Текст книги "Тернарная логика в отдельно взятом дворце (СИ)"

Автор книги: Амантий Буравсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Часть 1 ==========

Как часто в нашей жизни решающую роль играет случай? Или судьба? Или неизвестные нам математические алгоритмы? Как бы то ни было, сейчас мы хотим рассказать вам одну историю, произошедшую в далёкой Италии в далёком восемнадцатом веке.

Некая Каролина, юная красавица с приятной улыбкой, выразительными бровями и пышными формами, была служанкой в одной добропорядочной римской семье Баптиста. Жизнь у девушки была не сахар: хозяйка частенько избивала бедняжку, а сёстры издевались как могли, доводя до слёз. Причиной подобного отношения являлось то, что Каролина приходилась внебрачной дочерью покойному хозяину, а по красоте в разы превосходила его законных дочерей – старшую, Катарину, и младшую, Бьянку. Но не только в семье плохо относились к «плоду любви» покойного хозяина. Когда Каролина достигла совершеннолетия, донна Баптиста постаралась распространить ложные сведения о порочности и дурном характере своей падчерицы, дабы никто не пожелал просить руки бастарда. Особенно, если не берут замуж родных дочерей, старшая из которых была ростом под два метра и обладала вздорным характером, а младшая – нескладная коротышка, причём столь глупа, что даже дворовые мальчишки по сравнению с ней казались профессорами.

«Какое ужасное стечение обстоятельств! Ну почему все поверили злым россказням моей мачехи? Почему никто не верит мне? Я согласна уже и на простого парня со двора. У меня же такая хорошая наследственность. Вся в мать пошла. И передом, и задом, – вздыхала бедняжка, надраивая огромное блюдо, в которое красавица иногда смотрела, как в зеркало, пририсовывая себе мыльной пеной то брови, то бороду, то просто стирая ладонью пену, чтобы лучше видеть себя. – Так и помру в девках? Ах, какое расточительство! А как же хочется любви, простых ласк любимого. Грустно».

Вскоре почти весь Рим отвернулся от невинной девушки, и она осталась совсем одна. Хотя, нет. Не совсем. Нашёлся единственный человек, который вопреки всем поддержал несчастную Каролину. Пеппино Алабастри, знаменитый певец-кастрат, «примадонна» театра «Арджентино». Впрочем, грандиозным успехом синьор Алабастри был обязан не столько своему пронзительному свистящему сопрано, сколько смазливой женственной внешности: чёрные миндалевидные глаза, брови дугой, полные, чувственные губы и густые, светло-каштановые локоны «примадонны» вызывали у представителей обоего пола гремучую смесь эмоций разного характера.

Пеппино был ещё ребёнком, когда его подобрала на улице великодушная Вдовствующая Принцесса, мать принца Асканио. Оплатив маленькому Пеппино операцию, она взяла его на воспитание, уделяя юному дарованию всё своё время и совсем позабыв про собственного сына, которому доставались лишь оплеухи и пощёчины.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что принц Асканио, римский сенатор и довольно влиятельный человек, отличался скрытностью и нездоровым цинизмом, который запечатлелся едва заметной усмешкой на угрюмом лице. Асканио, единственный сын Вдовствующей Принцессы, поздний ребёнок от нелюбимого ею покойного супруга, провёл всё детство, либо закрывшись в своей комнате, либо на улице с дворовыми мальчишками, не желая мириться с присутствием в доме маленького капризного кастрата, которому позволялось очень многое, если не всё. Пеппино мог посреди ночи разбудить свою покровительницу и потребовать, чтобы ему подали мороженое в спальню, Пеппино мог посреди той же ночи сесть за клавесин и дубасить по нему кулаками, вымещая злость на вредного маэстро, который обучал его музыке. Злясь на здорового, полноценного парня, коим являлся сын принцессы, Алабастри частенько пакостил ему, воруя и пряча вещи, заливая чернилами прописи на латыни и подсыпая перец с солью в десерт.

– Когда-нибудь я убью этого Пеппино! – скрипя зубами, шипел Асканио, не смея, однако, даже пальцем тронуть любимчика своей матери.

Так продолжалось многие годы: Пеппино доводил до белого каления Асканио, а тот мысленно точил нож на вредного певца, в красках представляя, как вскроет ему грудную клетку и вытащит сердце, забрызгав его кровью белоснежные колонны во дворце.

Переломный момент наступил тогда, когда восемнадцатилетний Пеппино должен был дебютировать в опере какого-то завалящего маэстро, как полагалось в те времена, в женской роли. Асканио, кипя от злости из-за очередной выходки невыносимого певца, вломился с хорошо наточенным ножом к нему в комнату и… застыл на пороге в изумлении.

У зеркала стояла прекрасная высокая девушка в розовом платье и белом высоком парике, примеряя жемчужные бусы и кривляясь, как мартышка. Услышав, что в комнату бесцеремонно ворвались, она бросила до того томный взгляд на вошедшего, что от увиденного принцу стало не по себе. Он не догадался, что «прекрасная дама» и есть негодяй Пеппино.

– Вы кто? – задал дурацкий вопрос Асканио, словно сжигая взглядом это «чудо в перьях».

– Ах, синьор, это неважно, – закатив глаза, отвечал Пеппино, мысленно потирая руки: «Наконец-то мои магические способности «виртуоза» начали действовать! Он не сможет меня убить, рука не поднимется на такую красоту неописанную! Поздравляю, синьор Алабастри, теперь вы – настоящий фей!»

«Нет, в это невозможно поверить! – удивлялся принц. – Откуда в нашем доме взялась столь прекрасная женщина?»

Поддавшись «велению сердца» Асканио резко приблизился к Пеппино и схватил его за талию, прижимая к себе и явно давая ощутить ответную реакцию своей плоти.

«Так, а вот это мне уже не нравится, – обеспокоенно подумал Пеппино. – Надо применить противодействие, пока не поздно!»

– Я не знаю, что со мной происходит. Но у меня возникло желание разорвать это платье и взять тебя, как греки взяли Трою!

С этими словами принц поднял край юбки «таинственной незнакомки» и тут же с отвращением одёрнул. Пеппино же, воспользовавшись замешательством принца, с громким хохотом выбежал из комнаты.

– Вот теперь я точно убью тебя, кретин! – вскипел от бешенства Асканио и с ножом в руке бросился вслед «виртуозу».

Пеппино, ничуть не испугавшись, продолжая гоготать, как сумасшедший, съехал по перилам лестницы. Вбежав в кабинет Вдовствующей Принцессы, он со словами: «Ах, ваш сын меня обижает!» – просто спрятался у неё под юбкой.

Спустя какое-то время несчастный принц предстал пред потухшие очи грозной принцессы и опять получил очередную порцию розг от строгой матери.

– Как ты мог обижать моего ангелочка?! Он настоящий талант!.. – дальше старая принцесса говорить не смогла, потому что Пеппино всего час назад находился под её юбкой.

– Ах! Пеппино – тот, кому я могу доверять даже свои самые страшные секреты. Ты же, неблагодарный сын, не достоин даже коврика в моей спальне.

– Это возмутительно! – ворчал потом принц, потирая больное место. – Мне скоро двадцать пять, я вполне взрослый, состоявшийся человек, сенатор Рима, а мама по-прежнему относится ко мне, как к дрянному мальчишке! Куда Рим катится?!..

***

– Падре, помогите мне, – жаловалась пожилая принцесса своему духовному отцу. – Кажется, мой сын проявляет нездоровый интерес к моему воспитаннику Пеппино. Что мне делать?

– Увы, синьора, я могу посоветовать только один выход: как можно быстрее женить вашего сына на прекрасной, добродетельной девушке.

– Как мне выбрать лучшую из них?

– Устройте бал, на который пригласите всех, без исключения, девушек Рима. Там проверите их на соответствие и выберите лучшую.

***

Как-то раз вечером Каролина сидела на кухне и из последних сил отделяла длиннозерный рис от круглого. Ужасная рутинная работа, которую бедняжка обязана была выполнять после того, как взбалмошная Катарина перемешает крупы в корзинках, а заискивающая Бьянка сообщит об этом Мачехе.

– Неблагодарная девчонка! – послышался из дверей грубый голос донны Баптиста. – Уже три часа прошло, а выполнена лишь половина работы! Немедля бросай всё и приступай к новой задаче.

– Слушаюсь, донна Баптиста, – смиренно ответила Каролина. – Что я должна делать?

– Мне не следовало говорить об этом тебе, ибо ты не заслуживаешь, но, будучи женщиной милосердной, так уж и быть, скажу. Завтра вечером могущественный принц Асканио, римский сенатор, устраивает бал, на который приглашены все девушки Рима. И было бы величайшим преступлением отправить туда моих дочерей в старых, потёртых платьях.

– О, правда? Всех-всех девушек приглашают? – обрадовалась Каролина. – Это значит, и я могу пойти?

– Нет! Имелись в виду все девушки благородного, законного происхождения! – прогремела синьора Баптиста.

– Что ж, как вам угодно, – склонила голову падчерица, а сама подумала: «Жаль, что Пеппино давно не приходил, может быть, он знает, как незаметно пробраться во дворец и хотя бы издали полюбоваться на бал?»

– Итак, у тебя всего двенадцать часов, чтобы сшить мне и сёстрам самые красивые платья вот из этой ткани. В противном случае я сообщу кардиналу, что негодница Каролина посмела петь и играть на клавесине, и тебя повесят, как последнюю преступницу!

Каролина испугалась и поспешно приступила к работе, которая, на самом деле, занимает более двух недель. Тем не менее каким-то образом девушка справилась, и наутро все три роскошных платья были готовы.

«Без сомнений, я мастерица на все руки», – вздыхала дева, разглядывая свои творения.

Конечно, за такой короткий срок нельзя было что-то сшить долговечное, однако то, что платья оттеняли «индивидуальность» сводных сестёр и мачехи – было уже хорошим результатом. Однако…

Вместо долгожданного «grazie» донна Баптиста отвесила падчерице подзатыльник, сообщив, что воротник короче, чем должен быть, а затем, отдав Каролине распоряжения на ночь, уехала с дочерьми на карете в сторону дворца Асканио.

***

Бедняжка Каролина пустила скупую слезу служанки и со вздохом принялась за работу. Ей очень много всего нужно было сделать до утра, времени на обиды не было.

– Каролина! Ах, детка, ты что делаешь? – раздался из окна высокий мелодичный голос.

– Пеппино? Ты? – обрадовалась Каролина и поспешила открыть калитку.

Роскошная карета, запряжённая четвёркой белых лошадей, остановилась на уровне окон первого этажа, где в тот момент находилась Каролина.

Взору девушки предстал «виртуоз» римской оперы в блестящем бело-розовом платье, парике и множестве украшений. Не церемонясь, певец прямо из кареты влез в окно дома Баптиста, что в длинном платье сделать оказалось довольно затруднительно. В итоге Каролина, будучи девушкой достаточно сильной, просто втащила Пеппино с подоконника в комнату и с восхищением рассмотрела его наряд. В руках певца была светящаяся волшебная палочка, от которой исходили сотни мерцающих лучей.

– Ах, Пеппино, что за чудо у тебя в руках? – удивилась Каролина.

– О, это – моя личная волшебная палочка, одна из тех, что выдаётся каждому юному «виртуозу» при поступлении в Консерваторию. Она изготовлена из чёрной амбры и шерсти горного носорога и может исполнить любые три желания. У нас осталось всего два.

– Тогда… Пожелай, чтобы я тотчас же оказалась на балу у принца Асканио, причём в самом роскошном платье, и чтобы меня никто не узнал.

– Что ж, я попробую, – со вздохом пообещал Пеппино.

Бедняга Пеппино уже пятый год испытывал непонятное чувство к прекрасной Каролине, природу которого не мог определить и ясно сформулировать. Но что-то необъяснимое тянуло его к этой девушке. А теперь она требует от него совершенно конкретную вещь: чтобы этот «добрый фей» помог ей успешно выйти замуж за другого человека.

«Стоп. А ведь это идея! – подумал Пеппино. – Каролина поселится у нас в доме, и я получу абсолютный доступ к её роскошным формам. А принц… что ж, он слишком туп, чтобы заподозрить кастрата в порочной связи с женщиной! А возможно, если мне удастся выслужиться перед ним, то и позволит хотя бы полизать ей перед их основным актом…»

– Прелестная Каролина желает стать супругой нашего прекрасного принца Асканио? – прошептал Пеппино прямо в ухо бедной служанке.

– Ах, я не знаю. Ведь я никогда его не видела. Но замужество было бы отличным поводом для избавления меня от непосильных трудов в этом доме!

– Что ж, я попробую тебе помочь. Только зажмурься и не открывай глаза, пока я тебе не скажу, – с этими словами Пеппино взмахнул волшебной палочкой, пропев какой-то странный мадригал на латыни.

«Виртуоз» судорожно достал из мешка роскошное серебряное платье с широким кринолином и пару хрустальных туфелек. Естественно, он не сказал Каролине, что платье и туфельки украдены из театра «Арджентино». Первое принадлежало «виртуозу» Маттеуччо, страстному кошатнику, и насквозь пропахло кошками, а туфли были изготовлены для одного маленького мальчика, игравшего Амура.

– Теперь можешь открыть глаза, – загадочно сообщил Пеппино.

– Ах, какая красота! – воскликнула Каролина. – Только кошками пахнет, – прибавила она, немного поморщившись.

– Какая же ты глупенькая, Каролина, – улыбнулся синьор Алабастри. – Ведь это платье – волшебное и пропитано магическим эликсиром, привлекающим внимание мужчин.

– Тогда всё в порядке. Поможешь надеть его?

– Непременно, моя будущая госпожа, – улыбнулся синьор Алабастри. – Но перед этим я обязан осмотреть тебя.

– Зачем? – удивилась наивная служанка.

– Понимаешь, Вдовствующая Принцесса поставила условие, что в качестве невест рассматриваются только девственницы. Хоть я и верю тебе на слово, но долг перед господином обязывает меня подтвердить этот факт.

– Что я должна делать? – не понимала Каролина.

– Для начала закрой ставни. А теперь – раздевайся, – мягко попросил Пеппино.

– Ведь это не грех – раздеваться в присутствии «виртуоза»? – уточнила девушка.

– Нет, конечно. «Виртуозы» – бесполые существа, подобные ангелам. Нас не надобно стесняться.

Успокоившись и поверив Пеппино на слово, Каролина сняла своё заплатанное платье и старенькую серую рубашку, оставшись в одних туфлях.

– Теперь я попрошу тебя лечь на кушетку и согнуть ноги в коленях, – попросил Пеппино, и Каролина выполнила его просьбу.

Сгорая от какого-то странного, едва-заметного желания, «виртуоз» опустился на колени возле кушетки и провел рукой по мягкому животику девушки – от пупка до скрытой густой шелковистой растительностью тёплой расщелины, ведущей в бездну блаженства.

– Что ты делаешь? – удивилась дева.

Каролина, невинная, словно горная лань, не ведающая случки, и не подозревала, как именно проходит проверка на девственность, полностью доверившись своему давнему знакомому.

«Ах, Боже, что я делаю? Неужели это я сейчас лежу, раскрытая с самой интимной стороны перед кем-то? Но Пеппино же «виртуоз», значит это не страшно, ведь так? Однако как же проходит эта проверка? Он произнесёт ещё одно заклинание или же воздаст молитву Богу, чтобы тот указал, девственна ли я?» – думала бедная девушка, прикрывая глаза и сжимая в кулаках невидимое нечто от ощущения страха и какого-то неведомого ей накатывающего чувства.

– Проверяю, – с улыбкой шепнул Пеппино.

Его голова оказалась на уровне бедер Каролины, а в следующий миг горячий и влажный язык коснулся едва выступающего и тоже влажного бугорка.

– Ах, Пеппино… – Каролина содрогнулась от непонятного ей ощущения. По всей видимости, понравилось.

«Что это?! Как приятно… Неужели это благословение Божье? Ах, Пеппино так хорошо проверяет, в груди что-то тянет и словно лопается…»

«Виртуоз», закрыв глаза, с наслаждением ласкал возлюбленную языком, жадно слизывая выступающие капли прозрачного и терпкого «эликсира любви».

Через пару минут интенсивного воздействия Каролина, наконец, достигла пика возбуждения, сорвавшись на крик и крепко сжав коленями горящие уши Пеппино.

– Ну что, убедился? – обеспокоенно спросила Каролина, всё ещё судорожно ловя воздух.

– Да. Полный порядок, – улыбнулся Пеппино. – Давай теперь я помогу тебе одеться.

«Виртуоз» помог невесте принца зашнуровать серебристый корсет на платье, которое, однако, оказалось сильно велико Каролине, поскольку шилось на «виртуоза» с довольно широкой грудной клеткой.

– Мне великовато, – пожаловалась Каролина. – Как бы не упало посреди бальной залы!

– Не беспокойся. Шнуровка затянута хорошо и продержится часов до двенадцати ночи, – пообещал Пеппино. – Примерь вот эти хрустальные туфельки, они должны быть тебе в пору.

– Какие красивые! – воскликнула Каролина, принимая туфельки из рук «виртуоза» и осторожно надевая их на свои стройные ножки. – О да, в самый раз, даже чуть-чуть великоваты!

– Вот теперь поедем на бал, – с ослепительной улыбкой сообщил певец, страстно поцеловав в пухлые губки Каролину, отчего та заметно порозовела.

«Синьор Алабастри, вы этого достойны!»

***

Принц Асканио, двадцатипятилетний мужчина в самом расцвете сил, высокий и статный, как древний платан на набережной Тибра, в светло-сиреневом атласном костюме и белом парике, сидел в кресле и со своей фирменной кислой миной выслушивал нравоучения матери, впрочем, лишённые логики и здравого смысла:

– Вот в мои-то годы в Колизее выращивали капусту, а сейчас-то совсем его забросили! А ты сидишь здесь и мне нервы портишь, вместо того, чтобы позаботиться о будущем нашего города!

– Что делать с Колизеем, решает Папа, а не сенаторы, – буркнул Асканио, но строгая мама постучала по спинке кресла своей тростью. – Прости, я поговорю на эту тему.

Тем временем всё новые и новые девушки съезжались на самый роскошный бал во всём Риме. Вот и дочери семейства Баптиста пожаловали.

– Смотри, какие милые девушки, – её высочество показала тростью на дылду Катарину и нескладную коротышку Бьянку, при взгляде на которых принц лишь поморщился.

«Нет уж, по сравнению с ними даже Пеппино выглядит более женственным! Негодяй. Убью его завтра, после обеда. А пока что надо выбрать из того, что есть, иначе мама мне парик вместе со скальпом снимет».

Однако престарелая принцесса не заметила, как поморщился её сын. Её узкие глаза уже нашли новую цель для бесед.

– Дражайшая Моренеу, как ты хороша в этом розовом платье с оборочками! – воскликнула вдовствующая принцесса, привлекая к себе внимание проходившей мимо старой девы.

– Ах, ваше высочество, – казалось, старая приземистая старушка вот-вот растечётся лужицей чего-то розового и зловонного при виде своей давнешней собеседницы. – Как ваше здравие? Всё так же кадрите молодёжь?

– Да куда уже мне, – на дряблых щеках принцессы разлился румянец, а под набухшими веками узкие глаза довольно блеснули. – Я настолько стара, что уже редко куда хожу. А молодёжь – она совсем не та пошла.

– Действительно, – старуха будто бы подпрыгнула, отчего всё её объёмное тело под розовой тканью заколыхалось, сделав её похожей на протухшее желе или медузу. – Вы, смею надеяться, ещё помните молодого Брунио. Ах, как он танцевал!

– Не здесь же! – раздосадованно хлопнула ладонями, словно комара убила, принцесса, качая головой. А потом глянула недовольно на престарелую даму. – Ступай. Обсудим позже.

«Дражайшая Моренеу» поклонилась и мелкими шажками поспешила за идущим на выход молодым и статным мужчиной. Принцесса обмахнулась веером, обращаясь неведомо к кому:

– Её новый муж слишком молод для неё. Хотя не думаю, что она сможет усладить что-то, кроме своего взора. Ах, в мою молодость было совсем иначе! Ту же капусту…

– О, ваши высочества! – подобострастно поприветствовал принца и его мать старый «виртуоз» Маттеуччо, склоняясь в гротескном реверансе.

– Рада вас видеть, присаживайтесь в кресло, – трясущимся голосом пригласила Принцесса.

– С превеликим удовольствием, – расплылся в улыбке Маттеуччо.

– Какие новости в городе? Стара я стала, редко из дворца выхожу.

– Ах, это ужасно! – воскликнул певец. – В Тибре опять завёлся гигантский Речной Змей, который пожирает юных девушек!

– Речной Змей? Но откуда ему взяться в Тибре?

– Я видел, – отвечал Маттеуччо.

«Начинается… Не этот ли тип вчерашним вечером после мессы любезно разговаривал с кошками?» – подумал Асканио.

– Расскажите, – потребовала принцесса.

– Возвращаемся мы, значит, с моим верным пушистым Мяурицио вечером из театра. Мяурицио предложил пройтись по набережной. Как я мог отказать своему любимчику! Идём мы с ним, слушаем чаек, друг мой облизывается, вырывается из моих объятий, а я говорю ему: «Брось, дружище, чайки невкусные, они рыбой воняют…»

– Вы пробовали чаек, Маттео? – с усмешкой вмешался в разговор Асканио. – Каковы на вкус? Полагаю, их лучше подавать под белое вино, нежели под красное?

– Заткнись и не перебивай, – строго прикрикнула на сына принцесса, увидев, что Маттеуччо театрально закатил глаза. – Продолжайте.

– Вдруг… вижу – вдоль набережной стелется гигантское чёрное облако, которое шипит, как целый хор помойной братии, увидев сторожевого пса. Подойдя поближе, я с ужасом увидел, как длиннющий змей выбирается из воды и ползёт в мою сторону. Естественно, я поднял крик на весь Рим и убежал, потеряв по дороге обе туфли. А они, между прочим, были с золотыми пряжками!

– Сколько опиума вы приняли, Маттео? – с усмешкой спросил Асканио.

– Тебя это не касается, – резко ответила Принцесса. – Ты когда последний раз чистил уши?

– Тогда же, когда Пеппино, этот мальчик-который-не-сдох, сжёг в камине моё любимое полотенце!

– Мальчик, который не сдох?! Да как ты можешь рассуждать подобным образом, когда население Рима убывает с каждым днём?

– Потому что каждый день лучшие мальчики Рима умирают под ножом хирурга, а лучшие девочки Рима топятся в водах Тибра, – жёстко возразил принц, с усмешкой глядя на опешивших принцессу и «виртуоза». – Разрешите откланяться.

Бал закончился. Дворец опустел. Вдовствующая Принцесса сидела в своём кабинете и пила корвалол. Никто из пришедших на бал юных аристократок принцу так и не приглянулся. Это и неудивительно, ведь все более-менее красивые девушки были выданы замуж ещё в раннем детстве. Остались лишь старые девы, наподобие Бьянки и Катарины, которые были одержимы идеей замужества ради самого замужества.

«Если и дальше так будет происходить, то наша нация скоро окончательно вымрет, – принц погрузился в тягостные раздумья. – Кругом одни старые девы и переодетые кастраты. Неужто в Риме не осталось хотя бы одной нормальной женщины, которая подарит мне и Священным Фивам две седмицы прекрасных отроков и дев?!»

Доведённый до отчаяния принц уединился с бутылкой вина за колонной в холле и вознамерился напиться до «белых голосов в ушах», но в этот момент с лестницы раздался восторженный возглас Пеппино, который ворвался во дворец, держа за руку девушку в покрывале:

– О, мой синьор, с большим почтением и обожанием готов явить пред ваши светлейшие очи богиню красоты! Разрешите представить, Королева Ночи! – с этими пафосными словами Пеппино сорвал с Каролины покрывало, и взору принца предстало зрелище, достойное кисти всех итальянских художников вместе взятых и возведённое в квадрат.

«Неужели это принц? – подумалось Каролине, когда её взор нашёл лицо Асканио среди всех рюшек на его рубахе и завитков напудренного парика. – Какое величие! Как ему идёт эта мушка на щеке! Какие чулки, какой парик! Впрочем, лицо его так же великолепно! Морщины на лбу, как у почтенного старца. О, а его нос напоминает наш старый дверной крючок, о который я стукнулась прошлым вечером. Это судьба!»

– Великолепно, – с нескромной ухмылкой процедил принц. – Рад знакомству, синьорина. Прошу, присаживайтесь в кресло, – Асканио жестом указал потенциальной невесте её место, а сам оттащил в сторону певца и устроил настоящий допрос.

– Так, слушай сюда, – прошипел принц. – Если это очередной евнух в платье, то я вас обоих выкину вот с этого балкона. А если выживете – спущусь и по одному прикончу.

– Ты в своём уме, Асканио? – засмеялся в голос Пеппино, чем, естественно, привлёк внимание Каролины. – Грудь её видел?

– Видел, но не факт, что она настоящая! И не факт, что под платьем тоже всё нормально!

– Так проверь! – заливаясь смехом, воскликнул Пеппино и, ловко вырвавшись из цепких объятий принца, убежал вниз по лестнице, посылая воздушный поцелуй Каролине.

Девушка сделала вид, что ничего не поняла из беседы молодых людей и лишь послушно сидела в кресле, боясь подняться из-за плохо завязанной шнуровки.

Принц молча обошел вокруг кресла, оценивающе изучая незнакомку.

«Что ж, недурна собой. Главное, чтобы оказалась девушкой. Э… да хоть женщиной, мне без разницы! Надо срочно спасать нацию, не до предрассудков сейчас».

– Синьорина устала в дороге? – понизив голос до хрипоты, вопросил принц, присаживаясь на бортик кресла.

– Ах, что вы! Я очень мило провела время в компании синьора Алабастри! – приятно улыбнулась Каролина, вызвав у принца ответную улыбку.

– Пеппино бывает чересчур назойлив, – возразил Асканио.

– Но он такой милашка, – мечтательно прошептала Каролина.

– Не спорю. А что это у вас на щеке? – принц показал на небольшое покраснение на щеке Каролины.

– Матушка дала пощёчину за непослушание, – просто и наивно ответила девушка.

– Меня мать тоже бьёт, – горько вздохнул принц. – Но я всё равно люблю её.

– Это ужасно! Как можно бить такого замечательного человека, как вы! Почему вы это терпите?

– Она заботится обо мне. По-своему, – как мог, объяснил Асканио.

– Тогда это совсем другое дело. Моя матушка тоже печётся о моем благочестии. Открою вам секрет: я никогда до этого даже не разговаривала с мужчиной. Вы – первый, – Каролина вновь мило улыбнулась.

«Какая прелесть! – восхитился про себя Асканио. – Она даже начинает мне нравиться. Но если сейчас выяснится то, что я думаю, найду этого Пеппино и душу из него вытрясу».

– Вы точно не кастрат из театра? – всё-таки задал наболевший вопрос принц. – А то ведь знаю я вашу бессовестную братию!

– Что вы, ваше высочество! Как можно! – возмутилась Каролина.

– Слова – ничто, нужны доказательства, – хладнокровно возразил Асканио. – Сейчас пойдем в кабинет к маме, она проверит.

Хотела было уже Каролина сказать, что у Пеппино есть доказательства, но ей не хотелось подставлять бедного певца, которого, как она уже догадалась, принц не очень жалует.

– Что ж, я готова следовать туда, куда вы скажете, – Каролина поднялась с кресла, Асканио решил рассмотреть её получше, в полный рост.

В этот момент огромные часы на стене пробили двенадцать. Как и прогнозировал Пеппино, шнуровка развязалась, и пышное серебристое платье каскадом спустилось на пол.

Какой стыд! Молодой деве некуда было прятать свои глаза, а упавшее платье закрутилось вокруг ног, мешая стоять, от чего Каролина едва не упала, вовремя схватившись за стену. Пышный бюст её колыхнулся в такт движению, вызвав непроизвольное слюноотделение у принца.

Каролина, краснея, пыталась закрыть свои прелести руками, но принц хриплым, как с похмелья, голосом, приказал ей:

– Уберите… руки.

Бедняжка Каролина, сгорая от стыда, молча повиновалась и предстала пред светлейшие очи в своём природном великолепии. Принц, ничего не говоря, подошёл к ней ближе и положил свои тяжёлые и волосатые, как у обезьяны, руки на пышную, чувственную грудь Каролины.

– Они настоящие, – с явным удовлетворением заключил принц.

– Вы поможете мне завязать шнуровку? – робко попросила Каролина, посмотрев на принца снизу вверх.

– Зачем? – не понял Асканио.

– Я замерзла, – закрыв глаза, прошептала девушка.

– Ну, это мы исправим, – усмехнулся принц и, скинув кафтан, начал расстегивать пуговицы на камзоле.

Потом только он себя ругал: «Надо было сразу штаны снимать, только время потерял!»

– Что вы делаете? – испуганно спросила Каролина.

– Раздеваюсь, – последовал логичный и прямолинейный ответ.

– Зачем? Вам жарко? – не понимало это невинное совершеннолетнее дитя.

– Можно и так сказать. Вы добела раскалили мою душу, синьорина, – прошептал Асканио, приблизившись к Каролине и страстно поцеловав ей плечо.

– Что… что происходит? – шептала Каролина, сгорая от стыда и неизвестного ей желания.

– У нас с вами очень важная миссия по отношению к нашему городу, – бредил Асканио, целуя пышную грудь Каролины. – И нам надо торопиться, – с этими словами принц резко прижал девушку к себе.

– Важная миссия! – дева была напугана, но рада.

Ранее самой её важной миссией было правильно приготовить десерт, а тут сразу такое повышение! Да с кем миссия – с самим принцем! Каролина была готова ко всему, только бы принц дал ей одеться, а то девушка уже замёрзла.

– Асканио! Как ты можешь, она же девственница! – раздалось возмущённое сопрано синьора Алабастри.

Певец стоял в дверях, а в руках у него была серебряная чаша с мороженым, которое он принес для Каролины.

– Молчать! – прогремел принц, оборачиваясь, но не отпуская Каролину.

– Отлично! Ваше высочество, караул, на помощь! – заорал Пеппино, обращаясь к старухе Принцессе.

– Да я с тебя шкуру спущу! – с этими словами Асканио отпустил Каролину и, подскочив к Пеппино, начал его душить.

– Не лишайте Рим самого прекрасного голоса в всей Вселенной! – хрипел Пеппино.

– Мальчики, ну не ссорьтесь! – Каролина, выпрыгнув из валяющегося на полу платья, поспешила разнять дерущихся. В конце концов она ничего не придумала, кроме как сильно укусить принца в руку. Принц взвыл и отпустил полуживого Пеппино.

– Синьорина, а вы девушка с характером, – усмехнулся Асканио, присаживаясь в кресло и прикладывая к укусу шарик мороженого. – Надеюсь, я не умру от вашего укуса?

– Ну что вы, синьор, я ведь не гадюка, – засмеялась Каролина и, как была без ничего, присела на колени к принцу. – Но я ведь не могу допустить, чтобы из-за меня вы убили человека!

– Простите, синьорина, на меня что-то нашло, – извинялся принц, стараясь абстрагироваться от того, что у него на коленях сидит красивая обнажённая девушка.

– Пеппино, а ты тоже хорош, – заметила Каролина. – Ворвался и напугал бедного принца, который всего лишь не хотел, чтобы я замёрзла.

– Аяяй, Каролина, как же тебе не стыдно, – погрозил пальчиком Алабастри. – Давай я помогу тебе надеть платье. А ты ступай к её высочеству и объяви о своём решении, – эти слова уже были обращены к принцу, по отношению к которому певец вёл себя крайне фамильярно.

– Хорошо. Но я сейчас вернусь. Вместе с мамой. Поэтому постарайся привести синьорину в надлежащий вид, – приказал Асканио и, накинув кафтан, отправился вниз, в бальную залу.

Когда принц и его матушка поднялись в гостиную, то их взору предстала следующая картина: прекрасной незнакомки не было, а в кресле сидел тощий и непривлекательный Пеппино в одних чулках и грыз сухарик.

– Где она? – грозно воскликнул принц.

– Кто? – картинно удивился певец.

– Барон Жак-Луи Пихто! – огрызнулся Асканио, за что вновь получил по заднице тростью от суровой Принцессы. – Девушка, кто же ещё!

– Ах, вы об этом. Что ж, она сбежала в моём платье. Срочные дела, говорит.

– Какие у женщины могут быть срочные дела?! – вспылил принц. – Найди её. Немедля! И приведи сюда! Я не намерен ждать!