Текст книги "Ночь с братом мужа (СИ)"

Автор книги: Амелия Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Часть 13. Александр

– Зачем звал? – поинтересовался я у брата, настоявшего на моем визите в семейный особняк, где я старался не появляться в последние дни. В конце концов так было лучше для всех и особенно – для Миры.

При мысли о ней аж челюсти сами собой сжались. Снова бесполезной, но неконтролируемой волной откуда-то с глубин души поднималась злость. Неужели ее и впрямь все устраивало, раз она до сих пор торчала тут? Неужели даже спектакль, который ее дорогой муженек закатил в ресторане, ни о чем не заставил ее задуматься? Или для нее такие игрища были не в новинку?

Я поморщился мысленно, теперь уже досадуя на себя за то, что меня это задевало. Что раздражало то, что она до сих пор не унесла ноги от этого оборотня в галстуке от Армани. Просто потому, что мне этого хотелось. Но, конечно, не Мире. Такие наивные, как она, очень неохотно открывают глаза, чтобы увидеть правду. А может, ее вообще все устраивало. Разве не вдоволь я ошибался в людях, чтобы теперь ничему не удивляться? Однако в этот образ чистой неиспорченной девочки почему-то верил.

– Есть серьезный разговор, – заявил братец, устроившийся за столом отца и в его же кабинете, как хозяин. А впрочем – почему как? Ни для кого не было секретом, кто в итоге получит драгоценное папочкино наследство. Ну, если от него хоть что-то останется.

– В пять минут уложишься? – хмыкнул я, устраиваясь напротив Ника и закидывая ноги прямо на стол, тем самым выказывая свое полное презрение и брату, и всему, что меня окружало.

– Я требую, чтобы ты больше никогда не появлялся в этом доме! Тебе здесь не место! – прогрохотал Ник в ответ.

Мои брови резко взлетели вверх. Я смотрел на его лицо, которым он старательно изображал из себя авторитета, несколько секунд, а потом громогласно расхохотался.

– Ты… требуешь? – повторил, когда удалось наконец отсмеяться и одним быстрым движением оказался на ногах. Нависнув над столом, взял брата за галстук и притянул к себе, промурлыкав:

– Видишь ли какое дело, малыш Никки… кого бы ты из себя ни корчил, этот дом и все остальное, чем владеет семья, тебе пока не принадлежат. И ты не сможешь меня никуда выпереть по одному лишь щелчку пальцев, как у тебя это обычно прокатывает с другими.

Я презрительно отбросил от себя галстук брата, да и его самого с ним вместе. Рухнув обратно в кресло, он прошипел оттуда:

– Я найду способ от тебя избавиться!

Я криво усмехнулся в ответ:

– Неужели? И как же? А впрочем, позволь угадаю! Ты позовешь мамочку и пожалуешься на меня! «Подтереть тебе попку, Никки? Хочешь яблочко, малыш Никки?» – насмешливо сымитировал я голос матери.

Братец аж побелел, но, поднявшись на ноги, на удивление хладнокровно отчеканил:

– Я знаю, чего ты добиваешься. Хочешь отобрать у меня Миру! Но я не позволю тебе ее получить!

– Она мне и не нужна больше, сколько раз тебе говорить? – пожал я плечами. – Смирись с этим. Или напомнить тебе, что это со мной Мира была в вашу первую ночь, малыш Никки? Это подо мной она стонала и извивалась. Это ты проиграл мне свою собственную жену! А теперь наказываешь ее и пытаешься воздействовать на меня тем, что она твоя. Да владей, не жалко, в отличие от тебя я умею делиться, – цинично усмехнулся я, хотя все внутри протестовало против сказанного. Но иначе было нельзя.

Впрочем, мои последние слова потонули в резком глухом стуке. Будто кто-то опрокинул старый ночной горшок, который все еще можно было найти в этом доме. Ну или уронил папашин посох из эбенового, страшно сказать, дерева, но не суть. Ясным было одно – мы совершенно очевидно находились в этой части дома не одни.

– Ты это слышал? – спросил я брата, но тот только отмахнулся:

– Не меняй тему! Я тебе не верю!

Кинув на него уничижительный взгляд, я быстро прошел к двери кабинета и обнаружил там… нет, не горшок и не посох. А Миру, лежавшую на полу без чувств.

И это зрелище неожиданно так напугало, что я инстинктивно подхватил ее на руки и понес наверх. Хотя стоило, конечно, предоставить все это законному мужу, которому я сейчас рассказывал, как мне безразлична его жена, но в тот момент я просто ни о чем не думал. Тревога сама гнала меня по лестнице к спальне.

Распахнув дверь плечом, я уложил Миру на постель. Прощупал пульс и проверил дыхание, и, придя к выводу, что это обычный обморок, сумел успокоиться. Дальше действовал хладнокровнее – быстро избавил ее от верхней одежды, включая кружевной бюстгальтер (интересно, это для малыша Никки она так вырядилась?) и прыснул в лицо холодной водой. Когда это не помогло, огляделся, не особо рассчитывая найти здесь старый добрый нашатырь и ожидаемо не нашел. Поэтому сунул ей под нос первые попавшиеся духи, стоявшие на туалетном столике. Пахли они и в самом деле убийственно.

И тут она наконец закашлялась. Жадно хватая ртом воздух приподнялась и снова рухнула на постель. Простонала беспомощно:

– Никита?

Я склонился к ней и привычным насмешливым тоном заметил:

– Жаль тебя огорчать, но нет.

Мира распахнула глаза, уставившись на меня с растерянностью, которая вдруг резко сменилась отвращением.

Ясно. Похоже, кое-кто слышал из нашего с Никки разговора самое интересное.

– Что ты тут делаешь? – поинтересовалась Мира на удивление спокойно, но глаза все же отвела, будто смотреть на меня было выше ее сил.

– Привожу тебя в сознание, – пожал я плечами с прежним беззаботным видом, хотя сердце билось о грудную клетку тревожно и оглушительно, как в набат.

– Слоном? – хмыкнула она в ответ, кивая на флакон «Кензо» в моих руках.

– Подействовало же, – ухмыльнулся я и вкрадчиво добавил:

– А еще я, пользуясь случаем, вовсю пялюсь на твою грудь.

Тонко пискнув, Мира быстро натянула на себя простыню и попросила:

– Уходи.

Но я и не подумал послушаться. Вместо этого уселся в кресло напротив и утвердительно произнес:

– Ты слышала наш разговор с малышом Никки.

Она метнула на меня быстрый взгляд и, мужественно вздернув подбородок, ответила:

– А если и так? Тебе есть что сказать на этот счет?

– Мне всегда есть что сказать, – хмыкнул в ответ. – Вопрос в том, захочешь ли ты слушать.

– Точно не тебя и не сейчас, – отрезала она. – Я буду говорить только со своим мужем.

– Даже не сомневался, – презрительно улыбнулся я. – Вот только где же он, твой муж? Что-то незаметно, чтобы он спешил тебе на помощь, желая спасти от страшного дракона в моем лице!

Выплюнув последние слова со смесью отвращения и злости, я поднялся на ноги и добавил:

– Ну что ж, удачи. Даже интересно, что он тебе наплетет, но ты наверняка со мной этим не поделишься, так что…

Резко развернувшись, я пошел к двери. Уже у порога обернулся, чувствуя, что не могу уйти просто так и позволить Нику беспрепятственно сплести свою очередную ложь, как паутину.

– Мира, – начал я. – Что бы ты там ни услышала и как бы к этому ни отнеслась – я хочу, чтобы ты учла одно – для меня кое-что изменилось с той ночи. Нет, даже не так…

И именно в этот момент дверь распахнулась, впуская внутрь Ника и маячивших за его спиной прочих домочадцев.

Ну прямо вторая часть мерлезонского балета!

Часть 14. Мира

Я пыталась уговорить себя, что это сон. Все, случившееся с того момента, как я отправилась искать Никиту, чтобы его обрадовать. А вышло так, что «обрадовалась» сама. Да настолько, что этого хватило на блаженное пребывание в состоянии обморока.

Но и когда пришла в себя, отчаянно хваталась за мысль, что я сплю. Что Кензо, Саша и наша с ним беседа мне попросту приснились. И не было ужасающего понимания, что услышала самую отвратительную вещь в своей жизни.

– Мирочка! Что случилось? Мы вызвали врача! – проговорила Ольга Станиславовна, направляясь ко мне. Я же сделала знак рукой, чтобы она остановилась.

Никакого врача! Никаких осмотров! Пусть все катятся к черту, желательно как можно дальше. Пока я не разберусь со всем, ни одна живая душа знать о ребенке не будет!

– Мне не нужен врач, – отчеканила я. – Выйдите, пожалуйста, я хочу поговорить с мужем.

Саша поколебался какое-то время, но мою просьбу все же выполнил. Родители сомневались дольше, но вышли из спальни следом за ним. Прекрасно.

Откинув простыню, я встала с кровати и покачнулась. Тошнота поднималась изнутри, но теперь была связана вовсе не с беременностью. Ник тут же бросился ко мне со словами:

– Он что – тебя раздел?!

Очень смешно… Особенно если верить тому, что слышала в разговоре братьев.

– Нет. – Я отпихнула Никиту, чувствуя, что еще немного и тот озноб, что уже начал растекаться по телу, начнет колотить меня так, что я не смогу с ним совладать. – Я танцевала твоему брату стриптиз, – прибавила язвительно.

– Мира…

Кое-как натянув на себя футболку и джинсы, я кивнула на то кресло, из которого совсем недавно поднялся Саша.

– Садись. Я хочу услышать объяснения.

Теперь уже страха узнать, что сказанное Алексом – правда, у меня не было. Было лишь омерзение, отвращение к тому, что братья могли со мной сотворить. Но я все еще хотела знать подробности и имела на это все права.

– Мне очень жаль, что ты это услышала, – тихо проговорил Ник, когда я застыла напротив него со сложенными на груди руками.

Ах. Ему жаль, что я это услышала. Не что это случилось, а что я узнала…

– Тебе жаль, что ваши мерзости в отношении меня – больше не тайна?

– Да! Да, если тебе так угодно!

Никита порывисто поднялся, подошел ко мне и попытался обнять. Я с силой, которой даже не ожидала от самой себя, отпихнула его, понуждая отступить.

– Я виноват… Очень! Но лишь в том, что напился тогда и позволил этому случиться! Я и предположить не мог, что эта сволочь прокрадется в спальню и будет тебя там поджидать!

Голова закружилась, а комната поплыла перед глазами. Значит, это правда… и надежды на то, что со мной сыграли злую шутку – нет. В первую брачную ночь рядом был… Саша.

Вновь подкатила тошнота, но я приказала себе с ней бороться. Никто не должен заподозрить, что я беременна.

В голову стрелой влетела мысль, которая меня отрезвила. Правда, от того, что нарисовалось в воображении, пульс зашкалил, но я обязана была узнать правду.

– А на следующую ночь? На кухне? – прошептала я помертвевшими губами.

– Разумеется, это был я!

Никита снова приблизился и на этот раз с силой сжал мои плечи. Чуть встряхнул, понуждая посмотреть в его глаза. В них был страх… и такого взгляда я ни разу у мужа не видела. Тревога, смешанная с каким-то животным ужасом. Когда два зрачка – словно два бездонных темных колодца.

– Хорошо, – выдохнула едва слышно. – Но почему твой брат сказал, что ты ему меня… проиграл?

Лицо Ника сначала превратилось в уже знакомую маску. Он отступил и буквально рухнул в кресло. Прикрыл глаза рукой, а на губах появилась кривая ухмылка.

– Это дурацкая шутка, Мира. Из нашего прошлого, если можно так сказать.

Муж отнял руку от лица и добавил ровным тоном:

– Алекс начал меня цеплять по твоему поводу как только ты появилась на пороге нашего дома. Сказал, что девчонкам всегда нравились мы оба и один вполне мог заменить другого.

«Мне не жалко, я умею делиться в отличие от тебя», – всплыли в памяти слова Саши, которые выжженным клеймом остались у меня внутри.

– Продолжай, – велела Нику, с трудом узнавая свой собственный голос.

– В очередной раз, когда Алекс пытался меня задеть, я сказал, что ты никогда нас не спутаешь. Он предложил поспорить.

– И ты поспорил?

– Нет! Ты с ума сошла? Чтобы я сделал такое в отношении женщины, которую всегда хотел видеть своей женой и матерью моих детей?

Я инстинктивно положила руку на живот, но тут же убрала. Впрочем, Никита не заметил этого жеста.

– Поэтому ты меня избегал все это время? – задала я последний из волнующих меня вопросов. – Потому отстранялся?

И снова Никита приблизился ко мне. Схватил и сжал в объятиях, пока я стояла деревянной куклой.

– Да… прости. Я просто не мог! Как только представлял тебя с ним… Как только видел вас вдвоем. И не мог тебе ни о чем сказать. Хотел, чтобы это оставалось тайной всегда.

– Но ты не имел на это права! – прошипела я, высвобождаясь.

Подошла к шкафу, достала из него сумку и принялась кидать в нее все, что попадалось под руку.

– Я обязана была знать все, понимаешь? Ты должен был мне рассказать! Это моя жизнь, Ник. Моя первая брачная ночь! Моя невинность, которую я отдала черт-те кому! А то, как я переживала из-за того, что ты отстраняешься?

Я невесело рассмеялась, и в собственном смехе мне почудились нотки безуминки. Похоже, я начинала сходить с ума. Хотя, это было вовсе неудивительно.

– Мало того! Я все это время пыталась вас с Сашей помирить.

Смех стал еще более сумасшедшим. Меня вновь начало трясти. Я пихала и пихала вещи в сумку, а сама приказывала себе не думать. Не вспоминать ту ночь, когда рядом со мной был Саша. То, как он целовал меня, ласкал… как хорошо мне было рядом с ним.

– Мира, что ты делаешь? – ужаснулся Никита, подходя ближе.

Взял сумку и отодвинул в сторону. Но это меня не остановило – я подошла к туалетному столику и стала сгребать с него парфюм и косметику.

– Разумеется, я собираю вещи! – ответила с вызовом.

– Зачем?

– Ты серьезно?

Я даже приостановилась и округлила глаза, глядя на Ника. Он взаправду задавал такие вопросы? Зачем я собираю вещи?

– Ты же не думаешь, что я останусь жить здесь? Буду встречаться с твоим братом и делать вид, что ничего не произошло? Беседовать за ужином о котировках валют, или о чем вы там, черт бы все побрал, беседуете? – Закрыв сумку на «молнию», я оставила ее на постели и принялась судорожно искать в телефоне номер такси.

– Алекс больше здесь не появится, я обещаю! – с жаром заявил Никита, но в голосе его уверенности не было ни на грамм.

– Нет, Ник. Исключено. Я перееду к дедушке. Раз уж ты до сих пор не соизволил просто съехать отсюда куда подальше.

– Мира… я же говорил…

– Я знаю, о чем ты говорил! Но теперь говорить буду я!

Все же дозвонившись до такси, я получила заверения, что машина будет в течение двадцати минут. Отлично, значит надолго я здесь не задержусь.

– Ближайшие несколько дней я хочу пожить у деда. Ему совру, что ты уехал в командировку, а я сама так соскучилась, что решила погостить в родном доме. Мне нужно спокойствие. Больше – ничего. Надеюсь, в этом ты проявишь хоть каплю уважения к собственной жене!

Высказав все это, я подхватила сумку и направилась к выходу из комнаты. Никита нагнал меня на лестнице. Забрал вещи, зашагал передо мной. Едва мы спустились в холл, как из гостиной показались сначала родители близнецов, а следом за ними – Саша.

Его взгляд метнулся с меня на сумку в руках Ника, после чего вновь вернулся ко мне.

– Мирочка! Что случилось? Ты уезжаешь? – с отчаянием в голосе спросила Ольга Станиславовна.

– Мира… – это уже вступил Виктор Сергеевич. – Ник! Вы можете объяснить нам, что происходит?

– Я хочу несколько дней провести с дедушкой, – проговорила тихо, ни капли при этом не солгав.

Чем дольше находилась рядом с тем, кто сейчас буквально прожигал меня взглядом, тем сильнее становилось ощущение внутри, что я хлопнусь в обморок снова.

– Но… Никита! Что происходит? – всхлипнула свекровь.

– Мам… все потом. Сейчас Мире нужен покой.

Мы с мужем почти добрались до выхода из дома, когда рядом со мной возник Саша.

– Мы должны поговорить, – сказал он тихо, когда я повернулась к нему, хотя, один господь ведал, сколько сил мне пришлось приложить для того, чтобы не сорваться с места и не убежать куда глаза глядят.

– Отойди от нее и не лезь больше! Ты понял?! – процедил Никита, оттесняя брата.

– Прямо интересно стало, что же ты ей наплел, – хмыкнул Алекс, и я не выдержала.

Буквально выбежала из дома и устремилась к такси, которое уже ожидало за воротами. Села в машину, захлопнула дверцу, чувствуя себя в обманчиво-иллюзорной безопасности.

– Мира, я позвоню тебе… прости, что так вышло, – шепнул Ник, распахивая дверь и ставя рядом со мной сумку с вещами.

Прости, что так вышло? Прости? Господи! Да разве он не понимал, что происходило прямо сейчас? В эту самую секунду? Не видел, что наш короткий брак трещит по всем швам?

О том, что беременна, я старалась не думать, потому что эти мысли неизменно тянули за собой жуткий страх, толком не оформившийся. Лишь только на периферии сознания билась тревога о том, что я знать не знаю, кто отец этого ребенка. Но с этим я разберусь после, когда все уляжется.

– Созвонимся, – отрезала в ответ, и как только Ник закрыл дверь, хрипло шепнула водителю: – Поехали…

Часть 15. Александр

– Пойдем-ка, побеседуем, – промурлыкал я братцу, когда он вернулся в дом после того как такси Миры отъехало от особняка.

Дожидаться согласия не стал – просто взял его за шкирку и втащил в первое попавшееся помещение, которым оказалась кухня.

– Чего надо? – буквально выплюнул он наружу слова, но глаза его источали тот знакомый блеск, понятный мне одному, что означало – он чертовски доволен собой.

– Зачем так грубо? – ухмыльнулся я. – Я просто тоже хочу послушать твои сказочки, малыш Никки. Соскучился по ним прямо-таки!

– Сказочки? – осклабился он в ответ. – Я сказал жене правду!

– Да что ты? – взметнул я брови. – И какая же она, твоя правда?

– А такая, что ты пробрался к ней в постель, как насильник!

– Ооочень интересно, – протянул в ответ. – А где же в этот момент был ее любящий муж?

Ухмылка Ника стала еще омерзительнее, еще злее.

– Любящий муж, естественно, ни о чем не подозревал и будет корить себя до конца жизни, что не сумел этого предотвратить. Прямо как ты, когда…

Слушать дальше я не стал. Просто занес кулак и сделал то, что давно хотелось – вмазал им по ухмыляющейся роже брата. Обычно в наших драках он предпочитал сразу отползти, как побитый пес и пойти скулить перед родителями, но не в этот раз. Ник набросился на меня в ответ и между нами завязалась борьба. Он был слабее меня физически, но его упорство какое-то время помогло ему продержаться. До тех пор, пока я не ударил его о стену, по которой он сполз вниз, а сверху на него эпически, прямо на голову, приземлилась сковорода.

Отряхнув руки, я перевел дыхание. Следовало уйти, не мараясь об эту гадину, но это было выше моих сил. Все намерения ни за что не показывать, что меня задевает все, что касается Миры, были погашены этой вспышкой ярости от понимания, что Ник снова нассал ей в уши, а она, как минимум, его выслушала. В отличие от меня.

Стало тошно. Казалось, я давно с этим смирился – все видели во мне какого-то отброса, позор семьи, а в Нике – ангела земного. И ведь мне уже давно стало на это плевать, я сам стал нести этот образ на себе, бросая тем самым окружающим вызов. Но Мира… как же передергивало от мысли, что и она такая же, как все. Что готова купиться на то, что ей заливал Ник.

Поморщившись, я направился было прочь из кухни, желая только одного – запить мерзкий привкус во рту чем-нибудь покрепче. Однако резкий рык позади меня заставил обернуться и вовремя – брат уже готовился снова броситься в атаку, как взбесившийся бык, но я успел отскочить. В итоге Ник влетел головой в дверь и выкатился в гостиную, прямо к ногам родителей.

Папаша тут же окатил меня ледяным взглядом – других, собственно, у него для меня никогда не водилось. И отчеканил:

– Я никогда не вмешивался в ваши ссоры…

– А может, стоило? – насмешливо прервал я. – Хотя нет, к чему же? Ведь все заранее вами обоими, – я метнул взгляд на мать, – было предопределено. Малыш Никки старшенький, а значит, все предназначено ему. Значит, он прав по определению, так ведь, папаня?

– Замолчи! – гаркнул отец. – Мне это все надоело! Мы больше не желаем видеть тебя в этом доме! Мы от тебя отрекаемся!

– Жаль, что вы не сделали этого еще в роддоме, – криво усмехнулся я. – Хотя тогда у вас ведь не было бы запасного колеса!

– Вон! – снова заорал папаша, а мамаша стояла рядом и только руки к груди прижимала.

– С радостью сваливаю, – презрительно хмыкнул я. – Мне тут больше нечего делать.

Я кинул взгляд на брата, который приподнялся на локте, чтобы проводить меня победной усмешкой. Снова посмотрев на папашу, я процедил с отвращением на прощание:

– Ты идиот, Виктор Сергеевич. И заслуживаешь всего того, что делает этот мерзавец. Счастливо оставаться!

В переполненном баре было именно то, в чем я сейчас нуждался – отменный выбор напитков и гомон нескольких десятков голосов, заглушавших надоедливые мысли. Хоть и не до конца.

Впрочем, самое главное решение я уже принял – мне стоило оставить Миру в покое. Если она так верила в эту сволочь – тоже заслуживала того, что он с ней творил и еще сотворит. И мне, черт бы все побрал, стоило наконец отделаться от желания показать ей, как все обстоит на самом деле. Потому что мне не должно быть важно ее чертово мнение о моей персоне! Но было.

– Привееет, – пропел рядом чей-то голосок и я, задумчиво поболтав жидкость в бокале, вскинул глаза на его обладательницу. И даже не удивился, увидев перед собой Натали.

– Какая встреча, – натянул на лицо привычную ухмылку.

Она выглядела, надо сказать… весьма вызывающе. Вызывающе весьма определенные желания. Броское красное платье с вырезом, который приоткрыл бедро, когда она устроилась на соседнем стуле. Боевой раскрас, под которым не распознать истинного лица. И взгляд голодной мартовской кошки, готовой на все.

– И как это тебя еще не украли, – насмешливо заметил я, возвращаясь глазами к ее лицу.

– Возможно, я просто ждала одного… весьма конкретного похитителя, – кокетливо взмахнула она длинными ресницами.

Намек был яснее ясного. И не было ничего проще, чем принять это открытое приглашение в постель. В конце концов, ведь клин клином вышибают, не так ли?

– И что же, ты тут совсем одна? – продолжил я эту игру.

– Ну, я хотела взять с собой Миру, – поморщилась в ответ Натали, – но в ее положении…

Она осеклась, а я закашлялся, подавившись коктейлем от услышанного. В каком-таком, черт возьми, положении?

Натали тоже, очевидно, сообразила, что сболтнула лишнего и тут же поспешно добавила:

– Я имею в виду ее замужество! Ей теперь не по статусу ходить в такие места.

Она лгала. Я не сводил взгляда с ее лица и мог бы поклясться – Натали лгала. А это значит…

У меня все внутри похолодело. Мира могла оказаться беременна. Я не использовал защиту ни разу, полагая, что глупая девчонка пользуется таблетками. А она, значит, была весьма не против начать рожать новых Вознесенских!

А может, это был вообще не мой ребенок. За прошедшее время малыш Никки вполне мог переступить через свою брезгливость и залезть к ней в постель. И эта мысль вызывала еще большее отторжение, чем перспектива самому оказаться папашей.

Нужно было выяснить правду. Нет, не так. Для начала ей придется выслушать, как все было на самом деле, а потом… я найду способ узнать, добрался ли этот мерзавец до главного лакомства.

– Извини, мне нужно идти, – сказал я поспешно Натали, выбираясь из-за стойки.

Погруженный в свои мысли, я перестал улавливать вокруг себя что бы то ни было. И не заметил ни тени, следовавшей за мной по пятам, ни тяжелых шагов, когда запрыгивал на мотоцикл, чтобы немедленно мчаться к Мире.

Только резкая, невыносимая боль, прорезавшая тело в один миг, вернула меня к реальности. Но ненадолго. Испуганный женский вскрик – последнее, что отпечаталось в сознании перед тем, как мой мир погас.