Текст книги "Выбор (СИ)"
Автор книги: Аля Тафи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Аля Тафи – Выбор
Глава 1. Попала
Олеся Ивановна
Весна набирала обороты. С каждым днем, все громче чирикали воробьи, все ярче светило солнце, все быстрее таяли сосульки.
Подслеповато щуря глаза, Олеся Ивановна смотрела в окно.
«Жизнь кипит»
Дети шли со школы, весело обсуждая свои важные дела, неспешно прогуливались мамочки с колясками, соседский кот, развалился на согретой солнцем лавочке.
Жизнь, во дворе их пятиэтажки, кипела. Впрочем, как и всегда.
И десять лет назад, и двадцать лет назад, и даже тридцать лет назад, все было так же. Ничего не меняется в жизни.
Весело смеясь шли дети, прогуливались мамочки и такой же рыжий кот, лежал на лавке, лениво щуря глаз.
Вздохнув и оторвавшись от окна, Олеся Ивановна вернулась в кровать.
Тяжёлая болезнь, которая скосила пол страны и до сих пор держала в страхе город, свалила и её.
С трудом выкарабкавшись, Олеся Ивановна, все ещё чувствовала себя слабой. Сын, Виталик, категорически запрещал ей что либо делать по дому, прибегая вместе с женой по вечерам, к ней на помощь.
Устроившись на кровати, Олеся Ивановна, улыбнулась своим мыслям.
Её сынок, её гордость и опора.
Олеся Ивановна смахнула набежавшие слезы. Так всегда было, когда она думала о сыне.
Словно почувствовав её мысли, позвонил сын.
– Привет, мам. Ты как?
– Хорошо, Виталик. Все хорошо.
– Ничего не беспокоит, мам?
– Нет сына. Всё, как обычно.
– Сегодня, может пораньше зайду. Постараюсь. Хорошо?
– Хорошо, сынок. Не беспокоился бы. Я же хожу уже. Сама все могу.
– Не надо пока сама, мам. Слышишь?
– Ладно, сына, ладно. Не буду сама. Тебя ждать буду.
Ласково попрощавшись с сыном, Олеся Ивановна легла на кровать.
«Значит и он чего чувствует…»
Вот и Олеся Ивановна чувствует…
И вроде день как день, а все равно…
Улыбаясь, она закрыла глаза.
Смерти она не боялась. Это наверно профессиональное. Всю жизнь проработав в реанимации, медсестрой, она каждый день её видела. В разном виде.
Чего ей её бояться?
Жизнь она прожила хорошую. Добрую. Сына родила, дом построила, деревьев сколько посадила!
Она снова улыбнулась… и внук подрастает.
Мир вот да, не посмотрела. Всё некогда было. Одна сына поднимала. Без помощи.
Её лицо помрачнело. Что уж жалеть то? Это был её выбор. Может и не правильный. Но её...
Она закрыла глаза, отдаваясь воспоминаниям.
Работая в реанимации, влюбилась она в доктора. До дрожжи в ногах, до влажных рук и комка в горле.
Умный, красивый, высокий. Выше её был на голову. Но женатый.
Два года скрывала она свою любовь. Прятала ото всех, а ещё больше от него. Потому что видела, что он тоже смотрит и в глазах тоска, такая же, как у неё.
И пробовала она знакомиться с другими и даже встречалась… но, все не то.
Все случилось на новый год. После корпоратива, он пошёл её провожать и остался. Прижал к себе и прошептал хрипло, – Не могу уйти. Не гони.
С этих слов и начался их роман, который длился два месяца. Два, счстливых месяца. Считай, маленькая жизнь.
Игорь подал на развод. С женой они, по его словам, уже пол года жили, как соседи.
А потом, к ней пришла его жена. Выбрала день, когда Игорек был на работе и пришла.
Плакала, молила, просила не разрушать семью , а под конец сказала, что она беременна. Срок три месяца.
После её ухода Олеся рыдала часа два, а потом собрала свои вещи, написала Игорю записку и ушла.
Приехав на работу, повинилась старшей медсестре и её отпустили. Одним днем уволили.
Ничего не сказала ни Игорю, ни девочкам с работы. Просто уехала, увозя маленькую жизнь под сердцем.
Уже потом, через лет десять она узнала, что никакой беременности у его жены не было. Игорь, все таки развёлся с женой и больше не женился, все силы отдавая работе на которой и умер, от инфаркта, через пять лет, не дожив даже до сорока лет.
– Он же искал тебя, Олеся. Старшая ваша, с его женой подружки были. А ты поверила. – его друг, доктор, которого она случайно встретила, с осуждением смотрел на неё. – Из-за всей этой истории и сгорел Игорь.
Обречённо махнув рукой, он ушёл не оглядываясь…
Олеся Ивановна стёрла ладошкой слезы. Вот ведь… сколько лет прошло, а все душа болит.
Может, потому она и не боится смерти? Вдруг, там, её Игорек ждёт? Ей бы повиниться перед ним. Прощения попросить. За то, что скрыла от него Виталика, за то, что слова сказать не дала в оправдание. За то… что не боролась за любовь.
Сердце больно сжало, запекло, закололо…
Дыхание перехватило…
«Вот не зря с утра предчувствие было. Ох, Виталик расстроится. Прости меня, сынок»
Олеся Ивановна, проработав в реанимации всю жизнь, понимала, что вот он… её конец.
«Может, Игореша, встретимся… там»
Закрыв глаза, она постаралась расслабиться. Боль скручивала, лишая дыхания. В груди горело…
На её губах замерла легкая улыбка, а в уголках глаз, затаилась слеза.
Алисия
В груди горело… И не только в груди.
Жар, казалось, выжигал все внутренности. И очень хотелось пить.
«Что же это такое то? Инфаркт? Так вроде не похож, больше на пневмонию тянет, с температурой»
Олеся Ивановна попробовала пошевелиться и поняла что не может.
Сильнейшая слабость спеленала её как ребёнка.
– Ммм…– простонала она, пытаясь разлепить веки.
– Алисия! Живая!– радостный писк раздался рядом.
«Внук что ли пришёл? Так у него бас уже. А здесь ребёнок. Какой ребёнок?!»
С трудом, но все таки разлепила веки и тут же снова зажмурилась. Яркий свет заливал все вокруг и нещадно слепил при этом.
– Алисия! Пожалуйста, не закрывай глаза! Я боюсь…– ребёнок снова начал пищать рядом с ухом.
«Что за Алисия такая бестолковая рядом. Ребёнка мучает!»
Рассердившись, Олеся Ивановна снова открыла глаза, на этот раз с осторожностью.
– Я умерла?– растерянно смотрела она на личико ангела.
Маленькое чудо, с огромными темными глазами и шоколадными локонами, смотрело на неё со слезами.
– Алисия! – пропищал ангел, прямо ей в лицо. – Ты живая!
Ладошки ангела скользнули по щекам, словно ощупывая, не веря в то, что она действительно живая.
– Ты кто?– прокаркала Олеся Ивановна и сама испугалась своего голоса.
Хриплый, сухой, чужой…
– Алисия?– глазки малышки наполнились слезами. – Ты меня не узнаешь? Я Роззи. – протяжный всхлип,– сестра твоя.
– Прости, Роззи.– Олеся Ивановна вздохнула и закашлялась. Устало прикрыв глаза, она задумалась. Что то здесь не сходится. Что то здесь не так. Какая Алисия? Какой ангел?
«Вот ведь… никакой не инфаркт. Инсульт похоже… Галлюцинации вот. Я наверно в коме и пневманию подхватила, а может уже отек лёгких начался, поэтому дышать тяжело. Ну, значит дело времени. Вряд ли вытащат.»
Олеся Ивановна закрыла глаза и принялась ждать смерти. То, что дело дрянь, она поняла уже... Ну судя по симптомам, не долго ждать.
Прохладная тряпка легла на лоб, принося небольшое облегчение.
– Пей! – возле губ появилась чашка, чего-то горячего, травяного. И ужасно горького.
– Фууу…– попыталась отвернуть голову, но безрезультатно.
Крепкие, сухие пальцы держали её за подбородок, продолжая заливать какую-то мерзость в рот.
«Полынь что ли заварили?», мелькнула мысль, а потом постепенно мышцы расслабились и Олеся Ивановна почувствовала, что засыпает.
«Снотворное? Какие то методы лечения у них не понятные...», мелькнула и пропала мысль.
В следующий раз, она проснулась, от лёгких прикосновений маленьких ладошек к лицу. Её гладили?
С трудом открыв глаза, снова наткнулась на ангела. Заплаканное личико было таким трогательным, что Олеся Ивановна попыталась её утешить– Не плачь, Роззи. Не плачь…
Голос, на удивление, был уже не такой каркающий. Хриплый, да, но не колючий, дерущий горло.
– Алисия! – малышка всхлипнув, снова расплакалась, продолжая гладить её лицо.
«Алисия то почему? Может она иностранка? Но ведь я для неё уже бабушка.»
Думать, рассуждать да и вообще держать глаза открытыми было тяжело.
Устало вздохнув, Олеся Ивановна снова прикрыла глаза.
– Алисия…– снова шёпот, – Не уходиии.
– Не ухожу. Я устала. – пробормотав, Олеся Ивановна снова уплыла в сон.
Проснувшись глубокой ночью, почувствовала себя намного лучше и с недоумением огляделась. «Все таки кома, видимо. И отёк мозга?»
Они никак не могла понять, где находится.
Сейчас, в груди уже не горело, дышать стало легче, но галлюцинации то никуда не делись!
Что это за место такое странное, где она лежит? Словно келья монаха, а не больничная палата. Хотя, если это все таки галлюцинации, то наверно, можно где угодно оказаться, даже на луне.
Прислушиваясь к своим ощущениям, она удивлённо распахнула глаза. Боли в груди не было, так же как и жара. Да и кроме слабости, никаких симптомов инфаркта или инсульта, у неё не было. Совершенно точно.
Тогда где она сейчас?
Приподнявшись на локте, она при свете свечи оглядела комнату. Узкая, темная, с небольшим окном, она производила довольно убогое впечатление. Что-то смущало в комнате, помимо её бедной обстановке. Что-то такое, чего не должно быть.
Стоп! Свечи??
Олеся Ивановна со стоном откинулась на подушки.
Какие свечи? Где она?!
Прядь волос, упавшая на лоб, щекотила кожу, подняв руку, что бы убрать её, она замерла. С недоверием и даже ужасом рассматривала свою руку, зависшую возле глаз. Все ещё не веря в то, что она видит, подняла и вторую руку.
Это не её руки! Это были руки молодой девушки.
«Я сошла с ума!», первая мысль которая посетила её. Только этим можно объяснить затянувшиеся галлюцинации.
Наверно, её поместили в клинику для умалишённых.
Чуть успокоившись, она протяжно выдохнула. Без диагноза совсем тяжело воспринимать то, что она видела вокруг себя.
Ну как можно объяснить то, что она внезапно омолодившись лежит в монашеской келье, на деревянной кровати, а возле неё, на табуретке, стоит свеча… Как? Да никак. Это вообще никак не укладывается в её восприятие мира.
Отработав более сорока лет в реанимации, Олеся Ивановна была очень прагматичным человеком. Нет, в Бога она верила, совсем уж без веры не может жить человек. Но не в переселение же душ ей верить? Однако, то, что она сейчас видит и чувствует, никакого логического объяснения не имеет.
«Галлюцинации… бред. У меня бред. Галюцинаторно– паронаидальный бред. Вопрос только, почему? Все таки, инсульт?»
Ломая себе голову, анализируя и не находя ответов, Олеся Ивановна услышала , как тихонько отворилась дверь и в комнату, на цыпочках скользнула Роззи.
В длинной ночной сорочке, с маленьким огрком свечи в руках, она тихой мышкой подошла к кровати.
Олеся Ивановна закрыла глаза, имитируя сон.
– Алисия, ты живая?– тихий шёпот раздался возле уха.
Не удержавшись, Олеся Ивановна фыркнула и открыла глаза. – Да, Роззи, живая.
– Можно я рядом с тобой лягу?– она боязливо поежилась, переступая с ноги на ногу. – Мне страшно.
«Почему бы и нет», пожала плечами Олеся Ивановна.
– Ложись.
Малышка, тут же юркнула к ней под бок и обвила её тело, своими худым ручками, предварительно задув свечку.
– Я так боюсь, Алисия.
– Чего?– Олеся Ивановна, решила подиграть своей галлюцинации. Интересно же, что получится.
– Что ты уйдёшь. Старая Велия, сказала, что твой дух слабый и может уйти.
– Куда?
– К предкам– прошептала Роззи и прижалась теснее. – Не уходи, Алисия. Или меня тоже возьми. Не оставляй одну.
Жалобный голосок малышки, болью отозвался в груди.
«Какая то галлюцинация не правильная», сердито подумала Олеся Ивановна и нахмурилась,– Не надо Роззи бояться. Я не собираюсь к предкам.
– У меня, кроме тебя, никого не осталось, Алисия. Мама ушла, потом папа ушёл, нянюшку вот, похоронили и теперь ты, чуть не ушла.
Она жалобно всхлипнула.
Олеся Ивановна, не выдержав, теснее прижала к себе малышку, – Ну будет, будет. Здесь я. – погладила малышку по голове.
Ощущения от прикосновения, были очень даже реальными. Объятья, шёлк волос и даже запахи, все было таким... настоящим.
– Скажи мне, Роззи, я долго лежу?
– Целую декаду!– Роззи аж приподнялась, смотря на Олесю Ивановну. – Мы уже и нянюшку похоронили. – она снова всхлипнула.
– Тише, малышка, тише. – щемящая нежность к ребёнку затопила сознание.
Может это конечно и галлюцинации, но чувства они вызывают настоящие.
– Спи давай. Утро вечера мудренее.
Малышка ещё не много поерзав, уснула, а Олеся Ивановна задумалась.
Все, что с ней сейчас происходит, кажется настолько фантастичным, что даже мысли о галлюцинациях, не спасают. Потому что она полностью отдаёт отчёт своим действиям и прекрасно все чувствует. А так не может быть.
Липкий пот покрыл все тело, когда до неё дошла мысль о том, что это может быть и не галлюцинация вовсе, а реальность. Самая настоящая.
Читала она как то статью о параллельных мирах. И соседка её, Анна Павловна, такими фантазийными историями увлеклась, книжки читала.
Прикрыв глаза, Олеся Ивановна пыталась успокоить бешенное сердцебиение.
«Не может быть. Этого не может быть!»
Но спящий рядом ребёнок, догорающая свеча и убогая келья убеждали её в обратном.
Глава 2. Что делать?
– Алисия…– снова шёпот возле уха и маленькие ладошки тормошат, нежно поглаживают. – Ты живая? Не ушла к предкам?
Олеся Ивановна открыла глаза и встретилась с взглядом с Роззи. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Малышка сидела на кровати и встревоженно смотрела на неё. Худенькая, почти прозрачная, в какой то обветшалой сорочке.
– Живая, Роззи. Живая.
– Я так рада, Алисия!– худенькое личико осветила улыбка.
–Скажи мне, Роззи. А в доме нет больше взрослых?
– Не-а.. – она грустно вздохнула, – Никого. Только мы. Старая Велена приходит один раз в день. Лекарства дать тебе, да меня накормить. – она снова грустно вздохнула и отвела глаза. – У нас нет денег. Совсем. Последние гроши забрали, когда нянюшку хоронили. И больше нет ничего.
– А от папы с мамой нам ничего не досталось? – удивилась Олеся Ивановна.
– Не знаю. Нянюшка говорила что у папы было много денег. Но ты же девушка. За тобой должен быть опекун. Деньги у него. – она снова вздохнула, – а он не даёт. – она так забавно развела ручки, что Олеся Ивановна не смогла сдержать смешок.
– А вы писали ему?
– Не знаю, – она снова пожала плечами. – Я же маленькая и ,– она поморщилась, словно вспоминая,– не-за-ко-но-рож-ден-ная. Вот. Моя мама была не женой нашему папе. Мне не положено знать такие вещи.
Олеся Ивановна молчала, сказать что либо по этому поводу было нечего.
«Мракобесие», вот пожалуй и все что пришло в голову.
– А я какая?
– Ты настоящая. У тебя мама была жена у папы. Просто она умерла. Ты теперь меня выгонишь?– она заглянула ей в глаза.
–Что за ерунда! Нет конечно! И куда?– заворочавшись в постели, Олеся Ивановна села, опираясь на подушки.
«Уффф… ну и запах!», долгое лежание в постели то ли в бреду, то ли в обмороке, привело к тому, что от неё откровенно говоря, пахло. И вообще, словно вся комната пропала чем то затхлым и кислым.
– Роззи… милая, а как бы мне помыться?– Олеся Ивановна посмотрела на малышку с мольбой.
– Помыться?– малышка нахмурилась, видимо думая, – Я в речке моюсь… А раньше, нянюшка в корыте мыла меня.
– А вода? В доме?
– Неет! – Роззи рассмеялась,– с речки носим. Нам сейчас платить то нечем, и не носит никто.
«Какой ужас!», от ощущения безысходности, Олеся Ивановна прикрыла глаза. Судя по всему, они с малышкой либо от голода умрут, либо от болезней.
– Пришла в себя?– грубый голос заставил распахнуть глаза. В комнату вошла старуха. Высокая, худая, вся в морщинах, с седыми, лохматыми волосами, торчащими в разные стороны из под черного платка, она производила неизгладимое впечатление.
– Старая Велена! Алисия не ушла к предкам! Она осталась здесь, со мной!
Малышка Роззи, совершенно не испугавшись ужасной старухи, спрыгнула с кровати и подлетев к ней, обняла.
На мгновение, черты лица старухи разгладились,– Это хорошо. Ты справилась малышка Роззи.
– Справилась?– удивлённо переспросила Олеся Ивановна,– с чем?
– Твой дух удержала она. Иначе ушла бы. – она пожала плечами и вышла из комнаты.
Роззи, счастливо улыбнувшись, тоже убежала.
«Все понятно, что ничего не понятно…»
Через несколько минут, старая Велена принесла в тарелке дымящийся бульон.
– Много не дам…– она строго посмотрела на неё, – Да и нет, много.
Бульон был горячий и совершенно пустой. Словно и не было в нем ни мяса, ни костей. Так, прополоскали что-то мясное в воде и зелень накидали. Но даже эта, фактически не еда, придала сил.
– Легче?– Велена проницательно заглянула в глаза и удовлетворенно хмыкнув, встала. – Легче… Дух прижился…
– Какой дух?– осторожно спросила её Олеся Ивановна.
– Твой. – старуха пожала плечами. – Алисия слабая была, да набожная. Всё плакала, да молилась. Вот дух и не выдержал, ушёл. А твой дух сильный. – приговаривая, она подошла к двери,– Отдыхай. Спи. Потом разберешься.
Олеся Ивановна потрясённо смотрела на закрывшуюся дверь. Всё что сказала эта странная старуха, просто не укладывается в голове.
Слабый дух, сильный… Что это? О чем речь?
Потрясла головой, прогоняя не нужные мысли. Получается, эта старуха знает, что в теле Алисии (ужасно звучит конечно), сейчас другая душа?
А её душа, самой Алисии, где тогда?
И почему, при перемещении души, с ней осталась память? Не Алисии, а её, Олеси Ивановны?
С медицинской точки зрения, это не возможно. Потому что все наши воспоминания храниться в головном мозге. И если тело умерло, то и памяти нет.
Тяжело выдохнув, Олеся Ивановна снова обвела свою «келью» взглядом.
«Теперь ещё раз себя ущипни и скажи, что это не правда!»
Да хоть щипай, хоть нет, все остаётся на своих местах. В том числе и запах немытого тела.
«Помыться бы тебе, Олесенька, пока грибочки не выросли»...
Кряхтя и охая, а также отдыхая каждую минуту, Олеся Ивановна наконец, сползла с кровати.
Голова кружилась, ноги дрожали…
Судорожно вцепившись, обеими руками, в спинку кровати, она стояла, стараясь привыкнуть к вертикальному положению.
«Анемия* к тому же, второй степени у девчонки», бурча и ворча, она попыталась выровнять свое положение.
– Ты куда встала то? – сердитый голос Велены раздался за спиной.
– Помыться хочу… и вообще… мне надо.-неожиданно смутилась она.
– На горшок? Так он под кроватью. Сама не достанешь.
Скрипя коленками, старуха полезла под кровать и достала самый настоящий горшок.
С трудом уговорив себя не стесняться, Олеся Ивановна справила нужду в этот доисторический предок унитаза.
– Вода греется. Сейчас приду, помою тебя. Ложись пока.
–Нет, не лягу. Грязно. Лучше посижу.
Ложиться в постель, из которой она только выбралась, не хотелось. Даже смотреть не приятно на эти грязные, мятые тряпки. Фуу.
Чуть пошатываясь, она, тихонько добравшись до табуретки, села.
Голова уже меньше кружилась.
Осторожно, стараясь не делать резких движений, она вытянула грязную простынь, на которой лежала. Лучше уж лежать на голых досках, чем ложиться в эту постель. Что такое сыпной тиф* и чем он череват, она знала чисто теоретически, но совсем не хотелось бы узнавать об этом, на себе.
Передернулась от отвращения и отбросила простынь.
Велена, вместе с Роззи затащили в комнату большое корыто и ведро воды, от которой поднимался пар. Раздев её, они помогли сесть в корыто. Все мытье свелось к тому, что Велена растерла её тряпкой до красна и сполоснула. Ни мыла, ни зольной воды, ничего такого ей не дали. Волосы, как были спутанным вороньим гнездом на голове, так и остались. Просто после, так называемого купания, они стали мокрым вороньим гнездом.
«Ну хотя бы так… по крайней мере, сейчас нет вони от тела», думала Олеся Ивановна, пока сидела в воде.
Роззи, откуда то притащила чистую ткань и застелила постель. Относительно чистая и довольная, Олеся Ивановна устало закрыла глаза.
«Надо хоть золы замочить в следующий раз. Волосы помыть», мелькнула мысль, прежде чем она уплыла в сон.
От голода сводило живот. Так сильно, что Олеся Ивановна, проснувшись, так и не смогла больше уснуть. Ранее утро, ещё только золотило небо, но сна не было ни в одном глазу.
«Ещё бы дух не ушёл…», ворчала она про себя, ворочаясь в постели.
Тот бульон, что она выпила утром, уже давно переварился.
Рядом тихо сопела Роззи, крепко прижимаясь к ней худеньким телом.
Не выдержав голодных болей, Олеся Ивановна, осторожно встала с кровати.
«Ну как тут выздоравливать? Как? С таким питанием то».
Несмотря на голод, чувствовала она себя уже значительно лучше. Голова кружилась, но не так сильно, как прежде.
Поправив одеяло на спящей малышке, Олеся Ивановна взяла в руки свечу и вышла из комнаты.
Дом, в котором она оказалась, был не большой. Всего три комнаты и большая кухня, соединенная с обеденной зоной. Низкий, с толстыми, беленными стенами и небольшими окнами. Комната, где она очнулась, была самой маленькой. Во второй комнате, видимо жила раньше нянюшка вместе с Роззи, а третья что то типа гостиной.
Дойдя до кухни, Олеся Ивановна, устало опустилась на стул. Ноги дрожали от усталости, сердце стучало как сумасшедшее.
Вытерев со лба испарину, сердито подумала о том, что если срочно не нормализовать питание, и ее дух покинет это тщедушное тело.
Осторожно поднявшись, принялась осматривать кухню.
«Чисто, но бедно и пусто.»
Еды действительно не было. Вообще никакой. Не много сушёных ягод, по виду похожих на шиповник и трава, что то вроде ромашки. Вот и все, что она нашла.
«Хоть чай заварю себе, что ли…»
Расстроенно покачав головой, она подошла к печи. Осмотрела её, выдохнула с облегчением. Обычная печь. Самая обычная. Очаг и труба.
– Мы так сдохнем… с голоду.– раздраженно пробормотала. – Если меня сюда закинули, могли бы и еды закинуть.
Сердито сопя, заварила травяной чай. Если не придумать ничего, в ближайшие время, то они с Роззи, протянут ноги.
«И все таки интересно… Почему у них нет денег?»
Ладно Роззи, она малышка, много ли может? А Алисия… взрослая девица. Как минимум, лет шестнадцать. Не могла работать?
Оглядев себя, скептически хмыкнула. «Доходяга!»
И тем не менее… кто не работает, тот не ест. Как ни печально, а факт.
Олеся Ивановна, нахмурившись побарабанила пальчиками по столу.
«Итак, что мы имеем? Первое, я попала в тело девушки (абсурд конечно, но факт). Второе, есть нечего. Совсем. Третье, нужно понять где деньги. Если нянюшка говорила, что у отца они были, значит должны быть. Ну и четвёртое… надо что то делать. Причём срочно.»
Выпив отвар, Олеся Ивановна, почувствовала себя лучше. Решительно, но все таки осторожно, поднялась с места и пошла осматривать дом.
«Что бы купить что нибудь ненужное, нужно сначала продать что нибудь ненужное… а у нас денег нет.»
На улице уже стало намного светлее, поэтому затушив свечку, она двинулась сначала в гостиную.
«Ну с… начнём искать», обведя комнату глазами разочаровано вздохнула. Комната, где жила Роззи и нянюшка, поражала своей бедной обстановкой. Ни занавесок на окнах, ни покрывала на кровати, ни ковра на полу.
Кровать, шкаф и одна табуретка. Под кроватью, она нашла небольшой сундук, открыв который, Алисия увидел два, небольших отреза ткани.
«Хорошая ткань, кстати», довольно подумала она, пощупав ее. Куски были не очень большие, но достаточно для того, что бы сшить рубашку или даже платье, как раз на Роззи. Отложив их в сторону, осмотрела сундук. Помимо тканей, в нем было несколько мотков ниток, иголок и кусок мягкой кожи.
«Из кожи, кстати, можно сшить перчатки или даже сумочку. И потом продать…», довольно подумала она, откладывая и кожу. Так же, в самом низу, под тканями, лежала книжечка. С трепетом открыв ее, Олеся Ивановна радостно выдохнула. Читать она умела! И это здорово! Бего просмотрев её, поняла что книга, оказалась молитвенником. Более того, достаточно красивым и не дешёвым, судя по кожаному переплету и красивой, гербовой печати. Отложив в сторону и молитвенник, Олеся Ивановна грустно вздохнула.
Все… ничего больше в сундуке не было. А она надеялась найти в нем деньги, ну или украшения какие нибудь. Хотя… и сам сундук, выглядел достаточно презентабельно, а значит и его можно было бы продать.
Задумчиво покусав губы, Олеся Ивановна, встала и пошла в третью спальню.
«Может там, что путевое будет?»
Эта комната, была что-то среднее, между кабинетом и спальней.
Огромный, резной стол, возле которого сиротливо стояла табуретка в одном углу и достаточно широкая кровать, для того что бы на ней поместились два человека, в другом. Большой платяной шкаф, на который Олеся Ивановна возлагала надежду, был, к сожалению, практически пуст. В нем сиротливо висели два скромных коричневых платья и плащ.
«А где, вся их одежда? Та, в которой они на улицу ходят, в церковь? Не ужели в этом?», нахмурившись она разглядывала старые платья. Они были ужасны. Грубая, колючая ткань и убогий фасон. Повесив их обратно в шкаф, снова оглядела всю комнату. В углу, задвинутый в самую нишу, стоял большой сундук. Намного больше, чем тот, который она нашла в комнате бывшей няни.
«Может хоть здесь повезет?», открыв крышку, разочарованно вздохнула.
В этом сундуке, хранилось лишь несколько кусков ткани, похожих на те, что принесла ей Роззи, вместо простыни. Вытащив все из сундука, Олеся Ивановна, разложила их «богатство» на кровати.
«Не густо конечно… совсем не густо», расстроенно подумала она. Если и можно все это обменять, то лишь на несколько яиц и молоко. Вряд ли, за пару простыней, она получит больше. Другое дело сам сундук. Вот его она как раз и попробует продать, вместе с тем, маленьким сундучком. Сделаны добротно, с металлическим заклёпками, они выглядели достаточно дорого, а значит их первыми она и продаст.
Разглядывая сундук, Олеся Ивановна нахмурилась. Что-то в нем, её смущало. Ещё раз осмотрев его со всех сторон, она тихо ахнула, радуясь своей догадке.
Глубина сундука была значительно меньше, чем сам сундук! А что это значит? У него есть второе дно!
Может, конечно в нем и нет ничего ценного, но он, в любом случае, становится дороже, за счёт своего секрета!
С энтузиазмом, Олеся Ивановна принялась простукивать сундук, надеясь найти секретную кнопку. Куда то случайно надавив, Олеся Ивановна заметила как дно сундука открылось, представляя её вниманию тайник.
Затаив дыхание, протянула руку внутрь и нащупала бумаги. Осторожно достав листы, отложила их в сторонку. Потом разберёт их. Сейчас же, движимая надеждой, снова залезла в сундук и нащупала достаточно большой бархатный мешочек.
С бешено колотящимся сердцем, вытащила мешочек и едва не расплакалась от радости.
«Спасены! Боже! Спасибо! Спасибо!», шептала она, бессвязные слова благодарности. Осторожно высыпала на пол, монеты и украшения. Не нужно быть семи полей во лбу, что бы не понять… Она только что нашла клад! Пусть не большой, но достаточный для того, что они смогут выжить, вместе с Роззи! А не умереть от голода и холода.
Разглядывая сокровища, Олеся Ивановна, вытерла слезы с щек. Перед ней лежало, судя по всему, целое состояние!
Золотые и серебряные монеты притягивали взгляд. Нитки жемчуга, поражали изяществом. Несколько колец, явно женских, были с большими камнями.
Быстро сложив все обратно, кроме двух серебряных монеток, Олеся Ивановна, убрала мешочек обратно в тайник и защелкнула крышку. Сложив сверху ткани, с облегчением выдохнула. Они спасены и это главное.
Подобрав бумаги, тяжело поднялась и пошла к столу. Устало сев на табуретку, потерла лицо ладонями. Сил не было, но нужно разобраться с бумагами. В конце концов, если их так спрятали, значит они важны. А раз важны, значит нудно разобраться!
