Текст книги "Очередное "веселье" или... (СИ)"

Автор книги: Анастасия Ермолина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Как только я хотела заявить им о том, что они неправы и разразиться тирадой насчет болезней, и то, что все инвалиды разные и подходит им только разная инвалидная техника, мамин голос прозвучал из-за моей спины как гром. Она спросила их – а что в таком случае делать мне, которой не подходит обычная стандартная коляска, а подходит только изготовленная с учетом моих требований. Ведь я такая же личность, как и они и имею право на использование любого общественного транспорта. Я стиснула зубы и задумалась над тем – как таких людей вообще пускают в службу сопровождения, ведь своим высказыванием и согласием с этим высказыванием, они оба выказали лично мне и всем инвалидам в общем полное неуважение. А ведь уважение – это элементарная вещь, которую заслуживает каждая личность. Мне стало паршиво и остатки хорошего настроения растворились в мрачных эмоциях. Пока эти мысли крутились у меня в голове, я почувствовала за спиной, смущение и смятение мужчин и раздражение мамы. Все оставшееся время мы, четверо, провели в напряженном молчании. Когда меня свезли с эскалатора, я почувствовала неимоверное облегчение. Мама забрала коляску у работников метрополитена, поблагодарила их за помощь и сказала, что дальше мы справимся сами. Примерно через час, я оказалась дома, в своей кровати, выжатая, как лимон. Этот день из дня отдыха превратился в день осознания того, что главные барьеры не на улице, а в головах людей.

Очередное «веселье» или грязная машина.

Этот день мне запомнился не болью в ногах и не тем, что водитель не мог нормально закрепить мою коляску или тем, что вёл автомобиль неаккуратно, и я подпрыгивала на каждой кочке, которая отдается в позвоночнике болью и заставляет молится всем святым и богам, чтобы титановая конструкция не треснула или ещё хуже не сломалась ведь если она сломается, то будет дорога каждая даже не секунда, а доля секунды – ведь угадать куда воткнется спица, в какой-нибудь орган или вылезет наружу, никто не может. Поэтому, каждый раз выходя из дома, когда нужно было куда-то ехать, я горячо надеялась, что приедет машина в которой смогут меня нормально закрепить и водитель будет аккуратно ехать – за свою короткую, но насыщенную жизнь я ездила в различных машинах и с разные водителями. В пятнадцать лет мне сделали операцию на позвоночник. Тот год был для меня адом и в тот год меня спасли в Кургане. Я смогла вновь спокойно дышать, не просыпаясь по ночам от того, что мне не хватало воздуха и смогла строить планы. И пусть теперь эти планы было труднее выполнить, потому что у меня в тазу и в спине стоит конструкция. Я теперь, например, могу плавать лишь на спине, но это мелочи – главное я жива.

Это был один из хмуро-серых дней, который запомнился, как необычайно унылый. Несмотря на то, что Санкт-Петербург считался городом дождей и серости, но этот день мне запомнился, как слишком мрачный и хмурый день. Мы с мамой поехали на Обводных канал, в фирму инвалидной технике, которая называется: «Оттобок», чтобы проверить мою электроколяску и посмотреть мою новую коляску, которую во время обсуждения, сами колясочники и их близкие друзья и сопровождающие называли между собой в разговорах – коляски активного типа или просто – напросто «Активки».

Эти коляски были с большими колёсами, которые может крутить любой колясочник, у которого работающие и сильные руки, он может управлять ею, крутя колеса, а также снимать и ставить коляску на тормоз самостоятельно. А ещё эту коляску можно было засунуть в багажник легковой машине и пусть для этого надо было снять подножки сложить коляску и снять большие колёса, но, если сравнивать Активку с электроколяской, то первая была проще в использовании и легче в перемещении. Но электроколяска была более удобной лично для меня, потому что в ней я могла менять положение тела и передвигаться самостоятельно. Я тогда была полна надежд, что, приехав в Оттобок, мы сможем сразу же забрать мою вторую коляску. Эта коляска, активного типа, была мне нужна для каких-то неожиданных поездок, например – для неожиданных поездок в другие города, в частности – Курган и Москву. Также она была необходима для поездок в метро, так как в электрической в метро просто не пустят.

Я достаточно быстро заехала в машину, мою коляску быстро и правильно закрепили, надели на меня ремень безопасности. Мама была довольна тем, что ей не надо постоянно следить за тем, чтобы со мной ничего не случилось. Мы заранее предупредили водителя, что ехать нужно, как можно аккуратнее, особенно на кочках. Машина погрузилась в полумрак. Поскольку день был хмурым, дневного света в машине практически не было. Я какое-то время пыталась смотреть в окно, но поскольку окна были узкими, я почти ничего не видела. Напротив, меня, немного наискосок, сидела мама. Надев очки, она копалась в своем телефоне. Через несколько минут она поймала мой взгляд и почувствовала, что мне скучно. Она стала мне читать выдержки из Интернета, которые были смешными и заставляли меня улыбаться, а иногда – даже смеяться. На середине пути я, неожиданно для себя, громко чихнула. Потом еще раз и еще. Надо отметить, что я в тот момент ничем не болела и никакой аллергии у меня не было, поэтому я не могла понять, что происходит. Мама несколько минут смотрела на меня с удивлением, но потом сама стала чихать.

– Да, что вообще происходит? – воскликнула я.

– А ты... апчхи-хи... присмотрись внимательно к салону – сказала мама.

Я последовала ее совету и внимательно осмотрела внутренности машины. Обшивка салона, обивка сидений, пол и потолок были настолько грязными, что казалось – ее не мыли с момента ее первой поездки. Пару минут мы с мамой чихали не переставая. Во мне, в эти несколько минут, нарастала злость. Как они вообще посмели отправить такую грязную машину для перевозки людей на колясках, да и вообще – людей! Ведь это просто неуважение к пассажирам и водителю! Как мне показалось, водитель уже привык к тому, что твориться в машине, поэтому он не выказывал недовольства, а просто вел машину.

Мама сделала несколько снимков салона, чтобы на будущее, по возможности, отказаться от этого автомобиля для наших поездок. Я же в это время вспоминала другую поездку, примерно десятилетий или одиннадцатилетней давности. В то время я еще могла сидеть на пассажирском сиденье. И в то время социальное такси только-только начинало свою работу. Вместо специальных машин, приезжали совершенно разношерстные машины. Одна из таких машин запомнилась мне тем, что находиться в ней было совершенно невозможно. В ней мы с мамой дышали «через раз» и мечтали побыстрее добраться до дома. Когда мы в тот раз выбрались из машины, я просила всех святых и Бога, чтобы такой поездки больше никогда не было в моей жизни. Но видимо высшие силы решили подшутить над нами с мамой. Ничем другим сегодняшнюю поездку я объяснить не могла.

Я сделала глубокий вдох, почувствовала, что меня тошнит и прикрыла рот ладонью. «Проклятье! Кого же мне молить в этот раз, чтобы больше никогда не попадать в такие ситуации.» Мама заметила изменение в моем лице и нахмурилась. Ей явно не нравилось, что мне становилось плохо. А я пыталась в это время вспомнить, когда меня тошнило в последний раз и не могла. Если мне, девушке у которой особых проблем с дыханием нет, то что-же происходит в этой машине с теми людьми, у которых проблемы с легкими. Когда мы выбрались из автомобиля, я была почти в полуобморочном состоянии и маме приходилось указывать мне, что мне делать. Я надеялась, что, хотя бы в фирме Оттобок, нам повезет и мы просто заберем свою коляску. Однако, это не случилось.

Я очень сильно расстроилась. Еще когда мы ждали мастера, мама по телефону попросила больше не присылать к нам машину, которая была утром. И тем не менее – эта машина пришла опять. И даже то, что водитель протер пол в салоне, не спасало ситуацию. Дорогу домой я практически не заметила, потому что была погружена в мрачные мысли. Выйдя около дома и расплатившись с водителем, мама не выдержала и все-таки посоветовала ему вымыть салон, но водитель ответил, что в этой машине раньше перевозили строительных рабочих и по его мнению – с ней все в порядке. Я была шокирована его ответом и мое настроение окончательно упало. Мы были абсолютно раздавлены этой ситуацией и это был один из самых неудачных и «веселых» дней в моей жизни...

Очередное «веселье» или Московское метро.

Москва. Двадцать седьмое декабря две тысячи семнадцатого года. Я представляла этот день иначе – в семейном кругу – я, мама, папа, кот. Мама готовит еду для новогоднего стола, а мы с папой, по традиции, наряжаем елку и украшаем комнаты. Кот же, ходя из комнаты в комнату, лениво наблюдает за всеми приготовлениями. В этот раз все было не так. Мы с мамой поехали в Москву, на творческое мероприятие, которое стало для нас обеих новогодним чудом и одновременно – новогодним подарком. Но это было вчера. Сейчас я стояла напротив Казанского вокзала, у входа в метро, где было полным-полно ступенек. И я знала, что мама вдвоем с Леной смогли бы меня стащить, но это было бы неимоверно трудно и потребовало бы от них максимальных усилий. Лена – моя близкая подруга, которая живет под Москвой, в городе Ступино. Узнав, что я буду в Москве, она собралась, и оставив работу на один день, приехала, чтобы увидеть нас. Я была очень рада увидеть подругу, ведь последний раз мы виделись три года назад. Еще я хотела бы встретиться с ее мужем, дядей Володей, которого я тоже считала своим другом и еще одной моей московской подругой Яной, но они, к сожалению, по каким-то личным причинам приехать не смогли. Но я старалась об этом не думать, ведь и без этого подумать, было, о чем.

Я сидела в своей старой коляске Икс-панда, которую мы отдавали другим людям, но им она не подошла. Мою коляску активного типа мы забрать не смогли, потому что на нее не пришла специальная подушка, без которой я не могла сидеть в этой коляске. У нас были планы поехать в Москву на электрической коляске, но в последний момент мы передумали, поскольку не знали, смогу ли я передвигаться по городу и в отеле, во время мероприятия. В Москве не чувствовалось приближение праздника. Когда мы в машине ехали из отеля на вокзал, я отметила для себя, что город совсем не украшен и он выглядел слишком серо и уныло, особенно для Нового года. У нас в Петербурге был украшен каждый уголок и город буквально дышал ожиданием чуда. Такой контраст меня шокировал. И сейчас, когда я стояла напротив входа в метро и думала об этом контрасте, во мне нарастала тревога. Лена ушла в метро, чтобы нам вызвали группу сопровождения, а мы с мамой остались ждать. На улице дул пронизывающий, холодный ветер и я, отчего-то, чувствовала себя здесь лишней.

Пока мы ехали от отеля до вокзала, Лена, в шутку, уговаривала меня переехать в Москву и жить там. Но сейчас я понимала, что я могу переехать в этот серый город только в случае крайней необходимости. Лена обещала показать мне Красную площадь, она хотела, чтобы мы все втроем посмотрели на красоту площади, а я давно загорелась этой идеей. Но сейчас серая унылая атмосфера стала давить мне на плечи, и я в какой-то момент даже почувствовала, что у меня наворачиваются слезы на глаза. Я устала ждать, устала мерзнуть, хотела побыстрее войти в метро, желательно – без проблем, но Лена пока не возвращалась. Когда я почти полностью погрузилась в мрачнее мысли, я увидела, как возвращается Лена. За ней шли пятеро молодых парней в полицейской форме. Она подошла к нам и с веселой улыбкой заявила, что привела мне на подмогу пятерых красавцев. Я лучезарно улыбнулась, про себя отметив, что ее веселость и воодушевление были чуть-чуть неестественными. Я решила пока не придавать этому значения, хотя терялась в загадках – что же там произошло?

Ребята аккуратно снесли меня вниз по ступенькам, потому что пандуса или аппарелей не было вообще. Мы поблагодарили ребят и до эскалаторов мы уже шли сами, втроем. Мы прошли мимо кабинки дежурного к эскалаторам. Он даже не взглянул в нашу сторону. Хотя в Питере, если смена на станции проспект Просвещения нормальная и ответственная, то она всегда нас останавливает и говорит о том, что нам вызовут сопровождение. Возможно, смена на этой станции, не очень-то и хотела, выполнять свои обязанности. Мы зашли на эскалатор, но я пока еще была спокойна, но думала, что и в Москве есть такие станции, на которых персонал не хочет выполнять свои обязанности. Оставшуюся дорогу я помню смутно, для меня она превратилась в череду лестниц, вагонов и мыслей о том, что это никогда не закончится. Управляться с коляской нам помогали случайные люди, такие же пассажиры, как и мы. Моя память захватывает только отдельные кусочки окружавшего меня пространства. Вот мы садимся в вагон, и мама ставит меня спиной к одной из дверей. Лена встает рядом, и я прижимаюсь к ней, она гладит меня по голове.

Я тяжело вздыхаю и Лена просит меня еще немного потерпеть, потому что скоро мы будем на месте. Тем временем я вспоминаю, что до того, как мы спустились в метро, Лена полушутя-полусерьезно просила нас переехать в Москву, чтобы мы могли чаще видеться. И сейчас я отчетливо понимаю, что переезжать в Москву я точно не хочу, только если будет крайне необходимо. Следующий момент, отпечатавшийся в моей памяти – то, как мы заворачиваем за угол и видим аппарели, опускающиеся вниз. Это просто обрывок воспоминаний, и я не могу сказать точно – было это в начале пути или в конце. А описываю этот момент только потому, что тогда действительно стало страшно. Мама пытается спустить меня по ним и где-то на середине спуска я чувствую, что она может отпустить ручку коляски и тогда мы обе упали бы. В голове проносится картинка, как мама отпускает коляску, падает на спину, а я падаю на нее. От страха я вскрикиваю. Но вместо того, чтобы отпустить, мама еще сильнее удерживает ручку, а еще подошедший мужчина помогает нам окончательно съехать с этих ужасных аппарелей. Когда мы оказываемся на земле, мы благодарим мужчину за помощь, а потом я спрашиваю маму – все ли с ней в порядке. Она говорит, что все в порядке, но по ее ощущениям, она чуть не сломала себе грудину. Я нервно хмыкаю, чувствуя, как бешенство закипает в груди. Неужели, те кто проектировал и изготавливал эти пандусы, не могли сделать их правильно, чтобы они были безопасными?

Следующее воспоминание – уже о том, как мы стоим перед лестницей на выходе из метро. Здесь нет пандуса и даже аппарелей. Мама развернула коляску спиной и стала поднимать меня по старинке, ступенька за ступенькой. Каждая ступенька отдавалась болью в моем позвоночнике. С одной стороны, маме помогала Лена и, неожиданно для нас, с другой стороны нам стал помогать незнакомый мужчина. Пока мы поднимались по ступенькам, мы даже успели немного поговорить с нашим неожиданным помощником, и он оказался нашим земляком, тоже приехал из Петербурга. Когда мы выбрались из метро, он пожелал нам удачи и ушел. Лена попросила нас ненадолго остановиться, чтобы передохнуть. Она отошла от меня подальше, чтобы выкурить сигарету. При обычной прогулке, я бы наверняка сказала бы ей все, что думаю о ее курении. Но в этой ситуации я промолчала. Мама подошла к полицейской машине, чтобы выяснить – как перейти дорогу, ведь машины неслись сплошным потоком и никакого светофора не было. Я тупо смотрела вперед, понимая, что Красная площадь перед моими глазами, но как туда попасть – совершенно не понимала. Потом я перевела взгляд на машину, около которой стояла мама. Мужчина, который в ней сидел, был массивным и каким-то неповоротливым. Мне показалось, что он немного старше мамы. По моим ощущениям, они уже слишком долго говорили и мама, похоже, уже начала раздражаться, хотя лица ее я не видела.

На улице было все так же серо и холодно, я чувствовала, как у меня немеют руки. Боковым зрением я уловила приближение подруги. Переведя на нее взгляд, я поняла, что она безумно расстроена из-за ситуации в московском метро. Я протянула к ней руку, и она сжала мою ладошку. Грусть постепенно ушла с ее лица. Вместо грусти на лице у нее проявилась тревога. Она сказала, что у меня ледяные руки, и, что, если я хочу – она даст мне свои перчатки. Я отказалась и у меня было такое ощущение, что попроси я ее снять свою куртку и укутать меня, она сделала бы это не задумываясь. Ведь она чувствовала себя виноватой передо мной, ведь это она проложила маршрут до Красной площади и считала, что мы легко выйдем из метро. Хотя в том, что в метро ничего не было оборудовано для инвалидов – колясочников, ее вины не было. В этот момент мама вернулась к нам, она была раздосадована. Она сказала, что по словам полицейского, мы можем попасть на площадь, только еще раз спустившись в переход и поднявшись опять, то есть еще два раза штурмуя эти ступеньки. Оказывается, мы не там вышли... Я была шокирована этой новостью. Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок, а на глаза наворачиваются слезы. Наверное, если бы прошла еще минута, я бы разревелась, как маленькая. Но именно в этот момент к нам подошел молодой парень в полицейской форме и спросил, не нужна ли нам помощь.

Мы сказали, что нам нужно попасть на площадь, а через переход мы идти не в состоянии. Парень улыбнулся и сказал, что переведет нас через дорогу. Я в первую секунду не поняла, что он имел в виду. Он поманил нас за собой и стал останавливать машину за машиной. Я была поражена, даже плакать расхотелось. За нами увязалось трое нерусских парней. Когда мы, наконец-то, оказались на Красной площади, я с облегчением выдохнула. Гуляя по площади, я осознавала, что это одно из самых красивых мест, какие я видела. В какой-то момент я оглянулась на Лену и увидела, что она копается в своем телефоне. Я спросила ее, что произошло и зачем ей сейчас телефон. Она ответила, что ищет в списке контактов, телефон службы сопровождения колясочников, чтобы вызвать ее на вечер. Она дозвонилась с пятой или шестой попытки и спросила, можно ли нам заказать сопровождение на вечер для поездки на вокзал. Ей ответили, что такая поддержка возможна, только при подаче заявки за четверо суток до предполагаемого дня сопровождения.

Ее лицо закаменело, и я занервничала – неужели ей сказали то, что перед этим ей сказали и в метро? Лена буквально зашипела в трубку, что это не лезет, ни в какие ворота, что столица не должна так встречать своих гостей и по всем канонам – это совершенно неприемлемо. От нее, видимо, пытались отнекиваться, и она пригрозила, что озвучит эту историю в газетах и на телевидении. Видимо, после этих слов, перед ней стали лебезить и пообещали прислать сопровождение. Лена закончила разговор и посмотрела на меня. Мы ждали, что она нам скажет и подруга кратко пояснила, что служба сопровождения будет. Еще Лена добавила, что если бы она не пригрозила прессой, то ничего бы не получилось, да и вообще на нее надо подавать заявку за четыре дня. Мне захотелось истерично хохотать, потому что ситуация становилась полностью абсурдной. Однако, увидев печальное лицо Лены, я встряхнулась и попыталась успокоить подругу. Чтобы ее успокоить и поднять ее настроение, потребовалась почти вся прогулка. Вечером мы вернулись к входу в метро и стали ждать службу сопровождения. Лене сказали, что это будут молодые ребята в оранжевых жилетах.

Мы несколько минут крутили головами, выискивая подобную группу парней в одинаковой одежде, но так никого и не увидели. Через несколько минут к нам подошли шестеро парней в малиновых жилетах, и отчасти, наша трагедия превратилась в фарс. Мы спросили их про цвет жилетов, а они ответили, что операторы колл-центра ничего не знают. Поездка обратно на вокзал, на мой взгляд, прошла намного быстрее. Я была очень благодарна нашим помощникам, ведь они очень аккуратно и бережно со мной обращались. Оказавшись на вокзале, я выдохнула с облегчением. Определенно этот день, двадцать седьмое декабря две тысячи семнадцатого года, вошел в список самых «веселых» и запоминающихся дней в моей жизни.

Очередное «веселье» или Юбилей.

Восемнадцатое января две тысячи восемнадцатого года. Мама будит меня рано утром. Скоро должно приехать социальное такси и отвезти нас в поликлинику для того чтобы я сдала кровь на анализ, ведь в конце января – начале февраля мы должны поехать в Курган на реабилитацию. Забавно... в Кургане есть специалисты, готовые со мной работать, даже зная всю трудность моего положения. А в Петербурге, в поликлинике, за которой я закреплена реабилитолог сказал маме, что моя реабилитация – это моя коляска, а ничего другого нет и не будет. Я просыпаюсь с трудом, ведь несмотря на то, что сегодня у меня день рождения и мне стукнуло уже двадцать лет, поспать до полудня – по– прежнему моя слабость. По крайней мере, пока я еще не поступила в колледж, я имею на это право. Но... не в этот день.

Мама крепко меня целует в щеку, поздравляет меня с днем рождения, хотя прекрасно знает, что еще ночью, на стене Вконтакте я уже прочитала все, что она хотела мне сказать. Но я все равно, с удовольствием слушаю ее слова. Папа преподнес мне букет моих любимых роз. Брат написал огромное сообщение Вконтакте. Лена с дядей Володей записали видеообращение, которое я пересмотрела десяток раз, перед выходом на улицу. Яна написала теплое, но очень емкое сообщение – поздравление. Я чувствую себя абсолютно счастливой. Ради таких моментов, видимо и стоит жить. Перед Яной звонила бабушка и тоже меня поздравила. В этот день, я абсолютно не волновалась, какая машина повезет нас в поликлинику и обратно, ведь день начался так хорошо, что, казалось – все в этот день будет хорошо и отлично. Поездка в поликлинику прошла быстро и без происшествий, я даже не заметила дороги. Так же я не заметила, как пролетело время в поликлинике, я быстро и без особых осложнений сдала кровь на анализ.

Мы вышли на улицу, и я впервые за все утро, почувствовала, что на улице достаточно холодно, несмотря на то, что я была тепло одета. Снег пошел большими хлопьями, я несколько минут любовалась кружением снежинок. Но потом я поймала себя на мысли, что дико устала, все-таки недосыпание сказалось на моем самочувствии. Я начала нервно озираться в поисках машины. Через какое-то время мама заметила машину, которая зачем-то сделала несколько кругов вокруг поликлиники. Она пошла к выходу со стоянки в поликлинике, чтобы посмотреть, социальное такси нарезает бессмысленные круги или нет. Эта машина еще пару раз проехала по кругу. В конце концов она остановилась, и водитель спросил у мамы – не нас ли он должен забрать. При этом он назвал наш адрес. Мама махнула рукой, чтобы я спускалась вниз.

Я быстро спустилась по пандусу и, несмотря на снег вокруг, максимально близко подъехала к машине. Водитель поздоровался, и я мельком отметила, что он старше моих родителей и почему-то нервничает. Интуиция внутри меня тревожно забормотала, но я заставила ее замолчать. Я заехала на опущенный водителем подъемник автомобиля, а он закрепил меня ремнем безопасности, что меня крайне удивило. Однако, подъемник, отчего-то не сработал несколько раз. Водитель еще больше занервничал, но в конце концов я все-таки оказалась в машине. Водитель попытался закрепить коляску с четырех сторон, как это и положено по правилам, но у него ничего не выходило, потому что комплект крепления не подходил для моей электрической коляски. Те анкерные крепления могли подойти для коляски с ручным управлением, на крайний случай – для колясок, которые возят сопровождающие. Но сейчас в каждом социальном такси должны быть натяжные ремни для крепления, которые подходят абсолютно для всех колясок. В этой машине их не было... Водитель все больше нервничал, задевая – то меня, то пульт управления моей коляски.

Он постоянно извинялся и говорил, что скоро все исправит. В какой-то момент я не выдержала и обняла пульт руками, как ребенка, боясь, что водитель его может сломать. В машине становилось все холоднее, так как двери все еще были открыты. В итоги мамино раздражение достигло предела, и она позвонила операторам службы социального такси. Через некоторое время водителю стал звонить его начальник, спрашивая, что случилось. Он неизменно отвечал, что все в порядке и он решит проблемы на месте. Однако время шло, а проблема даже на миллиметр не подвинулась к разрешению. Он попытался закрепить меня ремнем безопасности, но и это у него не получилось. Новые попытки ни к чему не приводили, хотя он честно пытался снова и снова. Мое праздничное настроение превратилось в мрачно-унылое и я погружалась в него все больше. Я не знаю, сколько прошло времени, но у него все-таки получилось закрепить задние колеса и накинуть ремень безопасности. Передние колеса так и остались незакрепленными. Мама была очень зла из-за того, что мой день рождения был частично испорчен. Она сказала водителю, чтобы он наконец отвез нас домой, но ехал максимально аккуратно из-за моей металлической конструкции в позвоночнике. Тот с облегчением согласился и сел за руль.

Надо отдать ему должное – вез он действительно аккуратно и меня практически не трясло. По дороге мы с ним кратко поговорили, и он сказал, что его отправили на линию, ничему не обучив, не по стажировавшись с опытными водителями, а только объяснили на словах, как крепить разные коляски. Нас это шокировало, потому что большинство фирм не отправляли на линию водителей, не прошедших обучение и стажировку. Мое настроение окончательно упало вниз. Мы почти всю оставшуюся дорогу молчали, хотя папа пытался меня разговорить и растормошить. Увы – у него это не получилось. Я настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как машина остановилась у нашего дома. Мама. Видя мое состояние, помогла мне выехать из машины. Мы все-таки поблагодарили водителя, хотя бы за старание, оплатили дорогу и пошли домой. Я надеялась, что сюрприз, который придумали для меня родители, вечером поднимет мне настроение, но это утро однозначно стало для меня одним из самых «веселых» дней в моей жизни...

Благодарность: В-первую очередь хочу поблагодарить моего папу, которой редактировал весь сборник. Огромное спасибо тебе, папа за помощь. Во-вторую очередь хочу поблагодарить маму, которая всегда рядом и поддерживает меня во всем. Спасибо, мамуль! Я тебя очень люблю! Большое спасибо Яне Момедовой за творческие советы. Елене и Владимиру Орловым спасибо большое за безграничную веру в меня и в мои способности. А также я благодарю всех, кто прочтёт этот сборник.