Текст книги "Замысел: Продолжение. Аккредитация"

Автор книги: Анастасия и Арсений Отчие

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Анастасия и Арсений Отчие
Замысел: Продолжение. Аккредитация

Художники Анастасия и Арсений Отчие

Глава 1

Городское оживление сменилось рядами заженных огней в окнах многоэтажек, в которые стеклось все суетное расползшееся ранее по офисам, расположенным в разнообразных заведениях. Бывает приятно наблюдать за этими усталыми работниками, через окна, в которых не сочли необходимым  занавесить шторы, полагая, наверное, что коль окно выше первого этажа, то никто не сможет в него заглянуть, но те из прохожих, кто не настолько загрузил себя несуществующими проблемами, любят поглазеть в разные семьи для того, чтобы сравнить либо ремонт, сделанный в квартире, либо царившую там атмосферу.

Так вот одним вечером, часу эдак в восьмом в средний день недели можно было наблюдать такую картину: (интересен тот факт, что каждый день картины сменялись, поэтому наблюдение не утрачивало своей любопытной составляющей за счёт регулярности, а наоборот разные окна были как пазлы, дополняемые в разные дни недели и в разное время) на первом этаже посреди всех окон, сведенных к стандарту по современному стилю, или моде находилось три отличных от всех окна, включая балкон. Рамы были пошарпаны и полусгнили от старости. Местами имелись дыры и казалось, что окна держатся каким-то чудом и не вываливаются из проемов. На балконе три отсека стекол отсутствовали вовсе и вынужденная пустота заполнялась местами тряпками, местами фольгой с пленкой. Как бы это странно не звучало, но эта квартира оставалась единственной во всем тюремном обществе, сохранившей свою индивидуальность вопреки неотступному давлению со стороны всех окружающих.

Кто проживал в этой квартире узнать было трудно просто наблюдая со стороны окон, поскольку хозяева тщательно завесили их изорванными клочьями старых покрывал, напрочь закрыв доступ вовнутрь для посторонних глаз.

Остальные окна, открывающие разные миры, были менее привлекательными, так как оставались предсказуемыми в отличие от тех, в которые нам заглянуть так и не удалось. Среди множества этих вечерних стандартных огоньков, заженных в стандартных обстоятельствах имелись ещё пару тех, которым сегодня предстояло выпасть из русла стандартности и ступить на каменистый и ухабистый путь индивидуальности, протаптывая никем не изведанную тропу, полную опасностей и непредсказуемых приключений. То был юноша пятнадцати лет по имени Аристопан. Он сидел за столом, обложенный кипой учебников, глядя на которые  приходил в затруднительное раздумье, стараясь расставить на места надобность и ненадобность данного явления.  Ему необходимо закончить два реферата до завтра, иначе его паек питательной смеси будет уменьшен. Голова у него взрывалась от всей этой информации в которой он не находил ни грамма смысла, вопреки навязанной смысловой нагрузке, пропагандируемой в общеобразовательных учреждениях.  В этот момент вернулась домой мать. Она хлопнула дверью и с порога принялась что-то оживлённо говорить. Аристопан не вникал в то, что она там бормочет – он знал, что она не умела приходить молча.

– О, Хрюня, ты наверное есть хочешь? Сейчас я тебе дам. Что там на столе лежит?… А пульт где?.. О, идёт "Безотцовщики", интересно… Что у нас там с чем? Аристопан, чай не кончился? Ой, сахар кончился, надо за ним сходить. Аристопан, ты не сходишь за сахаром? Надо кофту постирать… Наверное я сейчас в ванну лягу на десять минут… Надо отдохнуть немного, а то через час опять уходить. Что там за планы у меня на завтра?… Пора голову покрасить… – И в том же духе.

С порога мать прошла к телевизору и включила его – ритуал, которому просто невозможно изменить. Следующим шагом было покормить зажиревшую, спесивую, глупую, ленивую кошку, которую Аристопан терпеть не мог.

– Что ты там сидишь? – спросила мать Аристопана.

– Рефераты делаю. Я вот что подумал, – продолжил он, решившись говорить без обиняков, – я, наверное, брошу колледж.

Мать остановилась и уставилась на него.

– Ты что дурак? С головой не дружишь?

– Стараюсь дружить, а учеба мне мешает это делать, – с насмешкой ответил он.

– Ерунду не говори!

– Я на полном серьёзе решил больше не ходить в колледж! – настаивал на своем Аристопан.

– В таком случае иди и зарабатывай, раз такой умный! – решила напугать его мать.

– Пойду зарабатывать. Не страшно.

– Когда пойдешь? И куда? Тебя никуда не возьмут! Тебе пятнадцать лет, да ещё и оценочное табло не получено! Кому ты нужен будешь, неуч?

– Мне никого и не надо для того, чтоб я зарабатывал. Железо пойду собирать.

– Ты ещё скажи, что бутылки пойдешь собирать!!! – засмеялась она.

– А что бутылки собирать плохо?

– Ты что шутишь?

– Нет. Значит выкидывать бутылки, загрязняя наш общий дом – это не стыдно, а собирать их, очищая его от тех свиней – стыдно! Так выходит?

– Ещё не хватало, чтоб ты бутылки собирал!!!

– Вот и пойду завтра бутылки собирать! И не только бутылки, а весь мусор. Буду очищать Землю, – с энтузиазмом, свойственным пятнадцатилетнему возрасту, – а если смогу на этом заработать, – умереннее, – то очень хорошо!! Сейчас я занимаюсь никому не нужным написанием ни кому не нужных рефератов, которые даже мне не нужны. А завтра смогу нести пользу всем людям, Земле и себе в том числе. Я так и решил. Не хочу больше жить бесполезно.

Мать поглядела на него, как на безумного и ушла смотреть телевизор, который являлся бальзамом при любых жизненных неурядицах, неизменно залечивающим каждое потрясение, которое требовалось пресечь на месте, дабы не допустить мыслительную гангрену. Ментальный целитель имел свойство излечивать все попытки раздумий, касательно складывающихся обстоятельств, выпадающих из колеи.

Аристопан же всю ночь провел в размышлениях. В отличие от матери он не пресекал каждую новую появившуюся мысль, основанную на логике, в страхе перед ее разворотом, сулящим изменения, а следовательно и самое страшное их последствие – нестабильность. Эта, казалось бы простая, зародившаяся в голове пятнадцатилетнего подростка мысль, стала переломным моментом для всей его последующей жизни и взглядов на эту жизнь, повлекшая за собой ряд изменений, послуживших чередой приключений (или злоключений).

Этот день стал для Аристопана переломным моментом в его не сильно приметной жизни, не отличавшейся ранее от возведенных рамок, в которые все, включая и его, себя настойчиво загоняют, отвергая все разумное. Коренные ментальные изменения повлекли за собой и перемену окружающей обстановки, в прошлом содействующей привычному и самое главное стабильному (о, как  важно это  слово, отображающее настрой каждого, стремившегося к этой стабильности, почитая ее за верх личностного достижения)  прозябанию. Естественно, мать не поверила сыну и приняла его высказывания за пустой звук, что не помешало ему строить планы на завтрашний день, в которые входили найти пункт приема вторсырья  и разузнать все условия сотрудничества с ними.

Он, в свои пятнадцать лет, решился на серьезный шаг. Он хотел воплотить свою идею в жизнь и опробовать себя на прочность. У него оставался один существенный страх – бросив колледж он бы лишился питательной смеси. Этот страх развеивался частично некоторыми знаниями, имеющимися у него. А именно – он знал, что есть группа людей, и при том не маленькая, по всей земле,  кто отказывался употреблять питательную смесь. "Раз такие люди есть, – думал он, – и они не загибаются от множества болезней, и не умирают от отсутствия питательной смеси, значит можно жить и без нее. Буду пробовать. Посмотрим, что выйдет."

Лег спать Аристопан в полный, а главное стабильный хаус – стол завален, кровать завалена; кое-как скрючился на ней и заснул беспробудно (практически) до утра. Ночью, встав по будильнику для того, чтоб выпить питательную смесь, скинул весь завал с кровати на пол и продолжил свой безмятежный сон. В семь часов утра зазвенел будильник. Аристопан выключил его и убрал в сторону. Он решил рано не вставать, коль уж не идёт в колледж. Мать проснулась в это же время и принялась бегать по дому, ища все свои вещи. Она за всю жизнь не нашла места ни одной необходимой вещи, которыми пользовалась множество раз за день. Поэтому ее утренний монолог был, как по расписанию, каждый день одинаков:

– Где мои очки? Куда я, дура, положила очки? – она оббегала комнату, кухню, заглядывала в туалет, ванну, в комнату Аристопана, и каждый раз: по несколько раз на дню спрашивала у него: "Ты не видел мои очки?" В этом поиске она даже не заметила, что сын спит в то время, когда должен был уже встать. Она металась по всему дому поминутно повторяя: "Где мои очки? Куда же я их положила?" –  пока не обошла его пять раз. В итоге очки были найдены. Подошло время пульта от телевизора:

– Где же я бросила пульт? Аристопан, ты не видел пульт? – опять она прошла все комнаты в доме несколько раз. После пульта и включения телевизора очередь переходила на вещи, которые ей необходимо надеть перед выходом, затем телефон и перед самым выходом – пакет. Так начинался, продолжался и заканчивался каждый день ее жизни. Она третью часть дня всегда искала то, что потеряла. И она не додумалась просто определить для каждой искомой вещи свое место. Это ж насколько бы облегчило ее существование.

Найдя  последнюю вещь – пакет, она, уже опаздывая, и причитая при этом (она никогда ничего не делала молча, комментируя каждое свое действие): "Опять опаздываю. Да что же это такое!!!" – и так причитая, она пошла, в спешке, кормить ожиревшую кошку. Высыпала ей в чашку остатки ее покупного специального корма и ушла на работу, говоря вслух: "Надо не забыть Хрюне корм купить". Она настолько любила свою кошку, что всегда говорила с ней ласково в то время, когда на Аристопана постоянно кричала, полагая, что если понизить голос, то его способность слушать значительно поуменьшится.

Если общаться с сыном в спокойном тоне, как считала Оливьен (так ее звали), это унизит ее собственное достоинство, и это при том, что все достоинство современные люди бездумно променяли на просмотр недостойных телепередач, фильмов, клипов и сериалов. А что касается содержания сына, то деньги она ему выдавала на необходимое скрепя зубами и не забыв упрекнуть, в то время, когда на кошку  тратила больше половины своей зарплаты.

Она покупала ей наполнитель для туалета, хотя можно было выпускать животное для этих нужд бесплатно на улицу, ежедневно брала специальный корм, когда та могла есть объедки и просроченную питательную смесь, которой было в достатке и ее попросту выкидывали (поскольку Оливьен халатно относилась к продуктам и всегда помногу выкидывала, а после вновь приобретала), в крайнем случае кошку можно вообще не кормить. Ни один из рода кошачьих не умрет с голода. Это хищник. Достаточно опять же просто выпускать периодами ее на улицу, где она и сыщет себе пропитание без особых затруднений, а домой станет возвращаться лишь за теплом и лаской, которые так важны для кошек.

Также она, когда деньги полностью растрачивались, как на кошку, так и на собственные прихоти, брала в долг своей излюбленной питомице шоколад, потому что говорила: "Она что-нибудь хочет и нужно Хрюню побаловать." Ещё был случай, когда Аристопан сломал шею. Требовалось незамедлительное посещение больницы, на что Оливьен ответила: "У меня нет на это ни времени ни средств." Каким-то чудом Аристопан смог самостоятельно добраться до врача, и там встретить отказ от всяческого лечения, включая обычный осмотр, так как являлся несовершеннолетним, а для любого медицинского вмешательства требовалось разрешение законного представителя. Пришлось шее несчастного Аристопана срастаться как придётся. По видимому ровно срастись у нее не получилось, хотя зрительно этого определить было невозможно, но вот пожизненные проблемы в виде защемлений при любом неосторожном движении сопутствовали Аристопану неизменно.

Таким образом ненужный сын был принужден мучиться с последствиями, имевшими место быть исключительно по вине нерадивой  матери, которая в то время, когда говорила, что на лечение у нее нет ни средств, ни времени, продолжала тратить деньги на кошку, покупая ей всякую белебербу, включая шоколад ради удовольствия и таская ее по ветеринарам, при кажущейся ей необходимости, за непомерную плату. Вот такая дилемма. Аристопан был в недоумении наблюдая такую картину. Кошку явно предпочитали ему: о ней заботились, на него не обращали внимания даже в случае необходимости; если кошка заболевала, то на нее Оливьен тратила все деньги и таскала таки по ветеринарам, находя на это время и средства; ее любили и обхаживали, на него раздражённо кричали; кошку встречали с порога и ласкали, его же присутствие раздражало и от него хотели избавиться. Он не понимал почему матери так могут относиться к своим детям. Его угнетала эта несправедливость.

Этим утром Аристопан вспоминал все это несправедливое обращение, что ещё больше упрочило его стремление научиться зарабатывать и покинуть этот недружелюбный и попахивающий предательством дом.

Наконец в квартире наступила тишина: Оливьен, наделав множество шума, смогла таки собраться и покинуть обитель суеты.  Аристопан вытянулся на кровати, расслабившись, но понял, что уснуть не получится. За много лет выработалась привычка вставать в семь утра и теперь же уснуть после пробуждения повторно казалось невозможным.

"Странно, – подумал он, – мать даже не придала значения, что я не встал. Ей на меня вообще плевать. Умру я – она и этого не заметит. Главное, чтоб кошка была жива и здорова. Вот из-за нее то она расстроится."

Теперь настала очередь Аристопана в поисках. Живя с матерью, он перенял эту же привычку: каждый день по несколько  раз терять и искать необходимые вещи, и точно также причитать вслух: "Где мои носки", – озвучил он свои мысли, встав с кровати. Так как спросить было не у кого, он принялся шерстить, нервничая и скидывая все с кровати, поднимая все возле кровати и выгребая из под кровати, в поиске носок. Не найдя, он прошёлся по кухне, залу, заглянул в ванну и туалет. В итоге носки были найдены. Теперь дело за трусами. Они прошли ту же процедуру. После, футболка, затем штаны, телефон, очки, кепка.... Аристопан, найдя все свои вещи, включил, ещё не заблокированные ролики в видеохостинге, и сел пить чай.

Глава 2

Покинул дом Аристопан наполненный тяжёлыми мыслями, ещё более отягощавшими тем, что все изменения коснулись его разом: не было поэтапной смены обстоятельств. Его угнетало осознание того, что утром он употребил последнюю питательную смесь. Так как в колледж он не пошёл и не собирался больше туда идти, то понимал, что и смеси для него более не предвидится. Его немного пугали подобные мысли, но больше это чувство напоминало именно смятение, а не страх. Он знал, и верил в свои силы, что  справится с обрушившимися на его плечи изменениями, поколебавшими даже само упоминание о стабильности, но желал бы как-то постепенно, что ли, внедрить эти перемены в жизнь, не нанося нежным чувствам резкого дискомфорта.

Но сила обстоятельств, как правило превосходит силу мысли, вопреки всем гуру, обещающим именно силой мысли корректировать отягощающие обстоятельства, закрыв глаза на действительность. Реальность предстала этим утром перед Аристопаном таковой, что отступать, по его разумению, было невозможно, а идти вперед страшно. Экая тяга к стабильности! Да на ней таки все и сходится: именно стабильность  сбатовала все помыслы не только Аристопана, но и каждого, кто к ней стремится, а достигнув свято охраняет. Именно обманчивая стабильность побуждает жить человека в самых ужасных условиях без возможности сменить их, что не составит особого труда, на более лучшие, или даже на в разы превосходящие. Тут дело не в тягости груза, а в невозможности расставания со статусом стабильности. Моральный обман совести – больше никак это не назвать. Когда нутро делает ощупь окружающей обстановки, тогда подключается обратная сторона разума для убеждения колеблющегося в том, что коль стабильно, значит и нормально. Вот она ниша стабильности; вот он предел возможностей.

Переступив порог воздвигаемых обществом статусов, оставив его, как пройденный этап, враз, вмиг, в одно мгновение, просто решившись, а не приняв, поскольку на такой шаг именно необходимо решиться, что и является движком к действиям, а не ожидаемое принятие обстоятельств. Принимать их можно годами и даже десятилетиями, так и не решившись к изменениям, хотя и уже приняв их надобность, или даже неизбежность.

Так вот, решившись, Аристопан составил план действий, мысленно обмусолив будущность неизбежного. Для самостоятельной жизни (хотя Аристопан насмехался над мнимой самостоятельностью и как-то составил внутренний монолог, до невозможности его повеселивший. Именовал он его "Предел самостоятельности":

– Я самостоятельный, независимый, самодостаточный взрослый человек. Я всего добиваюсь сам своими руками без чьей-либо помощи.... Дайте мне, самостоятельному человеку, бумажечку, чтобы вытереться после похода в туалет… Дайте мне, независимому человеку, презерватив, чтобы мне совокупляться со всеми подряд.... Дайте мне, самодостаточному человеку, гигиенические прокладки, чтобы впитывали мои кровяные выделения из матки.... Постригите и приведите в порядок мне, самостоятельному человеку, ногти на ногах, руках, волосы на голове, на гениталиях, ногах и бороду.... Приготовьте мне, независимому человеку еду, или хотя бы полуфабрикаты..... Дайте мне стиральную машинку для того, чтобы мне, самодостаточному человеку, постирать свои грязные вещи.... Вывезите  за меня, самостоятельного человека, мусор… Обучите вместо меня, независимого человека, моих детей.... Позаботьтесь вместо меня, самодостаточного человека, о моих престарелых родителях, выплатив им пенсию.... Соберите за меня, самостоятельного человека, мусор, который я раскидал на улице… Выкачайте за меня мои застойные испражнения, которые я независимо складывал несколько месяцев в выгребную яму… Дайте мне, самодостаточному человеку готовые вещи и обувь… Дайте мне, самостоятельному человеку, готовое мясо… Дайте мне поездить на моей машинке, которую я самостоятельно изготовил, ой, извиняюсь, купил… Какое же несметное количество дел у современных самостоятельных, самодостаточных, независимых личностей, и если взяться перечислять их все, то и библиотеки не хватит, чтобы уместить все эти записи).

Так вот: для самостоятельной жизни Аристопан положил неизменный заработок, который высчитал, исходя из сложившихся потребностей за вычетом ненадобного. Он благоразумно ограничил навязанные ему миром потребности, сведя их к минимуму, и как ему казалось на тот момент – что более сократить просто невозможно.

Аристопан запланировал купить велосипед и телегу, которую прицепит к велосипеду, чтоб собирать вторсырьё. Вот и все, что ему требовалось  для начала. У него имелись некоторые скопления и он предполагал, что ему должно хватить на планируемые покупки.

Первым делом Аристопан направился на завод по переработке вторсырья, чтобы узнать насколько возможно, и возможно ли вообще, ему, несовершеннолетнему, сдавать собранное вторсырьё. На завод его не пропустили, но указали на пункт приема всторсырья за углом.  Пройдя туда Аристопан зашёл без всяких преград. В отличие от завода на пункте приема не было блокпостов. Он подошёл к рабочему и спросил:

– Скажите, пожалуйста, а что мне нужно, чтоб сдать вторсырьё?

– Для того, чтоб сдать вторсырьё, тебе нужно вторсырьё, – засмеялся рабочий и посмотрел на своего напарника. Тот поддержал его смех.

Аристопан немного смутился.

– Я имел в виду, нужен ли паспорт, какие-то договора, или ещё что-нибудь? Примут ли у меня собранный мусор?

– Конечно примут. Чтож не примут? Привози и будем смотреть.

– Круто, – сказал тихо Аристопан, – а цены какие?

– Иди сюда, – позвал его рабочий, проведя через шлагбаум. Аристопану бросились в глаза груды разных отходов: с одной стороны лежало железо, чуть дальше пластик; в конце забора валялись стеклянные бутылки. Рядом, отгорожено было битое стекло. С другой стороны забора были две большие кучи резины.

Мужчина проводил Аристопана к стенду, и сказал: "Вот", – указывая рукой на листовку.

Аристопан ознакомился с ценами. Было две категории цен: продажная и покупная. И тут его осенило: "Так может здесь не только продать, но и купить можно?"

– Скажите, пожалуйста, – обратился он к тому же рабочему, который уже отошёл от него, – а здесь можно купить велосипед и телегу?

– Велосипедов на днях несколько сдали. Иди, ищи, – показал он в сторону груды железа, – а телеги я не припомню. Поройся, может найдешь.

Аристопан, обрадованный таким открытием, побежал к куче железа, не веря в возможность озвученного. Он разгребал его около пятнадцати минут. Тут показалось заднее колесо и багажник велосипеда. Энтузиазм  усилился от такой находки и он принялся с новым порывом разгребать жестянки. Вот желанная находка разрыта. Аристопан с гордостью оглядел свой "заработанный" транспорт и пошел с ним к рабочим.

– Сколько он будет стоить? – спросил он.

– Тащи на весы, – ответил рабочий, показывая рукой на огромные весы и двигаясь в их направлении.

Аристопан положил велосипед на весы.

– Сто дюн, – сказал рабочий и направился обратно к будке. Аристопан не поверил своим ушам. Он рассчитывал, покупая велосипед, уложиться в двадцать тысяч дюн, а тут всего сто!!! Это немыслимые цены. Он подошёл к будке, осматривая свое приобретение. Велосипед казался рабочим. Только покрышки уже все ссохлись  и потрескались.

– А камеры с покрышками здесь будут? – спросил он, подойдя к будке.

– Иди ищи. Все, что найдешь – твое, – ответил рабочий, указывая на кучу резины. Аристопан, положив велосипед, направился быстрым шагом туда. Он шел, торопясь, потому что переживал, что сейчас кто-нибудь приедет и все скупит: ведь здесь все так дёшево. Он недоумевал, почему в таком месте нет огромных очередей на приобретение различных вещей за мизерную плату. Проходя мимо кучи с бумагой он обратил внимание на множество книг, и при том это не были учебники. Но так как времени не было, как счёл нужным думать он, Аристопан не стал задерживаться возле этой любопытной находки, а отправился прямиком к резине. Он нашел пять подходящих по размеру и качеству покрышек и четыре камеры. Не известно, целые они были или нет. Насоса, чтоб проверить, у Аристопана не имелось. Визуально камеры выглядели целыми. "На крайний случай куплю клей и заклею", – подумал Аристопан. Он положил камеры с покрышками возле велосипеда и пошел опять к железу с целью найти разные дополнительные запчасти на велосипед. Он очень надеялся найти и насос, но насоса не оказалось. Аристопан решил заходить каждую неделю на пункт приема вторсырья, пока не отыщет всего необходимого, включая тележку. Собрав некоторые найденные запчасти и покрышки, Аристопан расплатился за них, отдав ещё двадцать дюн. Уходя, он вспомнил о книгах.

– А можно я ещё книги посмотрю? – спросил он, немного смущаясь, так как переживал, что уже надоел.

– Да, смотри сколько тебе влезет. Тебя никто не гонит, – ответил, ни сколько не раздражаясь, рабочий.

Аристопан подошёл к стопке книг и принялся с любопытством их перебирать. Было много всего интересного, но он понимал, что все, что ему захотелось бы забрать – не увезти. Он выбрал одну прелюбопытную книгу под названием: "Чем стала современная жизнь? Каннибализм и мракобесие". Автор Кирман Арчлен. Отдав за нее три дюна, он разместил все покупки на велосипед и довольный собой покатил его в сторону дома, настроившись произвести ремонт, чтоб завтра смочь уже передвигаться на своем велосипеде, как на транспорте, а не катить его, как груду железа.

Придя домой, он затащил велосипед в свою комнату (по пути Аристопан купил клей и забрал бесплатно слитое отработанное масло). Он перевернул велосипед и принялся устанавливать "новые" камеры и покрышки. Камеры, к его удивлению, оказались целыми. Он одолжил насос у однокашника, живущего по соседству. Вот, около часа ремонта и транспорт готов. Радости Аристопана не было предела.

По прошествии времени, когда эйфория от первой "заработанной" вещи поутихла, на смену пришло другое ощущение, доселе практически неведомое – сильное чувство голода. Аристопан с досадой взглянул на часы. Будильник по приему питательной смеси он отключил сразу, как только  была выпита последняя порция смеси. Он с некоторой горечью обнаружил, что пропустил уже три приема. Аристопан сел на кровать поразмыслить, что же ему теперь есть; полудневная занятость напрочь отвлекла его внимание от этого немаловажного вопроса, но теперь он встал остро и обойти его замалчиванием никак не удастся.

Тут ему пришли на память старики, которые безуспешно приторговывают разными безделушками, и о коих поговаривают, что у них имеются контрабандные продукты питания, якобы даже фрукты с овощами. "Это, конечно, маловероятно, – подумал Аристопан, растения то уже не растут… Но ехать все равно больше не к кому. Поеду туда и посмотрю. А там будет видно".

Не без чувства гордости Аристопан выкатил свой транспорт из "гаража" и выдвинулся в сторону дачных селений, ведь именно там, по слухам, проживают некоторые старики, которые бросили неведомо зачем свои квартиры и перебрались в нежилые дома. По крайней мере он рассчитывал найти там хотя бы одного. Добравшись до дачных захолустий (в которых даже электричества не было, не говоря уже обо всем остальном), Аристопан прокатился по местности, чтоб немного освоиться. За селением располагался лес. Где-то невдалеке шумела река. Над головой летало множество птиц и они все громко пели, создавая небывалые переливы, которые невозможно услышать или вообще встретить в городе . В целом там было тихо и красиво. Тихо – в плане жизненной суеты. Птицы заполняли эту пустоту, делая её ещё более прекрасной. Аристопан был заворожен этим зрелищем. Кроме широких дорог, высоких зданий, длинных верениц автомобилей, громкого шума и обилия пыли он за всю свою жизнь не видел ничего.  Эта местность отличалась не только общими параметрами – здесь чувствовался другой дух; присутствовало умиротворение и спокойствие. На душе становилось приятно и свежо. Тело и разум отдыхали от суеты. Аристопан смотрел на все это и не желал покидать найденный обитель потерянного рая.

Придя немного в себя от всего этого великолепия, он свернул на первую улицу – Виноградную. Первые домов пятнадцать по виду были пусты, о чем свидетельствовали разбитые окна и сорванные двери. Далее проживали два человека по диагонали на расстоянии полуквартала и у одного из них висела табличка на заборе: Продам недорого сливы, персик, абрикос, огурцы, помидоры, и др.

Аристопан постучал в этот дом, не ожидая получить желаемое, но в глубине души все же надеясь. "Иначе зачем продавать то, чем не обладаешь?" – заключил он, успокоив тем самым себя.

Вышел мужчина лет пятидесяти.

– Здравствуйте, я хотел бы купить фруктов. Можно узнать цену? – не колеблясь спросил Аристопан у мужчины, который располагал к себе добродушным взглядом и приветливой улыбкой.

– Заходи, – пригласил его мужчина во двор. Сейчас есть персики, абрикосы, алыча начала зреть, тутовник остатки, помидоры и огурцы.

– Я бы хотел всего понемногу..... растерявшись, сказал Аристопан. Он огляделся вокруг. Во дворе этого мужчины располагался большой ухоженный сад. Там было несколько теплиц, полный огород  грядок и множество плодовых деревьев. У Аристопана глаза разбегались. Он никогда в жизни не видел этих плодов. Последнее его воспоминание, когда они с матерью ели овощи приходилось на десять лет. И то, это было однообразное варево, которое уже ему надоело. Затем смесь вытеснила все. Да и, как говорили по телевизору, вся растительность гибнет и восстановлению не подлежит. По этой же причине и погибли все животные. А вот сейчас – здесь он наблюдает, что все прекрасно растет!!! Уже несколько лет говорят, что почти все погибло, а он видит, что все растет. Мысли стали путаться в его голове.

– Так ты и ведро то не взял. Куда будешь собирать? – спросил мужчина, перебив раздумья Аристопана.

– Не знаю… Я не думал, что ведро нужно…

– Я тебе дам. Потом привезёшь. На, собирай сюда все, – протянул он ему ведро.

– А сколько все это стоит?

– Фрукты по десять дюн за ведро. Овощи – тридцать.

Аристопан не верил в то, что могут быть такие цены, но он боялся спросить почему так дешево. Он подумал, мысленно усмехнувшись, что возможно человек в своем безумии, так как уже слишком стар, не разбирается в ценах, и если он спросит его почему так дешево, то тот заподозрит, что продешевил и поднимет цены до положенного размера.

– Ты, наверно, подумал почему так дешево? – спросил его хозяин дома, тем самым устыдив  гостя в его помыслах.

Аристопан удивлённо посмотрел на него.

– Да потому что нам деньги девать то некуда. Нам ничего не продают. В редком случае с рук можно что-нибудь купить, и то люди не сильно стремятся нам, старикам, что-либо продать.  Единственное, что мы можем купить – это какие-либо вещи друг у друга. Или просто обменять, если есть что на что поменять. Так и живём. Нам деньги ни к чему. И тебе я могу бесплатно дать, если у тебя есть, что дать мне взамен такого, что бы мне могло пригодиться, например – лопата, лейка, ведро, мешки, бочки и прочее из того, что пригодится для хранения заготовок или обработки почвы.

– Ух ты, – только и смог выговорить Аристопан, пораженный тому, что человеку не нужны деньги.

– Иди набирай, – сказал ему мужчина, указывая рукой на деревья. Если нужны овощи, то я сам наберу.

Аристопан подошёл к персику. Он осторожно поднял упавший плод, отряхнул его, понюхал, покрутил и посмотрел на мужчину.

– Ешь, что смотришь? Голодный наверное?

Аристопан откусил персик. Сок брызнул на кофту. Его захлестнула волна чувств. Такого вкуса он не мог и предположить. Это было истинное наслаждение.

– Как вкусно!! – лишь выговорил он, вложив в сказанное всю гамму испытанных чувств и пережитых эмоций.

– Ещё бы! – улыбнулся мужчина. Тебя как звать то?

– Аристопан.

– Меня Юрицит, протянул ему руку мужчина. Аристопан пожал ее в ответ.

– А если я наберу ведро персиков, они не пропадут?

– У тебя холодильник ведь есть?

– Есть. Но там ведь нельзя ничего хранить кроме питательной смеси, – ответил Аристопан.

Юрицит засмеялся.

– Кто тебе такое сказал?

– Все говорят!

– Они все шутят. Поставишь туда персики и они неделю у тебя простоят. Этот холодильник в твоем доме, поэтому ты можешь туда хоть сапоги ставить. Это твое дело и никто не может тебе что-то сказать против этого.

Аристопан удивлённо поднял брови, но ничего не ответил. Он решил на самом деле попробовать поставить персики в холодильник и понаблюдать, что будет.