Текст книги "Быть счастливым"

Автор книги: Алмае Туфои

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ

Несколько дней из Жизни

Маленькая девочка со взглядом волчицы,

Я тоже когда-то был самоубийцей,

Я тоже лежал в окровавленной ванне

И, молча, вкушал дым марихуаны.

Ты видишь, как мирно пасутся коровы

И как лучезарны хрустальные горы.

Мы вырвем столбы, мы отменим границы,

О, маленькая девочка со взглядом волчицы!

Спи сладким сном, не помни о прошлом.

Дом, где жила ты, пуст и заброшен.

И мхом обрастут плиты гробницы

О, маленькая девочка со взглядом волчицы...

Крематорий («Маленькая девочка»)

Четверг.

Не люблю я спать ночью. Вот и сейчас мне не спалось. Мне хотелось туда, на улицу из этой душной клетки – моего дома.

Местом моего существования была однокомнатная грязная квартира, принадлежавшая моему отцу. Сейчас ранняя весна, на улице холодно, к тому же, открытых чердаков я не нашла, поэтому ночевать пришлось дома. Тем более, в отсутствие отца это место не кажется таким уж неприятным. Хоть квартирка и грязновата, без него здесь даже довольно уютно. В темноте ночью не видно всего этого бардака, а лунный свет даже очень красиво отражается в бутылке из-под пива – переливается и мерцает.

Я закрываю глаза и пытаюсь заснуть. Именно в этот момент слышны шаркающие шаги и пьяный смех. Это мой отец с дружком…

Старая дверь со скрипом отворилась – вошел он. Вполне обычный небритый мужик (слово «мужчина» тут явно не уместно) в обшарпанной гопотской одежде. В руке бутылка, а рядом ещё один занимательный объект: интеллигентный бомж в старом пальто.

– А вот и моя доченька. Посмотри, какая красавица, – промямлил отец. – Алисой звать.

Объект в пальто ухмыльнулся; видно, что он был ещё в адекватном состоянии и пытался разглядеть меня в темноте.

– А ты что отца не встречаешь?!! А ну-ка, встала живо и приготовила нам поесть.

Такие перемены настроения для пьяных не редкость. Только что они любили тебя до безумия, а в следующий момент уже готовы растерзать на кусочки. Отец бросился ко мне, стянул одеяло и сильным рывком поднял. Я привыкла к этому. Напрягшись, я отпихнула его от себя.

Надо быстро отсюда сваливать, пока он не придумал похвастаться своей доченькой и не заставил играть на гитаре. Я ринулась к двери. Хорошо, что я спала, не раздеваясь. А зачем? Батареи не топили уже давно.

– Эй, ты куда? – остановил меня типчик, который ещё стоял у входа, – Может, выпьешь с нами? За компанию, а?

Не надо мне таких компаний! Я схватила куртку и помчалась вон. Прочь! Быстро! Отсюда! Мое сердце бешено билось, кеды быстро стучали по ступенькам. Распахнув дверь, я выбежала из подъезда. Вырвалась!

На небе не было ни одной звезды. Только луна освещала наш городок. На земле уже первые проталины, но все ещё холодно. Я зевнула и поежилась. Во всём теле была тяжесть и какое-то напряжение. Подул холодный северный ветер. Вообще, я люблю эти воздушные порывы, они меня бодрят. Особенно ветер хорош ночью. Тогда можно часами гулять по такому красивому городу, освещенному фонарями и луной. Все люди спешат к домашнему очагу. Их греет сама мысль о доме, о теплом, даже горячем, союзе родных душ, которые всегда вместе. Они поддерживают друг друга, вместе едят домашнюю еду…

При мысли о еде заныло ещё и в животе, я ведь не ела со вчерашнего дня. Но ладно. Пойду к своему любимому девятиэтажному дому в центре города. Почему любимый? Потому что там, по-моему, жили самые счастливые люди. А всё это счастье исходило от моей самой любимой квартиры, где жила самая счастливая девушка. Она была очень красива. У неё были ярко-медные волосы и голубые глаза. Мило! Я часто сидела в этом подъезде на подоконнике, и мне удавалось её рассмотреть. Вообще-то люди не любят моего взгляда. Говорят, что он тяжелый, проникает в душу.

К той девушке часто приходил красивый парень. Они любили друг друга и были парой. Гуляя по городу, я видела много мужчин и женщин, но не чувствовала между ними такой связи. Вроде бы идут, взявшись за руки, но не вместе. А они были одним целым. Я чувствую это. Обожаю ходить вокруг этого дома, особенно, когда парень приходит к девушке, и они вместе пьют чай на кухне. Они счастливы. Я часто наблюдала за ними с улицы. Мне нравились эти двое.

Я подняла голову к равнодушному небу. Захотелось по-волчьи завыть в этом одиноком, несправедливом мире.

И вдруг я увидела на крыше человека. Он сидел на самом краю, но не собирался кончать жизнь самоубийством – слишком беззаботно болтал ногами. Я почему-то решила обойти дом ещё раз, но, когда вернулась на то место, человека на крыше не было. Я остановилась. Плохо, что он ушел... Но, услышав, вернее почувствовав шаги за спиной, я обернулась. Человек с крыши подошел и сказал:

– Ты чего мерзнешь? Можешь заболеть.

Сам он, несмотря на погоду, был одет в какую-то футболку и джинсы. После этой неожиданной фразы он долго кашлял, согнувшись и отвернувшись в сторону, потом распрямился и продолжил:

– Извини меня… Вот, видишь, до чего доводит этот ветер…

Он был высокого роста, с растрепанными темными волосами. Неожиданно фонарь за его спиной, который я давно не видела горящим, вздрогнул и засветил. Стало лучше видно его лицо. Обычно, если я смотрю прямо в глаза, люди чувствуют себя неуютно и в первую же секунду пытаются их отвести. Но он смотрел прямо. Его глаза… Они искрились озорством и как-будто хотели сообщить тайну, касающуюся меня одной. Они были красивыми и дикими.

– Вы… Ты с крыши? – начала я.

– Ты заметила? – удивился он.

– Угу! Это было сложно не заметить!

Он усмехнулся и спросил:

– А что такая юная особа делает в столь поздний час?

– Гуляю.

– Эх… Бывает…

– А ты, значит, тоже мерзнешь?

– Да, только я мерзну специально, чтобы прийти домой и думать, что там тепло.

– А твой дом тут? – обрадовалась я.

– Да.

– В какой квартире? – я сделала шаг к нему, словно это было безумно важно.

– Тебе не кажется, что твои вопросы немного странные?

Я смутилась и ответила не сразу:

– Вы не первый человек, который об этом говорит…

Он печально вздохнул.

– А вы здесь… давно живешь?

Парень от чего-то ободрился и ответил:

– Да, всю жизнь.

Мне вдруг стало интересно, сколько же длилась его жизнь. На вид было сложно определить его возраст. Я спросила:

– Это, конечно, не важно, но… Сколько тебе лет?

– Ты опять смутишься.

– Не смутюсь… Смущусь… Даю слово!

– Тридцать три, – сразу ответил он, как будто знал, что моему слову можно безоговорочно верить.

– Как Христу! – не удержалась я от сравнения.

– Может быть... Но в любом случае, ему не может быть тридцати трех лет! Я слышал, Он – сам Бог!

Впервые передо мной был человек, который казался мне более сумасшедшим, чем я сама.

– Ну, пойдем! – сказал он. – Ты ведь не хочешь совсем замерзнуть?

– К тебе домой? – с надеждой спросила я. Мне очень захотелось увидеть его дом: наверняка, такой же странный, как он.

Он удивленно посмотрел на меня и сказал:

– Весьма нескромно. Тебя и сейчас ничего не смущает?

– Нет! – поспешила ответить я. – Меня уже давно ничего не смущает! Минут десять!

– Что ж… – замялся он. – Лучше все равно этого не делать… Понимаешь, ты очень красивая.

– И что? – напряглась я. Мне впервые об этом говорили. – Может случиться что-то плохое?

– Может… Давай-ка лучше разойдемся по своим домам.

Он резко развернулся и пошел к подъезду. Я не обиделась на него, всё это действительно выглядело слишком странно. Наверное, мне, и правда, пора. Но он почему-то остановился, чтобы сказать:

– Меня Антон зовут.

Он ушел. Я проводила его взглядом и пошла домой. Он практически прогнал меня. Но для меня ночи уже не будут прежними.

А вот дни, наверное, так и будут скучными и годными лишь на то, чтобы спать. И очередной день начинался. Увы, пора в школу. К серым одноклассникам, к учителям, которые думают, будто что-то знают. Там нет по-настоящему мудрых учителей.

Пятница.

Я вернулась домой. Дверь, как и ожидалось, не была заперта на ключ. Я тихо открыла её, пробралась на кухню и взяла свою сумку. Отец с довольной улыбочкой лежал на диване. В холодильнике, как всегда, ничего сытного нет. И не будет.

Хотелось заснуть по дороге в школу. Не знаю, зачем я туда хожу. У других хотя бы есть цель –встретиться со знакомыми. Я не говорю «с друзьями» – все мои одноклассники при первой же возможности продали бы друг друга ради собственной выгоды.

Учителям я говорю всё, что думаю о них напрямую. Они же пишут, что думают обо мне в журнал. Иногда они жуткие лицемеры. Когда хочешь вывести их на чистую воду, они меняют тему. Люди не любят меня за то, что я говорю правду – я их не люблю за то, что они не говорят правду. Бедные человеки уже запутались, где правда, а где ложь.

Вот Антон бы никогда не стал врать! Вряд ли мы с ним ещё когда-либо увидимся, а жаль. Я даже не сказала ему свое имя. Наверное, он меня и не вспомнит.

Я пришла в школу. У кабинета математики меня равнодушно встретила толпа одноклассников, пахнущая дешевым табаком. Именно дешевым! Такой дрянью, как, например, «Ява», которую курит мой отец. Этот мерзкий, ненавистный мне запах я всегда различаю в нашем стаде. Но и когда я возвращаюсь домой, мне снова приходится его ощущать.

Пришла классуха и загнала всех в кабинет… Стала снова бормотать доказательство какой-то теоремы… Бормотать, бормотать, бормотать… А под это бормотание так хорошо спать… спать……… спать………………………………………………………………………………………………………………………………………………………...

Эта стерва отвела меня к директору. Снова. Ей не надоело самой-то ещё? Могла бы уже и привыкнуть. Неужели она настолько глупа, что не понимает – я никогда не изменюсь.

Она протолкнула меня в директорский кабинет, что-то пронзительно проверещала и вышла, хлопнув дверью. Её ненавидели все в школе, учителя и директриса – не исключение. Именно поэтому её старались игнорировать, и это истеричное поведение осталось абсолютно без внимания.

В кабинете уже были двое. Я видела только их спины, но сразу их узнала. Директриса отвлеклась от пары и надела на своё потрепанное жизнью лицо сползшую маску осуждения.

– Да, сплю на уроках. Да, опять не высыпаюсь дома. Да, бог знает, что делаю, – пробубнила я.

Она устало вздохнула и посмотрела в окно. Я стояла позади пары, поэтому моему старому знакомому парню пришлось чуть обернуться, чтобы посмотреть на меня. Девушка с медными волосами стояла, вытянувшись по струнке и виновато опустив взгляд. Директриса ещё немного понудила для приличия, не особо интересуясь нами. Я блуждала взглядом по кабинету, потом ещё раз наткнулась на парня и поняла, что он все это время смотрел на меня. Я смутилась и тут же зарылась в арафатку, намотанную на шею. Парень не сдержал смеха. Директриса прервала свою монотонную нотацию и сухо произнесла:

– Я сказала что-то смешное, Евгений?

Я еще раз украдкой на него покосилась.

– Вы говорите много смешных вещей, – ответил он. Я никогда раньше не слышала таких ответов на подобные вопросы. Он похож на меня.

Директриса вздохнула, закатив глаза, и сказала, что больше не желает видеть нас троих. Я решила, что это удача, ведь она даже обо мне не вспомнила.

Я первая выметнулась из кабинета, но тут же остановилась, решая, начать мне разговор или нет. За мной, ломая пальцы, вышла девушка, а за ней «Евгений». Он, как на зло, опять взглянул на меня. Я понеслась прочь. Забежав за угол, я остановилась, отдышалась и осторожно выглянула из-за стены. Они всё ещё стояли, обнявшись, напротив директорской двери. Не было никаких сомнений, что они были счастливы вместе.

Я просидела в школе ещё шесть уроков и наконец-то смогла отправиться домой. Конечно, мне приносила больше удовольствия сама дорога, чем пункт назначения. Я специально всегда пыталась придумать путь как можно дольше и иногда обходила наш маленький городок по окружной дороге несколько раз. Небо стало по-зимнему серое – мне это не нравилось. Но я шла и пыталась разглядеть в рваных облаках какой-то рисунок.

Я вышла на пустую дорогу между двумя рядами громоздких унылых домов. Из-за угла появился парень, который быстро шагал навстречу мне, глядя под ноги. Я встала на месте, сразу узнав Антона. На этот раз кроме футболки на нем была легкая куртка нараспашку, но, судя по погоде, она его не особо грела. Он вскоре оказался рядом со мной и сказал, остановившись:

– Ты девушка, которая гуляет по ночам, – он не задал вопрос, а дал понять, что узнал меня.

– Алиса… – помедлив, уточнила я. – А куда ты идешь?

– Да так… – он пожал плечами. – Я вообще-то скорее «откуда» чем «куда». А ты из школы и опять не хочешь идти домой?

– Ну, да…

– Значит, мы с тобой оба свободны, – он тронулся с места, и я за ним, – ведь, когда идти некуда и не к кому, это и есть свобода.

Обычно я грузила всех своей философией, и слышать такое от других мне было непривычно. Я сказала:

– Одиночество – одна из граней свободы.

Он посмотрел на меня своими горящими серыми глазами и ответил:

– Других не вижу.

Я согласилась на всякий случай.

– Зайдем в магазин? – предложил Антон.

– Погреться? Зайдем!

Мы свернули и зашли в первый попавшийся подвальчик. Он купил шоколадку, разломил и протянул мне больший кусок. Неожиданно.

– Спасибо.

Он улыбнулся, но тут же его передернуло.

– Ты замерз?

Антон покивал. Я не ожидала правды. Обычно мужчины боятся признать свои слабости.

– А у тебя дома холодно?

– Ты не теряешь надежды заглянуть в мою квартиру?

Так и было. Его слова жутко смутили меня. Я очень хотела попасть к нему домой, тем более, что уже сама начинала дрожать. Пришлось набраться смелости и сказать:

– Да! – это вырвалось несколько резко.

Он посмотрел мне в глаза и как-то иронично ухмыльнулся. Стало жутко. Потом он отвернулся и замолчал. Какая-то скрытая душевная боль тёмной вспышкой отразилась в его глазах.

– Ну, если нельзя, значит нельзя, – мне не хотелось терзать его.

– Спасибо, – кивнул он, не поворачиваясь ко мне.

Я только сейчас вспомнила про тающую у меня в руке шоколадку и сразу положила в рот кусочек. Я, к сожалению, не запомнила названия, но шоколад был невероятно вкусный. Он нежно растекался по языку. Хотелось ещё и ещё ощущать этот горьковато-сладкий вкус. Я даже не заметила, как мы оказались около моего дома. Он хотел пройти мимо, но я остановилась и сказала, глядя на окна своей квартиры:

– Жаль, что мы не можем зайти ко мне. Там всё-таки не так холодно, как на улице.

– Кто-то дома?

– Да, – недовольно ответила я и посмотрела на него. В его глазах отразился интерес.

– А с кем ты живешь?

– С как бы отцом…

– А мать?

– Мать… – я вздохнула. – Ну, она давно не живет с нами. Она уехала, когда я была ещё совсем маленькой… Но я помню её руки – белые холодные руки с длинными красивыми ногтями… И запах! Несмотря на холодность рук, от нее пахло весенним солнцем… Тёплым… Но, если мы встретимся, я её сразу узнаю! – я и не заметила, что широко улыбаюсь.

Очнуться меня заставил пьяный голос моего отца, выходящего из подъезда с бутылкой в руке:

– Алиса! Чё ты там стоишь, а?

По спине прошел неприятный холодок. Я взглянула на Антона, ища поддержки. Судя по его взгляду, они с отцом были знакомы.

– Это что, твой новый хахаль? – он подошёл к нам.

– Отец… Иди, куда шёл, – сказала я.

– Ты как с отцом разговариваешь, сука неблагодарная! – он замахнулся, заставив меня напрячься…

Антон схватил его за руку и процедил:

– Убери свои лапы.

– Да на кого ты прёшь?! Не лезь, щенок! Это моя дочь, и мне виднее, чему её учить. Куда ты лезешь?!! – выкрикнул небритый мужик и с размаху ударил его бутылкой по лицу.

– Антон!!! – вырвалось у меня.

– Отойди, – отец оттолкнул меня, и я упала в снег.

Антон пошатнулся и сел на землю, не в состоянии удержаться на ногах.

– Что ты не отвечаешь, гнида?! – заорал отец, рывком поднял его за одежду и врезал своим сильным кулаком, – А? Нечего сказать? – рычал он. – Вот тебе на память! – и стал бить ногами по ребрам.

Мне было жутко. Я подползла к какому-то дереву и впилась пальцами в его кору. Антон уже не двигался. Надеюсь, он претворился, чтобы этот урод от него отстал. Отец последний раз ударил ногой по его лицу и сказал:

– Чтобы я тебя с ней больше не видел… А ты! Живо пошла домой, шлюха! Нашла себе тут хахаля! – он поднял меня, больно сжав плечо, затолкнул в подъезд и захлопнул за мной дверь.

– Я тебя от этого отучу! – услышала я его пьяный голос за дверью… Потом шаркающие шаги… Он ушёл.

Я осторожно приоткрыла дверь, огляделась и ринулась к Антону. Он расслабился и лежал на грязной дороге. Я присела к нему, приложила комок снега к кровоточащей брови. Проводила холодным снегом по царапинам, оставленным осколками бутылки. Он приоткрыл глаза, и я тут же отдернула руку. Он попытался ухмыльнуться, но не получилось.

– Ты как? Жив?

– Конечно… – выдавил он.

Я сжимала от волнения снег.

– Вызови скорую, – тихо сказал Антон.

Я замялась и пожала плечами, потому что мобильного телефона у меня никогда не было. Он с усилием повернулся и вытащил из кармана джинсов телефон, но его экран ни в какую не загорался. На корпусе красовалась огромная трещина, оставленная, вероятно, ногой моего отца. Антон откинул в сторону бесполезный аппарат и попытался подняться. С трудом сел, опираясь на руки. Тяжело вздохнул и тут же поморщился от боли. Наверное, у него сломано ребро… Или даже не одно! Кое-как я помогла ему встать на ноги.

– Ты же не собираешься идти домой? Я тебя не отпущу в таком состоянии!

– Я не дойду, – ответил Антон.

– Тогда ко мне пошли!

Мы вошли в подъезд. Лифт оказался сломан, пришлось подниматься пешком.

– Надеюсь, у тебя хотя бы дома есть телефон? – спросил он.

– Ну… Надейся…

– Что, нет? И даже мобильного?

Я покивала. Он остановился, придерживаясь за перила. Ему было очень тяжело идти.

– Осталось немного, – попыталась подбодрить я, – уже пятый этаж!

– А нам на какой?

– На восьмой.

Он вздохнул, потом прокашлялся, и мы пошли дальше. Наконец, добравшись до квартиры, мы завалились туда и облокотились на стены напротив друг друга, пытаясь отдышаться. Однако, он тяжелый…

– Ты проходи.

Антон скинул ботинки и, пошатываясь, зашел в комнату.

– У меня есть молоко! Хочешь? – крикнула я из кухни.

Он что-то невнятно ответил. Я решила сама, принести ему стакан. Когда я пришла, он уже спал в кресле.

Да уж… Я в отличной ситуации… У меня дома почти незнакомый мужчина, в любой момент может прийти мой пьяный отец, а меня ещё и жутко завалили в школе уроками. Кстати, неплохо было бы этим заняться. Я села за стол. Из-за ощущения присутствия Антона мне было неуютно. При малейшем шорохе, я отрывалась от уроков и оборачивалась на него. Но постепенно я стала привыкать, и через некоторое время беспокойство оставило меня. Зачитавшись, я совершенно абстрагировалась от всего происходящего. Такое со мной часто бывает, особенно, когда я читаю историю или литературу. Сами предметы мне нравятся, но не учителя. Они только все портят.

Я потянулась на стуле и, случайно взглянув на циферблат, увидела, что уже девятый час. В этот момент Антон позвал меня. Я тут же метнулась к нему.

– Как ты?

– Плохо… Нет чего-нибудь от головы?

– Вон, в углу топор.

– А это зачем? – не понял он.

– Ну, от головы, – усмехнулась я. – Ладно, сейчас принесу что-нибудь.

– Уютно у вас тут… – сказал он мне вслед.

Когда я принесла анальгин, он был уже в коридоре и одевал ботинки.

– Спасибо, – сказал он, принимая лекарство и стакан воды, – хотя это вряд ли поможет.

– Почему? Должно!

– Мне кажется, у меня сотрясение.

– И ты хочешь уйти?! – возмутилась я.

– Лучше не рисковать, твой отец может вернуться, Алиса.

– Да, ты прав… Но я провожу тебя!

Я принялась зашнуровывать кеды. Антон ничего не ответил.

Мы вышли. На улице было совсем холодно. Он часто кашлял и шел так, словно был сильно пьян. Меня напрягал его постоянный кашель: он был намного серьезнее, чем при обычной простуде.

– Ты во сколько выходишь в школу? – неожиданно спросил он.

– Обычно часов в 7.

– Так рано? Это, чтобы быстрее уйти из дома?

– Угу…

– Ну, тогда, мы, может быть, пересечемся. Я пойду к станции по той дороге, по которой ты ходишь в школу.

– Ты уезжаешь? И надолго? – взволновалась я.

– Нет, если повезет, я вернусь вечером.

– А зачем ты едешь?

– Мне надо в Москву… Важные дела… От этого зависит крупная сумма денег…

Вот вечно у них всё так! Постоянно всё очень важно и касается денег. Неужели, Антон такой же, как все они? Мы замолчали и больше не заговорили до самой его квартиры. Лифт в счастливом доме работал, и мы, всё так же молча, поднялись на девятый этаж. Я проводила его до двери, проследила за неуверенными движениями руки, пытающейся вставить ключ в замочную скважину, и сказала, когда он уже открыл дверь:

– Выспись… И постарайся найти время, чтобы сходить в больницу.

– Спасибо тебе, Алиса. Спокойной ночи, – сказал он, и мы расстались.

Я вернулась к себе. Было тихо. Я осторожно закрыла дверь и повесила куртку.

– Где ты шлялась, шалава малолетняя? Я велел тебе оставаться дома. Совсем, сучка тупая, оборзела!

Колючая лапа страха сжала меня где-то в районе легких.

– А ну-ка, иди сюда. Я те покажу… Чтоб жизнь мёдом не казалась. Думаешь, сама себе хозяйка? – он взял меня за руку, сильным рывком потребовал идти за ним. Я стояла на месте. – Чё встала? Пошла живо! – он не выдержал, взял меня за шкирку, потащил и швырнул на пол.

Я упала на живот. Быстро вскочив, я ринулась к стене. Но отец схватил меня за волосы и ударил об угол кровати. На секунду в глазах у меня потемнело, а в ушах отдалась пульсирующая волна. Он не стал терять времени даром и расстегнул свой ремень с тяжелой бляшкой. Надо держаться. Первый удар кожаным ремнем пришелся по лицу. Я съёжилась и постаралась забиться в угол, придерживая колени руками и защищая лицо. Он стал бить по рукам железной бляшкой. От боли я выгнулась, и ремень попал на оголившийся живот. Я извивалась на полу, удары приходились уже и на грудь. Я снова сжалась и подставила ему свою спину. Он бил по ней. Ремень смачно ласкал кожу, металл холодил и обжигал её. Потом ноги и всё остальное. Я сжала зубы и пыталась не проронить ни звука. Нельзя показывать врагу свою слабость. Получилось. Я уже даже перестала зажиматься, и отец лупил мое обмякшее тело. Он понемногу охладевал и, не видя проявлений слабости, перестал меня бить. Кинул ремень рядом, а сам ушел на кухню. Там напьется и ляжет спать беспробудным сном.

Я попыталась доползти до угла, но, сделав несколько движений, оставила надежды сдвинуться с места и растянулась на полу. Ну, вот, всё позади… О нет, только не это! Глупое сердце! Перестань, не надо! Все уже кончилось. Наш враг ушел. Но почему-то именно, когда он нас покинул, ты не выдержало и сдалось. И вот уже они скапливаются в глазах, и становится противно. Не надо, не надо! Почему я такая слабая? А, почему? Если бы меня спросили, кого я ненавижу больше всего, я бы сказала – отца и себя в такие минуты. Но тут уж ничего не поделаешь: они всё льются из моих глаз. Горло охватил спазм, и вырвалось что-то похожее на вой. Мне стало легче. Я продолжала выть, в бешенстве царапая стену и старый ковер. Я не чувствовала своего тела. Больше всего хотелось просто не существовать. Рядом лежит ремень, может на нем повеситься?..

Нет, не надо. Я начала приходить в себя и первое, что я ощутила, а так же второе и третье, была всё больше усиливающаяся боль. Ссадины сильно горели и чесались. Я поднялась, дошла до кровати и легла, как всегда, не раздеваясь……………………………………………………………………………………………

Суббота.

Когда я проснулась, часы показывали половину первого. Сегодня в школу идти было не нужно. Не знаю, где отец, но точно не дома. Это уже хорошо. У меня болела спина и голова. Съев на завтрак последние сосиски, я вышла из дома и отправилась бродить по городу. Интересно, как там Антон и скоро ли он вернется? Что у него за странные дела? И что он, вообще за человек? Я не знаю, правильно ли я поступила той ночью, когда мы впервые встретились, заговорив с ним.

Мой дом был уже далеко позади. Я пришла в глухой заброшенный парк, за которым почти не следили дворники и в котором любили проводить время влюбленные, пьяные и одинокие. Но сейчас там никого не было, и я спокойно опустилась на старую лавку, отмеченную многочисленными надписями и напоминающую журнал учета посетителей. Я расслабилась и откинулась на полусгнившую спинку. Закрыв глаза, я стала лучше различать звуки и смогла услышать знакомый стук аккуратных каблучков. Это была девушка с медными волосами. Я нашла её взглядом – она была со своим Женей и несла подаренный им пестрый красивый букет цветов. Неожиданно парень заметил меня и помахал рукой. Он действительно помахал именно мне! Они подошли к моей лавке и в голос поздоровались:

– Привет!

– Здрасьте… – неуверенно кивнула я. – Школу прогуливаем?

– Сегодня же суббота! Да и нам хватило той стычки с директором, – сказал Женя.

– А, да, кабинет директора… Конечно… – я смутилась, вспомнив, как убежала от них тогда.

– Что с тобой? – продолжил парень. – Ты такая странная! – они одновременно сели на лавку. – Кстати, чего ты убежала-то тогда?

– У меня были дела.

Они рассмеялись.

– Вы всегда делаете всё вместе?

– Нет, – снова в голос ответили они и опять засмеялись.

– А ты не хочешь с нами прогуляться? – предложил Женя.

– Я? С вами? – мне не верилось…

– Конечно! – снова вместе ответила пара.

Мы пошли в универсам, который был неподалеку от парка. Зайдя в отдел с алкоголем, Женя уверенно взял бутылку красного вина, а ближе к выходу захватил персиковый сок. Я в это время пыталась набить за щеки побольше халявного винограда, который сочными блестящими кистями лежал на прилавках. Девушка одёрнула меня и быстро пошла за Женей. Я усмехнулась и последовала за ней мимо кассы.

– Смотри, – шепнула она, – у него на ксерокопии паспорта дата рождения исправлена. – Потом она добавила, наконец, найдя для этого подходящий момент: – Меня, между прочим, тоже Женя зовут.

А парень, и правда, чтобы подтвердить, что ему, якобы, уже 18, протянул добросовестной кассирше ксерокопию, и она была вынуждена отпустить товар. Хитро!

Мы вернулись в парк с вином и пакетом сока. Женя налил сначала сок для своей девушки, потом откупорил бутылку карманным складным штопором, плеснул немного в свой стакан, налил мне, и после долил себе.

– За этот прекрасный день, любимая, – сказал он и отпил вина.

Женя улыбнулась и взяла свой сок, смущенно глядя на него. А я… Чёрт, я не могу! Я никогда раньше не пила! Я даже думала, что вообще никогда не стану этого делать, потому что алкоголь был мне противен в принципе! Но сейчас уже было поздно отказываться, а я всё равно не могла поднести стаканчик к губам. Вот так ведь люди и спиваются… Сначала вино в культурной обстановке, а потом и водка под забором!

А ну и ладно! Катись оно всё! Будь, что будет! Я выпила весь стакан залпом, даже зажмурившись. Мне совсем не понравилось горьковато-гадкое вино. Я недовольно выдохнула, ещё ощущая его вкус на языке.

– Ты чего? – спросил, улыбаясь, Женя.

– Я…

Он захихикал. Я даже увидела краем глаза, как улыбалась девушка. Я сначала отвернулась, немного обидевшись на них. Но через секунду мы уже все втроем громко смеялись.

Потом мы ещё долго говорили о всякой ерунде, затрагивая самые разные темы, и после каждой красивой фразы выпивали кто вина, кто сока. Кстати, я потом тоже перешла на сок. Когда я ощутила избыток веселья, мне стало страшно при мысли о том, что Женя будет тащить меня домой…

Когда сок у нас кончился, мы решили сходить в магазин ещё раз, но наша отличница сказала, что скоро семь, и ей уже пора домой. Ничего себе, как мы засиделись! Ой, и правда, уже вечер. Мы пошли её провожать. Она ведь живёт в счастливом доме… Я вспомнила об Антоне и заволновалась. Так странно, что я не думала о нём полдня…

Потом Женя предложил проводить и меня. Я отказалась, но выяснилось, что его дом неподалёку от моего.

– Удивительно, что мы познакомились только сейчас. Ведь учимся в одной школе, живём рядом… А Антон, кстати, тоже там живет! – я кивнула назад на всё более удаляющуюся девятиэтажку.

– Да, я знаю, что он там живёт. У вас кстати как? Вы давно вместе?

– Нет, меньше недели, – я не сразу словила суть… Что значит «вместе»???

– Ясно… Ну, значит, всё ещё несерьезно… Ты знаешь, валила бы ты от него, – он явно был пьян, раз позволял себе пороть подобную чушь.

– В каком смысле?! – возмутилась я.

– Как тебе сказать… Ты девчонка хорошая, это сразу видно. А ты знаешь кто он? Он Зверь! Ты знала, например, что он наркотой торгует? Ты знала, что у него у самого года три назад передоз был? Ты хоть что-нибудь знаешь про него? Уходи, пока не поздно, а то привяжешься и потом…

– Хватит! – резко прервала его я. Мы остановились. – Уходи, Женя! – мы как раз подошли к его дому.

– Эй, Алис! Ты чего, обиделась? Да я ведь помочь…

– Хватит!!!

– Хорошо… Пока… – он зашёл в свой подъезд. За ним закрылась дверь.

Я немного постояла там. Домой возвращаться не хотелось. Шагов Жени уже не было слышно. Я вслед за ним зашла в подъезд, медленно поднялась на последний пятый этаж, ощущая слабость в ногах. У них был открыт чердак, я забралась туда. Уже не помню, как устроилась там, потому что сразу же ……………………..……………………………………………………………………………………………………………………..

Воскресенье.

Я вышла на улицу поздним утром. Был солнечный день. Ярко-голубое небо не позволяло насладиться своей глубокой красотой и заставляло жмурить глаза.

Двор был мне очень знаком, но с этой точки я ещё его не осматривала. Вон мой подъезд, а на нашей лавочке кто-то сидит… Да это же Антон! Сидит и, так же щурясь, пытается смотреть в небо. А рядом с ним лежит какой-то пакет.

– Антон! – позвала я.

Он посмотрел на меня. Я быстро подошла, он улыбался.

– Ты был в больнице? – сразу же задала я самый важный вопрос.

– Да, был, – кивнул Антон, – со мной все в порядке.

– Точно? – мне показалось, что он был каким-то измотанным.

– Абсолютно! А ты что, волнуешься? – он вопросительно-иронично приподнял брови, чем вогнал меня в краску.

– Ну, раз всё хорошо, то и волноваться нечего, – не сразу смогла ответить я. – Но ты ведь не только в больницу ездил?

– Это совершенно неважно и вообще больше меня не касается. А у меня есть кое-что для тебя.

– Что??? – немало удивилась я.

– Вот! – он протянул мне пакет.

Это был новый мобильный телефон.

– Мне?.. Он, наверное, дорогой…

– Какая разница, Алиса?

– Спасибо, – я была в растерянности и не знала, что ещё можно сказать. Одного этого слова было явно недостаточно, но я ничего не могла придумать.

– Даже не посмотришь? Я думал, ты обрадуешься и сразу захочешь всё перепробовать… Там много разных функций. Я не стал разбираться, думаю, ты сама справишься.

– Конечно, посмотрю. Только не сейчас, – ответила я и прижала к себе коробку.

Он ухмыльнулся. Интересно, он ещё кому-нибудь такие подарки делает?