Текст книги "Утром я предпочитаю (СИ)"

Автор книги: Анастасия Каа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Даже жаль, что не курю, – сейчас бы затянуться перед гневной тирадой. И за что им пару лимонов заплатили, если вижу "привет от Сталина". Просто отодвинула все.

– Я ожидала от вас большего.

На этом встреча и закончилась. Потом, отойдя немного от разочарования, написала им подробно, что не так.

Какая-то скотина сфотографировала, как я в юбке балансирую на стремянке. С этого снимка и началось совещание. Но директор был не в настроении и юмор не оценил, а вот падение продаж даже очень. Совещание закончилось уходом генерального с обещанием никому ничего не платить, раз ничего делать не умеют. Завтра опять обход очередной стройки, а я хотела выспаться, выходной все же. Но руководство решило по-другому.

Двери лифта открылись, шагнула вперед. Не люблю пресс-конференции, особенно присутствовать, когда меня нет в выступающих. Но настроение было отвратительным, хотелось посидеть вдали от офиса и в темноте. Вот и потащилась с нашим инвестиционным директором на шесть этажей выше.

Конференция закончилась, все встали со своих мест, и она тоже. Журналисты привычно кинулись, рассчитывая на эксклюзив, отгораживая от нее. Неуместные вопросы, вспышки камер, все, от чего он успешно скрывается, пока не надо представлять очередной проект.

Усмешка на губах, приподнятая бровь и холод. Не так он представлял их встречу после трех месяцев врозь. Хотелось остановить ее, но пришлось отвечать на вопросы, улыбаться. Не привлекать к ней внимания, уж точно ей не понравится газетная братия, что, как голодные чайки, накинутся, если будет хоть намек на его интерес к ней.

Не так, все должно было быть совсем не так.

Набрал номер, сбросила. Ничего, есть и рабочий, и домашний, и где их офис прекрасно знаю. Рабочий отвечает всегда, стандартные фразы приветствия, попросил соединить с Ирадой.

– Слушаю, Никифор Леонтьевич.

Скиф было привычней и уютней что ли.

– Могу к тебе зайти?

– Нет. У меня встреча с клиентом через две минуты.

– Когда будешь свободна?

– Ты же знаешь ответ.

– И никаких вопросов не задашь?

– Нет. Хотя один глупый можно было задать.

– Ник во дворе уже был, Кефиром стать не хотелось, вот и пришлось выбрать себе кличку прежде, чем другие придумают. Нам надо поговорить, Ири.

– Надо было три месяца назад, а сейчас не о чем. Прости, ко мне пришли. Прощай.

Повесила трубку. Холод, и больше ничего. Но про Скифа спросила, значит, небольшой интерес все же остался. Превратим его в большой.

– Вот моя жизнь – цветная карта мира, вся жизнь лежит передо мной, что не сбылось – нанесено пунктиром, все, что сбылось – сплошной чертооооооооооооой…

Вот и кассеты пригодились, и "Электроника", и наливка, и гараж. Натка как чувствовала, что наливки не так и много, притащила шампанского, а Ленуська коньячка. Под Андрея Державина постановили, что все мужики – козлы и сволочи и слез наших не стоят. Поэтому перешли на Глызина, пусть мы не Ангелы, но где-то есть те, для кого мы ими будем, осталось только их найти… и прибить за все – за молчание, за обман, за самоуверенность, за годы ожиданий, за все. Под "Комиссара" просто попрыгали с дикими воплями подвывания. Собравшись порыдать, мы успели все – и поплакать, и поржать, и выпить, и потанцевать, и поругаться, и помириться, и найти тайный смысл жизни (правда тут же забыли, в чем он). Таксист не слишком обрадовался трем пьяным женщинам, живущим в разных концах города. Всю дорогу пели такое старье, что даже уже нафталин там не для сохранения, а для украшения.

– Атас, – орал в динамике Расторгуев. "Атас" – звучало у меня в голове. Только атаснуть не сильно получилось, драпать из такси была не в состоянии, только выползать, а на карачках далеко не сбежишь. От встречи с асфальтом меня спасло вмешательство кочующего неандертальца. От общения с водителем спас он же. И даже не подумаю ему деньги за такси возвращать. У него их много, не обеднеет, скотина.

– О, какого красивого дядечку к нам занесло. Это каким же ветром? А, Некефир?

– Решила устроить сцену.

– А почему бы и нет? – пыталась подбочениться, но получалось хреново, если бы он меня не держал, получилось бы намного лучше. Часть меня таки хотела устроить скандал, но другая, проспиртованная, уже хотела спать, и, кажется, вторая побеждала.

– И что нужно? Ик. Прости. Что пожаловал в наше захудалье, а Никофор Лентович? Ик. Леонтович. Ик.

Никогда не думала, что в лифте может укачивать, но меня прям реально тошнить начало, может, и не из-за лифта, может, из-за попутчика.

– Вали из моей квартиры.

– Свалю, не переживай.

– Отпусти.

– Уверена?

– Да.

И какого он меня отпустил, я ж упала, хорошо хоть на кушетку, а не на пол. О, подушечка, пледик, доползла, спатушки, а свет мне не мешает.

Будильник орал дурниной, я почти проснулась, чтоб отключить его, и тут мысль про обход разбудила меня окончательно. Подскочила, рухнула на пол, запутавшись в одеяле, доползла до дверей ванной, от пут удалось избавиться. То, что отразило зеркало, лицом назвать было нельзя. Тазичек, холодная вода и бегом на кухню. Лед есть, весь его в тазик и туда же лицо. Пока воздуха хватало, была в воде. На очередном выныривании дыхание перехватило, от возмущения.

– Что ты тут делаешь?

Ответ не услышала, нырнув опять в ледяную воду.

– Тебе чего? Чай с лимоном? Минералку? Молока?

– Иди на фиг.

– Вчера твои предложения о походах были интересней.

Опять нырнула. Лед уже почти весь растаял. В ванную. Так, ну глаза уже есть, и то хорошо. Крем, краситься не буду, только хуже станет. Передние пряди подкрутить, типа челка очень длинная, чтоб часть лица скрывала. Так, одежда, джинсы, футболка, рубашка, носки, кеды, блин, лифчик чуть не забыла. Жаль, что очки солнечные нельзя, при освещении на объекте ноги и так переломать можно, а в очках убиться только.

– Вон.

Телефон схватила, рюкзачок с нужным.

– Я сказала – пошел вон.

– Ири?

– Вон, я уже опаздываю.

– Провожу.

– Значит так, Некефир Леонтьевич, нам разговаривать не о чем, был курортный романчик, да весь вышел.

– Точно весь?

– Ага. Три месяца – достаточный срок, чтоб найти новое увлечение.

– И где?

– Что где?

– Увлечение где?

– К нему и еду.

– Ох, даже жаль мне его, с такой руганью собираться на свидание.

– Ничего, он любит с огоньком да с перчиком.

Генподрядчик другого не понимает, только когда с арматурой в одной руке, с мегафоном в другой, тогда у него уши открываются и глаза видеть начинают.

Телефон пискнул, опять кто-то в ватсапе строчит с утра пораньше. Открыла дверь. Он шагнул за порог. И тут же дверь и закрыла. Обход отменился. Только зря лед переводила, с минералкой он бы сейчас пригодился. Ладно, выпью просто прохладной.

В обед все равно пришлось выбираться из дома. Привычные проверки офисов продаж, разговоров колл-центра.

– К вам пришли.

– Я, по-моему, ясно сказала, чтоб без предварительного звонка ко мне никого не пускали.

Секретарь и охранник стушевались.

– Клиентов же говорили сразу вести.

– В переговорку. Да и он не клиент.

– Но могу им стать.

Отпустила свидетелей, чтоб, если что, показания дать не смогли.

– И что вам нужно, Некефир Леонтьевич?

Уселся на стол рядом. Вот даже генычу такое не позволено. Взгляд "убийственное недоумение, как можно быть таким хамом". Ухмыльнулся, пересел в кресло.

– И что же вам нужно?

– Поговорить хочу.

– Так говорите, только за пределами моего кабинета.

– То есть, все же придется стать клиентом.

– Станьте, спихну вам весь неликвид втридорога, у меня чудесные менеджеры по продажам, и мертвого уговорят. Не отнимайте мое время, пожалуйста.

– Злишься. Это обнадеживает.

– Просто не хочу тратить время впустую.

– А если бы явился, как планировал, с цветами, мехами, бриллиантами, стала бы разговаривать?

– Конечно, после того, как сожрал бы все розы с листьями и стеблями вместе.

– И мехами бы закусил?

– Да, и стекляшки на десерт.

– Ири, ты не представляешь, сколько я сил потратил, чтоб сюда вернуться раньше. Прости, но это уже привычки и требования элементарной безопасности, финиш проекта, рядом только те, кому доверяю. Я стараюсь не путать личную жизнь и работу.

– Все сказал? Или еще что-то осталось?

– Ири, ты же тоже не звонила, – еще и реально упрек в голосе.

– А кто ты мне, чтоб я тебе звонила?

– Ири, – шустрый какой, сразу меня на стол посадил, между ног пристроился, – ты не представляешь, как мне хотелось, чтоб ты позвонила, чтоб я мог сбежать с этих чертовых совещаний, обсуждений, испытаний, из этих благословенных Штатов.

– Ты же не путаешь личную жизнь и работу?

– С тобой все путается, Ири, моя Ири.

– А вот путаться со мной не стоит.

– Соскучился по тебе.

– Странно, а я нет. Ты только свою работу с личной жизнью не путаешь, так? А мою работу с твоей личной жизнью путать можно. Прям тут, на столе, на виду у тех, кто в офисе.

– Ири.

– Мне еще шефу объяснять, почему же ты в офис завалился, так еще и клиентом не стал. Убрал руки и выпирающую часть тела и пошел вон. Кефир недопитый. Развлечение себе другое найди. Как искать, знаешь.

– И как?

– На входе встаешь и выбираешь. Дверь вон. И больше меня не беспокойте, разлюбезный Скиф Леонтьевич.

Ушел. Почти. Вот мать твою, с генычем столкнулись, рукопожатиями обменялись и в кабинет ушли. Ничего хорошего для меня точно не будет. "С розами, мехами и бриллиантами", ага, не столкнулись бы на презе, и не вспомнил бы. Кефир чертов.

Не удалось сбежать, в лифтовом холле помощник директора поймал и попросил тире приказал вернуться.

– И?

Вместо приветствия и обычных политесов. Сделала вид, что кочевника, стоящего у стены, не заметила.

– И тебе добрый день, Ирада.

– У меня такси внизу. Если хотели поздороваться, то я пойду.

– Отпусти такси, разговор есть.

Пришлось отпустить и сесть за стол пред начальственными очами, с кисломолочкой за спиной.

– И что хотел Никифор Леонтьевич?

– А ты его откуда знаешь?

– Спала с ним непродолжительное время.

Предмет обсуждения все же решил не сливаться со стеной и сел напротив.

– Вот даже как.

Шеф явно не ожидал такой откровенности.

– Ага.

– Но не думаю, что это помешает, – Пробубнил шеф, прикидывая выгоду.

– Мне нужна твоя помощь. Хочу особняк продать.

– Тот, что в районе Чистых прудов?

– Да. Он самый.

– Вам мое разрешение требуется?

И глаза такие удивленные, хлоп, хлоп, типа не знаю, что он хочет.

– Никифор Леонтьевич хотел бы, чтоб ты ему помогла с продажей.

– Вы же так радовались его покупке, так расхваливали?

– Надоел.

– За два года?

– Ага.

– У вас два года прям кризисные. Помогать в рабочее время?

– Нет, естественно.

– Замечательно, то есть я должна те пять-шесть часов, что мне все же остаются на личную жизнь и сон после совещаний, встреч за пределами моего трудового дня, потратить на поиски покупателя? Господа, мой ответ ясен – нет.

– Подумай, процент свой оцени.

– Подумала, оценила. Нет. И времени нет, и желания особого. На втором этаже риэлтерская контора. Могу идти?

– Вот, и тебе не удалось ее уговорить. Кремень. Ладно. Мне пора. Ирада, подвезу, раз уж из-за меня отказалась от такси.

– Идите, думаю, Иван Степанович мне еще чего-нибудь по работе скажет. А такси сейчас не проблема.

– Скажу, у нас есть, что обсудить, – боюсь, что шеф не говорить, а орать будет. Что ни говори, а Скиф – клиент видный, потом можно было как дополнительную рекламу использовать.

Неклиент ушел. Шеф себя сдерживать не стал, побагровел, как свекла, и орать начал.

– Ты что творишь? Мозги в жопе. Он же тебя в порошок сотрет. Репутацию уничтожит. И мою.

– А вы что творите? Предлагаете под клиента лечь.

– Не предлагаю.

– Я его послала, так он к вам пошел. И с каких это пор мы продаем чужую собственность? Ладно, партнеров или крупным клиентам помогаем, а тут?

– Крупняк он. Крупняк. У тебя чуйку отбили что ль?

– Это у вас все отбило. Ничего он покупать не станет и инвестировать не будет. Только время отнимет. У нас старт продаж через полтора месяца, еще конь не валялся. Он же не согласился на менеджера?

– Нет.

Шеф начал остывать.

– Вот и все. Вопрос закрыт. Я домой.

– Сядь. Ты что, действительно с ним спала?

– Да. Угораздило на курорте расслабиться.

– Ты ж понимаешь.

– Понимаю, начнет работе мешать, распрощаемся.

– Не хотелось бы.

– Так дурость лечить надо, даже мне иногда. Еще есть что обсуждать, или я могу пойти спать?

– Иди.

Зная шефа, можно не сомневаться: он уже рассматривает варианты моей замены и, скорей всего, через пару-тройку месяцев примет решение, что нам пора расстаться. Угроза бизнесу, пусть и эфемерная, но угроза, уже запала в его голову, и ничем ее оттуда не выковыряешь. Вот, сука, удружил. Так, к черту всех и все, у меня выходной. О работе и смене оной буду думать позже.

С другой стороны, трещинки пошли давно, еще до последней поездки в Канны. А сейчас просто уже не замажешь.

– Опять вы?

– Ага. Ири, зачем?

– Что зачем?

– Прекрасно понимаешь, о чем.

– Даже и предполагать не хочу.

Еще раз нажала кнопку вызова лифта, вроде скоростной, а не дождешься, и людей не так много, а еле ходит.

– Вам же вверх.

– Может, не хочу в офис. Собирала сведения?

– Из свободных источников. О врагах надо знать все.

– Я тебе не враг.

– Да? А по действиям не скажешь. Какие еще разрушения меня ожидают?

– Никаких и не планировалось. У твоих секретарей слишком длинные языки и слишком много свободного времени, раз они клиентов в интернете пробивать успевают. И директору сообщают.

– Не мои секретари, не мне подчиняются, не мне их занятость оценивать.

– В мои планы не входило афишировать наши отношения.

– А там нечего афишировать.

– Тогда зачем, Ири? Ты же знаешь, что он мнительный, придумает и сам поверит.

– Знаю. Но я ж не в курсе, что ему наговорить успели.

– Ирада, выходи за меня.

– Года на два?

– Почему на два?

– Так у вас первый брак был чуть меньше двух лет, второй чуть больше, особняк тоже через два года надоел. Не интересует предложение.

– А если обсудим детали, может, заинтересует?

Что плохо в выходные, что лифт не стопроцентно останавливается на первом этаже. Вот и укатила в паркинг, кнопку же не я нажимала.

– Пошли, подвезу.

Совсем не нежно меня под локоток и к машине почти поволок. На такой кататься еще не приходилось, сидеть друг напротив друга было непривычно.

– Будешь что-нибудь? Кофе только в термосе.

Тут и бар был с закусками, спиртного мне еще долго не захочется, а от кексика с кофе не отказалась бы. Вот, гад, знает же, что творожные кексы – моя слабость. Даже столик есть. Красиво жить не запретишь. И что не попить кофе да с кексиком, дороги свободны, доберемся быстро, когда я ем, то глух и нем.

– Только кофе и кекс, секс не предлагать.

– Точно?

– Не требуется.

Фарфоровая чашка, блюдце, льняная салфетка на колени, серебряная ложечка. И как же ты не загнулся от совка в санатории?

– Еще что-нибудь?

– Замена попутчика?

– Не требуется.

– А жаль.

Может кофе и из термоса, но чертовски хороший. Кекс был так себе. Сейчас поспать бы, пледиком накрыться, подушечку под голову и часа три крепкого сна. Но не судьба.

– Все не так, Ири. Не те слова, не те действия.

Хмыкнула, помогать ему точно не буду. Пусть сам выкручивается.

– В мои планы не входило ссорить тебя с директором и мешать твоей работе. На тот момент казалось, что объяснение моего появления достаточно логично. Меньше всего ожидал, что ты про нас расскажешь.

Разговор решила не поддерживать, хотя он вроде как ждал комментариев.

– Я хочу, чтоб ты была со мной.

Не реагировать.

– Ты же не будешь отрицать, что нам хорошо вместе?

Пожала плечами.

Машина затормозила неожиданно, не сказать, чтоб резко, но меня качнуло вперед. И почему-то я оказалась на его коленях. И тело тут же предавать начало, а ведь казалось, что и забыла все, и убедила себя, что не так и хорошо было.

– Ири, моя Ири.

– Ты презики-то прихватил? – все же часть меня еще могла сопротивляться, та, что отвечала за длинный язык, уколы и подковырки. Скиф замер.

– Опять не подготовился?

– Тут полно аптек.

– А кто сказал, что у тебя будет второй шанс? Значит так, Никифор Леонтьевич, у меня тоже финал проекта, и мне тоже хочется иметь под боком людей, которым доверяю, вы к ним не относитесь.

– Меня моими же словами, – усмехнулся и чуть сильней сжал.

– На сим и распрощаемся, – еще бы из рук его выбраться, желательно одетой.

– Но проект когда-нибудь закончится, Ири.

– Все когда-нибудь кончается.

– Позовешь?

– Если вспомню о вашем существовании.

– Уж вспомни, Ири. А я буду ждать.

Отпустил все же. Помог выбраться из машины, проводил до лифта, дальше я не позволила, а то память услужливо подсказала, где у меня лежит пачка резинок.

– Все, спать, – рухнула в кровать. Мне лучше не думать о том, от чего отказалась. Непривычное ощущение защищенности исчезнет вместе с последними нотами его одеколона, что запутались у меня в волосах. Сама. Одна. Борьба. А сейчас спать, завтра последний выходной, а с понедельника начнется ад…

Бокал шампанского, очередной тост. Старт продаж начался хорошо. Уже подписаны предварительные договоры, реклама запущена. Сегодня до утра все будут радоваться началу очередного забега. Завтра офис будет костерить тех, кто весело провел ночь, продавая очередной «воздух». И все это больше не имеет ко мне отношения. Дальше со знамением побегут другие. Очередной рабочий день начнется без меня. Пироги привезут прощальные и все. Основная часть дел передана, остальное можно решить по телефону, постоянное присутствие не требуется. Янку жалко, семь лет вместе, везде за собой таскаю, но не в этот раз. Вмешательство Скифа все только ускорило. Просто сказала, чтоб искал замену, и меня, и его это устроило. Полтора месяца ада закончились, и впервые за многие годы я свободна. Последний тост, только завтра все поймут, что он действительно последний. Бокал шампанского, немного пригубила, поставила на поднос и ушла. Холодно, морозец слишком рано в этом году. Но хотелось прогуляться, просто так, без нужных разговоров, без спешки, без необходимости что-то продавать.

"А если написать, приедет? Или не надо? С другой стороны, что я теряю". Смс улетела, телефон утонул в глубоком кармане пальто. Кофе в стаканчике из круглосуточной забегаловки. И ночная Москва. Холод все же заставил вызвать такси и поехать домой. Никаких звонков, никаких сообщений, только чат с открытия очередной продажи пополнялся фотографиями вечеринки. Нужно будет почистить чаты, контакты, почту. Потом, когда найду для этого время. Подъезд, лифт, мой этаж.

– Привет.

– Привет.

Он сидел у двери, прямо на полу, не думая о дорогущем пальто, о соседях, что могли вызвать милицию. Ждал. С букетом.

– Физалис?

Не декоративный, что украшает букеты, а настоящий, из детства, что рос в каждом саду, с вкусной ягодой за ширмой фонарика.

– Вдруг прикажешь съесть, взял сразу съедобный.

Села рядом, он успел полупальто подстелить. Парфюм другой, а чувство защищенности все то же, почти забытое, что, казалось, только привиделось тогда в санатории.

– О, соседка, ключи потеряла?

– Ага.

– Дверь помочь вскрыть?

– Ключи с работы привезут.

– Точно помощь не нужна?

– Точно.

По Ваське можно было часы сверять, а значит, уже шесть утра, и сколько же мы просидели под дверью, так и не переступив порог?

– Так и будем сидеть?

– Да, – прижал меня к себе сильней.

– Я кофе хочу, да и скоро остальные соседи вставать начнут.

Переступить порог собственной квартиры – все, на что меня хватило, усталость накатила внезапно, накопленная, беспощадная.

– Ну, Ирадка, совсем ты сникла.

С меня сняли верхнюю одежду, обувь, отобрали сумку и закинули ее куда-то высоко, взяли на руки и отнесли на кухню. Небольшой диванчик с кучей подушек для моего усталого тела был не самым лучшим вариантом.

– Кофе или сразу спать?

– Кофе.

Оранжевую или желтую подушечку под голову? А обе сразу, чтоб повыше и удобней наблюдать было, как Скиф выискивает в ящиках кофе, турку, сахар, пряности, подсказывать не стала, но и результаты изысканий так и не узнала, отключилась.

Проснулась поздно вечером от приглушенного звука телефона, нехотя отправилась на поиски. На последней полке стеллажа, вибрируя от возмущения, лежала моя сумка. Табуреточка на стул – не самая надежная конструкция, шатаясь и вспоминая "добрым" словом Скифа, все же достала свою торбочку, изрядно припыленную, вот и первые дела нашлись в моей почти свободной жизни – уборка, завтра, сегодня уже темно, да и на звонки ответить надо. Знакомое пиликание и щелчок заставили обернуться. Эквилибрист из меня хреновый, равновесие потеряла тут же, рухнув на вошедшего, посадку нельзя было назвать мягкой, но все же лучше, чем пол.

У меня чертовски ныл локоть, даже не представляю муки Скифа, ведь мой локоток угодил ему в лицо. И даже не матюгнулся, когда словил, вот выдержка. Решила занять себя почти полезным занятием, проверить телефон, список неотвеченных пугал, но на разговор решилась только с клиентами, бывшим коллегам можно и завтра позвонить.

– Ты как?

– А ты? – не такие и сильные повреждения, синяк на скуле, кровь перестала течь, сразу не все так страшно стало. Вот только зря он на футболку не согласился, пока свою сорочку высушит, будет полуголый ходить, а телефон и клиенты уже почти не отгораживали от соблазна.

– Кофе?

– Да.

Он уже неплохо освоился на моей кухне, наблюдать за ним приятно, намного приятней разговоров по телефону. Хоть и предупредила рассылкой об уходе, все равно звонящих было много.

– Кофе готов.

Только кофе совсем не хотелось, хотелось совсем другого вкуса, его. Отключила телефон. Мои пальцы уже стягивали преграду одежды, что мешала получить желаемое. Мое имя на его губах сменялось глухими стонами, он не контролировал, не направлял, просто позволял мне делать все, что хочется. А хотелось все глубже, дольше…

Даже остывшим кофе был вкусен, но он все же вкусней и уж куда горячей. Скрытый ящик щелкнул, и пачка для продолжения моих планов на вечер и ночь стала доступной.

– У меня тоже есть, – прошептал Скиф, унося меня из кухни в спальню.

Часа в два ночи изнывала совсем от другого голода, с бутербродом и была застукана любовником у холодильника.

– Будешь?

– Ага, сейчас приготовлю. Садись.

Наблюдение за уже полностью обнаженным мужчиной на моей кухне, да еще и готовящим, было возбуждающим… Горячие бутерброды были не такими уже и горячими, когда мы до них добрались.

– Не хочу уходить, – жаловался Скиф, уткнувшись в мою шею, снова возбуждая.

– А надо?

– Надо, действительно надо, а не хочется.

Он все же встал с кровати и ушел в ванную. Мне тоже пришлось встать, кофе и бутерброды он заслужил. Если честно, заслужил он намного больше, только у меня нет сил и продуктов, чтоб приготовить что-то другое. Хлеб, колбаса и все, сыр ночью съели, вот и второе дело на свободную жизнь – поход за продуктами. Хотя есть еще кое-что, физалис дополнил скудный завтрак.

– Приеду вечером.

– Нет, напишу, когда у меня будет время для тебя.

– Ири, ну пожалуйста, – и ведь почти готова уступить, еще раз поцелует, и точно сдамся.

– Напишу, пока.

– Точно не хочешь со мной поехать?

– Слишком рано, могу еще немного поспать.

Очередной последний поцелуй, и он ушел.

Можно попробовать уснуть, но спать не хотелось. А значит, дело номер один – уборка.

Хаос, захвативший мою квартиру, постепенно исчезал. Давно не была дома как хозяйка, не как уставший полутруп, что притащился провести ночь под потолком конкретной жилой коробки, а именно как хозяйка. Пробежаться с пылесосом по полам и приглашенные уборщики, когда уже пылесос не наводил должный лоск – все мои уборочные мероприятия за последние пару лет. Разобраться, решить, что нужно и что не нужно, времени никогда не было. Кладовка, куда закидывалось все из разряда «потом разберу», дождалась своей очереди. Несколько мешков макулатуры набралось, куча рекламных проспектов, папки с разнообразных деловых завтраков, конференций, книги с автографами очередных гуру продаж, на которые не стоит тратить время, кроме самолюбования ничего там нет. Флэшки, ручки, блокнотики, наклейки, брелоки и прочая сувенирная мелочевка быстро разошлась среди дворовой малышни. Отмыла хрустальную люстру, почти раритет, папа много лет назад притащил ее из Чехословакии, мечта советских людей, признак относительного достатка. Со мной кочевала из одной квартиры в другую, скорей как память, чем красивая вещица, дизайнер стонала, когда поняла, что ей придется это висюлистое убожество вписывать в интерьер. Пылесборник еще тот. Избавилась от лишней мебели, освободив гостиную, перекрасила стену в рабочей зоне, ее синий прохладный тон мне давно надоел. Придется все же выбраться в магазин, дело номер два так и не осуществила крупномасштабно, купила еще хлеба, колбасы, пельменей и творожный кекс. Сейчас доедала последние пельмени, пять штук. Кухня мало пострадала от моей активности, тут менять ничего не хотелось, только слегка дополнить мужчиной, что может приготовить бутерброды и которого хочется пробовать на вкус. Но… Сначала разберусь с домом, потом с личной жизнью и дальнейшими планами.

Звонок вырвал меня из созерцания темно-синего неба за окном, рассвет еще только начался, и кому в такое время еще не спится.

Бывшему шефу. А я и забыла про конгресс в Лондоне, а вот он обо мне не забыл. Участника поменять не могут, слишком долгое согласование кандидатур, деньги не вернут, не хочу ли я все же съездить туда? А почему бы и нет. Тем более, что есть кого навестить в Лондоне, ведь если верить интернету, он как раз там. И может, Стружка и хотел бы вычесть траты на конгресс из моей зарплаты, да вот расчет уже получен, и снимать не с чего, единственный выход – сделать хорошую мину, типа компания дарит мне поездку за годы преданной работы.

И все же они решили отыграться слегка, билеты были самые дешевые и на очень "удобное" время. Простояв в пробках, потеряла время на заезд в гостиницу. Потащилась на сборище с чемоданом, благо не одна я такая, и комната хранения была. В туалете сменила джинсы и свитер на брючный костюм. Скукота смертная, только запись о спикерстве там – прекрасное дополнение в резюме, если все же начну искать работу. За две недели свободы так и не решила, хочу ли я начать ее искать. Да и вообще надо понять, чего я хочу. Организм требовал рефлексии, я ей отдавалась почти с упоением. А сейчас пришлось собраться, чтоб не пропустить в этой массе ненужного интересное, что потом позволит запустить очередной продукт в продажу или сделать рестарт давно провисшим лотам. Меня хоть и позвали в паб после, но смотрели скорей как на диковинку, все ждали, что закажу водку и начну играть на балалайке, но не дождались, к всеобщей радости довольно щедро кинула в общак банкноты и поехала в гостиницу. Поменяла билет, продлила номер, завтра не полечу, нестись после очередного дня дебатов в аэропорт не хотелось.

Ужин испортила парочка непристойных предложений провести приятно ночь и получить за это деньги. Здесь принято говорить о планах в открытую, и за "пошли потрахаемся" по морде не получают, не пристают же, а сразу правду-матку рубят. Вот и мне срубили, даже не знаю, чего тут было больше – желания или уверенности, что все славянки только для работы телом и приезжают.

Уснула быстро, но проснулась рано. Побаловала себя долгим лежанием в ванне с пеной. Потратила время на полный макияж, что не делала давно. Платье-футляр, лодочки, клатч, волосы – банальная коса, вечером небольшой фуршет для закрытия конгресса, надо будет побыть немного, дождаться официальных фотографий. До него немного обновить макияж – сделать глаза и губы ярче. А дежурно улыбаться давно научилась.

Очередные заманчивые предложения освоить пространство туалетной кабины вдвоем. Чувство, что большинство прилетело только за быстрым перепихоном с кем-то, кого потом никогда не увидишь. Снимки, официальная часть закончена, можно и валить, все равно через час фуршет закончится, и все разбредутся по окружающим пабам.

На смс ответа не было, но и в прошлый раз он не отвечал, а просто приехал. В гостинице никто не ждал. Ну и ладно, значит, завтра прогуляюсь по городу и все же увижу Тауэр, а лучше в магазины, прикупить качественное, модное. Может, занят, может, и наигрался уже. Ночью тоже никаких сообщений не было. Чашка с черным чаем в руках и упоительная рефлексия до утра, почти привычное сочетание.

Прогулка удалась, наконец-то смогла оценить Тауэр. Время до самолета еще было, сидеть в аэропорту не хотелось. Немного побродила по городу, наткнулась на небольшой магазинчик с украшенной яркими квадратиками витриной, приглядевшись, решила зайти, может, и пригодится.

Самолет прилетел поздно ночью, свободные дороги, бурчащий таксист, и я дома. Свет включать не стала, закинула чемодан в шкаф, красный автобус на тумбочку рядом с кроватью, чай в ящик над столом. Чайник синим холодным цветом поприветствовал мое желание согреться. Грей завтра, сейчас мне хотелось ягод, брусничный чай подходил моему настроению больше, чем аристократичный бергамот. И кусочек кекса. Горячий душ, пушистое полотенце, любимая длинная майка с нелепым рисунком. Хорошо. Иногда одиночество – лучшая компания. Но красный автобус напомнил, что есть и другие варианты.

Знакомое пиликанье в коридоре заставило забыть про сон. Скрип двери, едва слышный щелчок замка и чужое присутствие. Осторожно сползла с постели, стараясь не шуметь, ничего лучше гламурных тапочек на каблуке под кроватью для самозащиты не нашлось.

Черт, вот уж не ждала уже.

– Не спишь?

– Я же сменила пароль?

– Ага. Но ты же помнишь, с чего я начинал, хобби осталось, – подмигнул.

– С систем безопасности, что ты удачно продал лет двадцать назад, и потом началось твое восхождение в инвестициях, удачные вложения, удачные продажи. И твое хобби дает тебе право проникать в мой дом? – вот так просто, решил, завалился и нормально. – И каждый так может?

– Нет, Ирадка, не каждый, замок надежный, можешь не бояться воров.

– Ага, – сарказм скрывать не стала.

– Ири, опять все не так.

Прижал меня к себе. Можно поупрямиться, рассказать, как он не прав, посягая на мое личное пространство, что он мог бы и написать, что приедет. Но я просто обняла его. Странное, непривычное ощущение, что ты больше не один. Обманчивое, ведь он ничего не обещал, и все его обязательства выдерживают пару лет. Но такое необходимое, пусть и на время.

– Ты не голодна? Я так зверски хочу есть.

– У меня только кекс есть.

– Так и знал, и даже заморозки никакой нет?

– Выбросила перед отъездом.

– А у меня все есть с собой. Сейчас буду поражать тебя своим умением готовить.

– Это тоже твое хобби?

– Необходимость. Не очень люблю чужих людей рядом, иногда приходится заботиться о пропитании самому.

– Моя кухня в твоем распоряжении.

– Если что, ремонт оплачу.

Под маской сонливости зорко наблюдала за его передвижениями по моей кухне, все же, когда мужчина готовит, это заводит. И так хотелось помешать, чтоб сгорело, чтоб он забыл о том, что собирался сделать.