Текст книги "Девушка-солнце"

Автор книги: Алия Скарлетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Пролог

Он бросил взгляд украдкой на нее,

Как будто знал он – он предвидел,

Что больше не увидит ее вновь.

Исчезла в тени навсегда,

Как будто бы и вовсе живой не была.

На мертвое тело украдкой смотрел

Он ужас познав, больше свет не увидит.

Лишь месть теперь важна,

Найти и покарать убийцу,

И он для этого на все пойдет,

И неотменено он разыщет,

Того, кто солнце жизни отнял у него.

Алия Скарлетт

Ему было очень больно. Если бы я только я пошел за ней. Если бы я проверил тогда все тщательно. Если бы я только остался с ней и не оставил бы ее один на один со смертью. Если бы я только тогда послушал свой внутренний голос и обернулся на странный шорох. Она была бы жива. Она бы не умерла. Слишком много если бы. То, что произошло нельзя изменить. Время не повернуть вспять, а тот день нельзя прожить заново.

Глава 1. Не наступившее завтра

Я долго ждал, чтобы узнать какое последнее слово она сказала, о чем были ее последние мысли и, что она написала в месте, где ее держали двадцать восемь дней. И что же она чувствовала в последние мгновения ее жизни? До того, а может и вовремя прикосновений ангела смерти. Я ждал, но догадывался, что это было. «Не вини себя» – это то, что девушка солнце написала на бумаге и оставила на месте, обнаруженным полицией позже. Почему то, я подумал сразу, что это было адресовано мне. Я знал, что это девчонка даже в последние минуты своей жизни думает о ком-то другом. Альтруизм был у нее в крови, если точнее выразиться. Девушка со сверкающей улыбкой, солнышко – как ее все называли. Перед тем, как ее похитили, последним человеком, который ее видел – был я. Убийца все еще не найден…

Я был влюблен в девушку солнце. В тот день я увидел ее со своим лучшим другом в классе. И мне казалось, между этими двоими царит особая атмосфера. Она спросила у него что-то очень тихо, и он также шепотом ответил ей. От его ответа девушка солнце засверкала, и оба дружно рассмеялись. Прямо идиллия. Мне оставалось лишь догадываться, о чем был их диалог. Мое сердце сжалось, и в голове пронеслось: «Ты так лучезарно всем улыбаешься». Логично солнце ведь согревает всех своим светом. «Солнце нельзя украсть», – так драматично думал я за минуты до ее похищения. После, оставшись со мной наедине, она спросила: «Могу я тебе кое-что рассказать?» – ее взгляд и тон выражали серьезность разговора. Я ответил не сразу. Я, как обычный ревнивый юнец вспоминал, а точнее та сцена ее с моим лучшим другом все еще стояла перед глазами. Я не хочу вспоминать имя девушки солнце, слишком много воспоминаний всплывает, слишком много чувств обрушивается за раз на меня. Я кивнул, после того, как она меня спросила.

– Мне кажется, что за мной кто-то следит, – она сделала паузу и посмотрела на меня, как смертник, ожидающий приговора. – Я, – продолжила она, – заметила, что кто-то преследует меня, уже очень долгое время, – она закусила губу и посмотрела в пол.

– Ты слишком высокого о себе мнения, – равнодушно ответил я. – Вот же блин, если девушка хороша собой, то ей сразу хочется думать, что за ней кто-то следит.

– Нет же, – начала девушка с ослепительными черными волосами. Ее глаза, будто отражение души, попеременно выдавали ее чувства: удивление, огорчение, разочарование, обиду и отрешенность. – Прости, что я побеспокоила тебя, наверное, ты прав, – вздохнув и выдохнув, девушка свет натянуто улыбнулась. – Ну ладно, тебе наверное уже пора, мне еще осталось отнести журнал классному руководителю. Увидимся.

Как же небрежно было произнесено слово – увидимся! Ни она, ни я, тогда не подозревали, что увидимся, это пустые слова, как обещание, которое никогда никто не выполнит.

– Да, пожалуй, мне пора, – сколько раз я буду вспоминать этот момент, прокручивая его в голове снова и снова. Обдумывая и представляя разные сценарии и того, что трагедия могла и не состояться.

Уже, уходя, я услышал чьи-то шаги сзади и подумал, что это странно, в этом крыле ни кого уже не должно быть. Должно быть уборщица. Странная дрожь пробежала по моему телу и внутренний голос подсказывал: «Вернись, проверь все». Но я, проигнорировав его, пошел дальше. Ничего не предвещало беды этим теплым весенним днем. Затем уже на лестнице я услышал тихий возглас и глухой стук чего-то, будто бы удар. Наверное, уронила журнал. Что ж с ней такое не часто случается, мисс идеальность, которая хороша во всем и любезна со всеми уронила что-то, это было как-то саркастично.

Ночью раздался звонок мобильного телефона. Он был на вибрации. Я проигнорировал его, кто же звонит в три часа ночи? Вибрация продолжилась, и я был зол на человека нагло звонящего и ответил: «Чего тебе на хрен надо в три часа ночи гаден…?» – договорить я не успел, так как я услышал только ее имя, и слово пропала… Она пропала. Ее никто не видел после собрания в школе. Классный журнал нашли в том классе, где я ее последний раз видел. Она его так никогда и не смогла отдать классному руководителю…

Ее брат был очень обеспокоен и явно был на грани нервного срыва. После этого, я почувствовал холод, сковавший тело и душу цепкими пальцами, а может и лапами. Я вспомнил то, как уходил. Тихий возглас и глухой сток. Я снова перелистывал эти страницы памяти в моих воспоминаниях. Ее брат повторил вопрос. Я рассказал ему о нашей с ней последней встрече.

Позже вмешалась полиция и проверила камеры наблюдения, из школы она так и не вышла. Я оказался последним человеком, который видел ее. Она просто исчезла. После этого мне каждый день снились кошмары с ее лицом, говорящим: «Мне кажется, за мной кто-то следит», и мой ответ. Мой уход. Тихий возглас. Глухой стук. Темнота и ее голос: «Помоги, помоги мне!». Полиция искала одну неделю, две, три, а на четвертую, кто-то из горожан наткнулся на тело около реки. Тогда я и ее брат были вместе, и мы вдвоем поехали на опознание уже ее остывшего трупа. Вся белая, как мрамор с мокрыми волосами, с застывшим каменным выражением лица, она лежала как какой-то манекен, а не человек – эта была всего лишь ее оболочка. Глаза, что больше никогда не откроются, губы, что никогда не улыбнутся, слова, которые ею не будут сказаны. Я никогда больше не увижу ее красивых ямочек, когда она улыбается, и не увижу ее бездонных глаз…

В тот момент, когда я ее увидел, я поклялся найти того, кто с ней это сделал! На ее шее были видны синяки от веревки. Она была задушена или повешена на веревке. Я не должен был идти в морг, не должен был этого видеть. Но ее брат, увидев ее, отказался признать тот факт, что это его сестра. Он будто впал в безумие, повис на мне, обхватив за плечи, и тряс меня из стороны в сторону. И говорил: «Скажи им, что это не она! Не она». Персонал морга и полиция не выглядели удивленными, сколько же им раз приходилось видеть такое. Полиция спросила, кем я приходился девушке солнцу. Друг? Одноклассник? Поклонник? Тайно влюбленный парень? Наши отношения остались достаточно неопределенными. Я любил ее с детства, но не успел признаться. Ее брат сказал, что я друг семьи и одноклассник. Вот, как наши отношения определялись со стороны. Я зашел, и в глазах застыл немой ужас. Я вышел и кивнул полицейскому. Долго я не мог на нее смотреть, она была вся холодная, от нее так и веяло смертью, это была уже не моя девушка солнце. Что странно так это то, что ее волосы были отстрижены до плеч. Ее прекрасные длинные волосы исчезли. От них осталась лишь тень, как и от нее самой.

Затем я мало, что помню… Помню, что пожалел, что вообще что-то поел. Потому что рвало меня очень долго. В тот день я поклялся найти ее убийцу – того, кто украл солнце моей жизни.

Глава 2. Прошлое – не есть настоящее

Я помню дивный летний день, тогда когда у нас гостили девушка солнце и ее семья. Сколько себя помню, наши родители всегда дружили. С ее братом мы всегда были очень дружны и часто играли все вместе. Я, моя сестренка, девушка солнце и ее брат. До того возраста когда я начал замечать изменения в ней, в женственную сторону, мы были не разлей вода. Я ее брат и девушка солнце. Моя сестренка с детства была самой, что ни на есть девочкой принцессой. Маленькая, капризная, она часто просила меня играть с ней в куклы. Но я чаще уматывал играть с Асаном, так зовут брата девушки солнце и с ней самой. Похоже, настало время вскрыть имена главных героев или просто действующих лиц в этой пьесе, именуемой жизнь. Наша жизнь. Моя жизнь. Можно ли это назвать драмой? Правильнее назвать это трагедией.

Вернемся к тому времени, когда они гостили у нас. Под вечер, а в тот день стояла ужасающая жара мы не совались на улицу. Я предложил девушке солнцу и Асану скупаться и охладиться в бассейне. Асель – моя младшая сестренка, самый капризный ребенок в мире, приватизировала Асана и заставила играть его с собой в куклы. Я, конечно же, не мог этого понять и вместе с девушкой солнце мы убежали прочь от всех купаться. В ту ночь, небо на удивление, было звездным. Мы игрались, тогда нам было по девять лет, и мы с ней были ровесниками, ее брату Асану было четырнадцать лет. А Асель было шесть. Тогда, лежа на спине и распирая руки в стороны, она сказала, что так она обнимает необъятный космос. Я лишь усмехался. Она вообще была очень взрослой для меня, почти недосягаемой, очень далекой и близкой в одно и то же время. Я никогда не мог до конца понять, что ею движет. Девушка загадка, она манила и притягивала к себе, держа на короткой дистанции. Часто говорят, что мужчине нужна девушка загадка, как сложный пазл, она должна принадлежать тебе, но в то же время ты должен ее завоевывать. Я отношусь именно к такой группе парней, которых привлекают девушки загадки.

В тот вечер, родители говорили о теракте в другой стране, и о том, как много людей погибло. И, что для этих людей завтра никогда не наступит. В бассейне она прокомментировала эту ситуацию. Она объяснила, что верит, что на все в этом мире есть причина, а если есть причина, то все, в конце концов, будет хорошо. И, что несмотря ни на что она всегда верит и доверяет Вселенной.

– Почему же даже веря в это, я все равно не могу удержать слез, – с ее глаз капали слезы. – Видно, человеческое сердце не ведает доводов разума. Даже зная и понимая что-то разумом, сердце остается верным себе и не принимает уловок разума. Вот она – человеческая суть, мы так противоречивы, но это же прекрасно, да? – она улыбнулась и вытерла слезы.

И только тогда я заметил, что в тот вечер на небе была полная луна.

Вспоминая, ее слова и веря в ее логику и убеждения, я не могу с ней согласиться при всем желании. Для ее смерти, была причина и это к лучшему?! Как можно верить, что у Бога или Вселенной есть причина, по которой ты должна была умереть. Это не сценарий, не пьеса, а мы не актеры, а живые люди. И в акте №2 мы не можем умереть по задумке автора или сценариста. Все в этом мире не так просто.

Ты мечтала стать врачом, с таким усердием готовилась к экзаменам, выбирала университет, строила планы. А ведь до экзаменов было, как рукой подать. Все твои невыполненные обещания, будущее, которое у тебя должно было быть. Мое невысказанное признание, твоя реакция, а скольких людей ты могла спасти. И как я могу верить в чушь, что на это есть причина?

Я поставил себе цель – найти и покарать твоего убийцу. Я пообещал, что выполню это. Обещаю, что твоя память не будет осквернена.

После всех тех событий, смерти девушки загадки, полиция не нашла зацепок. Они продолжали поиски, но ничего не нашли. После этого убийств или похищений в нашей области не было зафиксировано, и они занесли это дело в папку нераскрытые. Полиция забыла про этот случай, зато не забыл я. Я знал, что она всегда вела дневник при жизни, и мне нужно было добраться до него. Там я мог найти ключ к разгадке ее смерти. Но, следствие хранило его в хранилище, как улику. Поэтому у меня не было к нему доступа. Мне показалось странным то, что уходя, я знал, что она находилась в конце класса и собирала журнал и распечатки. Соответственно, она видела дверь, и она бы не успела собрать и пройти эту дистанцию за половину минуты, что я ушел. А значит тот, кого она видела, не вызвал у нее подозрения, более того она его знала. Когда я разговаривал с ней, он был где-то неподалеку и выжидал пока я уйду. Ведь после она бы пошла к учителю и там он не смог бы схватить ее. Я пытался объяснить это полиции, но они лишь посмеивались над моими предположениями. По их мнению, убийство якобы было спонтанным. Полиция даже не выяснила, как ее похитили незамеченной из школы и, где ее держали все это время. А по мне так это был холодный расчет, убийца следил, наблюдал за ней, собирал информацию, где и когда она остается одна. Более того она заметила, что за ней кто-то следит и пыталась поговорить со мной, потому что была напугана? Скорее всего, но зная ее характер, уверен, что она предполагала кто это. Возможно, она оставила записи об этом у себя в дневнике.

Поговорив, с ее братом, я узнал, что ему она ничего не рассказывала. Асан заметил, что она стала нервной в последнее время, но списал это на стресс перед экзаменами. Узнав, что произошло, он не обвинил меня. От этого мне стало только хуже, лучше бы он обвинил меня, ударил. Обвинил меня в пособничестве, той сволочи, которая выжидала пока я уйду. Убийца выжидал и затем зашел в класс не вызвав ее подозрений. Это было детально спланировано, иначе, как он провернул все это без улик. Нет, спонтанным это дело не назовешь. И то, что эта гнида себя еще никак не проявила, вовсе не означает, что он покаялся и стал праведником. Убийца выжидает, такой человек, совершивший преступление столь безупречно, звучит, как похвала с моей стороны. Мерзко на душе, но должен признать, что убийца должен обладать высоким интеллектом, а еще быть знакомым с ней лично так, чтобы не вызвать подозрений. Он видел, как я уходил, и если бы она закричала, я бы услышал и вернулся назад. Но она не закричала, он был уверен в этом. Просто удачей это назвать нельзя, как и то, что на камерах ничего подозрительного не было заметно. Он явно выжидает, я точно не знаю чего, но он еще проявит себя. Такие люди не меняются, изведав запретный плод раз, они вновь и вновь будут возвращаться к воспоминаниям, упиваясь этим, а затем, как наркоман ищущей новой дозы, словно по порочному кругу вновь совершать преступление.

Как-то на уроке литературы, проходя Достоевского: «Преступление и наказание», нам дали задание вкратце описать то, что автор хотел передать через главных героев и самого рассказа. Тогда она, встав перед всем классом, ответила: «Каждый видит в рассказе то, что ему нужно. Для меня даже имена главных героев имели назначение. Достоевский, называя, его Раскольников – преступника, совершающего преступление, будто бы иронизирует расколотый, значит не цельный. Расколотый человек, обуреваемый страстями жизни и не познавший раскаяния своего преступления. Он видел лишь тюрьму и каторгу, а истинное падение человеческой души не рассмотрел. Печально, что такие люди не меняются. И совершив, что-то раз будут возвращаться в отправную точку снова и снова. А можно ли спасти таких людей? Как можно спасти людей, которые сами привязали себе к якорю и выбросили за борт? Пытаясь их спасти, сам промокнешь, а может даже и утонешь? Спасение нужно начинать с себя! Спаси себя, а затем спасешь и другого».

И почему я вспомнил, те ее слова, мы сейчас не на уроке литературы, и это не история Достоевского, это то, что случилось с нами. Однако те ее слова про преступника и то, что совершив что-то раз, они как зависимые будут снова и снова возвращаться. Да, я с ней полностью согласен, а тогда на том уроке, словно из прошлой жизни я ведь даже до конца ее не понял. Слишком далек был реальный и суровый мир, чтобы осознать, что такое происходит не только в книгах.

Глава 3. Буквы, имеющие вкус

Я осознал, что в своих мыслях, я не упоминаю свое имя. Мое имя – Кайсар. Даже не знаю, что мое имя изменит или повлияет ли на что-то. Я помню лишь, что она говорила, что у всего в этом мире есть свой смысл. Каждое имя несет особое значение, имеет свой цвет и даже вкус. Что все в этой Вселенной живое, и ты даже можешь поговорить с буквой, и она тебе даже может ответить.

То, что я не верю ни черта в это итак понятно. Как и то, что я не верю в Бога. Некоторые называют меня атеистом. До ее смерти я верил во что-то, но после я не мог верить в Бога или Вселенную, которая забрала ее у меня. Кто бы, что не говорил, это слишком грустно.

«А вот я верю, что Бог есть и он един. Каждый выбирает к нему свою дорогу и называет по-своему. Если верить, то все так и будет. Сила любви и веры непреодолима», – так однажды сказала она, когда была жива…

Вспоминать ее, это то, что мне остается. Держаться за месть, это то, что отделяет бессмысленное бытие от меня.

В тот год, когда это случилось, я хотел бросить все и отправиться на поиски убийцы. Но я понял всю наивность своих помыслов, ведь я по сути ничего не мог. Не проверить ее дневник, не узнать то, что было в месте, где ее держали. Никто не позволил бы семнадцатилетнему парню открыть дело в полиции и уйти в самоволку. Я осознал свою никчемность. Я обещал рано или поздно найти эту мразь, я это сделаю. Жизнь разделилась для меня на – до и после ее ухода из этого мира. Тот факт, что она умерла девственницей, очень обрадовал меня. Убийца не насиловал ее, что и как происходило в месте, которое обнаружили позже, не знает никто, кроме как убийца. Но осознание, что любимую никто не принуждал к близости очень обнадеживало. Никто даже этот бастард не посмел осквернить ее.

После я взял себя в руки и сдал преходящий экзамен. Я заявил родителям, что собираюсь в академию полиции. Я должен был продолжить нефтегазовый бизнес нашей семьи, но я отказался. Отец долго не мог смириться с этим фактом, говоря, что в полиции ничего не добьешься, и там царит коррупция, жестокость и насилие. И что я не продержусь там даже несколько недель. Он пытался образумить меня, но я был непреклонен! Отец сказал, что не будет меня поддерживать. После чего в этом шуме и гамме вмешалась Асель, к полнейшему нашему удивлению.

– Это то, чего ты действительно хочешь? – спросила она, внимательно изучая мое выражения лица.

– Да, – немедля и твердо ответил я.

Мой отец был очень требовательным и строгим ко мне, но в ней он души не чаял. Поэтому он прислушивался, что же она скажет.

– Пап, – она развернулась к нему всем телом, уперев руки в бока, придавая себе важности и мощи, ведь рост у нее был всего 158 см. Крошечная и миниатюрная, она была противоположна девушке солнцу, чья внешность очень напоминала модельную внешность. Рост под 175 см, длинные ноги, осиная талия, округлые бедра, прямые плечи, длинная шея и пальцы. А еще ее ямочки, когда она улыбалась. Белоснежная кожа, длинные до копчика черные ровные волосы, фиалковые глаза – очень редко встречающиеся на земле. Правильный нос, большие глаза и тонкие губы. Возможно, я не мастер по описанию, но эта девушка была так красива, что затмевала этим даже других признанных миром красавец. Прекрасная и подтянутая девушка солнце обладала природной красотой, от нее так и тянуло свежестью. Другие парни, да и я сам часто наблюдали за ней: за ее ритмичной походкой, ее осанкой и привлекательной внешностью. Ей предлагали стать моделью, но она отказывалась, так как кроме врача она себя ни кем не видела. Ну, с ее кратким описанием, я вроде, как закончил. Будь моя воля, я мог бы описывать ее детально и получился бы роман.

В противовес ей, моя сестренка, маленькая и миленькая с виду, бойкая и ужасно упертая натура. Немного полноватая с вьющимися кудрявыми черными волосами, детским миловидным личиком, она совсем не соответствовала общепринятым идеалам и была в категории так себе, а можно лучше. Она всегда делала, что хотела, ела, что хотела при этом, бубня: «Мой принц меня и такую полюбит». Как же невежественно и неженственно это с ее стороны. Хоть мы брат и сестра, особой близостью мы не отличались. Асель не проявляла инициативы, а я особо и не пытался что-то изменить. Более того я ее сторонился. Я редко вдавался о рассуждениях и явно отсутствующей логике женщин с их вечными «ах, ох», только если это не касалось девушки солнца, она была особенной для меня. И сейчас этот смуглый ежик пытается что-то сказать. Отец всегда идет у нее на поводу и излишне балует, говоря, что у нее большое сердце. К тому же она отличалась от нашей семьи. Мама высокая, стройная и даже сейчас, сохранившая свою природную красоту. Отец высокий и статный мужчина. Я высокий и накаченный в меру, черноволосый и кареглазый, с правильными чертами лица, ярко выраженными скулами и хорошей фигурой, знал, как девушки ведутся на такую внешность. Фотографии и портреты нашей семьи, выставленные по всему дому, так и хотелось напечатать и повесить: найди лишнее. К тому же я считал, что у моей сестры куриные мозги, ведь у нее были ужасные оценки в школе. В этом целом, я явно описал свои чувства к ней, неприязнь, а может и вовсе их отсутствие.

– Я собираюсь возглавить бизнес, после того, как окончу школу. Я собираюсь параллельно посещать онлайн уроки и входить в курс дел компании. Я уже все для себя решила. Я хорошо разбираюсь в бухгалтерии, бизнесе и финансах. Я собиралась только быть правой рукой брата, поэтому все годы изучала литературу о бизнесе. Но так даже лучше, не будет путаться у меня под ногами, – она спокойно и с некой расчетливостью закончила свой монолог.

Отец, не слушавший меня, обрадовался и сказал, что ждет, не дождется, когда она присоединится к нему. Учитывая то, что он спорил со мной, он так легко с ней согласился, заметил я с досадой. Но то, что Асель выручила, помогла мне, было очень важным и неожиданным для меня.

После я зашел к ней в комнату, впервые за долгие годы, мне стало не уютно, от собственного безразличия к своей сестренке. Я не мог, не спросить у нее об ее оценках в школе. Ведь теперь мне стало понятно, что она далеко не глупа.

– Оценки не играют для меня большого значения. А наша школьная система очень сильно хромает. Я в корне не согласна со школьной системой и считаю, что пару школьных предметов, таких как финансы, психология и духовное развитие не хватает. Я учусь на отлично только по тем предметам, которые меня интересуют, а по остальным просто делаю так, чтобы перевели в следующий класс. Я трачу время на внеклассные занятия на то, что пригодится мне в будущем. Не хочу распыляться.

Я был ошеломлен и ответил, что частично согласен с ней. Только сейчас я заметил огромный книжный стеллаж в ее комнате и чтобы как-то заполнить неуютную тишину, я шагнул вперед и вытащил первую попавшуюся книгу. Эта была книга Роберта Кийосаки: «Квадрант денежного потока».

– О, а я и не знал, что ты читаешь такое. Я люблю книги этого автора,– с неподдельным восторгом сказал я.

– И я тоже, ты бы узнал, если бы спрашивал, – Асель произнесла это тихо и отчужденно.

Господи, какой же я дурак. Положив книгу обратно, я приобнял ее и улыбнулся. Отныне я узнаю свою сестренку лучше. Обещаю. У нее вовсе не куриные мозги и если присмотреться она может даже попасть в разряд очень даже ничего.