Текст книги "Один коп, одна рука, один сын"

Автор книги: Аманда Линд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Как там у него дела? – поинтересовалась Фрэнси.

– Да так, ничего вроде. Но его чуть не взяли на воровстве сервизов из «ЭнКо», так что он сейчас сидит тихо.

– Мне бы, кстати, не помешал новый сервиз.

– Так у тебя же есть несколько.

– Это для Наташиных родителей. Она говорила, что им нужен сервиз.

– Нет проблем. Я скажу Бенни.

– Отлично.

– Хочешь еще глинтвейна?

– Да, давай.

– Сейчас принесу.

Крошка Мари отправилась на кухню. Тут зазвонил телефон Фрэнси. Это был Пер.

– Здесь голова! – орал он в трубку. – Отрезанная голова, твою мать!

Оказалось, что это голова Оливера, отрубленная одним ударом, в каждую ноздрю было засунуто по крупному бриллианту, а рот набит золотыми цепочками.

На листочке, приклеенном к голове Оливера, написали: С Рождеством! От Зака.

«Кто такой Зак?» – думала Фрэнси, сидя на полу прихожей с коробкой на коленях, из которой на нее неподвижно смотрели глаза Оливера. Она не плакала – не получалось. Только тяжело дышала, пытаясь вернуть способность мыслить стратегически. Но способность не возвращалась. Ее выбил из колеи кто-то неизвестный, желавший ей зла, к тому же пронюхавший, где она живет, и сумевший преодолеть все ее охранные барьеры. Посылку положили перед входной дверью, и ее успело припорошить искрящимся снегом.

«Это связано с Ренманом», – размышляла Фрэнси. Должно быть, Ренман снюхался с этим таинственным Заком. Возможно, именно этот Зак и сбил ее с ног в туалете универмага «ЭнКо». Или кто-то из его дружков. Если таковые имеются, хотя она почти не сомневалась, что он действует не один.

Отнюдь не один.

– Я могу что-то сделать? – спросила приехавшая с ней вместе Крошка Мари.

– Забери это, – попросила Фрэнси и протянула ей жуткую посылку.

– Что мне с этим делать?

– Понятия не имею.

– Может, Джейн отвезти…

– Не знаю!

– О’кей. Прости. Я поехала. Созвонимся.

И Крошка Мари ушла. Фрэнси осталась одна сидеть на полу в прихожей, так и не сняв верхнюю одежду и обувь. Где-то в доме Пер, Адриан и Наташа сидели вместе и пытались помочь друг другу пережить полученный шок. Бэлль спала в кроватке в счастливом неведении о жутком подарке.

Фрэнси бродила по заснеженному саду. Небо было в дымке и какого-то неприятного серого цвета. У нее замерзли ноги, несмотря на белые дутые сапоги. Пуховик на ней тоже был белого цвета. И белая шапочка. Казалось, она хотела превратиться в ангела в надежде, что все черти испугаются и разбегутся при виде ее… или на худой конец обратятся в правильную веру.

Ей было страшно. Страшно до жути. Ей казалось, что голова Оливера, словно пушечное ядро, пробивает в ней дыры то там, то тут.

В следующий раз они нападут на кого-нибудь из ее близких. Возможно, на Пера или на детей.

Фрэнси справилась с рвотным рефлексом, но ей пришлось сесть на корточки и опереться руками о землю. Мысли о смерти страшно ее пугали. Пустота. Ничто. Ее, Фрэнси, больше нет. Ни мыслей, ни чувств, ни воспоминаний… ничего. Разумом этого было не объять. Самое страшное, что можно себе представить. И никто, ни одна живая душа не смогла бы ее успокоить или убедить, что нечего бояться. Мама говорила, что хотела бы умереть и посмотреть, что будет потом. Но Грейс верила в Царствие Небесное. Она верила всем библейским сказкам про зеленые луга, пастырей и агнцев. В ее мире все было так просто. Бог добр и справедлив. Душа бессмертна. Убийства – зло. Богатые – эгоисты. Бедных жалко. Алкашей и наркоманов – жалко. Безработным просто не повезло. Никто из живущих на пособие не обманывает государство. Шлюхи несчастны: их подвергали сексуальной эксплуатации еще в детстве. И все в таком роде.

Фрэнси очень любила мать, но ее тошнило от ее двойной морали. Если она всерьез думает так, как говорит, то давно уже должна были съехать с шикарной квартиры на площади Карлаплан и поселиться среди городских бездомных.

– О господи… – тяжело задышала Фрэнси, когда почувствовала новый приступ смертельного страха.

Как будто у нее внутри проворачивали толстый болт.

Ужас!

Она открыла глаза. Воздуха не хватало. Вцепилась руками в снег. Искала спасения.

Послышались шаги.

Юсеф прошел через охраняемую калитку и направлялся к ней. Фрэнси встала и стала ждать. Когда он наконец-то подошел, она обхватила отца руками и прижалась головой к его груди. Больше не было сильной и могущественной Фрэнси. Осталась девчушка, по-прежнему зависящая от отца. И она этого не стеснялась. А здесь и сейчас отбросила весь свой стыд и позволила, чтобы отец о ней позаботился, а он был только рад вмешаться.

Юсеф скучал по тем временам, когда дочки были маленькими и нуждались в нем.

Теперь обе были самостоятельными деловыми женщинами, которые все реже ему звонили и просили совета. Но нынче Фрэнси нуждалась в его помощи, и она ее получит.

– Что мне делать? – спросила она, слегка успокоившись.

Отец ответил не сразу.

– Собирай свое войско, – ответил он, – усиль защиту семьи. Не подавай виду, что боишься, не выдавай своих чувств, не знай пощады к тем, кто окажется твоим врагом. Медовый месяц прошел. Началась война.

7
Солдаты Фрэнси

Сидевший напротив Крошки Мари тип только что спросил, чем она занимается. Они ужинали в «Хард Рок Кафе» на улице Свеавэген (его любимом заведении, где он зависал еще в восьмидесятые, со стрижкой «пудель», в пиджаке с широкими плечами и бордовых кожаных штанах, безответно влюбленный в певицу Каролу), и к тому моменту он уже заглотил третий по счету гамбургер.

– Вопросами безопасности, – ответила Крошка Мари, которой вопреки обыкновению совсем не хотелось предаваться чревоугодию.

– Круто, – отреагировал визави. – А где именно?

Звали его Эрьян. С именем родители явно промахнулись, потому что он совсем не походил на бледного очкастого ботаника, каковым, с точки зрения Крошки Мари, должен быть человек, которого зовут Эрьян. Этот был похож на Шварценеггера – до того, как тот стал губернатором и отрастил брюшко. На Терминатора. В его присутствии Крошка Мари почувствовала себя изящной и женственной. Даже красоткой.

– К сожалению, не могу об этом рассказывать, – ответила она, рассмотрев, что глаза у него синие, как океан.

Вообще-то он оказался очень милым, и она даже удивилась. Она ожидала, что он ей покажется такой же свиньей, как и все остальные мужики, с которыми она встречалась. Это была травма, полученная еще тогда, когда она была проституткой. Она четко усвоила, что мужчинам нельзя доверять. Попадались, конечно, исключения, но очень мало. Например, Джим, в которого ей хотелось бы влюбиться, но это было совершенно немыслимо, это были дружеские отношения, если не братские.

– А… гриф «секретно»! – воскликнул Эрьян и как следует полил кетчупом лежавшую перед ним гору картофеля фри.

– Возможно, – сказала Крошка Мари.

– В СЭПО, [2]2
  Шведская служба госбезопасности. – Примеч. пер.


[Закрыть]что ли?

– Я же сказала, что…

– Извини. Не буду. Но если ты работаешь на легавых, как ты познакомилась с Джимом и Луизой? Я хочу сказать, они-то не очень с ними ладят.

Крошка Мари не ответила и начала раздраженно тыкать вилкой в свой картофель фри. «Если он знает, что она из криминальных кругов, зачем тогда спрашивает, чем она занимается? Ее работа не работа в прямом смысле слова, а образ жизни».

– А сам ты чем занимаешься? – спросила Крошка Мари, ковыряя лист салата, лежавший на ее тарелке.

Она не любила салат. И вообще овощи. Ими не наешься. Неудивительно, что Фрэнси, всегда заказывавшая салат, когда они ели в ресторане, потом целый день то и дело пила то чай, то кофе. Такая диета не отличалась эффективностью. Пара хороших стейков в день и никаких перекусов, вот тогда исчезнут наетые во время беременности килограммы.

– Я – свободный художник, – ответил Эрьян.

– А в чем художество? – уточнила Крошка Мари, хотя уже примерно знала.

– Ну, там… знаешь…

– Нет, не знаю.

И они уставились друг на друга. Рот Эрьяна был испачкан кетчупом. И она не удержалась – наклонилась и вытерла его бумажной салфеткой. Оба смутились и долго сидели, молча.

– Меня обычно зовут Машиной смерти, – наконец сказал Эрьян.

– Ой! – воскликнула Крошка Мари и заулыбалась. – Так это ты?

Он кивнул и потянулся. Да, это он положил семнадцать человек из группировки «Бандидос» в баре «Роза» пару лет назад. То, что никто из гражданских не пострадал, считалось чудом, но Эрьян не мог с этим согласиться, потому что был чертовски меток и стрелял прицельно, в том числе и из автомата.

– А ты не спросил, зачем их надо было пришить? – поинтересовалась Крошка Мари.

– Вопросы не входят в мои должностные обязанности, – ответил Эрьян. – Работодателей это бесит.

– А тебе не бывает страшно? Например, теперь, когда у «Бандидос» на тебя зуб?

– Если бы я боялся, то давно сменил бы работу. Хочу десерт, а ты?

Крошка Мари была впечатлена и хотела сладкого. Вскоре оба уже ели из стеклянных вазочек мороженое с карамельным сиропом, поглядывая друг на друга и улыбаясь. Крошка Мари чувствовала себя девочкой-подростком. Такой, как была до того, как связалась с тем плохим парнем.

Плохой парень дал ей первую дозу.

Плохой парень ее изнасиловал, и не один раз, а много.

Плохой парень издевался над ней не только физически, но и морально, так что насилие стало для нее повседневной нормой и она почти перестала реагировать.

Плохой парень столько раз называл ее шлюхой, что в конце концов она решила: хуже не будет, если она станет ею на самом деле.

Плохой парень нашептал одному сутенеру, что она готова совершенно на все. Сутенер ему поверил, рекрутировал Крошку Мари и быстро превратил ее в рабыню, посадив на наркотики, за которые она с лихвой расплачивалась.

Но вот сейчас… Сейчас возникло так давно не посещавшее ее чувство. Она вдруг вспомнила, что когда-то была целомудренной и доверчивой. Маленькой и нежной. Конечно, родители ее били, но сама себя она не разрушала. Насколько могла, она себя блюла, любила, просто обожала. И она широко улыбнулась Эрьяну, почувствовав себя настоящей красоткой.

– Его зовут Закариас Кон, бывший кадровый офицер, – сообщил Юханссон, сидя рядом с Фрэнси за стойкой бара.

Они разговаривали в казино «Queen», где Юханссон уже стал чем-то вроде мебели. Здесь ему было комфортнее, чем дома с женой и детьми. Жена, подозревала Фрэнси, вот-вот выкинет его на улицу. И неудивительно, если учесть, что Юханссон проиграл отцовское наследство и втайне от жены заложил дом. Сейчас он ничего не был должен Фрэнси, но это ненадолго.

– Ему сорок два, родился в Стокгольме. Хотя это и не точно: свидетельство о рождении, возможно, поддельное. О его семье ничего не известно, как и об учебе в школе и прочих обстоятельствах жизни. У меня такое чувство, что кто-то намеренно прятал его от властей. Сведения о нем снова появляются только после того, как ему исполнилось восемнадцать – он с отличием окончил Королевскую гимназию, где учился в обществоведческом классе. Потом изучал экономику и право в Стокгольмском университете, защитил диплом на тему «Нелегальный сектор экономики – миллиардная индустрия». Военную академию он тоже закончил с отличием, работал четыре года в спортивном подразделении, а потом бесследно исчез. Однако есть данные о том, что он поехал в Югославию и с тысяча девятьсот девяносто второго по тысяча девятьсот девяносто пятый год воевал вместе с «Тиграми Аркана». [3]3
  Сербская добровольческая гвардия – добровольное пара-военное формирование, созданное и возглавляемое Желько Ражнатовичем «Арканом». Существовало во время югославских войн. – Примеч. пер.


[Закрыть]Но никто точно не знает, что он делал. Потом он опять исчез на несколько лет, но всплыл в связи с расследованием убийства полицейских в Лахольме в две тысячи первом году. Тогда трое были застрелены на улице средь бела дня, а двое тяжело ранены. Сам он ни разу не попался, а два его подельника сейчас сидят, но не сказали о нем ни слова.

Юханссон попыхивал сигарой и пил мартини. Одет сегодня в элегантный темный костюм и вопреки обыкновению неплохо причесан. Здесь он ощущал себя другим человеком. Сильным, крутым, контролирующим то, что происходит вокруг него: при свете хрустальных люстр, у игральных столов, в баре и кабинетах, где играть в покер по головокружительным ставкам могли не более четырех человек одновременно. (Фрэнси брала себе десять процентов с окончательного выигрыша.) Здесь он знал в лицо каждого, кто приходил и уходил. Здесь очень скоро его невезение в игре должно было уступить место удаче, которая принест ему немалое состояние. Во всяком случае, он не переставал надеяться.

– Так вы, легавые, тоже его ищете? – спросила Фрэнси.

– А как же! – подтвердил Юханссон. – Это дело особой важности. Все в полиции его ненавидят.

– Наверно, он не промах, раз ему так долго удается скрываться.

– Иногда его называют невидимым или тенью.

Фрэнси стучала пальцами по стойке бара. Невидимый. Тень. Бывший член «Тигров Аркана». Это сильный противник. Но не долгожитель, об этом она позаботится. Ей даже захотелось с ним встретиться, чтобы своими руками свернуть ему шею. Нельзя безнаказанно вторгаться на ее территорию. Район вокруг Стюреплана – это ее вотчина, тамошняя публика берет товар у нее, а не у кого-то другого. Он получит прикладом автомата по морде и гранату в рот. Его башка разлетится на кусочки.

Кстати о башке. Ей вспомнилась голова бедняги Оливера, которую Крошке Мари пришлось бросить в озеро Мэларен, а перед тем извлечь из нее все ювелирные украшения.

Фрэнси будет не хватать этого хорошего и верного друга. Конечно, их дружба держалась прежде всего на бизнес-соглашении (он подслушивал для нее информацию на корпоративных мероприятиях, а она платила ему очень «жирную» зарплату, больше, чем он вообще-то заслуживал), но Фрэнси надеялась, что хотя бы часть этой дружбы основывалась не на деньгах, а на чем-то еще. Один раз они даже поцеловались. Оба были пьяны, но не настолько, чтобы не понимать, что делают. На вкус он оказался совсем не таким, как Пер, и ей это понравилось.

Она любила Пера, но не вожделела его, и это состояние только усиливалось.

Конечно, дело могло быть в гормонах. Она кормила ребенка и в целом ощущала себя не очень сексапильной, учитывая отвисший живот, растяжки после беременности, ноющую грудь и растянутую матку.

– Зачем он оставил на посылке отпечатки пальцев? – спросила Фрэнси.

– Он хочет, чтобы ты знала, кто он, – ответил Юханссон.

– Самоуверенный гад.

– Это точно.

– Ты никогда его не видел?

– Нет. Даже мельком.

– А я видела, во всяком случае, думаю, что видела, если это он напал на меня в «ЭнКо».

– Это мог быть кто-то из его солдат.

– Солдат?

– Так он называет своих людей.

– Война.

– Что?

– Он хочет войны. Он ее получит. Я не боюсь.

Юханссон изучающе посмотрел на Фрэнси, потом кивнул в сторону коляски со спящей Бэлль.

– У тебя же дети, – заметил он.

– Я могу их защитить, – ответила Фрэнси.

– Он попытается причинить вред им, чтобы добраться до тебя.

– Я могу их защитить!

Юханссон кивнул и продолжал курить сигару Взгляд его вдруг стал усталым и грустным. Подумал о жене и дочерях. О том, что его мания – это вирус, поразивший каждую клеточку семейной жизни. И черт возьми, от него нет никакого лекарства!

Хотелось плакать. Он сжал зубы. Впился ими в сигару. Он должен избавиться от этого. Освободиться. Но осталось еще чуть-чуть, сыграть пару раз, чтобы отыграть хотя бы часть.

– Фрэнси, я… – начал он.

– Ты получишь свои деньги, – опередила его она.

– Сколько?

– Двадцать пять. И можешь сегодня играть бесплатно.

Юханссон просиял. Чуть не облизнулся от удовольствия. Пакет с конфетами снова открыт, и жизнь прекрасна, по крайней мере сейчас!

Дверь казино открылась, и вошли три качка – Янне, Петер и Манге, – как обычно, все вместе. Им было лет по двадцать пять, они занимались в основном рэкетом, но не отказывались, когда всяким шишкам, с которыми работала Фрэнси, требовались телохранители или спец-транспорт в «Женский рай» или из борделя домой.

Они поприветствовали Фрэнси как положено – поцеловали ей руку. Юханссону просто кивнули. Знали, что он полицейский. Знали, что он лузер и игроман, которого Фрэнси легко купила. Сами они с удовольствием порубили бы его в капусту. Потому что легавый – всегда легавый, то есть враг. Но Фрэнси всегда играла по-крупному, поэтому только будущее могло показать, умно или глупо она поступила.

– Можешь идти, – сказала она Юханссону.

Он благодарно кивнул и ушел.

– А вот и кронпринцесса! – воскликнул Петер, наклонившись над Бэлль. – Можно?

Фрэнси кивнула. Петер взял Бэлль на руки. Похоже, она была не против, уткнулась головой в его накачанную грудь, намеренно обтянутую очень тесной футболкой.

– Какая хорошенькая, – сказал Янне.

– Это точно, – подтвердил Манге.

– Хотите подержать? – спросил Петер.

Они кивнули, и Бэлль переезжала с одних рук на другие, пока не закричала, устав от избытка внимания. Тогда ее положили обратно в колыбель, где она отчаянно махала ручками, самая себя успокаивая.

– Я тоже хочу такую, – сказал Манге.

– Так трахни свою бабу, – заметил Петер.

– Мы расстались.

– Да? Фигово.

– Да, черт, вообще-то я ее очень любил.

– Есть другие телки.

– Да, но она особенная.

– Чем?

– Она меня бросила. Сказала, что я зациклился на насилии.

– Черт, как запарно.

– Да, фигня какая-то.

– Что значит зациклился? Конечно, ты не похож на ди Леву, [4]4
  Томас ди Лева – шведский певец и автор песен, проповедник стиля нью-эйдж. – Примеч. пер.


[Закрыть]но кому такой нужен? Прикинь, с ним трахаться, ха-ха…

– Да, но, может, кстати, это было бы и не так плохо. Знаешь, он спец по тантре. Говорят, по четыре часа в день этим занимается.

– На такое у меня нет времени.

– Да, ты же работник культуры, хе-хе…

Трио отправилось к бару, где Ингела уже приготовила каждому по пиву. Фрэнси пошла в офис покормить Бэлль. Когда она вернулась в зал, там появилось еще несколько знакомых лиц. Бенни, профессиональный вор. Сэм, снайпер. Лиза, юная дама, лишенная всяких чувств, кроме страсти к пластиковой взрывчатке. Три бывшие проститутки, которых рекрутировала Крошка Мари и натаскивала, чтобы превратить их в ее собственных клонов. И еще несколько рядовых, четыре мужика и две бабы, умеющие подчиняться, но в то же время способные проявить инициативу.

Юсеф много раз говорил Фрэнси, что подчиненных надо подбирать глупее себя, иначе всегда будет риск мятежа, но она его не слушала, потому что не хотела иметь дело с роботами. Ее удручало, когда люди подчинялись вождю до самой смерти, переставая самостоятельно думать и чувствовать.

Она прекрасно усвоила уроки Гитлера, Сталина, Мао и других психов, использовавших власть, чтобы промывать мозги своим братьям и сестрам, запирая их тем самым в невидимой клетке.

Наконец явились Джим с Луизой. Джим держал завернутую в черный полиэтилен бугристую коробку. Следом вошла Крошка Мари, еще не переодевшаяся после свидания. На нее обратилось множество взоров. Она выглядела как-то необычно. Как-то мягче. Щеки горят, волосы распущены, а не собраны в хвост. Все, кроме нее, подошли к Фрэнси и поцеловали ей руку. Начал все это Джим, вдохновленный фильмом «Крестный отец», который лет пять назад крутили по телевизору, и с тех пор целовать руку вошло у них в обычай. Фрэнси не возражала. Кроме того, это было правильно, ведь она в первую очередь их предводитель, а не друг.

– У нас новый враг, – заявила она, стоя бок о бок с Крошкой Мари перед выстроившимися полукругом гангстерами. – Закариас Кон. Его называют просто Зак. Оливера убил он. Зак знает, где я живу. Он или кто-то из его людей напал на меня в «ЭнКо» накануне Рождества. Он пытается переманить моих клиентов в Стюреплане, но я не собираюсь сидеть сложа руки. Мы нанесем ответный удар.

Она замолчала и окинула взглядом свое войско.

– Кто-нибудь из вас слышал о нем? – спросила Фрэнси.

Послышался тихий гул голосов, но никто не ответил.

– Никто?

Тишина. Фрэнси надеялась, что кто-то из них слышал это имя и укажет хоть тоненькую ниточку, за которую можно будет потянуть. Она села на стул и стала барабанить пальцами по лбу, как всегда делала, когда была крайне раздражена. Поэтому все притихли.

– Теперь оружие должно быть при вас круглосуточно, – приказала она. – У всех, кого знаете, вы должны спрашивать про Зака. Если они откажутся говорить, применяйте силу жестче, чем обычно. Малейшее подозрение – наносите удар. Покажется, что за кем-то слежка, – убивайте. Если можете, увезите свои семьи подальше. Где бы вы ни находились, готовьте пути отхода.

Фрэнси стала сильно раскачиваться на стуле.

– Все получите кучу денег, если будете себя хорошо вести, – добавила она. – Я рассчитываю на вашу лояльность круглосуточно.

Все закивали. В жилах закипела кровь. Враг. Насилие. Деньги. Музыка для ушей! Если кому-то и было страшно, он этого не показал. Обнаруживать друг перед другом свою слабость нельзя, это вредит боевому духу.

– Нужно провести инвентаризацию запасов оружия. Вероятно, придется как следует вооружиться, – продолжала Фрэнси. – В принципе, у нас должны быть ресурсы, позволяющие взорвать все что угодно.

– Нес! – заорала Лиза, любительница «печь куличи» из пластита.

– Ни страха, ни эмоций, ни пощады!

– Да! – взвыла Лиза и вскинула руки вверх.

Она была из тех, кто легко впадает в подобие христианского экстаза.

– Мы их раздавим! – резюмировала Фрэнси.

– Да!

Это вновь закричала Лиза. Крошка Мари закатила глаза – ей не нравились истерички.

– Тащи деньги, – сказала ей Фрэнси.

Крошка Мари пошла в офис, набрала только ей и Фрэнси известный код и достала из сейфа конверты с зарплатой, из которых предназначавшийся ей был самым толстым. Она его сложила и засунула под бронежилет, который носила почти постоянно. Затем вышла к остальным. Фрэнси раздала конверты, поговорила с людьми о том о сем, и ее армия разошлась. Кое-кто остался, чтобы сыграть, но большинство отправились по домам. Остались также Джим, Луиза и Крошка Мари. В пакете, который притащил Джим, оказался рождественский подарок для Крошки Мари. Она с нетерпением его открыла.

Рука.

– Это рука Ронни Д., – пояснил Джим, – думал, тебе подойдет для коллекции.

Коллекция Крошки Мари была хорошо известна в определенных кругах, но ее никто никогда не видел.

Даже Фрэнси.

– Спасибо, – поблагодарила Крошка Мари, слегка расчувствовавшись, – очень мило с вашей стороны.

– Да ладно, такая мелочь, – с широкой улыбкой ответил Джим.

– Могу вам принести что-нибудь от следующего гада, которого я убью.

– Супер! Блин, так мы можем начать обмен культурными ценностями.

Они еще немного подурачились на эту тему, потом пошли выпить в баре. Фрэнси удалилась в офис, где сидела и вертела в руках вырезку из вчерашней газеты, где говорилось о выловленной из озера голове. Бедный Оливер. Бедная Джейн. Бедные дети. Она проследит, чтобы ни Джейн, ни дети ни в чем не нуждались.

Она сняла трубку и позвонила домой. Ответила Наташа.

– Что-нибудь купить по дороге? – спросила Фрэнси.

– Нет, все есть, – сказала Наташа. – Мы с Адрианом только что вернулись из магазина.

Фрэнси повесила трубку. Что-то тикало. Это сейф был по-прежнему открыт. Вдруг ей страшно захотелось залезть туда, запереться изнутри и провести в размышлениях неделю или две. Пока она не придумает, как выиграть войну с Наташей. Войну за Адриана.