Текст книги "Блуждая в тумане (СИ)"
Автор книги: Анастасия Дока
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Он отметил, что выражение лица девушки ничуть не изменилось и уже собрался объяснить истинную причину своего визита, когда она произнесла:
– Вы хотите поработать. Вай-фай бесплатный, но вот за столик придется платить. Сколько времени вы здесь пробудете?
Он взглянул на бейджик.
– Виктория, я пришел, чтобы задать пару вопросов. Я могу поговорить с вашим управляющим?
– Вы из полиции? На вас нет формы, – она с сомнением посмотрела на его потертую куртку цвета ночного неба.
Иван так долго репетировал речь, что, казалось, знал ее наизусть, но сейчас, глядя в фиалковые глаза Виктории, он все забыл. Неужели красивые девушки всегда так действуют на мужчин? Пуля на него так не действовала, хотя она и была всегда неотразима: и в домашнем халате, и в джинсах, и даже в тот дождливый день, когда свалилась в яму с нечистотами.
– Чем я могу вам помочь?
Он словно очнулся и неожиданно увидел, что перед ним уже стоит не Виктория, а коренастый детина в черном костюме.
Иван достал удостоверение:
– Я из полиции. Из отдела...
– Да ладно, опять? – мужчина опустился на противоположный стул. – Что еще вам нужно?
– Еще?
– Мы уже все отдали, все рассказали. Ничего нового не вспомнили.
Иван насторожился:
– А теперь попрошу поподробнее.
– Ты коллег своих спрашивай. Ходите, работать мешаете. В прошлый раз клиентов перепугали. Я так выручку потеряю. Так что я все сказал.
– Подождите. Как ваше имя?
– Тебе зачем?
– Хочу поговорить. По-человечески. Не как полицейский.
Мужчина скривился: уважения к органам он явно не испытывал.
– Предлагаю начать сначала. Я – Иван и очень нуждаюсь в вашей помощи.
Собеседник, кажется, потерял дар речи, ведь обычно люди из органов вели себя не так интеллигентно.
– Леха, – крепкое пожатие. – Алексей.
– Алексей, мы расследуем дело о двойном убийстве.
– Да, знаю. Мужик и баба.
– Да. И мы все думаем, как тяжело родственникам погибших, возможно они и не знают о том, что произошло.
Алексей скривился в ухмылке:
– Что за ерунда.
– Возможно, мужчина и женщина ушли на работу и просто не вернулись.
Мужчина не реагировал.
Со страдальческим лицом Иван продолжал:
– Возможно, у них есть семьи, которые сейчас смотрят на фотографии и думают о том, что же произошло, что они сделали не так и почему их бросили?
– Фигня.
Иван перестал кривляться:
– Я не знаю так это или нет, но считаю, что каждый имеет право на достойные похороны в кругу близких людей. Вы так не считаете?
Алексей заерзал на стуле, затем сказал:
– Полиция никогда ничего не может.
Иван сделал вид, что не услышал:
– Вы готовы помочь: предоставите видеозаписи как внутреннего, так и наружного наблюдения?
– Так я уже сказал, ваши все забрали.
– Наши?
– Ну да. Приходили, показывали фотографии, расспрашивали. Я все рассказал и записи отдал. Убитый мне, кстати, сразу не понравился. Я и об этом им, кстати сказал. Думаю, его за дело, – Алексей откинулся на спинку.
– Вы знали его лично?
– Один раз общались, а так он частенько к нам заходил. У нас здесь лучшее обслуживание.
Иван мельком взглянул на Викторию: если под "лучшим" подразумевалась модельная внешность и очаровательная улыбка, то несомненно.
– Вика, что он заказывал? – крикнул Алексей.
– "Цезарь" навынос!
Он улыбнулся девушке и перевел взгляд на Ивана:
– Наверняка для бабы своей, а мужик неприятный такой.
– О чем вы разговаривали?
– Да о таблетках.
– О чем, простите?
– О таблетках от головной боли. Спрашивал, какая аптека есть поблизости, мол у пациентки часто голова болит, и она каждый раз таблетку просит, а то лекарство, что ей дают не помогает.
– Он рассказывал, что врач?
– Сказал, что психолог, но я ему не поверил.
– Почему?
– Говорю же, странный он какой-то. На наркомана в стадии реабилитации был похож.
Иван задумался. Сравнение конечно то еще, но судмедэксперт Павел, осматривая труп, тоже высказал такое предположение: он обнаружил характерные следы на венах. И как он мог об этом забыть?
– В общем как-то так, – Алексей потер ладони. – Все?
– Подождите. Может этот психолог упоминал какие-нибудь имена? Пациентки или свое?
– Нет. Я пойду? – он приподнялся.
– Вы не припомните еще кое-что? Кто приходил из полиции?
– Двое, – Алексей сел обратно. – Молодой какой-то белобрысый и мужик лет пятидесяти.
– Они представились?
Он потер свой массивный подбородок:
– Молодого звали то ли Федосеев, то ли Федоров, а того, что постарше не припомню.
– Как он выглядел?
– Я обратил внимание только на молодого. Слишком он молодой для вашей работы – зеленый. А второй... Я ему отдал записи и все, даже не рассматривал особо. Обычный мужик, удостоверением тыкал.
Уже поднимаясь из-за стола Алексей добавил:
– Хотя этот ваш постарше говорил странно, как бы слова местами переставлял.
– Например, так: "Из полиции я"?
– Да.
Иван нахмурился. Такой расклад дел ему совсем не нравился.
– Я могу идти?
– Да. Вы очень нам помогли. Спасибо.
Твердое рукопожатие. Иван уже собрался уходить, когда дорогу ему преградила Виктория. Она ослепительно улыбнулась и произнесла:
– Вы ничего не заказывали, но все-таки придется заплатить.
– За что? – удивился Иван.
– За столик.
Глава 1
1
Мария вспомнила название любимой книги. Еще в младшей школе в то время, как одноклассницы зачитывались сказками и волшебными историями о Гарри Поттере, она не могла оторваться от произведений Александра Дюма.
"Граф Монте-Кристо" покорил ее сердце навсегда. Она была влюблена в Эдмона Дантеса, презирала Данглара, сочувствовала всем сердцем красавице Гайде и совершенно не понимала Мерседес. Ей казалось, что сама она бы никогда не смогла пережить то, что пережил главный герой, и в четырнадцать лет мечтала выйти замуж за такого, как он.
Время безжалостно отсекало минуту за минутой, а Мария все стояла в книжном магазине и с нежностью гладила обложку. Ее глаза наполнялись слезами, но все равно она снова и снова перечитывала такое родное название. Покупатели часто оборачивались и с непониманием смотрели на странную женщину. Одна маленькая девочка потянула за рукав маму и спросила:
– А у тети горе?
– Не знаю, пойдем лучше поищем тебе сказку.
Горе. Мария и сама не знала горе это или счастье стоять вот так с книгой в руках и сдерживать назойливые слезы. Наверно, все же счастье. Она вспоминала. Понемногу, но вспоминала свою жизнь: то, что любила читать, те блюда, что любила есть, те фильмы, что любила смотреть, те места, где любила бывать.
Любила. Это слово как-то странно отозвалось в душе, будто она что-то упускала. Что-то, что важнее всего. Барабанная дробь напомнила о себе резко и словно безапелляционно заявляя: "Не то, все не то. Вспомни".
И она пыталась. Теребила книгу в руках и настойчиво пыталась вспомнить людей из своей жизни до аварии, но тщетно.
– Вам что-нибудь подсказать? – девчонка лет семнадцати с раздражением уставилась на Марию.
– Нет, спасибо, – Мария виновато улыбнулась, но не встретила улыбки в ответ.
– Берете эту?
– Да, да. Беру.
– Классика. Проходите на кассу.
Она послушно проследовала за девчонкой, которая ей в сестры годилась, если бы конечно у нее была сестра. Ей казалось, что нет, но точно она вспомнить не могла. Подошла к кассе, заняла очередь. Перед ней было три человека: старичок и две мамочки с колясками. Только такие люди и могут в четверг в десять утра стоять в книжном. Задумывается ли кто-нибудь почему здесь она?
Когда-то, и это было уже точно не уловкой из сновидения, она стояла в такой же очереди и покупала детскую книжку. Кажется, стихи Барто. Или Маршака? А потом прятала эту книжку в шкафу на самой верхней полке. Настойчивая головная боль пронзила виски и распласталась подобно медузе по всему телу. Неожиданно ноги подкосились и Марии пришлось схватиться за стойку, чтобы не упасть. Никто не обратил на это внимания: обе мамочки увлеченно сюсюкали со своими малышами, старичок расплачивался с кассиршей, а та скрупулезно отсчитывала сдачу мелочью. Она несколько мгновений постояла с закрытыми глазами, и постепенно мир стал приходить в норму: медуза уплыла обратно в чертоги сознания, заставляя и Марию сделать то же самое – уплыть из воспоминаний и вернуться в настоящее. Она уже стала понимать, что стоило чему-то из прошлой жизни напомнить о себе, как головные боли и другие симптомы тут же начинали манипулировать ею, заставляя отступать.
С заветной книгой в сумочке Мария вышла из магазина и вдохнула прохладный воздух, наполненный симфонией предстоящего дождя. Первые капли робко коснулись земли, и Мария поспешила домой. Зонт она взять забыла, а перспектива промокнуть совсем не радовала. Ускоряя шаги, она словно убегала от непогоды, а капли становились все агрессивнее, пока не превратились в настоящий ливень.
Мария уже была у дома, когда заметила столпившихся людей у своей парадной, а потом сквозь пелену дождя разглядела и мальчика с портфелем. Кажется, она видела его раньше. Внутренний голос скомандовал: "Помоги!"
И она бросилась на помощь.
– Что произошло?
Люди словно онемели: все молчали, лишь рассеянно озираясь то по сторонам, то переводя взгляд с мальчика на нее.
Мария повысила голос:
– Я спрашиваю, что произошло?
Наконец какой-то мужчина в черной шапке ответил:
– Он потерял сознание, а потом выгнулся всем телом и минуту назад, да, минуту назад все и началось.
– Это, возможно, эпилепсия. Зафиксируйте его голову, срочно! – потребовала Мария.
– Что? – ряд нестройных голосов.
Люди ожили, но какой в этом смысл? Ее никто не слушал.
– Отойдите, я сама!
Она протиснулась мимо грузной женщины в невероятно ярком для ее комплекции пальто, встала на колени, и в эту секунду мальчик затрясся всем телом и неожиданно перестал дышать. Мария молниеносно сжала его голову своими коленями, фиксируя в таком положении. Затем положила ладони на хрупкие плечи мальчика.
– Вы хоть знаете, что делаете? – начала возмущаться та самая грузная женщина.
– Скорая уже едет! – закричал еще кто-то.
Мария не отвечала. Она прилагала все силы, чтобы удержать ребенка, извивающегося словно под электрическим импульсом, а потом в толпе прозвучало: "Фу! О, Боже!". Ей стало противно от окружающих ее людей, но не было времени для чтения морали. Мальчик начал захлебываться пеной, и чтобы он не задохнулся, ей пришлось быстро и ловко повернуть его голову на бок. В луже скапливалась белая жидкость. Она пузырилась, вызывая "охи" и "ахи" у присутствовавших, а Мария тем временем уже ослабила хватку и ждала окончания приступа. Мальчик стал дергаться все реже, а затем и вовсе затих.
Грузная женщина не смогла сдержаться и выпалила, не подумав:
– О, Боже... Умер. Вы его убили.
Мужчина в черной шапке толкнул ее локтем, и та замолчала, недовольно косясь в его сторону.
Еще кто-то из толпы сказал:
– Кажется, все позади.
И действительно, Мария аккуратно подложила его правую руку под голову, другую выпрямила, также осторожно согнула правое колено и чуть повернула мальчика. Теперь он лежал, подложив свою тоненькую маленькую ручку под смешной ежик из рыжих волос. Мария с нежностью погладила его личико. Представление было окончено, и люди стали расходиться.
Дождь хлестал по лицу, с волос стекали струи воды, а плащ промок настолько, что лип к телу, превращая его в кокон. Мария стояла на коленях в грязной луже и сжимала ручку своей кожаной сумочки. Слезы смешались с дождем и бежали с крыльев носа и с подбородка, текли по шее. Мария стояла, боясь пошевельнуться, и... улыбалась. На этот раз не прозвучало никакой барабанной дроби, не возникло никакой слабости в ногах. Эта мысль просто пришла, ясная, как солнечный день: Я не знаю, что со мной было до аварии. Я не знаю, настоящее ли мое имя, но я точно знаю, что была врачом.
Глава 12
Александра сидела на одном из сайтов для автомобилистов и читала статистику аварий за год, когда молодая женщина в белом халате тронула ее за плечо:
– Пройдемте со мной. Доктор Алексеев сейчас в операционной, но скоро освободится.
Они шли по длинному коридору, и Александра ощущала запах лекарств, мочи и страха. Многие боялись больниц, боялись, что о них не будут заботиться должным образом, что их покинут или вовсе доведут до смерти. К таким паникерам относились и ее родители. Что бы ни случилось в семье, на скорую всегда был наложен запрет. Ни отец, ни мать вот уже девятнадцать лет не посещали ни поликлиники, ни частных врачей. Лечились сами, по старинке. Заболело горло – полоскание ромашкой или прополисом. Заложило нос – греем ноги горчицей. Поднялась температура – сделаем примочки с уксусом. Александра осознавала, что к врачу ее родители обратятся только в случае крайней необходимости, к примеру, если получат перелом. Оба. Одновременно. Обеих ног.
Она шла, вдыхая все эти запахи, и думала о том, что сюда бы они ни за что не обратились. Она и сама бы не обратилась. Государственное учреждение, насквозь пропитанное безразличием к пациентам. Хотелось поскорее уйти отсюда. Но вот медсестра остановилась у двери с табличкой:
" Ординаторская "
– Дальше сами. Посидите здесь. Он скоро будет, – и медсестра удалилась, оставив ее наедине с закрытой дверью и стулом-развалюхой, обляпанным жвачкой.
Примерно через полчаса из лифта вышел и сам Алексеев: молодой мужчина на вид лет тридцати. На его остром лице красовались тонкие усики, а голову венчала шапка из светлых волос. В одной руке он держал хирургическую шапочку, в другой – мобильный. Александра обратила внимание на телефон: он был не из дешевых.
– Это вы меня искали? – спросил он, протягивая руку с шапочкой.
Она не сделала ответного жеста и молча кивнула.
– Ну, заходите, – он перехватил шапочку зубами, освободившейся рукой полез в карман, достал ключи и повернул замок, делая все это настолько быстро, словно разучивался такому фокусу не один год. Или демонстрировал посетителям не один раз.
– У меня перерыв. Что вы хотели? – он занял место за столом, заваленным бумагами, а сам указал ей на противоположный стул.
Перерыв? Александра ухмыльнулась. Доктор ее реакции не заметил, а она тем временем рассматривала кабинет. Детектив "изучила" его стол и отметила нетипичный для медработника беспорядок и только потом опустилась, но не на предложенный стул, а на подоконник возле окна.
– Я частный детектив и занимаюсь поисками одной женщины.
Моментальная реакция: доктор будто уменьшился в два раза. Глаза забегали. От его самоуверенности не осталось и следа.
– Слезьте, пожалуйста, с подоконника.
– Почему? Вам некомфортно?
Да. Ему было некомфортно. Она это видела и по его позе, и по взгляду, и по тому, как капелька пота скатилась по виску.
– Петр Алексеевич, вы ведь понимали с самого начала, что я ищу именно вашу пациентку, поэтому и не шли ко мне так долго.
– Я, я был в операционной. Сложный случай. Открытая черепно-мозговая травма.
– Врать вы научились весьма недурно, – она провела ладонью по подоконнику. – Но все дело в том, что вы вышли из пассажирского лифта, который никак не мог волшебным образом поднять вас из операционного блока. Или вы маг?
Доктор перевел взгляд на шапочку и медленно положил ее на стол.
– Петр, почему вы не хотели идти?
Он молчал.
Александра стала болтать ногой туда-сюда, туда-сюда. Он наблюдал за этим процессом и, наконец, не выдержал:
– Прекратите! Я не хотел этого делать. Не хотел принимать никакого участия. Но когда тебе предлагают...
– Деньги. Это можно не объяснять. Прежде, чем прийти сюда я навела о вас кое-какие справки. Вы закончили среднюю математическую школу, затем поступили в медицинский институт и два года назад устроились работать сюда в больницу. Живете с матерью-инвалидом. Отца нет. Ах, да, забыла сказать, имеете двухэтажный коттедж во Всеволожске площадью...Сколько? Сто? Сто пятьдесят квадратных метров? И, кажется, недавно сделали евроремонт. Продолжать?
– Нет, – он опустил глаза и стал рассматривать ногти с таким интересом, будто на них отражались картины великих импрессионистов.
– Но я продолжу. На работе вы появляетесь крайне редко и предпочитаете иметь дело с людьми богатыми. К примеру, на прошлой неделе вы зашивали рану на голове у семидесятилетнего Тараса Игнатенко. И, если мне не изменяет память, а она мне не изменяет, это один из владельцев крупной торговой сети, названия которой я, так и быть, упоминать не стану.
Она замолчала, ожидая его реакции. Петр Алексеевич не поднимал головы, продолжая рассматривать свои ногти.
– Вы молчите. Расскажу еще кое-что: камера внешнего наблюдения, та самая, что стоит у входа в корпус травматологии зафиксировала, как один из пациентов протягивает вам конверт. Крайне неосмотрительное действие с вашей стороны и со стороны "дарителя", и я сомневаюсь, что это открытка. Хотя...
– Да, блин! Я беру взятки!
Александра слезла с подоконника и вплотную подошла к доктору:
– Это я знаю. Вряд ли такой телефон можно купить, работая в госучреждении, хотя, конечно это может быть подарок от близкого человека или вещь, купленная в кредит. Но судя по тому, насколько сильно вы любите дорогие штучки, я прихожу к выводу, что телефон куплен лично вами. Кажется, в коттедже у вас стоит профессиональный проектор? Хотя пусть все эти взятки, кредиты или что там еще остаются на вашей совести. Меня волнует другой вопрос. Что за информацию о моей пациентке ТЫ с таким рвением пытаешься скрыть? Что произошло летом этого года?
Он вжался в спинку стула и на мгновение ей даже стало его немного жаль. Доктор ступил не на тот путь, вот и все. У каждого должен быть шанс на исправление, но захочет ли он исправиться? Расположившись, наконец, на указанном стуле, она произнесла:
– Я тебя внимательно слушаю.
...
Доктор Алексеев начал издалека – со своего трудного детства. Александра слушала его, не испытывая сочувствия. У многих отцы бросают семьи, где есть инвалид, у многих есть нерадивые братья и сестры, не желающие оказывать помощь, но это не повод идти в медицину, чтобы потом брать взятки. Услышанная история была не нова. Проработав в полиции пять лет, она неоднократно слышала о столь жалких мотивах для преступлений. Эти голоса и сейчас звучали в ее голове:
"Меня все считали неумехой, и поэтому я начал убивать..."
"Я всегда был изгоем, меня словно не замечали, и она не стала исключением, и поэтому я взял нож..."
"Я вырос в детдоме, никогда не видел богатства и поэтому, когда я увидел набитый кошелек..."
Александра смотрела на сидящего перед ней мужчину, называющего себя доктором, светилом науки и задавалась вопросом: "А мог бы он пойти на убийство?"
– ... поэтому я и стал брать взятки. Вы слушаете меня?
Она хотела задать волнующий ее вопрос, но понимала его бестактность и бесчеловечность. Судить о человеке, только лишь из-за его любви к деньгам было неправильным. Она кивнула, и он продолжил:
– Знаете сколько этот Игнатенко заплатил мне за помощь и молчание?
– Догадываюсь, но ведь информация и так конфиденциальная.
– Да, но я... я заметаю следы за такими как он.
Да, признаться, подробности она узнала только благодаря друзьям из полиции, и тем пришлось приложить немалые усилия, чтобы этот случай вылез на поверхность.
– Признаюсь, до Игнатенко мне никто таких денег и не платил, если не считать... – он замялся, и Александра почувствовала, как учащенно забилось сердце.
– Людей, что привезли ту женщину.
– Да, блин, – ответ прозвучал совсем тихо.
– С нетерпением жду подробностей.
Он не решался, и ей пришлось ему помочь:
– Расскажу тебе, Петруша, один анекдот:
" – Доктор, меня совесть вконец измучила. Совсем спать не дает! Можно что-то сделать?
– Можно. Сейчас я Вам выпишу направление к прокурору, который выслушает и в случае надобности отправит в бесплатный санаторий " .
Он улыбнулся совсем безрадостно, помолчал еще полминуты и затем продолжил свой рассказ:
– С этими людьми я познакомился по чистой случайности два года назад. Я тогда только устроился сюда работать, – он откашлялся и продолжил, уже пряча взгляд. – Была ночная смена. Я сидел в ординаторской и пил кофе. Это была уже сотая кружка кофе, и я туго соображал. Вместо активности у меня, напротив, появилась сонливость, и я так бы и уснул, положив голову прямо на стол, если бы не раздались крики.
– Кричали медсестры?
– Нет, кричал пациент. Истошно вопил. Орал, что если ему сейчас же не окажут помощь, то наша больница закроется к чертовой матери, а потом грозился вообще всех нас живьем сжечь. Ну, мне стало интересно кто там такой в приемной, и я спустился вниз.
Он нервно кашлянул:
– А внизу стояли двое: мужик лет сорока в очках и другой, постарше. Тот, что постарше истекал кровью. Ну, мне сначала так показалось. Уже в смотровой я разобрался, что на нем рубашка была красного цвета, а травма, так, несерьезная: резаная рана брюшной полости.
Александра удивленно приподняла брови:
– И это ты считаешь несерьезно?
– Рана была поверхностная. Для жизни не опасно. Когда я спросил, что случилось, тот, что в очках, ответил, что его друг случайно упал на нож. Как банально, правда? – он усмехнулся.
Александра знала, что банальности чаще всего скрывают серьезные тайны. Всегда скрывают.
Петр продолжил:
– Я сделал все, что от меня требовалось. Работать пришлось одному: они напрочь отказывались от участия кого-либо еще из персонала, а потом попросили не рассказывать о том, что сегодня было.
– За это заплатили?
– Да.
– А другие работники, те, что присутствовали при их появлении? Им тоже заплатили?
– Нет. Все сделали вид, что очень заняты и разошлись по этажам. Те люди выглядели уж очень серьезными ребятами.
"С серьезными проблемами", – подумала детектив.
– И что потом?
– Я сделал вид, что их тут никогда и не было, а они отблагодарили меня деньгами.
Александра поднялась и медленно подошла к окну:
– Что было дальше?
– Такие визиты стали повторяться, только люди были другие, но тот, что в очках всегда был среди них, и мне снова платили.
– Почему именно тебе?
Петр улыбнулся:
– Тот, что в очках сказал, что со мной приятно иметь дело. В общем, видеть я их стал чаще, чем родную мать. Что ни ночь, то обязательно кто-нибудь явится. Что удивительно, приходили даже с элементарными царапинами. До сих пор не могу понять зачем? Там только йодом обработать или перекисью. Любой справится.
Александра задумалась. Вряд ли серьезные люди настолько любили больницу, что готовы были бежать сюда при любой возможности. Дело было в другом, только в чем она пока не понимала.
– Я, кстати, вспомнил, что они все разбирались в медицине.
Александра затаила дыхание. Пульс учащено забился.
– Подробнее.
– Ну, они приходили всегда по ночам, когда у меня голова уже туго соображала...
– Не оправдывайся.
Петр никак не отреагировал. Казалось, он полностью погрузился в воспоминания:
– В общем, я пару раз перепутал лекарства и в этих случаях меня поправляли. Эти люди знали большинство препаратов, при чем не самых распространенных, то есть, я бы сказал, даже известных лишь тем, кто связан с медициной.
Александра уставилась в окно:
– Рассказывай дальше.
– На какое-то время они пропали, а потом появились с той женщиной. Она была без сознания. Ее занесли прямо сюда.
– В ординаторскую?
– Да. Я тогда тоже был один.
– Что-то пытались скрыть, – Александра огляделась по сторонам, – здесь есть камера?
– Нет.
– Ты говоришь, она была без сознания. Насколько серьезными были травмы?
Петр молчал и смотрел сквозь нее. Так продолжалось не меньше минуты. Наконец, он ответил:
– Травм не было, по крайней мере видимых: никаких ушибов, синяков или тем более крови. Женщина просто спала. Я уверен, ей дали снотворное. От меня требовалось одно, чтобы ей выделили одноместную палату.
– И это все?
– И еще после того, как она придет в сознание, я должен был сообщить, что она попала в аварию и рассказать подробности, если она попросит, только она не просила. Она была тихой пациенткой.
Доктор улыбнулся и не произнес больше ни слова, будто настолько погрузился в воспоминания о том дне, что совсем перестал замечать присутствие Александры. Он вспомнил ясные и невероятно красивые светло-изумрудные глаза, и тот растерянный взгляд, каким та женщина озиралась по сторонам, не понимая как здесь очутилась. Вспомнил ее теплое дыхание, когда она попросила его наклониться и шепотом спросила: "В аварии больше никто не пострадал?"
Будто снова ощутил на руках ее шелковистые волосы глубокого черного цвета и запах кожи: смесь пота и лаванды. И вспомнил тот день, когда попытался ее поцеловать, и тот испуг, что промелькнул в ее глазах, пронзив его сердце подобно ядовитой стреле. Он был покорен пациенткой – ее беззащитностью и хрупкостью и теперь жалел, что солгал. В глубине сердца его терзала вина. Именно поэтому он оттягивал встречу с детективом, ведь рассказать все, означало признать свою вину, стать соучастником преступления, если хотите, а в том, что пациентка была как-то связана с преступлением – он не сомневался. Иначе к чему такие тайны?
– Ау.
Петр медленно повернул голову к Александре.
– Уверена, история еще не закончилась.
– Да, я виноват, знаю. Я с самого начала должен был сообщить в полицию, но обстоятельства...
– Деньги, – вздохнула Александра.
– Такие суммы на дороге не валяются, а эта женщина была для меня никем. На тот момент. И у меня мать-инвалид.
– Снова оправдываешься.
– Если бы вы знали, какими деньгами ворочают эти люди. Хотите знать сколько мне заплатили?
– Нет.
– Даже в мои тридцать три года такие деньги могут достаться только в одном случае -если ограбить банк.
– Ты это и сделал, – ей отчаянно захотелось стукнуть этого доктора. – Ты ограбил, но не банк, а эту женщину, забрав самое ценное, что у нее было – ее память.
– Но я ей ничего не сделал! – он вскочил со стула и тут же опустился обратно. – Я только сказал то, что мне велели.
– Что именно?
– Что ее зовут Веселова Мария Аркадьевна. Ей двадцать восемь лет. Не замужем, детей нет. Работает кассиром в "Ленте".
– Адрес проживания?
– Я не помню.
Он лгал. Это было отчетливо слышно по звенящим ноткам в его голосе и видно по непроизвольным жестам. Классический прием: спрятать большие пальцы рук, отвести взгляд. Никто и не заметит, но только не она. Александра перегнулась через стол, и их глаза оказались на одном уровне.
– У тебя, Петруша, есть два варианта: или я буду сидеть здесь, пока ты не вспомнишь или называешь мне адрес.
У него не оставалось выбора. Он обреченно вздохнул и еле слышно пробормотал:
– Пограничника Гарькавого 10, корпус 1, квартира 46.
Александра записала адрес в телефон. Картинка начинала складываться. Вот почему Незнакомка ходила в этот центр. Она жила поблизости. Детектив чувствовала, как потеют ладони и как учащенно бьется сердце. Она была уже близка к Незнакомке, к Марии. Еще чуть-чуть.
– Только не говорите, что я в этом как-то замешан. – Петр был похож на побитого щенка, и в эту секунду к ней пришла еще одна догадка: "Да он влюблен!"
Она убрала телефон в сумочку:
– При одном условии, Ромео, если ты мне расскажешь еще кое-что.
– Но я все рассказал. Я больше ничего не знаю.
– Кто забирал Марию из больницы?
– Женщина.
– Она представилась?
– Вроде подруга.
– А ее имя?
Он задумался. Кажется, эта информация действительно не отложилась в его памяти. Александра была разочарована.
– Я не помню, правда. Единственное, что могу сказать, так это то, что у нее была очень короткая стрижка. Блин, я правда больше ничего не знаю.
Детектив поднялась:
– Я узнала достаточно.
Глава 13
Порывистый ветер рвал листья деревьев, сбрасывая их отрепья на землю, а затем поднимал в воздух и кружил в бешеном танце. Небо цвета грязного асфальта угрожающе затрещало, словно плащ гиганта разошелся по шву, и начался ливень, какого давно не было, а ведь Петербург – это город дождей. Впервые за время своей работы Александра пожалела, что не имеет машины или хотя бы смелости согласиться на помощь Ивана. Он бы ее вмиг домчал до дома по этим мокрым улицам, пересекая стену из дождя, оставляя позади грозные раскаты грома. Она могла в любую секунду позвонить, и друг примчался бы на выручку. Она понимала это так же отчетливо, как и то, что ливень в ближайшие два часа не угомонится, но то ли гордость, то ли какое другое чувство, мешающее ей иногда быть рациональной, не давало пальцам набрать знакомый номер. Глядя на экран и понимая всю абсурдность своего поведения, Александра простояла ни больше ни меньше трех минут, а затем, едва удерживая большой красный зонт, побежала на остановку, надеясь успеть на приближающийся автобус.
В салоне было душно от невероятного скопления народа. Казалось, она попала в час пик хотя до этого времени и оставалось еще целых пять часов. Воздух, а точнее та малая часть, что от него осталась, пропиталась смесью пота, дешевых и не очень духов, табака, ментола и сырой рыбы. Она боялась, что ее вывернет наизнанку, но, выполнив дыхательную гимнастику, которой ее научила мать, сумела избежать этой участи.
Ливень за окнами становился все настойчивее и сердито барабанил по стеклам, вызывая череду охов и вздохов в салоне. Какая-то сердобольная старушка жалела маленькую девочку, испуганно смотрящую на промелькнувшую за окном молнию. Женщина лет пятидесяти сокрушалась по поводу своей испорченной прически, две девочки-подростка без умолку хохотали, обмениваясь шуточками по поводу внешнего вида друг друга. Александра погрузилась в размышления. Как ни странно, шум дождя помогал ей настроиться. Она закрыла глаза и уже в который раз попыталась представить Незнакомку.
Теперь я знаю о тебе уже больше. Тебе дали имя Мария, но именно что дали. Оно не было твоим по рождению. Эти люди снабдили Петра Алексеева ложной информацией, чтобы он потом точно так же снабдил ею тебя. Но зачем? Что такого ты могла знать? Или вспомнить? Эти люди как-то связаны с медициной, воз можно , и ты к этому имеешь какое -то отношение? Только какое? Ты врач? Медсестра? Ученый?
Кто-то наступил ей на ногу, буркнул: "Извини" – и стал пробираться сквозь толпу недовольных пассажиров. Александра лишь мельком обратила внимание на силуэт, но и этого мгновения хватило, чтобы все ее мысли разом испарились, уступив место совершенно другим размышлениям – размышлениям об этом человеке. Она узнала его, хотя и не услышала привычных фраз, не увидела кустистых бровей и глубокой морщины, пересекающей выпуклый лоб. Когда автобус остановился, и знакомый голос произнес: "Отойди ты, мешаешь выйти мне" – сомнений не осталось. Это был Конюхов Владимир Вениаминович, руководитель следственного отдела, вот только что он здесь делал, в остановке от больницы? Совпадение? Александра мало верила в такие совпадения. Интуиция подсказывала, что дело в другом. Вынужденная работать кулаками, она протолкнулась к выходу и буквально выскочила перед тем, как автобус тронулся с места.
