Текст книги "Личный помощник группы "Фокс (целиком) (СИ)"
Автор книги: Аме Юки
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
– Нет, нет!!! Хлоя, почему? Почему, ты опять такая?!
Я спокойно посмотрела на него и уточнила ровным голосом, лишенных интонаций:
– Какая такая? Я это я.
– Да нет же! – парень отчаянно взмахнул рукой, пытаясь донести до меня свою мысль. – Это не так!
Я подошла к нему, невозмутимо встав рядом:
– Будешь завтракать?
Юджин опустил глаза и тихо сказал:
– Не знаю... наверно...
– Ладно, посмотрим, что у нас есть. – открыла я холодильник, заглядывая внутрь. – Как насчет яичницы?
Певец, не отвечая, прошел к панорамным окнам, за рояль и, отвернувшись, стал смотреть на улицу.
Что ж, сделаю на свой вкус.
Через несколько дней, пока я была дома одна, у меня зазвонил телефон и на экране высветилось имя: Бриан. Я слегка удивилась, у нас вроде пока не было никаких с ним проектов и ответила:
– Да, слушаю. Здравствуй, Бриан.
– Хлоя, привет! – раздался бодрый голос режиссера. – У тебя есть на вечер планы?
– Э, нет, вроде. У Фоксов будет концерт, так что я им не требуюсь.
– Отлично! Давай вместе поужинаем сегодня вечером. Мне с тобой надо кое-что обсудить. Если я закажу столик на 8 часов, тебе будет удобно?
– Хорошо. – все было как-то очень быстро. – А форма одежды парадная? – спросила я улыбаясь.
Мужчина засмеялся:
– Да, наверно, парадная. Я заеду за тобой. До вечера!
– До вечера. – отозвалась я и Бриан повесил трубку.
Он как всегда решает все вопросы очень оперативно. Я взглянула на часы: времени на подготовку у меня было достаточно, можно даже полежать в ванне с пеной.
На такой случай у меня имелся парадно-выпускной наряд. Как утверждала моя мама, у каждой девушки должно быть маленькое черное платье и тогда она не пропадет в любой ситуации. У меня к моему спасительному платью, честно скажу недорогому, еще имелись черные туфли-лодочки и маленькая сумочка.
Я все это называла про себя "боевой костюм" и практически никогда не носила.
Накинув махровый халат, я села перед зеркалом, чтобы сделать гладкую, вечернюю прическу и изобразить на себе "смоки-айс". Удивлены от того, что я знаю, что это такое?
Сюрприз-сюрприз!
В черной дымке глаза заиграли совсем иначе. Я достала из шкафа платье, в защитной упаковке. Даже гладить не надо. Оно представляло собой приталенное платье-футляр, длиной до колена и с прямоугольным узким вырезом. Я дополнила его ремешком-цепочкой, а на плечо повесила сумочку на длинном ремешке, тоже в виде золотистых звеньев.
Последними надела туфли и оценила получившийся результат. Из зеркала на меня смотрела элегантная молодая женщина, даже немного таинственная.
Такой я тоже умею быть. Было бы желание.
Я написала Юджину сообщение о том, что сегодня ужинаю не дома и вернусь поздно. Стоило мне это сделать, как раздался телефонный звонок. Это был Бриан. Он уже подъехал и ждал меня около ворот.
Я мазнула губы почти прозрачным блеском – еще один подарок от Марка и Гарта и, цокая каблуками, вышла из квартиры.
Мужчина встретил меня около машины, открывая дверь и говоря:
– Восхищен!
Я засмеялась:
– Бриан, давай, не так официально!
Он тоже рассмеялся и занял место водителя.
Ресторан располагался на последнем этаже делового центра. Нас проводили к столику около окна, из которого открывался вид на город в ночных огнях. Я задумчиво рассматривала длинные полосы уходящих вдаль фонарей и попросила Бриана самому сделать заказ.
Нам принесли черные квадратные тарелки с поджаристыми отбивными и с красивыми узорами соуса на них. И отдельно нарезку овощей. От вина я отказалась.
– Хлоя. – наконец заговорил режиссер, загадочно улыбаясь. – У меня к тебе деловое предложение. Хотя, сейчас, – он сделал многозначительную паузу, – я готов сделать тебе предложение и совсем иного рода.
Я тоже улыбнулась, но пригрозила ему пальцем.
– Ладно, если о деле, то я хотел бы работать с тобой и дальше, не только для Фоксов, но и для других исполнителей. После наших последних клипов, на меня посыпались предложения о работе.
Я удивленно смотрела на мужчину напротив:
– Бриан, я экономист, почти.
Он засмеялся и откинулся на спинку стула:
– Да, знаю я, Хлоя. Но это полная чушь! Ты безумно талантлива и это такая же правда, как и то, что ты сногсшибательно выглядишь.
Я слегка хмыкнула на его комплимент:
– Благодарю. Но я все уже знаю про свое будущее. И оно никак не связано с киношной сферой, прости, если грубо прозвучало.
– Нет. – Бриан покачал головой. – Я ценю откровенность. Но позволь мне договорить: да, сейчас у тебя, конечно, не достает необходимых знаний, как ты сказала в "киношной сфере" и тебе надо этому учиться. Нет, не перебивай меня! Поэтому, у меня есть еще одно предложение и оно даже более необычное, чем первое.
Я недоуменно подняла брови.
– Как ты знаешь, я сам только недавно получил диплом и я проходил обучение у совершенно гениального человека. Да я голову был готов отдать, чтобы попасть к нему на курс! Легенда! И сейчас он продолжает следить за своими учениками, тем более, я надеюсь, что у нас сложились с ним действительно доверительные отношения за время моей учебы. Хотя он очень не простой человек! Так вот, недавно он позвонил и прямо спросил, кто мне помогал в последних работах для Фоксов. Все же, он хорошо знает мою руку.
Режиссер наклонился вперед над столом:
– Хлоя, я, правда могу, и наверно, довольно талантливо сказать, как снимать, какие приемы использовать, но ты можешь сказать Что снимать и твой взгляд на мир удивительный. Ты это понимаешь?
Я нахмурилась и искренне ответила:
– Бриан, боюсь, ты видишь жемчуг в простых камнях.
Но мужчина лишь захохотал в голос:
– О, вы с ним прекрасно поладите! Я жажду посмотреть и послушать ваши диалоги с Вацлавом. Это мой учитель. Ладно, Хлоя, обещай, что подумаешь, хорошо? Только позвони и я вас познакомлю. Он сказал, что хотел бы на тебя посмотреть, а это дорогого стоит.
Я даже не знала, что ответить. Поэтому следующий час мы просто говорили о жизни, неторопливо доели ужин, потом еще и десерт и Бриан отвез меня обратно.
12.
Когда я открыла ключом дверь, в гостиной горел свет. Значит, Юджин уже вернулся. Я прошла вперед и заглянула в зал. Певец спал на диване, слегка укрывшись пледом. Я скинула туфли, чтобы не шуметь и аккуратно, мягко подошла к нему, собираясь поправить съехавший клетчатый плед, но когда я взяла за ткань и, наклонившись, потянула ее к плечам Юджина, он открыл глаза и резко спросил меня низким голосом:
– Где ты была?
Я непроизвольно вздрогнула и выпустила плед из рук, потому что, мужчина, в упор смотревший на меня холодными глазами, был совершенно не похож на привычного смешливого Юджина. Он был какой-то опасный, взрослый и чужой.
Я неловко улыбнулась:
– Ужинала с другом, я тебе писала. – и начала разворачиваться, чтобы уйти.
Но быстро сев, Юджин, неожиданно, схватил меня за руку и быстрым движением опрокинул на диван, нависая сверху на вытянутых руках и плотно сжимая мои бедра своими коленями.
Не пошевелиться.
Сердце забилось очень сильно, но я лишь прямо и спокойно посмотрела ему в лицо снизу вверх и сказала:
– Не смешно.
– А я не смеюсь. – мужской голос был серьезный. – Может, я еле сдерживаю себя.
Его волосы свесились вниз отдельными прядями, а взгляд был требовательный, жесткий. Широкие плечи закрывали весь обзор.
Я невозмутимо и иронично фыркнула:
– Ты переигрываешь!
Этот чужой Юджин немного склонился ко мне и вкрадчиво зашептал:
– А если, я все время играю?
Я прикрыла глаза, чтобы не видеть так близко его лицо и обдумать услышанные слова.
– Нет. – посмотрела я строго и уверенно в его глаза. – Ты сейчас пытаешься казаться взрослее, но на самом деле, остаешься все тем же Юджином, который не умеет отвечать за свои поступки, заботиться о себе или о других. Все! Концерт окончен!
И резко оттолкнув его левую руку, встала, подобрала по дороге туфли с пола и отправилась к себе в комнату.
Он остался сидеть на диване.
Хотя моя походка была спокойной, я не буду вам врать, что, прикрыв за собой дверь, я не защелкнула замок и что мои пальцы не дрожали, когда я не с первой попытки смогла расстегнуть молнию на платье.
На следующее утро, мы оба сделали вид, что ничего не было и продолжали общаться, как обычно, если только чуть меньше, чем раньше. Юджин был такой же, как всегда. И вроде все было как обычно, но...
Сегодня у группы «Фокс» брали интервью прямо в студии, точнее у каждого участника по отдельности, но т.к. Санму не отличался особой разговорчивостью, то его быстро отпустили и он поднялся ко мне в общую комнату.
Я доделывала очередной реферат в ноутбуке, но делала это почти автоматически, не вникая в суть текста. Мысли в последнее время были где-то далеко.
Неожиданно, Санму подошел близко ко мне и позвал:
– Хлоя!
Я подняла глаза и улыбнулась, он нечасто ко мне обращался, хотя все всегда замечал и был очень предупредительным.
– Да?
– Пойдем со мной. – сказал музыкант спокойно и сразу направился к выходу.
Я быстро сохранила документ и последовала следом. Мы пришли в зал, где обычно проходили их репетиции. Сейчас здесь никого не было. Санму прошел к ударной установке и кивнул мне на нее:
– Садись.
– Что? – я честно ничего не понимала.
– Просто садись. – еще раз указал он мне на свой стул.
Мне ничего не оставалось, и я послушно заняла место перед барабанами.
Ни разу еще не касалась этого инструмента.
Санму достал из кармана палочки, с которыми он никогда не расставался и протянул мне:
– А теперь, бей. – вдруг сказал он.
Я сидела с палочками в руках и чувствовала себя полной дурой, поскольку все было не понятно и очень странно.
Я умоляющее посмотрела на молодого человека. И он сказал чуть больше:
– В первый раз я сел за барабаны, потому что не имел возможности выразить свои эмоции. Я тогда жил в Индии, в закрытой касте. И ни семья, ни обстоятельства не позволяли мне как-то проявлять себя. Поэтому, – наклонившись, Санму обхватил ладонью мою руку с зажатой палочкой, – просто бей!
И с силой замахнувшись, ударил по одному из барабанов. Оглушило громким звуком и эхом.
– Теперь сама.
Музыкант распрямился и сделал шаг назад. Если бы это был кто-то другой, я бы отшутилась или вспылила, но Санму всегда был предельно честен и это обезоруживало.
Не верю, что я это делаю.
Я взмахнула руками и не сильно стукнула палочками по поверхности инструмента.
Словно мышиный писк.
– Сильнее! – раздалось. – Подумай обо всем, что мучает тебя.
Я непроизвольно подчинилась серьезному голосу и ударила сильнее, несколько раз.
Бам! Бам! Бам!
Вибрации от палочек расходятся по кисти.
Бам! Бам! Бам!
Бело-розовые фотографии с лучами солнца на одежде...
Бам! Бам! Бам!
Испытанный страх ночью...
Бам! Бам! Бам!
Затрагивающий душу вопрос Бриана и отсутствие выбора в моей жизни...
А теперь меня уже оглушила тишина.
Палочки выпали из пальцев и я заплакала, закрывая лицо руками. Или зарыдала.
Санму подошел и молча прижал меня к себе, обнимая одной рукой за плечи. Продолжая плакать, я уткнулась в его футболку. Он молчал и просто был рядом. Мой неожиданный друг.
Мне надо уехать – мелькнула мысль в голове.
Эта сцена стала нашим секретом.
Зато теперь я отчетливо понимала, что больше ничего не понимаю и мне необходимо время для себя. Мне надо остаться одной. Поэтому на следующий день, я подошла к Хэзлу и попросила у него отпуск с открытой датой возвращения. Он обеспокоено на меня взглянул и спросил:
– Но... ты ведь вернешься?
Я прямо посмотрела в ответ:
– Я не знаю. Сейчас – не знаю.
Менеджер заметно помрачнел и вздохнул:
– Я вижу, что отговаривать тебя бесполезно, но как всем объяснить и ...
– Нет. Не надо ничего объяснять. Я им напишу, хорошо? А потом на какое-то время буду вне доступа. Я больше не могу... так.
– Хорошо, отдохни, восстановись и возвращайся. Пожалуйста, Хлоя!
Я улыбнулась, но не ответила.
А вечером заказала билет на поезд в родной город и собрала сумку. Только самое необходимое. Утром отвезла Юджина на репетицию, помахала всем рукой и вроде как обычно отправилась на учебу. Для всех.
Но, быстро вернувшись в квартиру, я взяла сумку и поспешила на вокзал, чтобы уже сидя в вагоне отправить всем сообщение о том, что уезжаю ненадолго отдохнуть и просила их вести себя хорошо, особенно Юджина, а затем вынула сим-карту из телефона.
Вот и все.
В ближайшее время Хэзл берет на себя обязанности курицы-наседки. А я скоро увижу родных, дом и перестану обо всем думать. Я надеюсь на это.
Родители были и бесконечно рады и шокированы моим появлением. Мы обнимались на пороге и не могли ничего сказать от переполнявших эмоций. Затем мама с гордостью и нежностью продемонстрировала, как папа с тростью и, держась второй рукой за стену, осторожно и медленно выходит из своей комнаты. Вы-хо-дит!
Могли ли мы мечтать об этом? Смели ли надеяться?
Все понимали, что до конца он, скорее всего, не восстановится, но достигнутый результат терапии был удивителен. Мы долго сидели на кухне в этот вечер, разговаривая, смеясь, не вспоминая ничего плохого. Конечно, была затронута тема моей работы. Я рассказывала родителям, что теперь являюсь ассистентом музыкальной группы.
Мама призналась, что посмотрела их клипы и что они все "очень милые мальчики".
Смех какой, надо будет ребятам рассказать, подумала я и тут же себя остановила. Ты же сама сбежала. С чего тогда желание поговорить?
Не знаю.
За следующие дни мы провели с мамой масштабную генеральную уборку, шутливо ругаясь с папой и отбирая у него "ценный" мусор. Купили немного новых вещей для дома: заменили старые шторы, уже не слишком привлекательную посуду, пушистые полотенца в ванную и, несмотря на мамины возражения, купили ей теплое одеяло.
Пока я гуляла по знакомым улицам, Фоксы не оставляли меня. Они смотрела с обложек журналов, звучали по радио, а их клипы показывали по телевизорам в магазинах и в витринах.
Я остановилась около одного монитора и вспомнила, как раньше снисходительно называла подобные группы "поющими трусами". А теперь полностью окунулась в незнакомый мир и узнала, что это тоже тяжелый труд. И долгие репетиции, и переезды, и муки рождения новых песен и концерты, на которых ты должен отдать зрителю часть своего сердца.
Я действительно уважала все это.
И нельзя отрицать, что мне было интересно вариться в подобном "компоте". А люди? Каких необычных людей я встретила!
Я не жалела о проведенном времени со всеми. Но, все же, изменения должны произойти.
Да.
Когда я, наконец, честно поговорила с собой, мне стало легче, спокойнее и я уже с улыбкой провела две недели с родными, чтобы потом снова собрать сумку и, поцеловав их в щеки, уехать обратно, в свой странный, забавный и не всегда простой "компот".
13.
По приезду я сразу позвонила Хэзлу, и мне показалось, что он искренне рад был меня слышать. На мой вопрос о том, как у всех дела, менеджер рассказал, что все прошло не так страшно, как он думал. И более того, когда он в первый раз приехал за Юджином утром, уже морально готовясь к долгим и выматывающим препинаниям, солист открыл ему дверь полностью собранным и одетым и спокойно прошел вниз в машину. Для Хэзла это событие стало подобно схождению священного огня в Иерусалиме. Я посмеялась вместе с ним и попросила его и Юджина встретиться со мной для обсуждения нашей дальнейшей жизни.
Мы пересеклись у Хэзла в офисе, где я когда-то подписывала с ним рабочий контракт. Когда я вошла, они оба занимались своими делами. Мы поздоровались, я и Хэзл довольно эмоционально, Юджин несколько тихо. Он вообще, на протяжении всей беседы вел себя очень тихо и только в конце, когда я озвучила, как я все это вижу и спросила его, согласен ли он на такие условия, певец спокойно ответил:
– Хорошо. Пусть будет так.
И больше уже ничего не говорил. Было немного странно не знать, о чем он думает.
Вот на чем мы остановились: я съезжаю с квартиры Юджина, потому что мне была нужна своя, отдельная жизнь, свое пространство, но я продолжала оставаться его помощником и ассистентом, чтобы помогать, координировать его расписание и передвижения за день.
Я хотела провести некие границы.
О том, где я собиралась жить. Нет, в старую квартиру я не буду возвращаться, к стенам, которые помнили многое и к тому же, у меня теперь есть финансовая возможность найти что-то более симпатичное.
Хэзл помог мне и дал координаты надежного риэлтора. И спустя два дня, я уже полностью забирала свои вещи из квартиры Юджина, чтобы перевести их в мой новый дом. Это был достаточно тихий район, без каких либо изысков, но располагавшийся недалеко от парка, где можно было бы совершать прогулки или даже приходить с учебниками на скамейку.
Квартира была однокомнатная, светлая и с яркими цветочными шторами на окнах. Наверное, они то меня и привлекли. А на широкие подоконники прекрасно встали горшки с цветами. Я купила желтый обаятельный абажур, накинула на диван-кровать лоскутный плед.
Как же я была счастлива, стоя посерединке своей комнаты. И очень горда.
Словно утка – посмеялась я над собой.
Раздался телефонный звонок и я ответила, даже не посмотрев на номер:
– Хлоя, ты ведь не дура? – прозвучал в ухе голос Бриана.
– Эээ... – немного опешила я. – Судя по твоему тону и вопросу, ты собираешься утверждать обратное.
Мужчина засмеялся:
– Если нет, то быстро собирайся, через полчаса я заеду за тобой, и мы поедем к Вацлаву. Мне сказали, у тебя новый адрес. Называй!
Решив зря не удивляться, я продиктовала адрес и прикинула, надо ли мне сильно озаботиться своим внешним видом, но потом осталась как обычно.
Ай, все равно!
Мы приехали к университету Бриана. Вокруг здания и по всем этажам носилась забавная молодежь. Кто-то пел, кто-то играл на гитарах или репетировал сцены из спектакля. Было весело, шумно. Такие яркие, звонкие, открытые.
Мы прошли на третий этаж и, оставив меня в коридоре ненадолго, Бриан постучавшись, зашел в кабинет. Скоро он с хитрым видом выглянул обратно и позвал меня внутрь.
Мужчина, сидевший за столом и печатавший что-то в ноутбуке, сразу напомнил мне ястреба. Острый профиль, нос с явной горбинкой, чуть седые волосы. Сильный, требовательный, заполняющий собой пространство.
Он хлестнул по нам словами:
– Садитесь!
И продолжил быстро стучать клавишами. Мы с Брианом сели на диван и я осмотрелась. На сенах висели многочисленные дипломы и сертификаты. На полках блестели через стеклянные дверцы статуэтки и награды.
Трепета у меня не было. Я ничего о нем не знала. Мне было совершенно не знакомо его имя и я специально не стала искать информацию об этом человеке. Бриан волновался и переживал больше меня. Он очень уважал своего учителя.
Наконец Вацлав поднялся и стремительно пересел в кресло, стоящее напротив нас, закинув ногу на ногу. Прохладные, голубые, глубоко посаженные глаза вперились в меня словно буравчики. Лицо строгое, суровое.
Я молчала, он тоже.
Все правильно, он ведь хотел только на меня посмотреть, да?
Бриан недоуменно переводил глаза на наши лица, он со смаком ожидал совсем другого.
Я внутри посмеялась и подумала, что если этот легендарный человек ждет, что я начну выкладывать что-то про себя, то он ошибается.
Что бы я ему рассказала? Про непростую историю моей семьи? Нет.
Про то, как внутри меня иногда распускаются черные цветы? Тоже нет.
Про мое прошлое или настоящее? Вот еще!
Так мы и сидели, невозмутимо глядя друг на друга. Наконец, лицо мужчины немного смягчилось, и он встал, переходя обратно за свой стол со словами:
– До завтра, Хлоя.
Я поднялась и, увлекая за собой Бриана, направилась к выходу, чтобы у самых дверей ответить:
– Пока не знаю.
И вышла в коридор. Немного замешкавшийся Бриан догнал меня в коридоре с изумлением на лице:
– Что это сейчас было?
– Ничего такого. – пояснила я. – Ваш учитель сделал мне предложение, я сказала, что подумаю.
Молодой режиссер только покачал головой:
– Вы друг друга стоите.
Затем я поехала к Юджину, но рассказать про состоявшуюся встречу не успела. Когда я вошла в гостиную, певец примерял к стене какую-то картину. Он повернулся ко мне, чтобы ответить на мое приветствие и я увидела, что именно он хотел повесить.
Нет...
– Откуда, – язык не слушался. – откуда это у тебя?
Юджин с улыбкой посмотрел на портрет:
– Невероятно похоже! Я его выкупил.
Мне кажется, я сейчас стала похожа на призрака. Или сама увидела привидение.
На картине была изображена девушка, такая юная, светлая, смеющаяся. Казалось, что она вот только к вам обернулась и счастлива вас видеть. Распущенные волосы ореолом клубились вокруг лица, играли в пронизывающих их солнечных лучах и сливались с цветущими ветками на заднем фоне.
Да, в стиле импрессионистов. Чуть зыбко, размыто, словно мечта. Неужели я была такой?
– Это не правда! – глухо выдохнула я. – Он бы не продал!
Юджин хмыкнул:
– Я его уговорил, сказал, что он не имеет права. Ты знаешь, он женат.
Я все не могла оторваться от болезненно знакомого портрета.
– Да, знаю... у него не было выбора.
Неожиданно, певец сорвался на крик:
– Перестань его защищать! Выбор есть всегда! Он мог выбрать тебя!
– Ты не понимаешь... – шепнула я.
Ты не сможешь понять династического брака. Ты не сможешь понять этот менталитет и строгое следование правилам семьи.
А мне пришлось.
В первый раз я обратила внимание на тихого японского паренька со смешным акцентом, из-за того, что его руки всегда были в пятнах краски. Он подрабатывал в том же кафе, что и я в качестве посудомойщика. Никто бы не дал ему 23 лет. Я заговорила с ним. Его звали Ичиро и он рассказал, что ушел из семьи, потому что все они были категорически против его увлечения живописью. И уже больше года он пытался выжить в этом городе, улетев так далеко, подрабатывая, где придется, чтобы все оставшееся время посвящать своей страсти.
Мы много смеялись, несмотря на сложности в понимании, а может из-за них. Я тогда была очень смешливая. А затем был год вдвоем, в той самой несуразной квартире. Блестящий, удивительный, невозможный год. Мы крутились, как могли, но были счастливы. Я привыкла к запаху краски, а он к моим выходкам и эмоциональности. Целый год из тех двух лет, что оказалось были ему даны кланом, перед тем, как Ичиро должен был занять место во главе корпорации и отдать свою руку той, с которой он был сговорен с младенчества.
Я не опишу вам мои эмоции, когда я все это узнала. Слишком тяжело.
Он плакал сидя передо мной, а я уже нет, но уехал.
Нет, не хочу. Это все в прошлом.
Я очнулась и вдруг осознала:
– Ты с ним виделся?! Но как? Как ты вообще узнал? – повернулась я к Юджину с сильно бьющимся сердцем.
Тот как-то замялся и начал оправдываться:
– Я был вынужден. Ты ведь ничего мне не рассказывала, одни намеки и отдельные слова. А потом просто уехала! Понимаешь?
Я смотрела на него и не могла поверить:
– Ты... нанимал кого-то?
Во мне все оборвалось. Словно в душе покопались грязными руками. Предали.
– Ты же мог спросить...
Юджин горько и зло фыркнул на мои последние слова, опровергая их.
Я бы рассказала. Однажды, я бы рассказала. Тебе надо было только подождать...
Все! Все! Это было слишком! Это был конец.
Я развернулась и быстро вышла навсегда из этой квартиры, из этой не начавшейся истории.
Послесловие.
Прошло полгода. Я больше не работала на Фоксов. Первые минуты Хэзл пытался меня отговорить, но, увидев мое состояние, просто отпустил. Я не могла даже слышать имя Юджина.
С ребятами мы время от времени переписываемся, но, не касаясь темы группы. Райк все также крутит романы и присылает мне смешные фотографии с подписями о том, какой же он сногсшибательный. Сейчас его пряди были заплетены в мелкие зеленые косички. Я ответила, что он стал похож на крокодила. Это его крайне возмутило.
К Санму, из Индии, наконец, смогла приехать (а на самом деле, был организован побег) его троюродная сестра, с которой они давно любили друг друга. Горюйте поклонницы синих глаз!
Чаще всего мы переписывались с Шенноном. Просто о жизни. Но недавно он написал, что на съемках встретил кого-то удивительного. Пока еще ничего не было ясно, но я уже держала за него кулачки.
Я закончила свое экономическое образование и благополучно положила диплом на полку, поскольку теперь почти каждый день бывала у Вацлава, если не была занята с командой Бриана. Наше общение с учителем протекало довольно бурно. Если он начинал свирепеть или повышать голос, то я отвечала тем же. Это его забавляло. Но Вацлав очень многому меня учил.
Еще я бывала у Марка и Гарта и именно им я доверила уничтожение своих волос. Нет, не полностью, конечно, не пугайтесь! Мне сделали боб-каре от чего я стала похожа на задорного одуванчика, особенно когда шагала в странных штанах с заплатками или в многослойных юбках. А что? Творческий человек, имею право.
Зазвонил телефон. Это Вацлав, у нас была назначена встреча:
– Да, я уже выхожу! – сказала я в трубку, но меня остановили.
– Постой, ребенок. – мужчина меня иногда так иронично называл. – Ты ведь знаешь, что Он мне не нравится, и я понимаю, что ты не хочешь о нем слышать, но не сказать тебе, чтобы ты посмотрела его последний клип, я не могу. Все, отбой!
Я удивленно слушала гудки в телефоне. Очень странно.
А потом набрала в поисковике группа «Фокс». Засветилась ссылка на их новый клип. Песня называлась «Теперь я знаю, что такое любовь».
Я открыла ролик.
Клип был очень простой. Юджин сидел на диване, облокотившись на колени и пел. Но его самого было очень мало. Все основное время занимали видео-кадры... со мной.
Нет, лица не было видно. Но это была я снята со спины, когда готовила на кухне и слегка пританцовывала под музыку, размахивая поварешкой, это я сидела в кардигане в окружении книг с вечным пучком. Просто шла впереди по улице или сидела в машине, отвернувшись в окно. Только я.
Когда он успел? Я знала, что Юджин увлекается съемкой роликов, но ни разу не замечала, чтобы он снимал меня. Как...?
Закапали слезы.
"Теперь я знаю, что такое любовь.
Ты показала мне путь,
Ты стала светом во тьме.
Тогда я не знал, что о любви не кричат,
А только тихо поют..."
– Алло.
– Я могу тебя засудить за незаконное использование личных видеоматериалов!
– Хлоя...
