Текст книги "Новогодний сюрприз (СИ)"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Лас-Вегас, штат Невада. 31 декабря 1991 года. Вторник.

*

– И все-таки, что за сюрприз меня ждет? – Кристель пристроила машину в хвост очереди автомобилей с желающими попасть в Лас-Вегас. В последний день года таковых оказалось неожиданно много. Но, к счастью, двигался поток без промедления.

– А ты знаешь, почему сюрприз так называется? – не спеша спросил сидящий рядом с ней Эрик Куолен. – Следовательно, сейчас я ничего тебе не скажу. Но обещаю, этот Новый год ты никогда не забудешь...

Кристель только вздохнула. Последние два дня Эрик непрестанно намекал ей на какой-то невероятный новогодний сюрприз, и ей казалось, что оставшиеся до праздника часы тянутся нестерпимо долго. Эрик умел интриговать и держать в напряжении, профессионально.

*

В Лас-Вегасе готовились к пышной встрече Нового года. Улицы, витрины и окна сверкали и переливались изобилием украшений, повсюду мерцали елочные гирлянды и звучали песни «Звенят колокола» и «С Новым годом!».

Это пробудило в памяти девушки ту радость и ощущение чуда, как в детстве.

Заметив, как заблестели глаза Кристель и как увлеченно она рассматривает праздничный город, Куолен невольно улыбнулся: какой же она еще ребенок, несмотря на приличный стаж у штурвала и полтора года в его отряде. Такая хладнокровная, решительная – и такая трогательная радость при виде елок и серпантина. «Может, зря я это задумал?» – ненадолго устыдился мужчина. Но потом ответил себе: «У меня нет других вариантов. Не самому же за штурвал садиться, я должен быть в салоне. Мне нужна Кристель в этом деле...».

– Если ты не против, – предложил он, – сначала выпьем кофе, а потом направимся в магазин одежды.

– О-кей, босс, – весело отчеканила Кристель. – А что ты скажешь насчет гостиницы? После новогодней ночи мне необходимо будет выспаться, часов 10 – 12!

– Или дольше, – шепнул ей на ухо мужчина, коснувшись губами маленькой мочки.

– Эрик, я же в столб врежусь, – Кристель едва удержала руль. – Или какой-нибудь коп решит, что я уже отпраздновала Новый год...

– Я об этом позаботился, – Куолен с хрустом потянулся. – За неделю забронировал пентхаус в одном из лучших отелей. Иначе сейчас действительно все подходящие номера оказались бы заняты...

Кристель благодарно улыбнулась Эрику и остановила машину возле венской кофейни. Оттуда заманчиво пахло арабикой, корицей и шоколадом и доносились звуки вальса Штрауса.

– Я люблю Новый год, – сказала Кристель, взбегая по ступенькам. – Всегда кажется, что в эту ночь происходят чудеса.

Куолен только улыбнулся, открывая перед девушкой дверь. Когда-то он тоже верил в чудеса, лет сорок назад или больше. Как он старался рассмотреть в окно упряжку Санта-Клауса в свете фонарей, не спал всю ночь. Но под утро все-таки сморило. Тони за завтраком начал дразнить старшего брата, доказывая, что видел Санту и эльфов. Восьмилетний Эрик чертыхнулся от досады и был выставлен из-за стола. И забытое с детства ощущение волшебства вернулось.

– А кто знает, – сказал он, отодвигая стул для Кристель. – Я не знаю, кто сейчас творит чудеса, волшебники, которые нам не показываются или мы сами, но... Иногда заветные желания сбываются.

От того, какими блестящими глазами посмотрела на него девушка, Эрик снова почувствовал легкий укол совести.

*

Кристель примеряла одно платье за другим. Ей больше всего понравилось одно, серебристо-белое, с треугольным вырезом, обтягивающим корсажем и струящейся переливающейся юбкой. Застегивая маленькие пуговицы, девушка старалась отогнать не праздничные мысли. О делах она думала постоянно, даже в отпуске, а сегодняшняя ночь – праздничная... Но на этот раз мысли не исчезали, упорно возвращались...

Два месяца и одна неделя. В начале марта им предстоит та самая операция, которую Эрик подготавливал более полугода. Если все пройдет гладко, они будут богаты. И, может... – Кристель улыбнулась своим потаенным мечтам и поправила лиф платья так, чтобы он лучше подчеркивал фору ее маленькой высокой груди. Эрик не раз говорил ей, что хотел бы загорать на островах не один, и так при этом смотрел, что девушка неизменно розовела, улыбалась и готова была на все ради того, чтобы любить друг друга на берегу теплого тропического моря, у собственного дома. Только Эрик и она. А потом, может быть, и их дети.

Но так Кристель думала, когда казалось, что «день икс» еще далеко. Однако сейчас она поняла, что времени осталось совсем мало. И некстати вспомнились ее комната в родительском доме, мохнатое покрывало на кровати, улыбающийся плюшевый Винни, огромное окно... Мама: «Сколько бы тебе ни было лет, все равно ты – моя лапулька!». Улыбчивый великан папа. Роджер и Луиза, такие счастливые в ожидании первенца. Бесшабашный Джейк и его рассудительная невеста Дженни, которые женятся через месяц. Дедушка, у которого всегда наготове очередная история для внуков: «А вот, помнится, было дело в сорок третьем году...». Сент-Клеры, особенно бабушка Антуанетта: «Боже мой, Кристель, разве юные леди так себя ведут?».

Это было в ее жизни всегда, как воздух, настолько привычно, что Кристель воспринимала это автоматически. А сейчас понимала, что, возможно, долгие годы она не увидит близких людей; может, даже никогда. Такое ограбление поднимет на уши все поисковые службы мира; в армии и разведке терпеть не могут «двойников», да и Казначейство захочет спустить шкуру с грабителей. «Не любят, черт бы их побрал, когда с них штаны на морозе снимают!» – плевался ядом Ричард Трейверс, старший детектив службы безопасности Казначейства в Денвере. Значит, потом на родину им путь заказан.

И мысль о том, что она, может, долго не увидит родителей, братьев, будущего племянника, свою детскую комнату, и уже не будет по утрам пить кофе в бежево-белой кухне с окнами на океан в Сан-Диего угнетала Кристель, и временами решительность девушки слабела. Если ей сложно даже думать о том, что придется порвать все связи, рубить по живому, то каково будет это сделать? Сможет ли она – думала Кристель, выходя из примерочной и кокетливо прохаживаясь перед Эриком; выбирая туфли, пальто и аксессуары к платью, нажимая на кнопки кофе-машины в холле, пока Эрик с загадочным видом задержался в ювелирном магазине, прикуривая...

И ответа на этот вопрос девушка пока не находила. Потом они выбирали костюм, ботинки и пальто для Эрика у «Джекобса», обедали... За этими хлопотами вопрос «смогу ли я?» отошел на второй план. Пока отошел...

*

– Эта их новогодняя вечеринка не хуже занятий по физической подготовке у нас в ВВС! – воскликнула Кристель, когда они вырвались из танцевального зала на второй этаж. Ночной клуб, где они отмечали Новый год, напоминал растревоженный муравейник, если можно вообразить себе муравейник с гирляндами, шарами, светомузыкой, диджеями в колпаках Санта-Клауса и официантками в эльфийских костюмах.

– А что, давно я уже так не танцевал, – Куолен взял у портье ключи от комнаты, которую он забронировал для встречи Нового года. – Если ты не против, малыш, улизнем отсюда на рассвете? Часам к четырем гуляние на улицах и в клубах пойдет на убыль, и мы не спеша прогуляемся по затихающему городу. Что-то мне захотелось романтики. Наверное, я выпил лишку...

– Тебе эти коктейли, как слону дробина, – Кристель включила телевизор, сбросила воздушный шарф на кресло и закурила у окна. – По-моему, ты вообще не пьянеешь. А знаешь, я принимаю твое предложение! Рассвет, тишина, пустые улицы, фонари... Прекрасно!

– Как я рад, что встречаю Новый год с тобой, – Куолен подошел к девушке, обнял ее со спины и приласкал ее грудь, обтянутую тонкой серебристой материей. – В прошлом году в полночь мы смывались из фолклендских территориальных вод, пытаясь уйти от пограничников на катере с еле живым мотором...

– Не напоминай, – Кристель коснулась руки Эрика. – Мне та ночь потом целый месяц снилась.

– Ладно. Наши вещи уже отвезли в отель, где я бронировал номер. Погуляем по городу до первого таксиста и поедем отдыхать. Или ты бы хотела прогуляться до отеля пешком

– Посмотрим... Эрик, до полуночи всего четверть часа, – девушка взяла апельсин и стала чистить.

Мужчина вынул из-за шторы ведерко со льдом, где поблескивало горлышко бутылки «Брют Империал» и стал открывать шампанское. Кристель приготовила два бокала и включила гирлянду на елке. Запах свежей орегонской хвои, цветные лампочки и шелест серебристых нитей серпантина на окне и люстре, шевелящихся даже от дыхания, придавали клубному кабинету праздничный вид.

– За нас, – Куолен поднял бокал, когда на экране закончилась речь президента, и часы отсчитали последнюю минуту 1991 года. – За успех.

– Да, Эрик, – Кристель коснулась его бокала. – За нас!

Куолен залпом осушил свой бокал и прикрыл глаза. Он не очень любил шипучие напитки, предпочитая коньяк или старый добрый «Баккарди». Даже самое дорогое шампанское казалось ему кислым, покалывало язык и нёбо и вызывало головокружение. Но Кристель любит шампанское, и на Новый год полагалось пить именно "шипучку.

– С Новым годом, малыш, – Эрик поставил бокал. – Ты не забыла загадать желание под бой часов?

Девушка только кивнула. По ее порозовевшим щекам и блестящим глазам Куолен догадался, чего она могла пожелать. «Милая моя Кристель. Даже удивительно, как в ней сочетаются железный характер и детская непосредственность...». Сам он, хоть и давно лишился веры в волшебство, тоже поддался очарованию этой ночи и, когда били часы, тоже прошептал свое желание. «Но чтобы оно исполнилось, придется поработать самому головой и руками!».

Кристель закуталась в шарф и отошла к окну. В эту ночь температура в городе упала ниже нуля по Цельсию, и пошел легкий пушистый снег. Он уже не таял на ветках деревьев, подоконниках и крышах машин; в свете разноцветных огней снежинки словно танцевали в ритме музыки, льющейся отовсюду, и Кристель, как завороженная, не могла отвести взгляд от окна. Зима в Калифорнии не намного отличается от лета. Родители, наверное, устроили пикник на пляже или у бассейна. Мама, возможно, купается. Джейк с берега ее поддразнивает; она бьет рукой по воде и смеется, когда Джей орет и пытается выжать на себе мокрую рубашку... Когда Кристель праздновала Новый год в кругу семьи, она составляла маме компанию в полуночном купании. Они плавали наперегонки, брызгались, дурачились и хохотали так, что заглушали даже музыку и хлопки фейерверков из соседних домой. С детства Кристель привыкла к постоянной жаре и, читая «Снежную королеву» и «Серебряные коньки», с трудом могла представить такую зиму, какой ее показывали в этих книгах. В первый раз поехав в Лондон, маленькая Кристель почувствовала себя, как в сказке. Запснеженные улицы и ветви деревьев, холодные мохнатые хлопья, падающие на шубку и тающие на языке, и пахнущий хвоей и речным ветром морозный воздух заворожили шестилетнюю девочку. Ей казалось, что по дороге в дом Сент-Клеров она может увидеть Снежную королеву, увозящую Кая, а в окно ее комнаты в доме дедушки и бабушки может влететь Питер Пэн, играющий со своей тенью. Но когда девочка за ужином поделилась этими впечатлениями, бабушка разрушила иллюзию. «Я могу отвести тебя в театр, – сказала она, – где ты посмотришь „Питера Пэна“ или „Снежную королеву“, – сказала она. – Но, надеюсь, ты не слишком серьезно воспринимаешь эти сказки? Не думаешь же ты, что артисты из театра ездят по улицам в санях или лазают по окнам?».

Кристель тогда сильно расстроилась. Она даже не доела свое любимое мороженое и ушла наверх. Потом к ней пришла мама и, обнимая дочь, увещевала: «Не огорчайся, Кристи. Нет достоверных доказательств существования волшебного мира. Но пока никто не опроверг такой возможности. Очень может быть, что волшебные жители сами решают, кому показываться. И если бабушка никого из них не видела, это ее проблемы. А ты верь в чудеса, и, может, однажды они произойдут!».

«А ты видела их?» – спросила Кристель, прижавшись к матери. «Очень может быть, – мама причесывала ее волосы. – Я была тогда в твоем возрасте. Однажды ночью я тихонько встала и подошла к окну... Может, мне это показалось, но я видела мальчика в одежде из листьев, и кружащийся вокруг него огонек. Правда, когда я рассказала об этом наутро, бабушка решила, что это был просто сон!». «Питер Пэн и Тинкербелл!» – восхищенно прошептала Кристель. «Не знаю. Было темно, и шел густой снег. Но ты не стой у окна. Сегодня ясное небо, так что Питер и Динь не станут летать, рискую попасться. А вот ты простудишься, если будешь стоять босиком у окна!» – мама протянула девочке пижаму. «Как я хочу летать!» – вздохнула Кристель, когда мама уложила ее и подоткнула одеяло. Мама поцеловала ее: «У тебя неплохие шансы. Накануне Рождества загаданные желания чаще всего сбываются! Только помимо волшебства тебе придется приложить усилия!».

– Питер Пэн и Тинкербелл, – сказала Кристель, когда Куолен подошел и обнял ее за плечи. – В шесть лет я загадала: хочу летать, как они. А мама ответила: рождественские желания сбываются... Она была права.

– Да, миссис Пинкстон умная женщина. Вот только... Не очень-то я похож на Питера Пэна.

Куолен облокотился на подоконник. Давно у него не было возможности просто любоваться новогодним снегопадом и морем разноцветных огней. Он не всегда мог позволить себе роскошь расслабиться, и редкими минутами покоя и умиротворения наслаждался как дорогим подарком...

*

До рассвета они смотрели телевизор. Новогодний концерт, потом – новый фильм Спилберга, по иронии судьбы – как раз о повзрослевшем Питере Пэне. К четырем часам, как и говорил Эрик, веселье в клубе вышло на финишную прямую. Большинство веселящихся разошлись отсыпаться в отели, остальные приглушили музыку и вяло зевали по углам небольшими группами. Редела ночная темнота, гасли огни и светомузыка. Город засыпал, погружаясь в редкое для Лас-Вегаса затишье.

Куолен потягивал кофе, ожидая Кристель. Девушка уже выпила эспрессо, и сейчас меняла туфельки на теплые сапожки и надевала пальто.

– Я готова, – девушка подняла пушистый воротник бежевого пальто, провела помадой по губам и взяла сумочку и перчатки.

– Устала? – Куолен взял ее под руку, когда они спускались к выходу под шелест серпантина и позвякивание украшений.

– Подышать воздухом не помешает, – девушка удобнее устроила руку на сгибе его локтя. – Кажется, я перестаралась с десертами.

– Тебе это не страшно, – Эрик посмотрел на ее тоненькую фигурку в прилегающем пальто. – А вот мне не стоило бы так уплетать. Да и вместо «Хеннесси» тут подают неизвестно что. Голова побаливает.

– Коньяк после коктейлей и шампанского, от этого голова заболит даже у Терминатора, – девушка первой вышла на улицу.

– Вредина, – Эрик надвинул ей на нос меховую шляпку. Кристель вскрикнула, со смехом скатала снежок и метнула его в широкую спину Куолена.

– Нападение на командира, офицер! – Эрик сделал вид, будто корчится от боли.

– Никак нет, мы не на службе! – задорно откликнулась Кристель. Поскользнувшись, она схватилась за руку мужчины:

– Блин! Если это рифленая подошва, то я идиотка!

– Это не рифленая подошва, – Эрик посмотрел на ее полусапожки. – У Лабутена больше думают о дизайне, чем о практичности.

Они были вдвоем на центральной улице Лас-Вегаса в серых рассветных сумерках. Снег продолжал падать, белые пушинки садились на голову и плечи Куолена; припорошили шляпку и пушистый воротник пальто Кристель. Машин не было, воздух ненадолго очистился от бензиновых паров. Холодный свежий воздух приятно касался разгоряченных лиц мужчины и девушки, щипал руки и щеки. Кристель натянула перчатки и потерла лицо.

– Холодно, – засмеялась она, – в Сан-Диего я совсем отвыкла от настоящей зимы.

– Понятно, – Эрик коснулся ее румяной щеки губами. – Я тоже. Хотя мы работали и в Норвегии, и в Сибири, и в зимнем Ленинграде... Обожаю тропический климат!

– Особенно Южную Африку или бразильскую сельву?

– Не напоминай.

– А когда мы работали в Ленинграде летом, меня чуть не съели комары, когда мы пробирались через лес к депо...

– Он теперь Санкт-Петербург, – Куолен натянул меховые перчатки. – Недавно вернул себе историческое название. Я бы хотел съездить туда с тобой не по работе, чтобы не бегать по лесам и болотам, а прогуляться по проспектам, полюбоваться мостами над Невой и угостить тебя кофе у «Вольфа и Беранже».

– Любимое кафе Пушкина? – изумилась Кристель. – Оно что, еще работает?

– И там варят отличный кофе. Поехать бы туда в июне. Ты никогда не забудешь белые ночи и развод мостов. «И, не пуская тьму ночную на золотые небеса, одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса»...

– Неужели всего полчаса? Увидеть бы это.

– Час, полтора. Что скажешь? Проведем там июнь? – Куолен посмотрел на часы. Нормально, успевают. – Мы можем позволить себе поездку класса люкс...

– Здорово. «Ты свободен, я свободна; завтра лучше, чем вчера над Невою многоводной, под улыбкою холодной императора Петра»...

– Ты весь Серебряный век наизусть помнишь?

– Не весь... «Я к розам хочу, в тот единственный сад, где лучшая в мире стоит из оград, где статуи помнят меня молодой, а я их под невскою помню водой»...

– А, Летний сад. Я там не был, самому интересно увидеть знаменитые статуи и ограду. Вот и готов план июньской поездки! – Эрик незаметно вывел Кристель на нужную улицу. – Кажется, прогулка разогнала мою головную боль. А как ты?

– Еще немного кружится голова, – Кристель тряхнула головой и рассмеялась. – Кажется, мы оба выпили многовато!

– В новогоднюю ночь это извинительно.

– Спасибо за этот Новый год, Эрик, – девушка поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать Куолена в щеку. – Это было чудесно. Ты здорово придумал с поездкой в Вегас!

– Слова, которые мечтает услышать каждый мужчина, – Куолен привлек девушку к себе и коснулся губами ее розовой от утренней прохлады щеки. – Теперь я вижу, что не ошибся.

– О чем ты, Эрик?

– Мы пришли, малыш, – Куолен указал на крыльцо одной из брачных контор, где в шестом часу утра горел свет.

– Что? – ахнула Кристель, прочитав вывеску и захотела ущипнуть себя за руку. Может, она просто заснула в кабинете и это ей снится? Невероятно, чтобы загаданное в полночь желание сбывалось уже через пять часов. – Это... Это шутка, Эрик?

– Нет, я серьезен как никогда, – Куолен достал из кармана пальто бархатную коробочку. – Извини, не умею произносить лирические монологи, огрубел на работе. Буду краток: ты выйдешь за меня замуж? За полтора года я понял, что ты – женщина, с которой я хочу прожить всю жизнь, – он взял девушку за руку, стянул с нее перчатку и надел на тонкий безымянный палец золотое колечко с тремя маленькими бриллиантами в сердцевидной оправе и гравировкой «Э и К». – Первые буквы наших имен. Смотри, как раз впору.

Кристель смотрела широко раскрытыми глазами то на кольцо, то на Куолена и не могла вымолвить ни слова.

– Ты не ответила мне, – Куолен держал ее руку в своих, поглаживая маленькую ладошку. – Ты согласна выйти за меня замуж?

– Поэтому ты и привез меня в Вегас? – немного охрипшим от волнения голосом спросила Кристель.

– Да. Здесь это проще всего. Чтобы пожениться, нужны только паспорта, небольшая сумма денег и очаровательная невеста. Все это у нас есть... Или все-таки добавить еще немного романтики? – Куолен, притворно кряхтя, встал на одно колено. – Сеньорита Кристель, ваш верный дон Эрик осмеливается просить вашей прекраснейшей руки. Осчастливите ли вы меня своим согласием, о, прелестнейшая из прелестнейших?

– Эрик, – Кристель прижала руки к щекам и по-детски завизжала от радости. – Да, да, да!

– Тогда пойдем, – Куолен подхватил девушку на руки и поднялся на крыльцо. – Открою тебе секрет: я заранее договорился, что нас будут ждать к половине шестого. Это и есть мой сюрприз!

Их действительно уже ждали, все было готово к церемонии.

– Серебристое платье очень удачно, – Эрик остановился перед зеркалом поправить галстук и пригладить волосы. – И шарф вместо фаты. Ты очаровательна.

– Эрик, это не сон? – девушка сняла шарф и заколола его на голове, как настоящую фату невесты. – Боюсь проснуться и понять, что ничего нет...

– Это не сон, – Эрик убрал расческу и поправил складки шарфа так, чтобы они лежали на голове и плечах девушки, как пышная фата. – Миссис Пинкстон была права, чудеса происходят, если в них верить. Я верил, и судьба подарила мне встречу с тобой.

Девушка посмотрела на него такими сияющими глазами, что мужчина растроганно улыбнулся в ответ:

– Ты мое чудо. Позволь предложить тебе руку?

Через десять минут они расписались в книге регистрации браков. Еще через пять минут в паспортах Куолена и Кристель появились штампы о браке.

– Поздравляю, миссис Куолен, – Эрик чокнулся с девушкой бокалом шампанского. – Первая новобрачная 1992 года в США. Почему я не вижу толпу репортеров? Хотя нужны ли они нам?

– Нет, – покачала головой Кристель.

– Хорошо, что моя жена разделяет мое мнение.

– Эрик, повтори еще раз, чтобы я поверила в реальность происходящего!

– Моя жена, – повторил Куолен. – Миссис Куолен-младшая. Ты поверила? Мне не трудно повторять эти слова сколько угодно. Хотя, – шепнул он, – мы могли бы найти более увлекательное занятие в первое брачное утро...

– Тогда я уже поверила, – по спине у Кристель пробежали приятные мурашки.

Из конторы Куолен снова вынес девушку на руках. У крыльца их уже ждал заказанный Эриком лимузин с пышными свадебными украшениями и куклой на капоте. При его виде Кристель восхищенно шепнула:

– Эрик, ты все мои желания угадываешь? Именно о такой свадьбе я мечтала, с белым лимузином и куклой. И только мы вдвоем, никакого столпотворения и шума!

– Ну, я хорошо тебя узнал за эти месяцы. И понял, что наши представления об идеальной свадьбе совпадают, – Куолен усадил ее на заднее сиденье, сел рядом и велел шоферу сделать круг по городу и везти их в отель.

*

В Лас-Вегасе Куолен заказал пентхаус для новобрачных в лучшем отеле. Потолок в спальне оказался прозрачным, и казалось, что комната находится под открытым небом. К утру тучи разошлись, и в ярко-синем небе поднималось пока еще бледное розоватое солнце, разгоняя последние перистые облака.

– Это сказка, – воскликнула Кристель, подняв голову.

– Как в покоях Снежной Королевы? – Куолен улыбнулся в ответ на восхищение девушки.

– И на страну Нетинебудет... Просто волшебно!

– Этого я и хотел – чтобы наша свадьба была сказочной.

– А я не сделала тебе подарок...

– Сделала, – Эрик привлек девушку к себе, – когда ответила «да» у крыльца. Лучшего подарка не придумаешь, малыш, – он тихонько отколол шарф, и невесомая ткань соскользнула на ковер. За ней упали заколки, когда мужчина рпаспустил светлые волосы девушки и погладил их.

– Я люблю тебя, Эрик.

– Я тоже люблю тебя, Кристель.

Куолен специально растягивал удовольствие, не спеша расстегивая длинный ряд мелких пуговичек, обтянутых шелком, на платье Кристель. Словно невзначай он дотрагивался кончиками пальцев до гладкой кожи спины и чувствовал, как напрягается и дрожит от нетерпения тело девушки под его руками. Он добросовестно расстегнул пуговицы сверху донизу и стянул бретельки платья с плеч девушки. Кристель запрокинула голову, и Эрик почувствовал, как ее ногти впились ему в спину сквозь рубашку. Нетерпение Кристель передалось и ему. Эрик был хладнокровным рассудительным человеком и оставался таковым даже в интимных отношениях, и только Кристель могла расшевелить его, заставить поддаться страстным чувствам. Мужчина одним движением сбросил платье девушки на пол, подхватил Кристель на руки и отнес на кровать.

– Больно царапаешься, котенок, – шепнул он.

– Извини, это все накладные ногти, – ответила Кристель, расстегивая рубашку мужа.

Это была ее последняя связная фраза в последующие два часа. Куолену тоже было не до разговор.

Потом они перебрались в джакузи, где отдыхали в клубах ароматного пара и облаках пушистой пены. По распоряжению Куолена в ванной были масла нероли и иланг-иланга, которые любила Кристель.

Девушка прислонилась к бортику, закинув руки за голову и прикрыв глаза. Ее лицо без макияжа было нежным, порозовело от тепла, и с легкой улыбкой и прикрытыми пушистыми ресницами Кристель выглядела почти школьницей. Под густой пеной угадывались очертания ее маленькой упругой груди. Тонкие руки с хлопьями пены были совершенны. Сейчас она могла бы позировать для скульптуры Афродиты, рожденной из пены. Ее хрупкая нагота была прекрасна.

Куолен нащупал на бортике пачку сигарет и закурил. Он подумал, что в своем возрасте сохранил хорошую форму – подтянутые крепкие мышцы, ни унции лишнего жира, несмотря на крупную комплекцию, даже живот не растет. Но все равно ему уже далеко не тридцать и даже не сорок лет. И загрубевшая кожа с белыми отметинами давних шрамов кажется еще более грубой, когда рядом нежная, точеная, похожая на фарфоровую статуэтку Кристель. Все-таки женщин сложно понять. На службе в ВВС девушка была окружена своими ровесниками, и многие из этих ребят были не прочь поухаживать за хорошенькой блондинкой. Но их попытки разбивались вдребезги. Кристель их просто игнорировала, сохраняя ровный нейтральный или дружеский тон. Говорят, в колледже ее называли «Снежной королевой». Мать пыталась познакомить девушку с сыновьями своих подруг, а братья – со своими друзьями, офицерами ВМФ. Леди Антуанетта, когда внучка гостила у них, устраивала приемы, на которые приглашала перспективных лондонских женихов. Но и протеже Натали, и друзья Роджера и Джейка, и молодые лондонские аристократы оставляли девушку равнодушной. Она была вежлива, дружелюбна, но дистанцию не сокращала. Поэтому ее родственники были удивлены, когда прошлым летом Кристель, сияя от счастья, познакомила их с Эриком, почти ровесником отца и матери, грузным, седеющим, с наметившейся лысиной над лбом и тяжелым подбородком.

Куолен знал о своей способности вызывать доверие и симпатию почти у всех и мастерски ее использовал в интересах дела. Но Кристель оказалась сродни ему: умна и проницательна. Ее одним обаянием не удержишь. Значит, было что-то еще, о чем он не знает. Или в расчет не принимает. Может, зря?

Кристель тоже закурила свои «Кул Ментол» и вдруг рассмеялась. Эрик вопросительно посмотрел на нее.

– Я подумала, – пояснила девушка, – о том, что мог увидеть через наш прозрачный потолок какой-нибудь пилот, пролетающий над отелем.

– Зеркальную крышу, малыш. И ничего больше. Кстати, в этом отеле есть номера с зеркальными потолками, но я подумал, что тебе больше понравится пентхаус с иллюзией открытого неба.

– И ты угадал.

– Тогда после ванны поспим немного? Эрик загасил окурок в пепельнице. – В ванне совсем разморило.

– Меня тоже, – девушка сдержала зевок. – Мы не спали больше суток. На работе такое часто случается, но сейчас я почему-то ужасно устала.

– Было отчего, – Куолен взъерошил ее мокрые волосы и поцеловал в шею. Вторая его рука легла на грудь девушки.

– Эрик, – Кристель потянулась навстречу мужчине и счастливо зажмурилась от запаха его шампуня и табака. – Мне это не снится?

– О чем ты, моя милая женушка?

– «Я с гордостью ношу его кольцо... Да, в вечности его жена, не на бумаге...».

– «Исполнились мои желания, – Куолен нежно привлек к себе девушку и поцеловал ее в макушку. – Творец тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна, чистейшей прелести чистейший образец»... Похоже, скоро мы совсем разучимся говорить прозой!

– Эти стихи о любви, а значит о нас. Обо всех, кто влюблен. Поэтому и приходят на ум.

*

Кристель заснула как только легла. Девушка привычно свернулась калачиком, обняв подушку. В тонкой розовой ночной рубашке с вышивкой, румяная после ванны, она выглядела такой хорошенькой, что Куолен не мог налюбоваться ею. Какое-то время он тихо лежал рядом со спящей девушкой, слушая ее ровное глубокое дыхание. Мужчина закинул руки за голову и задумчиво смотрел в потолок, вернее в небо. К обеду снова стали собираться тучи, надвигался новый снегопад, и яркая лазурь неба сменялась темно-серыми комьями облаков.

Откинув одеяло, Эрик встал, переложив в карман пижамы сигареты и пистолет, и вышел в гостиную. По многолетней привычке он не расставался с оружием даже когда спал или принимал ванну. И Кристель он приучил к этому. Ее «орел» сейчас лежал под матрасом так, чтобы девушка могла мгновенно выхватить его при необходимости.

«Хорош медовый месяц: у жениха пистолет в кармане пижамы, у невесты – под матрасом... Но эта привычка не раз уже спасала нам жизнь, и без оружия под рукой мы бы заснуть не смогли!».

Он посмотрел на свою правую руку. На безымянном пальце – такое же кольцо, как у Кристель: сердечко-бриллиант и первые буквы их имен. Ему кольцо пришлось впору и даже в ванне его снять не удалось. «Я женат. За спиной спит моя жена. Непривычное чувство...».

Куолену уже исполнилось 50 лет. За его плечами осталось множество кратковременных романов и случайных связей, но женат он ни разу не был. Работа разведчика, считал Эрик, несовместима с семейной жизнью. Родителям он говорил, что ищет женщину, с которой хотел бы прожить всю жизнь. А сам думал, что вряд ли когда-нибудь женится, потому что от природы наделен скептическим складом ума и едва ли способен на глубокие чувства. Да и путь, который он избрал, плохо сочетается с браком и семьей.

«Два месяца, – Куолен снова закурил. – В марте мы проведем операцию с казначейским самолетом. Все продумано: они повезут деньги во Фриско, мы встретим их в воздухе, Трейверс зачистит свой самолет и переправит ящики с деньгами по тросу. Ну а мы примем груз и обрубим трос. Может быть, десятого марта мы уже будем загорать на собственном пляже. Да, Кристель поедет со мной. Пожалуй, она и есть та женщина, которую я искал. Может у нас даже будут дети. Раз мы будем богаты, то сможем себе это позволить. Отойдем от дел и заживем как мирные буржуа... Правда, с Трейверсом нехорошо получится, у него свои планы на эти деньги, а вместо этого придется спасать свою задницу, – Эрик погасил окурок в пепельнице. – Но если у него будут претензии, пусть в суд на меня подаст!».

Он потянулся, зевнул и вернулся в спальню.

Кристель пошевелилась во сне, что-то пробормотала и снова заснула. Она улыбалась. «Теперь она точно не сорвется. Не хотелось бы перед самым рейсом искать другого пилота. А я еще летом заметил, что девчонка начала сомневаться после отпуска в родительском доме. Она поняла, что ей будет трудно порвать старые связи, и начала думать, а стоит ли игра свеч. Ей деньги глаза не застят, и согласилась она только ради того, чтобы остаться со мной. Однако сомнения у нее все-таки зародились. И родственники подлили масла в огонь: сколько я еще буду морочить ей голову? Если я за год не определился, стоит ли терять на меня время? И так далее... Кристель об этом не рассказывала, но, может, и ее такие мысли посещали. Ей уже тридцать, она беспокоится о том, что время бежит, а ни семьи, ни собственного дома у нее нет. Даже такая сильная женщина может не выдержать сомнений и качнуться не в ту сторону. А я сделал удачный ход. Кристель с детства верит в чудеса на Рождество, ждет волшебства, вспоминает любимые сказки. Вот я и сыграл для нее Санта-Клауса, исполняющего заветные желания. Думаю, этим я окончательно склонил Кристель на свою сторону! Этого она не забудет. А мне не нужен другой пилот и не нужна другая женщина. Теперь Кристель пойдет со мной до конца, потому что я уже не любовник, а муж, которого подарило ей новогоднее волшебство!».