Текст книги "Утром я предпочитаю (СИ)"
Автор книги: Анастасия Каа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Бренди? С утра?
– Немного.
– Ладно, не на работу, можно и алкоголить с рассвета.
– Работа занесла тебя в Лондон?
– Ага, она родимая. Конгресс, будь он неладен.
– Сообщение получил, когда в Новосибирске уже был, пришлось бороться с собой, чтоб не рвануть обратно. Да и не успел бы, конгресс закончился бы еще до моего приземления.
– Мог бы и написать, что не приедешь, – немного упрека в голосе, совсем чуть-чуть.
– Не мог, не мог я написать, что не приеду. И когда точно приеду написать не мог, не знал. Думал, что контролирую себя, разум главенствует, гормоны не играют, но каждое твое сообщение выбивает все это напрочь.
– Не будут больше писать, – тоном, которым приносят клятву быть вечно готовым.
– Я тебе не буду, – погрозил мне лопаткой. – Просто есть обязательства, от которых нельзя избавиться, отказаться без ущерба.
– Они важней.
– Ты важней, Ирадка, ты. О, знала бы ты, каким психом становлюсь, когда понимаю, что все эти проекты, контракты, встречи не дают мне с тобой встретиться и побыть подольше. Тираню всех окружающих, заставляя все делать быстрей, лучше, чтоб не пару часов провести с тобой, а день, недельку.
– А я все твои старания игнорирую.
Тарелки с бифштексом на столе. Запах сводил с ума, я уже последние минут семь слюной давлюсь, а тут от вида можно сразу захлебнуться, и не откачают.
– Сам виноват, так, последний штрих.
– Ой, – чуть челку не спалила, меньше всего ожидала фламбе в своей тарелке.
Как же вкусно, даже если буду получать ожоги, когда он готовит, оно того стоит.
– А сейчас сколько у тебя есть времени на меня?
– Пара дней, Ирадка, все, что удалось отвоевать.
Он опять помыл всю посуду и привел кухню к состоянию "до бифштекса". Что ж, у меня как раз есть кое-что на два дня…
Сейчас, когда желание чуть остыло, а тела устали, можно было и поржать.
– Черт, – Скиф открыл упаковку и развернул, – вот уж не ожидал.
– Зато теперь можешь всем рассказывать, что однажды натянул Королеву, а я буду говорить, что во мне побывал Биг-Бен, пусть завидуют.
Развернула еще один, гвардеец в меховой шапке. Обычно рисунок только на упаковочке, но тут пошли дальше, принт с достопримечательностями и символами Великобритании покрывал презерватив. Когда открыла "автобус" и достала первый квадратик, это не имело значение, а сейчас веселило, так здорово, что в постели можно и посмеяться.
– Кого ты хочешь больше? Гвардейца или Вестминстер?
– Сейчас я хочу тебя.
Медленно спускаться вниз, шея, грудь, моя цель ниже.
– Ири?
– Что? – вот уж не вовремя решил меня отвлечь.
– Многие женщины считают орал обязательной программой, если тебе не нравится…
– Нравится, очень нравится, с тобой.
Нравится, что ты позволяешь мне делать, что хочется, не контролируешь, не направляешь, не сдавливаешь мой затылок, пытаясь запихнуть в меня член поглубже, не дергаешь за волосы, а просто разрешаешь все. Ласкать, лизать, сосать, целовать, прикусывать, наслаждаться каждым движением, каждым проникновением, каждым миллиметром твоей плоти. И как кончаешь, мне тоже нравится.
– Ири, – поцелуй, благодарный поцелуй, и тебя мало заботит, что на моем языке все еще твой вкус, что мои губы не покрыты десятью слоями помады для "вида как в ролике", а волосы не идеально прямые.
Что ж, он тоже решил спуститься намного ниже по моему телу, как там – чем выше любовь, тем ниже поцелуи?
– Скиф? – и все же чертик внутри заставил его остановить.
– Что?
– Многие мужчины считают орал обязательной программой, если тебе не нравится…
– Ири, ты всегда будешь мне возвращать неудачные фразы? – усмехнулся и, зараза, потерся подбородком, щетина, возбужденная плоть, конечно, застонала.
– Мне это нравится.
– И мне тоже.
Его язык слегка коснулся клитора.
– Но мне нравится намного больше, – раздвинула ноги сильней, чтоб ему было удобней, а мне еще лучше.
Чертик, довольный, затих, но зато я теперь стонала от каждого прикосновения, а когда его пальцы стали помогать губам и языку, мне осталось только увеличить громкость.
Гвардеец был неплох, телефонная будка хороша. А ночью решила открыть совсем другую коробочку, в виде фонарика.
– Блин, а эти еще и светятся…
Теперь у меня появился любимый магазинчик в переулках Лондона, с маленькими квадратиками в витрине.
– Почему ты не сказала, что уволилась?
– А должна? – лениво потянулась, перевернулась, дотянулась до пульта и отключила надоевшее кино.
– Предпочел бы узнать от тебя, а не от Скрипки.
– Стружки, его фамилия Стружка, и где ж ты на него наткнулся?
– В лифте, он так пиликал, как счастлив, что может мне помочь продать дом, что теперь у него более профессиональный коммерческий директор.
– Согласился?
– Нет.
– Зря. Он действительно хорош, неликвид весь сплавил, – про то, что ему цену за квадрат в разы уменьшили по сравнению с моим планом, промолчу, – продал бы за приличные деньги.
– Ничего продавать не собираюсь. Мне нравится дом.
– Да? А если бы согласилась продавать?
– Тебе бы пришлось поехать ко мне, а там я бы постарался, чтоб о продажах забыла.
– Ой, забыла, четыре часа уже прошло.
Он недовольно поморщился, позволяя мне встать.
– Разоблачайся, дорогой.
– Уверена?
– Считай, что меня это заводит. Могу помочь.
Пальцы проникли под резинку боксеров и стали стягивать их вниз. Осторожно гладила спину.
– Ири?
– Что?
– Может, не надо?
– Надо, Скиф.
Еще раз провела по его коже, он весь напрягся, ожидая продолжения. Лизнула шею, от неожиданности вздрогнул, прикусила мочку уха.
– Ири, – прошептал Скиф, реагируя на мои ласки.
Но через секунду взвыл.
– Черт.
– Не двигайся, надо делать все медленно.
Трехкомпонентный шприц для этого и придуман, чтоб можно было вводить все медленно и одной рукой. Ватка со спиртом, прижала к месту укола.
– Держи, схожу выкину шприц.
– Угу.
Терпеливо держал, ожидая моего возвращения, черт, и даже с таким, простывшим, постанывающим периодически от боли, ощущала себя абсолютно защищенной, хотя вломись сейчас кто-нибудь в наш мирок, не уверена, что он смог бы накостылять негодяям. Еще раз прошлась по пластырю, приглаживая, чтоб не отвалился. Легла рядом, его рука тут же оказалась на моей талии.
– Тебе неудобно же.
– Удобно. Мне совсем другое неудобно, что ты со мной возишься.
– Не приезжал бы тогда.
– Хотел увидеть.
И думал, что выдержу боль, просто загляну на минутку, поцелую и уеду. Чтоб не знала, не видела, но спина решила по-другому.
– И где ж умудрился?
– Машину вытаскивали.
– И в какой же глуши в это раз?
– В Алтайской.
– Опять молодое дарование эвакуировал, чтоб на обучение в приличный ВУЗ пристроить?
– Ага, дороги жуть.
– Поспи, тебе отдыхать надо.
– Переедешь ко мне?
– Нет.
– Почему?
– Статус изменится.
– И какой сейчас статус?
– Ты мой любовник, хочу зову, хочу не зову.
– А у меня?
– Любовница – жди, приедешь или другую навестишь.
– Ты у меня одна, Ирадка. Переезжай.
– И кем я там буду? Ожидалкой постельной?
– Женой, Ирадка, будешь женой.
– Побочные действия лекарств? Бредишь?
– Нет. Я ж уже предлагал, решения не меняю.
– Точно побочка. Давай спать, Скиф, завтра поедем к твоему суперврачу, он тебя проверит, и голову заодно.
– Своему не доверяешь?
– Доверяю, но он всего лишь хирург в поликлинике, может, есть лекарства лучше, а он о них не знает.
– Ты мое лекарство.
– Как лекарство говорю: спим.
И все равно прижал к себе, хоть и больно. Что ж, он первый мужчина, которому я засандалила укол, времени потренироваться на апельсинах не было. Сосед-врач сказал колоть через каждые четыре часа, и первый укол сделал сам, остальные для меня. Как же он сказал: не переживай, его жопа, пусть он и волнуется. Но его задница меня волновала, и не только она, остальные части тела тоже, и весь он целиком волновал, как-то совсем незаметно с каждым приездом, посиделками на кухне, спорами у телевизора, ночами, полными страсти и нежности, иногда навязчивой заботой, он стал нужен, слишком нужен. Замуж? Зная, что его хватит года на два? Почувствовать себя Женщиной, рядом с которой ее Мужчина, пусть и на время? Сожалеть, что не согласилась или сожалеть, что согласилась? Позже решу, а сейчас придвинуться чуть ближе и уснуть вместе, чтоб через четыре часа опять обнажать его ягодицы и засандаливать очередной укол.
Зима уже, а я так и числилась безработной, и меня это особо не напрягало, а вот моих бывших работодателей даже очень.
– Отыграться решила?
– Нет. Просто консультирую.
– И ты думаешь, мы на это пойдем?
– Это ваш выбор, не хотите двадцать миллионов, ждите того, кто заплатит двадцать пять. Ну или лижите его лучше, он это любит.
Клиент вернулся за столик.
– Я еще нужна? – свое мнение озвучила, а дальше решать вам.
– Спасибо, Ирада.
– Была рада увидеть.
– Я тоже, – почти правдиво произнес Грунз, что заменил меня у Стружки.
Дальше действительно не мой вопрос, попросили оценить объект и перспективы вложения в него денег, сделала. Закуталась в шубу, и хорошо, что теперь не надо шагать на шпильках, чтоб поразить клиента стилем, унты куда удобней, в коем-то веке в снежной московской зиме их можно было носить. Дошла до Новодевичьего монастыря. Отправила фотографию, звонок раздался сразу.
– Не уходи, сейчас за тобой приеду.
И главное, таким приказным тоном. И что значит – не уходи? Не май месяц, холодно. Но далеко от пруда уходить не буду.
– Привет, – подхватил меня на руки и закружил.
– Ой, напугал. Ты быстро.
– Ехал почти мимо, хорошо, что фотку прислала.
– Как спина?
– Ты мне теперь ее все время поминать будешь?
– А может, я волнуюсь о твоем здоровье? Можно ли тебе меня на руках носить?
– Можно, после твоего лечения и подарка здоров как бык.
– А я говорила, что пояс из собачьей шерсти творит чудеса, – немного ехидства все же в голосе оставила. Скиф расхохотался.
– Куда ты меня тащишь?
– Считай, что я тебя похищаю.
– Кричать надо?
– Не здесь, – поддел Скиф, намекая, что мои крики уместней в спальне.
Водитель открыл дверь машины, меня очень аккуратно устроили на сиденье. Скив обошел машину и сел с другой стороны.
– Ты же должен быть в Лондоне?
– Ага, еще целых три дня, но решил, что доделают без меня, хвосты подчищать и сопли собирать – не барское дело. Ирадка, как же соскучился.
Сгреб меня в охапку и пристроил к себе на колени.
– Куда едем?
– Ко мне, побудешь немного моей любовницей, – что-то жарковато в шубе, но снимать не буду, а то остальное тоже снять захочется, очень захочется, ведь его губы уже нашли мои.
– Немного? На большее тебя не хватит?
– Ирада, я и так еле сдерживаюсь, чтоб не стать твоим любовником прямо сейчас.
– И что тебя сдерживает? Воспитание?
– Отсутствие перегородки, тут ее нет, а я не готов делить тебя даже с отражением в зеркальце заднего вида.
– Жадина.
– До тебя я жаден и деспотичен.
Не буду провоцировать, а то сама не сдержусь, больше месяца отсутствовал, а я решила гордо расстаться, что за отношения, больше врозь, чем вместе, и выдержала только день, потом сама позвонила. К черту гордость, мне с ним хорошо, пусть и видимся редко.
– Заманил все же. Это его надо было продать?
– Не надо было, только тебя заманить.
Шуба исчезла, а он остался. Целоваться у дверей – моветон, но в нашей крови аристократов не было, можем и забыть о приличиях. Его руки подхватили меня под бедра, прямо у дверей и будет все, пусть и моветон, но, черт, до других комнат я точно не дойду, если только он донесет. Но и его дверь устраивала, и мои ноги на талии.
– Ой, прости, я думала, ты один.
И как-то желание сразу ушло, и ноги с его талии на землю, то есть мрамор, вернулись.
– Ты вообще не думала. Тебя здесь не должно было быть.
Скиф нехотя повернулся к дочери, закрывая меня, давая возможность привести себя в порядок.
– И тебя тоже.
– Привет, Лера, – я все же выглянула из-за спины Никифора.
– Здравствуйте, Ирада.
– Как жизнь молодая?
– Хорошо, а ваша?
– Уже не так молода, но все еще хороша.
Тьфу ты черт, испортили девочке вечер, тут, судя по всему, не первый и не невинный огонек с молодым человеком. Скиф уже тоже заметил признаки присутствия посторонних.
– И где он?
– Кто? – Лера решила сделать вид "непонимаюочемвы" и похлопать глазками. Не прокатило.
– В кабинет через пять минут, – рыкнул деспотичный отец, любовник, к моему сожалению, исчез. Или не совсем?
– Зачем я буду присутствовать на ваших разборках?
Но Скиф затащил меня в комнату.
– Не уходи.
– Ок. И что ты собираешься делать?
– Выставлю его отсюда.
– О, суровый папа в действии.
– Она еще ребенок.
– Ей семнадцать почти.
У моего отца был приблизительно такой же взгляд, когда мой первый ухажер с серьезными горизонтальными намерениями пытался отпросить меня на свидание. Ох, как я тогда с отцом разругалась за его "отстрелю причиндалы". Видимо, многие отцы так реагируют на взросление дочерей.
– А если бы застукал здесь Виктора?
– Он старше, – пробурчал Скиф.
– Но если бы?
– Он мужчина.
– Но девочка под ним могла бы быть возраста Леры и тоже чьей-то дочерью, маленькой дочерью.
– Ирада, – предупреждающе прошипел Скиф.
– Значит, мальчику можно, а девочке нет, а? Двойные стандарты от родителя в действии.
– И что? Мне теперь им свою спальню отдать?
– А может, они ее сейчас и освобождают?
Выдохнул со свистом.
– И знаешь, я в ней спать сегодня точно не буду.
– Это еще почему?
– Мне обещали любовника, а не отца.
– Предлагаешь оставить им дом?
– А ты что предлагаешь? Набить ему морду и упечь Леру в монастырь?
– Угадала.
– Тогда попрощайся с доверительными отношениями лет на двадцать. Разрешение она у тебя спрашивать не собирается. Это не первая их совместная ночь. Смирись, она повзрослела. И секс – это часть взрослой жизни.
– Подержать свечку?
– Попросить предохраняться, а то спать с дедушкой не очень хочется.
Стук в дверь.
– Убери кровожадность с лица и будь душкой, ты же умеешь.
Скиф выдохнул и разрешил войти. Ладно уж, хоть ровесник. Правда на мой вкус слишком… Ладно, буду честной, я бы на такого дрища в портках в облипочку и смотреть не стала, а вот Лера влюблена, и для нее он пока весь мир. И сейчас этот мир будут крушить.
Присутствовать при этом не хочу, смылась. Может, кто-то и возражал против моего бегства, но услышать я за дверью это не успела. Пошла искать кухню, есть хотелось, здесь должно же быть хоть какое-то пропитание.
О, какое счастье, полный холодильник всего подряд.
И ничего не успела стыбрить.
– Пошли, – Скиф тащил меня к выходу.
– Из дома ушел, вещи собрал? – прокомментировала я нашу спешку и пакет в его руках. Шубу на меня надели быстрей даже, чем сняли.
– Ты их там убил что ль? И мы теперь скрываемся с места преступления?
– Нет.
– А что тогда?
– Выдал пачку презервативов и попросил не делать меня дедом слишком рано. Мне остыть надо. Если задержусь, точно отлуплю.
– А, ну ладно. И куда бежим?
Точней едем, в машину меня тоже быстро усадили, только теперь рядом с водительским местом, Скиф сам решил порулить.
– На квартиру.
– Вдруг там Виктор?
– Он в Америке, – пробурчал Скиф.
– Так и Леры тут не должно было быть, – подковырнула я.
– Докатился, недвижимости полно, а переночевать негде.
– Ты плохо подготовился к похищению, Некефир, очень плохо. Но знаешь, я, кажется, вижу выход из нашей сложной ситуации, ага, вон прямо, горит, сияет, прям для нас.
– Что?
– Гостиница, побудем классическими любовниками, в номере и с шампанским.
– Хорошо.
И кто его водить учил, так резко свернул к несчастному отелю, что чуть швейцара не задавил.
– А что в пакете?
– Барахлишко небольшое. Тебе.
– Да? Барахло мне еще не дарили. Номера на разных этажах? Ужинаем за разными столиками?
– Номер один и еда в номер.
– Уверен? Тебе же остыть надо. Или ты собрался на мне остывать? Ой, не, перспектива остывшего мужика на мне пугает, я покойников боюсь.
Не такой он и остывший сейчас, целует и к себе прижимает очень даже горячо. Ох, даже выучка администратора не спасла, зависть была на лице, когда Скиф все же меня отпустил.
Пока Скиф принимал душ, я все же решилась посмотреть, что ж в пакете. За два дня в отеле только перед самым отъездом нашлось время заглянуть. Коробочки, стандартные бархатные, разных цветов и форм.
– И что это?
– А, прикупил, когда думал, как буду извиняться. Потом понял, что не прокатит.
– Долго же ты думал, коробочек штук тридцать.
– Так второй заход обдумывания был, станешь женой или нет, кольцо-то надо прикупить.
– И опять не прокатило?
– Ага. Даже рассматривать не стала предложение руки и сердца.
– Было что рассматривать?
Открыла очередную коробочку, браслет с рубинами, где-то было колье с рубинами и кольцо, почти комплект.
– Если кто прознает про такое барахлишко в моей квартире, то без головы останусь точно. Будет у тебя храниться, до следующих любовных извинений.
– Думаешь, успею накосячить до следующей встречи?
– Думаю, сможешь найти ту, с которой прокатит.
– Ирада, – предупреждающие интонации, – даже не думай.
– Даже и не думаю, а так хотелось бы еще разочек перед освобождением номера.
– Только разочек?
– Ты же просил даже не думать, – но мои пальцы уже ласкали его, и не думать он уже не мог. И не разочек.
Интересно, у него когда двухгодичный отсчет включается? С первого взгляда, с первого поцелуя, с первого траха или, может, он с сегодняшнего дня начинается?
Янка поправила на мне фату. И зачем я только согласилась? Ведь знаю, что это билет с конечной остановкой?
И главное, подловил как, я ж, когда он во мне, только и могу "еще", "хорошо" да "да" кричать, остальное нечленораздельно, стоны там, крики, попискивания, поскуливания, повизгивания всякие. Он меня раза три спросил, я раза три и простонала "да". А что "да", даже разбираться особо не стала. Может, сбежать? Или прожить с ним эти два года? А?
Выглянула из комнаты для невест и на него сразу наткнулась, не сбегу. И пусть будет хоть два года, но моим, только моим, и эти два года только мои, никому не отдам. Еще бы только знать, когда отсчет начинается?
"Да" сказать оказалось неожиданно легко, но только вот жених замер и не дышал все время, пока я ответ давала, может, он другой ждал? Но не свезло, придется ему меня терпеть два года. Опытный молодожен взял меня на руки и вынес из Дворца бракосочетаний, шел он быстро и уверенно, я даже за спину посмотрела, никто за нами не гнался, не считая свидетелей да его действительную и бывшую родню и детей. Семейное торжество, почти, у меня семьи нет, у него тройной комплект.
– Ладно, вы празднуйте, а нас самолет уже ждет.
И умыкнул меня с собственной свадьбы.
– Какой самолет?
– Никакой, Ирада, номер для новобрачных нас ждет, я просто тебя у них украл.
Кажется, в первую брачную ночь я согласилась куда-то переехать, только вот куда, вспомнить так и не смогла. Как он меня лизал – помню, как сверху была – помню, как его бедрами сжимала – помню, куда предложил переехать – вот хоть таблетки для памяти пей.
Теперь до магазинчика было недалеко, минус перелет. Обживалась недолго. Даже и не знаю, чем себя занять, пока мужа ожидаю, готовить не надо, убираться тоже, мое дело только меню утвердить и сказать «спасибо». Ладно, буду осваивать салоны красоты, магазины… или рынок недвижимости, сначала один попросил квартиру посмотреть и оценить, а то времени съездить не было, а квартиру и впоследствии вид на жительство поиметь очень захотелось. Виза нерабочая, так что все на общественных началах, почти, счет в сбере остался и пополнялся. Потом другой захотел офис в долгосрочную аренду взять, требования большие, цена минимальная. Так то и дело возникали клиенты, и я все лучше узнавала особенности продаж в Лондоне.
– Хочешь, я тебе агентство недвижимости куплю?
– Нет, – почесала запястье.
– Ирада?
– Не хочу работать, – опять чешется.
– Ирада? – вот не нравится мне его интонация.
– Что?
– У тебя сыпь.
И с каждым днем все больше. "Удачно" выбрала контрацептивы. Пришлось кучу анализов сдать, чтоб повторного облома не было.
– Ты что сделал?
Можно было и не уточнять, и так видела что. Взял и выкинул мои таблетки.
– Неа, Ирадка, не будем больше экспериментировать, одного раза хватило. Есть проверенное средство, ими и продолжим пользоваться.
А как же все то, из-за чего обычно мужчины ноют, лишь бы без презика в бабе оказаться?
– Уверена?
– Да, – забрала из его рук квадратик защиты и закинула подальше от кровати. Хочу я от него ребенка, хочу и все, может, он не очень хочет, я не спрашивала, но придется, супружеский долг, библейский завет, плодитесь… я хотела от него.
Черт, а раньше я считала, что он со мной нежен, но то, что было сегодня ночью, и как он мое имя произносил, боже, я бы даже двоих родила от него, жаль, что время поджимает.
Или отсчет идет с семейных посиделок? Как раз год прошел с тех пор, как позвал на обед-смотрины. И вот теперь я принимающая сторона, готовить не надо, давно все заказано, вилла на берегу в этот раз Средиземного моря, у Скифа были дела в Италии, вот там и организовали слет. Лерка со своей дохлятиной, что перешла в статус официального парня, Виктор с девушкой, девушка-то посчитала, что теперь он в ее руках, раз позвал с родней знакомиться, а все проще, мы уедем завтра, вилла еще на неделю снята, зачем было тратить деньги на гостиницу, раз и так хата есть. И все же к взрослению сына Никифор относился намного спокойней, а вот за Лерку все еще дергался. Отношение ко мне со стороны всех так и осталось доброжелательным, теперь уже без примеси любопытства. Все делились происшествиями за год, а мне особо и рассказать было нечего, только про Скифа, а про него они и так все знали, и даже больше, чем я. В общем, слушала, иногда отвечала на вопросы.
– Мне нельзя, – отказалась от белого вина, что в мой бокал решил подлить Виктор. Молчание повисло над столом, но через минуту посыпались поздравления. Черт, а я-то хотела сказать ему о положительном тесте наедине. Но он как опытный отец догадался обо всем еще раньше меня.
Чем ближе к родам, тем меньше мы виделись, у него пошли проекты, над которыми он работал несколько лет, и в самом финале бросить их было бы проблемой, слишком много сил, денег и людей. Я рассматривала его расписание и не понимала, как в таком темпе в принципе можно жить, ничего хорошего не увидела, только разлуку, разлуку, разлуку. Он так жил до меня, живет со мной и будет жить после меня.
На роды он успел и даже пробыл с нами две недели. Маруська его через месяц встретила ором, чужой же. Через три перебрались в восхитительный Прованс, просторный сельский дом, точней когда-то сельский, теперь улучшенный, додуманный. Прогулки под лучами солнца, яркость зелени, изобилие лавок, легкий снобизм местных, для которых мой французский был далек от совершенства. Продукты, что так хотелось есть. Один раз сорвалась, отдавшись сырам, расплатилась красной попкой Маруськи и бессонными ночами.
Все меньше его в моей жизни. Скоро начнется период изоляции, минимальное общение, повышенная секретность и прочие глупости, что опять будут между нами стеной. Его расписание становилось все плотней, все больше стран и городов по другую сторону Океана. Можно было поехать в Америку, но и там он не был бы рядом, только перелеты, переезды, офисы, встречи. Таскать малышку с собой – издевательство, да и я не уверена, что выдержу такой ритм.
Но сегодня плевать на расписание, он будет рядом, всего на день, но рядом. И я должна быть идеальной. Забытые и теперь уже непривычные каблуки, полный макияж, платье-футляр, прическа, красивое белье, шелковые чулки с ажурной резинкой. От украшений пришлось отказаться, Маруська уже один раз чуть не оставила меня без ушей, вцепившись в серьги. Зеркало отразило картинку из журнала – молодая красивая мама с идеальным ребенком на руках.
Только вот все было совсем неидеально.
Даже встретить не удалось, весь образ рассыпался на пороге, Маруська радостно срыгнула все что могла на платье, словно специально весь день копила в себе и выдала именно в момент, когда Скиф к нам подошел. Пока пыталась оттереть и переодеться в другое, подгорел обед в духовке, мясо почти спасли, но все равно до варианта Рамзи ему было как до луны. Чертово коктейльное платье не предусмотрено для кормления, а кушать мы хотим, хоть часы сверяй, да и кружевной лифчик только раздражал соски, от прически тоже мало что осталось, дочка постаралась. Пришлось влезть в привычный сарафан, с дурацкими маками по всему периметру, волосы в хвостик, чулки в помойку, туфли на каблуках подальше, балетки поближе. Маруська уснула, Скиф осторожно забрал ее, укачивая, немного походил по комнате и даже с каким-то сожалением положил малышку в кроватку.
Осталось только смыть макияж, радионяня на столешнице, слышно, как муж говорит о том, как прекрасна девочка в колыбели, тут я с ним была полностью согласна. А вот женщина в отражении была совсем не прекрасна, обычная, растрепанная. Вот и разгадан секрет двухгодичных сроков, кому нужна замотанная бытом баба. Хотя какой быт, могу все на других переложить, могу, но не хочу. Не хочу, чтоб моей малышкой кто-то другой занимался, она же каждый день разная, каждый час меняется, открывает что-то новое, и я вместе с ней. Приемы не предвиделись, держать кухарку не имело смысла, а уборку приходили делать раз в неделю, остальное время мы старательно поддерживали чистоту, во всяком случае, пытались, как могли, я.
Зеркало отразило мужа. Его руки тут же обняли, прижалась к нему, и к черту, раз все еще хочет прикасаться ко мне, значит, не все так плохо.
– А ты знаешь, что сегодня два года, как ты на меня внимание обратила?
Застыла. Страх возник мгновенно. Все, неужели все? Здесь в этой ванной под почмокивание малышки в радионяне? Сейчас?
– Я, правда, думал, что ты скажешь что-нибудь типа "пошли, я буду любить тебя до рассвета", а не "выпихни моего бывшего из квартиры". Ты чего, Ирадка?
– Ничего.
– Расстроилась? А?
– Просто хотелось быть красивой, идеальной сегодня.
– Как с картинки?
– Да.
– А зачем? У меня это уже было, Ирадка, дважды. Меня встречали идеальные женщины с идеальными прическами, маникюром, выражением лица. Только знаешь что?
– Что?
– Мне совершенно не хотелось возвращаться домой. Абсолютно.
– А сейчас хочется?
– К тебе всегда и тебя всегда. Ты бы знала, как меня ненавидят подчиненные, что пытаюсь их еще ускорить. И не получается, Ирадка, не получается. А без тебя так плохо.
– А со мной?
Со мной ему было явно хорошо, даже жаль, что только час. Маруська проснулась.
И почему сейчас? Ответ и так знал, но все равно задавал глупый вопрос. Сейчас, сразу все и так не вовремя, когда должен быть рядом. Все, что так долго стопорилось, пока думал об этом, вдруг пошло, решения нашлись, простые и быстрые. Его больше волновала женщина рядом, чем дела, позволил переключиться, и фонтан решений открылся, но лучше бы не открывался. Теперь приходится быть далеко. И все из-за дурацких правил, что сам себе установил. Когда-то давно часть проекта украли, не весь, но все равно неприятностей было много, а сейчас, когда счет идет на дни, многие сделают все что угодно, чтоб оказаться первым. А мне хотелось быть с семьей, просто рядом. Ирадка спала, Маруська тоже. Надо порадовать моих девочек с утра. Для жены ее обожаемый турнепс, для Маруськи легкая кашка.
Потом по скайпу скажу, что эпоха турнепса закончилась, и так ела его всю беременность, тоннами, но гратен был великолепен, а кашка улетела вся в Скифа, дочка у нас с характером вредным, есть в кого, пока Маруська предпочитала грудное молоко и, желательно, парное. Хотя в его исполнении могу съесть все что угодно. Есть что-то магическое, когда тебе готовит твой мужчина.
Все мое отношение к Скифу укладывалось в три буквы – МОЙ. Ничего не хотелось изменить, дополнить, улучшить, он часть меня, подошел идеально, но чтоб признать это, понадобилось время.
Ирадка дремала, Маруська спала, пуская слюни мне на рубашку, иногда почмокивая, тень от старой оливы скрывала нас от жары. Несколько часов покоя перед очередным отъездом.
– О чем думаешь, Никифор? – Ири потерлась щекой о мое плечо, поудобней устроилась рядом.
– Как глуп был.
– Да? И когда?
– До тебя.
– А сейчас поумнел или стал еще глупей?
– Поумнел. Знаешь, Ири, у меня была отвратительная семья, родители ненавидели друг друга, и мне всегда казалось, что будь они дружны, то все было бы по-другому.
– И ты попытался воплотить теорию в практику?
– Ага, дважды. Мы стали родителями, но так и не стали друг другу мужем и женой, хорошо, хватило ума остаться друзьями.
– Не только с женами, и с их родителями. А у меня наоборот, родители обожали друг друга. А сейчас у тебя проверка теории номер три?
– Нет, сейчас все так, как должно быть.
И как можно? За полчаса дороги уже утомили своими дрязгами, и зачем только поехал с ними. Зам с женой уже привычно выясняли отношения, она ныла, что он слишком редко дома. Редко, он там каждый вечер и почти все выходные. Он ныл, что она могла бы хоть что-то делать для него. Люди, которые находятся рядом и совсем этого не ценят. А я смогу быть рядом с семьей только через месяц.
– Ирада?
– Что? – она привычно возилась с Маруськой, пытаясь ту отвлечь на лицо в экране, на мое лицо, но игрушки были интересней.
– Ты почему не жалуешься, что я не рядом?
– А это что-то изменит?
Привычная насмешка в голосе, она всегда появляется, когда он задает вопросы, ответы на которые ей кажутся элементарными.
– Никифор, я знала за кого выхожу замуж, и глупо ждать, что ты все бросишь ради меня и будешь постоянно у моей юбки. Слушай, мне тут Виктор странные вопросы задает, терзают меня смутные сомнения, что станешь ты скоро дедом.
– А ты бабушкой?
– Не, это твой сын, меня Маруська еще не скоро сделает бабушкой, поэтому называть меня будут Ирада Вечномолодая. Я посмотрела твое расписание, если мы переберемся с мелкой в Нью-Йорк месяца через два, то видеться будем намного чаще.
– Собирался тебе как раз предложить.
– Вот видишь, наши мысли совпадают. Ладно, мы тут уже засыпаем. Позже созвонимся.
– Ты ненормальный.
– Да, – сорвался, не выдержал, всего двенадцать часов с ними и двадцать часов перелетов, чтоб успеть к ним, а потом успеть на презентацию. Маруська с интересом меня разглядывала, знакомились заново, с последней встречи она выросла, появилась еще парочка зубов, кусать стала со знанием дела. А хохотала как, долго, задорно и без причины.
Часы пролетели быстро. Опять перелеты, опять врозь.
– Тсссс, – забрал Маруську из кроватки, пока та не разбудила Ири. Дочь смотрела на меня, так и не решив, стоит ли орать. Усадил за столик, поставил порцию печенек, что Маруська полюбила всей душой и могла трескать целый день, пюрешка овощная, гадость неимоверная, но она ела с удовольствием. Рассказывал, как скучал по ним, что успел нового сделать и как хорошо, что через пару месяцев мы сможем жить вместе и никаких перелетов несколько недель. Дочка активно участвовала в обсуждении, сошлись на том, что будет все просто здорово.
