Текст книги "Я вижу пламя (СИ)"
Автор книги: Анастасия Кудинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Она ушла.
Я не успел.
Тяжело выдохнув, я поплелся обратно в машину. С опущенной головой углубился в сидение и, поставив локоть на дверцу, зарылся пальцами в слегка мокрых от пота волосах.
– Бегал к блондиночке? – не унимался Брэд.
Я не ответил. Луи вставил ключ зажигания и повернул его. Послышался приглушенный рев мотора вперемешку со смешками моих долбанутых друзей. «Honda» мягко тронулась с места и выехала на главную дорогу. Когда автомобиль остановился на светофоре, я произнес:
– Подбросьте меня до дома Селии. Я скажу адрес.
Моя спина ощутила на себе прикованные взгляды. Так как я не смотрел на ребят, был уверен, что на их лицах отразилось удивление. Конечно, я долго не приходил к Селии, не разговаривал с ней практически, видел ее только на концертах и репетициях группы. Ребята даже думали, что мы просто перестали общаться из-за моей нехватки времени, но я им твердил, что мы изредка переписываемся по ночам и созваниваемся по случаю. С такой девушкой, как она, я никогда не прекращу дружить. Пусть мы сейчас не часто видимся, зато я чувствую, что между нами ничего не изменилось. Мы такие же, какими были раньше, и наша крепкая дружба осталась прежней. Неважно сколько километров будут нас разлучать, я ни за что на свете не забуду, кто такая Селия Фрай, никогда не перестану думать о ней и мечтать о встрече с этим человеком. Самое главное, что отношения между нами не станут холоднее спустя дни, месяцы, годы. Какой она была для меня вчера, такой останется сегодня и завтра. Милой, доброй, необыкновенной. Такой, ради которой я готов на все.
Я не заметил, как мы прибыли на место. Выскочив на улицу, я сказал парням, чтобы они не ждали меня, и перепрыгнул через ограду, когда они уехали. На улице было уже темно, свет в доме Селии не горел, и я понял, что сейчас не лучшее время для визитов. Наверное, она спит, и ее тетя тоже. Что ж, но это не мешает мне забраться в комнату лучшего друга самым нестандартным способом.
Через окно…
POV
Селия
Я чувствовала стук своего сердца вперемешку с чужим, ощущала теплое дыхание на коже, знала, что на меня смотрит пара чьих-то глаз, и почему-то не двигалась. Понадобилась секунда, чтобы запоздалый мозг подал мне информацию, что рядом со мной лежит человек.
Человек.
Живой.
В моей комнате.
Рядом со мной.
Слипшиеся губы разомкнулись, веки моментально поднялись, а тело автоматически подорвалось. Застрявший в сухом горле крик хотел вырваться наружу, но выйти ему не дала легшая на мой рот ладонь. Не понимая, что происходит, я нашла ее обладателя и замерла. Улыбаясь и показывая жест «тихо», Кенай медленно убрал руку, затем молча похлопал по подушке и положил голову на ее краешек, предварительно оставив место для меня. Ничего не говоря, я расслабилась и, не веря тому, что вижу, улеглась рядом. Парень, заложив кисти за одну щеку, смотрел на меня. Было темно, но с помощью лунного света падающего на нас, я смогла разглядеть цвет его глаз, увидеть умилительные ямочки на щеках и взлохмаченную, падающую на лоб челку.
– Как ты оказался здесь? – прошептала я, повторяя позу друга.
Улыбка Кеная приобрела некую загадочность.
– Ты забыла, что я супергерой? – так же негромко прошелестел он.
Я ухмыльнулась.
– Никогда не забуду.
– Только в следующий раз не запирай так плотно окно, ладно? – попросил шатен. – Я замучился дергать эту долбанную раму.
Я залилась смехом, а когда вспомнила, что в соседней спальне спит Сара, резко замолчала.
Разглядывая идеальные черты Кеная, я раздумывала над тем, как бы признаться ему в своих еще недавно открытых чувствах. Сегодня я поняла, что он мне чертовски небезразличен в плане «парень и девушка» после той сцены, где поцеловался с какой-то сиськастой шваброй. Мне было больно вспоминать, как она вцепилась в его губы своими. Это же та блондинка на него набросилась первая, а не Кенай на нее, верно?
Ооох, не знаю. В любом случае, наверно, ему было неприятно чувствовать вкус ее рта.
А я… я расплакалась, потому что не выдержала такого. Эта ситуация лишь помогла определить мое истинное отношение к нему, сняла с моего лица маску и открыла глаза на все то, что я не замечала раньше. Я действительно влюбилась в него, а сказать об этом даже самой себе до дрожи боялась и старалась относиться к Кенаю лишь как к другу, а ни к кому-то большему. Я привязалась к нему, поняла, что он – тот, который похож на меня, выслушала историю его жизни и в какой-то момент прожила ее полностью, словно сама когда-то побывала в шкуре парня. Я почувствовала, что Кенай – человек, ради которого хочу жить и улыбаться.
Я люблю его. Люблю каждой частичкой себя. И надеюсь, что это взаимно.
Ведь мы пару дней назад чуть ли не поцеловались, следовательно, он чувствует ко мне что-то особенное? Или… нет?
Как бы я хотела знать.
Сейчас…
Как бы я хотела признаться ему во всем.
Сейчас…
Но не могу. Барьер сомнений, страха и неуверенности не дает мне сделать желаемое.
– Представляешь, сегодня меня поцеловала какая-то бешеная блондинка, – ухмыльнулся Кенай. – Я не ожидал, что она вообще такое сделает, поэтому стоял, как истукан.
Я лишь улыбнулась.
Значит, причиной того, что он не сопротивлялся, был шок.
Ну… это все объясняет.
– Ты теперь такой популярный, вот она и не удержалась, – спустя несколько секунд отрезала я.
Мы тихо засмеялись. Кенай придвинулся ближе и усталыми слипающимися глазами начал рассматривать мое лицо.
– Я так хочу спать, – признался он.
– Так в чем проблема? – я похлопала по подушке. – Закрывай глаза, не думай ни о чем и засыпай. Место нам вполне здесь хватит.
– Не могу, – проговорил парень, не отрывая от меня взгляда.
– Почему?
– Не могу, когда ты рядом.
Я покраснела. Хорошо, что было темно, а то Кенай бы увидел румянец на моих щеках. Покусав губу, я вздохнула.
– А ты попробуй. Хочешь, могу уснуть первая?
Он кивнул.
Я опустила веки, которые сразу же залились свинцом. Чувствуя прикованный взор Кеная на себе, улыбалась и старалась углубиться в сон, но его присутствие не давало мне этого сделать. Я каждую секунду избавлялась от кружащихся в голове мыслей о нем, пыталась забыть, что он тут, рядом, и смотрит на меня своими невероятными карими глазами.
Все же, спустя несколько длительных минут под биение сердца Кеная и звуки его дыхания я ушла в мир морфия с великим трудом…
Глава 16
POV
Кенай
После очередного нашего выступления, я попрощался с Селией, когда проводил ее до дома, и на заработанные деньги, наконец, купил себе акустическую гитару, о которой мечтал очень давно. Так-то, мы приходили к Луи и репетировали в его гараже, потому что музыкальные инструменты принадлежали ему. Мой друг сам настоял, чтобы купить все самое нужное для нашей группы. Конечно, я бы тоже мог расщедриться, потратить приличную сумму на необходимое, если бы у меня были богатые родители, а ни один отец, вечно хотящий купить алкоголь и заглушить горе при воспоминаниях о маме, скончавшейся четыре года назад от рака…
Перекинув лямку чехла через плечо, где лежала моя покупка, я направился по сырой от дождя улице. Пришлось накинуть на голову капюшон, чтобы надоедливый моросит не намочил ее. При одной только мысли, что сейчас появлюсь у себя дома, все внутри неприятно сжималось, а сердце начинало неистово колотиться, словно готово выпрыгнуть из груди.
Я ненавидел свой дом.
Я ненавидел туда приходить.
Я ненавидел все, что напоминало мне о нем.
Те годы голода, нищеты, я тоже ненавидел, как и пьяного отца, его поступок, что когда-то подсел на азартные игры, и нам пришлось жить в недостатке.
Но если посудить, больше всего я ненавидел ЕГО. Ведь из-за него все пошло к коту под хвост. Он тяжело переживал «уход» мамы, но и я не меньше; чтобы отвлечься от воспоминаниях о ней посещал долбанное казино, задолжал одним магнатам, из-за которых нам пришлось поменять место жительства, лишь бы отдать им все до единого цента. А потом он начал пить. Каждый чертов вечер я обнаруживал в его руке новую бутылку спиртного и ничего не мог сделать. Но спустя какое-то время вправил ему мозг и сказал, как он паршиво поступает. Отношение отца ко мне после того «разговора» только испортилось, стало холоднее самих арктических льдов. Он практически перестал общаться со мной, редко открывал рот, когда я возвращался после работы или другого места. Сейчас… папа относится ко мне так же. Иногда выпивает, бесится, что мама так рано покинула нас. Он живет в прошлом, а не в настоящем. Никогда не интересуется как у меня прошел день, на кого я хочу поступать или там… не спрашивает, бывает ли мне одиноко. Он – типичный эгоист. Думает только о себе, своих проблемах, которых не в силах решать. Я привык, что ему на меня наплевать с высокой колокольни.
Я хоть стараюсь идти вперед, что-то изменить, чего-то добиться, а отец… просто сидит на заднице, не двигаясь. Когда ступаю на следующую ступеньку нашего существования, он отдаляется от меня еще больше, живя в своих воспоминаниях, и оставаясь в самом низу лестницы.
Я, естественно, тоже скучаю по маме, но никогда не превращусь в такого, как он.
Ни за что на свете.
Я – не мой отец.
И никогда им не буду.
Добравшись до своей квартиры, я положил ладонь на ручку двери и замер.
Интересно, что-нибудь изменилось дома?
По любому нет. Все так же, как и раньше. Что может стать другим? Тот человек, который зовется моим папой, или обстановка вокруг него?
Ни что из перечисленного.
Выдохнув, я зашел в мой персональный Ад и в душе громко закричал, мысленно выдергивая себе волосы, когда нос уловил отвратительный запах прелости, немытого тела и… алкоголя.
Вечер.
Отец.
Спиртное.
Опяяяяяяять!
Плотно сжав губы и кулаки, чтобы все творящееся внутри меня не стало реальным, я с шумом снял кеды и, ненавистно оглядев скудные старые обои цвета пережаренной яичницы, направился на кухню, где, не сложно было понять, сидел источник вони. Зайдя в темную тесную комнатку, в которой бы любой клаустрофоб сошел с ума, не выдержав здесь и нескольких секунд, я увидел развалившегося на стуле с бутылкой какой-то дряни отца. Он, подпирая изнеможенной рукой голову, чтобы та не ударилась о стол, медленно тянулся губами к горлышку, причмокивая.
Отлично, черт возьми. Судя по его состоянию, выпил он уже достаточно, чтобы здравый рассудок надолго затуманился.
Ненавижу!
Ненавижу!
Ненавижу!
Спустя секунды, его покрасневшие глаза цвета болота переместились с пойла на меня, затем рот воспроизвел какой-то непонятный звук, типичный тем, что выдают алкоголики со стажем. То ли это было удивление, то ли радость или проявление ярости, я так и не понял.
– Ты же обещал, что не будешь так часто глотать алкоголь. Это уже четвертый раз за неделю, – процедил я ядовито, с презрением глядя на существо перед собой.
– Как ты с отцом разговариваешь? – шатаясь и пытаясь состроить разгневавшееся выражение лица, пробубнил он. Часть спиртного, когда его рука затряслась, вылилась ему на запачканную в чем-то рубашку.
Мерзь…
И еще думает, почему я не уподобляюсь ему и не пью алкоголь…
Не хочу стать таким, как он.
– Ты для меня как отец навсегда умер. Уже давно, – с легкостью произнес я, доставая из кармана деньги и кидая их на стол. – Вот, возьми, купи себе еще того, что у тебя в руке. Ведь только на это ты тратишь деньги.
Даже не возразив или не ответив ничего, он взял купюры и с глупой физиономией принялся их считать. Закончив, сморщился в недовольстве и взглянул на меня.
– Почему так мало? В прошлый раз было больше!
Я тихо засмеялся.
Даю ему деньги, а он еще и привередничает.
Какой козел! Мерзкий, отвратительный козел!
– Я купил гитару, а оставшуюся сумму разделил на две части, одну из которых дал тебе, а другую отложил на университет, – объяснился я, показывая пальцами на музыкальный инструмент.
– Лучше бы ты работал в «Бешеных псах», чем скакал по сцене со своими глупыми дружками, как идиот. На этом далеко не уйдешь.
Я замер, переваривая его слова.
Что? Да как этот человек может говорить такое?
Хотя, что и следовало ожидать…
Разве он похвалил бы меня за то, чего я добился вместе с ребятами?
Нет. Конечно, нет!
– Может быть, это мое будущее! Мне нравится играть в группе, нравится сочинять песни и исполнять их перед публикой! – повысил голос я, держа всю ярость плотно в кулаках и пытаясь тщетно успокоить свой пыл. – Поступлю ли в Вашингтонский университет или нет, но никогда не перестану заниматься тем, что мне по душе.
Гнусно смеясь, отец спрятал данные мною зеленые в карман и резко встал, отчего я слегка пошатнулся. Я не боялся его, просто он был непредсказуем, когда в его крови бурлил алкоголь и мог сделать все, что угодно.
– Твое будущее здесь! – выплюнул темноволосый, ткнув кривым пальцем в мою грудь. Он находился так близко, что я почувствовал, как содержимое желудка вот-вот готово вырваться наружу из-за неприятного запаха. – Ты сгниешь в этих стенах и ничего не добьешься! Лучше найди нормальную работу или верни старую! Своими песенками ты не нагребешь много деньжат! Не будешь же до старости лет скакать с балалайкой, развлекая детишек!
– Буду, – бесстрашно смотря на него, отрезал я.
Бросив бутылку в сторону, отец сорвал с моего плеча чехол так, что я понял произошедшее только тогда, когда он достал гитару. Кинувшись на него с кулаками и прекрасно понимая, какая чертовщина произойдет далее, я получил смачную пощечину и, словно обессилев, рухнул на пол. Перед моими глазами он разбил то, что я мечтал купить так давно, об холодильник. Его улыбка, растянувшаяся до самых ушей, пробуждала во мне бурю злости, а вид сломанного дерева и закрученных струн дал лишь ей выплеснуться на свет оглушительным криком.
– И где теперь твое будущее? – бросив гитару, сказал мерзкий человек, которого я называю отцом.
Я не знал, как реагировать на все это. Разнообразная гамма эмоций плескалась внутри меня. Хотелось убить его на месте, стукнуть об стену или врезать по лицу, но я выбрал самый (для меня) беспощадный вариант. Я решил ему тоже нанести удар, только словами.
Поднявшись, я подошел к существу вплотную, на что оно улыбнулось шире.
– Я хоть к чему-то стремлюсь, в отличие от тебя. В моем возрасте ты ничего не добился! Ты ничего не умеешь, вот и завидуешь! После гибели мамы, за которую держался, как за спасательный плот, ты утонул. Ты тоже умер тогда. А сейчас… сейчас, вспоминая ее, начинаешь бухать, потому что не знаешь, как отвлечься от мыслей о ней. Без нее ты ничто! Ничтожество! Живешь в прошлом, не желая жить в настоящем, – говорил я, наблюдая, как постепенно его лицо приобретает стальную маску. – Может быть, когда-то и ты был для меня отцом, но не на данный момент. Ты. Никто. Для. Меня. Слышишь? НИКТО! Без своего алкоголя, наверное, вообще не сможешь даже дышать. – Я проглотил в горле горький ком и поднял сломанную гитару резким движением. – Раз ты никто, то и не можешь говорить, какое должно быть мое будущее…
Не посмотрев на… отца, я быстро обулся и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Оказавшись на улице, рухнул на мокрый асфальт и схватился за голову, сдерживая потом горьких слез.
Он не понимает, что это значит для меня!
Он ничего не понимает!
Разбил мою гитару, ударил меня, и думает, я стану плакать? Думает, я стану мучиться и бояться его?
Никогда на свете.
Я не боюсь его.
Я его ненавижу.
И я не буду раскисать. Подумаешь, влепил пощечину, разбил мою единственную гитару…. В каких-то семьях бывает и похуже. Кого-то избивают до полусмерти, кричат похлеще, чем он на меня.
Это пустяк.
Это лишь пустяк.
Я справлюсь.
Я сильный…
Я сильный…
Я сильный…
Слезы, манившие скатиться по щекам, жгли глаза. Я откинул голову и быстро заморгал, чтобы не дать им этого сделать. Внутри меня был холод, сравниться с которым могла, наверное, погода на улице. Сыро, темно, пусто – прям как на моей душе сейчас.
Просидев пару минут в чертовой луже, намочившей мой зад и создавшей ощущение, что я справил нужду, я схватил предмет, раньше являвшимся музыкальным инструментом, затем направился по дороге. Было все равно: задавит меня кто-нибудь или нет, я шел, опустив взгляд и волоча за собой гитару, издававшую скрежет, соприкасаясь с асфальтом.
«Я сильный», – бесконечно повторял про себя, потихоньку осознавая с появляющимися вновь и вновь слезами, что это далеко не так.
Я не имел понятия куда иду. Я не имел понятия, что теперь делать, и как быть дальше… Я просто тупо шел, пока не достал телефон и не залез в контакты.
Уже почти ночь, а мне некуда идти.
У меня теперь нет дома.
Ничего нет…
Ломаясь, какой номер набрать из двух лучших друзей, я все же выбрал.
Выбрал тот, чей обладатель понимает меня как никто другой.
– Да? – когда приложил трубку к уху, услышал сонный и одновременно обеспокоенный голос Селии.
– Прости, что звоню так поздно, но… не могли бы мы встретиться на нашем месте?
* * *
POV
Селия
Я лежала на кровати и глядела в потолок, вспоминая, как когда-то рядом со мной был Кенай, и я уснула под его взглядом. Вот бы вернуть тот день, насладиться красивыми чертами его лица, почувствовать теплое дыхание на коже и утонуть в своих мыслях о нем…
Когда веки опустились, я услышала разрывающийся визг телефона. Распахнув глаза, схватила его со столика и посмотрела на дисплей. Кенай. В недопонимании я свела брови, раздумывая, какая появилась у него причина, чтобы звонить в такое время. Обычно мы заваливаем друг друга сообщениями ближе к ночи, если ничем не заняты, а тут… что-то новенькое.
Может быть, он решил услышать мой голос, пред тем, как пойти спать?
Или… вдруг у него что-то случилось?
Чуть ли не выронив смартфон от испуга, я нажала на кнопку «принять вызов» и прислонила его к уху.
– Да? – обеспокоенно сказала я, слушая на другом конце провода ветер и тихое сопение.
– Прости, что звоню так поздно, но… не могли бы мы встретиться на нашем месте? – хрипло произнес парень и затих, ожидая ответа.
Наше место? В смысле, обрыв?
Я, ни смотря на все, слегка улыбнулась.
Раньше оно было только его…
А теперь наше…
– Селия? – осек Кенай. – Ты тут?
– Да, да. Конечно. А… что случилось? Почему у тебя такой странный голос? – спросила я, нервно осматривая комнату в поисках теплых вещей.
– Потом все объясню. Ты же придешь? – с надеждой поинтересовался мой друг.
– Несомненно. Уже бегу, – прижимая телефон плечом и стягивая с себя шорты, отрезала я.
– Хорошо. И… будь осторожна. Не ходи через переулки и если что, сразу звони мне.
– Спасибо, ладно.
Когда я переоделась в свитер крупной вязки и джинсы, тихо вылетела из комнаты и, удостоверившись, что Сара в своей спальне отдыхает, выбежала из дома. Хорошо, что я напялила теплые вещи, потому что на улице было прохладно, и шел еле ощутимый моросит.
Добежала я до обрыва быстро, чем ожидала, и сразу же, не переводя дыхание, начала искать глазами Кеная. Он сидел под деревом и держал в руках… сломанную гитару. Его лицо скрывал большой капюшон, ноги покоились в согнутом положении, взгляд устремился куда-то вдаль. Я могла бы не узнать своего… друга, если бы не этот его любимый серый свитер с головой Эйнштейна.
Выдохнув, я присела рядом с ним. Кенай, увидев меня, лишь кратко улыбнулся.
– Привет, – произнесла, с грустью разглядывая торчащие в разные стороны струны.
Это его инструмент?
Что случилось?
Почему он сломан?
Кто это сделал?
Множество вопросов давило на меня и не давало покоя. Решив пока не воспроизводить ни один из них, я дождалась приветствия и взяла парня за руку. Его тело сразу же расслабилось, веки опустились, и пальцы ответно сжали мои.
– Что произошло? – прошептала я, наблюдая, как глаза Кеная открываются и с печалью смотрят на меня.
– О… отец опять выпил. Четвертый раз за эту неделю, – спустя какое-то время сказал он. Мое сердце сжалось, когда шатен продолжил: – Я сказал ему, что он обещал не пить, а поступает, как свинья. И тут понеслось, слово за словом. Дошло до того, что этот… жалкий человек начал говорить, что если я буду и дальше играть в группе – у меня не будет никакого будущего. Я разозлился. Мне стало очень неприятно от сказанного, и… я всего-то защищал свои интересы, то, что мне нравится, а он… черт бы его побрал, – Кенай сглотнул, – разбил мою гитару, которую я купил сегодня, да вдобавок влепил пощечину. Я пытался отобрать у него ее, но ничего не получилось. Я…
Молчание.
Я обняла друга, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– Я… хотел прийти домой, в нормальный дом, где нормальный отец, хотел сочинить песню… о тебе. Я…
Обо мне?
О, Боже.
Моя голова опустилась на плечо Кеная, кисть утешительно поглаживала его спину, которая дергалась от тихих всхлипов. Просто не укладывалось все то, что рассказал он. Как родной отец может так поступать с сыном? Как он может столько пить, не думая ни о ком, кроме себя? Раздолбил музыкальный инструмент, наговорил много нехорошего и обидного Кенаю, плюс к этому еще и руку осмелился поднять на него!
Чертов эгоцентрик его папаша!
Разве родители должны обращаться так со своими детьми?
Нет.
Человек, вырастивший Кеная, обязан быть ЧЕЛОВЕКОМ, а не свиньей! Он – настоящее животное. Только нелюди могут поступать таким образом: бить, когда захочется, ломать чужое, не чувствовать границ. Нужно же когда-то осознавать свои поступки, пусть ты в дерьмо пьяный или трезвый. А отец моего друга, видимо, никогда их не осознает, не думает о последствиях, не понимает, что творит и как может сделать единственному сыну больно.
Терпеть не могу таких.
– Я не знаю, что мне делать, куда идти теперь, – горьким голосом кинул Кенай.
Я, вытерев скатывающиеся по щекам капельки, сжала его руку.
– В тот раз места на кровати нам вполне хватило, – ухмыльнулась, смотря в его карие глаза, – так что, пойдешь ко мне. Поживешь, пока твой… папа не перестанет напиваться до потери пульса.
Парень судорожно закачал головой.
– Спасибо, Селия, но ты не обязана, правда. Я буду только мешаться.
– Что? – протянула я, легонько пихая его и смеясь, сквозь слезы. – Ты? Мешаться? Издеваешься, наверное? Можешь в любое время не зависимо от времени суток, года или там… обстановки вокруг приходить ко мне. Хоть переезжай, я буду только рада. С Сарой проблем не будет. Она тебе доверяет и любит так же, как и меня.
Кенай улыбнулся, целуя меня в щеку.
– Я благодарен тебе за все. Спасибо. Правда, спасибо. Но… навсегда, конечно, я не перееду, останусь переночевать, а утром пойду домой. Может быть, этот алкаш протрезвеет к тому времени. – Лицо шатена вновь приобрело краски печали. – Надоело бояться того, что может ждать меня в тесной маленькой квартирке, пропитанной алкоголем. Я устал…. Это словно какое-то чертово испытание, где проверяют меня на выносливость. Еще чуть-чуть… и я сдамся. Я сорвусь. Не смогу жить так. И… провалю его.
Отпустив ладонь Кеная, я встала и подошла к краю обрыва, не сводя взора с него. Мелкие холодные ленточки дождя щипали открытые участки кожи, мочили волосы и заставляли тело сотрясаться от прилива бодрости и свежести.
– Как-то раз, один мой друг сказал, что это его любимое место. Он приходит сюда, чтобы дать волю своим эмоциям, – изрекла я, имея в виду Кеная. – А чтобы это сделать, нужно включить воображение, представить, что у тебя есть крылья и расправить их. Почувствовать ветер, ощутить безграничную свободу, небо. Нужно выплеснуть все то, что мешает взлететь: весь негатив, несказанные слова, злость, непролитые слезы. – Я протянула руку парню. – Нужно просто расправить крылья.
Мой друг, улыбаясь, вложил ладонь в мою и, оставив гитару на земле, поднялся.
– Сейчас же почти ночь, – любуясь огнями по ту сторону, отрезал он.
– И что? Нам не впервой, – подметила я и подмигнула ему, вспоминая, как в прошлый раз мы сотрясали здесь все сумасшедшими криками. – Просто расправь крылья.
* * *
Когда мы с Кенаем пришли в мой дом, то сразу легли на кровать. Мое сердце неистово колотилось, в горле пересыхало, а глаза не желали закрываться, смотря на лицо Кеная. Все же, через несколько секунд я слепила уставшие веки и почувствовала, как сильная рука обняла меня, притягивая ближе к ее обладателю. Не сопротивляясь, я придвинулась, положила голову на грудь парня. Его прикосновения вызывали приятные мурашки и даровали особенное тепло, не такое, как раньше. Я слушала переходящий в нормальный ритм биение сердца, ощущала дыхание на своей коже и потихоньку уходила в мир снов и фантазий.
Кенай…
Он здесь.
Рядом со мной.
Обнимает меня.
И это чертовски круто, когда человек, которого ты любишь, так делает.
