Текст книги "Капелька скандала"

Автор книги: Амелия Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 16

«Я похвалю любого, кто похвалит меня». Пожалуйста, отнеситесь к этому снисходительно. На улицах и на званых вечерах в лучших домах говорят, что цитаты из Шекспира очень нравятся читателям. Это не должно вас беспокоить. Заключайте пари, если вам угодно. Цитаты будут продолжаться, и вы можете надеяться, что в один прекрасный день вы прочтете свою любимую строчку.

Лорд Труфитт

Из светской хроники

Яркое солнце слепило глаза Чандлера, когда они с Миллисент возвращались к экипажу. Он никак не мог решить, стоит ли ему просить Доултона, чтобы кто-то из его сотрудников навел справки о семье Миллисент и о ее прошлом, или оставить эту затею, ведь все равно совместного будущего у них нет? Но в том, что сама Миллисент не станет рассказывать ему о себе, он был уверен. Снова приступать к ней с расспросами совершенно бесполезно. И еще Чандлер твердо знал, что ему совсем не по душе то, что лорд Труфитт имеет над Миллисент такую власть.

Он никак не ожидал, что окажется до такой степени захвачен этой девушкой. Чандлер не помнил, чтобы когда-нибудь он проводил столько времени с одной и той же женщиной. Он не ожидал, что способен на такое, потому что никогда не испытывал серьезных чувств к женщинам, которым наносил визиты. Миллисент же вызывала у него другие чувства. Она бросила ему вызов, и Чандлеру это понравилось.

Но было и нечто большее. Она вызывала у него желание. С ней он встречался не ради игры или забавы, как было со всеми женщинами в прошлом. То было некое всенарастающее ощущение, которое он не мог отрицать, отвергнуть или понять.

Всякий раз, когда он думал о ней, ему нестерпимо хотелось обнять ее и поцеловать. Всякий раз, когда он видел ее, ему хотелось оказаться рядом с ней в постели и ощутить все ее тело, прижавшееся к нему. Ему хотелось знать, какова она будет в его руках, с этим ее ртом, пылко отвечающим на его поцелуй и ласки.

– Вы опять молчите, – прервала его мечтания Миллисент.

Чандлер очнулся.

Он посмотрел на нее. Легкие прядки золотисто-каштановых волос выбились из-под ее шляпки и красиво обрамляли лицо. Она слишком молода и слишком хороша собой, чтобы носить такую строгую прическу. Ему нравилось, как кокетливо зонтик обрамлял ее голову и плечи рядами женственных оборок и ленточек. Чандлеру очень нравилось держать Миллисент под руку.

Он привлек ее ближе к себе и сказал:

– Нет причины беспокоиться. Ничего не случилось. Я просто задумался.

– Я заметила. Сегодня вы вообще очень задумчивы. Что же на этот раз отвлекло ваши мысли от того, о чем мы говорили? Что завладело вашим воображением?

– Я размышлял о том, не нанять ли сыщика, чтобы тот выяснил, кто из высшего общества переживает в настоящее время денежные затруднения. – Чандлер снова окинул ее взглядом и предостерегающе улыбнулся. – Нет, я ни на минуту не поверю, что Эндрю – один из них, но понимаю, как может пригодиться сейчас такая информация.

Ее глаза глубокого янтарного цвета сверкнули из-под длинных темных ресниц. Она удовлетворенно улыбнулась.

– Я уверена, что мы найдем и кое-что еще, что поможет властям найти вора, – надо только хорошенько подумать. Иногда мне кажется, что во всем Лондоне только мы с вами уверены, что вор – человек, а не призрак.

Чандлер с подозрением покачал головой.

– То, что говорят о духе лорда Пинкуотера, нельзя воспринимать всерьез.

– Некоторые светские люди просто пытаются превратить все в игру.

– Я знаю.

– Кроме того, известно, что по крайней мере два клуба подумывают, не начать ли заключать пари насчет тех домов, где произойдет следующая кража.

– Как ни дико это звучит, однако это так.

– У меня есть одна мысль. Вам не приходило в голову, что вор может быть женщиной?

Чандлер улыбнулся и слегка поднял брови.

– Женщина? Вы шутите.

– Отнюдь нет, сэр. Не забывайте, что всего несколько дней назад вы очень хотели поверить, будто воровкой могу быть я.

– Нет, нет, мисс Блэр. Я думал, что вы можете быть сообщницей вора. Но это было еще до того, как я узнал, чем вы на самом деле занимаетесь и почему делаете записи.

Миллисент повертела в руке зонтик и сказала:

– Нужно все учитывать. Я сейчас подумала, что надо искать не только мужчин, которые нуждаются в деньгах, но также и дам.

– Интересная мысль, – согласился Чандлер.

– Вор должен быть достаточно высокого роста, чтобы дотянуться до тех вещей, которые были украдены, не вставая ни на какую подставку. Это заняло бы слишком много времени. Я могу сразу же назвать леди Линетт, виконтессу Хиткоут и миссис Хоникатт, все они подходящего роста. – Миллисент бросила на Чандлера взгляд. – Нет, я вовсе не думаю, что кто-то из них способен на такой поступок, как воровство.

– Однако вы более чем охотно возложили вину на моего друга, которого я знаю пятнадцать лет.

– Я вижу, вы не позволите мне забыть того, что сорвалось у меня с языка.

– Большие сложности были с тем, что сорвалось с пера.

– Но ведь еще не доказано, что лорд Дагдейл не может быть виновен.

– Я надеюсь, что это только дело времени, и это будет доказано, – уверенно сказал Чандлер.

– Похоже, вы намерены и дальше выражать свое недовольство?

– Почему же нет, если мне нравится, как ваши глаза каждый раз сверкают от негодования, когда я заговариваю об этом?

– Вам нравится приводить меня в замешательство, но я вам этого не позволю. День слишком хорош, и мне хорошо.

– Хм. Понимаю. Вы не позволили мне поцеловать вас несколько минут назад, хотя мне безумно этого хочется.

– Я разобралась в вас и ваших интригах.

– А я как раз собирался сообщить вам о своем новом плане.

Миллисент негромко рассмеялась.

– Лучше не надо. Вы и так уже слишком часто нарушали границы пристойности.

– Но мой план очень забавный.

– Больше вы меня так легко врасплох не застанете.

– Это похоже на вызов, а такую возможность не стоит упускать.

Миллисент серьезно посмотрела на него.

– Чандлер, я действительно хочу помочь вам отыскать ворона.

– Я знаю, что вы хотите, и благодарен вам за это. Вы уже помогли мне, высказав свои предположения. Я согласен, что вор может быть женщиной. Кстати, миссис Мур так же высока, как леди Хиткоут.

– Вы правы.

– Я попрошу Доултона разузнать тайком и о дамах, а не только о мужчинах.

– Нужно включить в список всех, кто может показаться подозрительным.

– Я попрошу его проверить имена всех присутствующих на тех приемах. Но одно меня беспокоит. Как могла бы дама вынести вещь из дома? Дамские сумочки очень малы, а накидки так облегают фигуру, что под них нельзя спрятать даже самый небольшой предмет – в отличие от мужского фрака, который может быть выкроен шире необходимого.

– Хм. Вы правы. Но поскольку мы только высказываем предположения, я думаю, что будь то женщина, она могла бы быстро открыть окно и положить вещь снаружи, а потом вернуться и взять ее.

– И если это был мужчина, он мог бы сделать так же. А еще украденную вещь можно передать сообщнику, чтобы вынести ее из дома так, чтобы никто не заметил его. – Чандлер остановился и улыбнулся. – Или ее.

– Давайте сегодня, когда будем в гостях, составим список мужчин и женщин, которые нам кажутся достаточно высокими, чтобы они могли оказаться под подозрением, а потом сличим наши записи.

Чандлер фыркнул:

– Ох уж эти ваши записи!

Они подошли к экипажу, и Миллисент повернулась к спутнику. Ему не хотелось ее отпускать. Ему хотелось и дальше чувствовать на своем локте ее руку. Когда он посмотрел ей в глаза, то понял, как он жаждет ее. Но понял Чандлер и то, что и он вызывает у нее не менее сильное желание.

– Вы понимаете, как мне хочется вас поцеловать?

Миллисент ответила на удивление спокойно:

– По-моему, вы сегодня уже говорили об этом. Дважды. Вам, Чандлер, за вашу жизнь хотелось поцеловать очень много молодых женщин.

Ее слова отрезвили его. Как объяснить ей, что она не просто одна из многих? Она особенная. Он не мог ей этого объяснить, поскольку и сам ничего не понимал.

– Кажется, мне трудно искупить свое прошлое.

Миллисент улыбнулась, и улыбка ее была абсолютно искренней.

– В этом нет необходимости. Я наслаждалась каждым вашим поцелуем, каждым прикосновением. И нам очень повезло, что нас не застигли, но теперь вашим эксцентричным поступкам нужно положить конец. Я должна беречь свою репутацию, чтобы вернуться домой, не запятнав себя скандалом. И больше не делайте глупостей, не бродите вокруг нашего дома, чтобы увидеть меня.

– Миллисент.

– Дайте мне договорить, это важно.

Чандлер кивнул.

– Мы с вами говорили на различные темы, иногда поддразнивая друг друга, и мне это ужасно понравилось. А теперь я настоятельно прошу вас больше не видеться со мной тайком. Дайте мне вернуться домой с такой же хорошей репутацией, с какой я приехала в Лондон.

Возразить на это было нечего. Чандлер не был готов предложить ей руку, так что оставалось отнестись с уважением к ее просьбе. Он не мог не признаться себе, что Миллисент дорога ему и он не хочет причинить вред ей или ее репутации.

– Если вы этого хотите, моя прекрасная леди, пусть будет так. Я стану видеть вас только в надлежащей обстановке.

Он усмехнулся коротко и весело. Интересно, поняла ли она, что веселость его поддельна? Он подал ей руку, чтобы помочь сесть в экипаж.

– Чандлер!

«Черт побери!»

Он глубоко втянул в себя воздух и повернулся к леди Ламсбет. По спине у него побежали мурашки досады. В парке столько народу, так почему же она наткнулась именно на них? Чандлер надеялся, что после их последней встречи леди Ламсбет будет искать себе кого-то другого. Ему не хотелось видеть леди Ламсбет рядом с Миллисент.

– Как я рада встретить вас здесь. Как поживаете, Чандлер?

– Спасибо, хорошо, – с чопорным видом сказал он.

– Значит, вы решили прогуляться в такой прекрасный день. – Она посмотрела на Миллисент, стоявшую позади Чандлера. – И с такой привлекательной молодой леди. Какой вы денди.

«Привлекательной?» Миллисент больше чем просто привлекательна. Естественно-невинные манеры Миллисент в сочетании с ее красотой – именно об этом мечтают мужчины.

– Насколько я помню, – продолжала леди Ламсбет, – вы не очень-то любили гулять в парках. Обычно вы проводили вторую половину дня в иных местах.

Чандлер разозлился, но не хотел показывать этого перед Миллисент.

– Извините нас, леди Ламсбет, мы как раз собрались уезжать.

Леди Ламсбет положила ладонь ему на предплечье и ласково сжала его.

– А вы не хотите познакомить меня с вашей спутницей?

Чандлер высвободился.

– Нет, не хочу.

– Ах, как это грубо, Чандлер. В прошлом году вы почти убедили меня, что вы – джентльмен.

– Неужели? Это не похоже на меня. Я редко поступаю как джентльмен.

– Но если такого, как вы, нельзя назвать джентльменом, то как же вас называть? – спросила она, надув губки, словно намекая на что-то непристойное.

– Неумолимым. Всего хорошего, мадам.

Чандлер уселся в экипаж рядом с Миллисент. Грум подал ему вожжи, и он сразу же хлестнул лошадей. Экипаж тронулся, и леди Ламсбет осталась стоять одна, раскрыв свой чувственный ротик.

Пока они ехали по парку, Чандлер пустил лошадей рысью. Неожиданно колесо ударилось о выбоину, и их сильно подбросило на сиденье.

– Прошу меня простить, – сказал Чандлер, не посмотрев на Миллисент.

– Вижу, ей понадобилось совсем немного слов, чтобы испортить вам настроение. Мне жаль, если вам неприятно, что она видела нас вместе.

Чандлер бросил взгляд на Миллисент.

– Да нет же, черт побери! Мне неприятно, что вы ее видели.

– С этой леди вы встречаетесь тайком?

– Она не леди, и я вовсе с ней не встречаюсь. – Он покипел минутку, а потом добавил: – Это леди Ламсбет. Я уверен, что вы слышали все сплетни о нас, так что я не стану ничего говорить. Мы расстались вовсе не друзьями, и я не намерен этого менять.

Миллисент хранила молчание.

Чандлер натянул поводья и пустил лошадей медленным шагом. Ему не хотелось торопиться домой, ему хотелось лишь увезти Миллисент от леди Ламсбет.

– Вы правы. Она меня разозлила, а я не должен был этого допускать. Я уже сказал ей, что не имею никакого желания возобновлять наши отношения, но я не уверен, поняла ли она, что я говорил серьезно.

– Полагаю, что вы долго вынашивали в себе желание нагрубить ей, прежде чем осуществили его сегодня.

Чандлер посмотрел на нее и улыбнулся. Самыми простыми словами она могла легко исправить его настроение.

– Вы так считаете?

– Абсолютно в этом уверена.

– И я смогу наконец избавиться от нее?

– Я бы сказала, сэр, что существует большая вероятность того, что все ее друзья станут называть вас самым грубым человеком в Лондоне.

– Вы расскажете об этом лорду Труфитту, чтобы он мог поместить это в своем разделе?

– При первой же возможности.

Что это на него нашло? Он предлагает ей включить его имя в раздел сплетен и отпускать шутки в адрес леди Ламсбет. Не тронулся ли он умом? И почему ему кажется таким важным, чтобы Миллисент знала, что он больше не состоит в связи с леди Ламсбет?

Чандлер понял, что он меняется. Меняется вся его жизнь, и происходит это из-за Миллисент.

– Хорошо. О чем это мы говорили до того, как нас прервали?

– Кажется, о том, чтобы составить списки и сравнить их.

– С этой темой мы покончили. Мы говорили о том, как мне хочется вас поцеловать.

– Нет, лорд Данрейвен, я считаю, что с этой темой мы также покончили. Кажется, мы говорили о том, какой сегодня прекрасный день.

– Может, и так, – сказал он без всякого энтузиазма и снова взялся за поводья.

«Одна ли не столь уж важная тема или другая – какая разница?»

Он пообещал вести себя хорошо и сдержит свое слово, но почему же мысль о том, что он никогда больше не поцелует ее, так невыносима?

Глава 17

«Когда ограбленный глядит с улыбкой, он будто бы крадет у вора что-то». Кто-то должен сказать это лорду Данрейвену. Граф день ото дня становится все более мрачным, поскольку его фамильный ворон не возвращается в свое гнездо. Из надежного источника стало известно, что на прогулке в Гайд-парке лорд Данрейвен отверг леди Ламсбет, которую он некогда обожал, и оставил ее глотать пыль от его экипажа.

Лорд Труфитт

Из светской хроники

Миллисент стояла в дальнем углу бального зала, стараясь не смотреть в ту сторону, где Чандлер разговаривал со своими близкими друзьями, лордом Чатуином и лордом Дагдейлом, привлекательными джентльменами с приветливыми улыбками и прекрасными манерами. Миллисент имела удовольствие познакомиться с обоими на этой неделе.

В этот вечер она не один раз ловила взгляды Чандлера, устремленные в ее сторону. Каждый раз сердце у нее начинало учащенно биться, когда он смотрел на нее.

После их поездки в Гайд-парк прошла неделя, и, к ее великому удивлению, Чандлер больше не делал попыток встретиться с ней тайком. Она испытывала одновременно и благодарность, и разочарование, понимая, что он наконец-то решил с уважением отнестись к ее просьбе и перестал преследовать ее. Ей следовало бы радоваться, но никакой радости она не ощущала.

По вечерам, танцуя на разных балах, им удавалось обменяться отрывочными фразами. Некоторые танцы бывали такими быстрыми, что разговаривать было вообще невозможно. Иные танцы предполагали обмен партнерами, так что поддерживать разговор тоже не удавалось.

Теперь у Миллисент был коротенький список дам самого высокого роста, за которыми она внимательно наблюдала каждый вечер, Чандлер же составил длинный список мужчин. Миллисент надеялась услышать сегодня от Чандлера новости, полученные им от мистера Доултона, работавшего с этим списком, однако вечер уже подходил к концу, а Чандлер так и не подошел к ней.

Миллисент снова оглядела зал, надеясь, что никто не заметит, как подолгу ее взгляд задерживается на Чандлере. Она поймала себя на том, что твердит: «Если бы только, если бы только, если бы только» – в такт музыке, звучавшей в переполненном зале. Но что толку в этих повторениях? Она уже столько раз повторяла эту фразу, но ничего такого, что могло бы изменить ее или его положение, не происходило.

Чандлер – закоренелый холостяк. Миллисент слышала это от многих светских людей. Даже если он и женится, то ни в коем случае не на молодой леди, которая шпионит и пишет скандальную хронику. Он женится по любви на какой-нибудь красавице вроде мисс Пеннингтон или благоразумно вступит в брак по расчету с какой-нибудь вполне достижимой мисс Бардуэлл.

Миллисент полагала, что скоро отпадет надобность поставлять слухи тетке, потому что та очень быстро идет на поправку. С каждым днем она выглядит лучше и крепче. С помощью Эмери Беатриса встает с постели и большую часть дня проводит, сидя в кресле. Миллисент пора было подумать о возвращении домой. Но что будет с ней дальше? Невыносимой представлялась Миллисент мысль о том, что ей придется выйти замуж за какого-то приличного соседа. Как сможет она принимать ухаживания кого бы то ни было после Чандлера?

Разве сможет она наслаждаться или хотя бы терпеть чьи-то поцелуи и ласки, когда Чандлер стал единственным, кто пробуждает в ней столь сильные желания? Желания, которые грозят...

Кто-то случайно задел ее за руку, нарушив течение мыслей. Миллисент тут же одернула себя.

Как могла она забыть о своей задаче? Ей нужно осмотреться и выяснить, где находятся виконтесса Хиткоут, Линетт, миссис Хоникатт и миссис Мур. Конечно, она не верила, что кто-нибудь из этих дам связан со светским вором больше, чем она, Миллисент, но ведь кто-то же крадет вещи.

Быстро окинув взглядом комнату, она увидела, что две из этих леди здесь. Не видно было леди Хиткоут и Линетт. Решив осмотреть дамскую комнату и помещение, где стояли столы с закусками, Миллисент направилась туда.

– Миллисент, – окликнула ее Линетт, подойдя к ней сзади. – Я видела, что вы смотрите в мою сторону, но когда я вам помахала рукой, вы посмотрели куда-то сквозь меня. С вами ничего не случилось?

– Нет, ничего. И я действительно вас искала, – сказала Миллисент, поспешив улыбнуться. – Хорошо, что вы меня заметили. Я хотела сказать вам спасибо за вашу милую записку, где вы благодарите меня за абрикосовые пирожные, которые я вам занесла. Жаль, что вы не смогли меня принять.

– Мне тоже очень жаль, что я не смогла выйти к вам. – И Линетт закатила глаза. – Каждый месяц я три-четыре дня должна лежать в постели. Это ужасно, но, как я вам уже призналась, мне много лет хотелось попробовать эти пирожные. – Она мечтательно облизнулась и глубоко вздохнула.

– Я рада, что они вам понравились.

– Это было божественно. Ни с чем не сравнимо. Вы тоже так считаете?

– О да, – сказала Миллисент и тут же поняла, что это неправда. Она даже не попробовала пирожных. Все они достались Линетт, за исключением тех двух, которые получила тетка.

Линетт поджала губы и обмахнулась кружевным веером.

– Но вы ведь даже не попробовали ни одного, я права?

Миллисент открыла рот, чтобы возразить, но вместо этого честно призналась:

– Да.

– Очень жалко, но я понимаю, почему это так.

– Неужели? – Миллисент не была уверена, что Линетт понимает, почему у нее не было желания съесть хотя бы одно пирожное.

– Вам не хотелось быть похожей на остальных, да?

Вообще-то у Миллисент не было желания вести подобные разговоры ни с Линетт, ни с кем-либо еще.

– Что вы хотите этим сказать?

– Вы надеялись, что лорд Данрейвен будет относиться к вам иначе, чем ко всем другим молодым леди, которым он наносит визиты. Вам хотелось, чтобы он был настолько околдован вами, что пирожные просто вылетели бы у него из головы.

Так оно и было, когда он пришел в первый раз. Правда, Чандлер забыл о пирожных только потому, что он был расстроен, поняв, что Миллисент собирает слухи для раздела лорда Труфитта, а не потому, что она его околдовала.

– Вы, Линетт, иногда бываете слишком прозорливы.

– Это так. Как, например, только что – ведь я поняла, что вы ищете не меня. Вы смотрели на лорда Данрейвена, не так ли?

Миллисент улыбнулась.

– Это только отчасти правда. Мой взгляд сам собой упал на него несколько минут назад, когда я искала вас и леди Хиткоут. – Миллисент опять окинула взглядом зал, притворяясь, что ищет виконтессу. – Я знаю, что скоро леди Хиткоут объявит, что нам пора идти. Я хотела пойти к столу с закусками и в дамскую комнату, чтобы посмотреть, нет ли ее там. Не хотите ли пойти со мной?

– С удовольствием, – сказала Линетт, и они направились к дверям. – Вы в него влюблены, да?

Миллисент внутренне окаменела. Линетт задала этот нескромный вопрос с такой легкостью, словно спрашивала о погоде. Миллисент не была готова откровенничать с подругой.

Ей ничего не оставалось, как спросить:

– Что? В кого?

– Конечно, в лорда Данрейвена.

– Нет, нет и нет. А разве заметно?

Линетт тихо рассмеялась.

– Для меня да, но, надеюсь, ни для кого больше.

– Я тоже надеюсь, – сказала Миллисент, чувствуя себя разоблаченной больше, чем ей хотелось бы. И неужели она действительно призналась, что влюблена в лорда Данрейвена?

– Вспомните, я предостерегала вас от него в первый же мой визит к вам.

Они вошли в дамскую комнату, но поскольку виконтессы там не оказалось, сразу же направились к столам с закусками.

– Я помню, но предупреждение пришло слишком поздно. Тогда я уже познакомилась с ним и была им пленена. Но вы ведь никому не скажете?

– Конечно, нет. Он так привлекателен, что устоять трудно. Я знаю, что значит любить того, кто совершенно для тебя недосягаем.

Миллисент перестала думать о себе и сосредоточилась на подруге.

– Вот как?

– О да. Я знала, что он никогда не обратит на меня внимания, но все равно мечтала о нем.

Миллисент почувствовала, как у нее сжалось сердце. Ей следовало бы знать, что родимое пятно не помешает Линетт полюбить и не должно было бы помешать мужчине полюбить ее. Она – человек сердечный и замечательный.

– Как жаль. И ничего нельзя изменить?

– Нет, нет. Он уже женился, и вид у него счастливый. – Линетт улыбнулась. – Теперь скажите, могу ли я огорчаться, если он счастлив?

– Тогда и я буду смотреть на лорда Данрейвена так же. Если он будет счастливым холостяком всю свою жизнь, я тоже буду счастлива за него.

– Возможно, ваше воображение пленит какой-то другой привлекательный человек здесь, в Лондоне.

«Никогда».

– Все может быть, Линетт. Если это произойдет, будет замечательно, если же нет, то, как и вы, я буду довольствоваться чтением, писанием стихов и рукоделием. Но ведь если у меня есть надежда, надежда есть и у вас.

Линетт рассмеялась, а Миллисент мысленно отметила, что за закусочным столом виконтессы тоже нет. Она повернула в сторону парадной гостиной, где многие гости проводили большую часть вечера.

Когда они вошли в эту комнату, Линетт простилась с Миллисент, и глаза Миллисент мгновенно принялись оглядывать гостиную в поисках Чандлера и дам из ее списка. Прежде чем она успела оглядеть все углы, закоулки и небольшие группки людей, к ней подошел Чандлер. Он взял ее руку и поцеловал, его синие глаза ласкали ее.

От его прикосновения восхитительные мурашки побежали по телу Миллисент. Перчатки не мешали ей ощущать близость Чандлера.

«О, как я буду скучать по тебе».

– Как вы себя чувствует в столь поздний час, мисс Блэр?

– Хорошо, сэр, а вы?

– Теперь, когда я рядом с вами, лучше.

Миллисент хотелось бы, чтобы ее тело не реагировало на его лесть, но она давно уже отказалась от попыток оставаться равнодушной к словам Чандлера.

– Я видела, как вы танцевали и беседовали с друзьями.

– Я рад, что вы заметили мое присутствие.

– Вы знаете, я весь вечер ждала, когда же вы расскажете мне, что вам стало известно от вашего сыщика. Боюсь, вы нарочно заставили меня ждать.

– Вот как? Так не перейти ли нам прямо к делу?

– Пожалуй. У нас не слишком много времени для разговора наедине.

– Это вы виноваты. Скажите только слово – и я буду ждать вас в вашем саду сегодня ночью.

Миллисент знала, что он так и сделает, стало быть, соглашаться было нельзя даже в шутку. Она огляделась. Рядом никого не было. Час был поздний, и толпа гостей редела.

– Вы знаете, Чандлер, что я не могу на это согласиться. Давайте поговорим, пока у нас есть такая возможность.

– Прекрасно. У меня появились новости. Сегодня я говорил с Доултоном. Он с легкостью выяснил о лорде Дагдейле все, что меня интересовало. Ваш источник был прав. В настоящее время у Эндрю действительно финансовые затруднения.

Миллисент было приятно, что Чандлер рассказал ей об этом. Ведь он мог бы и утаить от нее эту информацию, и она ничего не узнала бы.

– Грустно слышать это. Я знаю, вы надеялись, что это не так.

– Да. Но хорошо хотя бы то, что положение его не настолько плохо, чтобы оно вынудило его прибегнуть к кражам. Его средства невелики, но они есть, и, судя по изысканиям Доултона, Эндрю предпринимает надлежащие шаги, чтобы погасить долги.

– Ну что же, значит, для него еще не все потеряно.

– Да. Даже если он присутствовал в каждом доме, где совершены кражи, все же можно спокойно допустить, что он не вор.

Миллисент кивнула:

– Я склонна согласиться.

Она не могла не восхищаться Чандлером хотя бы уже потому, что он пытался найти возможность оправдать своего друга.

– Кроме того, Доултон дважды проверил список гостей и выяснил, что леди Линетт, леди Хиткоут и миссис Мур – все они были в каждом доме, где совершалась кража. Миссис Хоникатт на моем вечере не было.

– Значит, ее можно вычеркнуть из нашего списка.

– Да.

– А что нам известно о мужчинах?

– Это будет немного дольше. – Чандлер приблизился к ней и улыбнулся. – Пожалуй, нам стоило бы встретиться в другой раз, чтобы досконально обсудить это.

– И все же я настаиваю на том, чтобы вы рассказали сейчас.

– Вы строгий начальник, мисс Блэр.

– Это потому, что вы хотите игры, а это дело, которое требует серьезного отношения.

– Прекрасно. Я продолжаю, однако лишь с тем условием, что потом мы отвлечемся отдел и немного погуляем по парку.

От возможности побыть с ним наедине у Миллисент участился пульс. И она только надеялась, что Чандлер не заметил, как ей не терпится осуществить эту прогулку.

– Мы сократили список, оставив в нем самых высоких мужчин, которые присутствовали на всех вечерах, где совершились кражи. Таких оказалось меньше двадцати.

Миллисент нахмурилась.

– Все равно это очень много.

– Конечно, но лучше, чем почти пятьдесят, с которых мы начали. Завтра с утра Доултон проверит банковские счета этих людей, чтобы узнать, кто из них испытывает финансовые затруднения.

– Это еще больше сузит поле поиска. Откровенно говоря, не могу себе представить, для чего еще человек станет красть, если не ради денег.

– Полагаю, что есть и такие, кто крадет для забавы, или это клептомания, но в данном случае обе эти причины кажутся мне притянутыми за уши.

– Мне тоже. Но мы делаем успехи в сокращении наших списков.

– Похоже на то. – Чандлер шагнул еще ближе. – Я заметил, что ваша улыбка сегодня не очень-то веселая. Что-нибудь случилось?

«Да».

– Нет, все в порядке. – Миллисент попыталась подтвердить свои слова улыбкой, но не сомневалась, что ей не удалось обмануть Чандлера.

– Я скучал по вас. Мне очень хотелось повидаться с вами, но я выполняю данное вам обещание.

Она попробовала обратить его слова в шутку:

– Что и делает вас совершенным джентльменом.

– Я говорил вам, что умею им быть, но это превращает жизнь в кошмар.

Миллисент рассмеялась.

– Вы восхитительный повеса.

– А вы просто очаровательная женщина.

– А вы пытаетесь переменить тему. – Она принялась оглядывать комнату. – Никак не могу найти леди Хиткоут. Я искала ее, когда вы подошли.

Обернувшись через плечо, Чандлер сказал:

– Можете не искать. Вот она идет. – Вдруг глаза его сузились. Брови сдвинулись. – Миллисент, посмотрите на ее юбку спереди. Немного странные очертания, вам не кажется?

Миллисент обернулась и посмотрела на крупную женщину, шагающую по комнате. Ее взгляд упал на юбку виконтессы. Платье, надетое на ней, было с высокой талией, оно прилегало под грудью и падало вниз длинной, густо присборенной юбкой. Шла виконтесса напряженно, словно что-то ее сковывало, и под юбкой у нее – ниже живота и выше колен – была какая-то странная выпуклость.

Чандлер был прав. Под ярдами ткани, из которой была сшита ее юбка, что-то было скрыто.

Миллисент охватила дрожь. Она посмотрела на Чандлера:

– Я думаю... вы ведь не предполагаете...

– Что у нее что-то спрятано под юбкой? – договорил за нее Чандлер.

Она заглянула ему в глаза.

– Выбросьте это из головы. Это немыслимо.

– Но для нас не является секретом, что вора следует искать среди тех, кто свободно может приходить и уходить с любого приема, – осторожно напомнил ей Чандлер.

Миллисент снова посмотрела на леди Хиткоут и абсолютно ясно увидела, что под ее юбкой что-то есть. Сердце у нее сжалось от дурного предчувствия.

– Что же нам делать?

– Пока не знаю, но что-нибудь придумаем.

– Этим следует заняться безотлагательно, поскольку леди Хиткоут идет прямо сюда вместе со своим мужем. Наверное, они собираются сообщить мне, что нам пора уходить.

– Виконтесса не уйдет, пока мы не узнаем, действительно ли она прячет что-то под платьем, – пробормотал Чандлер очень тихо, потому что Хиткоуты уже подошли.

– Лорд Данрейвен, как вы провели вечер? – без намека на улыбку спросил виконт, как обычно неестественно высоко держа голову.

– Благодарю вас, хорошо. А как вы и ваша супруга?

– Мы тоже самым приятным образом.

Чандлер обратился к своей жертве:

– Вы выглядите сегодня прекрасно, виконтесса.

Та едва заметно улыбнулась.

– О, благодарю вас, сэр, но боюсь, что на этом наш вечер завершился. Я несколько устала и собираюсь ехать домой. Вы готовы, Миллисент, милочка?

– Да, конечно.

– Хорошо, тогда мы откланиваемся.

–Лорд Хиткоут, – сказал Чандлер, быстро переглянувшись с Миллисент, – вы на возражаете, если я вместе с вами пройду к каретам?

– Нисколько, милорд. Буду только рад, если вы присоединитесь к нам.

Миллисент была спокойна и внимательна. Они задержались, чтобы надеть плащи. К счастью, виконтесса не пыталась занять ее разговором. От взгляда Миллисент не ускользнуло, что ее милость мгновенно закуталась в свой просторный плащ, словно ее ожидал резкий зимний холод, а не приятный весенний вечер. Свой плащ Миллисент надела, как того требовала мода – чтобы он свободно свисал с плеч.

Ей не хотелось верить, что женщина, которая опекала ее эти три недели, оказалась воровкой. Леди Хиткоут была с Миллисент заботлива и внимательна, и теперь девушке казалось ужасным то, что ей сейчас предстояло сделать.

Миллисент слышала, как виконт и Чандлер, ушедшие вперед, разговаривали, дожидаясь, пока подадут их экипажи. Что она может сделать? Протянуть руку и схватиться спереди за платье леди Хиткоут? Потребовать, чтобы та подняла юбку? Нет, мысль о том, что будет, если все окажется ошибкой, была слишком чудовищна. Но нужно же что-то сделать!

Подали их карету, кучер соскочил на землю и открыл дверцу.