Текст книги "Черный крестоносец"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

В комнате царил полумрак. Шторы были опущены. Мэри лежала на раскладушке, на которой утром спал я. Я опустился на колени у ее изголовья.

– Мэри, – шепнул я, коснувшись ее плеча. – Мэри, это я, Джонни.

Погруженная в глубокий сон, она с трудом приходила в себя.

Зашевелилась, заворочалась под одеялом. Проступили очертания лица, блеснули глаза.

– Кто это?

– Мэри, это я, Джонни.

Она не отвечала, и я повторил свои слова. Онемевшие губы с трудом выговаривали слова. Поди разберись в этом невнятном мычании.

– Я устала, – прошептала она. – Я так устала. Оставь меня в покое.

– Прости.меня, Мэри. Клянусь, я готов застрелиться. Я думал, они блефуют. Честное слово, думал, они блефуют. – Никакого ответа. Я продолжаю:

– Мэри, что они с тобой сделали? Ради Бога, скажи.

Она ответила шепотом. Что – я не расслышал. Потом повторила негромко:

– Со мной все в порядке. Пожалуйста, уйди.

– Мэри! Посмотри на меня! Она будто не слышала.

– Мэри, посмотри на меня. Коленопреклоненный Джонни Бентолл! – Я хохотнул, но звук получился неэстетичный. Вроде бы лягушка квакнула, к тому же страдающая бронхитом. – Я люблю тебя, Мэри. Вот почему я запустил эту чертову ракету – и еще тыщу запущу. И сделаю что угодно: хорошее, плохое, только бы тебе не делали больно. Я люблю тебя, Мэри!

Давно об этом знаю, но только сейчас отважился признать: готов ради тебя на все. Вот такой я кретин. Я люблю тебя и, если попадем домой, женюсь на тебе. Пойдешь за меня?

Опять молчание. Потом она сказала:

– Выйти замуж за тебя? После того, как ты им... Прошу, оставь меня, Джонни. Оставь меня в покое. Я выйду за того, кто любит меня, а не за...

– Она остановилась и хрипло закончила:

– Прошу, уйди.

Я грузно встал и пошел к двери. Открыл дверь, и потоки солнца хлынули в комнату. Осветили койку, светлые волосы, разбросанные по брезентовому заменителю подушки, огромные глаза газели на изможденном лице. Я долго смотрел на нее. Мученик, приговоренный к сожжению, не вызвал бы у меня слез. Слишком легкие эти слезы в сравнении с нынешней мукой. Я смотрел на единственного человека, которого за всю свою жизнь полюбил. Потом отвернулся. Крутой парень Бентолл не пожелал, чтоб хоть кто-нибудь стал свидетелем его слез. Даже Мэри. И тут послышался взволнованный шепот:

– О Боже, милостивый Боже... Твое лицо...

– Ничего, – сказал я. – Скоро в нем отпадет надобность. Прости, Мэри...

И захлопнул за собой дверь. Часовой отвел меня в ангар. Повезло и мне, и Леклерку: мы на сей раз не встретились. Меня дожидался Хьюэлл.

Харгривс и Вильяме приготовили блокноты. Я сам, без приказа, ступил на площадку лифта. Эти двое ко мне присоединились. И вскоре мы принялись за работу.

Сначала я открыл коробку на внутренней стороне внешней оболочки и установил на вращающемся часовом механизме регулятор зажигания.

Рубильник поставил рядом с табличкой: «Безопасно». Осмотрел второй ввод к системе самоуничтожения, рубильник соленоида над регулятором зажигания. Соленоид, активизацию которого призван был обеспечить ток в проточном кольце, поддерживала мощная пружина; она, согласно лаконичной пояснительной табличке, срабатывала под полуторафунтовым давлением. Я оставил коробку незапертой с опущенной крышкой. Вернулся к системе самоуничтожения. Прикидываясь, будто налаживаю рубильник, проделал ту же операцию, что и на первой ракете, то есть засунул кусочек проволоки между чехлом и рубильником. Потом окликнул Хьюэлла:

– Мне нужен ключ к коробке самоуничтожения. Рубильник заедает.

Зря возился с проволокой. Он сказал:

– Ключ у меня. Босс предсказал, с этим рубильником тоже будет непорядок, как и с тем. Лови!

Я снял чехол, отвинтил рубильник, сделал вид, что чиню, поставил на место, приладил рычаг, но предварительно развернул на 180" так, что бронзовые бегунки приняли позицию «Наоборот». Крохотный рубильник, заслоненный моими руками... Что могли заметить Харгривс да Вильяме?! Да и подозрений никаких у них не возникало. Ведь я повторил манипуляции, знакомые им по прошлому разу. Я вернул чехол на место, перевел рычаг в нейтральную позицию. Теперь система самоуничтожения была готова к действию. Один нажим на соленоид – и система оживет. В нормальных условиях рубильник подчиняется радиосигналу. Но руке он подчинялся тоже...

– Все, забирай ключ, – крикнул я Хьюэллу.

– Потерпишь, – пророкотал он.

Подозвал лифт, поднялся, взял ключ. Проверил рубильник системы самоуничтожения. Убедился, что на полпути к опасной черте рычаг притормаживается, пружина с должным рвением возвращает его к безопасной черте. Хьюэлл кивнул, спрятал ключ в карман, спросил:

– Еще долго?

– Пару минут. Заканчиваю.

Лифт с подвыванием уехал вниз. Хьюэлл выгрузился. По дороге вверх я шепнул Харгривсу и Вильямсу:

– Хватит вам писать.

Электромотор – отличная глушилка, а опухшее лицо – столь же эффективная камуфляжная маска.

Прислонившись к люку изнутри, я закрепил один конец гардинного шнура на соленоиде. Нарушенная координация движений, трясущиеся руки, полуослепшие глаза... Словом, вместо десяти секунд эта процедура отняла у меня две минуты. Распрямившись, я пропустил шнур через пальцы правой руки, а левой начал прикрывать люк. Сунулся обратно – у Хьюэлла теперь появится впечатление, будто я вожусь с ручкой. А я и впрямь с ней возился: обмотал шнуром. Люк захлопнулся, ключ в скважине крутанулся, операция завершилась.

Первый, кому доведется распахнуть этот люк больше чем на четыре дюйма с силой, превышающей полтора фунта, приведет в действие механизм самоуничтожения, и ракета взорвется. Если среагирует еще и ракетное горючее, погибнет не только вошедший, но и все живое в радиусе полумили.

Я рассчитал, что в любом случае первым окажется Леклерк собственной персоной.

Лифт опустился. Я устало шагнул на землю. Через распахнутые ворота ангара я видел сидевших на траве ученых и моряков, ;а также часового, прогуливающегося ярдах в пятидесяти от них.

– Несчастные ребята в последний раз наслаждаются солнцем? – спросил я Хьюэлла.

– Ага. Ну что, закончил?

– Закончил. – Я показал пальцем на сидевших. – Можно присоединиться к ним? Мне и самому солнышко не повредит.

– Ничего там не затеешь?

– Что я могу здесь затеять, – утомленно спросил я. – Похож я сейчас на затейника?

– Бог свидетель, не похож, – признал он. – Что ж, иди. А вы вдвоем...

– это относилось к Харгривсу с Вильямсом. – Босс хочет сопоставить записи.

Я пошел прочь. А жизнь вокруг кипела. Несколько китайцев загружали на платформы металлические ящики. Дюжина матросов под дулами пистолетов помогала им. Флекк пришвартовался к пирсу. Шхуна его казалась еще более грязной и потасканной, чем прежде. Капитан Гриффите сидел в стороне от остальных. Я растянулся на песке футах в шести от него – лицом вниз, лоб на правой руке, как на подушке. Чувствовал себя ужасно.

Первым заговорил капитан.

– Итак, Бентолл, ты смонтировал им вторую ракету? – Таким тоном – ей-богу – друзей не завоевывают.

– Да, капитан Гриффите, вы правы. Смонтировал. Тот, кто откроет люк ракеты, взорвет ее. Вот почему я так старательно снарядил первую ракету.

Теперь у них осталась только эта... Они шантажировали меня. Грозили перебить вас всех выстрелами в затылок. Угрожали, что будут пытать мисс Гопман. Они до нее добрались, я не сумел им помешать.

Потянулась долгая пауза. Ему удалось вникнуть в суть сказанного.

Мычание – оно и есть мычание. Наконец он тихо проговорил:

– Мне чертовски жаль, мой мальчик. Никогда себе этого не прощу.

– Назначьте дежурных. Пусть подадут знак, если те – Леклерк, Хьюэлл, часовой – двинутся сюда. Полюбуйтесь морем, И обращайтесь ко мне пореже.

А что я разговариваю, этого не увидят.

Минуть за пять я рассказал Гриффитсу планы Лек-лерка. Потом целую минуту он молчал.

– Ну? – спросил я.

– Фантастика! – пробормотал он. – Совершенно невероятно!

– Верно ведь? Чистая фантастика. Но осуществимая?

– Осуществимая, – мрачно согласился он. – О Господи, осуществимая!

– Я тоже так считаю. Значит, по-вашему, моя проделка с ракетой оправданна?

– В каком смысле, Бентолл?

– Заполучив «Черного сорокопута», – бубнил я, уткнувшись носом в песок, – они не будут искать стартовую площадку за тридевять земель. Они доставят ракету на завод, скорее всего, в индустриальной густонаселенной местности, чтоб там досконально изучить. Если тринитротолуол спровоцирует взрыв твердого топлива, погибнут сотни людей, большей частью ни в чем не повинных. Страшно подумать!

– А сколько миллионов ни в чем не повинных людей погибнет в ядерной войне? Об этом думать не менее страшно, – тихо проговорил Гриффите. – Не будем заниматься моральным обоснованием акции. Единственный актуальный вопрос – долго ли протянут батареи, питающие систему самоуничтожения?

– Эти конкретные батареи продержатся шесть месяцев, а возможно и год.

Послушайте, капитан Гриффите, сотрясать воздух ради праздных дискуссий на этические темы или ради просветительского удовольствия я не стал бы.

Мне трудно шевелить языком. Моя цель – предложить вам: расскажите обо всем капитану Флекку. Он с минуты на минуту высадится на берег.

– Капитану Флекку? Этому чертову ренегату?

– Прошу вас, говорите потише. Скажите, капитан, вы представляете себе, что произойдет со мной, с вами, с вашими людьми, едва наш друг Леклерк отчалит?

– Не хочу и думать на эту тему.

– Флекк – наша единственная надежда.

– Ты спятил, дорогой!

– Слушайте меня повнимательней. Действительно, Флекк – плут, негодяй, законченный мошенник. Но Флекк не маньяк, одержимый манией величия. За деньги он пойдет на что угодно, кроме убийства. Флекк – единственная наша надежда.

Я подождал: не последуют ли комментарии. Комментарии не последовали, и тогда я продолжил свою мысль:

– Он вот-вот высадится на берег. Переговорите с ним. Браните его, клеймите за презренное ренегатство, короче, ведите себя так, как предположительно должны. Никто не обратит на это ни малейшего внимания, разве что Леклерк да Хьюэлл, которых такая сцена рассмешит, доставив обоим истинное удовольствие. Но расскажите ему все, что рассказал вам я.

Втолкуйте парню, что жить ему осталось считанные часы, что Леклерк не оставляет свидетелей. Леклерк наплел сто коробов Флекку о том, что здесь происходит. Но, уверяю вас, о ракете он и не заикнулся. Леклерк не станет разглашать свои планы при людях, то и дело навещающих Суву и прочие фиджийские порты. Случайное словечко в баре – и грандиозные замыслы рушатся. Полагаете, Леклерк рассказал ему правду, а, капитан?

– Нет, конечно. Ты прав. Он не мог себе такое позволить.

– Видел когда-нибудь Флекк эти ракеты?

– Разумеется, нет. Ворота ангара с его появлением запираются.

Разговаривал он только с офицерами, присутствующими при разгрузке судна.

Он, правда, догадывался, что мы не в детские игры здесь играем. «Неккар» частенько бросал при нем якорь в лагуне.

– Ясно. Зато он увидит «Черного сорокопута» сейчас. Эту штуку, оказавшись на пирсе, проморгать невозможно. У него будут все основания адресовать Леклерку кучу вопросов, и, готов побиться об заклад, Леклерку вряд ли захочется на них отвечать. Мечта всей его жизни на пороге реализации – зачем же омрачать ее болтовней с человеком, чья жизнь на волоске? Флекк и при таком обороте событий не догадается, какая судьба ему уготована. Так вот, чтоб уразумел, с кем имеет дело, предложите, пусть сходит... нет, лучше пусть пошлет своего помощника Генри... на рекогносцировку. Им полезно будет узнать, на что способен Леклерк. – Я объяснил Гриффитсу, как отыскать место, где Хьюэлл со своими людьми прорвались на базу, как отыскать пещеру с мертвецами. – Не удивлюсь, если там прибавилось трупов. Эти два парня-фиджийца были обречены. Пусть проверит, осталась ли в доме Леклерка рация. Когда Генри возвратится, последние сомнения у Флекка испарятся. Гриффите промолчал. Я надеялся, что убедил его. Если убедил, дело попало в хорошие руки. Человек он проницательный, изворотливый, хитрый. Движение, еще движение. Он поднялся. Краешком глаза я увидел: он медленно бредет прочь. Я изменил положение, чтоб обозреть пирс. Флекк и Генри, сверкая парадной белизной одежды, готовились покинуть шхуну. Я закрыл глаза. И, сколь ни удивительно, заснул. А может, в этом не было ничего удивительного.

Опустошенный свыше всякой меры, израненный, я уснул.

К обширному перечню моих болей при плюсовалась еще одна, переполнившая чашу терпения. Из-за нее я и пробудился. Меня пинали в подреберье, и пинки эти нельзя было счесть безобидной щекоткой. Я поднял голову – Леклерк. С присущей ему учтивостью. Щурясь на солнце, я перевернулся, облокотился на правую руку. Еще раз сощурился, на сей раз от мягкого шлепка по щеке. Моток шнура от оконных гардин.

– Получай обратно. – Ни гневной мины на физиономии, ни желчи в голосе. Он изучал мое лицо. – Неужели, Бентолл, ты думал, будто я упущу из виду возможность – да нет, реальную опасность – манипуляций со второй ракетой? Ты меня недооценил. А в итоге снова сел на мель.

– Не так уж ты смекалист, – проговорил я. Меня тошнило. – Чего и впрямь не учел, так это твоих манипуляций с Харгривсом и Вильямсом. Их допрашивают порознь, шантажируют, угрожая расправиться с женами, если не выложат всю правду. И детали должны целиком совпасть. Может, я тебя и на самом деле недооценил. Можешь казнить меня. Можешь расстрелять. Не возражаю.

' – Никто не собирается тебя казнить, Бентолл. Ни тебя, ни других.

Завтра мы отчалим, оставив всех вас целыми и невредимыми.

– Сколько лет ты практиковался Леклерк, – ухмыльнулся я, – чтоб лгать с правдивой мордой?

– Завтра узнаешь.

– Все кормишь меня завтраками? А как ты намерен держать до той поры в повиновении сорок человек? – Зря я послал капитана Гриффитса к Флекку?

Или не зря?

– Ты сам подсказал нам выход, Бентолл. Блокгауз – надежная тюрьма.

Оттуда не убежишь. А своих людей я брошу на погрузку. Караульные в этом случае – излишняя роскошь. – Переглянувшись с Хьюэллом, он одарил меня улыбкой. – Ты не разлюбил капитана Гриффитса? Он тебя клял на чем свет стоит за первую ракету.

Я промолчал. Ждал, что будет дальше.

– У него вышла маленькая неприятность. Ничего серьезного. Он, видимо, хотел объясниться с капитаном Флекком, как англичанин с англичанином.

Облаять за измену. Флекк, надо думать, не пожелал остаться в долгу.

Выступая в одинаковых возрастных и весовых категориях, они схватились не на шутку, на равных. Гриффите покрепче, зато Флекк похитрее. Пришлось их разнимать, чтоб не отвлекали моих людей.

– Хоть бы они забили друг друга до смерти, – проворчал я. Леклерк усмехнулся и пошел вместе с Хьюэл-лом прочь. Их ждало светлое будущее.

Но не меня. Диверсия сорвалась. Гриффите и Флекк – в конфронтации.

Надежды рухнули. Мэри меня отвергла... Леклерк торжествует повсеместно.

А у меня в перспективе – пуля в затылок. Я испытывал тошноту, слабость, боль. Я чувствовал себя побитым и посрамленным. Может, пора сдаться? Я перевернулся. Вижу, капитан Гриффите на подходе. Садится на прежнее место. Рубашка порванная, грязная. Лоб исцарапан. В уголке рта струйка крови.

– Поздравляю, – с горечью сказал я.

– Поздравления весьма кстати, – спокойно ответил он. – Флекк мне поверил. Его не пришлось долго убеждать. Он побывал нынче на противоположной оконечности острова и обнаружил близ рифа тело – или останки – фиджийца. Он собирался списать убийство на акул, но теперь передумал. Отправил помощника на разведку.

– Ну а как же драка?

– В разгар наших переговоров Леклерк вышел из ангара. Он пристально следил за нами. Чересчур пристально. Нам оставалось одно: драться. – Я поднял голову. Он улыбался. – За время поединка успели обменяться информацией.

– Капитан Гриффите, вы заслуживаете адмиральских погон.

Солнце садилось в море. Два китайца принесли нам поесть – консервы и пиво. Еще двое проследовали к блокгаузу, наверное, чтоб подстраховаться на случай волнений – вовне или изнутри. Лейтенант Брукман перевязал мне руку. Кажется, ее состояние доктора не обрадовало. Всю вторую половину дня китайцы и матросы под присмотром Хьюэлла готовили краны к операции по погрузке ракеты в металлический контейнер, который уже возвышался над платформой. А я переживал Мэри. Представлял себе ее одиночество. Спит она? Не спит? Помнит обо мне? Испытывает отчаяние, хоть вполовину равное моему?

Незадолго до заката Флекк и Генри появились со стороны пирса. Застыли прямо напротив меня. Флекк широко расставил ноги, скрестил руки на груди. Гриффите замахал кулаками. Со стороны казалось: вот-вот возобновится поединок. Словесный или настоящий. Я отреагировал, адекватно: оперся на локоть в ожи-, дании живописного зрелища. Загорелая физиономия Флекка за время нашей разлуки осунулась.

– Генри их отыскал. – Голос его охрип от ярости. – Одиннадцать покойников. Лживый убийца! Я сам не ангел, но он настоящий дьявол. Он предупредил меня, что здесь есть пленники, которых завтра я увезу на Фиджи.

– Ты полагаешь, в твоем распоряжении имеется завтра, Флекк? Тебе ни о чем не говорит эта картина: ча-совой на пирсе? Твой корабль отсюда не выпустят. До тебя не дошло, что тебя ждет та же судьба, что и остальных?

Леклерку не нужны живые свидетели.

– Знаю. Но нынешняя ночь мне ничем не грозит! Ночь я пересплю на шхуне. А на рассвете к берегу причалит «Грассхоппер» – каботажное судно с самой отчан янной командой во всем Тихом океане. Я должен провести их через рифы. – Даже в ярости Флекк отлично исполнял роль свирепого бойца.

– А для чего это судно предназначается? – спросил я.

– Разве не понятно? – вступил в диалог Гриффите. – Большой корабль не может приблизиться к пирсу. Там всего десять футов глубины. Шхуна Флекка? На ней нет крана, который мог бы перегрузить ракету на субмарину. Держу пари, у «Грассхоппера» гигантский подъемный кран, а, Флекк?

– Верно. О какой подводной лодке вы...

– Об этом потом, – прервал его я. – Генри нашел рацию?

– Нет, – ответствовал сам Генри, как всегда, грубо. – Они взорвали туннель на той стороне. Ну, законсервировали ход.

А завтра, подумалось мне, они загонят нас туда и тоже законсервируют.

Может, Леклерк говорил правду, обещая не расстреливать нас. Голодная смерть менее скоропалительна, нежели расстрел, но столь же эффективна.

– Что ж, Флекк, выбор за тобой, – сказал я. – Твоя дочь учится в Калифорнийском университете, по соседству с крупнейшей в мире базой межконтинентальных баллистических ракет – военной авиабазой в Вандерберри. Наипервейшая цель для водородной бомбы. Бандиты вторгнутся и в пригревшую тебя Австралию. Все погибшие...

– Заткнись, ради Бога, – прорычал он, мимикой выражая самые противоречивые чувства: страх, отчаяние, гнев. – Что от меня требуется?

Я объяснил, что от него требуется.

Когда солнце коснулось горизонта, за нами пришла стража, и мы под конвоем отправились в блокгауз. У самого входа я оглянулся. Рядом с ангаром вспыхнул прожекторный луч. Люди Леклерка будут вкалывать всю ночь напролет. Пусть вкалывают. Если у Флекка получится, есть шанс, что «Черный сорокопут» так и не прибудет по Назначению.

Если, конечно, у Флекка получится.

Глава 12
Суббота 3.00 ночи – 8.00 утра

Я очнулся ночью в непроглядной темноте. Проспал часа четыре, а то и шесть, сколько точно, неведомо. С определенностью я знал одно: самочувствие препарши-вейшее. Жара в предбаннике блокгауза стояла невыносимая. Тяжелый, спертый воздух вызывал головокружение. А у цементной индустрии были на руках все козыри в борьбе с производителями матрасов.

Я неловко привстал. Лишь жалкие крохи былой гордости не позволили мне вскрикнуть, когда вес тела пришелся на левую руку. Я прислонил правое плечо к стене, и кто-то зашевелился рядом.

– Проснулся, Бентолл? – голос капитана Гриффитса.

– Ага. Который час?

– Чуть больше трех.

– Три часа! – Капитан Флекк обещал управиться к полуночи, не позднее.

– Три часа! Почему вы не разбудили меня, капитан?

– Зачем?

Действительно, зачем? Чтоб я метался взад-вперед по темнице, изнемогая от волнения и бессилия? Ведь вырваться отсюда было немыслимо.

Еще с вечера мы втроем – капитан Гриффите, Брукман и я – минут тридцать ощупывали стены в тщетной попытке найти уязвимое место. И это в помещении из железобетона, способного противостоять взрывной волне в сотни тонн! Но долг обязывает. Что ж, мы нашли то, что искали, то есть ничего не нашли.

– Снаружи вроде ничего не слыхать? – спросил я.

– Ничего. Абсолютно ничего.

– Ну вот, – с горечью продолжал я. – Обидно, что моя почти воплотившаяся надежда рухнула.

– В каком смысле?

– В том смысле, что любой предмет, до которого я дотрагивался в этом здании, подводил меня. Бентолл доказал полную свою несостоятельность.

Мало надежды, что фортуна повернется к нам лицом в столь поздний час. – Я сокрушенно покачал головой. – Лишних три часа. Либо он потерпел неудачу, либо попал под замок, посадили для профилактики. Вряд ли теперь имеет значение, что произошло на самом деле.

– Еще есть шанс, – сказал Гриффите. – Каждые пятнадцать минут один моряк, забравшись на плечи другому, обозревает окрестности через вентиляционный люк. Ничего подозрительного. Море с одной стороны, гора – с другой. И все. А ведь почти всю ночь светила луна. Флекк не имел возможности покинуть шхуну в такой ситуации. Может, потом...

– Почти всю ночь, говорите вы. Почти?

– Ну, с полчаса было темно, после полуночи, – признал он неохотно.

– Получаса ему с лихвой хватило бы, – проговорил я невесело. – Даже пятнадцати минут. Не стоит теперь обольщаться.

Обольщаться действительно не стоило. Я ждал от Флекка слишком многого. Выбраться при лунном свете на волю, да еще под перекрестными взглядами часового и погрузочной бригады, а у тех – прожектора.

Добраться до ключей в капитанском домике в пятидесяти ярдах от ангара.

Выкрасть ключи. Освободить Мэри, а потом и нас. Не многовато ли? Но других надежд у нас не было. Утопающий хватается за соломинку.

Время шло. Ночь казалась нескончаемой. И все равно она вот-вот закончится. Закончится очень скоро. По-моему, никто не спал. Всем предстоял в недалеком будущем долгий отдых. Ученые переговаривались шепотом со своими женами. Я с ужасом осознал, что не в силах опознать ни одну из этих дам, случись нам позже повстречаться. При дневном свете я их не видел. Атмосфера между тем ухудшалась, спертый воздух застревал в горле, жара нарастала. Пот заливал мне лицо и спину. Время от времени то один моряк, то другой выглядывал через вентиляционное оконце. Всякий раз с одинаковым результатом: полная луна.

Всякий раз до четырех часов. Едва очередной дозорный добрался до оконца, прозвучал возглас:

– Луна спряталась. Непроглядная темнота. Я не вижу...

Чего он там не увидел, навсегда для меня останется тайной. Снаружи послышалась череда сменяющихся шорохов: топот ног, схватка, тяжелый удар и наконец металлический скрежет в замочной скважине. Затем щелчок – и дверь распахнулась, в комнату хлынул свежий, прохладный ночной воздух.

– Флекк? – тихо спросил Гриффите.

– Флекк. Сожалею, что опоздал, но...

– Мисс Гопман, – прервал я его. – Она здесь?

– Увы, нет. Ключа от оружейной на доске не было. Я переговорил с ней через решетку. Она передала вам вот это. – Он отдал мне листок бумаги.

– Есть у кого спички? – попросил я. – Мне надо...

– Ничего срочного, – сказал Флекк. – Она писала еще днем. И дожидалась оказии. – Он умолк. – Пошли! Времени в обрез. Луна не будет отсиживаться за тучами всю ночь.

– Он прав, – сказал Гриффите. И тихо скомандовал:

– Выходите наружу.

Не переговариваться. Напрямую в гору, затем поперек склона. Так, Бентолл?

– Так. – Я упрятал записку в карман, посторонился, пропуская остальных. – Что у тебя в руках, Флекк?

– Ружье. – Он отвернулся, отдал негромкую команду, и двое вынесли из-за угла третьего. – Леклерк выставил часового. Это его ружье. Все вышли? Давай, Кришна, забрасывай!

– Мертвый?

– Вряд ли. – Любой вариант, кажется, вполне его устраивал. Тяжелый предмет с гулом рухнул на бетон, и два индуса вышли. Флекк бесшумно притворил дверь. И запер.

– Пошли, пошли, – нетерпеливо шептал Гриффите. – Пора уходить.

– Вы идите, – сказал я. – А я хочу выпустить из оружейной мисс Гопман.

– Ты что, свихнулся? Флекк говорит, там нет ключа. С минуты на минуту может появиться луна. Тебя увидят. Шансов на успех у тебя нет. Не дури.

– Рискну. Уж дозвольте.

– Тебя почти наверняка увидят, – тихо настаивал Гриффите. – И поймут: раз ты на свободе, значит, на свободе и мы. Поймут, куда мы направились. С нами женщины. До расщелины полторы мили. Нас перехватят. Получается, Бентолл, ты готов пожертвовать всеми нашими жизнями ради эгоистической и нереальной попытки – тысяча шансов против одного – помочь мисс Гопман?

Верно? Неужели ты такой эгоист?

– Я эгоист, – согласился я. – Но не злостный. Просто не подумал о возможных осложнениях. Я дойду с вами до пункта, дальше которого вас не перехватят. А потом вернусь. Не старайтесь удержать меня.

– Ты вконец обезумел, Бентолл. – Тревогу в голосе Гриффитса захлестывал гнев. – Ты играешь собственной жизнью. Причем впустую.

– Это ведь моя жизнь. Не чья-нибудь.

Сплоченной группой двинулись мы к склону. Никто не разговаривал, никто не оглянулся, хотя от Леклерка нас отделяли уже добрые полмили. На третьей сотне ярдов склон стал круче. Забрали к югу, там предстояло выйти на подступы к вершине. Опасный момент. Путь к пещере пролегал над ангаром. Горный серпантин, шарахаясь из стороны в сторону, неминуемо сближал нас на этом отрезке – правда, на разных уровнях – с шайкой Леклерка.

Первые десять минут все складывалось нормально. Луна пребывала за облаками дольше, чем мы смели надеяться. Но не навеки же она запропастилась? Небо-то на восемьдесят процентов чистое. К тому же на этих широтах приходилось учитывать даже такой фактор, как свет звезд. Я взял Гриффитса за локоть.

– Луна вот-вот появится. В сотне ярдов отсюда – седловина. Хорошо бы до нее добраться.

Мы успели до нее добраться как раз к тому моменту, когда луна вынырнула из-за тучи, залив склон и долину внизу слепящим сиянием. Но мы уже были в безопасности. Нас прикрывал скальный барьер высотой в три фута – большего и не требовалось.

Одежда Флекка и индусов показалась мне насквозь промокшей.

– Что, пришлось искупаться?

– Этот проклятый часовой сидел на пирсе всю ночь напролет, – проворчал Флекк. – Держал нас под прицелом, охранял рацию. Когда луна спряталась, мы вынуждены были проплыть полмили вдоль берега. Ну, а Генри с мальчишкой добирались другим путем.

Я предложил Генри прокрасться в лабиринт и обшарить арсенал в пещере.

Авось там осталась взрывчатка. Конечно, аматоловые шашки не огнестрельное оружие, но они все-таки лучше, чем ничего.

– Заполучить ключи удалось запросто. С дверями блокгауза тоже не было больших затруднений. Мы пробовали высадить дверь, а потом и окно оружейной, чтоб вызволить мисс Гопман. Не вышло. – Он помолчал. – Мне стыдно, Бентолл, но Бог свидетель, мы от души старались. Но как без шума... А устраивать шум нельзя.

– Ты ни в чем не виноват, Флекк. Верю, вы старались.

– Ну вот, потом мы проскользнули к блокгаузу. В этот момент вышла луна. И очень хорошо сделала: мы увидели часового. Два часа ждали темноты, чтоб убрать его. У меня пистолет, у Кришны тоже, но и тот и другой искупались в море. Пользы теперь от них мало.

– Вы действовали чертовски хорошо, Флекк. И обзавелись ружьем. Оно в порядке?

– У меня глаза слабоваты. Проверь сам.

– Нынче меня и на игрушечное ружье не хватит. Есть у вас хорошие стрелки, капитан Гриффите?

– Вообще-то есть. Например, Чалмерс. – Он жестом подозвал того самого рыжеволосого лейтенанта. – Он один из лучших стрелков в королевском флоте. Вы согласитесь шарахнуть по ним, если будет нужда?

– Да, сэр, – тихо проговорил Чалмерс. – С превеликим удовольствием.

Облако подползало к луне. Не такое уж большое облако. Но, увы, оно было таким, каким было. А других не было и не предвиделось.

– Минуточку, капитан Гриффите, – сказал я. – А потом – в путь.

– Надо поторапливаться, – забеспокоился он. – Думаю, пойдем цепочкой.

Флекк направляющий. За ним – женщины и ученые. Если что, они сразу же нырнут в пещеру. А в хвосте – я с моряками. Мы замыкающие.

– Замыкающие мы с Чалмерсом, – сказал я.

– Чтоб в подходящий момент слинять и рвануть вниз, к оружейной. Так, Бентолл?

– Пошли. Уже пора! – ответил я.

Мы были близки к успеху и обрели бы его, доведись мне родиться под счастливой звездой. Благополучно миновав ангар, где краны медленно опускали ракету в колыбель, мы выиграли еще ярдов двести, как вдруг женщина вскрикнула от боли. Как выяснилось позже, она подвернула ногу.

На площадке перед ангаром все насторожились. Через три секунды многие бежали в нашу сторону, остальные кинулись за оружием.

– Вперед! – гаркнул Гриффите. – Вперед, черт побери.

– Ни с места, Чалмерс, – сказал я.

– Я – ни с места, – подтвердил Чалмерс. – Я здесь.

Он опустился на колено и ловким движением привел в готовность свое ружье. Выстрел. Облачко пыли взметнулось перед бегущим в авангарде китайцем.

– Недолет, – неторопливо промолвил Чалмерс. – Больше такого не повторится.

И такое действительно не повторилось. После второго выстрела нападающий взметнул ружье ввысь и рухнул вниз лицом. Второй упал бездыханный. Третий перевернулся, агонизируя. И тут огни перед ангаром погасли. Кто-то сообразил, что силуэты на фоне залитого светом бетона – великолепная мишень.

– Довольно! – крикнул Гриффите. – Возвращайтесь. Они приближаются.

Возвращайтесь.

И впрямь, надо было возвращаться. Дюжина ружей, в их числе автоматы, обстреливала нас вслепую, поскольку темнота сводила к нулю возможность прицельного огня. Но нападающие по вспышкам ружья Чал-мерса нащупали нас, и пули осыпали скалу то слева, то справа с противным визгом.

Гриффите и Чалмерс побежали. Побежал и я – но в противоположную сторону, к оружейной. Как туда попасть, если лунный свет уже брезжит сквозь рваные края облака? Еще четыре шага. Я прижался к скале, и вдруг страшный удар сотряс мое колено. Оглушенный, я хотел встать на ноги, сделал шаг и снова упал. Вроде без боли, просто нога мне не подчинялась.

– Чертов дурак! – Гриффите был рядом со мной, Чалмерс – чуть позади.

– Что случилось?

– Нога. Они ранили меня в ногу. – Я не думал о ноге. Плевать на ногу.

Я думал о шансе, которого навсегда лишился. О шансе добраться до оружейной. Там была Мэри. И она ждала меня. Мэри верит, что я приду за ней. Да, Джонни Бентолл – дурак из дураков, но на растерзание Леклерку ее не отдаст. Я снова поднялся при поддержке Гриффитса, но что толку, если нога парализована, отключена.

– Ты что, оглох? – кричал Гриффите. – Пойдем!