либо готовой едой из «Taho».
– Ничего, – отмахнулась я. – Я… люблю хлопья. И вчерашние салаты мне пришлись по вкусу.
– Здорово!
Зачерпнув ложкой содержимое тарелки, я отправила ее в рот, хотя есть не очень хотела.
– Как ты себя чувствуешь?
Паршиво.
– Хорошо, – проглотив пищу, ответила я.
– Правда? Может быть, нам не помешал бы разговор? – предложила она, положив локти на стол и подперев ладошками подбородок.
– Думаю, не стоит.
– Как пожелаешь, – со смятением изрекла Сара, откинувшись на спинку стула. – Но если решись все же, то знай, я всегда готова поговорить с тобой об этом, – тише отрезала она, имея в виду произошедшее девятнадцатого апреля.
Прости меня, Сара, за всю ложь…
– Буду знать.
Позавтракав, мы сполоснули посуду и пошли по своим комнатам. Тетя мне вручила широкую бирюзовую футболку из своего шкафчика с не очень тугими джинсами и велела надеть. Послушно я облачилась в ее вещи, а затем, узнав, что ноутбук в спальне теперь мой, решила проверить почту за оставшееся время. Раньше, чтобы выйти из дома, я одевалась, словно на какую-нибудь вечеринку у бассейна и красилась как истинная шлюха, а сейчас мне не нужна косметика, потому что ей я не смогу ничего скрыть на лице. Благо, что волосы хоть немного теперь прикрывают ожог на щеке и шрам на лбу.
Наткнувшись на кучу сообщений от «друзей» по бутылке, я решила их прочесть. Может быть, эти люди таким способом признаются, почему не удосужились навещать меня в больнице.
Первым я открыла «послание» от Риты Мегбурс – рыжей стервы, которая раньше считалась моей чуть ли не лучшей подругой. Я помню, как она мне помогала каждый раз подбирать наряд на какую-нибудь гулянку, рассказывала, с каким парнем переспала на этот раз и делилась впечатлениями после «бурного веселья». Вспоминая ее, я не понимала, почему общалась с ней. Возможно, тогда я была настолько глупа, раз это делала.
«Привет, Селия. Я слышала, что произошло с твоими родителями и домом. И мне искренне жаль, – я закатила глаза, так как знала, что Рита писала абсолютную неправду. Она не раз мне лгала. – Извини, что я не навещала тебя – были дела…»
– Ну а как же, – горько ухмыльнулась я, продолжая скользить глазами по сообщению.
«… Говорят, будто ты уехала в Портленд. Это правда? Раз так, то желаю тебе удачной новой жизни. Надеюсь, теперь у тебя все будет хорошо».
Конечно. Все будет «хорошо»…
Какую можно иметь наглость прислать подобное?
То же самое, что в лицо сказать множество оскорблений. Мегбурс дала ясно понять – наша «дружба» отныне раскололась.
И мне… как-то все равно. Я не буду плакать по этому поводу. Она не тот человек, который действительно был мне близок. Рита не достойна моих слез.
Перейдя к следующему «посланию», я вскинула брови, удивленная настроченным.
Сообщение прислал сам Кристофер Гайл – настоящий бабник, мой псевдо парень и главная заводила на тусовках.
«Хэй, малыш, надеюсь, ты не злишься на меня за все. Прости, я не навещал тебя. Были проблемы…»
«Хм, интересно, какие?» – подумала я, со скучающим видом подперев щеку кулаком.
«… Знаю, я козел, – я ухмыльнулась, потому что он написал очевидную вещь, – и мне очень жаль, что я не приходил к тебе в больнице. Просто у меня была еще одна проблемка. Мои чувства к тебе угасли так же быстро, как неожиданно вспыхнули. Смотря на твою фотографию я не испытывал прежней любви. Пусть ты меня осудишь, но я дико извиняюсь перед тобой, крошка. Ты найдешь себе другого парня, получше, чем я, и будешь счастлива с ним. И сумеешь смириться с потерей родителей. Ты сильная, Селия. Портленд – это тот город, в котором ты обязательно обретешь свою любовь.
И я тебя никогда не забуду, малыш. Мне было с тобой хорошо».
Во мне вспыхнул ком обиды и злости за еще одно лживое сообщение. Крис мог бы просто написать реальную причину, почему бросает меня, а не строчить тут какие-то «красивые», да не имеющие отношения к правде слова.
Он и Рита тупо мне наврали. На самом деле они не захотели и дальше иметь со мной чего-то общего, потому что я стала потерявшим оптимизм уродом.
Вот и все объяснение.
Захлопнув крышку ноутбука, я выдохнула, не имея никакого желания читать другие сообщения, состоящие из похожих предложений. Подойдя к зеркалу, я накинула волосы на лицо и, сказав своему отражению, насколько оно ужасно, спустилась вниз, где обувалась тетя.
– Как настроение? – поинтересовалась она, застегивая туфлю на изящной ножке. Сара выглядела действительно классно. На ней красовалось легкое летнее платье с цветным орнаментом, волосы лежали красивыми локонами на плечах, а губы были накрашены ярко-красной помадой, подчеркивающей ее бледный цвет кожи.
– Вполне хорошее, – скрыв вялость в голосе, ответила я. – А у тебя?
– Я и иду со своей любимой племянницей в магазин в выходной день, а ты как думаешь? – выпрямившись, сказала Сара с нотками веселья. Она либо притворялась такой, либо ей на самом деле стало немного лучше после вчерашних слез.
Натянув подобие улыбки, я обула кеды, и мы дружно с тетей поплелись к ее машине. Я запрыгнула на пассажирское сидение, а она, приземлившись за руль, завела автомобиль, который тронулся после нескольких секунд.
Мы колесили по городу довольно долгое время в поисках нормальных (по словам Сары) магазинов. Все же, найдя какой-то бутик, мы покинули «Toyota Corolla», затем зашли в него. Тетя, не обращая внимания на то, что я не хотела ничего брать из вещей, сделала это за меня, нахватав несчитанное количество шмоток и разнообразной обуви. Я не понимала, для чего мне столько одежды. Тем более, когда я «уйду», она будет лежать просто так…
– Тебе нужен телефон, – вручив мне пакеты, заявила Сара, пулей влетев в соседний магазин с техникой, прежде чем я успела запротестовать.
Измученно выдохнув и опустив голову, я пошла к ней. Когда беленький смартфон оказался в моих руках, я удивленно округлила глаза, вспоминая его бешеную цену, состоящую из нескольких нулей.
– Сара, не нужно было на меня так тратиться! – протягивая ей телефон, заявила я. – Еще не поздно его вернуть обратно.
– Он твой, Селия, – похлопав меня по плечу, оповестила тетя. – И не смей отказываться, а то я обижусь, – она сощурила глаза, улыбаясь. – Ты же не хочешь меня обижать?
– Нет, – поджав губу, я сомкнула в пальцах новенькую покупку. – Спасибо.
Теперь я и сомневаюсь, что мы с Сарой не станем ближе друг к другу.
Она чудесная. И заслуживает хорошего обращения к себе. А я… я должна хотя бы попытаться быть от нее дальше. Я не хочу, чтобы потом, когда она меня потеряет, ей было больно…
– Пошли, – махнув рукой, прозвенела тетя. – Нам еще нужно успеть в парикмахерскую.
Когда мне подравняли нормально волосы и сделали подобие челки, мы направились в кафе, чтобы перекусить. Я наелась одним фруктовым мороженым, а Сара насытилась двумя порциями легкого салата и соком. После, заехав в еще парочку магазинов, мы прибыли домой с наступлением темноты.
– Не хочешь горячего шоколада? – спросила Сара, проходя в кухню.
– Эм… нет, спасибо. Я что-то сегодня так устала, – сняв кеды, призналась я. – Можно пойду в свою комнату? – смотря в ее светлый затылок, сказала я.
– Конечно. Если что, то спускайся ко мне. Я собираюсь устроить шоколадное гуляние.
– Хорошо.
Взяв пакеты, я поднялась по лестнице и, зайдя в спальню, разложила вещи по полкам. Неожиданно на меня нахлынуло какое-то странное чувство, что я не хочу бросать тетю одну. Но я знаю, мне придется так поступить. Я не должна жить в этом мире. Я должна совершить самоубийство. Я не смогу долго притворяться, будто не виню себя в произошедшем того рокового дня.
Я очень сильно скучаю по маме и папе и безумно сожалею, что ушла перед их последними минутами жизни. А самое паршивое, что у меня не получилось их вытащить из полыхающего дома…
Сдержав поток слез, я нашла в шкафчике листочек с ручкой, потом уселась за ноутбук и зашла в интернет. Раз я хочу умереть, то нужно найти какой-нибудь легкий и быстрый способ покончить с собой. Забив в поисковике «Google» «как проще совершить суицид», я нажала на кнопку «поиск». На экране высветилось множество сайтов, где люди советовали разные варианты смерти. Прыжки с крыш, глотание таблеток, повешение – чего там только и не было, но я остановилась на самом популярном и романтичном варианте, который обнаружила.
Вскрытие вен.
Идеально.
Еще я раздумывала над тем, что можно наесться разнообразных лекарств, но потом неизвестно, «уйду» ли я, проглотив их, или только получу отравление…
Так что, я выбрала вскрытие вен.
На одном форуме девушка, у которой погиб парень, писала, что именно к такому способу смерти хочет прийти. По ее словам – это должно быть больно вначале, но потом… нет. Потом станет легко и свободно. Вместе с кровью уйдут страдания, боль, жизнь, закончатся невыносимые муки, затем тебя охватит спокойствие, и ты погрузишься в вечный сон.
Записав на листочке самое важное – как правильно резать вены, и какими лучше лезвиями воспользоваться, я очистила историю поиска и спрятала его в слоях одежды. Пожелав Саре спокойной ночи, я забралась под одеяло, блуждая в своих раздумьях. Одна моя сторона говорила, будто я поступаю неправильно, а другая – твердила обратное. И я задалась вопросом: если я совершу суицид, то что будет? Как отреагирует тетя? Посчитает ли она меня слабой, ибо глупой?
Не знаю…
В любом случае я не должна больше жить.
