Текст книги "Уровни Мидгарда"

Автор книги: Альтс Геймер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Альтс Геймер
УРОВНИ МИДГАРДА

НИДА [1]1
  Нида– хулительный стих, отдельный жанр скальдической поэзии. – Здесь и далее примеч. авт.


[Закрыть]ПЕРВАЯ
О проигранном сражении, кое-как прожитой половине жизни и странствиях мародера-неудачника

Комтур привычным жестом блокировал молнию, автоматически проклял арийского мага, метнувшего ее, и оглянулся. Дело оборачивалось скверно. На правом фланге неофиты пытались расшевелить боевых скорпионов, но только один вяло атаковал арийского бронзового голема, очертания остальных то и дело расплывались, и из-под сверкающих сегментов появлялись то капот с радиаторной решеткой, то колеса. Сами неофиты тоже были плохи, половина их бессмысленно топталась на месте, вторая же половина начала паниковать и пятиться назад. В центре эльфийская кавалерия норгов рубилась с конной лавой арийских кентавров. Арии были многочисленнее, из-за угла к ним постоянно прибывали новые юниты, а ведьмы норгов, похоже, выпадали в Реальность и подкреплений, понятное дело, вызвать не могли. Держался только левый фланг: проверенные ветераны хирда уверенно рвали в клочья троллей, гоблинов и какую-то мертвечину, воздух чернел и клубился от заклинаний и контрзаклинаний, и опять арии не рисковали идти на стальную стену сами – швыряли на убой юнитов.

– Полный абзац, ты только посмотри на этих вояк, – буркнул Шаман и вздохнул. – Нас выталкивают из Мидгарда. [2]2
  Мир Мидгард(букв, с др. – сканд. – среднее огороженное пространство, срединная земля) – в германо-скандинавской мифологии мир, населенный людьми.


[Закрыть]

– У них появился сильный Погружающий, – согласился Комтур, не переставая метать Огненные Стрелы в арийских эльфов. – А то и не один.

– Хирд долго не выдержит. Вытолкают ведьм и магов, их блокируют – и хана. Будут потери. Отступаем?

– Придется, – мрачно кивнул Комтур. – Прикрывай эльфов, Игроки на мне.

– Как всегда.

Комтур сунул руки в сумку, выхватил шелковистое невесомое полотнище и взмахнул им. Плащ Отречения окутал его сутулую фигуру, и мир вокруг перестал быть. Угол бастиона Нетопыря, из-за которого выкатывались арийские эльфы, украсился вывеской «Рубин», скала с Аукающим Гротом снова стала драм-театром, а Игроки зашевелились активней и начали открывать пивные бутылки и закуривать. После Погружения завсегда сушняк, особенно если была драка. Неофиты оживленными возбужденными голосами обсуждали перипетии сражения.

Хирдманы в проклепанных черных куртках, кожаных банданах, бренча цепями, угрюмо подошли к Комтуру.

– Какого рожна отбой протрубили? – поинтересовался Браги-ярл, отхлебнул крепкой «Охоты» из горла полторашки и густо рыгнул. – Мы чуть было не потеряли двоих, почти прорвались к их ведьмам, а тут – отбой?! За два месяца – третий раз! Может, лучше один разок подраться по-настоящему, чем вот так, безыдейно, сдавать войну по частям? И чего, интересно знать, нас лишили сегодня?

– Пока только возможности пошарить в центре после очередной недели. И на том спасибо. Нас выталкивали, ярл, ты что, не чувствовал?

– Я и мои парни – нет. И сильно выталкивали?

– Неофитов и ведьм вытолкали, магов – половину. Шаман не может сфокусировать кто. Ну и много бы вы навоевали в одиночку?

Браги, водивший хирд уже два года, озадаченно хмыкнул и решил не наседать. Он был одним из тех немногих, кто пережил резню под Хахалами, когда Погружающие русов выпихнули в Реальность норгских магов, а их ведьмы выплеснули на поле брани тщательно накопленную орду тренированных, закаленных юнитов. Он хорошо помнил бессильную ярость воинов, пытавшихся пробиться сквозь трясину и зыбучие пески, сгоравших заживо и превращавшихся в слизь под ударами магов, скрытых Маревом и Пологом Тьмы. Клан силен единством, и лишь четкое взаимодействие Ветвей Силы приводит к победе.

– Ладно, – примирительно буркнул он. – На тинге обсудим. Сейчас будем собирать?

– Вряд ли, – устало покрутил головой Асмунд-ведьм. – Я как лимон выжат. Потом надо по округе города полазить, по жилищам порыскать, юнитов посчитать. Сами же на тинге спросите: чем располагаем, кто воевать будет? Да и после сегодняшнего тех, кто выжил, взбодрить надо. Беру тайм-аут на три дня.

– Шаман? Странник? – Комтур повернулся к Погружающим.

– Согласны, – кивнул Шаман. – Предлагаю ориентировочно во вторник, в пять, в Реальности, на Щелчке.

Ингрид-колдунья поморщилась:

– Опять задницы морозить? А в Мире никак?

– Пока туда не суемся, – отрезал Комтур. – Поодиночке, пожалуйста, а сборищ никаких. Не нравится Щелчок – соберемся в кабаке только внутренним кругом. Лично у меня в этом месяце масштабные корпоративы не предусмотрены ни здоровьем, ни бюджетом.

– Только давайте кабак найдем поприличнее, – умоляюще протянула Ингрид. – И без закосов под панк-тусовку.

Это не было женским капризом. В июне они собрались в атрибутах Игры, что хорошо отводило глаза ментам, но засветились перед ариями. Те быстренько подтянулись на трех автобусах с надписью «ОМОН», и именно Ингрид уводила всех какими-то хитрыми тропами, мешая виртуальное пространство с Реальностью.

– Вот ты и выбирай, – предложил Браги. – Выбери место, а нам скинешь эсэмэски. Комтур, со Старейшинами помочь?

– Сам отчитаюсь. Значит, так. Ингрид организует точку сбора, Браги – внешнюю охрану, Странник с магами прощупают почву тут, Шаман озаботится разведкой в Реальности. Асмунд и ведьмы займутся тренировкой юнитов и поиском артефактов. На мне – Старейшины и неофиты.

Все как обычно. И, как обычно, Ветви Силы приняли решение военного координатора клана без возражений.

– Вот и ладушки, – подытожил Комтур. – Я – домой. Кого подвезти?

– Да ну тебя, – отмахнулась Ингрид. – Опять пиво пить потащишь, а у меня спиногрызы не кормлены. Сереж, нам еще в магазин заехать надо, я печеньки обещала, помнишь?

– Да, помню, – буркнул Странник. – Ладно, мы покатили. Асмунд, ты с нами? Браги?

– Я с хирдом, бухать. Жизнь слишком коротка, чтоб не пить по выходным!

Город стоял, парализованный пятничным транспортным коллапсом. Как обычно. Намаявшись в пробках, вяло и привычно проклиная вонючую маршрутку, Олег вывалился на своей остановке. Не торопясь закурил, прикидывая перспективы. Можно зайти в «Копейку», затариться всем, что нужно для сооружения тушеной капусты с доброй порцией сарделек, обязательно и водочки спелой прикупить. Потом употребить все это с аппетитом за перечитыванием Желязны под хорошую музыку, благо с Лизаветой слегка пособачились, и она уехала дуться к родителям. В общем, хороший вариант. Альтернатива – в «Грот», залудить грамм двести, чтоб не думалось, и поискать на пятую точку доступных приключений. Тоже не погано, тем более что последний год приключения сводились к банальной пьянке до утра со встреченными знакомцами или сомнительными девицами. На него не наезжали – очки с эспаньолкой сочетались с неплохими физическими данными, поэтому поиски вышеупомянутых приключений грозили максимум похмельем или отвращением от перепихона непонятно с кем. Или тем и другим одновременно. И кто эту пятницу придумал на наши головы, со вздохом подумал Олег. Как писал Марк Твен, ситуация сложилась такова, что вроде уже и не хочется, и жалко упускать такой случай…

Из раздумий его вывел знакомый голос:

– Привет, сосед! Чего домой не идешь?

Олег поднял глаза. Перед ним остановился черный «Хендай Туссан», из окна которого чеширской улыбкой светился Степан – сосед по этажу.

– Думаю, куда идти.

– А что, есть варианты?

– Варианты всегда есть. Можно в магазин и домой, а можно и водку пьянствовать.

– Второе лучше, – усмехнулся Степан. – Я тоже над тем же думаю. Может, объединим усилия?

– В чем? Думать вместе? Или по поводу магазина?

– По поводу водки. Как говорится – две вещи нас никогда не бросят – Пить и Курить… Не хочешь составить компанию?

Этого Олег никак не ожидал. Вообще-то они были в ровных доброжелательных отношениях все два года с тех пор, как они с Лизаветой сняли квартиру на одной площадке со Степаном. Здоровались за руку при встрече, иногда обменивались ехидными комментариями по поводу бабушек у подъезда или работы ЖЭКа. На днях, правда, Олег оказал соседу услугу – тот бросил машину у подъезда, и каким-то трем мразоидам вздумалось отлить прямо на колесо в качестве элемента протеста против социального неравенства. Олег их шуганул, они шугаться не захотели, наоборот – полезли в амбицию, презрев тот факт, что людям весом меньше девяноста килограммов вообще вредно иметь собственное мнение. Но тут появился законный владелец внедорожника, и мразоиды уползли, осознав-таки свою неполноценность и превосходство противника в тоннаже боевой массы. Может, сосед хотел банально отблагодарить за эту мелочь? На халяву Олег пить не любил, а разница в благосостоянии между ним и Степаном чувствовалась. Впрочем, сегодня он очень прилично срубил левую денежку, и можно было позволить себе посидеть в хорошем заведении в компании с обеспеченным человеком.

– Можно и водки, но без фанатизма, – согласился он.

– Фанатизм вообще вещь сугубо отрицательная, – хмыкнул Степан. – А в питии – тем паче. Садись, тачку где-нибудь бросим, а там подумаем о месте дислокации.

Тачку бросили на стоянке возле дома, дворами вышли обратно на проспект, взяли в маркете по пиву. Решили пройти пешком до Заречки – там выбор побогаче, а идти недалеко. По дороге взаимно поинтересовались, кто где трудится, и Олег без удивления узнал, что у Степана своя итэишная фирма, не слишком крупная, но рабочая. В принципе, он предполагал, что сосед либо топ в большой компании, либо предприниматель, но не из крутых. На вопрос, чем занимается фирма, Степан уклончиво ответил:

– Да всем понемногу… В основном игрушку одну продвигаем. Ты к игрушкам как?

– Слабо. Комп мощный появился недавно, да и времени мало. Старых добрых «Героев» изредка мучаю, когда взгрустнется.

– «Герои» – это вещь, – одобрил сосед. – Зайдем ко мне, я тебе наш продукт покажу, понравится.

– Посмотрим, попробуем, – неопределенно согласился Олег, не выказывая, впрочем, особого энтузиазма. Геймером он не был, да и сейчас душа жаждала общения и отдыха в мире реальном, а не виртуальном.

За тактичным выяснением вопроса, кто чем живет и дышит, добрались до цели. После короткой дискуссии, показавшей хорошее знание предмета у обоих, остановились на «Эдеме» – место спокойное, чуть на отшибе, ибо не собирались бухать бессмысленно и беспощадно, а напротив, культурно выпить с умным человеком. В кабаке Степан заказал вполне умеренный ужин примерно за те же деньги, что и Олег. Выпили под селедочку и разносол, поговорили о музыке и хобби, игнорируя парочку демонстративно скучающих подружек за столиком в углу. Девушки распространяли вокруг себя плотный, как напалм, аромат сладких духов, непонятно только для чего – для атаки или самозащиты. За разговором выяснилось, что оба отдают предпочтение року и хорошей фантастике, неплохо знают историю, любят лес и рыбалку, но любовью спокойной и умеренной. Чем дальше, тем больше Олег ловил себя на мысли, что ему нравится общение с этим умным, немного ироничным мужиком, и, не будь он банальным старшим продавцом в магазине электроники, а сосед – предпринимателем, они могли бы вполне стать закадычными друзьями или, на худой конец, хорошими приятелями. Увы, на четвертом десятке проживаемых лет дружишь либо с равными, либо очень давно. Что касаемо этого думал Степан, Олег понять не мог, но похоже, общество друг друга обоих не напрягало. И дело было не только в алкоголе. Синдром плацкарта. Вдруг встречаются два человека и обнаруживают сходность мировосприятия. Иногда это быстро проходит. Иногда нет.

Спелая водочка под хорошую горячую закуску создала правильное настроение. Оба расслабились, по телу разливалось приятное тепло, движения обрели легкость, а язык – гибкость. Хотелось говорить о высоком, а потом, может быть, сделать что-нибудь для его достижения. Не мешали даже два районных гоблина, которые шумно клеили подружек за соседним столом. Девицы оживленно и положительно принимали их заигрывания. Впрочем, женский флирт – это когда женщина сама толком не знает, чего хочет, но всеми силами этого добивается.

– А что ты, Олег, думаешь о будущем? – Степан положил тяжелый подбородок на широкую ладонь, как бы слегка расслабившись от выпитого, но из-под насупленных бровей глаза смотрели трезво и даже пронзительно.

– О своем? Страны? Мироздания? – попробовал перевести Олег разговор в шутку.

Степан сделан неопределенный жест рукой, излагай, дескать. Официантка с тусклыми глазами несвежей рыбы наконец-то сменила им пепельницу, попутно измерив на взгляд содержимое их карманов. Часы «Luminor» на руке Степана произвели должное воздействие, и Олег подумал, что теперь пепельница будет меняться чаще.

– Мое будущее, видимо, туманно и бесперспективно. Как и всей нашей державы. В общем, живем скверно, но настолько давно, что можно сказать – нормально. Что касается мироздания – сие предмет темный, и, как я думаю, без нас со своим будущим неплохо управится.

– Пожалуй, поспорить трудно. – Степан оттопырил губу, явно принимая какое-то решение. – И что ты намерен с этим делать?

– Знаешь, Степан, вопрос короткий, но настоящий ответ может быть очень долгим.

– Да мы и не торопимся, – улыбнулся Степан, но Олег уже потерял охоту к личному, глубокому откровенничанью и ответил хоть и философски, но, в общем, не оголяясь.

– Я убиваю время, время убивает меня. Мы – квиты.

– Знаешь, у меня такое подозрение, что у времени это получается лучше.

– Тогда будет, как там, на французском кладбище написано: «Прах земной! Я жду тебя!» Все как у людей, словом.

Степан покрутил головой.

– Что-то мрачновато… Черная полоса?

– Скорее затянувшаяся серая, – Олег невесело усмехнулся. – У нас многое дается по праву рождения. То, что не дается, можно получить на точке перехода…

– Это еще что за хреновина? – Степан его явно подначивал, но Олег видел, что тот напряженно следит за его словами.

– Как бы тебе сказать… Живешь ты живешь, хлеб жуешь, хлоп, и нужно выбирать что-то в своей судьбе… Направо пойдешь – коня потеряешь, и так далее… Потом опять после сделанного выбора наступает некая стабильность, и ты следуешь по избранному маршруту, пока не попадется новая развилка… И опять – главное успеть понять, что это – развилка. Понять и не прощелкать! Что и говорить, я свои шансы бездарно просохатил, новых развилок пока не было… Надеюсь, будут еще одна-две… Этим и живу. Как говорится, он любил планировать жизнь, но она методично разрушала его планы…

– Интересные ты вещи говоришь, Олег… Очень даже интересные…

С некоторым удивлением Олег обнаружил, что близится неминуемая кончина второй бутылки, а они оба не только вменяемы, но и абсолютно адекватны.

– А мы ничего, могем, – заметил он, разливая остатки по стопкам.

– Что есть, то есть… М-дя… алкоголь проблем не решает, впрочем, у молока эффект тот же. Однако встает вопрос: мы продолжаем приятно посидеть в этом заведении или как? – Степан поискал глазами официантку, но та оказалась занята прочтением вслух карты вин новому, подвыпившему и либо утратившему остатки грамотности, либо изначально не умевшему читать клиенту.

– Насчет «или как» очень бегло, хотелось бы чуть-чуть поподробнее, – уточнил Олег, не желая навязываться.

– Можно двинуться ко мне, я покажу игрушку, а попутно по коньячку с кофеином пройдемся.

– А что, игрушка и впрямь настолько хороша, чтобы быть финалом сего чудного вечера?

– И впрямь. Кроме того, не хочется сей чудный вечер заканчивать банально.

– То есть упившись в доску?

– Или, как вариант, поисками доступных тел женского полу. Они, конечно, доступны широким массам, но в процессе поисков оных мы запросто сами можем превратиться в тело… или амеб, мерзких и скользких…

– Значит, банальны и предсказуемы не будем. Двинем по направлению к обжитым местам, чтобы не стать амебами. Тем более что хоть развратничество у меня и в крови, но внешность мне дали неподходящую.

На том и порешили. Принесенный в конце концов счет оказался на удивление гуманным, ночь на улице встретила терпкими запахами осени и в меру прохладным ветерком. Город уже выплюнул из своих легких дневную гарь выхлопных газов и накрыл улицы звенящей свежестью первого заморозка.

До дома добрались без приключений. На площадке Олег осознал, что он таки уже прилично накушался. Степан на вид был вроде бы в порядке, но стрелка часов уже тридцать минут отсчитывала новый день.

– Слушай, Степан, показ игрушки, я так думаю, не на один час… Или я ошибаюсь?

– Нет, пожалуй что не ошибаешься.

– Предлагаю провести эту акцию со свежими мозгами, а то через какое-то время можно и клюнуть носом монитор, и потерять присутствие вида…

Степан кивнул, признавая резонность аргумента.

– Как насчет завтра? На вечер субботы не запланировано ничего романтического?

– Вообще есть немного… Но добрососедство вкупе с хорошим коньяком любую романтику в два счета на лопатки положит.

Степан хмыкнул. Они обменялись номерами мобильных и договорились созвониться завтра после полудня.

Густые кроны камфорных лавров [3]3
  Камфорное дерево,или камфорный лавр – вечнозеленое растение влажного субтропического климата.


[Закрыть]полностью закрыли небо. Утренние лучи солнца почти не пробивались сквозь их широкие темные листья. Тяжело поводя тремя массивными головами, на поляну вышел цербер. Мощная угрюмая тварь, поросшая короткой черной шерстью, почти неуязвимая для большинства клыков Мидгарда. Слюнявая и вонючая. Три пары ноздрей втянули в себя воздух, и зверь уверенно затрусил к вывороченному гигантскому стволу камфорного дерева, окруженному густой порослью аралий. [4]4
  Аралия маньчжурская(чертово дерево, шип-дерево) – растение с острыми шипами, произрастающее в подлеске хвойных и смешанных лесов Дальнего Востока и Кореи.


[Закрыть]Алчно посопел, сунул морды в кусты, покряхтел и вылез обратно. Угрюмо попытался выскрести из ноздрей острые колючки, коротко рявкнул и потрусил прочь.

Через несколько минут ветви аралий зашевелились, и на поляну на карачках, чертыхаясь, выкатился человек.

– Продается собака! Ест все, любит детей! Что, утерлась, меховушка? – довольно пробурчал он и смачно высморкался.

– Брррр… – Человек принялся разминать плечи, избавляясь от утреннего озноба, попутно отряхивая изрядно попорченный ночевкой под корнями лавра нехитрый наряд. Он был одет в некое подобие плащ-палатки из грубой домотканины, когда-то крашенной под камуфляж, льняные штаны и свитер грубой ручной вязки. Из-под свитера виднелась плотная серая бязевая рубаха со стоячим воротником. Шапка с очками, словно снятая с летчика времен Второй мировой, кожаные сапоги с голенищами ниже колена, холщовая сумка на плече и короткий меч в отполированных костяных ножнах – вот и весь костюм путника. Ниже бутафорских окуляров посверкивали немного выпуклые, но цепкие пройдошливые глаза, не пропускавшие вокруг ничего мало-мальски интересного. Узкое лукавое лицо человека пополам перерубал хищный рострум длинного носа, наползавший сверху на подвижный рот. Замечательная упитанная бородавка на левой щеке придавала физиономии странника не совсем приятную для взора асимметрию. Будучи в достаточной степени продвинутым Игроком, путешественник мог легко поменять внешность на что-то более пристойное, но он по ряду веских причин предпочитал оставаться незатейливым, как молодой редис, субъектом в когорте мужественных, налитых тестостероном портретов, коими охотно украшали себя практически все неофиты.

Он уже вторые сутки промышлял по лесным буреломам Мира, как его часто между собой для краткости именовали Игроки. В Реальности эта местность соответствовала району Малой Ельни, и путник выбрал ее для поисков чего-нибудь ценного, но пока совсем не преуспел. Артефактов он не нашел ни одного, драгоценности или уже подсобрали нейтралы, или они жестко охранялись, словом, пока удача совсем не улыбалась Франку – это было не имя, а прозвание. Несмотря на скромный двадцать первый уровень, он заслужил его эксцентричными выходками с синтезом живого и неживого. Полностью его звали Добрый доктор Франкенштейн, однако скоро все решили, что это слишком долго выговаривать, особенно по пьяни, и сократили до Франка.

Еще в детстве он баловался созданием роботов из механических будильников, а в пятом классе пытался пришить бесхвостому бабкиному коту хвост от найденной на улице дохлой собаки. Роботы постоянно попадались под ноги родителям и вызывали их бурные протесты, а что с ним сделала бабка – так лучше вообще не вспоминать. После школы он ухитрился поступить в мед, но загулял и вылетел после первой же сессии. Однако морг успел его пленить, и он сумел устроиться туда санитаром. Когда его завербовали арии, Франк понял, что новый мир открывает для него невиданные возможности, и довольно быстро научился Погружению пятой степени, переносясь из Реальности в своем физическом теле. Однако восторги оказались преждевременны – он взялся прокачивать бессмысленный для клана набор из некромантии, магии Природы и ремесленного дела. Впрочем, и Франка разочаровали арии с их суровой иерархией, жесткой казарменной дисциплиной и страстью к постоянной разработке каких-то блицкригов.

Он ушел к русам, что не считалось предательством – разве только к противнику не перекидывался опытный Игрок в разгар боевых действий. У русов мечтал быстро отличиться и получить какой-никакой удел в кормление, где мог бы спокойно заниматься своими изысканиями, однако не удалось. Отличаться, естественно, полагалось на войне или в хозяйственной деятельности, но клан тогда не воевал, а хозяйственник из Франка был, как из некроманта скоморох. Да и сами русы со своей жизнерадостной обстоятельностью в речах и делах не устраивали Франка, и он ушел к норгам.

Эти сначала пришлись ему по душе безалаберностью организации и постоянной готовностью к пьянкам и дебошу. Однако скоро выяснилось, что норги не только пьяницы, но и безжалостные рубаки, а Франк без особой необходимости драться не любил. К тому же во время боевых действий клан спаивался железной дисциплиной, а воевали они частенько. Особенное же отвращение у него вызвала строевая подготовка в составе хирда. Короче говоря, от норгов он тоже задумывал уйти, чтобы стать вольным одиночкой, но судьба распорядилась иначе – в короткой яростной схватке с ариями бедолага отхватил мастерский удар моргенштерном [5]5
  Моргенштерн (нем.Morgenstern – утренняя звезда) – бронзовый шарик с ввинченными в него стальными шипами. Использовался в качестве навершия палиц или кистеней. Такое навершие сильно увеличивало вес оружия.


[Закрыть]по черепу от самого Манфреда Кляйста, отбросил копыта и долго скитался по уровням в телах разнообразных монстров. Долгое время ему патологически не везло – переродившись во вполне приличного высшего эльфа, он был пойман молодой русской ведьмой и разорван лешими при попытке бегства. Возродился корявым гоблином, почти полгода добывал серу и ртуть во владении вольного барона, часто по пояс в нечистотах, питаясь в основном трупами себе подобных. Накопил немало экспириенса в междоусобной грызне с подельниками, но за лень и подпольное самогоноварение был скормлен ручному бегемоту. В конце концов, неимоверным трудом поднявшись до виверны [6]6
  Виверна, виверн(от англ.Wyvem) – вымышленное существо, разновидность дракона, в отличие от классического геральдического дракона имеющее только одну, заднюю пару конечностей.


[Закрыть]-монарха, примкнул к сбродной шайке мародеров, промышлявших в Богоявленских пущах. Вот тогда наконец удача улыбнулась механику: в случайной стычке с лихим монгольским разъездом за миг до очередной кончины Франк успел облаком удушающего газа отправить на пастбища Внутренней Монголии какого-то не в меру ретивого неофита. Переродился человеком. И с тех пор стал убежденным пацифистом, что в Мидгарде, где насилие было в порядке вещей, являлось уделом, подобным житию святых страстотерпцев. А пара последующих лет, проведенных в относительной безопасности, укрепили Франка в его убеждениях. Любой, даже самый сильный боксер рано или поздно падает на настил ринга, эту истину Франк усвоил для себя на «ять» и бесповоротно сошел с торной дороги славы. С тех пор он решительно завязал с насилием и занялся безобидной расчлененкой, конструируя на заказ и просто для души биомеханических монстров, иногда жутких, но чаще нелепых. Скопленных случайными заработками и выведенных в реал денег ему хватило, чтобы купить двушку в «народной стройке» на Сортировке, но в Реальности Франк жил мало – он оборудовал себе небольшой форт в Мире. Сортировка считалась захудалой окраиной, слишком удаленной от центра событий, но еще не настолько, чтобы кому-нибудь захотелось иметь там загородное владение со стабильным доходом, так что территориальных претензий сильных мира сего можно было не опасаться. Франку удалось прихватить и одомашнить полтора десятка гномов, живших теперь в кирпичном бараке у стен форта, и три дюжины хоббитов. Гномы клепали разнообразные закорючки по хозяйским чертежам, хоббиты пахали землю, пекли хлеб и варили пиво. Быт, можно сказать, был налажен.

Но беспокойная натура механика не давала ему покоя. Душа требовала красивой жизни и молодецких загулов, поэтому он не сидел спокойно дома, как положено добропорядочному мастеру, а болтался повсюду, пытаясь впарить кому-нибудь свои творения. Впрочем, случались у него и успехи, например, боевой голем, узкий и хищный, в Реальности выглядевший и работавший, как мопед. Голем требовал многочисленных дорогостоящих запчастей, кропотливой сборки, но эту компактную модель охотно покупали все кланы. Не потратив аванс, собрав и продав очередную партию за хорошие деньги, Франк мгновенно пускался во все тяжкие, и его кутежи давно стали притчей во языцех. Они же служили во вред бизнесу, к нему обращались реже, чем хотелось, – кто знает, что он слепит с похмелья?

Сейчас механик как раз был на мели, потому и шлялся в поисках добычи. Он проводил тревожным взглядом двух драконьих стрекоз, пролетевших метрах в пятидесяти, вздохнул, достал из холщового мешка кусок сушеного мяса и, вонзив в него зубы, принялся инвентаризировать свои сокровища. В сумке брякали друг о друга пара кусков мифрила, гномьего серебра. Это хорошо, это нужно ему самому для его поделок, ибо в последний раз механик ухитрился пропить даже сырье. В небольшом пакете лежал смотанный плащ привидения. Тоже сгодится. Отдельно валялись отпиленные ядовитые клыки василиска. Франк вчера стал свидетелем милой пасторальной сценки, разыгравшейся тут же неподалеку, в паре километров от его ночного логова. На поляне грелась на солнышке пара василисков, один – матерый с черным отливом и второй – светло-зеленый, явная молодь. Вдруг из кустов вылез циклоп и, не здороваясь, ни слова не говоря, влепил в лоб тому, что помоложе, здоровенный булыжник. Зеленый тут же благополучно околел, а черный глянул недобро своим смертельным взглядом на циклопа, тот посинел, скукожился и рухнул в подлесок. Франку от этой заварушки достались нижние клыки, верхние оказались измочалены. Зубы василиска ценились и гномами-перекупщиками, и антропоморфными ящерами-воинами, которые из них готовили разные зелья и боевые амулеты. Но все это барахло ценилось на рынке не высоко и никак не оправдывало ожиданий Франка, мечтавшего раскопать что-то эдакое. Желательно поценнее, потому что дорогие привычки порождают большие расходы.

Пройдоха без спешки дожевал солонину, закусил ее ржаной лепешкой и продолжил свой поход. По пути он промочил горло водой из узкого вертлявого ручейка и поперхнулся, встретившись глазами с молодой и довольно противной гарпией, сидевшей на нижней ветви цикадового папоротника.

– Ну что вытаращилась? – рявкнул Франк, оправившись от испуга. – Ощипаю как курицу…

Гарпия возмущенно пробормотала что-то неразборчивое, снялась с ветки и тяжелыми взмахами крыльев понесла свое тело вверх к кронам деревьев. Франк покрутил головой и, чутко ступая, постоянно прислушиваясь к шумам леса, направился дальше. Шагов через двести механик остановился как вкопанный. Его худая вытянутая физиономия беспокойно задвигалась, нос принялся шумно втягивать в себя воздух. Он набрел на место недавней стычки. Об этом бесспорно свидетельствовали изломанные ветки кустов вокруг, взрытый дерн. С прилежным терпением, вызванным постоянной нуждой, Франк исследовал каждый дюйм небольшой полянки, где произошло столкновение интересов, в надежде поживиться каким-нибудь забытым или оброненным трофеем. В конце концов каблук его сапога выковырял из земли пару мелких серебряных монет самодельной чеканки, очевидно выпавших в горячке боя из поясного кошеля какого-то нелюдя, поскольку люди пользовались обычно золотыми марками. Франк тут же закинул добычу в свой мешок для находок. Пары монет достаточно, чтобы оплатить кружку эля, но разве купишь на них кусочек счастья для молодого организма?

– Э-э-эх, деньги тоже страдают, что их нет у меня… – пробурчал пройдоха и бодрее зашагал по еле заметной тропинке, не забывая усиленно вертеть своим шлемофоном по сторонам.

Вокруг стеной стоял безумный лес, где дубы соседствовали с гингко, а в подлеске смешались вполне современный орешник с саговником и рафаэлией. Неведомый Конструктор ландшафта явно был оригиналом и разбирался в палеоботанике. Где-то рядом кто-то попискивал и пошуршивал, кого-то ели, и поедаемый возмущался фальцетом. Обычное разноголосье, без угрожающих басов крупных тварей, способных доставить неприятности. Пару раз краем глаза Франк заметил дриаду, за невысокой скалой забормотали и тут же смолкли то ли гоблины, то ли кобольды. Увы, ведьмом механик не был, и ловлей юнитов ему пришлось пренебречь.

Отшагав тройку километров по колено в хвощах и изрядно притомившись, он присел отдохнуть на пенек на небольшой аккуратной вырубке. Не иначе гномы-нейтралы заготавливали себе дровишки на зиму. Франк достал из кармана плоскую фляжку, побултыхал остатками и сделал добрый глоток. Его передернуло.

– Испражнения бешеной мантикоры, – задумчиво констатировал путник и заковылял по направлению к видневшейся впереди прогалине.

Еще не дойдя до нее, он увидел или почувствовал впереди себя чье-то движение. Мгновенно переключившись с мыслей об изменениях в конструкции перегонного куба на окружающую реальность, механик привычным жестом поправил мешок и оружие. Осторожно ступая по мягкому сырому мху, Франк подобрался поближе, чуть выглянул из-за ствола лавра и замер. На поляне, слегка прираскинув крылья, стоял багровый дракон. И смотрел прямо на него, на Франка. Видимо, тварь видела его приближение и спокойно ждала.

– Драколич, мать честная, – прошептал Франк. – Каюк.

Как и любой житель Мидгарда, он прекрасно разбирался во флоре, фауне и табелях о рангах оного. Прочие тут долго не задерживались. Но драколича вживую видел впервые. Один на один такую махину мог свалить разве что Игрок уровня сорокового – при полной боевой заточке и невероятной удаче. Монстр имел более трех тысяч пунктов здоровья, был иммунен к абсолютно любой магии, обладал прекрасной скоростью и реакцией. Шансов у Франка не было ни единого. Но драколич возвышался неподвижно и не собирался нападать.

«Охранник, – догадался Франк и перевел дух. – Фу ты ну ты, чуть не обделался…»

Прикинув на взгляд размер Сферы Боя, которая закрывает противоборство охранника сокровищ и нападающего в случае атаки на клад, Франк вышел на поляну.

– Давно сторожишь, приятель? Надоело, поди, бдеть и радеть?

Широко распахнув крылья, драколич пикирующим бомбардировщиком бросился на Франка. Тот в инстинктивном ужасе сжался в комок и закрыл руками голову. Шагах в трех от него махина драконьей туши, словно налетев на невидимую стену, отпрянула назад и грузно завалилась на бок. Половина поляны окуталась смертоносными желтыми испарениями из пасти.