Текст книги "Стальная: наследие авантюристки (Гордость черного дракона) (Часть 2) (СИ)"

Автор книги: Альвина Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Ты сопротивляешься, – утешающая прохлада ее ладоней на плечах – Так только больнее. Расслабься.

Какая же она сильная. Мне не вырваться, как ни стараюсь.

– Не могу. Отпусти.

– Не отпущу.

– Пожалуйста, – слезы катятся градом.

Кажется, меня выворачивает наизнанку. Я кричу, царапаю ногтями ее плечи, а она все равно держит. Держит так крепко, что легче вырвать конечности из суставов, чем освободиться из ее хватки. Боже, за что мне все это!

– Терпи, девочка, терпи. Уже скоро.

Что скоро? Не понимаю. Отпустите меня! Но это уже начало происходить. Огненный шквал, зародившийся в груди, обрушился на меня со всей своей необузданной дикой силой, сжигая мысли и чувства.

– Мама!! – в последний раз отчаянно завопила я, дернулась, и замерла, не в силах даже дышать.

Возникло ощущение, словно в моем теле открыли сталелитейный завод, там все горело и выплавлялось. Я открывала, и закрывала рот, но, ни звука не издала.

– Сейчас, – кивнула своим мыслям женщина, и, подхватив мое скорчившееся в агонии тело, как если бы оно ничего не весило, швырнула в центр озера.

Я начала тонуть, и сил не было, что-то предпринять. Вода стремительно наполняла легкие, гася пышущий жаром горн в груди. Я расслабилась, и меня потянуло вниз.

– Наконец-то ты не сопротивляешься, – раздалось у меня в голове, – Упрямая девчонка. Надо было просто расслабиться. Но так даже лучше, с болью приживется быстрее. Открой глаза.

Я послушно разлепила веки и увидела, что женщина плывет на встречу. Ее легкое одеяние намокло и теперь не скрывало стройное подтянутое тело с приятными изгибами. Она подплыла ближе, коснулась лица, и в голове вновь возник ее голос.

– С рождением тебя, моя девочка. Теперь ты можешь отдохнуть.

Вода подтолкнула вверх, и мое тело всплыло на поверхность озера. Я так устала, что долгожданный обморок стал почти спасением.

* * *

– Ни'ийна, держись, – отчаянно, кричал эльваф, бросаясь в озеро, не смотря на то, что сам едва стоял на ногах, – Я сейчас.

Спонтанный портал выкинул их в пещеру с озером. Лельтасиса хорошенько приложило о булыжник, что он на некоторое время отключился, а когда пришел в себя, увидел, что девушка плавает на гладкой поверхности кристально чистого озера, белая как полотно. Он тут же поспешил к ней. Вода в озере была почти горячей, но поразмыслить над этим феноменом, эльвафу было не суждено. Прекрасное в своей безмятежности лицо человечки испугало Лельтасиса до судорог. Он быстрее погреб к берегу, уложил ее на гладкую поверхность камня, разорвал ворот рубашки, и опустил голову, прислушиваясь. Тишина. Сердце не билось.

– Проклятые боги и их приспешники, – прошипел сквозь зубы эльваф, удерживая одной рукой голову Ни'ийны.

Встав возле ее тела на колени, захватил ртом воздух, прижался губами к ее губам. Выдох.

Делая девушке искусственное дыхание, и массаж сердца, Лель молил Диору [1]1
  Диора – богиня леса у эльвафов.


[Закрыть]помочь ему. Неужели эта хрупкая, но сильная духом девушка, заслуживает таких мучений. Она же ни в чем не виновата. Это все дракон. Будь он трижды проклят.

– Ни'ийна, открой глаза, – умоляюще смотрел эльваф на безжизненное лицо человечки, – Ну, же девочка. Не сдавайся.

Сколько длилось ожидание, Лельтасис, не знал, и был голов посадить целый лес во имя свой богини, когда зайдясь кашлем, извергая потоки воды, девочка открыла глаза.

– Лель? – просипела она.

– Ни'ийна, – эльваф подхватил, дрожащую всем телом, девушку на руки, и прижал к груди, – Все хорошо. Все хорошо.

Лельтасис успокаивающе гладил ее по голове, а она продолжала кашлять. Сердце эльвафа радостно пело. Жива. Слава Диоре. Жива.

Глава 4

– Что будем делать? – поинтересовалась я, завернувшись в куртку эльфа, и стараясь, лишний раз не давать воли воображению, представляя, что нас ждет, если браслет не заработает и я не смогу послать сигнал о помощи.

– Ждать, – ответил Лель.

– Сколько?

Эльф напряженно огляделся, изучая скудную обстановку пещеры. Да, знаю, кроме озера и сосулек, здесь и любоваться то не чем, – минимализм во всей его красе. Но все же, считаю, есть в этой пещере некое первозданное великолепие, пугающее и завораживающее. Лель вздохнул, и попросил:

– Позволь я посмотрю.

Я протянула ему руку. Изучив браслет, Лельтасис чуть поморщился.

– С уверенностью могу сказать, что такое плетение, без подпитки, будет держаться где-то около двух суток.

Этого только не хватало! Сдавленно застонав, потерла переносицу. Лель удивленно изогнул бровь, недоумевая, что меня так сильно расстроило. Удивительно, но эльф вольготно чувствуя себя в замкнутом пространстве пещеры, не проявляя никаких признаков клаустрофобии.

– У вас сутки длинней, чем на Земле, – поведала ему, – У нас двадцать четыре часа, а здесь, по моим наблюдениям, двадцать восемь.

– С момента блокировки какое-то время уже прошло, – ободряюще улыбнулся он мне, – Пока беспокоится не о чем.

Ну, да, какое-то время мы еще протянем. У нас есть пища – зажаренная тушка швошки, коренья и травы, даже сухофрукты, которые прихватил Лель у бандитов. Есть пресная, хоть и теплая, вода из озера. Пока этого достаточно чтобы ждать и надеяться. Но нас двое, а еды не так и много. Я не говорю про себя, так как мне не впервой сидеть на жесткой диете, – справлюсь.

Мы оба ранены. Лель молчит, но я-то вижу, как он подволакивает ногу и морщится, думая, что я не замечаю. Сколько бы я не просила, он не дает посмотреть, что там. Эльф не огрызается и не заявляет, что это не мое дело. Он упорно делает вид, что все в порядке. Однако это ему плохо удается, особенно, когда нужно присесть или нагнуться.

Я уговаривала Леля искупнуться, – на чистом теле, раны заживают быстрее, – но он проигнорировал мой совет, и только недобро прищурился. Предположила, что связано это с какими-то эльфийскими заморочками и благоразумно больше не настаивала.

– Попробуй еще раз позвать дракона.

– Думаешь, получится?

– Попытайся.

– Хорошо.

Коснувшись браслета, я сосредоточено начала думать о Ласснире. Секунд через десять, жилка на виске начала яростно пульсировать, а мысли, что закрались ко мне в голову, не хотелось бы озвучить без должной подготовки – у меня, к сожалению, не столь обширный матерный лексикон.

Трепетное желание увидеть эту наглую ухмыляющуюся рожу, перекликалось с не менее страстным желанием придушить эту брехливую ящерицу, как только увижу. Мне снедало желание хорошенько наорать на красноглазого извращенца, почти убедившего меня в свое время, что услышит, и найдет, где бы я ни находилась. И что? Где я и где он?! Верь после этого драконам!

– Ни'ийна?

– Не знаю, – хмуро изучая плетение браслета, буркнула я, – Не представляю, что должна ощутить. Ласснир мне толком ничего не объяснил. Сказал только, что надо коснуться и позвать.

– Ничего, – погладил меня по плечу Лель, случайно задев синяк, от чего я тут же сморщилась, – Не переживай. Действие блокирующей магии скоро иссякнет.

Как бы хотелось в это верить. Но вариантов у нас нет. Выбраться из пещеры через единственную расщелину под потолком не удастся. Если конечно у Лельтасиса или у меня вдруг не отрастут крылья. А так как, это не возможно, то и шансы, самостоятельно выбраться, равны нулю. А что если…?

Поражаясь своему энтузиазму и женской глупости, я таки выдвинула идею допрыгнуть до ближайшего выступа. Кому? Мне конечно. Лель долго ржал, представляя себе это зрелище, но я объяснила, что гравитация на их планете заметно слабее, чем на нашей, и возможно мне повезет сделать невозможное. На крышу-то я как-то забралась!

– Хорошо, допрыгнешь ты до выступа, – иронично ухмыляясь, предположил Лель, – Что дальше?

– Ну, попробую дотянуться до другого.

Лель запрокинул голову, оценил расстояние между выступами, и снова рассмеялся.

– Надо же, а по тебе не скажешь, что ты умеешь летать.

Дружелюбное ехидство эльфа вызвало у меня редкое чувство: редкое в том смысле, что появляется оно только, когда начинаешь доверять кому-то. А я никак не ожидала, что это случиться так скоро.

– Не умею – смутилась я.

– Не умеешь, – эльф усмехнулся и с чувством собственного превосходства начал методично возвращать одну наивную особу с небес на землю, – Прыгать она собралась. А вспомнить о том, что ты ранена и любое резкое движение приведет к тому, что рана снова начнет кровоточить, ты не хочешь?! Посмотри на себя. У тебя руки все в синяках и кровоподтеках, ноги в волдырях, на голове шишка размером с яйцо казара. Казар? Птица такая. Что? Не одна, а две? Еще лучше. Когда только успела… Ты едва не утонула. Здесь нет ни трав, ни корений. Мне не чем тебя лечить. Ты кем себя возомнила человечка? Эльфом? Клиссом? Может драконом? Что? Суперменом?! Не знаю такой расы… Ты хоть понимаешь, что держишься сейчас только потому, что я влил в тебя весь запас игласа… Зелье такое… Хрос варил… Да-да, то самое, вонючее… Не помнишь? Ну, да ты же без сознания была. Оно приглушает боль и заставляет ткани восстанавливаться быстрее. Но оно не может действовать вечно. Тем более с нашим-то с тобой везением.

Вот такую отповедь устроил мне Лель, сверкая по-кошачьи зеленными глазищами. Завораживающее и пугающее зрелище – сердитый эльф.

– Я просто хотела помочь, – поджав губы, возразила я.

Эльф скрестил руки на груди, склонил голову и как-то осторожно поинтересовался, изучая мое лицо с таким напряженным интересом, что я, грешным делом, подумала, что у меня третий глаз на лбу открылся, или второй нос вырос. Кто знает, а вдруг?!

– Скажи, у тебя там, так принято?

– Как? – не поняла вопроса, сопровождаемого насмешливым прищуром зеленых глаз.

– Что женщины в трудной ситуации не полагаются на мужчин?

– Ну-уу…

Не сразу и сообразишь, что ответить.

– Я бы не сказала, что… это скорее исключение, но…

– Не далеко от истины, – обреченно вздохнул эльф, – Я что-то подобное и ожидал.

– С чего бы это? – удивилась я.

– Поначалу, я был почти уверен, что твое поведение вызвано желанием оскорбить или же досадить мне. Когда мы бежали из лагеря, ты не позволяла мне защищать тебя в полной мере. Бросалась отражать удары, несмотря на то, что боевых навыков у тебя не наблюдается. Да, я признаю, что обязан тебе жизнью. И этого не отнять. Но, поверь, мне унизительно сознавать, что я – единственный наследник Говорящего с духами предков, обязан жизнью человечке… Не грусти. Это значит только то, что я не уделял должного внимания тренировкам. Ты интуитивно не веришь в мою защиту. Мне горько это сознавать. Ты выдержала наш бешеный темп, несмотря на кровоточащую рану. Не жаловалась и не просила остановиться…

– Не правда. Просила, – перебила я, – Даже несколько раз.

– Это не называется просить. Ты просто в принципе уже не могла идти. Твое хрупкое тело не приспособлено для таких нагрузок. Ты шла исключительно на своем упрямстве, и нежелании быть обузой.

Тут он оказался прав. Спорить не с чем.

– Я полностью утвердился в своих догадках, когда, только придя в сознание, после сильнейшей лихорадки, ты заявила, что нам нужно идти, и даже попыталась подняться. Ты отказалась принять от меня даже минимальную помощь в перевязке!.. Я начал злиться. Но все встало на свои места, когда ты рассказала, что у себя дома ты все делаешь сама. Ты бы слышала себя. Даже не то, что ты говорила, а КАК ты это говорила. Ты говорила это с гордостью.

Я нахмурилась. Интересно, почему у меня стойкое ощущение, что эльф своими речами подводит меня к чему-то крайне важному.

Лель отследил мои эмоции по лицу, укоризненно покачал головой и решил огласить окончательный приговор.

– Но это грустная гордость. Это значит, Ни'ийна, что тебе в своем мире не на кого положиться. Значит, что рядом с тобой никогда не было того, у кого не нужно было бы просить помощи, а он сам бы хотел тебе помочь. Ты привыкла справляться со всем сама. Это твоя сильная и слабая сторона. Я думаю, ты и дракона не воспринимаешь как слугу, хотя имеешь над ним власть. Я не знаю, как получилось, что браслет оказался у тебя, Ни'ийна, но почти уверен, что ты не хотела этого. Я прав?

Хотелось бы мне опровергнуть его слова, сказать, что все не так, но кого я обманываю.

– Ну, вот, хоть в чем-то мы разобрались, – приняв кивок за согласие, продолжил Лельтасис, – Я не совсем уверен, как мне с тобой теперь обращаться, но попрошу об одном, попытайся меня понять. Мы – эльфы, третьи по старшинству на нашей планете. Мы хранители источников жизни. Эта почетная миссия, возложена на нас богами. Она требует от нас разборчивости в выборе друзей и союзников. Возможно, ты сочтешь это за высокомерие, но мы не имеем права признавать недостойных. Тем более, это касается меня, обладателя дара говорить с духами предков. Ты человек. Но наши боги не создавали людей. И мы не вправе признать твою расу. Человеческие города мы посещает крайне редко. Для нас это почти наказание. Но ты спасла мне жизнь, и воспринимать тебя, как обычную человечку, у меня уже не получается. За все свои двести пятьдесят четыре года жизни у меня никогда не возникало подобного желания, но сейчас… Сейчас я готов разделить с тобой кров и пищу.

Я глупо захлопала глазами, подозревая, что только что произошло по-настоящему эпохальное событие для целой планеты. Признание меня эльфом. Любопытно, чем это мне грозит?

Эльф неуклюже сдернул с меня куртку, от чего я вздрогнула, оставшись опять в одних трусах и перевязке. И как это понимать?

– Повернись.

Лель приказал таким тоном, что желание спорить отпало сразу. Умеет же он припечатать если не словом, то тоном. Видимо его с девства обучали управлять лю… эльфами.

Я повернулась, подставив левое плечо, где красовались живописные разводы от синяков, подозрительно напоминающие отпечаток ладони.

– Сними переводчик. Он может помешать.

Послушно сняла медальон и отложила в сторону. Лель коротко кивнул, подтверждая, что все делаю правильно. Он резко сжал мое плечо, что я вскрикнула, но эльф отрицательно дернул головой, и я прикусила губы. Придется терпеть. Лельтасис заговорил на своем красивом певучем языке, водя большим пальцем правой руки по плечу, вызывая ощущения покалывания и даже щекотки. В последний раз, поводив пальцем, он вдруг прокусил себе губу, резко подался вперед и поцеловал место, где только что был его палец. Войдя в ступор, я даже не шелохнулась. Кровь впитался в кожу, и через секунду я стала «счастливой» обладательницей очередной живой татуировки – еще не распустившегося перламутрового цветка.

Лельтасис заметив, что я уже мало что понимаю, объяснил:

– Иэль иш э признание.

– Что? – еще больше изумилась я, когда частично поняла, что он сказал.

Я схватила медальон и уточнила:

– Что ты сказал?

– Я сказал, что это знак моего признания, – любезно повторил Лель.

– Это?

Покосилась на татуировку. Татуировка – цветок – признание. В голове возникло смутное подозрение. А, чем тогда является Индир?

– Да, – подтвердил эльф, и тут же нахмурился, – нераспустившийся цветок – знак первичного признания. Что-то вроде: ты есть, ты существуешь. Я признаю твое существование, а значит и твое право на общение со мной на равных.

– Только с тобой?

Лель задумчиво подергал себя за острый кончик правого уха.

– На равных – да.

– А с остальными?

– С остальными, в зависимости от статуса. Иерархия у нас даже более жесткая, чем у людей или тех же самых гвиордов. Но так как я единственный наследник Говорящего с духами предков, – и это положение лишь на ступень ниже принца крови, – то к большинству обращайся, не дожидаясь пока они заговорят с тобой. Это твое право, как признанной мной.

Иерархия, говоришь. Несколько схожих по смыслу мыслей выплыли из глубин сознания, но спросила я следующее.

– А если бы меня признал не ты?

– Ниже статус, ниже степень признания, и, следовательно, меньше прав.

– Понятно. А что еще?

– Можешь просить помощи у любого эльфа, и тебе в ней не откажут.

– А распустившийся цветок? Что он означает?

– Знак дружбы.

Я посмотрела на тугой скрученный бутон и приподняла бровь.

– А есть разница?

Потыкала пальцем в цветок – бутончик дрогнул, на листьях появились сверкающие капельки росы. Симпатично.

– Огромная.

– Не поняла?

– Пока ни ты, ни я не готовы к этому шагу.

– И, что это твое признание меняет? По отношению ко мне.

– Все.

Коротко ответил этот вредный ушастик и таинственно улыбнулся.

– Лель? – возмутилась я.

Почему все пытаются скрывать от меня что-то важное? Сама ведь выведаю – хуже будет. Эльф, что-то этакое прочел по моему лицу и поспешил объясниться.

– Я устал. Мне нужно отдохнуть. Давай твоим образованием займемся после того, как я высплюсь. Здесь нам ничего не угрожает. А я уже на приделе.

И в самом деле, Лель, после ритуала (а как это еще можно назвать), как-то резко осунулся, словно действо выпило из него последние соки.

– Извини, – смущенно потупилась я.

Губ эльфа коснулась слабая улыбка. Он лег на огромный плоский камень, подложил пояс обратной стороной под голову и закрыл глаза.

– Ты тоже попробуй заснуть, – предложил Лель.

Я кивнула, и, завернувшись в куртку, пошла к нему. Положив голову на сырой валик из своей одежды, я повозилась, отыскивая удобную позу, что в действительности нелепо и изначально было обречено на провал. Камень это даже не земля. Прижавшись спиной к эльфу, я попробовала отрешиться от болезненных ощущений. Не получилось.

– Хватит ерзать, – буркнул Лель, и, обхватив меня за талию, перетащил на себя, – спи.

Хотела возмутиться. Напомнить, что он тоже ранен, а я вовсе не пушинка. Но язык уже заплетался, веки отяжелели, и на время мне пришлось смириться с эльфячьи произволом. Как же я устала!

* * *

А между тем, добравшаяся до стен Стомгора троица, была неожиданно атакована странным ящероподобным существом, целью, которого стал ничего неподозревающий Франчиас. Змей среагировал моментально, одним плавным движением уйдя в сторону, вскользь пропуская удар. Но тут, же выпустил пятисантиметровые когти, готовясь отразить нападение в случае необходимости.

Впрочем, его не последовало. Существо, застыло, внимательно изучая боевую стойку глирта, и вроде как ухмыльнулось. Франчиас, что-то заподозрив, втянул когти и, презрительно скривившись, поинтересовался:

– И как это понимать, ящ-щер?

– С прибытием, змей, – тем же тоном, вторило ему существо, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, громко хрустя шейными позвонками.

Станислав не сразу признал в частично трансформировавшемся получеловеке, полуящере, слугу Нины. Перед утомленными путниками предстал красноглазый двухметровый ящер, покрытый черной матовой чешуей. Голову его охватывал венец из рогов, по хребту тянулся широкий кожистый гребень, а чуть выше крестца начинался мощный хвост с шипами на конце.

– Что с-случилос-сь, Лассаиндиар? – ехидно сощурился глирт, – С-силенок маловато, превратитьс-ся полнос-стью? Даш-ше бес-с крыльев. Ш-шалкое с-срелищ-ще.

– Попридержи свой ядовитый язык, змей, пока я его у тебя не вырвал, – клацнул зубами Ласснир.

Франчиас зло зашипел, чуть наклоняясь вперед.

– Проверим-сшш!

Но тут запоздалая мысль пришла ему в голову и глирт резко подобрался.

– Про-ссто так ты не с-стал бы пос-сориться. Что проис-сходит ящ-щер? Что-то с-с человечкой?

Интуиция змея не подвела. Он не ошибся, предположив, что именно человечка стала причиной, поспешной трансформации дракона. Зрелище удручающее. Для гордого ящера не справиться даже с первой стадией оборотничества, страшный позор. Но Ласснир предстал перед ними в таком неприглядном виде, не человек и не дракон – серединка на половинку – значит, дела плохи.

– Что с Ни'ийной? Ящ-щер я жду ответа.

Для Франчиаса, беспокойство за человечку было вызвано определенными мотивами. Необходимость вернуть реликвию, во что бы то ни стало, требовала от змея реагировать на любые изменения в передаче прав наследования на имущество Ма'Арийи.

Лассир помрачнел, и отвернулся, пряча напряженный взгляд.

– Они с Лельтасисом в Пещере Скорби.

– Ш-што? – от ужаса волосы на голове Франчиаса, распушились, как капюшон у кобры, – Как-шш они там окас-салис-сь?

– Я не знаю, – из глотки ящера вырвался сдавленный рык, – Только сегодня утром связь стала более-менее стабильной, и я узнал, где она.

– Проклятье! – не прекращая шипеть, воскликнул глирт, – Куда ты с-смотрел, ящ-щер?

– Наша связь не стабильна.

– Это ты не с-стабильный, ящ-щер! – глаза змея стали желтыми с серповидными зрачками, и Франчиас начал едва заметно покачиваться взад-вперед, что означало крайнюю степень раздражения.

– Можешь смеяться, змей, но я не знаю, что делать, – зрачки расширены, хвост нервно ерзает по земле, – В эту пещеру мне путь закрыт.

Змей уже и не помнил, когда в последний раз видел ящера в подобном взвинченном состоянии. Как ни прискорбно признавать, но даже их частые с Лассниром стычки оказались менее пагубны для нервной системы дракона, чем появление новой смертной хозяйки.

– Конеш-шно, – усмехнулся Франчиас, – Твоя с-семейка пос-старалась.

Ласснир тяжело вздохнул.

– Самим им из пещеры не выбраться.

– Если только они не научатьс-ся летать-ссс, – хихикнул глирт, но смех получится невеселый.

– Я не знаю, сколько они там продержаться, – ящер поскреб когтями шею, – Может день, может два. Без хозяйки к князю меня не пустят. Побоятся. К площадке порталов я уже ходил.

– В таком-то виде-сс? – удивился глирт.

– Нет, – скривился Ласснир, что в нынешней трансформации далось ему с трудом, – Мне отказали открыть двухсторонний портал в пещеру. Для этого нужно разрешение князя.

До змея начало доходить, что хочет от него дракон. Умно, не чего сказать. Только у Франчиаса, как у принца крови есть возможность просить срочной аудиенции у Великого Князя.

– Хорошо, – согласился змей, мысленно взвесив все за и против, – Но предупреждаю, ящер, придет время, и я спрошу с тебя долг.

– Само собой, змей, само собой.

* * *

Несмотря на то, что изволила почивать на красивейшем мужчине, – несбыточной мечте всех адекватных женщин любых статусов и возрастов, – спала очень плохо. Часто просыпалась, с чувством, что что-то не так, но никак не могла понять что именно. Ленивая мысль на карачках проползая мимо, оставляла ощущение какой-то недосказанности, но понять о чем была эта мысль не получалось, так как я вновь проваливалась в беспамятство. Мерещилось, что вокруг нас толпятся тени. Вытягиваясь из-под камней, они вальяжно и чинно шествуют к озеру, а оно светится столь ослепительно, что больно глазам. Торжественно и невозмутимо тени шли почти ровными рядами в свет и… сгорали. Одна за другой.

Тени вставали, шли и сгорали. Смиренно и скорбно. Вставали, шли и сгорали. В какой-то момент я сама попала в ритм и потянулась вслед за ними. Тени благосклонно отнеслись к новому участнику шествия. Они не оттолкнули меня, только чуточку посторонились. Показалось, что я начала понимать, что здесь происходит. Это их судьба, – вновь и вновь рождаться из тени, обретать мнимую плоть, идти на свет, и сгорать без следа, прикоснувшись к нему. Замкнутый круг, который не разорвать. По крайней мере, так было раньше.

Я застыла у края озера, любуясь всполохами света, мерцающими бликами, танцующими на стенах пещеры волшебный причудливый танец, под аккомпанемент звенящей тишины. Но на ощупь свет оказался зверски холодным. Кончики пальцев тут же покрылись тонкой корочкой льда и онемели.

– Ты идешь? – поинтересовалась тень, путь которой я преградила.

– Куда? – рассматривая свои обледеневшие пальцы, спросила я.

– Туда, – указала тень и едва не вспыхнула.

Я сделала шаг назад, отпихивая собеседника от неминуемой гибели, склонила голову и полюбопытствовала.

– А что… там?

– Свет.

– Свет, – задумалась я, – И все?

– Да, – немного раздраженно ответила тень, – Только свет.

– Тогда мне этого мало.

Тень, шокированная моей наглостью, затрепетала.

– Мало? – удивилась она.

– Да. Мне мало просто света, – и я развернулась, чтобы увидеть лицо своего собеседника.

Но его не было. То есть лица у него не было. Или почти не было. Передо мной стояла высоченная фигура в плаще с накинутым на голову капюшоном, относительно осязаемая и даже обладающая признаками половой принадлежности. Тфу-тьфу, я не об этих самых, а о том, что у тени были широченные плечи, крепкая грудь, тонкая талия и узкие бедра. А все остальное, постоянно смазывалось, расплывалось, перетекало, так что было невозможно разобрать, какой он: красивый или уродливый, старый или молодой.

– А тебе туда зачем?

Задрав голову, пришла к неутешительному выводу – я коротышка. Моя голова оказалась где-то на уровне его пояса.

– Зачем? – он посмотрел сначала на свет, потом на меня, и вошел в ступор. По-видимому, никто и никогда не спрашивал его об этом. А он и не задумывался.

– Ну, все мы, – осторожно начала я размышлять, – если куда-то идем, то к чему-то приходим. Даже если это тупик. А если уж начинаем путь, то определенно у нас есть какая-то цель, которой мы хотим достичь. Я так считаю.

Мужчина (буду считать его мужчиной) присел на камень и, почесав затылок, задал провокационный вопрос.

– А у тебя есть цель?

– Сейчас или по жизни?

Он нахмурился, но выбрал:

– Сейчас.

– Сейчас я хочу выбраться из этой пещеры, вытащить Леля, найти Ласснира и остальных ребят, пойти к Великому Князю и отказаться от наследства. Ну и кучка других, по мелочи. А у тебя?

– Я иду в Свет! – запальчиво изрек мужчина, – Свет – моя цель.

Сделав бровки домиком, уточнила:

– И все?

– Все, – кивнул мужчина.

– Скукота, – сморщилась я.

– Почему? – обиделся он, – Это хорошая цель.

Я хмыкнула и решила немного пофилософствовать.

– Ну, посуди сам, какая это цель, если она у тебя перед носом. Руку протяни – и вот она родимая, – скорчила скептическую мину и махнула в сторону озера, – А как же преодоление трудностей? Как же внутренний рост? Как же стремление добиться своего чего бы тебе это ни стоило?

– Зачем?

Видимо мужчина моего энтузиазма не разделял, косясь на озеро, где один за другим погибали его соплеменники. Ну, ладно попробуем по-другому.

– Понимаешь, цель пути никогда не приносит той радости, как сам путь. Особенно если он тернист. Ты никогда не познаешь цену своей цели, если она будет легко тобой достигнута.

– Но он же, – жалобно кивнул в сторону озера, – вот.

– В том то все и дело, – подбоченилась я, – Вот, он. И ничего больше делать не надо. Скукота. Никакого разнообразия.

– Думаешь? – тяжелый вздох.

– Уверена.

– А, что можно сделать?

– Например, преграду из камней.

Банально, конечно, но другого варианта пока не вижу.

– Это бессмысленно.

– Почему?

– Мы проходим сквозь камни.

– Да-а!! А через, что не проходите?

Мужчина хмыкнул.

– Я не смог пройти сквозь тебя.

Поскребла в затылке, нащупала две шишки и заявила.

– Не, я не гожусь в преграды, – и тише, только для себя, – этого мне только не хватало.

– Почему нет.

– Потому что я одна, а вас много.

– Верно, – согласился он.

– Может, есть что-нибудь еще?

– Не знаю, – мужчина пожал плечами, – Возможно.

Неожиданно свет начал затухать и тени, с настойчивостью маньяков, поспешили добраться до вожделенной цели. И куда только степенность подевалась? Суетятся, толкаются. Да и мой теневой знакомый навострил лыжи.

– Все, я пошел.

– Куда?

– В Свет.

– Стой! – воскликнула я, – А как же…

Но он уже не слушал. И мне стало до слез обидно. Я тут стою, распинаюсь перед ним, а он все равно туда идет. Так не честно.

– А тебе никогда не хотелось стать достойным своего Света?

Теневой застыл, переваривая услышанное.

– Что? – обернулся он, – Что ты сказала?

– Я сказала: тебе никогда не хотелось стать достойным своего Света?

На изменчивом лице тени появились первые признаки сомнения.

– А ты думаешь, мы не достойны?

– Я думаю, Свет не должен причинять боль.

Мужчина покачал головой.

– Мы не чувствуем боли.

Ну, да он же тень, какая может быть боль. Тогда…

– Страдания?

– Нет.

– Грусть?

– Нет.

– Но что-то, же вы должны чувствовать?! – отчаялась я.

Теневой задумался лишь на мгновение.

– Одиночество. Мы чувствуем одиночество.

Как то я об этом не подумала. Наверное, даже среди теней, каждая чувствует свое одиночество. Им и поговорить-то не с кем. Родился, дошел до озера, сгорел.

– И вы идете в Свет, чтобы не чувствовать себя одинокими?

– Да.

– И это помогает?

– До следующего рождения.

Я стрельнула глазами в сторону озера и победоносно улыбнулась. Свет померк окончательно. Одиночные тени спешно втягивались под камни, и только мой знакомец стоял памятником самому себе, еще не веря, что опоздал.

Но когда понял, скорым шагом направился к камню, где остался эльф. Постоял. Ничего не произошло.

– И что мне теперь делать? – как-то совсем растерянно пролепетал он.

– Ты не можешь уйти? – осознала я.

– Странно. Раньше такого не случалось.

– Хм, раз так, давай знакомиться. Меня зовут Нина.

Мужчина помялся и сел на ближайший камень.

– У нас нет имен.

– Совсем?

– Да.

– Хорошо, – покусала нижнюю губу, – А хотел бы ты, тогда… чтобы оно у тебя было?

Я всеми кожными рецепторами ощутила, как он заинтересовался.

– А ты можешь?

– Конечно.

– Тогда назови меня! – он так резко подскочил, что я отпрянула, – Прошу тебя.

– Хорошо, хорошо, только не нервничай, – всплеснула руками, и отошла в сторонку, подумать.

Мужчина утихомирился, но безотрывно следил, как я взволнованно бегаю по пещере, – благо пространства хватало, – придумывая ему имя.

– Анатолий – Толя, нет, не то. Коля, – бе. Слава – жуть. Артур, хм Конан Дойл, хи-хи. Августин, – взглянула на гиганта и покачала головой, – Не то. Велес. О! Надо же кого вспомнила… Ромэо? Ромео мой Ромео. А потом Джульетту ищи? Нет, не годится… Чак. Сэм. Дориан? Портрет в студию! В пещеру, то есть, – не-е. Пауло, Давид, Энрике? Изящно, но не подходит. Конан, ну да варвар. Али? Абдула? Георгий… Победоносец блин. Йоши, Нацу, Кагеру? Н-да, японамать. Стоп.

Я радостно взглянула на, нервно дергающего капюшон, теневого.

– Знаю! – ликующе воскликнула я, – Ты один. Все, что ты чувствуешь это одиночество. Я буду звать тебя – Один! А сокращенно – Оди. Согласен?

– Согласен, – кивнул Оди, и шустро сократив, разделявшее нас расстояние, обнял, – Моей благодарности не будет границ. Позволь мне стать твоей тенью, и следовать за тобой, давшая мне имя.

Я повисла у него на руках, удивленно болтая ногами в воздухе.

– Нина. Меня зовут Нина.

– Нина, – послушно повторил Один, – Так ты согласна?

– Да, пожалуйста, – с шальной беззаботностью согласилась я, – Во сне можно все. Становись.

Один поставил меня на ноги, опустился на одно колено, скинул капюшон и склонил голову. У него оказались короткие прямые волосы, чуть вьющиеся на висках, сверкающие, как нити паутины в росе.

– Положи мне руку на голову, Нина.

Положила. На ощупь, как пух. Ня-я. Приятно-то как.

– Согласна ли ты, Нина, принять мое служение. Да или нет?

Ай, развлекаться так по полной.