Текст книги "Не моя жена (СИ)"
Автор книги: Альмира Рай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
НЕ МОЯ ЖЕНА.
Альмира Рай
Пролог
– Варя! – Артур резко оборвал меня и с грохотом положил приборы на стол. Он так злился, что был готов взорваться, даже вены на шее взбугрились. Но я не понимала, на что именно. Терешин задал вопрос очень медленно, подбирая каждое слово: – Еще раз. Ты была беременна до свадьбы?
Мотнула головой и повторила:
– Ни до, ни после. Я вообще… – смутившись пристального внимания, отвела взгляд. – Ну, у нас с Глебом до свадьбы ничего не было. Как тут забеременеть?
На мгновение повисла тишина, накаляющая атмосферу. Я наблюдала за Артуром, который смотрел сквозь меня немигающим взором, и понимала, что-то не так. Что-то явно не сходилось у него, и сейчас он просто пытался сложить два плюс два. Я догадывалась. Посмотрела на свои руки, увидела, как они дрожат от злости и беспомощности.
– Он, что... Сказал тебе, что я беременна? Так же, как мне сказал, что у тебя невеста, и ты ничего не хочешь обо мне слышать, да?
Раздался грохот, от которого я невольно вздрогнула. Затем еще один. Артур сначала смел со стола тарелки, после встал, отбросив стул, и выбежал из дома. Дверь ударилась так сильно, что едва не отпала. Жалобно скрипнула и медленно отворилась вновь, показывая мне ночной лес и мечущегося, словно раненое животное, мужчину. Он сходил с ума, а я не знала, как его успокоить. Сама прекрасно понимала, как душу пропускает через мясорубку. Мне было больно не меньше, но просто я к боли привыкла уже давно. Она и не отпускала все это время, только с его приездом я поняла, что может быть иначе. Странно, по-новому, но совсем иначе.
Когда Теша ударил и так раненный кулак о ствол дерева, я больше не смогла сидеть. Встала и выбежала к нему.
– Хватит! Ну все.
Поднырнула под его руку, встала между ним и деревом, останавливая новый удар. Артур дышал, как злой бык, глаза застилала пелена гнева, и он даже не сразу смог сфокусироваться на мне.
– Прошлого не вернуть, – произнесла я простую истину. Он сам знал, просто иногда нужно услышать, повторить несколько раз, чтобы отпустило. – Нам только остается жить настоящим. Слышишь?
– Он сказал, что ты ждешь ребенка, – процедил он, вкладывая всю свою ненависть в каждое слово. – Единственная причина, по которой я оставил тогда тебя ему. А не должен был.
Он вырвал свою ладонь и отвернулся к другому дереву. Мне казалось, ему сейчас хотелось лишь кричать, крушить и впечатывать кулаки в стволы до крови. Я все еще не знала, что ему сказать, видела, слова не действуют. Меня парализовало от того, насколько ему больно. Кажется, больнее, чем мне. Ни когда он целовал, ни когда говорил о том, что нравлюсь ему, а именно сейчас я в полной мере осознала, насколько небезразлична ему. Меня покорило это. Сердце разрывалось, тянулось к нему, жаждало успокоить. Я позволила себе быть смелой, сделать первый шаг. Просто обняла со спины так крепко, как могла, и застыла. Артур все еще тяжело дышал и ощущался каменным. Но постепенно начал успокаиваться. Не знаю, сколько мы так стояли. Он, в конце концов, положил свою огромную ладонь на мои и плавно расцепил их. Повернулся ко мне. Все еще злой, но уже держащий себя в руках.
– Глеб украл у меня десять лет, – произнес он мрачно, смотря поверх моей головы.
– У нас, – поправила я. – Он украл их у нас. Если бы ты тогда только намекнул мне…
Так и не договорила. Артур стрельнул в меня глубоким, обнажающим душу взглядом, и внутри что-то щелкнуло. Десять лет… Пролетели, как мучительный кошмарный сон. Я проснулась только что и поняла – самое время жить.
Глава 1
Я кусала губы, нервно расхаживая по комнате и все время поглядывая на часы. Без пяти восемь вечера. Он вернется с минуты на минуту. Главное, не отступить, не растерять крохи смелости, что набрались вместе со злостью и жгучим отчаянием. Десять лет – мой предел.
Дверной замок щелкнул, и вместе с ним заходилось в груди сердце. Ладони вспотели, ноги подкосились, и я споткнулась, сделав всего шаг. Не упала, устояла.
Глеб вошел в квартиру, сразу нашел меня взглядом, впрочем, лишь мимолетно скользнул, вяло улыбнулся и отвернулся к шкафу. Идеально выглаженный пиджак оказался на вешалке, кожаный портфель – на полке. Я видела это каждый вечер. И знала, что будет дальше. Он ослабит галстук, закатает рукава белоснежной рубашки, уберет очки в чехол, спрячет тот в карман и посмотрит на меня. По сути, сквозь меня.
– Что на ужин? – голос холодный, требовательный.
– Твои любимые голубцы, – ответила я.
Он ждал, что я подойду, поцелую в щеку – не двигался с места. Сегодня я не подойду. И целовать его не стану. Сегодня будет не так, как всегда. Я почти уверена, что этот день запомню на всю жизнь. Потому что попрошу развода. А он будет в ярости.
Глеб недовольно сощурился. Мотнул головой и пошел мне навстречу. Он всегда так тонко чувствовал мое настроение – знал, когда можно подавлять, требовать, а когда нужно погладить по шерстке, заманить пряником. Но никакие пряники уже не спасут наш брак. Он лгал мне. Он предал меня. Он разрушил мир, который мы так долго выстраивали. И главное, что когда я узнала, все поняла, то не почувствовала той подавляющей горечи, какую ожидала. Меня просто засосало в пустоту, где боль не чувствовалась. Но я боялась. Всегда чуточку опасалась своего мужа, ведь он ходил по краю, давая понять, что иногда ему очень уж трудно сдерживать свою злость. Я знала, он плохо это воспримет. И все равно не собиралась отступать. Просто пришло время признаться себе, что от былых чувств ничего не осталось. А смотря сейчас на Глеба я всерьез задумалась, а были ли, собственно, чувства?
Муж подошел, провел ладонью по моим длинным волосам. В жесте не было ласки, только механические движения. Как уставший хозяин, который, вернувшись с работы, решил погладить кошку. Он уже даже и не понимал, зачем ее завел. Как украшение для дома, или чтобы не чувствовать себя одиноким. Но с питомцами, как и с женщинами, всегда много хлопот.
– Что не так?
– Звонила твоя любовница, – прошептала я, так и не собрав силы, чтобы посмотреть ему в глаза. Мне хватило убийственного взгляда, который я ощутила кожей, как только слова сорвались с моих губ.
– И? – холодный, наглый вопрос.
«И?» После десяти лет брака? Я была поражена настолько, что злость вскипела с новой силой. Теперь мне хватило запала даже на то, чтобы смело задрать подбородок и встретить едкий взгляд ледяных серых глаз.
– И я хочу развода.
Вот и все. Я сказала это. Теперь назад дороги нет.
Глеб еще секунду смотрел на меня, будто не верил. Хмурился, переваривал. Время тянулось немыслимо долго, пока я наблюдала за процессом пробуждения монстра. Черты красивого лица враз ожесточились, заострились, губы стали уже, глаза – злее.
И его ладонь, все еще лежащая на голове, крепко сжалась. Я вскрикнула от боли, когда он резко потянул меня за волосы.
– Развода? – проговорил он тихо и так натужно, будто одно маленькое слово далось ему с огромным трудом. Но все же он не орал. То, как он демонстрировал силу и подавлял меня, пугало намного больше. – Развода тебе захотелось, а? Из-за кого? Из-за какой-то шлюхи, которая сама же передо мной ноги раздвинула? Хочешь вот так просто разрушить нашу жизнь?
Я вскрикнула снова, когда стало еще больнее, и попыталась разжать его пальцы. Но Глеб неумолимо тащил меня к выходу.
– Отпусти! – дрожащим от подкатывающих слез голосом попросила я.
– Я сейчас отпущу, – процедил он и толкнул ногой дверь. – Отпущу.
Он буквально вышвырнул меня на улицу босую, в одном лишь легком домашнем платье.
– Отпускаю! – заявил этот тиран цинично. – Вали на все четыре стороны. Дура! Давай, вкуси независимой жизни. Без мужа, без крова, без денег, без ничего. Потому что у тебя ничего нет и быть не может без меня. Подумай сначала, кому ты такая дефектная нужна.
Он хлопнул дверью так сильно, что даже светильник над крыльцом пошатнулся. И вслед за этим грохотом прозвучал еще один – не небесах. Они будто смеялись надо мной, вторили мужу.
Ничтожество. Дефектная.
И полил дождь. Холодный, зябкий, противный сентябрьский дождь, который всегда сопровождался ветром, разбрасывающим пожелтевшие листья. Уже почти стемнело.
Глеб все продумал. Куда я уйду босая, в холодину, в темноту? Останусь на крыльце, буду стучать в дверь и проситься обратно. О, он был бы рад, он тогда бы еще долго не прощал меня и повторял, какая я глупая и беспомощная. Это мой муж умел лучше всего.
И все же он никогда прежде не был настолько жесток. Я всхлипнула, почувствовав жалость к себе. Знала, что это гиблое дело, но не могла остановить поток слез. Слишком все несправедливо.
Я промокла до нитки быстро. Начала дрожать, зуб на зуб не попадал, и никакие растирания не спасали ситуацию. Мне оставалось только два вида унижения. Проситься домой или идти к соседу. Наш таунхаус был последним в комплексе, и сосед был лишь справа – старик, обожающий судачить. Я знала еще милую пару через два дома, но от мысли, что я появлюсь на их пороге в таком виде, хотелось рыдать еще больше. Несправедливо! Ненавижу его!
Я уже занесла руку к двери, как на меня упал свет фар.
Резко обернувшись, увидела на нашей узкой тихой улочке подъезжающий автомобиль. Обычно в такое время все жильцы уже дома, да и машину я не узнала.
Но хуже всего, что она остановилась прямо у дорожки к нашему дому. Водительская дверца открылась сразу же, даже фары не погасли. Высокий широкоплечий мужчина в костюме, прикрывая от дождя голову папкой, быстрым шагом направился прямиком ко мне. Я сжалась, затихла, застыла. Признаться, поначалу испугалась и сильно. Но когда мужчина оказался в двух шагах от меня, я его признала. И сердце бешено забилось от надежды.
– Артур Романович, – проговорила едва слышно.
– Варя, ты какого черта…
Он заметил, что я босая и смолк. А затем поднял глаза на мое лицо, и его глаза недоброжелательно сузились. Кажется, таким я видела его впервые. Артур… Романович Терешин. Папин доверенный человек и друг. Именно ему папа доверил завещание. В последний раз мы виделись десять лет назад. Сколько ему теперь? Тридцать семь… Тридцать восемь? Он ничуть не изменился. Такие же большие, теплые, цвета шоколада глаза, прямой нос, красивые, хоть и тонковатые губы и всегда заросший щетиной подбородок. По нему и не скажешь, что так много времени прошло, если только на висках появились седые пряди. Я смотрела на него во все глаза, как под гипнозом, не в силах оторваться. Своим нежданным появлением он вызвал слишком много давно позабытых воспоминаний. Артур был частью семьи, кем-то из прошлого, от которого ничего уже не осталось. Кроме, собственно, самого мужчины. И я была безумно рада его видеть. Если бы только не при таких обстоятельствах.
Меня мгновенно объял стыд, и я отвела взгляд.
– А что вы здесь делаете?
– Я что? – возмутился он и, бросив папку на половой коврик, начал стягивать с себя пиджак. – Ты что на улице стоишь полуголая? В такую холодину! Иди сюда немедленно.
Я нырнула в его пиджак и задрожала еще больше. Господи, какой родной, изумительный аромат парфюма. Я позволила себе на секунду закрыть глаза, пока Терешин растирал мои предплечья и прижимал к себе. Ему, кажется, было плевать на то, что сам он намокал очень быстро.
– Где твой муж? – спросил он. Его голос всегда был очень низким, немного пугающим, но сейчас и вовсе звучал жутко.
– В доме, – ответила я. Даже в голову не пришло врать, хотя спустя секунду я пожалела. А лучше бы соврала, чтобы он не понял ничего, не сделал сами собой напрашивающиеся выводы. Но Артур всегда был очень умным и прозорливым мужчиной.
– А-а-а, – протянул он зловеще. – Ну, пускай там и сидит. Документы я ему привез, как он просил. А посему, задерживаться больше нет смысла.
И с этими словами он, слегка наклонившись, подхватил меня под ноги.
– Но… – Даже не нашла слов возражения. Да и знала его немножко. Он не отпустил бы, ни в коем случае не оставил бы меня мерзнуть в темноте. Я лишь посмотрела на дверь своего дома и до боли прикусила губу. Будет хуже. Глеб не найдет меня, и будет только хуже.
Но как только я оказалась на пассажирском сидении прогретой машины, бережно усаженная и заботливо пристегнутая ремнем безопасности, все чуждые мысли улетучились, испарились, как будто их кто-то спрятал в ларец и закрыл на ключ.
– Сейчас, – суетился Артур, настраивая климат контроль в салоне. Как только на нас подул горячий воздух, он резко тронулся с места, выруливая из узкой улочки элитного района частных домов на шумную магистраль. Нам повезло, все пробки уже рассосались, и передвигаться удавалось быстро.
– А… Куда мы едем? – спросила я неловко, растирая окоченевшие ноги.
– Ко мне, – ответил коротко Артур. Он окинул меня быстрым взглядом, нахмурился и вновь вернулся к дороге. – Прибить твоего Глеба мало.
Я мысленно согласилась, хоть вслух ничего не произнесла. Все еще было неловко, что он застал меня так. Меня, уже взрослую женщину, а не семнадцатилетнюю зеленую девчонку, как тогда. Мой отец был потрясающим человеком, и мне все всегда говорили, что я пойду по его стопам. А на деле… Я превратилась в жалкую серую мышь, от себя самой тошно. И стыдно перед Артуром. Очень стыдно.
– Спасибо, – прошептала я.
Мужчина издал раздраженный смешок и, словно вымещая злость на машине, сильнее вжал педаль газа.
– Не надо меня благодарить, – произнес он сурово, почти по слогам. Я отвернулась к стеклу и прикусила щеку, чтобы не заплакать снова. Только не при нем, пожалуйста!
Оживленная трасса быстро сменилась узкой дорогой, окруженной плотными рядами хвои. А вскоре показался и домик. Красивый, небольшой, с огромными стеклами и деревянными панелями – очень стильный. Впрочем, я ничуть не удивилась, у Артура Романовича всегда был отличный вкус и страсть к красивым вещам. Он, что говорится, мужчина, умеющий ценить жизнь. Я невольно восхищалась им, а папа всегда ставил в пример. Мол, учись у молодого поколения. Артур младше отца и старше меня на десять лет. Что-то среднее между нами, но тянулся, конечно, к отцу. Меня, должна признать, почти не замечал. Он был частым гостем в нашем доме, оставался на ужин, чтобы обсудить с папой дела, или часто путешествовал вместе с нами, и все же держался так, будто меня рядом попросту не было. Почему я вообще подумала об этом сейчас? Наверное, все дело в напряженной и немного затянувшейся паузе. Он так больше ничего и не сказал.
– Приехали, – оповестил он и припарковал машину в гараже. Свою дверцу открыл сразу же, направился ко мне. – Сиди! Пол бетонный.
Я не успела поставить ступню, как он оказался рядом и опять взял меня на руки.
– Ничего, я дойду.
– Ничего, я донесу, – упрямо настоял Артур и подкрепил заявление не терпящим возражений взглядом.
Из гаража мы сразу же попали в небольшой коридор. Из него в кухню – холл – лестницу на второй этаж – спальню. Его. Обстановка так и кричала: «Логово закоренелого, но аккуратного холостяка!»
Мне понравилась черная мебель и стеклянные матовые створки гардеробной, через которые были видны аккуратно развешенные рубашки и костюмы. Понравилась белая стена с длинным камином и затейливая картина. А еще панорамные окна с видом на задний двор, красивый сад и озеро, что казалось лужицей где-то вдалеке. Но больше всего мне понравилась не застланная кровать и небрежно брошенная на стул рубашка. Грязно не было, нет. Но и не было до тошноты чисто, как всегда требовал Глеб.
Мысль о нем больно кольнула.
– Снимай это с себя, – скомандовал Артур, усадив меня на эту самую постель. И о муже я моментально забыла.
– Ты вся промокла, – произнес Терешин уже спокойнее. Но все равно требовательно, давая понять, что не отступит. Обернувшись к створкам шкафа, открыл ящик и достал огромный бежевый свитер, в котором я могла бы поместиться с ногами, если бы свернулась калачиком. Мысль показалась настолько заманчивой, что я охотно приняла вещь.
– Вам тоже надо, – произнесла я, осмотрев и его. Рубашка была мокрой, ткань просвечивала точеные мышцы сильного тела. Надо же… Он даже форму ничуть не потерял, только окреп.
Артур фыркнул. Отвернулся, достал футболку и для себя.
– Что это за «Вам»? – спросил он с насмешкой, начиная расстегивать пуговицы рубашки. Я поймала себя на том, что зависла, наблюдая за ним, когда он уже спустил ее по мускулистым плечам и бросил к той, другой, что лежала на стуле. И лишь когда увидела его голый торс, поняла, что реальность проходит сквозь меня. Я едва ли осознаю, где оказалась, с кем, и как все так резко успело развернуться на триста восемьдесят градусов.
– Варь? – он позвал меня и обернулся, еще даже не натянув рубашку. Татуировку набил... На всю руку почти. Это придавало ему какой-то хищный и одновременно таинственный вид. А еще чуточку хулиганский, кем он никогда-никогда не был. Это заставило меня грустно улыбнуться. А ведь и не знаешь, какие люди на самом деле.
– Да, я… А где ванная?
Он кивнул на дверь, очень похожую на одну из створок шкафа и хмыкнул.
– Все равно прозрачная. Можешь переодеваться здесь, я не буду подглядывать. Растоплю камин пока.
Действительно, прозрачная дверь, сквозь которую я увидела умывальник и душевую кабину. Хорошо, что унитаз не напротив входа! Хотя, конечно, кого ему стесняться?
В ванную я все же зашла. Хотя бы потому что хотела вывесить мокрое платье на полотенцесушителе. С задачей справилась сразу, как переоделась в теплый свитер.
– Снимай все! – донеслось из спальни. – Я не шучу. Простудишь жизненно важные органы.
Теперь он мне точно напомнил папу, почти что его тоном сказал. И был прав, потому промокшее нижнее белье я тоже сняла. Развесила все на том же сушителе, кое-как прикрыв платьем. После умылась и стерла тушь с век, но той серости, которая впилась в мое лицо, ничем уже не смыть. Даже когда-то яркие голубые глаза потускнели. Раньше я и волосы красила, а теперь проступил натуральный серо-русый цвет, точно не делающий меня моложе моих двадцати семи.
Когда я вернулась в спальню, в камине горели дрова, а у Артура в руках была пара шерстяных носков. Он окинул меня придирчивым взглядом, остановился на волосах и поманил к себе. Я пошла без размышлений, уселась на небольшой мягкий диванчик напротив камина и натянула свитер на колени.
– А теперь рассказывай, – проговорил мужчина, протягивая мне носки. Я приняла их с радостью и надела сразу же, хотя на мне они оказались гольфами.
– А может не надо? – спросила я, сморщив нос.
Терешин мотнул головой. Устало выдохнул и поднял палец вверх, молчаливо прося меня подождать секундочку. В стене возле камина имелись две ниши. Одна для дров, а вторая служила баром. Наполнив два бокала янтарной жидкостью, он вернулся на диванчик и протянул мне виски. Я его не любила, но сейчас поняла, что это мне необходимо. Отпила немного, тайком наблюдая, как и Артур делает глоток.
– Вот теперь рассказывай, – потребовал он вновь. – Если вдруг начну рычать, то это не на тебя. Ты же знаешь?
Я хмыкнула и потупила взгляд. Провела пальцем по ободку бокала, поставила его на подлокотник, связала влажные волосы в пучок, чтобы не морозили шею. А слова все так и не шли. Что тут сказать? Мне было семнадцать, когда я потеряла родителей в том пожаре. Глеб был рядом, стал моим защитником. Обо всем думал он, потому что я на тот момент вообще ни о чем думать не могла. Замужество казалось мне спасением, уверенностью в завтрашнем дне. Свадьбу мы сыграли тихо, без пиршеств, просто расписались. И я стала Варварой Юниной. Замужней девушкой. Вроде была счастлива, насколько можно ей быть, после того как весь мир рухнул.
Что изменилось? В какой момент я очнулась и поняла, что живу чьей-то совсем чужой жизнью? Себя саму не узнаю? Не знаю. Лет пять, шесть назад? Мысли то и дело возвращались к одному и тому же вопросу.
– Где были вы все эти годы? – спросила я у мужчины. Странно, но получилось будто с укором, и я, смутившись, тут же исправилась. – Жаль, что я потеряла ваш контакт. Мне бы очень хотелось хоть изредка общаться. Может быть, даже…
– А ты не изменилась ничуть, – перебил он тихо и задумчиво, с немного грустной улыбкой. Я застыла, когда он потянулся ко мне рукой и убрал с лица тонкую прядь. Но при этом руку сразу не отнял, погладил большим пальцем щеку очень нежно, едва касаясь, но в том месте кожа начала покалывать. – Только еще красивее стала.
От последних слов меня и вовсе бросило в жар. Щеки запылали намного ощутимей, чем от стыда там, на крыльце. Он никогда мне этого не говорил. Ни единого намека на то, что считал меня красивой. А теперь как удар громом. И к тому ложь! Не могла я в принципе быть привлекательной. Не чувствовала себя такой.
Отвернувшись, уставилась на огонь.
– Так, где вы били?
– Ты, – поправил он, продолжая смотреть на меня. – Скажи «ты».
Я хмыкнула и отпила еще крохотный глоток. Горло приятно грело, и все становилось не таким уж нереальным.
– Где ты был? – спросила с третьей попытки и почувствовала, как невидимая преграда между нами, образовавшаяся за годы, рухнула.
